Текст книги "Ночная Добыча (ЛП)"

Автор книги: Джон Сэнфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

  "Повернись. . . ». На этот раз безапелляционно. Куп бросил последний взгляд на дверь, затем вздохнул и повернулся.

  Полицейский ощупал его, быстро, но тщательно. Куп проделывал это достаточно часто в Стиллуотере, чтобы оценить его профессионализм.

  – Опустите руки за спину, пожалуйста. Мы собираемся надеть наручники, мистер Куп, просто в качестве меры предосторожности. Краснолицый мужчина был резок и вежлив, напряжение перед боем исчезло.

  Черный полицейский сказал: «Вы имеете право на встречу с адвокатом. . . ».

  – Мне нужен адвокат, – сказал Куп, перебивая Миранду. Наручники сомкнулись на его запястьях, и он инстинктивно сжался в них, подавляя спазм, который напоминал клаустрофобию, не в силах пошевелиться. Краснолицый полицейский взял его за локоть и развернул, а другой допил Миранду.

  «Мне нужен адвокат, – сказал Куп. "Прямо сейчас. Вы совершаете ошибку, и я засужу ваши задницы».

  "Конечно. Перешагните сюда, мы выйдем к машине, – сказал краснолицый полицейский.

  Они прошли мимо ряда картофельных чипсов и соуса из фасоли, и черный полицейский сказал: «Боже, ты говоришь как какой-то попугай. Полли нужен адвокат? но он ухмыльнулся, дружелюбно. Его рука крепко сжимала трицепс Купа.

  «Мне нужен адвокат». В притоне сказали, что после того, как вас предупредят, менты подружатся, попытаются разговорить вас о чем угодно. После того, как они заведут вас, когда вы попытаетесь сделать их счастливыми – потому что вы немного напуганы, вы не хотите, чтобы вас избили – тогда вы начнете говорить. Не разговаривай, сказали в загоне. Не говорите ни хрена, кроме «Мне нужен адвокат».

  Они вышли за дверь, покупатель и продавец пялились на них, и краснолицый мужчина сказал: «Меня зовут детектив Кершоу, а человек позади вас – детектив Кэрриган, знаменитый ирландский танцор. Нам понадобятся ваши ключи, чтобы отбуксировать ваш грузовик, или мы можем просто открыть коробку передач и отбуксировать ее.

  Две патрульные машины въехали на стоянку, одна заблокировала грузовик, еще четверо полицейских стояли рядом. «Слишком много для рутинной кражи кокаина», – подумал Куп. «Ключи в моем правом боковом кармане», – сказал Куп. Он отчаянно хотел знать, почему его арестовали. Кража со взломом? Убийство? Что-то связанное с Дженсеном?

  – Эй, он может говорить, – сказал черный полицейский.

  Он по-товарищески хлопнул Купа по плечу, и они остановились, пока краснолицый полицейский вынул ключи, бросил их патрульному и сказал: «Эвакуатор едет». Купу Кершоу сказал: «Вон та черная машина».

  Когда они открыли заднюю дверь машины, Куп сказал: «Я не знаю, почему меня арестовали». Он не мог сдержаться, не мог держать рот на замке. Открытая задняя дверь машины выглядела как голодный рот. «Почему?»

  Кэрриган сказал: «Берегись головы», положил руку на голову Купа и помог ему сесть в машину, а затем спросил: «А почему ты так думаешь?» и закрой дверь.

  Два детектива несколько минут разговаривали с полицейскими в форме, позволяя Купу вариться на заднем сиденье машины. На задних дверях не было внутренних ручек, выйти было невозможно. Со сжатыми за спиной руками он не мог сидеть свободно, ему приходилось сидеть прямо на слишком мягких сиденьях. А на заднем сиденье слабо пахло дезинфицирующим средством и мочой. Куп почувствовал очередной приступ клаустрофобной паники, чего он никак не ожидал. Проклятые наручники: он извивался в них, сильно, стиснув зубы; без шансов. Полицейские снаружи по-прежнему не смотрели на него. Он был насекомым. Почему в аду. . . .

  А потом Куп подумал: «Смягчить меня».

  Он сделал то же самое, когда возникла тюремная ссора, которую им пришлось расследовать. Когда полицейские возвращались в машину, один из них дружелюбно смотрел на него и спрашивал: «Ну, что ты думаешь?»

  Полицейские в штатском еще минуту разговаривали с полицейскими, а затем вернулись к машине, разговаривая друг с другом, как будто Куп был последним, о чем они думали. Экран отделял переднее сиденье от заднего. За рулем был черный парень, и после того, как он завел двигатель, он посмотрел на своего напарника на пассажирском сиденье и сказал: «Давайте остановимся у Taco Bell».

  – О, хороший звонок. Когда они тронулись, краснолицый парень повернулся, усмехнулся и сказал: «Ну, что ты думаешь?»

  «Мне нужен адвокат, – сказал Куп. Краснолицый парень отодвинулся на четверть дюйма по другую сторону экрана, его глаза потемнели. Он ничего не мог с собой поделать, и Куп почти улыбнулся. Он мог бы сыграть в эту игру, подумал он.

  30

  ЛУКАС И КОННЕЛЛ наблюдали за арестом со станции «Супер Америка» через дорогу, опираясь на машину Коннелла и поедая бутерброды с мороженым. Куп вышел, Кершоу был на шаг позади, держа руку на правом локте Купа. «Я хотел взять его», – сказал Коннелл между укусами.

  – Не за кражу со взломом, – сказал Лукас.

  «Нет.» Она посмотрела на часы. – Ордера на обыск должны быть готовы.

  Кэрриган и Кершоу заталкивали Купа в машину. Руки Купа были согнуты, а мускулы торчали, как веревки. Лукас скомкал обертку от сэндвича с мороженым и выстрелил в мусорное ведро; он отскочил на тротуар.

  – Я хочу спуститься в дом, – сказал Коннелл. «Увидимся там?»

  "Да. Я подожду, пока они откроют грузовик, и дам вам знать, если будет что-нибудь хорошее.

  Лукас хотел, чтобы люди с места преступления открыли грузовик. «Мы можем говорить о паре волос», – сказал он патрульному с ключами. «Давайте ждать.»

  "Хорошо. Кто был этот парень? – спросил патрульный.

  – Кот-грабитель, – сказал Лукас. «Он, конечно, пошел хорошо и легко».

  «Он напугал меня до чертиков», – признался патрульный, его глаза снова скользнули в сторону магазина. «Я был в дверях, и он посмотрел на меня, как будто собирался бежать. У него были сумасшедшие глаза, чувак. Он был на грани срыва. Вы видели его руки? Я бы не хотел драться с этим сукиным сыном.

  Место преступления прибыло через пять минут. Полупакета нефильтрованного Camels стояла на переднем сиденье. Мешок со смесью соли и песка, соединительные кабели, ящик для инструментов и прочий хлам занимал заднюю часть.

  Лукас тщательно порылся в нем, но ничего не нашел. Он вытащил ключи, которые достал Куп. Там было два ключа от грузовика, что-то похожее на два ключа от дома, и пятый. Дженсен, может быть. Но он не выглядел достаточно новым. Они должны были проверить.

  «Здесь есть хороший набор инструментов для взлома», – сказал один из парней с места преступления. Лукас подошел к задней части грузовика, где они осторожно открыли ящик с инструментами. К сожалению, инструменты для взлома были не чем иным, как несколько необычным набором обычных инструментов. Вы должны были сначала доказать кражу со взломом. Парень с места преступления взял небольшой металлический напильник и посмотрел на него через увеличительное стекло, совсем как Шерлок Холмс.

  – Есть латунь, – сказал он.

  – Это поможет, – сказал Лукас. Куп вырезал себе ключи вручную. «Что-то вроде ножа? Любая веревка?

  «Нет.»

  «Проклятье. Что ж, закрой его и убери, – разочарованно сказал Лукас. „Нам нужно все – отпечатки, волосы, кожа, жидкость. Все.“

  Лукас бросил «порше» у обочины и поехал по подъездной дорожке к дому Купа. Передняя и боковая двери были открыты, а на подъездной дорожке стояли два фургона без опознавательных знаков вместе с безымянным серым «шеви» Коннелла. Лукас был уже почти у крыльца, когда увидел двух соседских женщин, идущих по улице, одна из которых везла детскую коляску. Лукас вернулся к ним.

  – Привет, – сказал он.

  Волосы женщины, толкающей коляску, были заплетены в бигуди и покрыты вискозным шарфом. У другого были светлые волосы цвета грязной воды с медными прядями. Они остановились. – Вы из полиции? Соседи всегда знали.

  "Да. Вы недавно видели мистера Купа?

  – Что он сделал? – спросил медный. Малыш в коляске сосал синюю соску, пристально глядя на Лукаса бледно-голубыми глазами.

  – Его арестовали в связи с кражей со взломом, – сказал Лукас.

  – Говорил тебе, – сказал Медный Полоса Бигуди. Лукасу она сказала: «Мы всегда знали, что он преступник».

  "Почему? Что он сделал?

  «Никогда не вставала по утрам, – сказала она. – Вы вряд ли когда-нибудь его увидите. Иногда, когда он выбрасывал свой мусор. Вот оно. Его никогда не было во дворе. Дверь его гаража открывалась, всегда днем, и он уезжал. Потом он возвращался посреди ночи, часа в три ночи, дверь гаража поднималась, и он оказывался внутри. Вы никогда его не видели. Единственный раз, когда я его видел, если не считать мусора, это была снежная буря на Хеллоуин пару лет назад. Он вышел и зачистил подъездную дорожку. После этого у него всегда была услуга».

  – У него была борода?

  Медная Полоса посмотрела на Бигуди, и они оба снова посмотрели на Лукаса. "Конечно. Он всегда был у него.

   Еще одно, подумал Лукас. Они поговорили еще минуту, потом Лукас оторвался и вошел внутрь.

  Коннелл был на кухне и делал записи в желтом блокноте.

  «Что-нибудь?» – спросил Лукас.

  "Немного. Как насчет грузовика?

  "Пока ничего. Нет оружия?

  «Кухонные ножи. Но этот парень не пользуется кухонным ножом. Я был бы готов поставить на это.

  «Я только что разговаривал с парой соседей, – сказал Лукас. – Говорят, у него всегда была борода.

  «Хм.» Коннелл поджала губы. "Это интересно . . . Иди в подвал. Лукас последовал за ней вниз по короткой лестнице от кухни. Подвал был закончен. Слева, через открытую дверь, Лукас мог видеть стиральную машину, сушилку, раковину для стирки и водонагреватель, стоявшие на кафельном полу. Печь тоже будет здесь, с глаз долой. Большой конец подвала был покрыт двухцветным ворсом семидесятых годов. Кушетка, стул и журнальный столик с лампой, прижатой к стене. В центре ковра преобладала пластиковая малярная ткань размером десять футов на тринадцать или четырнадцать, уложенная на ковер. Техник пылесосил края тряпки.

  «Это был такой пластиковый лист?» – спросил Лукас.

  "Нет. Я положил его туда, – сказал Коннелл. – Подойди и посмотри на окна.

  Окна были зашторены листами фанеры толщиной в четверть дюйма. «Я вышел на улицу и посмотрел», – сказал Коннелл. «Он покрасил их снаружи в черный цвет, поэтому, если вы не встанете на колени и не заглянете в оконные колодцы, вам покажется, что в подвале темно. Он с ним сильно повозился: края зачеканены».

  «Да?»

  «Да.» Она посмотрела на лист. – Думаю, именно здесь он убил Ваннемейкера. На куске пластика. В подсобке есть пара пакетов по три тряпки. Один из них не вскрыт. В другом была только одна ткань. Я прогуливался здесь, и мне показалось, что ковер свален в прямоугольник. Потом я заметил мебель: она расставлена так, чтобы смотреть на что-то посреди ковра. Когда я увидел падающие тряпки. . ». Она пожала плечами. «Я разложил его, и он идеально подходит».

  «Иисус. . ». Лукас посмотрел на техника. «Что-нибудь?»

  Техник кивнул и сказал: «Куча дерьма: я не думаю, что ковер когда-либо чистили, и он, должно быть, был установлен пятнадцать лет назад. Это будет чертов кошмар, разобраться во всем».

  – Ну, в любом случае, это что-то, – сказал Лукас.

  – Есть еще кое-что, – сказал Коннелл. – В спальне.

  Лукас последовал за ней вверх по лестнице. Спальня Купа была скромной, почти военной, хотя кровать была не заправлена и пахла потом. Лукас сразу это увидел: на комоде бутылка опиума.

  Лукас: «Ты его не трогал?»

  "Еще нет. Но это не имело бы никакого значения».

  – Дженсен сказал, что взял его у нее дома. Если на нем есть ее отпечатки пальцев. . ».

  "Я назвал ее. Ее бутылка была пол-унции. На Рождество она всегда покупает себе полунции, потому что этого хватает почти ровно на год».

  Лукас посмотрел на флакон духов: четверть унции. – Она уверена?

  – Она уверена. Черт, я думал, что он у нас есть.

  – Мы все равно должны это проверить, – сказал Лукас. – Может быть, она ошибается.

  – Да, мы проверим, но она была уверена. Возникает вопрос, почему Опиум? Он одержим духами? Духи его как-то привлекают? Или он пошел и купил что-то себе, чтобы напомнить ему о Дженсене?»

  – Ха, – сказал Лукас.

  "Хорошо? Духи или женщина?» Она смотрела на него, ожидая вытащить кролика из шляпы. Может быть, он мог. Лукас закрыл глаза. Через мгновение он сказал: – Это потому, что Дженсен использует его. Он прокрадывается в ее квартиру в темноте, идет в ее спальню, и что-то его выводит из себя. Духи. Или, может быть, увидеть ее там. Но духи действительно возвращают его к нему. Возможно, если он действительно взбесился, он использовал все, что было в бутылке, которую украл у нее.

  – Думаешь, этого достаточно? Борода, которую бреют, и флакон духов?

  Он покачал головой. «Нет. Мы должны найти что-то. Одна вещь.»

  Коннелл двигалась по кругу, пока не посмотрела Лукасу прямо в глаза с расстояния не более двух футов. Лицо ее было восковым, бледным, как обеденная свеча. «Сегодня утром я снова заболел. Через две недели я не смогу ходить. Я вернусь на химиотерапию, у меня начнут выпадать волосы. Я не смогу ясно мыслить».

  «Господи, Миган. . . ».

  – Мне нужен сукин сын, Лукас, – сказала она. «Я не хочу быть мертвой в норе, а он будет ходить со смехом. Ты знаешь, что он тот самый, я знаю, что он тот самый».

  «Так?»

  – Значит, нам нужно поговорить. Мы должны что-то придумать».

  31

  КООП ВЫБРАЛСЯ из тюрьмы через несколько минут после полудня, моргая на ярком солнце, его адвокат шел позади, в спортивной куртке через плечо, что-то болтая.

  Куп был очень близок к краю. Ему казалось, что у него в голове большая трещина, что она вот-вот расколется пополам, что оттуда вылезет мокрый серый червяк, червяк размером со шланг пылесоса.

  Он не любил тюрьму. Ему это совсем не понравилось.

  – Помни, никому ничего, ладно? – сказал адвокат, потрясая пальцем в воздухе. Он научился не трясти им своих клиентов: один почти справился. Он повторял предупреждение по меньшей мере в двадцатый раз, и Куп в двадцатый раз кивнул, не слыша его. Он огляделся вокруг, чувствуя, как напряжение спадает, как будто он развернулся, как мумия, которую сдергивают с простыни.

  Иисус. Его голова действительно вышла из-под контроля. «Хорошо.»

  «Вы ничего не можете сказать копам, что могло бы вам помочь. Ничего. Если хочешь с кем-то поговорить, поговори со мной, а если это важно, я с ними поговорю. Хорошо?"

  «Никаких сделок», – сказал Куп. «Я не хочу слышать ни о каких грёбаных сделках».

  «Есть ли шанс, что ты сможешь найти парня, который продал тебе эти вещи?» Адвокат был похож на почтальона на PCP. Достаточно обычное, но все в его лице слишком натянуто, слишком натянуто. И хотя каждое из его слов было четко произнесено, их было слишком много, сказанных слишком быстро, поток «я думаю» и «может быть, мы бы лучше». Куп не мог угнаться за ними всеми и начал их игнорировать. «Как ты думаешь, а? Есть ли шанс, что ты сможешь его найти? Любой шанс?"

  Куп наконец услышал его, пожал плечами и сказал: «Возможно. Но что мне делать, если я найду его? Позвонить в полицию?

  "Нет нет. Ну-ну-нет. Нет. Нет. Позвони мне. Ты не разговариваешь с копами». Глаза адвоката были абсолютно плоскими, как старые картонные фишки для покера. Куп подозревал, что тот не поверил ни единому слову его рассказа.

  Куп сказал ему, что купил бриллиантовый крест и такие же серьги у белого мальчика – буквально мальчика, подростка – в тренировочной рубашке Национальной гвардии Миннесоты, который околачивался в «Утиной гостинице» в Хопкинсе. По словам Купа, у ребенка был большой пучок темных волос и серьга. Он сказал, что купил брошь и серьги за 200 долларов. Парень знал, что его обдирают, но не знал, что еще с ними делать.

  – Как мы объясним, что вы продали их Шульцу? – спросил адвокат.

  Куп сказал: «Черт, да все знают Шульца. Полицейские зовут его Просто Обычный Шульц. Если у вас есть что-то, что вы хотите продать, и вы не совсем уверены, откуда это взялось, поговорите с Шульцем. Если бы я был действительно умным грабителем, как говорят копы, я бы точно ни за что на него не пошел. Он практически у них на зарплате.

  Адвокат долго смотрел на него, а потом сказал: «Хорошо. Хорошо. Хорошо. Итак, у вас не было постоянной работы с начала рецессии, за исключением этого выступления в спортзале, и вы увидели возможность заработать несколько баксов, воспользовались ею, а теперь сожалеете. Хорошо?"

  С Купом все было в порядке.

  Теперь, когда адвокат, бормоча, последовал за ним из тюрьмы, Куп зажал уши руками и сложил голову. Адвокат отступил назад, спросил: «С вами все в порядке?»

  – Не нравится это место, – сказал Куп, оглядываясь через плечо.

  КООП БОЛЬНО. Почти каждый мускул в его теле болел. Он мог справиться с первой частью задержания. Он мог справиться с тем, чтобы согнуть и расправить их. Но он чувствовал, как его кровь утекает по мере приближения к камере. Им пришлось загнать его в камеру, подтолкнуть, и, оказавшись внутри, дверь была заперта, он посидел какое-то время, и страх подступил к его горлу.

  – Ублюдок, – сказал он вслух, глядя на углы камер. Все было так близко. И вдавливая.

  В этот момент он мог переступить через край. Вместо этого он начал делать приседания, отжимания, мостики, глубокие сгибания коленей, подъемы носков, отжимания, подъемы ног. Он запрыгивал на койку, пока его ноги не подкосились. Он никогда в жизни так много не работал; он не останавливался, пока его мышцы просто не остановились. Затем он заснул; ему снились ящики с руками и дырки с зубами. Он мечтал о барах. Проснувшись, он снова начал работать.

  В середине следующего утра его отвели к адвокату. Адвокат сказал, что копы забрали его грузовик и обыскали его дом. «Это обвинение единственное, что вы ожидаете? Единственное, единственное?» – спросил он. Он казался немного озадаченным. «Полицейские повсюду вокруг вас. Во всем тебе. Это обвинение – это мелкое дерьмо. Мелкое дерьмо.

  – Ничего другого я не знаю, – сказал Куп. Но он подумал, черт. Может быть, они знали что-то еще.

  Адвокат снова встретился с ним в здании суда для предъявления обвинения. Он отказался от предварительного слушания по совету адвоката. Судебное преследование было быстрым, рутинным: залог в пять тысяч долларов, поручитель прямо здесь, чтобы забрать его грузовик.

  – Не шути с грузовиком, – сказал Куп поручителю. – Я приду к тебе с деньгами, как только получу их.

  – Да, конечно, – сказал крепостной. Он сказал это небрежно. Он слышал все это слишком много раз.

  – Не шути с этим, – прорычал Куп.

  Поручителю тон Купа не понравился, и он уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь умное, но тут увидел глаза Купа и понял, что тот совсем недалеко от смерти. Он сказал: «Мы не будем его трогать», и он имел это в виду. Куп отвернулся, а крепостной сглотнул и удивился, почему они выпустили такое животное из тюрьмы, раз уж его посадили.

  КООП НЕ решил, что делать. Не совсем. Но он точно знал, что не вернется в тюрьму. Он не мог с этим справиться. Тюрьма была смертью. Не было бы никаких сделок, ничего, что могло бы загнать его внутрь.

  По словам его адвоката, шансы на то, что его оправдают, велики: дело штата, похоже, полностью основано на показаниях Шульца. – На самом деле, я удивлен, что они удосужились вас арестовать. Удивлен», – сказал адвокат.

  Однако, если его осудят, Купу придется отсидеть небольшой срок – уж точно не год, хотя технически он может получить шесть лет. После вынесения обвинительного приговора государство продолжит освобождение под залог в ходе судебного расследования. Он будет свободен как минимум еще месяц. . . .

  Но если его осудят, Куп знал, он исчезнет. Мексика. Канада. Аляска. Где-то. Нет больше тюрьмы. . . .

  АДВОКАТ сказал ему, где он может получить грузовик. «Я проверил, и с этим покончено». Ему нужен был грузовик. Грузовик был его , давал ему охрану. Но что, если копы внесли его в какой-то список наблюдения? Что, если они повесят его в банке, где у него была заначка? Ему нужно добраться до тайника, чтобы деньги заплатить холопу.

  Подожди, подожди, подожди. . . .

  Суд не должен был длиться даже месяц. Следующие пятнадцать минут ему не нужно было ничего делать. Если бы они наблюдали за ним, он бы это заметил. Если только они не прослушивали грузовик. Куп положил руки на голову и толкнул ее, держа ее вместе.

  ОН ВЕРНУЛ грузовик – все было буднично, канцелярски, бюрократам насрать, лишь бы была бумага – и поехал к себе домой. Две соседские шлюхи шли по улице и вышли на лужайку, когда увидели, что он приближается, таща за собой детскую коляску по траве.

   «Суки», – крикнул он им.

  Он нажал кнопку открывания гаражных ворот, когда был еще в полквартале от него, и вкатился прямо в стойло гаража, дверь закрылась за ним. Ему потребовалось десять минут, чтобы обойти дом. Полицейские были повсюду. Вещи были перемещены, и не были возвращены совершенно правильно. Ничего не испортили. Насколько он мог судить, ничего не пропало. Подвал выглядел нетронутым.

  Он прошел через переднюю комнату. Кресло стояло напротив телевизора. – Хуесос, – закричал он. Он пнул его сбоку, и ткань прогнулась. Куп, тяжело дыша, оглядел комнату, на длинную стену, спускавшуюся к спальням. гипсокартон. Слегка грязный, безобидный бежевый. – Хуесос, – закричал он на это. Он ударил кулаком по стене; гипсокартон прогнулся, образовалась дыра, похожая на лунный кратер. «Хуесос». Пробил снова, еще одна дыра. «Хуесос. . ».

  Крича, колотясь, он двинулся боком по коридору, остановился только в конце его, оглянулся. Девять отверстий, размером с кулак, на уровне плеч. И боль. Ошеломленный, он посмотрел на свою руку: костяшки пальцев превратились в кровавую кашу. Он поднес костяшки ко рту, слизнул их, пососал. Вкус хороший, кровь.

  Тяжело дыша, выдыхая, как лошадь, Куп побрел обратно в спальню, на ходу посасывая костяшки пальцев.

  В спальне он первым делом увидел бутылку Опиума, стоящую на сундуке. Он открутил крышку, понюхал, закрыл глаза, увидел ее.

  Белая ночная рубашка, черный треугольник, полные губы. . .

  Куп намазал кончики пальцев опиумом, промокнул под нос, стоял, покачиваясь, с закрытыми глазами, просто в гостях. . . .

  Наконец, со сказочным запахом Сары Дженсен, играющим с его разумом, и болью в руке, помогающей привести мысли в порядок, он взял фонарик и вернулся в гараж. Он начал пробираться через грузовик, дюйм за дюймом, болт за болтом, посасывая костяшки пальцев, когда кровь становилась слишком густой. . . .

  32

  Лукас завис среди мужских аксессуаров, рядом с одеколоном, за вращающейся стойкой с кошельками, держа в поле зрения макушку Купа. Он нес толстый кожаный портфель. Куп слонялся в мужской спортивной форме, засунув руки в карманы, ничего не трогая и даже не глядя.

  Коннелл запищал. «Что он делает?»

  – Убить время, – сказал Лукас. Невысокая пожилая дама остановилась, чтобы посмотреть на него, и он отвернулся. – Ты его видишь?

  – Он через два прохода.

  "Осторожный. Ты слишком близко. Слоан?

  «Да, я поймал его. Я иду к северному выходу. Сейчас это ближайший выход. Я пойду дальше по эстакаде, если он пойдет туда.

  "Хорошо. Дел?

  «Как раз подходит к спортивной одежде. Я его не вижу, но я прямо напротив Коннелла. Я вижу Коннелла.

  – Ты очень близок с ним. Он за вешалкой для рубашек, – щебетал Коннелл.

  «Извините, не могли бы вы мне сказать, где мужские халаты?» Лукас обернулся и посмотрел на невысокую пожилую женщину. У нее были завитки ушей, как у барашка, и маленькие толстые очки.

  – Вон за тем столбом, где вы видите знак «Выход», – сказал Лукас.

  – Спасибо, – сказала она и пошатнулась.

  Лукас перешел через Ralph Lauren в Guess. Блондинка в черном платье подошла к нему и спросила: «Сбежать?»

  «Какой?» Он шагнул к ней, и она отступила назад и подняла цилиндрическую бутылку, как будто защищаясь.

  – Просто брызгать?

  Мужские духи. – О нет, извини, – сказал Лукас, продолжая. Женщина смотрела ему вслед.

  Куп двигался, и Коннелл запищал. – Он направляется к северной двери. Все еще двигаюсь медленно».

  – Он у меня, – сказал Лукас.

  Слоан сказал: «Я иду по эстакаде».

  – Я займу место Слоана, – сказал Дел. «Миган, ты была самой незащищенной, ты должна либо идти вперед, либо оставаться в стороне».

  «Еще слишком рано идти впереди него», – сказал Коннелл. – Я отстану.

  – Я тебя догоню, – сказал Лукас.

  Лукас подошел к стеклянной витрине с портфелями Coach и посмотрел на магазин за спиной Купа. Куп снова остановился, не более чем в тридцати футах от него, тыча пальцем в стойку с кожаными куртками. Лукас отступил назад, сосредоточившись на Купе, когда чья-то рука схватила его за локоть. Позади него шел молодой человек в костюме, еще один слева. Парфюмерная женщина была позади них.

  – Могу я спросить вас, что вы делаете? – спросил мужчина в костюме. Охранник магазина, крутой парень с закрытыми зубами. Лукас резко шагнул за прилавок, скрывшись из виду Купа, и двое мужчин, ковыляя, шли вместе с ним. Хватка охранника усилилась.

  – Я полицейский из Миннеаполиса, работающий по наблюдению, – сказал Лукас низким и злым голосом, как топор. Он полез в карман, вытащил футляр для бейджа и открыл его. – Если ты меня выдашь, я вырву твои гребаные яички и засуну их тебе в уши.

  «Иисус.» Охранник посмотрел на жучка в ухе Лукаса, потом на его лицо, на что-то похожее на ярость. Он побледнел. «Извиняюсь.»

  – Убирайтесь к черту из этого конца магазина, все вы, – сказал Лукас. Он указал в другую сторону. «Иди туда. Иди отдельно. Не ходите по проходам и не оглядывайтесь».

  "Я . . ». мужчина заикался. – Извини, я был копом.

  «Да правильно.» Лукас отвернулся и вышел из-за ящика. Куп ушел. «Дерьмо.»

  Коннелл запищал. «Он движется».

  РУ был напуган до смерти. Идея Коннелла так напугала ее, что она подумала о том, чтобы вернуться к Gauloises.

  Но Дженсен пришел к ней накануне в силовом костюме и с силовым портфелем, и она сказала: игра в лохов может быть единственным способом заполучить его.

  Ру, застрявший между молотом и наковальней, пошел на наковальню.

  – Спасибо, – сказал Коннелл Дженсену, когда они были в холле перед кабинетом Ру. «Требуется мужество».

  «Я так сильно хочу заполучить его, что у меня болят зубы», – сказал Дженсен. – Когда он выйдет?

  «Завтра утром», – сказал Коннелл. Ее глаза расфокусировались, как будто она смотрела в будущее.

  – А ты, – сказал Дженсен Лукасу. – Я говорил тебе, ты напоминаешь мне моего старшего брата?

  «Должно быть, он симпатичный парень», – сказал Лукас.

  – Боже, я болен, а он пытается меня подтолкнуть, – простонал Коннелл. «Тошнота непреодолимая. . . ».

  Они следили за ним с того момента, как Куп вышел из тюрьмы. Привезли домой, уложили спать. Все было визуально: с грузовика временно сняли все приборы слежения. Если бы он подумал о своем аресте, он мог бы задаться вопросом, как они подобрали его в винном магазине.

  На следующий день он вышел из дома немного раньше, чем обычно. Он ходил в спортзал, тренировался. Потом он поехал в парк и побежал. Это был кошмар. Они не были к этому готовы, все были в уличной обуви. Они теряли его с полдюжины раз, но никогда больше, чем на минуту или две, когда он бежал в гору.

  «Этот парень, – сказал Лукас, когда они смотрели, как он бежит обратно к грузовику, – не тот, с кем можно трахаться. Он только что пробежал три мили в упор. Есть профессиональные бойцы в худшей форме, чем он».

  – Я бы взял его, – сказал Коннелл.

  Лукас посмотрел на нее. «Бред сивой кобылы.»

  «Ругер» был в отверстии ее сумочки, похожем на муфту, и она вытащила его одним движением. Большие руки. Она крутила цилиндр. – Я бы хотела, – сказала она.

  После парка Куп пошел домой. Останавливались на час. Начал снова, а закончил тем, что вел команду по небесным путям прямо к Дженсену. – Куда он идет? – спросил Коннелл, когда Лукас догнал его. Она взяла его за руку, сделала из них пару, другой вид. – Он идет за ней?

  – Он направляется в ее сторону, – сказал Лукас. Они уже приближались, и Лукас развернул ее и сказал в рацию. – Слоан, Дел, вы его поймали. Он проходит.

  – Без десяти пять, – сказал Коннелл. – Она уходит примерно сейчас.

  Слоан запищал. «Где он?»

  Дел: «Он остановился на полпути, он смотрит на улицу».

  Лукас оттащил Коннелла в сторону. – Пройди через вход боком, загляни туда. Не возвращайся, если он смотрит в эту сторону.

  Она кивнула, прошла по проходу, ведущему к эстакаде, взглянула налево, прошла дальше, оглянулась и сказала: «Он просто смотрит наружу». Она подождала мгновение, затем подошла к Лукасу, снова взглянув в небо.

  – Он переезжает, – сказала она по рации.

  – Попался, – сказал Дель. – Он не на небесах.

  – Прохожу, – сказал Лукас. «Рейдер-Гаррот в здании биржи».

  Другой универмаг отделял их от здания биржи, но Куп не стал задерживаться. Теперь он двигался быстро, поглядывая на часы. Он прошел через следующую эстакаду, Слоан впереди него, Дель оторвался в сторону, затем промчался вниз полквартала и снова пересек параллельную эстакаду, повернувшись к группе наблюдения.

  Лукас и Коннелл расстались, снова одинокие, Коннелл теперь несла ее огромную сумку в одной руке, как портфель. Лукас надел шляпу.

  – Слоан?

  – Он падает, чувак, – сказал Слоан так, словно у него перехватило дыхание. «Что-то должно случиться. Я прохожу мимо Рейдер-Гаррот прямо сейчас. Я остановлюсь здесь, на случай, если он войдет и натаскает какую-нибудь хрень.

  «Боже, Дел, подвинься. . . ».

  «Иду, иду. . . ».

  Коннелл вернулся к нему. – Что мы делаем? она спросила.

  «Подойдите ближе, но не слишком близко. Я позвоню Саре. Коннелл ушла, положив руку с пистолетом на сумочку. Лукас порылся в нагрудном кармане, вытащил сотовый телефон, нажал кнопку памяти и цифру 7. Мгновение спустя зазвонил телефон, и Дженсен снял трубку.

  – Это происходит, – сказал Лукас. – Он прямо за твоей дверью. Не смотрите прямо на него, если можете этого избежать. Он увидит ловушку в твоих глазах.

  "Хорошо. Я просто ухожу, – сказал Дженсен. Она звучала достаточно спокойно; он чувствовал, что в ее голосе могла быть легкая улыбка.

  – Ты поднимешься на лифте?

  – Как всегда, – сказала она.

  ЛУКАС ПОЗВОНИЛ ТРЕМ ОСТАЛЬНЫМ, объяснил. Подошел Дель, и они вместе отправились в путь, Слоан перебила: «Вот он идет. И Коннелл сразу за ним.

  – Мы заходим, – сказал Лукас. – Дель идет первым. Тебе лучше уйти из поля зрения, Слоан. Что он делает?"

  «Он смотрит в окна. . . Я вижу Коннелла.

  Дель ковылял вперед, совершенный, как бродяга по эстакаде, немного пьяный, ему некуда было идти, он оставался дома, пока магазины не закрылись, и выбирался на улицу на ночь. Люди отводили от него взгляд – даже сквозь него – но не на него.