Текст книги "Ночная Добыча (ЛП)"

Автор книги: Джон Сэнфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

  – Я только что прошел мимо него, – сказал он Лукасу. «Он смотрит в окно, как будто читает числа с доски. Дженсен уходит.

  «Я только что прошел мимо него, – сказал Слоан. – Дель, тебе лучше скрыться на минутку.

  – Я иду, – сказал Лукас.

  Наступила минута молчания. Лукас бросался в глаза, слоняясь по эстакаде, и он подошел к газетному киоску, вырезанному в виде выемки в стене эстакады. Слон вышел. «Дженсен вышел. Он уходит, точно так же, как и я, приближаясь к тебе, Лукас.

  – Я иду в газетный киоск, – сказал Лукас. – Я заберу его.

  Мгновение спустя Слоан сказал: – Боже, Лукас, убери свое радио. Я думаю, он идет туда».

  Лукас выключил его, сунул в карман, взял из газетного киоска номер «Экономиста », открыл его и повернулся спиной к входу. Через секунду вошел Куп и огляделся. Лукас взглянул на него краем глаза. Магазин был достаточно большим для них двоих плюс прилавок с жвачкой со скучающим подростком за ним. Куп взял журнал, открыл его. Лукас почувствовал, как он повернулся к эстакаде, снова взглянул на него. Куп стоял спиной и смотрел поверх журнала. Ждем Дженсена.

  Слоан прошла мимо, продолжая идти. Куп был достаточно близко, чтобы Лукас мог учуять его запах, легкий запах стареющего спортивного пота. Когда офисы закрывались по всему зданию, потоком толпились люди, в основном женщины, некоторые из них все еще носили старую униформу восьмидесятых: синий костюм и кроссовки после работы. Куп ни разу не посмотрел на Лукаса: он был полностью сосредоточен на эстакаде.

  Вошел мужчина и сказал: «Дайте мне пачку Marlboro и коробку Clorets». Девушка дала их ему, и он расплатился, открыл сигареты, выбросил все, кроме двух, в мусорное ведро и ушел.

  – Не хочет, чтобы его жена узнала, – сказала девушка Лукасу.

  «Наверное.» Дерьмо. Куп смотрел на него.

  Куп нет. Он бросил журнал обратно на полку и поспешил прочь. Лукас посмотрел ему вслед. Прямо на эстакаде он увидел светлые волосы Коннелла и черные волосы Дженсена. Он положил журнал на место и пошел за Купом, снова используя радио.

  – Они идут на тебя, Слоан. Дел, где ты?

  «Подойдя сзади. Слоан сказал, что ты застрял, а я осталась на случай, если он придет сюда. Я иду вверх."

  – Лифты, – проворчал Коннелл.

  – Я иду, – сказал Лукас. «Дель, Слоан, вам лучше прокатиться».

  Слоан и Дел подтвердили, и Лукас сказал: «Грив, вы, ребята, готовы?»

  «Мы готовы.» Они были в фургоне, на улице.

  – Лифт, – сказал Лукас. Он вынул жучок из уха, сунул в карман.

  Куп стоял лицом к двери лифта, ожидая ее возвращения. Он будет первым. Еще четверо ждали, включая Дженсена и Коннелла. Дженсен стоял прямо за широкой спиной Купа, глядя на шов на его шее, Коннелл был рядом с ней. Лукас протиснулся прямо перед Коннеллом.

  Свет в лифте побелел, и двери открылись. Куп вошел, нажал кнопку. Лукас встал рядом с ним, повернулся в другую сторону, нажал кнопку этажа Дженсена. Коннелл встала с другой стороны от Лукаса, в угол, где Куп не мог видеть ее лица. Лукас стоял в полушаге от задней части лифта, повернувшись на четверть к Коннеллу. Куп никогда не смотрел на них прямо, но они не могли сделать это снова, по крайней мере, в течение пары дней. Дженсен и еще одна женщина забрались последними, Дженсен встал прямо перед Купом. Двери закрылись, и они завелись. Лукас не мог видеть Купа, не мог смотреть на него. Он сказал: «Долгий день» Коннеллу, который сказал: «Разве они не все… . . Я думаю, Дел простудился.

  Разговор в лифте. Женщина рядом с Дженсеном повернулась, чтобы посмотреть на Лукаса, и Дженсен немного отступил назад, ударив попой о штаны Купа. – Прости, – пробормотала она, бросив на него взгляд.

  Когда они вышли, Лукас и Коннелл вышли за ней. Двери закрылись, и Куп пошел дальше. Он был припаркован на седьмом.

  – Я это видел, – сказал Коннелл Дженсену, ухмыляясь. – Ты сука из ада.

  – Спасибо, – сказал Дженсен.

  – Больше так не делай, – сказал Лукас, пока они шли к машинам. «Сейчас мы золотые. Еще немного, и мы облажались».

  КУП последовал за Дженсеном к маленькому торговому центру; ждал снаружи, пока она покупала продукты.

  – Он это сделает, – сказал Коннелл. Она наблюдала за ним в бинокль. Она звучала радостно и мрачно одновременно, как обгоревшая выжившая в авиакатастрофе.

  – Он не отводил взгляда от двери с тех пор, как она вошла. Он полностью сосредоточен. Он сделает это».

  Куп выследил Дженсена до ее квартиры, стая копов вокруг него, бегущая по параллельным улицам вперед и назад, отключилась. Дженсен въехал на парковочную рампу. Куп остановился, несколько минут наблюдал из своего пикапа, а затем начал бродить по межштатной автомагистрали. Он сделал полный круг по городам, проехав I-494 и I-694.

  – Возвращайся, ублюдок, – прошипел на него Коннелл. «Вернись туда».

  В девять часов они сидели на светофоре и наблюдали за двумя мужчинами средних лет, играющими на поле для гольфа, один с седыми волосами, а другой с короткой стрижкой, которые пытались играть в быстро сгущающейся темноте. Подсечка экипажа пропустила двухфутовый удар, Лукас покачал головой, и Куп двинулся дальше.

  Через десять минут он уже был на I-35, направляясь на север. Через петлю Миннеаполиса, а затем, как спутник на деградирующей орбите, наблюдал, как его медленно тянет обратно к квартире Дженсена.

  – Он направляется внутрь, – сказал Лукас. «Я обрываюсь, я его там побью. Если он изменит направление, дайте мне знать».

  Он бежал по закоулкам, Коннелл звонил Дженсену по сотовому телефону. Через минуту они въехали в гараж Дженсена и бросили машину.

  «Где он?» – спросил Лукас у радио.

  – Он идет, – ответил Грив. Грив ехал в фургоне. – Я думаю, он ищет место для парковки.

  «Давайте готовиться, банда», – сказал Лукас. Потом подошел лифт, и они с Коннеллом поднялись наверх.

  Дженсен встретил их у двери. «Он идет?»

  – Возможно, – сказал Лукас, проходя мимо нее. – Он снаружи.

  – Он идет, – сказал Коннелл. «Я чувствую его. Он идет."

  33

  С того момента, как он вышел из тюрьмы, Куп был поглощен своей жаждой по этой женщине.

  Не мог думать ни о чем другом.

  Выработался, мышцы все еще болели после тюрьмы, пока он снова не расслабился. Принял душ, подумал о Дженсене.

  Пошел на пробежку в парке Бремар, вверх и по холмам. Сходил в «Арби», заказал бутерброд и ушел без него. Девушка-счетчик должна была поймать его на стоянке. Думая о Саре Дженсен.

  Затем в лифте он столкнулся со спиной какого-то крупного чувака в дорогом костюме, а Сара стояла прямо перед ним. На полпути она отступила назад и еще раз погладила его по попе. да.

  Она знала о нем, все в порядке.

  Это был второй раз.

  Без ошибок.

  Куп ехал по городу, едва замечая дорогу, и вскоре после наступления темноты обнаружил, что подъезжает к многоквартирному дому Сары Дженсен. Он перешел улицу и посмотрел вверх. Нахмурился. Свет был не совсем правильный. Она хотя бы наполовину задернула одну из штор в спальне.

  Куп почувствовал пульс опасности: разобрались ли они с крышей? Они ждали там? Но если бы они были, она бы никогда не задернула шторы. Они бы оставили все в покое.

  Независимо от того.

  Он бы поднялся в любом случае. . . .

  – ОН ВНУТРИ, – крикнул ГРЕЙВ. – У него был ключ. Грив все еще был на улице с фургоном. Дел и Слоан поднялись на лифте, как только выяснилось, что Куп ищет место для парковки. Слоан подождет в другой квартире. Дел был на пути к крыше.

  «Он сделал эту пару, женщину через улицу. Чтобы получить ключи от парня, – сказал Коннелл. „Для уверенности.“

  Лукас сказал: «Да».

  Коннелл сидел на кухонном полу под стойкой. Лукас был в коридоре между гостиной и спальней Дженсена. Дженсен сидел на ее кровати. Она частично задернула шторы в своей спальне, так что в них была щель шириной в два фута. Лукас возразил: «Мы должны оставить все как есть».

  «Неправильно, – сказала она. „Я знаю, что я делаю.“

  Она казалась такой уверенной в себе, что он отпустил ее. Теперь он встал и направился к ее комнате. – Камеры, – сказал он. «Действие.»

  Она встала. На ней был белый махровый халат, обнаженные ноги и ступни. – Я готова, – сказала она. – Скажи мне, что он делает, когда ты получишь это от Дел.

  "Конечно. Не смотри на меня, когда я говорю. Просто продолжайте читать».

  Они решили, что она будет читать в постели. Куп мог бы видеть большую ее часть через щель в портьерах. Она взяла номера « Уолл Стрит Джорнал» и «Инвестор Дейли» , разложила их и бросила на кровать. «Я немного нервничаю».

  «Помните: когда я говорю „убирайся“, ты ничего не делаешь, а получаешь», – сказал Лукас.

  У них была квартира дальше по коридору, пожилая женщина, рекомендованная менеджером. Она согласилась позволить им пользоваться ее квартирой до тех пор, пока она сможет участвовать в акции. Лукас был недоволен, но она была тверда, и он, наконец, сдался. Теперь женщина была там, открывая дверь для Слоан. Грив и фургон ждали на улице с еще двумя парнями из разведки.

  Когда Куп войдет в здание Дженсена – если он это сделает, – Грив и его напарники отключат лифты из блока управления на первом этаже и опечатают лестницу. В то же время Дженсен вместе со Слоаном ходил в квартиру женщины на хранение. Дел спускался с крыши, спускался по лестнице, заходил в кладовую в другом конце коридора.

  Когда Куп приходил к Дженсену, они ждали, пока он не шевельнется у двери – попытается ее отпереть, попытается сломать. Лукас давал слово, и Слоан брала его с одного конца зала, Дэл с другого. Лукас и Коннелл выйдут из квартиры. Четыре на один.

  Коннелл вытащила пистолет, проверяя его. Она накормила его безопасными слизнями. Они могли проделать огромные дыры в куске мяса, но почти развалились, когда ударились о стену. Она держала пистолет стволом вверх, ее палец находился рядом со спусковой скобой, щека упиралась в цилиндр.

  "На крыше. Он на крыше, – позвал Дел с крыши Дженсена. Он тяжело дышал: он опередил Купа на тридцать секунд. Мгновение спустя: «Он на кондиционере».

  КУП подтянулся, подполз к своему защитному вентиляционному отверстию, посмотрел через улицу. Сара была там, на кровати, читала. Он видел, как она делала это двадцать раз, роясь в своих бумагах. Он навел на нее прицел Kowa и увидел, что она просматривает длинные списки таблиц. Ее концентрация была напряженной. Она перевернула страницу.

  На ней был белый махровый халат, он впервые его увидел. Он одобрил. Это подчеркивало ее темный, драматичный вид, как ничто другое. Если бы ее волосы были мокрыми, она выглядела бы на сцене как кинозвезда. . . .

  – ОН НА КОНДИЦИОНЕРЕ, – тихо сказал Лукас Дженсену. Она не подала виду, что услышала, хотя и слышала.

  – У него есть прицел, и он наблюдает за ней, – сказал Дел. «Боже, он должен чувствовать, что находится с ней в одной комнате».

  – Я уверен, что да, – пробормотал Коннелл в ее наушники. Лукас посмотрел на нее: пистолет все еще был у ее щеки.

  Дженсен отложил газету, скатился с кровати и направился в ванную. Это не было частью сценария. «Какой?» – спросил Лукас.

  Она не ответила, просто на мгновение влила воду в ванную, а затем вышла. Халат распахнулся. Лукас смотрел ей в спину, но у него было чувство. . .

  Дженсен вышел из ванной. Халат распахнулся, и под ним были только трусы. Ее груди чудесно смотрелись на фоне махровой ткани, то обнаженные, то спрятанные. Она явно была чем-то расстроена. Несколько минут она ходила взад-вперед через щель в занавесках, иногда открытую, иногда нет. В общем, это было лучшее стриптиз-шоу, которое Куп когда-либо видел. Его сердце сжималось каждый раз, когда она проходила мимо окна.

  Потом она снова опустилась на кровать, на один локоть, лицом к нему, обнажив одну грудь, и принялась листать бумаги. Затем она перевернулась на спину, скрестив голые ноги, ступни на кровати, колени вверх, голова на подушке, халат снова распахнулся, груди расплющились под собственным весом. . . .

  Куп застонал от жара. Он почти не мог смотреть на это. Совершенно не мог оторвать глаз.

  Лукас сглотнул и снова посмотрел на Коннелла. Ничего из этого она не получала. Она просто сидела, невидяще глядя на шкаф. Он снова посмотрел на Дженсена, лежащего на кровати. Взгляд Дженсена однажды метнулся к нему, и ему показалось, что он увидел тончайшую морщинку улыбки. Иисус. Он начал чувствовать то, что делал Куп, физическое притяжение женщины. Она испускала какие-то странные итальянские гормональные вибрации. Откуда у нее имя Дженсен? Должен был быть женатый имя; что бы ни бурлило из женщины на кровати, это было не скандинавское.

  Лукас снова сглотнул.

  Если бы существовало такое понятие, как политкорректное руководство для полицейских, оно было бы объявлено вне закона. Но у Лукаса не было возражений: если это не подействовало на Купа, то ничего не поменяется. Сара снова встала с кровати, распахнула халат, пошла в ванную, закрыла дверь. Когда она делала это, она обычно оставалась некоторое время.

  Куп спрятался за вентиляционный канал, попытался зажечь сигарету. Обнаружил, что сигарета сырая, понял, что он пропитан потом.

  Он не мог этого сделать. У него была эрекция на всю жизнь. Он нашел свой нож, нажал кнопку. Лезвие выскочило, как язык змеи.

  Пора идти.

  – ОН ПОЛУЧИЛСЯ, – сказал ДЭЛ. «Черт возьми, он упал. Он идет по крыше, он через дверь. . . ».

  – Грив, ты слышишь? Это на тебе, чувак, – сказал Лукас.

  – Мы поняли, – сказал Грив.

  Лукас вошел в спальню. «Сара. Пора идти.»

  Дженсен вышел из ванной в туго завязанном халате. «Он идет?»

  "Может быть. Он все равно с крыши, – сказал Лукас. Она чувствовала себя уязвимой, интимной; он тоже видел шоу. «Возьми свои тапочки».

  Дженсен взял ее тапочки, сверток с одеждой и ее сумочку, а потом они ждали, ждали, Дженсен стоял рядом с Лукасом. Он чувствовал себя защитным, своего рода старшим братом. Вроде, как бы, что-то вроде . . .

  – Он за дверью, – крикнул Грив. – Он переходит улицу.

  – Я спускаюсь, – сказал Дел.

  Грив: У него есть ключ и от этого, он входит, он в здании. . . ».

  – Он идет, – сказал Лукас Дженсену. «Идти.»

  Дженсен ушел, пробежав по коридору в халате, с сумочкой и одеждой, словно ребенок, направляющийся на пижамную вечеринку. Коннелл, вскочив на ноги, вернулась в гостиную, все еще с мечтательным взглядом и пистолетом в руке.

  Лукас пошел с ней, поймал ее за руку. «Я не хочу всякой ерунды. У тебя какой-то странный вид. Если вы нажмете на курок этого парня, вы с такой же вероятностью попадете в Дэла или Слоана. Они придут в спешке.

  Она посмотрела на него и сказала: «Хорошо».

  – Слушай, я, черт возьми, серьезно, – резко сказал он. «Сейчас не время. . ».

  – Я в порядке, – сказала она. – Просто я долго этого ждал. Теперь мы получили его. Я все еще жив для этого».

  Обеспокоенный Лукас оставил ее и пошел на кухню.

  Как только Куп открывал дверь, Лукас ударял по ней своим весом. Неожиданный удар должен отбросить Купа обратно в коридор. Дель и Слоан придут, и Лукас рывком откроет дверь, окажется прямо над парнем. Грив и двое других будут подниматься по лестнице. . . .

  Они его зашили. На пробу уже может хватить, только с входом через улицу и подглядыванием.

  Но если он взломает дверь Дженсена, они заплатят ему за все. Если он только что сломал его. . .

  КУП БЫСТРО ПРОШЕЛ через здание прямо к лестнице, распахнул дверь и вышел на лестничную клетку. Прежде чем дверь полностью закрылась, ему показалось, что он услышал щелчок люка.

  Какой? Он замер, прислушиваясь. Ничего. Вообще ничего. Он вскочил, молча, прислушиваясь к каждому приземлению, затем подбивая еще одно.

  – Он поднимается по лестнице, – крикнул Грив. – Его нет в лифтах. Он на лестнице.

  – Понял, – сказал Лукас. – Дел?

  «Я готов».

  – Слоан?

  «Готовый.»

  КООП ОБМАТЫВАЕТСЯ ВОКРУГ бетонной лестницы. Что это было, щелчок закрылка? Как будто кто-то бежит по лестнице, шаги и закрывающаяся дверь. Что бы это ни было, оно исходило с высоты здания. Может быть, даже этаж Дженсена. Куп взобрался наверх, потянулся к двери в холл. И остановился. Щелчок закрылком?

  Над ним был еще один лестничный пролет, ведущий на крышу дома Дженсена. Он торопился? Не так уж и много, подумал он. Кошка-грабитель: двигайся медленно. . .

  Он поднялся на последний пролет, воспользовался своим ключом – ключом Сары – и выбрался на крышу. Хорошая ночь. Мягкие звезды, высокая влажность, немного остаточного дневного тепла. Он молча подошел к краю крыши. Квартира Дженсена будет третьим балконом с конца.

  На краю крыши он огляделся. Балкон Дженсена находился в двенадцати футах под ним. Падение с четырех футов, если он свисает с края. Вообще ничего. Если он не промахнется – тогда это будет вечность и день на улице. Но он не мог промахнуться. Балкон был шесть футов в ширину и пятнадцать футов в длину.

  Он посмотрел через улицу, на многоквартирный дом, где он провел так много хороших ночей. Свет горел, но только несколько окон с незадернутыми шторами, и в них никого.

  Двенадцать футов. Щелчок закрылком.

  – ГДЕ, БЛЯдь, он? – спросил Дел из своего шкафа. «Грейв? Ты видишь его?"

  – Должно быть, на лестнице, – сказал Грив. – Ты хочешь, чтобы я поднялся?

  – Нет-нет, оставайтесь на месте, – сказал Лукас.

  Коннелл слушала разговор через затычку для ушей и чуть не пропустила легконогого здоровяка в пятнадцати футах от нее. С «Нет-нет» Лукаса в ее ухе, она даже не знала, откуда оно, не думала об этом, смотрела направо. . . .

  КУП приземлился перед открытой дверью балкона, мягко, обеими ногами одновременно, амортизируя удар коленями. Первое, что он увидел там, в аквариуме, была блондинка с пистолетом у лица, одной рукой прижатая к голове, прижатая к стене и ожидающая, когда откроется дверь в коридор.

  Купу не нужно было думать об этом. Он знал. И у него не было выхода. Ярость была там, готова, и она вырвалась наружу.

  Куп закричал и бросился на женщину на стене. . . .

  КОННЕЛ ВИДЕЛ ЕГО, когда он был в десяти футах от него, и у него было меньше полсекунды, чтобы среагировать. Крик заморозил ее, слова в ее ухе запутали ее, а затем Куп ударил ее, ударом открытой ладони по голове. Удар сбил ее с ног, оглушил, а потом он оказался на ней сверху, у нее во рту была кровь, а пистолета не было.

  Лукас услышал крик, повернулся и увидел, как Куп мчится мимо арки к стене гостиной, крикнул в гарнитуру: «Он здесь, он здесь» и побежал к гостиной, где Куп и Коннелл сгрудились в кучу. Ее пистолет пронесся по ковру и наполовину скрылся под диваном. Куп стоял к нему спиной, переворачиваясь на Коннелла. Лукас не мог использовать пистолет, не с Коннеллом; вместо этого он поднял его над головой и ударил Купа по затылку. Куп почувствовал приближение: он изогнулся наполовину, одним глазом найдя Лукаса, удар уже был в пути. Куп успел согнуть плечо и вздрогнуть, и дуло попало ему в большую мышцу плеча, и Куп каким-то образом встал на ноги и двинулся на Лукаса.

  Это был не боксерский поединок. Куп подпрыгнул, вошел прямо, и Лукас сильно ударил его с разворота слева, но Куп пролетел сквозь него, как будто его ударили зефиром, и его руки обхватили Лукаса за ребра.

  Лукас и Куп пошатнулись, вместе, закутавшись, как пьяные танцоры, с грохотом внутри маленькой кухни, давление рук Купа, словно машина, давит на грудь Лукаса, сдавливая его. Лукас ударил его пистолетом по голове, но не смог толкнуть. Чувствуя, что его позвоночник вот-вот сломается, он наконец приставил пистолет к уху Купа и нажал на спусковой крючок, пуля пробила потолок.

  Звук взрыва в дюйме от его уха откинул голову Купа назад, оглушил его так, как не делали удары. У Лукаса перехватило дыхание, но тяжелое: грудь пронзила боль, как будто вырвали кость. Сломанные ребра. Он затаил дыхание и ударил Купа один раз по лицу, а затем Куп отступил и попал Лукасу в ребра коротким ударом с разворота. Лукас почувствовал, как подкосились ребра, почувствовал, как его подбросило от удара, беспомощно втянул локти внутрь. Он выдержал один удар, слабо шлепнул пистолетом по лицу Купа, порезав, а не сломав его, и Куп снова давил его, Лукас шевелился, пытаясь ударить, оба мечутся взад-вперед по кухне. Лукас мог слышать стук в наружную дверь, крики людей, пытавшихся посмотреть в ту сторону, Куп давил на него, давил… . .

  КОННЕЛ ПРИЗЕМЛИЛСЯ Купу на спину. У нее были короткие квадратные ногти, но большие руки и сильные пальцы, и она вонзила их в маленькие глаза Купа, не более чем в двух дюймах от лица Лукаса. Он видел, как ее пальцы впились, глубоко внутрь, вытягивая Купу глазницы, и где-то в глубине души подумал: « Боже, она его ослепила». . . . И она вонзила зубы в шею Купа, ее лицо было искажено ненавистью, как у бешеного животного.

  Куп вскрикнул и отпустил Лукаса, и Лукас снова ударил его по лицу, порезав еще больше, но все еще не опуская его. Пальцы Коннелла глубже проникли ему в глаза, и Куп взбрыкнула, пытаясь сбросить ее. Ее ноги оторвались от пола и обхватили его за талию, ее средние пальцы впились ему в череп, Куп кричал, извивался, танцевал, шатался, Лукас бил его, приближался к нему.

  Затем Куп, с диким, слепым, тыльным вращением и замахом, поймал Лукаса по голове сбоку, входя внутрь. Лукас на мгновение потерял все, как перегоревший выключатель, выбивающий свет в доме. На мгновение все померкло, и он потерял ноги, откатился к шкафу, вскарабкался и направился обратно к паре извивающихся, Куп пытался вырвать женщину.

  И все же она ехала на нем и теперь визжала, как сумасшедшая. . . .

  Дверь распахнулась, и Слоан был там со своим пистолетом, целясь в них, идя поперек, Лукас сделал спотыкающийся шаг перед ним, а Куп отшатнулся на балкон.

  Коннелл почувствовал, как он ударился о перила чуть ниже бедер. Она посмотрела вниз. Она действительно закончилась. Она размотала ноги, встала на металлические перила и увидела приближающегося Лукаса. . . .

  И ЛУКАС КРИЧАЛ на нее: МЕГАН. . .

  Коннелл, завернутая в Купа, качнула своими мощными ногами назад, и они вместе перепрыгнули через перила в ночь.

  ЛУКАС, находившийся в ДВУХ ШАГАХ от него, нырнул, задел ногу Купа, потерял ее, врезался в перила и почувствовал, что Слоан поймал его. Он перегнулся через перила и увидел, как они уходят.

  Глаза Коннелла были открыты. Она ослабила хватку на голове Купа во время падения, и в конце они превратились в растопыренную звезду, как парашютисты.

  Весь путь до тротуара.

  И навсегда.

  – ИИСУС ХРИСТОС, – сказал СЛ ОАН. Он перевел взгляд с Лукаса на перила и снова на Лукаса. Кровь текла из носа Лукаса вниз по его рубашке, и он стоял, опустив одно плечо на фут ниже другого, покалеченный, свисающий с балкона.

  «Господи Иисусе Христе, Лукас. . . ».

  34

  Лукас сидел в своем виниловом кресле, глядя в телевизор. Показался фильм, что-то про обычную американскую семью, которая на самом деле была кучкой гигантских жуков, пытающихся взорвать атомную электростанцию, и один из жуков курил марихуану. Он не мог следить за этим, ему было все равно.

  Он не мог думать о Коннелле. Он думал о ней все, что мог, обдумывал все возможные ходы. На какое-то время он заставил себя поверить, что она готова умереть. Что она этого хотела. Что это лучше, чем рак.

  Потом перестал в это верить. Она была мертва. Он не хотел, чтобы она умерла. Ему еще есть что сказать ей. Слишком поздно.

  Теперь он перестал думать о ней. Она вернется через несколько часов, через несколько дней и через несколько недель. И он никогда не забудет ее глаза, смотрящие на него. . . .

  Глаза призрака. Он будет видеть их некоторое время.

  Но не сейчас.

  В задней части дома открылась дверь. Погода не ожидалась в течение трех часов. Лукас встал, болезненно шагнул к двери.

  – Лукас? Голос Уэзер, взволнованный, вопрошающий. Ее высокие каблуки щелкнули по кафельному полу кухни.

  Лукас вышел в коридор. «Да?»

  – Почему ты встаешь? она спросила. Она злилась на него.

  – Я думал, ты оперируешь.

  – Отложи, – сказала она. Она серьезно смотрела на него с расстояния в шесть футов, маленькая, крепкая женщина. «Как ты себя чувствуешь?»

  «Мне больно, когда я дышу. . . Грузовик с телевизором все еще там?

  "Нет. Они ушли. Она несла большую коробку.

  «Хорошо. Что это такое?»

  «Один из тех телевизионных обеденных подносов», – сказала она. – Я поставлю его в берлоге, чтобы тебе не пришлось двигаться.

  "Спасибо . . ». Он кивнул и доковылял до винилового кресла, где очень осторожно сел.

  Уэзер посмотрел на телевизор. «Что, во имя Бога, ты смотришь?

  – Не знаю, – сказал он.

  ВРАЧИ в отделении неотложной помощи продержали его всю ночь, наблюдая за его кровяным давлением. Они сказали, что возможна тупая травма. У него было сломано четыре ребра. Один из врачей, на вид лет семнадцати, сказал, что Лукас не сможет безболезненно чихать до середины лета. Он казался довольным своим прогнозом.

  Уэзер швырнула сумочку на другой стул и замахала руками. – Я не знаю, что делать, – наконец сказала она, глядя на него сверху вниз.

  «Что ты имеешь в виду?»

  «Я боюсь прикасаться к тебе. С ребрами. У нее были слезы на глазах. „Мне нужно прикоснуться к тебе, и я не знаю, что делать“.

  «Подойди и сядь ко мне на колени», – сказал он. – Просто сядь очень осторожно.

  – Лукас, я не могу. Я бы надавила на тебя, – сказала она. Она подошла ближе.

  – Все будет хорошо, если я не буду двигаться быстро. Это быстро, что больно. Если ты прижмешься ко мне на колени. . . ».

  – Если ты уверен, что это не повредит, – сказала она.

  Прижимание причиняло лишь небольшую боль, и все чувствовалось лучше. Через некоторое время он закрыл глаза и заснул, положив ее голову себе на грудь.

  В ШЕСТЬ ЧАСОВ они вместе смотрели новости.

  Ру торжествует.

  И щедрый, и скорбный, все сразу. Она представила детективов, которые работали над этим делом, всех, кроме Дела, который ненавидел свое лицо, когда его видели. Она полдюжины раз упомянула Лукаса как вдохновителя расследования. Она нарисовала скорбный портрет Коннелл, борющейся за права женщин, посвятившей себя уничтожению монстра.

  Мэр говорил. Глава Бюро по задержанию преступников взял на себя большую часть заслуг. Президент AFSCME сказал, что ее никогда не заменить. Мать Коннелла прилетела из Бемиджи и заплакала.

  Замечательное телевидение, большую часть которого ведет Джен Рид.

  «Я был так напуган, – сказал Уэзер. „Когда позвонили. . “.

  – Бедный Коннелл, – сказал Лукас. У Рида были прекрасные глаза.

  – К черту Коннелла, – сказал Уэзер. – И тебя тоже. Я испугался за себя. Я не знал, что буду делать, если тебя убьют.

  – Ты хочешь, чтобы я уволился из копов?

  Она посмотрела на него, улыбнулась и сказала: «Нет».

  В другом телевизионном репортаже был показан фасад дома Лукаса. Почему, он не знал. Другой был застрелен с крыши квартиры через дорогу от Дженсена, глядя прямо в квартиру Дженсена. Было использовано слово « аквариум ».

  «У меня кровь стынет в жилах», – сказал Уэзер. Она вздрогнула.

  – Трудно поверить, – сказал Лукас. «Вспыльчивый финн».

  «Ну, это так. Это абсолютно пугает».

  Лукас посмотрел на нее, подумал о ее заднице, о том дне в ванной. Эстетическая задница, которая привела ко всему этому. . .

  Лукас сорвал ее с колен и встал, скрипя и чувствуя боль. Он осторожно потянулся, как старый кот, страдающий артритом, по одному куску за раз, и вдруг его улыбка мелькнула, и он выглядел счастливым.

  Изменение было настолько внезапным, что Уэзер даже отошел от него. «Какой?» она спросила. Возможно, боль сбила его с толку. – Лучше сядьте.

  «Ты красивая женщина, с хорошим умом и задницей выше среднего», – сказал он.

  «Какой?» Действительно в недоумении.

  – Мне нужно бежать в город, – сказал он.

  – Лукас, ты не можешь. Злой сейчас.

  «Я под кайфом от Адвила», – сказал он. «Я буду в порядке. Кроме того, врачи сказали, что я не так уж сильно ранен, просто немного поболею.

  – Лукас, у меня сломано ребро, – сказала она. «Я знаю, каково это. Что может быть достаточно важно. . . ?»

  – Это важно, – сказал он. – И это не займет много времени. Когда я вернусь, ты можешь поцеловать мою боль».

  Он очень осторожно пошел к гаражу, ощупывая каждый синяк. Метки погоды позади. – Может, мне тебя отвезти?

  – Нет, я в порядке, правда, – сказал он. На кухне он снял трубку, набрал номер отдела убийств и спросил Грива. Грив взял трубку.

  «Чувак, я думал, что ты без связи с внешним миром», – сказал Грив.

  «Вы знаете того парня, который работает по дому в доках Эйзенхауэра?» – спросил Лукас.

  «Да?»

  «Возьми его. Держите его там. Я встречу тебя в вестибюле. И принеси один из сотовых, я хочу позвонить».

  ГРЕЙВ ждал в вестибюле, когда появился Лукас. Он был одет в джинсы и футболку под легкой шерстяной спортивной курткой, а его пистолет был пристегнут к левой передней части таза, как Лукас. Малыш сидел на пластиковом стуле, выглядя испуганным. – Что происходит, сэр? он спросил.

  – Давайте поднимемся на крышу, – сказал Лукас, ведя их к лифту. Внутри он нажал кнопку верхнего этажа.

  – Что мы там делаем? – спросил Грив. – У тебя есть что-нибудь?

  – Что ж, Куп ушел, так что мы должны раскрыть это дело, – сказал Лукас. «Поскольку этот парень не хочет говорить, я подумал, что мы будем держать его с крыши за лодыжки, пока он не даст нам что-нибудь, что мы могли бы использовать».

  «Сэр?» Малыш прижался спиной к стене лифта.

  – Шучу, – сказал Лукас. Он болезненно усмехнулся, но парень все еще прижимался к стене лифта. С верхнего этажа они поднялись по короткой лестнице на крышу, открыли дверь, и Лукас спросил: «Ты принес телефон?»

  «Да.» Грив порылся в кармане и вытащил его. – Скажи мне, черт возьми.

  Лукас подошел к корпусу кондиционера. Корпус был новым, на свежеокрашенном металле не было ни следа ржавчины. – Когда они это вставили? – спросил он у ребенка.

  «Когда они реконструировали здание. Год назад, может быть.

  Высоко на краю была бирка производителя с номером телефона службы поддержки, точно такая же, как бирка, которую он видел на кондиционере напротив дома Сары Дженсен. Лукас открыл мобильник и набрал номер.

  – Лукас Дэвенпорт, заместитель начальника полицейского управления Миннеаполиса, – сказал он ответившей женщине. «Мне нужно поговорить с менеджером службы. Да, это связано с ремонтными работами на одной из ваших установок.

  Грив и ребенок наблюдали за ним, пока он ждал, а затем: «Да, Дэвенпорт, Дэвенпорт. Мы проводим расследование убийства. Нам нужно знать, ремонтировали ли вы кондиционер в жилом комплексе Eisenhower Docks в прошлом месяце. Вы установили его около года назад. Хм? Ну, вы могли бы позвонить в отдел и спросить. Тогда вы могли бы перезвонить мне. . . Хорошо." Лукас посмотрел на Грива, приложив ухо к телефону. Гриву он сказал, ухмыляясь: „Он должен вызвать список на своем компьютере, но он не помнит его“.