Текст книги "Ночная Добыча (ЛП)"

Автор книги: Джон Сэнфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

  – Хорошо, – сказал Лукас. Все суетятся.

  «Итак, Коннелл пришла поговорить со мной о своей теории серийного убийцы. У государства нет ресурсов для такого расследования, но у нас есть. Я издаю приятные звуки и говорю, что мы сразу же приступим к делу. Я думаю о Нут , но у нее есть контакты во всех женских движениях, и она AFSCME».

  Лукас кивнул, ничего не сказав.

  «Она дает мне свои исследования. . ». Ру постучала по толстой папке на столе. «Я отнес его в отдел убийств и попросил их провести некоторые проверки. Коннелл считает, что было совершено полдюжины убийств, а может и больше. Она думает, что их было двое здесь, в Миннесоте, а другие – в Айове, Висконсине, Южной Дакоте, прямо за границей, в Канаде».

  – Что сказали в отделе убийств? – спросил Лукас.

  «У меня выкатились глаза, и я снова начал слышать комментарии Диклесса Трейси. Два убийства уже раскрыты. Копы Мэдисона были осуждены. По паре других дел есть местные подозреваемые.

  «Звучит как-»

  Он собирался сказать ерунду , но Ру постучала по столу указательным пальцем, и ее голос перекрыл его. – Но твой старый приятель Слоан просмотрел исследования Коннелла и решил, что в этом что-то есть.

  – Он упомянул об этом, – признался Лукас. Он посмотрел на папку с файлами на столе Ру. «Однако он не выглядел слишком довольным Коннеллом».

  «Она пугает его. В любом случае, то, что было у Коннелла, было не столько уликой, сколько . . ». Она нащупала подходящее слово: «. . . аргумент».

  «Мммм».

  Шеф кивнул. "Я знаю. Она могла ошибаться. Но это законный аргумент. И я все думаю, а что, если я его заброшу, а окажется, что я не прав? Коллега-феминистка, одна из избирателей, приходит ко мне с серийным убийцей. Мы взрываем его, и кого-то другого убивают, и все это всплывает наружу».

  "Я не уверен . . ».

  «Кроме того, я чувствую, что у меня здесь неприятности. В этом году мы установим новый рекорд по убийствам, если не случится что-то странное. Это не имеет ко мне никакого отношения, но я начальник. Я беру на себя вину. Вы начинаете слышать, что „нам нужен кто-то крепкий там наверху“. Я получаю информацию как внутри отдела, так и за его пределами. Профсоюз никогда не упускает случая надрать мне задницу. Вы знаете, что они поддержали Маклемора в этой работе.

  – Маклемор – чертов нацист.

  "Да это он. . . ». Ру затянулся сигаретой, выпустил дым, кашлянул, засмеялся и сказал: «Это еще не все. Она думает, что убийца может быть полицейским.

  – Ах, чувак.

  «Это всего лишь теория, – сказал Ру.

  – Но если ты начнешь гоняться за копами, братство будет недовольно.

  "Точно. И это то, что делает вас идеальными», – сказал Ру. – Вы один из самых опытных следователей по расследованию серийных убийц в стране, не считая ФБР. Внутри этого отдела, в политическом плане, вы одновременно придерживаетесь старой и жесткой линии. Вы можете преследовать копа.

  – Почему она думает, что это полицейский?

  «У одной из жертв, женщины из Де-Мойна, продавщицы недвижимости, в машине был сотовый телефон. У нее дома была дочь-подросток, она позвонила и сказала, что идет с парнем выпить, что, возможно, вернется домой поздно. Она сказала, что парень был из другого города и что он полицейский. Это все."

  «Христос.» Лукас провел рукой по волосам.

  – Лукас, как давно ты вернулся? Месяц?"

  «Пять недель».

  «Пять недель. Отлично. Я знаю, тебе нравится интеллект. Но у меня есть разные ребята, работающие с разными разведданными. У нас есть дивизия, и разведывательное подразделение, и отряд бандитов, и пороки, и наркотики, и лицензирование. . . Я вернул тебя, дал тебе хорошую мягкую политическую работу, потому что я знал, что в конце концов столкнусь с таким дерьмом, и мне понадобится кто-то, кто с этим справится. Ты парень. Такова была сделка».

  – Значит, ты можешь баллотироваться в Сенат.

  «Были сенаторы и похуже, – сказала она.

  – У меня есть вещи…

  «У всех есть вещи. Не каждый может остановить безумных убийц, – нетерпеливо сказал Ру. Она подошла и встала рядом с ним, глядя в окно, снова жадно затянулась сигаретой. – Я мог бы дать вам немного времени, если бы у нас не было этой истории с Ваннемейкером. Теперь я должен двигаться, прежде чем пресса поймает. И если мы не сделаем что-нибудь серьезное, Коннелл вполне может слить это сама.

  «Я-»

  «Если это выйдет наружу, а вы уже на нем, всем нам станет легче».

  Лукас наконец кивнул. «Вы спасли мою задницу от корпоративной жизни», – сказал он. «Я вам должен.»

  – Верно, – сказала она. – Я сделал, и ты делаешь. Ру нажала кнопку внутренней связи и наклонилась к ней. «Рокки? Соберите обычных подозреваемых. Тащите их задницы сюда.

  РУ потребовалось пять минут, чтобы организовать встречу: Лестер, глава отдела уголовных расследований, его заместитель Суонсон и Курт Майер, новый глава разведки. Андерсон, компьютерный фанат отдела, был приглашен по просьбе Лукаса.

  – Как дела? – спросил Ру Лестера.

  «Трупы накапливаются. Я, честное слово, никогда не видел ничего подобного. Он посмотрел на Лукаса. – Слоан говорит мне, что маловероятно, что Ваннемейкер заполучил его в Гудзоне. Вероятно, ее перевезли туда».

  Лукас кивнул. «Выглядит как.»

  – Значит, у нас есть еще один.

  Ру закурил еще одну сигарету и повернулся к Лукасу. «Что вам нужно?»

  Лукас снова посмотрел на Лестера. «То же дело, что и в прошлый раз. Вот только мне нужен Слоан.

  – Что за сделка? – спросил Ру.

  Лестер посмотрел на Ру. «Лукас работает один, параллельно моему расследованию. Все, что он узнает, и все, что происходит в результате предварительного расследования, ежедневно попадает в книгу. Андерсон пишет книгу. По сути, он координирует».

  Лестер указал большим пальцем на Андерсона, который кивнул, а затем повернулся к Лукасу. «Вы не можете получить Слоан».

  Лукас открыл было рот, но Лестер покачал головой. – Ты не можешь, чувак. Он мой лучший парень, и мы там, блядь, тонем».

  «Я был на улице. . . ».

  – Ничего не могу поделать, – сказал Лестер. Ру: «Говорю тебе, вытаскивание Слоана убьет нас».

  Ру кивнул. «Тебе придется с этим жить, по крайней мере какое-то время», – сказала она Лукасу. «Вы не можете использовать Capslock?»

  Он покачал головой. – Он что-то затеял с этим депутатом, которого убили. Нам нужно оставаться на нем».

  – Я мог бы отдать тебе одного парня, – сказал Лестер. «Он мог выполнять поручения. Сказать по правде, ты мог бы ему помочь. Покажи ему, как это делается».

  Брови Лукаса поползли вверх. – Грив?

  Лестер кивнул.

  – Я слышал, он идиот, – сказал Лукас.

  – Он просто новенький, – защищаясь, сказал Лестер. – Не нравится, верни.

  – Хорошо, – сказал Лукас. Он посмотрел на Андерсона. «И мне нужно знать, где парень. Парень с ножом из прошлого.

  «Это кто?»

  «Его звали Джанки Дуг. . . ».

  КОГДА ВСТРЕЧА закончилась, Ру удержал Лукаса. «Меган Коннелл захочет поработать», – сказала она. – Я был бы признателен, если бы вы взяли ее.

  Лукас покачал головой. «Роуз-Мари, черт возьми, у нее государственный значок, она может делать все, что хочет».

  – В качестве одолжения мне, – сказал Ру, нажимая на него. – Убийство никоим образом не возьмет ее. Она действительно этим увлечена. Она умная. Она поможет тебе. Я буду благодарен."

  – Хорошо, я найду, чем ей заняться, – сказал Лукас. Затем: «Знаешь, ты никогда не говорил мне, что она умирает».

  – Я думал, ты сам узнаешь, – сказал Ру. У секретаря Ру в ухе была заглушка для диктовки. Когда Лукас вышел из кабинета Ру, она указала пальцем на Лукаса и подняла руку, чтобы остановить его, напечатала еще полпредложения, а затем вытащила затычку из уха.

  – Пока вы разговаривали, зашла детектив Слоан, – сказала она, изогнув темные брови. Она взяла со своего стола толстую папку с папками и протянула ему. – Он сказал, что отпечатки пальцев подтверждают, что это Ваннемейкер. В руке у нее был окурок нефильтрованной сигареты Camel. Они отправили его в лабораторию в Мэдисоне. Он сказал посмотреть на фотографию.

  «Спасибо.» Лукас отвернулся и открыл папку.

  «Я уже смотрела на это», – сказала она. "Валовой. Но интересно».

  «Умм». Внутри папки была цветная фотография тела в сугробе восемь на десять. Положение лицом вверх было почти таким же, как у женщины Ваннемейкер, с такой же массивной раной в животе; куски пластикового мешка для мусора были разбросаны по снегу. Секретарь смотрел через его плечо, и Лукас вполоборота. – Здесь то тут, то там был государственный следователь, его зовут Меган Коннелл. Не могли бы вы найти ее и попросить позвонить мне?

  4

  КАБИНЕТ ЛУКАСА был площадью пятнадцать квадратных футов, без окон, с дверью, которая вела прямо в коридор. У него был деревянный стол и стул, три стула для посетителей, два картотечных шкафа, книжный шкаф, компьютер и телефон с тремя кнопками. Большую часть одной стены занимала карта района метро «Города-побратимы», другую – пробковая доска объявлений. Он повесил куртку на деревянную вешалку, а деревянную вешалку на настенный крючок, сел, носком ноги выдвинул нижний ящик стола, поставил на него ноги, поднял трубку и набрал номер. Ответила женщина.

  «Погода Каркиннен, пожалуйста». Он еще не узнал голоса медсестер.

  «Доктор Каркиннен в операционной. . . . Это Лукас?

  "Да. Не могли бы вы сказать ей, что я звонил? Я могу опоздать домой. Я попробую ее там позже.

  Он набрал другой номер, вызвал секретаря. «Лукас Дэвенпорт для сестры Мэри Джозеф».

  – Лукас, она в Риме. Я думал ты знаешь."

  «Дерьмо. . . О, Боже, извини меня. Секретарша была послушницей.

  «Лукас. . . ». Наигранное раздражение.

  «Я забыл. Когда она вернется?

  «Еще две недели. Она собирается на какие-то раскопки.

  "Проклятье . . . О, Боже, извини меня.

  Сестра Мэри Джозеф – Эль Крюгер, когда они вместе ходили в начальную школу, – была старым другом и психологом, интересовавшимся убийствами. Она помогала ему в других делах. Рим. Лукас покачал головой и открыл файл, составленный Коннеллом.

  На первой странице был список имен и дат. Следующие восемь страниц были фотографиями ран, сделанными во время вскрытий. Лукас проработал их. Они не были идентичны, но были неизбежны сходства.

  За фотографиями ранений последовали кадры с места преступления. Тела были сброшены в разных местах, как в городах, так и в сельской местности. Пара была в придорожных канавах, один в дверях, один под мостом. Одного просто закатили под фургон в жилом районе. Было мало усилий, чтобы скрыть их. На фоне нескольких он мог разглядеть обрывки пластиковых пакетов для мусора.

  Переходя от каждого отчета к соответствующим фотографиям, Лукас уловил нить, которая, казалось, связала их воедино в его сознании. Женщины были. . . замусоренный. Их выбросили, как использованные бумажные салфетки. Не с отчаянием, страхом или чувством вины, а с некоторой осмотрительностью, как будто убийца боялся, что его поймают за мусором.

  Отчеты о вскрытии также выявили различия.

  « Рваные » были субъективным описанием, и некоторые раны больше походили на неистовые удары ножом, чем на преднамеренные разрывы. Некоторые женщины были избиты, некоторые нет. Тем не менее, вместе взятые, в убийствах было ощущение . Ощущение создавалось почти в такой же степени отсутствием факта, как и его присутствием.

  Никто не видел женщин, когда их подбирали. Никто не видел ни человека, который их подобрал, ни его машину, хотя он должен был быть среди них. Отпечатков пальцев не было, вагинальные мазки не выявили спермы, хотя на одежде одной из женщин были обнаружены следы спермы. По-видимому, недостаточно для крови или типа ДНК; ни один не был указан.

  Закончив первую ведущую, он снова быстро просмотрел отчеты, просматривая мелочи. Ему придется перечитывать их снова, несколько раз. Деталей было слишком много для одного прочтения, а то и для двух-трёх. Но, оглядываясь на другие убийства, он понял, что файлы часто указывали на убийцу задолго до того, как его сбили. Истина была в деталях. . . .

  Его поиски были прерваны стуком. «Да. Заходи.»

  Коннелл шагнул вперед, взволнованный, но все еще бледный, как призрак. «Я был в городе. Я думал, что зайду, вместо того, чтобы позвонить».

  – Входите. Садитесь, – сказал Лукас.

  Коротко подстриженные волосы Коннелла смущали; это придавало панковский вид женщине, которая была кем угодно, только не панком. У нее было серьезное квадратное лицо с коротким ирландским носом и квадратным подбородком. На ней все еще был синий костюм, который она носила тем утром, с более темной полосой, которая могла быть мусорным соком спереди. Нелепая черная кожаная поясная сумка была застегнута вокруг ее бедер, сама сумка располагалась чуть ниже ее пупка: кобура для большого пистолета. Она могла взять большой пистолет: у нее были большие руки, и она протянула одну из них, и Лукас приподнялся, чтобы потрясти ее.

  Она выбрала мир, подумал Лукас; но рука ее была холодна. «Я читал ваше дело», – сказал он. «Хорошая работа».

  «Наличие вагины не обязательно указывает на глупость, – сказал Коннелл. Она все еще стояла.

  – Успокойся, – сказал Лукас, наморщив лоб, когда снова сел. – Это был комплимент.

  – Просто хочу, чтобы все было ясно, – твердо сказал Коннелл. Она посмотрела на свободный стул, все еще не сев. – И ты думаешь, что-то есть?

  Лукас еще мгновение смотрел на нее, но она не вздрогнула и не села. Взглянув ей в глаза, он сказал: – Думаю, да. Они все тоже. . . не похожи друг на друга, но у них есть ощущение одного человека».

  – Есть еще кое-что, – сказал Коннелл. «Это трудно увидеть в файлах, но вы видите это, когда разговариваете с друзьями этих женщин».

  «Который?»

  «Все они – одна и та же женщина».

  «Ах. Скажи мне. И садитесь, ради всего святого.

  Она села неохотно, как будто отказывалась от возвышенности. «Один здесь, в Городах, один в Дулуте, теперь этот, если последний принадлежит ему. Один в Мэдисоне, один в Тандер-Бей, один в Де-Мойне, один в Су-Фолс. Все они были одиноки, от двадцати до сорока лет. Все они были в чем-то застенчивы, в чем-то одиноки, в чем-то интеллигентны, в чем-то религиозны или, по крайней мере, причастны к какой-то духовности. Они ходили в книжные магазины, или галереи, или на спектакли, или на концерты по ночам, как другие люди ходили в бары. Во всяком случае, они все были такими. А потом эти застенчивые, тихие женщины появляются разорванными. . . ».

  – Гнусное слово, – небрежно сказал Лукас. «Разорванный».

  Коннелл вздрогнула, и ее от природы бледное лицо стало белым как бумага. «Мне снится женщина в Карлос Эйвери. Мне там было хуже, чем сегодня. Я вышел, посмотрел, начал блевать. Меня рвало по всему радио».

  – Ну, в первый раз, – сказал Лукас.

  "Нет. Я видел много мертвых людей, – сказал Коннелл. Она наклонилась вперед в своем кресле, сцепив руки. «Это совсем другое. Джоан Смитс жаждет мести. Или справедливости. Я слышу ее зов с другой стороны – я знаю, это звучит как шизофрения, но я слышу ее и чувствую других. Все они. Я был во всех тех местах, где произошли убийства, в свободное время. Разговаривал со свидетелями, разговаривал с копами. Это один парень, и он дьявол».

  В ее голосе и глазах звучала жесткая, кристальная убежденность, привкус и острота психоза, которые заставили Лукаса отвернуться. «А как насчет последовательности, которая у вас здесь?» – спросил Лукас, пытаясь избежать ее напора. «Он ставил год между большинством из них. Но потом пропустил пару – один раз двадцать один месяц, другой раз двадцать три. Думаешь, тебе не хватает парочки?

  «Только если он полностью изменит свой МО», – сказал Коннелл. «Если он стрелял в них. Мой поиск данных сосредоточился на ножевых ранениях. Или, может быть, он нашел время, чтобы похоронить их, и они так и не были найдены. Хотя это было бы нетипично для него. Но там так много пропавших без вести, что невозможно сказать наверняка».

  «Может быть, он уехал куда-то еще – в Лос-Анджелес или Майами, или тела просто так и не нашли».

  Она пожала плечами. «Я так не думаю. Он склонен оставаться рядом с домом. Я думаю, он едет на место убийства. Он выбирает место заранее и едет на машине. Я нанес на карту все места, откуда были взяты эти женщины, и, кроме одного в Тандер-Бей, все они исчезли в течение десяти минут от автомагистрали, проходящей через города. А тот, что в Тандер-Бей, был недалеко от шоссе 61. Так что, может быть, он уехал в Лос-Анджелес, но это кажется неправильным».

  – Насколько я понимаю, вы думаете, что это может быть полицейский.

  Она снова наклонилась вперед, интенсивность вернулась. «Есть еще пара вещей, на которые нам нужно обратить внимание. Полицейский – единственная твердая подсказка, которая у нас есть: женщина разговаривает со своей дочерью. . . ».

  – Я читал твое дело, – сказал Лукас.

  "Хорошо. А вы видели про ППС?

  "М-м-м. Нет. Не помню.

  «Это ранний допрос в полиции с парнем по имени Прайс, которого признали виновным в убийстве женщины из Мэдисон».

  – О, да, я видел стенограмму. У меня не было времени ее прочитать».

  «Он говорит, что не делал этого. Я верю ему. Я планирую пойти и поговорить с ним, если больше ничего не появится. Он был в книжном магазине, где подобрали жертву, и, по его словам, там был бородатый мужчина с татуировкой ППС на руке. Прямо на паутине между указательным и большим пальцами.

  – Значит, мы ищем копа с ППС на руке?

  "Я не знаю. Никто больше не видел татуировки, и они никогда не находили никого с ППС на руке. Компьютерный поиск нигде не показывает PPP как опознавательный знак. Но дело в том, что Прайс сидел в тюрьме, и он сказал, что татуировка была тюремной татуировкой. Знаете, вроде того, что они делают шариковыми чернилами и булавками.

  – Что ж, – сказал Лукас. «Это что-то.»

  Коннелл был обескуражен. «Но не много.»

  – Нет, если только мы не найдем убийцу – тогда это может помочь подтвердить личность, – сказал Лукас. Он взял файл и пролистал его, пока не нашел список убийств и дат. – У вас есть какие-нибудь теории о том, почему убийства так разбросаны по округе?

  «Я искала закономерности, – сказала она. "Я не знаю. . . ».

  – До тела, которое вы нашли прошлой зимой, у него никогда не было двух убийств в одном и том же состоянии. И последний здесь был почти девять лет назад.

  «Да. Вот так.»

  Лукас закрыл файл и бросил его обратно на стол. "Да. Это означает разные юрисдикции отчетности. Айова не знает, что мы делаем, и Висконсин не знает, что делает Айова, и никто не знает, что делает Южная Дакота. И Канада, черт возьми, вне этого».

  – Вы говорите, что он на это рассчитывал, – сказал Коннелл. – Значит, это полицейский .

  – Возможно, – сказал Лукас. – Но, может быть, это бывший заключенный. Умный парень. Может быть, причина двух промежутков в том, что он был внутри. Какой-то мелкий работник, которого арестовали за наркотики или кражу со взломом, и он вышел из обращения.

  Коннелл откинулся назад, серьезно глядя на него. «Когда ты заполз в мусорный контейнер этим утром, тебе было холодно. Я не мог быть таким холодным; Я бы никогда не увидел на ней этот табак».

  – Я к этому привык, – сказал Лукас.

  – Нет, нет, это было. . . впечатляет», – сказала она. «Мне нужно такое расстояние. Когда я сказал, что у нас есть только один факт о нем, о полицейском, я был неправ. Вы придумали их целую кучу: он сильный, он курит...

  – Нефильтрованные верблюды, – сказал Лукас.

  "Да? Что ж, это интересно. А теперь эти идеи. . . Мне никто не подбрасывал идеи. Ты позволишь мне работать с тобой?

  Он кивнул. «Если хочешь.»

  – Мы поладим?

  "Может быть. Может быть, и нет», – сказал он. «Какое это имеет отношение к чему-нибудь?»

  Она смотрела на него без юмора. «Именно мое отношение», – сказала она. «Так. Что мы делаем?»

  «Мы проверяем книжные магазины».

  Коннелл посмотрела на себя. «Мне нужно переодеться. Они у меня в машине. . . ».

  В то время как КОННЕЛ ПОШЕЛ переодеваться, Лукас позвонил Андерсону, чтобы он прочитал предварительную работу отдела по расследованию убийств по убийству Ваннемейкера. «Мы только начали», – сказал Андерсон. «Скураг звонил несколько минут назад. Он сказал, что подруга Ваннемейкера определенно думает, что она идет в книжный магазин. Но если вы посмотрите в досье, когда ее объявили пропавшей без вести, кто-то еще сказал, что она, возможно, ходила в галереи на Первой авеню.

  «Мы наносим удары по книжным магазинам. Может быть, ваши ребята могли бы занять галереи.

  – Если у нас есть время. У Лестера люди бегают, как крысы, – сказал Андерсон. – Ох уж этот Джанки Дуг. У меня много хитов, но последний был три года назад. Он жил в ночлежке на Франклин-авеню. Шансы на то, что он там, ничтожны и равны нулю, а Слима нет в городе.

  – Дай мне адрес, – сказал Лукас.

  ЗАКОНЧИВ С Андерсоном, Лукас пронес свою телефонную книгу по коридору, отксерокопировал книжный раздел «Желтых страниц» и вернулся в свой кабинет за курткой. Куртку он купил в Нью-Йорке; эта мысль была слегка смущающей. Он натягивал куртку, когда в дверь постучали. «Да?»

  Плотный розовощекий мужчина лет тридцати с небольшим в свободном зеленом костюме и с намокшими светлыми волосами просунул голову внутрь, улыбнулся, как продавец энциклопедий, и сказал: «Привет. Давенпорт. Я Боб Грив. Я должен отчитаться перед вами.

  – Я тебя помню, – сказал Лукас, когда они обменялись рукопожатием.

  – Из моего Дружелюбного Офицера? Грив был весел, бессознательно помят. Но его зеленые глаза слишком хорошо сочетались с костюмом итальянского покроя, а на подбородке красовалась модная двухдневная щетина.

  «Да, в детском саду моего ребенка был плакат, – сказал Лукас.

  Грив ухмыльнулся. – Ага, это я.

  – Хороший прыжок, вплоть до убийства, – сказал Лукас.

  – Ага, ерунда. Улыбка Грива исчезла, и он опустился на стул, который освободил Коннелл, и посмотрел вверх. – Я полагаю, вы слышали обо мне.

  – Я не, э-э. . ».

  «Грейв-ебанутый?

  – Не смеши меня, Дэвенпорт. Грив с минуту изучал его, а потом сказал: – Меня так называют. Грев-ебанутый, одним словом. Единственная чертова причина, по которой я участвую в убийстве, это то, что моя жена племянница мэра. Она устала от того, что я был Дружелюбным Офицером. Не хватает драмы. Не дал ей достаточно повода для сплетен.

  "Хорошо . . ».

  «Итак, теперь я делаю то, что я, блядь, не могу делать, и я застрял между своей старухой и другими парнями на работе».

  «Чего ты хочешь от меня?»

  «Совет.»

  Лукас развел руками и пожал плечами. «Если вам нравилось быть дружелюбным офицером… . ».

  Грив отмахнулся от него. «Не такой совет. Я не могу вернуться в „Офицер Дружелюбие“, моя старушка будет пилить меня до ушей. Ей вообще не нравится, что я полицейский. Убийство просто делает это немного в порядке. И она заставляет меня носить эти чертовы итальянские фруктовые костюмы и разрешает бриться только по средам и субботам.

  – Похоже, ты должен принять решение насчет нее, – сказал Лукас.

  – Я люблю ее, – сказал Грив.

  Лукас ухмыльнулся. – Тогда у тебя проблемы.

  «Да.» Грив потер щетину на подбородке.

  – В любом случае, ребята из отдела убийств только и делают, что трахаются со мной. Они считают, что я не тяну свой груз, и они правы. Всякий раз, когда случается действительно дерьмовое дело, я его понимаю. Я получил один прямо сейчас. Все в отделе убийств смеются над этим. Вот в чем мне нужен ваш совет».

  «Что случилось?»

  – Мы не знаем, – сказал Грив. «Мы расценили это как убийство, и мы знаем, кто это сделал, но не можем понять, как».

  – Никогда о таком не слышал, – признался Лукас.

  – Конечно, есть, – сказал Грив. «Все время.»

  «Какой?» Лукас был озадачен.

  – Это чертова тайна запертой комнаты, вроде одной из старых английских штучек. Это сводит меня с ума."

  Коннелл толкнул дверь. На ней был темно-синий костюм с туфлями на низком каблуке в тон, белая блузка с бордовым галстуком и сумка размером с буйвола. Она посмотрела на Грива, затем на Лукаса и сказала: «Готово».

  – Боб Грив, Миган Коннелл, – сказал Лукас.

  – Да, мы вроде как встречались, – сказал Грив. «Несколько недель назад.»

  Небольшое напряжение там. Лукас взял со стола файл Коннелла и передал его Гриву. «Миган и я идем в книжные магазины. Прочтите файл. Поговорим завтра утром».

  «Сколько времени?»

  – Не слишком рано, – сказал Лукас. – Как насчет здесь, в одиннадцать часов?

  – А как насчет моего дела? – спросил Грив.

  – Поговорим завтра, – сказал Лукас.

  Когда Лукас и Коннелл вышли из здания, Коннелл сказал: «Грив – придурок. У него голливудская щетина и костюмы полиции Майами , но он не смог найти свою обувь в чертовом шкафу».

  Лукас раздраженно покачал головой. «Сделай ему немного слабину. Ты плохо его знаешь.

  – Некоторые люди – открытая книга, – фыркнул Коннелл. – Он чертов комик.

  КОННЕЛ ПРОДОЛЖАЛ раздражать его; их стили были разными. Лукас любил погрузиться в разговор, немного поболтать, вспомнить общих друзей. Коннелл был следователем: только факты, сэр.

  Не то чтобы это имело большое значение. Никто в полудюжине книжных магазинов в центре города не знал Ваннемейкера. Они почувствовали ее вкус в пригородном «Смартбуке». «Раньше она приходила на чтения», – сказал владелец магазина. Он прикусил губу, глядя на фотографию. «Она не покупала много, но у нас были эти вина и сыры для авторов, проезжающих через город, и она появлялась, может быть, в половине случаев. Может быть, даже больше».

  – У вас были чтения в прошлую пятницу?

  – Нет, но были.

  «Где?»

  – Черт, я не знаю. Он вскинул руки. «Чертовы авторы как тараканы. Их сотни. Где-то всегда есть показания. Особенно в конце недели».

  – Как узнать, где?

  «Позвоните в Звездное Племя. Там был бы кто-нибудь, кто мог бы сказать вам.

  ЛУКАС ЗВОНИЛ С углового телефона, другой номер из памяти. – Я подумал, не позвонишь ли ты. Голос женщины был тише. – Ты поднимаешь свою сеть?

  «Я делаю это сейчас. Там много дыр».

  «Я в деле».

  "Спасибо, я ценю это. Как насчет чтения?

  «В „Испуганном журавле“ были стихи, что-то под названием „Женщина прерий“ в „Святом“ – не знаю, как я пропустил это, „Гиностик“ в издательстве „Дикая лилия“ и „Столп мужественности“ в „Кросби“. Столп Мужественности был исключительно мужской ночью. Если бы вы позвонили на прошлой неделе, я, вероятно, смог бы вас принять.

  – Слишком поздно, – сказал Лукас. «У меня сломался барабан».

  "Штопать. У тебя тоже был хороший барабан.

  – Ага, спасибо, Ширлин. Коннеллу: «Мы можем вычеркнуть Crosby’s из списка».

  ВЛАДЕЛЕЦ «Испуганного журавля» ухмыльнулся Лукасу и сказал: . . Как дела, Лукас? Они обменялись рукопожатием, и владелец магазина кивнул Коннеллу, который смотрел на него, как змея на птицу.

  – Неплохо, Нед, – сказал Лукас. – Как старушка?

  Брови Неда поползли вверх. «Опять беременна. Ты просто машешь ей, и она беременна».

  «Все беременны. Я должен друг, я только что услышал, что его жена беременна. Сколько это для вас? Шесть?"

  «Семь . . . что творится?»

  Коннелл, который с нетерпением слушал болтовню, сунул ему фотографии. – Эта женщина была здесь в пятницу вечером?

  Лукас, мягче, сказал: – Мы пытаемся отследить последние дни женщины, убитой на прошлой неделе. Мы подумали, что она могла быть на ваших поэтических чтениях.

  Нед просмотрел фотографии. – Да, я знаю ее. Гарриет что-то, да? Я не думаю, что она была здесь. Там было около двадцати человек, но я не думаю, что она была с ними».

  – Но ты видишь ее поблизости?

  "Да. Она полуобычная. Я видел телепрограммы на Nooner. Я подумал, что это может быть она.

  – Поспрашивай, а?

  «Конечно.»

  – Что такое Нунер ? – спросил Коннелл.

  – Новые полуденные новости TV3, – сказал Нед. – Но я не видел ее в пятницу. Впрочем, я не удивлюсь, если она будет где-то еще.

  – Спасибо, Нед.

  "Конечно. И заходи. Я доработал раздел поэзии.

  Вернувшись на улицу, Коннелл спросил: «У тебя много друзей в книжных магазинах?»

  – Несколько, – сказал Лукас. «Нед имел обыкновение торговать травой. Я опирался на него, и он ушел».

  – Угу, – сказала она, обдумывая это. Затем: «Почему он рассказал тебе о поэзии?»

  – Я читаю стихи, – сказал Лукас.

  «Бред сивой кобылы.»

  Лукас пожал плечами и направился к машине.

  «Расскажи стихотворение».

  – Да пошел ты, Коннелл, – сказал Лукас.

  – Нет, да ладно, – сказала она, поймав его лицом к себе. «Расскажи стихотворение».

  Лукас на секунду задумался, а затем сказал: «Сердце сначала просит удовольствия/А потом извинения от боли/а потом эти маленькие болеутоляющие/которые притупляют страдание. А затем заснуть / и затем, если будет так / воля его инквизитора / привилегия умереть ».

  Коннелл, уже бледный, казалось, стал еще бледнее, и Лукас, вспомнив, подумал: «Вот дерьмо».

  «Кто это написал?»

  «Эмили Дикинсон».

  – Ру сказал тебе, что у меня рак?

  – Да, но я не думал об этом. . . ».

  Коннелл, изучая его, внезапно слегка улыбнулся. – Я как бы надеялся, что это так. Я думал, Господи Иисусе, что за укол в рот. ”

  "Хорошо . . . ?»

  «Дикая лилия пресса на Западном берегу».

  Он покачал головой. "Я сомневаюсь в этом. Это феминистский магазин. Он был бы довольно заметен.

  – Тогда «Святой» в Сент-Поле.

  ПО ПУТИ в Сент-Пол Коннелл сказал: «Я тороплюсь, Дэвенпорт. Я умру через три или четыре месяца, максимум через шесть. Сейчас у меня ремиссия, и я не чувствую себя слишком плохо. На данный момент у меня закончилась химиотерапия, я восстанавливаю свои силы. Но это не будет продолжаться. Пара недель, три, и он снова подкрадется ко мне. Я хочу получить его, прежде чем я уйду.

  «Мы можем попробовать.»

  «Мы должны сделать лучше, чем это», – сказала она. «Я должен некоторым людям».

  «Отлично.»

  – Я не хочу тебя пугать, – сказала она.

  «Ты делаешь это».

  ВЛАДЕЛЕЦ «Святого» сразу узнал Ваннемейкера. – Да, она была здесь, – сказал он. Голос у него был прохладный, мягкий. Он посмотрел на Лукаса поверх очков Джона Леннона в золотой оправе. «Убит? Боже мой, она не из тех, кого убивают.

  – Какой она была? – спросил Лукас.

  «Ну ты знаешь.» Он сделал жест. «Кроткий. тихоходка. Она задала вопрос, когда Маргарет закончила чтение, но я думаю, это было потому, что никто не задавал вопросов, и она была смущена. Такой человек».

  – Она ушла с кем-нибудь?

  "Неа. Она ушла одна. Я помню, потому что это было резко. В большинстве чтений она околачивалась поблизости; она уйдет последней, как будто ей больше нечего делать. Но я помню, она ушла где-то через пятнадцать минут после того, как мы расстались. В магазине по-прежнему было довольно много людей. Я подумал, может быть, ей не нравилась Маргарет.