Текст книги "Ночная Добыча (ЛП)"

Автор книги: Джон Сэнфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

  Лукас пришел домой рано, нашел Уэзер на диване и читал «Невесту-грабителя» , подогнув под себя ноги.

  «Тупик?»

  – Похоже на то, – сказал Лукас. «Женщина в Мэдисоне подтвердила историю Джо Хиллерода. Мы снова смотрим на бумагу».

  "Очень жаль. Он звучит как крупный придурок».

  – В любом случае, он у нас на прицеле, – сказал Лукас. «Он держал в руках большую часть винтовок, и их ребята из опознания получили хорошие отпечатки. А в его грузовике нашли болторезы и лом, и парень со следами от инструментов сопоставил их со следами на двери оружейного магазина в Вейзате.

  «Так что же осталось? По делу об убийстве?

  «Боже, я не знаю. Но я чувствую, что все движется».

  Лукас провел поздний вечер в кабинете, просматривая книгу Андерсона по этому делу – все бумаги, которые кто-либо приносил, с историями, которые Грив закончил. Уэзер подошла к двери в своей хлопчатобумажной ночной рубашке и сказала: «Будь особенно тише, когда будешь ложиться спать. Завтра у меня будет тяжелый».

  «Да.» Он оторвался от газеты, его волосы были в беспорядке, обескураженный. – Боже, знаешь, здесь так много всякой всячины, и столько дерьма. То, что есть в этом файле, вы можете потратить на расследование четыре года и так и не узнать ни хрена.

  Она улыбнулась, подошла и уложила его волосы на место, а он обнял ее за спину и притянул к себе, так что он мог прислонить голову между ее грудей. В этом было что-то животное: это было так хорошо и так естественно. Как мама. – Ты его получишь, – сказала она.

  Час спустя он ломал голову над заметкой Андерсона о глухих. Все звучало правильно: парень с бородой едет в книжный магазин, в грузовике. Как, черт возьми, они так сильно испортили лицензию? Он взглянул на часы: час, слишком поздно, чтобы звонить кому-либо в Сент-Пол. Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Может быть, что-то всплывет на поверхность его разума. . . .

  20

  КУП ПРИНЕС пакет мягких тако «Тако Белл» на крышу, бросил пакет на корпус кондиционера и подтянулся за ним. Света было еще достаточно, чтобы Сара Дженсен могла его увидеть, если бы выглянула в окно, поэтому он шел, пригнувшись, по корпусу, пока не оказался за вытяжным вентиляционным отверстием.

  Отложив тако в сторону, он вытряхнул прицел «Кова» из брезентового футляра и осмотрел квартиру. Где был блондин? Вернулся ли он? Сердце его похолодело от страха. . . .

  Шторы в обеих комнатах были открыты, как обычно. Сары Дженсен нигде не было видно. Дверь в ванную была закрыта.

  Удовлетворенный на данный момент, Куп устроился за вентиляционным отверстием, открыл тако и проглотил их. Он капнул сметаной на куртку: Дерьмо. Смахнул сметану салфеткой, но останется жирное пятно. Он швырнул салфетку с края корпуса, потом подумал, что я не должен этого делать, и сделал мысленную пометку поднять ее, прежде чем он уйдет.

  Через десять минут после того, как он пришел, Сара Дженсен быстро вышла из ванной. Она была обнаженной, и трепет ее тела пронзил его, как электрический ток, как удар скорости. Он навел на нее прицел, когда она села за туалетный столик и начала работать над своим макияжем. Ему нравилось видеть это, тщательную работу под глазами, подкрашивание ресниц, чувственный рисунок ее полных губ. Ему снились ее губы. . . .

  И он любил смотреть на ее голую спину. У нее были гладко очерченные плечи, волнистый позвоночник от вершины ее круглой задницы прямо к затылку. Кожа у нее была прекрасная, чистая – одна маленькая темная родинка на левой лопатке, длинная бледная шея… . .

  Она встала, повернувшись к нему, лицо ее было сосредоточено, ее груди качались, великолепный лобок… . . Она копалась в своем комоде, глядя на что? Нижнее белье? Она натянула трусы, сняла их, откинула назад, натянула более короткую пару, посмотрела на себя в зеркало. Снова посмотрела, попятилась, оттянула нижнюю резинку штанов от бедер, позволила ей защелкнуться, повернулась, чтобы посмотреть на свою задницу.

  И Куп начал беспокоиться.

  Она нашла бюстгальтер к брюкам, возможно, на косточках: он, казалось, приподнимал ее. Она на самом деле не нуждалась в этом, подумал он, но выглядело хорошо. Она снова повернулась, посмотрела на себя, снова щелкнула резинкой на штанине.

  Поз.

  Она была довольна собой.

  – Что ты делаешь, Сара? – спросил Куп. Он отследил ее с помощью прицела. – Какого хрена ты делаешь?

  Она скрылась в шкафу и вернулась с простым темным платьем, то ли темно-синим, то ли черным. Она прижала его к груди, посмотрела в зеркало, покачала головой и вернулась в шкаф. Она вернулась в синих джинсах и белой блузке, подняла их, надела, заправив рубашку. Посмотрела на себя, поморщилась в зеркале, покачала головой, вернулась в шкаф, вышла с платьем. Она сняла джинсы, снова раздеваясь для него, возбуждая его. Она подняла платье, натянула его через голову, разгладила.

  – Ты уходишь, Сара?

  Она снова посмотрела в зеркало, положив руку на задницу, затем сняла платье, бросила его на кровать и задумчиво посмотрела на свой комод. Подошел к сундуку, открыл нижний ящик и достал бледно-голубой хлопковый спортивный костюм. Она натянула его, закатала рукава толстовки, вернулась к зеркалу. Стянула кофту, сняла лифчик, снова надела кофту.

  Куп нахмурился. Тренировочный костюм?

  Платье было простым, но элегантным. Джинсы повседневные, но вполне приемлемые в большинстве мест в городах. Но спортивный костюм? Может быть, она просто примеряла вещи. Но если так, то почему все время в ванной? Почему чувство безотлагательности?

  Куп отвернулся, залез за воздуховод, закурил «Кэмел», затем перекатился на колени и посмотрел в ее окно. Она стояла перед зеркалом, взмахивая руками. Отбрасывание назад: разрушение его дневной структуры.

  Хм.

  Внезапно она остановилась, затем нырнула обратно в зеркало, в последний раз взъерошила волосы, а затем поспешила – прыгнула один раз – из спальни в переднюю комнату, к двери. Что-то сказала с улыбкой на лице, затем открыла дверь.

  Проклятье.

  Блондин был там. У него был подбородок, подбородок-задница, с ямочкой на нем. На нем были джинсы и парусиновая рубашка, и он выглядел таким же взлохмаченным, как и она. Она отступила от него, стянула с ноги кусок спортивного костюма, словно собираясь сделать реверанс.

  Бутчин рассмеялся, шагнул внутрь и наклонился вперед, как будто собирался чмокнуть ее в щеку, а затем поцелуй вспыхнул, и они стояли в объятиях друг друга, дверь в коридор все еще была открыта за ними. Куп пригнулся, глядя через пятьдесят футов на свою настоящую любовь в объятиях другого мужчины. Он громко застонал и швырнул им сигарету в окно. Они никогда этого не видели. Они были слишком заняты.

  «Ублюдки. . . ».

  Они не вышли. Куп с болью наблюдал, как они подошли к дивану. Он вдруг понял, почему она отказалась от джинсов и колебалась между платьем и спортивным костюмом: доступ.

  Парень не может засунуть руки в узкие джинсы, мальчик. Не обошлось без множества предварительных действий. В спортивном костюме не было преград. Никаких проблем, чтобы засунуть руки внутрь. Вот где были руки Блонди – в свободных спортивных штанах Сары, под ее свободной толстовкой, Сара корчилась от его прикосновений – прежде чем они пошли в спальню.

  БЛОНДИНКА осталась на ночь.

  Так же, как и Куп, съежившийся за вентиляционным отверстием на корпусе кондиционера, уходящий от сознания к бессознательному – не то чтобы сон, а что-то другое, что-то вроде комы. К рассвету, в одной легкой куртке, он сильно замерз. Когда он двигался, ему было больно. Около половины пятого звезды начали тускнеть. Солнце взошло в безукоризненно-голубое небо и осветило Купа, чье сердце превратилось в камень.

  Он почувствовал это: камень в груди. И никакой пощады.

  Ему пришлось ждать больше часа на свету, прежде чем в квартире Сары Дженсен появилось хоть какое-то движение. Она проснулась первой, перевернулась, что-то сказала шишке на другом боку. Затем он что-то сказал – Куп во всяком случае так думал, – и она подошла к нему сзади, оба по бокам, что-то говоря.

  Минуты через две-три Блонди встал, зевая и потягиваясь. Он сел голый на кровати, спиной к Купу, затем внезапно сдернул одеяла. Там была Сара, такая же обнаженная, как и он, и он плюхнулся на нее, зажав голову между ее грудей. Куп отвернулся и зажмурил глаза. Он просто не мог смотреть.

  И он просто не мог не смотреть. Он повернулся. Блонди покусывал один из сосков Сары Дженсен, а Сара, выгнув спину и запустив руки в его волосы, наслаждалась каждой секундой этого. Камень в сердце Купа начал раскалываться, сменившись холодным, неутолимым гневом. Гребаная шлюха трахалась с другим мужчиной. Чертова шлюха. . .

  Но он все равно любил ее.

  Он не мог помочь себе.

  И не мог не смотреть, когда она толкнула его на кровать и провела языком от его груди вниз по пупку. . . .

  БЛОНДИН, наконец, ушел в семь часов.

  Куп перестал думать задолго до этого. Целый час он просто ждал с ножом в руке. Время от времени он провел ею по лицу, по бороде, как будто брился. Он на самом деле настраивался на это, на сталь в лезвии. . . .

  Когда дверь за Блонди закрылась, Куп даже не подумал о Саре Дженсен. Для нее найдется время позже. Она отвернулась и поспешила обратно в спальню, чтобы подготовиться к работе.

  Куп в очках и шляпе с кнопками слетел с корпуса кондиционера. У него было достаточно контроля, чтобы проверить коридор квартиры, прежде чем ворваться в него через выход на крышу; в нем стоял мужчина, лицом к лифту. Куп выругался, но мужчина внезапно шагнул вперед и исчез. Куп пробежал по коридору и поднялся по лестнице.

  Поднялся по лестнице так, как будто падал, длинный круговой рывок, не осознавая ни шагов, ни площадок, просто непрерывное падение, его ноги блестели, туфли шлепали по бетону, как пулемет.

  Внизу он проверил вестибюль через окно в лестничной двери. Три или четыре человека, и звонок в лифте прозвенел: идут еще. Разочарованный, он огляделся, затем спустился на другой пролет, в подвал. И нашел пожарный выход, ведущий через задний ход. Незадолго до того, как он врезался в заднюю дверь, он увидел табличку и прочитал первые слова НЕ ДЕЛАТЬ, а затем он закончил. Где-то позади него зазвонил будильник, пронзительно зазвонив, как телефон Кинг-Конга.

  Были картинки? Возможность мелькнула в его мозгу, а затем исчезла. Он будет беспокоиться об этом позже. То, что его не видели в здании, – это было важно. То, что он поймал Блонди на улице, – это было еще важнее.

  Куп побежал по аллее позади здания, вокруг здания. По улице шла дюжина людей в деловой одежде, кто-то шел к нему, кто-то удалялся, с портфелями, сумками. Трость.

  Он порылся в кармане, снова сжимая в кулаке нож. Проверил лица, проверил еще раз. Блонди среди них не было. Где, черт возьми. . . ?>

  Куп поглубже надвинул шляпу на голову, посмотрел по сторонам и направился к входу в квартиру Сары Дженсен. Он уже спустился? Или он медленно спускался? Или, может быть, она дала ему парковочную карточку, и он оставил свою машину у нее на пандусе. Он свернул к выходу из рампы, хотя, если парень был в «Мерседесе» или «Лексусе», что он собирался делать, протыкать его? Он думал, что может.

  Из рампы выехала машина с женщиной за рулем. Куп оглянулся на дверь и увидел его.

  Блонди только что вышел. Волосы у него были мокрые, лицо мягкое, сытое. Его галстук, консервативный кусок шелка, был развязан вокруг воротника рубашки. Он нес плащ.

  Куп обвинил его. Стартовал от въезда на парковочную рампу и мчался вниз по тротуару. Он не думал, не слышал, не был никем: не знал никого, кроме Блонди.

  Он не слышал звука, вырвавшегося из его рта, не совсем крика, скорее визга, звука неисправных тормозов. . .

  Не знал, что другие люди поворачиваются. . .

  Блонди увидел, как он приближается.

  Мягкое выражение исчезло с его лица, сменившись озадаченным хмурым взглядом, а затем тревогой, когда Куп закрылся.

  Куп закричал: «Ублюдок» и вошел, лезвие вылетело из его кулака, а его длинная рука выгнулась в мощном направленном вверх разрыве. Но быстрее, чем Куп мог поверить, Блонди шагнул вправо, взмахнул рукой и плащом, поймал Купа за запястье, и рука Купа прошла мимо левого бока Блонди. Они столкнулись, и оба пошатнулись: парень был тяжелее, чем выглядел, и в лучшей форме. Разум Купа снова начал работать, тронутый внезапной искрой страха. Вот он, на улице, кружит вокруг незнакомого парня. . . .

  Куп снова закричал и вошел внутрь. Он слышал, как парень кричал: «Подождите. Подожди», но он звучал далеко, как будто доносился с противоположного берега озера. Нож, казалось, сработал сам по себе, и на этот раз он поймал блондина, поймал его за руку, и кровь брызнула на лицо Купа. Он снова вошел, а потом пошатнулся: в него попали. Он был поражен. Мужчина ударил его.

  Он снова вошел, а Блонди продолжал отступать, раскачиваясь. На этот раз Куп был готов, заблокировал его.

  И получил его.

  Действительно получил его.

  Почувствовал, как острие ножа вошло, почувствовало, как оно поднимается. . .

  Затем его снова ударили, на этот раз по затылку. Он развернулся, а там был еще один человек, а за ним приближался третий, размахивая портфелем, как дубиной. Куп почувствовал, как Блонди упал позади него с протяжным разрывающим стоном; чуть не споткнулся о свое тело, избегая портфеля, замахнулся лезвием на нового нападавшего, промазал, полоснул по второму, тому, кто ударил его по голове, снова промахнулся.

  У обоих нападавших были темные волосы. У одного были очки, у обоих оскалились зубы, и это все, что он видел: волосы, очки, зубы. И портфель.

  Блонди упал, а Куп споткнулся и посмотрел на него, увидел алую кровь на его рубашке, четвертый человек закричал на него, и Куп побежал.

  Он слышал, как они кричали: «Остановите его, остановите его. . ». Он побежал боком через улицу, между припаркованными машинами. Женщина на тротуаре вскочила с дороги. Лицо у нее было белое, испуганное; на ней был красный галстук, такая же шляпка и большие лошадиные зубы, а потом он прошел мимо нее.

  Один из мужчин преследовал его двести футов в одиночку. Куп вдруг остановился и бросился на него, а мужчина повернулся и начал убегать. Куп побежал обратно к парку, в него, по травянистым тенистым дорожкам.

  Бежал, кровь хлестала из носа, нож складывался в руке, как по волшебству, исчезал в кармане. Он вытер лицо, снял шляпу и очки и перешел на шаг.

  И ушел.

  21

  ОБОРУДОВАНИЕ СНАРУЖИ Мэрия была окружена фургонами с телевизионщиками. Что-то случилось.

  Лукас поставил «порше» на рампу и поспешил обратно. С противоположной стороны подходил корреспондент « Стар-Трибьюн », молодой парень с короткой стрижкой и блокнотом в руках. Он кивнул Лукасу и придержал дверь. – Что-нибудь происходит с вашим делом? он спросил.

  – Ничего серьезного, – сказал Лукас. «В чем дело?»

  – Ты не слышал? Buzz Cut сделал имитацию двойного дубля.

  – Я только что вошел, – сказал Лукас.

  «Помнишь ту парочку, которая подскочила у озер, женщину убили?»

  «Да?»

  «Его сбили прямо через улицу. Четыре часа назад. В тридцати футах от первой сцены», – сказал Buzz Cut. – Я не вру тебе, Лукас: я был там. Тридцать футов. Этот парень появился из ниоткуда, как маньяк, среди бела дня. Большой чертов выкидной нож. Он говорил как кто-то из фильма ужасов, на лице была шляпа, он кричал. Но это была не какая-то банда. Это было белое на белом. Парень, которого ударили ножом, – адвокат».

  «Мертв?» – спросил Лукас. Он немного расслабился: не его случай.

  "Еще нет. Он в дерьме. Получил нож в живот. Он все еще в операционной. Он провел ночь со своей девушкой, а на следующее утро он выходит за дверь, и этот мудак набрасывается на него».

  – У нее есть муж или бывший муж?

  «Я не знаю, – сказал репортер.

  – На твоем месте я бы спросил, – сказал Лукас.

  Репортер поднял свой блокнот, который был перевернут на странице со списком неразборчивых каракулей. – Первый вопрос в списке, – сказал он. Потом он сказал: «Вау».

  Джен Рид бездельничала в холле, видимо, ожидая начала пресс-конференции. Она увидела Лукаса, вздернула подбородок, улыбнулась и направилась к ним, а репортер, не шевеля губами, сказал: «Ты собака».

  – Не я, – пробормотал Лукас.

  – Лукас, – сказала она, подходя. Большие глаза. Бассейны. Она коснулась его тыльной стороны ладони и сказала: «Ты в этом замешан?»

  Лукас презирал себя за это, но чувствовал, как удовольствие от ее компании раскручивается в его груди. "Привет. Нет, но звучит неплохо». Он подпрыгивал на цыпочках, как баскетболист, которого вот-вот отправят в игру.

  Она оглянулась на комнату для совещаний. «Довольно зрелищно прямо сейчас. Это может закончиться как домашнее».

  – Он прямо через дорогу от того другого.

  Она кивнула. «Это угол. Вот что делает его хорошим. Кроме того, люди белые».

  – Это требование сейчас? – спросил Базз Кат.

  – Конечно, нет, – сказала она, смеясь. Затем ее голос понизился до конфиденциального уровня, включая его в заговор. – Но ты же знаешь, как это бывает.

  Скальп репортера покраснел, и он сказал: «Мне пора внутрь».

  «Что случилось с ним?» – спросила она, глядя, как он уходит. Лукас пожал плечами, и она сказала: «Итак, у тебя есть время на чашку кофе? После пресс-конференции?

  – Угу, – сказал Лукас, глядя на нее сверху вниз. Она определенно заводила его часы. «Почему бы вам не зайти в мой офис, – сказал он.

  "Хорошо . . . но твой галстук, твой воротник в беспорядке. Здесь . . ».

  Она поправила ему воротничок и галстук, и, хотя он был почти уверен, что с ними все в порядке, ему это понравилось, и он пронес ее прикосновения по коридору.

  КОННЕЛЛ БЫЛ СОВЕРШЕННЫМ контрастом Джен Рид: крупная солидная блондинка с пистолетом размером с тостер и считавшая помаду проявлением первородного греха. Она ждала его с темными кругами под глазами.

  – Как ты себя чувствуешь?

  "Лучше. Все еще небольшая утренняя тошнота, – пренебрежительно сказала она, отмахиваясь от болезни. – Ты читал истории?

  «Да. Немного.»

  Она выглядела злой: не на Лукаса или Грива, а, может быть, на себя или на весь мир. – На этот раз мы его не поймаем, не так ли? Ему придется убить кого-то еще, прежде чем мы его поймаем.

  – Если только у нас не будет большого гребаного перерыва, – сказал Лукас. «И я не вижу никакого прорыва».

  ДЖАН РИД зашла в офис Лукаса после пресс-конференции, и они неторопливо направились по Skyways к ресторану в здании Пиллсбери. Поскольку она была новичком в Миннесоте, они болтали о погоде, об озерах, о театре Гатри и о других местах, где она работала: Детройте, Майами, Кливленде. Они нашли столик не слишком близко ни к кому другому, Рид стояла спиной к двери – «иногда ко мне пристают» – и заказали кофе и круассаны.

  – Как прошла пресс-конференция? – спросил Лукас, открывая один из круассанов.

  Рид открыла свой блокнот и посмотрела на него. «Возможно, не домашнее», – сказала она. «Этого парня зовут Эван Харт. Его девушка в разводе уже семь лет. Ее бывший живет на Западном побережье, и он был там этим утром. Кроме того, она говорит, что он хороший парень. Что они расстались, потому что он был слишком мягким. Никаких алиментов и прочего. Детей нет. Какая-то ошибка хиппи. И она не встречалась ни с кем, серьезно, уже пару лет».

  – Как насчет этого Харта? – спросил Лукас. «У него есть бывшая? Он бисексуал? Чем он занимается?"

  – Он вдовец, – сказал Рид. Она сунула желтый карандаш в рот и стала листать страницы. Маленькая прядь волос упала ей на глаза, и она откинула ее назад; Погода сделала это. «Его жена погибла в дорожно-транспортном происшествии. Он юрист брокерской компании, он как-то связан с муниципальными облигациями. Он ничего не продает, так что дело не в этом. Он никого не разорил».

  – Но на фруктовый пирог это не похоже, – сказал Лукас. «Похоже, парень был чем-то рассержен».

  – Вот как это звучит, – сказала она. – Но Дженсен действительно взбесился. То другое нападение произошло прямо под окном ее квартиры».

  «Это то, что я слышал. Дженсен его девушка? Она действительно присутствовала на пресс-конференции?

  "Да. Она была. Сара Дженсен. Острый. Симпатичная, управляет собственным взаимным фондом, вероятно, зарабатывает двести тысяч в год, – сказал Рид. «Платья нравятся. У нее просто шикарная одежда – она должна ехать в Нью-Йорк. Она была очень зла. Она хочет, чтобы парня поймали. На самом деле, это звучало так, как будто она хочет, чтобы парень был убит, как будто она была там, чтобы попросить копов найти его и убить».

  – Очень странно, – сказал Лукас. «Парням из отдела убийств сейчас тяжело. . . ».

  Разговор затянулся, переходя на новые темы, Лукас наслаждался этим и смеялся. Рид был хорош собой, забавен и провел немного времени на улице. У них было это общее. Затем она сказала что-то о бандах. Банды были кодовым словом для черных, и, пока она говорила, это кодовое слово вылетело из головы Лукаса. У Рид, подумал он через некоторое время, может быть, красивая задница и прекрасные глаза, но она также была немного расисткой. Расизм становился модным в умных кругах, если только делать это достаточно тонко. Было ли аморально прыгать на расиста? Как насчет того, если она не хорошо провела время, а ты?

  Он улыбался и кивал, а Рид болтала о чем-то сексуальном, но безопасном, о слухах о романе между ведущим и оператором, который, по ее словам, был телевизионным фургоном с плохими пружинами.

  “. . . Итак, они были на Саммит-авеню возле особняка губернатора, и все собираются на бал, и этот гигантский фургон с TV3 на борту практически прыгает вверх и вниз, а ее муж стоит на тротуаре, расхаживая взад и вперед, глядя на для нее." Пока она говорила, Рид играла со своим ножом для масла и крутила его в пальцах, как дубинка чирлидерши.

  Как Джанки Дуг, подумал Лукас. Что сказал Джанки, когда Грив спросил его, почему мужчина может начать резать женщин? Потому что женщина тебя заводит, вот почему. Может быть, ты видишь женщину, и она тебя заводит. Получает вас по клюву. . .

  Общество Иисуса, SJ.

  Или . . .

  Лукас внезапно спросил, садясь: – На что была похожа рана у того парня?

  «Какой?» Она была на полуслове.

  – Этот парень, на которого напали сегодня утром, – нетерпеливо сказал Лукас.

  "Эм-м-м . . . ну, он был ранен ножом в живот, – сказал Рид, пораженный внезапной резкостью в голосе. «Два-три раза. Он был действительно испорчен. Я думаю, они все еще пытаются собрать его в операционной.

  «С выкидным ножом. Парень из Стриба сказал, что это выкидной нож.

  – Это сказал свидетель, – сказал Рид. «Почему?»

  – Мне пора, – сказал Лукас, глядя на часы. Он бросил горсть долларов на стол. – Прости, но мне действительно нужно бежать. Мне жаль. . . ».

  Теперь она выглядела явно пораженной, но он действительно побежал, когда скрылся из виду. Его кабинет был заперт, вокруг никого. Он прошел по коридору в отдел убийств и обнаружил, что Андерсон ест бутерброд с яичным салатом за своим столом. – Ты видел Коннелла?

  «Ах, да, она только что пошла в женскую корзину». На губе у него было пятнышко яичного белка.

  Лукас подошел к женскому туалету и толкнул дверь. – Коннелл? он крикнул. – Миган?

  Через мгновение неохотное, глухое, с черепичными стенами «Да?»

  «Выходи сюда».

  «Христос. . ». Ей потребовалось две минуты, пока Лукас ходил взад и вперед по коридору, остывая. Очень маловероятно, подумал он. Но рана звучала правильно. . . .

  Коннелл вышла, заправляя рубашку в юбку. «Какой?»

  – Парень, на которого напали сегодня утром, – сказал Лукас. «Ему вспорол живот какой-то парень ножом, похожим на выкидной нож».

  «Лукас, это был парень, было светло, он ни к чему не подходит. . ». Она была озадачена.

  – Он провел ночь со своей девушкой Сарой Дженсен.

  Тем не менее она выглядела озадаченной.

  Лукас сказал: «SJ».

  22

  ОНИ НАШЛИ САРУ Дженсен в больнице Хеннепин Дженерал, обезумевшую, расхаживающую по приемной. Полицейский в форме сидел на пластиковом стуле и читал « Дорога и трек». Дженсен отвели в комнату для осмотра, закрыли дверь и усадили ее.

  «Чертовски пора, чтобы кто-то начал относиться к этому серьезно», – сказал Дженсен. «Нужно было дождаться, пока Эвана не зарежут. . . ». Ее голос был сдержанным, но с ноткой страха, которая предполагала, что она была на грани своего самоконтроля. – Это чертов грабитель. Если бы ты его нашел. . ».

  – Какой грабитель? – спросил Лукас. Пахло медицинским спиртом, кожей и скотчем.

  – Какой грабитель? Ее голос повысился от гнева, пока она почти не закричала. «Какой грабитель? Какой грабитель? Грабитель у меня дома.

  – Мы ничего об этом не знаем, – быстро сказал Коннелл. «Мы работаем в отделе убийств. Мы ищем человека, который годами убивал женщин. Последние две он пометил инициалами SJ – ваши инициалы. Мы не уверены, что это ты, но может быть. Нападение на мистера Харта напоминает технику, которую он использовал для убийства женщин. Оружие похоже. Он соответствует описаниям, которые у нас были. . . ».

  – О Боже, – сказал Дженсен, поднося руку ко рту. «Я видел его по ТВ3, человека с бородой. У человека, напавшего на Эвана, была борода.

  Лукас кивнул. "Это он. Вы знаете кого-нибудь, кто так выглядит? Кто-то, с кем вы встречались, кто-то, с кем у вас есть отношения? Может быть, с некоторым разочарованием? Или, может быть, кто-то, кто просто наблюдает за вами, кто-то, кого вы можете почувствовать в своем офисе?»

  «Нет.» Она снова подумала об этом. "Нет. Я знаю пару бородатых парней, но я с ними не встречался. И они кажутся достаточно обычными. . . К тому же это не они. Это проклятый грабитель. Я думаю, он возвращался в мою квартиру.

  – Расскажите нам о взломщике, – сказал Лукас.

  Она рассказала им: первоначальная кража со взломом, потеря драгоценностей и пояса, запах слюны на лбу. И она рассказала им об ощущении, которое у нее было, что кто-то входил и выходил из ее квартиры после кражи со взломом, и о чувстве, что это был один и тот же человек. – Но я не уверена, – сказала она. «Я думал, что схожу с ума. Мои друзья думали, что это стресс от кражи со взломом, что мне это приснилось. Но я так не думаю: место просто было неправильным, как будто что-то витало в воздухе. Я думаю, он спит в моей постели. Затем она рассмеялась коротким, едва забавным лаем. «Я говорю как Три Медведя. Кто-то ел мою кашу. Кто-то спал в моей постели.

  – Значит, вы говорите, что, когда он вошел в первый раз, он, должно быть, прикоснулся к вам – поцеловал вас в лоб.

  – Больше похоже на лизание, – сказала она, вздрагивая. – Я помню это, как сон.

  – А как насчет фактического входа? – спросил Лукас. – Он сломал дверь?

  Она сказала, что не было ни звука, а дверь не трогали, значит, у него был ключ. Но ключ был только у нее – и, конечно же, у управляющего зданием.

  «Какой он? Менеджер?"

  «Пожилой мужчина. . . ».

  Они прошлись по списку: у кого был ключ, кто мог его получить, кто мог его скопировать. Больше людей, чем она думала. Строительные рабочие, уборщица. Как насчет парковочных мест? Несколько камердинеров… – Но я снова сменил замки после ограбления. Ему придется получить мой ключ дважды.

  «Должен быть кто-то в здании», – сказал Коннелл Лукасу. Она схватила его за запястье, чтобы привлечь внимание. Она была больна, но она была сильной женщиной, и в ее хватке была сила отчаяния.

  – Если кто-то действительно вернется, – сказал Лукас. «Но кто бы это ни был, он профессионал. Он знал, чего хочет и где это находится. Он не разорвал это место на части. Кошачий грабитель.

  – Кошачий грабитель? – с сомнением сказал Дженсен.

  «Я вам кое-что скажу: в кино кошачьих грабителей романтизируют, но настоящие кошачьи грабители – взломщики», – сказал Лукас. «Они получают удовольствие от того, что ползают по квартирам, пока жильцы дома. Большинство грабителей меньше всего хотят столкнуться с владельцем дома. Грабители-кошки получают удовольствие от острых ощущений. Каждый из них принимает наркотики, кокаин, спид, PCP. У многих из них есть записи об изнасиловании. Многие из них в конце концов убивают кого-то. Я не пытаюсь вас напугать, но это правда».

  "О Боже. . . ».

  – Судя по тому, как произошло нападение, этот парень знает о вас и мистере Харте, – сказал Коннелл. – Вы говорите о нем с кем-нибудь в своем доме?

  – Нет, у меня действительно нет близких друзей в здании, кроме как просто поздороваться, – сказал Дженсен. Затем: «Прошлой ночью Эван впервые остался у нас. На самом деле это был первый раз, когда мы спали вместе. Всегда. Как будто кто бы это ни был, он знал о нас».

  – Вы сказали кому-нибудь на работе, что он приедет?

  «У меня есть пара друзей, которые знали, что мы сближаемся. . . ».

  – Нам понадобятся их имена, – сказал Лукас. И Коннелл: «Кто-то в офисе может время от времени иметь доступ к ее сумочке; они могли получить ключи таким образом. Мы должны проверить и все соседние с ней квартиры. Люди в ее коридоре. Дженсену: «Ты чувствуешь хоть какое-то внимание в своей квартире? Просто немного жуткое чувство? Кто-то, кто, кажется, хочет встретиться с вами, или поговорить с вами, или просто посмотреть на вас?

  «Нет, нет, я не знаю. Менеджер чертовски приятный парень. Действительно прямо. Я не имею в виду, понимаете, репрессированных или странных, или лидера бойскаутов, или что-то в этом роде. Он как мой папа. Боже, меня трясет от одной мысли о том, что кто-то наблюдает за мной», – сказала она.

  – Как насчет постороннего? – спросил Лукас. «Есть ли здание через улицу, откуда за вами можно было бы наблюдать? Подглядывающий Том?

  Она покачала головой. "Нет. Через улицу есть здание – это здание, где на прошлой неделе была убита та женщина, – но я нахожусь на верхнем этаже, который даже выше их крыши, – сказал Дженсен. «Я смотрю прямо через их крышу в парк, а другая сторона парка жилая. На другой стороне парка нет ничего выше меня. Кроме того, это в миле отсюда.

  "Хорошо . . ». Лукас какое-то время изучал ее. Она сильно отличалась от других жертв. Глядя на нее, Лукас почувствовал легкую нотку сомнения. Она была модной, она была умной, она была жесткой. Не было ни намёка на почтение, ни задумчивости, ни ощущения ускользающих времени и лет.

  – Мне нужно выбраться из квартиры, – сказал Дженсен.

  «Может ли полицейский пройти со мной, пока я соберу кое-какие вещи?»

  «Вы можете взять с собой полицейского, пока мы не найдем этого парня», – сказал Лукас. Он потянулся вперед, чтобы коснуться ее руки. – Но я надеюсь, ты не уйдешь. Мы могли бы переселить вас в другую квартиру внутри здания и дать вам сопровождение: вооруженных женщин-милиционеров в штатском. Мы хотим поймать парня, а не отпугнуть его».