Текст книги "Танцовщица Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 46 страниц)

28. Колодец

– Ты в порядке? – услышала я голос Тупиты и открыла глаза.

– Тупита! – воскликнула я и сразу застонала.

– Да, я, – прошептала женщина, успокаивающе погладив меня по лбу. – Лежи. Не пытайся подняться. Ударил он тебя сильно.

– Где я? – спросила я, когда земля подо мной перестала качаться.

– Сама посмотри, – вздохнула она, сдвигаясь в сторону.

Я посмотрела вверх, щуря глаза против света. Далеко надо мной, словно в конце некого вертикального туннеля, я увидела, круглое окно диаметром футов семь или восемь. Поперёк отверстия лежало ошкуренное круглое бревно, с которого свисала веревка. На верёвке в нескольких футах ниже бревна покачивалось ведро. Над горловиной также виднелись остатки, главным образом каркас, того, что когда-то, скорее всего, было небольшой двускатной крышей. Сквозь остатки этой крыши на синем небе, к своему удивлению я смога разглядеть, крошечные яркие точки – звезды. Свет солнца, обычно днём забивавший их свечение, с этого места, не мешал видеть их.

С трудом поднявшись, я встала на колени среди сухих опавших листьев, прикрывавших гальку.

– Тела!? – удивилась я.

– Тука, – прошептала девушка.

Она стояла на коленях в нескольких футах от меня. Она всё ещё носила, теперь испачканный, крошечный тонкий прямоугольник красного шёлка, в котором она ходила в палатке Аулюса. Это было всё, что Аулюс разрешал своим женщинами, носить в своей палатке, не считая их ошейников.

– Ты в порядке? – поинтересовалась я.

– Да, – кивнула он.

Я поцеловалась с Тупитой и с подползшей ко мне Телой.

– А это Мина и Кара, – сказала Тупита, указывая на двух других девушек, сидевших прижавшись к одной их стен.

На девушках были надеты остатки рабочих туник. На их щиколотках по-прежнему оставались кандалы с цепями такой длины, чтобы они не смогли бегать, но при этом могли разводить ноги, не доставляя неудобств охранникам. Железо осталось и на их запястьях.

– Они – те самые девушки, которые пропали из лагеря? – спросила я у Тупиты.

– Да, – кивнула моя подруга.

– Это – Тука, – представила меня Тупита этим двум девушкам.

Те кивнули, едва двигая головами. Они показались мне через чур спокойными. Похоже, обе были напуганы, почти шокированы происходящим.

– Поприветствуйте её, – подсказала им Тупита.

– Приветствую, Тука, – прошептала первая.

– Приветствую, Тука, – эхом повторила вторая.

Обе девушки немного пошевелились. Цепи тихонько лязгнули, отозвавшись на их движение.

– Мина, – позвала я.

Одна из рабынь посмотрела на меня.

– Ты видела того, кто вас захватил? – поинтересовалась я.

Она только отрицательно качнула головой.

– А Ты, Кара?

– Нет, – ответила та, задрожав всем телом.

– Скорее всего, это было животное или животные, – вместо девушек ответила мне Тупита. – Они не знают. Их вырубили сзади, одну за другой. Признаться, я сомневаюсь, верят они мне или нет, когда я рассказываю им о животном. Тела видели его у палатки Аулюса, когда оно завязало ей рот, перед тем как перевернуть её на живот, чтобы связать по рукам и ногам. Я тоже его видела, два дня назад, но в темноте и на какое-то мгновение. Когда я возвращалась из палатки Пьетро Ваччи в рабский загон. Оно выскочило из-за деревьев и схватило меня. Прежде, чем я смогла закричать, рот мне заткнули, а через пару инов я уже была связана.

– Тебя использовал Пьетро Ваччи в своей палатке? – осведомилась я.

– Два дня назад, – ответила Тупита.

– Тебя освободили от цепи, – заметила я.

– Мужчин, точнее большинство из них тоже освободили, – сказала она. – Только в отличие от них, я и девушки других цепей, должны просто ждать, чтобы увидеть, кем будут наши новые владельцы.

– Само собой, – кивнула я, – мы же кейджеры.

– Неужели это, правда было животное? – спросила меня Мина.

– Да, – ответила я.

– Ты видела его? – уточнила она недоверчиво.

– Можешь не сомневаться, – заверила я её.

– Еду – ломти хлеба и фрукты, нам бросают ночью, – рассказала Тупита. – Воду, тоже после заката, опускают в ведре. Потом сразу забирают.

– Нас что, будут поить только один раз в день? – удивилась я.

– Да, – кивнула Тупита, – так что напивайся под завязку.

– Как я сюда попала? – поинтересовалась я.

– Сквозь твои связанные спереди руки была продета сдвоенная верёвка, – объяснила она. – Когда Ты оказалась внизу, и мы смогли поддержать тебя, один конец веревки сбросили вниз, а за другой вытащили наружу. А путы с тебя уже мы сняли.

– Какого рода были путы? – спросила я.

– Пеньковая верёвка, – сообщила Тупита.

– Как-то странно, что у животного оказалась такая верёвка, не находишь? – поинтересовалась я мнением Тупиты.

– Так оно и есть, – признала она.

– А что это за место? – осведомилась я, оглядываясь.

– Похоже на заброшенный колодец, – ответила Тупита, – но он был несколько изменён.

– Как это? – не поняла я.

– Дно колодца, под нами, не земляное, песчаное или мягкая грязь, как это обычно бывает, а завалено, скорее всего, на высоту нескольких футов, большими камнями. Мы не смогли даже приподнять их. Да даже если бы и смогли, здесь нет места, чтобы сложить их. Можно считать, что под нами скала.

Я понимающе кивнула. Это место больше не было простым колодцем, пусть даже и заброшенным. Практически, теперь оно являлось ямой для содержания пленников.

– Но если это действительно животное, – заговорила Мина, – что ему нужно от нас?

– Очень может быть что, то же самое, что и от съеденного эдила в окрестностях Венны, – хмуро предположила Тупита

– То есть, оно держит нас здесь, чтобы потом съесть, – прошептала Мина.

– Возможно, – кивнула Тупита.

Мы все задрожали. Все мы ясно себе представляли, что вероятность того, что нас держали именно для такой цели, была очень велика. Это место действительно вполне могло бы быть своеобразной кладовой.

– Но, насколько мы все знаем, – поспешила успокоить нас Тупита, – пока никого отсюда не забрали, и тем более не съели.

– Оно может держать нас про запас, – предположила Мина.

– Мину и Кару поймали несколько дней назад, – продолжила Тупита. – Так что период возврата закончился, если это кого-то ещё интересует. Теперь любой, кто найдёт их, может заявить на них право собственности.

Безусловно, они по-прежнему оставались, и даже теперь, рабынями Ионика, но его право собственности в данный момент было таково, что, если возникнет спорный случай, то оно не имеет преимуществ перед новым собственником. Этот пункт в гореанском законе очевидно мотивирован соображением, что у рабыни всегда есть некий владелец. В случае смерти рабовладельца рабыня, как и другая собственность, переходит наследникам, или, если таковых не имеется, то государству.

– И их не съели, – добавила Тупита.

– Пока не съели, – поправила её Мина.

– Обратите внимание вот на что, – предложила Тупита. – Все мы здесь – женщины.

– Ну и что, – не поняла её Мина.

– А вам не кажется это интересным? – поинтересовалась Тупита.

– А ведь и правда! – воскликнула я. – Это вполне может быть то же самое животное, которое, ограбило эдила.

– Я бы этого не исключала, – кивнула Тупита.

– Значит, у него имеется понятие о покупательной способности денег, – сделала я логичный вывод, – и возможно какой-то способ использовать их.

– Согласна, – кивнула Тупита.

– Ты мне сказала, что когда меня опустили в яму, я была связана пеньковой верёвкой, – вспомнила я.

– Так и было, – подтвердила Тупита. – Вон там валяется.

– О чём вы обе говорите? – спросила озадаченная Мина.

– Мы думаем, – сказала Тупита, – если, конечно я не ошибаюсь, что, хотя это животное может питаться людьми, и вполне могло бы съесть и нас с вами, но, возможно, оно так не сделает, потому что мы были посажены сюда не в качестве еды.

– Я не понимаю, – призналась Мина.

– Оно может работать с людьми, – объяснила Тупита. – Если так, то, скорее всего, это работорговцы.

– Но вы же не знаете это наверняка, – заметила Мина.

– Нет, – признала Тупита. – Но посмотри вокруг себя. Разве Ты не замечаешь здесь ничего интересного? Неужели Ты не видишь, что мы все, вполне можем представлять интерес для мужчин?

Я смущённо опустила взгляд. Из всех девушек в яме, я одна была совершенно голой. У Мины и Кары оставались клочки рабочих туник, а у Тупиты даже большая часть её туники, разве что немного разорванная, возможно, в момент захвата её животным. На Теле был грязный узкий прямоугольный шёлковый лоскут.

– Лично мне кажется наиболее вероятным, – сказала Тупита, – что нас здесь держат не для еды, хотя такое животное или животные, могли бы съесть нас, а для передачи работорговцам нашего собственного вида.

– Точно, я вспомнила, – воскликнула я, – в темноте, прежде чем оглушить меня, оно поставило меня перед собой на колени!

– Замечательно! – обрадовалась Тупита. – Значит, теперь я уверена, что нам следует вставать перед этими животными на колени, и вести себя с ними точно так же, как мы вели бы себя с мужчинами. В таком случае они могут правильно рассматривать как рабынь, и, следовательно, они могут ожидать от нас соответствующее подчинение.

Мы даже поцеловались с ней, вновь обретя надежду.

– И что же нам теперь делать? – спросила Мина.

– Ты носишь ошейник и цепи, – напомнила Тупита. – Ты – кейджера. Как Ты думаешь, что Ты должна делать в подобной ситуации?

Мина по-прежнему непонимающе смотрела на неё.

– Будешь сидеть, и ждать, – пояснила Тупита.

– А как это животное смогла пройти в рабочий лагерь? – полюбопытствовала я.

– Оно вырыло ход под забором, – ответила Тела. – Оно не ударило меня сразу в палатке, возможно опасаясь, что владелец или Ты могли услышать. Животное протянуло меня под стеной палатки. А через некоторое время добралось до кустарника, скрывавшего вход в туннель. Затем протащив меня под землёй, оказавшись с другой стороны проволочного ограждения и убедившись, что вокруг никого нет, оно ударило меня по голове, и я потеряла сознание.

– А как Ты сюда попала? – поинтересовалась Тупита у меня.

– Я пришла в лагерь Пьетро Ваччи вместе с Аулюсом, – ответила я, – он хотел завершить переговоры, по поводу присвоения наёмниками рабочих цепей. Я была прикована к его стремени цепью.

– Ну что ж, это объясняет, почему Ты голая, – заметила она.

– Да, – кивнула я.

– Думаю, Ты прекрасно выглядела, когда шла прикованная цепью к его стремени, – сказала Тупита.

– Уверена, Ты выглядела бы не хуже, – улыбнулась я.

– Что же они за животные, что так показывают нас ради своего удовольствия, – притворно вздохнула моя подруга.

– Они – рабовладельцы, – усмехнулась я.

– Держу пари, что Ты гордилась тем, что тебя поставили к стремени, – уверенно заявила Тупита.

– Конечно, – засмеялась я.

– Рабыня, – махнула рукой Тупита.

– Конечно, рабыня, – не стала спорить я. – А разве Ты не рабыня, или не полная рабыня?

– Это точно, – улыбнулась женщина. – Я тоже рабыня, и, точно так же, как и Ты, моя дорогая Тука, рабыня полная.

– Ты сказала, что служила в палатке Пьетро Ваччи, – припомнила я.

– Да, – кивнула она.

– А это значит, что он признал тебя очень красивой, – заметила я, – раз отобрал для своей палатки.

– Если Ты пришла в лагерь с Аулюсом у его стремени, – усмехнулась Тупита, – то я готова спорить на что угодно, что Ты, тоже, не миновала цепи в палатке Пьетро Ваччи.

– Нет, – улыбнулась я, скромно потупив взгляд. – Не миновала.

– Он заставил меня кричать от удовольствия, – призналась Тупита.

– Меня тоже, – улыбнулась я.

– Не часто мне выпадала удача оказаться в руках такого мужчины, – заметила она.

– Меня это тоже касается, – согласилась я.

– Он – солдат и капитан, – пожала она плечами. – Он хорошо знает, как надо преподавать женщине её ошейник.

– Верно, – вздохнула я.

– Именно, когда я возвращалась от него в рабский загон, животное меня и захватило, – напомнила она.

– Значит, это из-за тебя, он разрешил мне охрану, чтобы проводить меня до загона, – поняла я. – По его обмолвке, я поняла, что что-то произошло с девушкой незадолго до моего появления в лагере, возможно, она загадочно исчезла или была украдена, и скорее всего по пути от его палатки к загону.

– Вероятно, он имел в виду меня, – сказала Тупита.

– Скорее уж, несомненно, – усмехнулась я.

– Интересно, что мы обе служили в палатке Пьетро Ваччи, а теперь обе оказались здесь, – заметила она.

– Что Ты имеешь в виду? – уточнила я. – Думаешь, что Ваччи замешан в нашем похищении?

– Конечно, нет, – отмахнулась женщина. – Ему проще был взять любую из нас и надеть свой ошейник. Кто осмелится перечить ему, когда за его спиной стоят несколько сотен наёмников?

– Логично, – признала я.

– Однако, – продолжила Тупита, – здесь может быть нечто большее, чем совпадение. Не могло ли случиться так, что животное, не относящееся к нашему виду, просто использовало выбор Ваччи, гарантируя себя в том, что его пленницы будут привлекательны для мужчин нашего вида?

– Точно! – поддержала я Тупиту. – Вероятно, именно так всё и было! А Тела вначале была первой на цепи и служила в палатке старшего надсмотрщика! Скорее всего, это тоже дало понять животному, что она будет подходящим приобретением!

– А что насчёт меня и Кары? – поинтересовалась Мина.

– Вы обе служили неподалёку от ограды, не так ли? – уточнила я. – Ваша цепь была там незадолго до вашего похищения?

– Да, – растерянно кивнула Мина.

– Возможно, на вас животному указали мужчинами, – предположила я, – и именно они определял вас как подходящую добычу.

– А эдил, скорее всего, просто столкнулся с животным случайно, – добавила Тупита.

– Возможно, – признала я. – Но, могло быть и так, что оно просто проголодалось.

– А разве не могло быть так, что оно убило из-за золота? – предложила Мина.

– Конечно, могло, – согласилась я. – Но не менее вероятно, что мотивов было два, и золото, и еда.

– Правда, – сказала Мина, задрожав от страха.

– Тука, – позвала меня Тела.

– Что? – отозвалась я.

– А как там господин? – спросила меня она.

– Господин? – не сразу поняла я.

– Аулюс, – пояснила Тела.

– Он в порядке, насколько я знаю, – успокоила её я.

– Хорошо, – сказала она с облегчением, возвращаясь на прежнее место и становясь там на колени.

Я пристально посмотрела на неё, и Тела смущённо опустила голову. Если раньше я подозревала, что её живот уже нашел своего настоящего владельца, то теперь я в этом была уверена. Конечно, мы рабыни должны загораться от прикосновения любого мужчины. Я не видела нужды рассказывать ей о некой «даме», и о том, что Аулюса попросили поспособствовать её обучению тому, что значит быть женщиной.

– Ты знаешь, что большинство мужчин было освобождено с цепи? – поинтересовалась у меня Тупита.

– Да, – кивнула я.

– Он пошёл к Венне, – сообщила она.

– Я знаю, – вздохнула я.

– Он даже не предпринял попытки поговорить о моей покупке, или хотя бы зарезервировать меня для себя, – обиженно сказала женщина.

– Мне жаль, – посочувствовала я.

– Похоже, что твоя кровь для него интереснее, чем моя любовь, – вздохнула она.

– Ты думаешь, что он всё ещё хочет убить меня? – спросила я.

– Я знаю, что он этого жаждет, – с грустью ответила Тупита.

Я вздрогнула. Сейчас, на дне колодца я была совершенно беспомощна. Если Мирус случайно натолкнётся на меня здесь, как я смогу убежать? Возможно, он опустит сюда веревку для других, но не для меня. Возможно, что потом он забросает меня камнями! Или накидает сюда ядовитых насекомых или змей! Или просто оставит меня здесь, умирать от голода?

Тут Тупита зачем-то начала отрывать подол своей туники.

– Ты зачем это делаешь? – полюбопытствовала я.

– Собираюсь дать тебе хоть какую-никакую одёжку, – пояснила она, – если, конечно Ты хочешь её.

– Твоя туника едва прикрывает тебя саму, – заметила я.

Но женщина уже оторвала узкую полосу от всей кромки своей одежды, и там где она разорвалась, связала узлом.

– Это будет твой пояс, – показала она, а потом оторвала приличный лоскут от верхней части своей туники.

– Тупита! – попыталась протестовать я.

– Теперь мы обе будем рабынями с голыми грудями, – заявила она. – Или Ты – бывшая земная женщина, всё ещё стыдишься красоты своей груди?

– Нет, конечно, – усмехнулась я.

– На вот, – сказала Тупита, вручая мне узкие полосы, оторванные от подола её туники и связанные вместе. Скрути их. Так будет прочнее. Вот так, правильно. Теперь повяжи вокруг талии.

Я закрепила этот непрочный узкий импровизированный пояс, сделанный из кривой скрученной ткани на себе, завязав на левом боку на бантик. Такой узел рабовладелец сможет развязать одним рывком.

– Теперь это, – сказала она, протягивая мне лоскут ткани, оторванный от верхней части её туники.

Я с благодарностью, аккуратно, подсунула полученный кусок ткани между моим животом и поясом, и разгладила его.

– Я вижу, что Ты знаешь, как вставить рабскую полосу под шнур на животе, – улыбнулась Тупита.

– Конечно, – кивнула я.

– Дай-ка на тебя посмотреть, – сказала она, – в твоём ошейнике и тряпье.

Женщина отстранилась, и осмотрев меня со всех сторон, заявила:

– Ну что ж, судя по твои неприкрытым грудям и низкому качеству пояса и ткани, что Ты носишь, я делаю вывод, что Ты – низкая рабыня.

– Да, Госпожа, – скромно потупилась я.

– И всё же Ты весьма соблазнительна, – заметила она.

– Спасибо, Госпожа, – улыбнулась я.

– А ткань, которую Ты носишь, за исключением вопроса её качества, вполне тебе подходит, – кивнула она, – её легко можно сдвинуть в сторону.

– Да, Госпожа.

Ношение таких лоскутов ткани или туник, которые могут быть легко сняты, служит самым разным целям. Например, это обеспечивает рабыне некоторое прикрытие, но с другой стороны, из-за сомнительности её характера и зависимости от разрешения мужчины и его снисходительности, одновременно и остро увеличивает ощущение ранимости женщины и возможности ей мгновенного использования. Такая одежда, прежде всего, напоминает ей, и вполне недвусмысленно, что она – рабыня. Кроме того, эти предметы одежды, благодаря их характеру, и, несмотря на желания или нежелания в этом вопросе самой рабыни, имеют тенденцию, на глубоком психологическом и физиологическом уровне, эротически возбуждать их носительницу, тем самым помещая её в ещё большую зависимость от мужчин. Трудно быть одетой, как рабыня и, со временем, даже если ты – свободная женщина, не начать чувствовать и хотеть, как рабыня. Кстати, это – весьма обычный первый шаг к порабощению свободной женщины, просто одеть её, как рабыню.

– Ну и как, готова ли я к выходу в зал? – полюбопытствовала я.

Старшая рабыня в таверне часто осматривает своих подчиненных, прежде чем разрешить им появиться в зале.

– Думаю теперь, – улыбнулась Тупита. – Ты, скорее, готова к стогу сена для непритязательных удовольствий извозчиков.

Я весело засмеялась шутке Тупиты, но потом, снова окинув взглядом окружающую нас обстановку, голые стены шахты и освещённое окно далеко над головами, несомненно, достаточно широкое, но отсюда кажущееся таким маленьким, как-то сразу скисла. Я снова с интересом отметила, что отсюда можно было увидеть звезды даже в ясный день.

Мы расселись в яме, на сухой листве покрывавшей камни, привалились к стене колодца спинами, и надолго замолчали.

Никто из нас не знал, какая судьба нас ожидает.

– Как вы думаете, животное было одно, или их несколько? – наконец нарушила молчание Тела.

– Понятия не имею, – пожала плечами Тупита.

– Они держат нас в неведении! – вдруг истерично закричала Тела. – Они ничего не говорят нам! Мы не знаем, где мы! Мы не знаем кто наши похитители, и сколько их! Мы не знаем того, что они собираются сделать с нами! Они рассматривают нас как…, как….

Тела вдруг запнулась.

– Как рабынь? – подсказала ей Тупита.

Тела поражённо посмотрела на неё, и в расстройстве ударила своими маленькими кулачками по обнаженным бёдрам.

– Да! – заплакала она.

– Ты больше не свободная женщина, Ты больше не Леди Лиера Дидирамач из Лидиуса, – спокойно напомнила ей Тупита. – Ты теперь – Тела, рабыня.

– Они делают с нами, всё что захотят! – всхлипнула Тела.

– Точно так же, как, они делают это со своими тарларионами, тарсками, и другими своими животными.

– Да, – прошептала Тела, и я заметила, как она испуганно отпрянула, но уже в следующее мгновение, внезапно, возбуждённо задрожала.

Девушка легла на покрытое опавшей листвой дно колодца и замерла, стараясь не встречаться с нами глазами.

Мы все снова надолго замолчали.

Мы не знали, какая судьба нас ожидает.

Мы должны ждать, чтобы узнать это.

Мы были рабынями.

29. Луг

– Этого мало! Мало! – возбуждённо приседая, выкрикивал невысокий мужчина, с искривленным телом и желтоватым болезненным цветом лица, стоявший спиной к нам, и тыкавший пальцем на одеяло, расстеленное прямо на земле.

Вся правая сторона его лица представляла собой побелевшую массу застарелого шрама. Его правое ухо было наполовину оторвано. Складывалось впечатление, что вся правая сторона его лица была стёрта неким ужасным, жестоким, длительным, и быстрым движением, как будто он пробороздил по шершавой каменной поверхности. Закрадывалось сомнение, что, будучи настолько изуродованным, у него был шанс найти себе друзей среди людей. И в пятерых сидевших на корточках подле противоположенного края одеяла мужчинах сквозила ничем не сдерживаемая брезгливость. Справа от одеяла, на земле, лежал вьюк, заполненный, как могло показаться всяческой мелочёвкой. Обычный вьюк мелкого коммивояжёра. Казалось, этот маленький мужчина был именно таким мелким странствующим торговцем, или, по крайней мере, был заинтересован в том, чтобы произвести такое впечатление.

– Если тебя не устраивает наше предложение, – сказал вожак этих пятерых, бородатый мужчина, – возвращайся в шахты Тарны, и почувствуй разницу.

Маленький торговец сердито откинулся назад на пятки.

– Кроме того, вы должны были принести мясо. Много мяса! – заявил он.

– Не глупи, – бросил один из сидевших напротив него на корточках мужчин. – Мы притащили тебе четверть вяленого тарска. Тебе этого достаточно чтобы продержаться в течение месяца.

– Этого мало! – возмутился торговец. – Нам нужно больше!

– У тебя там что, загон со слинами? – язвительно спросил один из мужчин.

Маленький торговец на некоторое время замолчал. Но потом заговорил снова, уже более сдержанно.

– Нам нужно больше, – заявил он.

– Ты можешь купить больше за серебро, – предложил мужчина, сидевший прямо напротив него, старший среди этих пятерых.

С маленьким мужчиной было двое компаньонов, которые, как и остальные, сидели на корточках, но по левую руку от нас. Эти двое с тревогой посмотрели друг на друга.

– Мы предлагаем тебе пятнадцать монет серебром, пятнадцать звонких, неподрезанных серебряных тарсков, – напомнил вожак. – Этого достаточно.

– Должно было быть двадцать пять! – заявил маленький торговец. – Пять за каждую!

– Мы дадим тебе три за каждую, – сказал бородач, ткнув пальцем в свой перевернутый шлем, лежавший подле него в траве.

– Нет! – сердито воскликнул торговец и, подскочив на ноги, прихрамывая, приблизился к нам. – Посмотри на них! Здесь нет ни одной, что, будучи выставлена раздетой на торги, не привлекла бы более высоких предложений цены! На Горе не найдётся такого мужчины, который не мечтал бы о том, чтобы такая красотка прошлась бы перед ним голой к его дому, чтобы там приковать её к рабскому кольцу! Ты посмотри на эти лица, на эти рабские формы! Здесь нет ни одной, кто не стоила бы пяти тарсков!

– Три тарска за каждую, – повторил вожак. – Хороших тарска.

– Эти две, – указал торговец на нас с Тупитой, – служили в палатке самого Пьетро Ваччи. Я это точно знаю! Я был в его лагере!

Значит это, поняла я, именно он, или, по крайней мере, один из тех, кто был в контакте с тем существом.

– А эта, – ткнул он пальцем в Телу, – была выбрана старшим надсмотрщиком, мужчиной, который мог выбирать почти из ста рабынь!

– Рабочих рабынь, – усмехнулся бородач.

Тела напрягались. Конечно, она была доставлена в лагерь чёрной цепи в качестве рабочей рабыни. Впрочем, как и все мы.

– Она когда-то была очень богатой женщиной из Лидиуса! – сообщил торговец.

– Ну и что, теперь-то она носит клеймо, – указал вожак.

– А вот эта, – заявил маленький торговец, снова обращая его внимание на меня, – танцовщица!

– Танцовщицы – ничто, – отмахнулся его оппонент. – Они идут по десятку за тарск.

Я возмущённо напряглась. Мужчины в Брундизиуме были готовы заплатить за меня весьма значительную сумму. Предположительно, я даже была одной из самых лучших танцовщиц того города.

– А эти две, – кивнул торговец на Мину и Кару, – просто красотки.

– Рабочие рабыни, – скривился бородач.

Тупита стояла на коленях по правую руку, Тела располагалась сразу слева от меня, потом шли Мина и Кара. Мы удерживались на коленях привязанные к жерди, которой касались затылками. Эти жерди, к одной из которых нас и привязали, очевидно, когда-то были частью ограды длинного низкого здания, возможно хлева для тарсков или стойла для тарларионов. Похоже, раньше здесь было своего рода ранчо, где занимались разведением животных. А предположила, что, скорее всего, всё-таки тарларионов, причём беговых, и не исключено, что их здесь не только разводили, но и объезжали и тренировали. До Венны было совсем недалеко. Сейчас ранчо было заброшено, и здесь царило запустенье. Как только нас вытащили из колодца, нас сразу же поставили к остаткам этой ограды, и плотно привязали к одной из её жердей за шеи. Руки нам связали за спиной.

Подъём из колодца был ужасен! Присев в ведре, раскачивающемся из стороны в сторону, отчаянно цепляясь за веревку, мы одна за другой поднимались наверх. Наверняка мы бы при таком подъёме верещали от ужаса, как резаные, и могли бы переполошить всю округу, но этого не случилось, поскольку следуя инструкциям мужчин сверху, мы заткнули себе рты смотанными в клубок верёвками. Верёвок валявшихся на дне колодца хватило только для Телы, Тупиты и меня самой. Для Мины и Кары их сбросили сверху. Наверное, в отличие от нас троих, спущенных вниз со связанными руками, их пару опускали, продев длинную сдвоенную верёвку через ручные кандалы. Так что, по крайней мере, мы с Телой и Тупитой вернули им свои верёвки, которые могли бы быть использоваться ещё не раз, как для спуска в колодец, так и для того чтобы сохранить тишину при подъёме оттуда. Я была несказанно рада, когда в колодце появился багор и, подцепив ведро и веревку, подтянул туда, где мужчина смог меня подхватить. Едва я оказалась на твёрдой земле, меня сразу поставили на колени. Пеньковую верёвку я должна была быстро выдавить изо рта языком в подставленную ладонь мужчины. Этот же самый шнур, всё ещё влажный от моей слюны, был использован, для того чтобы связать мои руки за спиной. Я даже не подумала, чтобы возразить этому. Я была счастлива уже от того, что снова оказалась на земле. Со связанными руками меня подвели к изгороди, поставили на колени и, прижав к жерди, привязали за шею рядом с уже стоявшей там Тупитой. Мои щиколотки, также, скрестили и связали. После меня привели Телу, и затем и Мину с Карой. В случае Мины и Кары шнуры просто пропустили сквозь ближайшие к их браслетам звенья цепей. Таким образом, разными способами, все мы пятеро, были сделаны абсолютно беспомощными, связанные, хотя и каждая по-своему, но с типичной гореанской эффективностью. С того места, где нас поставили на колени и закрепили, мы могли хорошо рассмотреть остатки строения, находившиеся на расстоянии приблизительно ярдов сорок от нас. Они, казалось, вырастали из небольшого луга, основная часть которого осталась у нас за спиной и слева. Напротив нас виднелись несколько небольших деревьев, возможно когда-то бывших садом, но ныне заброшенным, и вероятно уже в течение многих лет.

Заметив на себе взгляд одного из мужчин, сидевших напротив, я вдруг осознала, что имела неосторожность, позволить моим коленям излишне сблизиться. Я торопливо расставила ноги настолько широко, насколько только мне позволили верёвки на моих щиколотках. Именно так и следовало стоять мне, кейджере, перед свободным мужчиной. Он довольно улыбнулся, а я, смутившись, опустила голову.

Маленький мужчина, всем своим видом показывая, своё неудовольствие, хромая, вернулся на прежнее место и сел на корточки перед одеялом, напротив вожака этих пяти мужчин.

– Двадцать пять! – повторил он. – И мясо, намного больше мяса!

Было заметно, что он сердится, причём почти с того самого момента, как эти пятеро появились, из-за деревьев. Вероятно, он рассчитывал сразу получить оговоренную заранее сумму, но, как выяснилось, эти люди сочли целесообразным при данных обстоятельствах, не только поторговаться, ни и провести, или, сделать вид, что решили провести, тщательный осмотр предложенного товара.

Украдкой подняв голову, я наткнулась на пристальный, насмешливый взгляд мужчины сидевшего напротив меня. Я тут же снова уставилась в землю, вспомнив как меня, связанную, стоящую на коленях и беспомощно притянутую к жерди, корчило от его прикосновения! Рабочие туники Мины и Кары вначале откинули назад за плечи, а потом и сорвали. Обрывки верхних частей их туник теперь свисали позади с их запястий. А порванные остатки нижних частей одежды, висели внизу животов девушек. Теперь их прекрасные груди, линии талий и начало расширения бёдер были выставлены напоказ. Затем, юбки Мины, Кары и Тупиты, а также наши с Телой рабские набедренные повязки были подняты, возможно, чтобы проверить, удалены ли у нас волосы или выбриты, или не скрывались ли под тканью некие дефекты. В целом нас бесстыдно исследовали со всех сторон, особенно, с интимных. Мы были рабынями.

– Двадцать пять! – снова повторил невысокий торговец.

Этот коротышка, как мне показалось, был родом из Тарны. Это – город расположенный далеко на северо-востоке от Венны, и знаменитый своими серебряными рудниками. Так же, кстати, как и Аргентум, в котором я когда принадлежала Тиррению из Аргентума, служила в качестве приманки. Обычно мужчину уроженца Тарны можно опознать по двум жёлтым шнурами, примерно по восемнадцать дюймов длиной каждый, свисающим с пояса. Такие шнуры подходят для того, чтобы связать женщине руки и ноги. Постоянно наблюдая такие шнуры, женщина не может не понимать, что они в любой момент могут быть использованы для того, чтобы поместить её во власть мужчины. Значение этих шнуров, по-видимому, как-то связано с историей Тарны. Интересно, что в Тарне, предположительно, почти нет свободных женщин. Кроме того, говорят, что особенностью женского рабства в Тарне является то, что в город редко доставляют рабынь из других мест, как и вывозят оттуда своих. Эти рабыни – это их собственные женщины, которых, кажется, мужчины держат в неволе, причём в неволе очень серьезного вида. Даже если рабыня попросит, чтобы её продали из города, ей обычно в этом отказывают. Складывается впечатление, что рабство женщин в Тарне было не обычным гореанским рабством, а чем-то другим, в некотором смысле довольно отличающимся от стандартной неволи. Похоже, что оно было наложено на женщин города в качестве наказания, как будто, они были приговорены к нему. При этом, как это ни странно, и едва ли могло бы ожидаться в месте с такими суровыми порядками, самим городом управляет Татрикс. Её имя, как говорят, – Лара. Кроме того, как это ни парадоксально, первый министр Тарны, который стоит лишь на одну ступеньку в городской иерархии ниже Татрикс, вообще не из высшей касты, и весьма низкого происхождения. Я слышала, что его зовут – Крон, и он из касты кузнецов. Всё это, на мой взгляд, делает Тарну очень необычным городом. И при этом, сам город весьма хорошо защищён. Кстати, многие говорят, хотя, возможно, в шутку, что серебро Тарны может быть даже надёжнее серебра Аргентума, который является союзником Ара. А ещё говорят, что один мужчина Тарны стоит десяти уроженцев большинства других городов. Несмотря на то, что это, скорее всего не так, это заявление обычно не оспаривается, и воины из Тарны считаются одними из самых опасных противников на Горе. Весьма показательно то, что оплата наемников из Тарны обычно выше, чем у остальных. Многие наёмные компании используют их в качестве кадрового состава и офицеров.