Текст книги "Танцовщица Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 46 страниц)

– Так что же Ты имеешь в виду? – уточнила Ина.

– Тащите сюда эту девственницу! – заорал кто-то из мужчин.

– Пусть приведут эту белошелковку, – поддержал его другой. – Дайте нам поглядеть на неё!

– Я имею в виду, будет ли мне больно сегодня! – простонала я.

– Так ты имела в виду, что будет, когда они вскроют тебя? – наконец поняла моя подруга.

– Да! – закивала я головой.

– Скорее всего, нет, – успокоила она меня. – Ну, может, потом немного будет саднить.

– Понятно, – вздохнула я.

– Ох, – улыбнулся Ина.

– Ты, правда, так думаешь, это не страшно, да? На что это будет похоже? – спросила я, опустив голову.

– Ты глупая девственница, – рассмеялась девушка. – Ты что, правда, не знаешь?

– Нет, – призналась я.

– Пожалуй, сегодня вечером, – сказала она, – будет тяжеловато. Но Ты не бери в голову сегодняшний вечер. Это только первый раз. Просто попытайтесь пережить это. Сегодня вечером это будет походить на то что происходит после падения города или когда тебя используют для оргии на банкете.

Теперь уже я уставилась на неё, толком не понимая, что она имела в виду.

– Подожди, рабыня, позже это будет очень отличаться, – засмеялась Ина, и видя, что я продолжаю непонимающе смотреть на неё, продолжила: – Позже, Дорин, Ты сама будешь умолять об этом, и царапать пол в своей конуре от желания этого.

Мужские крики, доносившиеся снаружи теперь, как мне показалось, стали сердитыми. И в этот момент расшитый бисером занавес откинулся в сторону, и я увидел Тупиту и Ситу, выходящих из зала. Кое-что они принесли с собой.

– Вытяни запястья, – приказала Тупита.

Простыню пришлось выпустить, и та упала вниз. Тупита накинула кожаный браслет на моё правое запястье. На этот раз браслеты застёгивались на простую пряжку, а не на замок, как это было обычно. Тем временем Сита занялась моим левым запястьем. На обоих браслетах имелось по карабину, к которым можно было прикрепить цепь или поводок. Кстати по одному такому довольно длинному кожаному поводку с карабинами на концах было в руках у женщин. Тупита, с помощью карабина, пристегнула поводок на браслет на моей правой руке, а Сита сделала то же самое с левой рукой. Само собой, если хозяин захотел бы, карабины на браслетах можно было соединить и между собой.

Пока женщины производили эти действия со мной, я смотрела в пол, потому прозевала появление мужчины, заметила его только, когда его ноги попали в поле моего зрения. Я подняла глаза и, ойкнув, стремительно повалилась на колени, положив ладони рук на пол и уткнувшись между ними лбом в пол. Тупита и Сита, следом за мной сделали то же самое, выказывая немедленное и робкое почтение.

– Встаньте, – приказал мужчина, – все вы.

Мы встали на ноги и замерли перед Хендоу, нашим владельцем. За ним маячила фигура Мируса, с пояса которого свисал холщовый мешок. Позади Мируса стояли две девушки из принадлежавших Хендоу, Айнур и Тула. У каждой из них в руках имелось по медной чаше. Чаша Айнур была пуста. Тула держала чашу, заполненную овальным остраками, имевшими узкие прорези посередине.

– Прижми простыню к себе плотнее, – велела мне Тупита.

Пожалуй, для выполнения этого требования мне никаких иных побудительных мотивов не требовалось.

Хендоу окинул меня внимательным собственническим взглядом. Я была его живым имуществом, и сегодня вечером он планировал использовать это имущество для того, чтобы заработать на нём денег.

– У тебя симпатичные стопы, лодыжки и икры, Дорин, – похвалил он.

– Спасибо, Господин, – немедленно отозвалась я.

Простыня, которую я столь отчаянно прижимала к себе, заканчивалась чуть ниже коленей. Она была скроена из белого шёлка.

Мой хозяин встал вплотную ко мне. Я задрожала. Тупита и Сита, державшие поводки, стояли по бокам. Ина, также, была здесь, но отошла в сторону, старалась быть незаметной.

Хендоу взял края простыни, которую я всё ещё прижимала к себе, и немного стянул их в стороны и вниз, обнажая мои плечи. Потом, он вытащил из своего кошеля ленту, приблизительно фут длиной и дюйма полтора шириной. Ленту, как и простыня пошитую из белого шёлка, он продёрнул через мой ошейник. Из зала сюда долетали нетерпеливые мужские крики.

– Главное ничего не бойся, – посоветовал мне Хендоу.

– Да, Господин, – сказала я, и он кивнул своему помощнику.

Мирус, сопровождаемый Айнур и Тулой, откинул украшенную бисером занавеску исчез в зале. Через мгновение я услышала его громкий голос призывающий толпу, становившуюся неуправляемой, успокоиться.

Из глубины коридора подошли пятеро музыкантов и встали рядом с нами у занавеса в ожидании своего выхода.

– А теперь давайте-ка посмотрим, на того кто попытает счастья, и первым купит остраку? – выкрикнул Мирус, привлекая внимание толпы. – Всего только один бит-тарск за каждую! Кто хочет стать первым? Кто возьмёт первую остраку? Вы, сэр! Да! А Вы будете вторым! Третий! Да. И Вы! И Вы!

Я слушала, как Мирус выкрикивал призыву, похвалы, пожелания, шутки, продавая остраки.

– Кое-кто из мужчин, – усмехнулся Хендоу, – полагает, что первые остраки – самые счастливые.

– Вы! – кричал Мирус. – Да! И Вы, да! Да!

Чувствовалось, что с началом продаж накал страстей в зале слегка утих.

– Теперь, – сказал Хендоу, – в дело вступают более осторожные покупатели, те, кто хотел бы купить остраку пораньше, но при этом хотят иметь некоторую уверенность. По-видимому, теперь мы осчастливили тех товарищей, которые были готовы купить шанс на что угодно, лишь бы это был шанс пощекотать нервы, а также, тех для кого важна именно девственность, независимо от того чья она. Эти рискнули бы даже ради девственности тарларионихи.

– Да, Господин, – прошептала я.

– Мы же ещё не видели эту рабыню, – выкрикнул какой-то мужчина. – Она хоть хорошенькая?

– Ты хоть расскажи нам о ней, – крикнул другой мужчина.

– А чего рассказывать-то, она же была описана в листовках, – ответил Мирус.

– Ты скажи нам, как она работает? – снова донёсся голос первого мужчины.

– Давай рассказывай, – поддержал второй.

– Цвет волос, глаз, и лица, рост и вес, те же, что и указаны в листовках, ничего не поменялось, – смеясь, отозвался Мирус. – Все другие необходимые размеры, были указаны там же. Вы что, уже позабыли их?

Я покраснела, уставясь в пол.

– Что нам с тех размеров, Ты скажи, хорошо ли она работает? – повторил первый товарищ, уже более настойчиво.

– Ну, у неё прекрасные лицо и формы, – сообщил Мирус.

– А что насчёт всего остального, будет от неё польза? – смеясь, поинтересовался мужчина.

– А вот это Вы сможете определить самостоятельно, если, конечно, Вы победите, – ответил ему Мирус, под взрыв хохота остального зала. – А если говорить серьезно, надеюсь, вы все помните, что она – всего лишь рабыня-девственница. В этом смысле, врятли вы дождётесь от неё большой пользы, по крайней мере, не в течение ближайших нескольких недель. Помните, что мы сегодня вечером разыгрываем в лотерею только её девственность.

– Да, да, – поддержали Мируса несколько мужских голосов.

– Верно, – признал тот, кто начал приставать с вопросами первым.

– Но она красива и необычайно желанна, – объявил Мирус. – Конечно, для любого мужика было бы триумфом вскрыть её.

Я, как утопающий в соломинку вцепилась в простыню, прижимая её к себе, как будто она смогла бы защитить меня от тех, кто сидел в зале.

– Она – сокровище, – зазывал Мирус, – и со временем, мы ожидаем, что она станет исключительной.

– Она же шлюха с Земли, – презрительно выкрикнул ещё один мужчина. – Об этом говорится в ваших листовках. Они все фригидные.

– Но Вы же, так же, как и я, знаете что они не долго остаются таковыми, – возразил Мирус.

– Это точно, – захохотал тот, что назвал землянок фригидными.

Остальные посетители дружно его поддержали. Я ещё плотнее прижала к себе простыню.

– Мы знаем тебя, Мирус, а потому доверяем, – заявил кто-то. – Вот и расскажи, что Ты сам думаешь о ней?

– Её купил мой патрон, и ваш радушный хозяин, владелец этой таверны, Хендоу, – ответил Мирус. – Думаю, что его вкус и способности в подборе женщин вам всем хорошо известны и в рекламе не нуждаются.

Это утверждение толпа встретила одобрительным гулом.

– Не уходи от ответа Мирус, ответь, что Ты думаешь о ней? – потребовал ответа тот, кто заинтересовался его мнением. – Ты нам своё мнение о ней скажи.

– Лично я купил бы остраку, или несколько, не задумываясь, – заявил Мирус, – но если бы мне, служащему этой таверны, улыбнулась бы удача, вы все здесь сидящие, заподозрили бы меня в сговоре или нечестной игре, не так ли?

– Это точно, – признал мужчина, поддержанный смешками остальных.

Так, подумала я про себя, значит, Мирус действительно хотел меня, и это не было игрой моего воображения. Несомненно, именно почему вчера вечером он так резко отвернулся от меня.

– Так что, я могу подождать, от меня она никуда не денется, – рассмеялся Мирус.

Я вздрогнула. Я не слишком задумывалась об этом до сих пор, но так оно и было. По окончании сегодняшнего вечера, я превращусь всего лишь в ещё одну девушку таверны Хендоу. Я буду не только «вскрыта» для его клиентов, но я буду доступна также, и это само собой разумеется, для его мужчин. Использование девушек таверны – одна из льгот работников такого заведения. После этого вечером, я должна буду служить Мирусу, и всем остальным, если, как и когда они этого захотят от меня. Вспоминалось, что в доме, где меня обучали азам моего положения, «открытые» девушки были доступны любому из охранников. По крайней мере, в том, что старший повар не сводит с меня голодных глаз, я знала наверняка. Обычно, работая на кухне, стоя на коленях и склоняясь над низкими парящими полными мыльной пены тазами, куда мы забирались по самые локти, отчищая горшки и кастрюли, мы вместе с Иной снимали свои кухонные туники. При мне он использовал Ину несколько раз, жадно посматривая в мою сторону. В такие минуты, у меня возникало ощущение, что у меня в горле встал ком, который я никак не могла проглотить. Несомненно, меня время от времени будут посылать на кухню, а там меня будет ждать повар.

– Я возьму остраку! – выкрикнул мужчина, тот самый, который, как мне показалось, интересовался мнением Мируса обо мне.

– И я тоже! – тот же сообщил другой.

– И я, – раздалось сразу несколько других голосов.

– Конечно, проницательные господа, – сказал Мирус, и тут же добавил, несомненно, обращаясь к Айнур и Туле, державшим чаши. – Ну-ка вперёд, шлюхи.

Хендоу мотнул головой музыкантам, и они один за другим выскользнул за занавес. Среди них был один игрок на цехаре, двое на каликах, флейтист и барабанщик. Мирус уже достаточно распалил интерес клиентов. Через пару мгновений я услышала нестройные звуки инструментов. Музыканту настраивали свои цехар и калики, флейтист выдувал пробные рулады, а пальцы барабанщика бегали по тугой коже его инструмента, называемого здесь «каска», словно пробуя его раз за разом, то медленно, то более энергично быстрым дробным ритмом, разминая свои запястья, пальцы и руки. Гореанская музыка, по крайней мере, большая её часть, очень мелодична и чувственна. Такое впечатление, что в основном эти ритмы сочиняли для показа рабынь перед свободными мужчинами, причём, у меня сложилось стойкое ощущение, что именно для этого она и написана.

Наконец, музыканты оставили свои инструменты в покое. На мгновение в зале повисла тишина.

– Дайте уже на неё посмотреть! – громом разорвал тишину мужской голос.

– Выводите уже! – вторил ему другой.

– Ведите её сюда! – выкрикнул ещё один.

Снова раздался нетерпеливый грохот кубков опускавшихся на столешницы.

– Ведите её! Ведите её! – начали скандировать мужчины.

– Покажите её! – кричали другие.

– Ты, правда, готова? – уточнил Хендоу, повернувшись ко мне лицом.

– Да, Господин, – выдохнула я.

Вдруг я почувствовала, что его массивная рука схватила простыню, в которую я куталась, сделала вращательное движение, намотав ткань на кулак и плотно прижав мои руки к телу. Меня никогда не зажимали в тиски, но наверное именно так себя ощущает тот кто в них попал. Хендоу почти оторвал меня от пола. Я почувствовала себя куклой в его руке. Я испуганно смотрела на него. Я была абсолютно беспомощна. Мои кулаки, прижатые к телу, всё ещё сжимали простыню под горлом, и разжать я уже не смогла бы до тех пор, пока он меня не отпустит. Поводки с браслетов на моих руках, свисали по обе стороны от меня, и заканчивались в руках Тупиты и Ситы. Тупита стояла по правую руку от меня, Сита по левую. Хендоу откинул занавес, и потащил меня за собой. Тупита и Сита последовали за нами. Кстати малышка Ина тоже вышла в зал. Они, сами рабыни, должны были представить меня, новую рабыню, мужчинам. Но прежде всего я была во власти моего хозяина, возможно, это должно было символизировать право его собственности на меня, и его власти надо мной, которой он вывел меня в зал.

– Ай-и-и-и! – воскликнул мужчина.

– Ах! – вздохнул другой.

– Превосходно! – поддержал третий.

Я заметила, что многие мужчины задержали дыхание.

– А я что вам говорил? – довольным голосом спросил Мирус.

Я услышал звуки удовольствия и предвкушения, от которых меня сразу бросило в дрожь. Я посмотрела на своего владельца. Похоже, он гордился мною! Вокруг раздавались самые разные звуки, выражающие интерес и одобрение, вздохи, сглатывание слюны, звуки, произведённые языком и губами, такие как причмокивание или цоканье, и эпитеты такого свойства, что могли бы любую свободную женщину отправить в обморок всерьёз и надолго, но будучи обращены к рабыням, не доставляют им ничего кроме удовольствия. Потом послышался одобрительный свист и предложения и характеристики уже совсем сексуального характера. Некоторые мужчины, подобным образом, подзывают девушку к своим ногам.

– Пожалуйста, пожалуйста господ, – обратился Мирус к посетителям в фальшивом протесте. – Воздержитесь от таких комментариев! Перед вами же девственница! Вы смущаете её!

Его реплика потонула в волне смеха прокатившейся по залу. Я догадалась, что с их точки зрения, это была великолепная шутка. В конце концов, кто будет заботиться о чувствах рабыни?

– Да не может быть, чтобы такая женщина как она, с ошейником на шее, до сих пор была девственницей! – выкрикнул кто-то, и зал снова взорвался смехом.

Я сделала вывод, что это был своего рода комплимент мне. Я бросила взгляд на Хендоу. Кажется, он был вне себя от радости, что рискнул потратить два с половиной тарска серебром, и купить меня в Рынке Семриса. Кажется он даже гордился своей собственностью и своим вкусом! Честно говоря, я боялась, но одновременно я тоже была рада, и даже благодарна ему за то, что он был доволен мной. Я уже хотела сделать всё от меня зависящее, чтобы он остался мною доволен. Он был моим хозяином.

– И, тем не менее, она – девственница! – рассмеялся Мирус.

– А кто-нибудь это проверил? – спросил один из посетителей, вызывая очередную волну смеха в зале.

– Насколько я знаю, сегодня вечером среди наших сегодняшних гостей, – сказал Мирус, указывая рукой в зал, на сидящего там и добродушно выглядевшего мужчину в зелёной тунике, – присутствует всем вам известный Тамир.

Мужчина, которого представили, как Тамира, поднялся и приветствуя всех собравшихся помахал рукой.

– Позже, – объявил Мирус, – когда наши соблазнительнейшие дочери цепи Тупита, Сита и Ина, с которыми многие из Вас уже близко и глубоко познакомились, и те кого я рекомендую Вам всем, как моих прекрасных помощниц, Айнур и Тула, представят вам ещё одну дочь цепи, эту прекрасную шлюху, их сестру по неволе, мы попросим Тамира перепроверить её для особо сомневающихся.

По залу разнеслись жизнерадостные приветственные крики, в ответ на которые Тамир, усмехнувшись, ещё раз поднял руку. Я предположила, что проверка, будет немногим больше, чем формальностью, но, мне показалось, что некоторые из присутствующих могут захотеть её.

Я стояла приблизительно в центре и, не доходя треть пути до задней стены зала. Хендоу, мой владелец всё ещё удерживал меня в своём захвате.

– Пожалуй, я купил бы ещё одну остраку! – заявил один из клиентов.

Я заметила, как Айнур и Тула переглянулись. Чаша Айнур больше не была пустой, а горка острак в чаше Тулу значительно уменьшилась.

– Вот теперь мы можем вновь открыть продажу острак, – объявил Мирус.

Музыканты были с левой стороны от меня.

– Хендоу, – вдруг позвал Мирус, драматично взмахивая рукой, – мой работодатель, и мой дорогой друг, Хендоу, не Вы ли владелец этой таверны?

– Ну я, – усмехнулся Хендоу.

Их диалог вызвал приглушённые смешки в зале.

А мне в тот момент было не до смеха, я уже всерьёз опасалась, что моя рука передавленная краем простыни, за которую держал меня Хендоу, скоро потеряет чувствительность. Его захват был подобен железу.

– И Вы владеете многими женщинами?

– Само собой, – кивнул Хендоу.

– А вот мы видим у Вас в руке одну рабыню.

– Ну, есть такая, – признал Хендоу, с деланным безразличием скользнув по мне взглядом.

– Она тоже принадлежит вам? – поинтересовался Мирус.

– Конечно, – ответил Хендоу.

– А могу я поинтересоваться, не входит ли в ваши намерения оставить её всю целиком только для себя? – осведомился Мирус.

– Нет, конечно, – усмехнулся Хендоу.

Его ответ был встречен приветственными криками.

– Выходит, у неё будет тот же самый статус, как и всех остальных ваших женщин, и она будет доступна всем вашим клиентам? – уточнил Мирус потирая руки.

– Само собой, – заверил его Хендоу, под одобрительный гул толпы.

– То есть она будет не частной, а общественной рабыней? – не отставал Мирус.

– Совершенно верно! – подтвердил Хендоу.

Толпа приветствовала и это заявление.

– В таком случае, если Вы всё же решите оставить её себе в качестве бережно хранимой частной рабыни, благородный Хендоу, то лучше поскорее заберите её отсюда, и спрячьте в ваших апартаментах, от греха подальше. Если же она такая же, как и другие ваши женщины, то, мой благородный друг, мы просим Вас, освободить её от вашего захвата, оставив перед нами.

Рука Хендоу разжалась и выпустила простыню. Он шагнул в сторону от меня, что было встречено громкими приветственными криками. Я не знала, где он был, но предположила, что мог быть где-то позади меня и слева от меня. Вдруг я почувствовала себя совершенно одинокой и покинутой. Конечно, другие девушки по-прежнему стояли около меня. Но мы все были всего лишь рабынями перед толпой распалённых мужчин.

– Вперёд пожалуйста, выходите вперёд, – уговаривал меня Мирус, подзывая к седа рукой.

Я вышла вперёд, всё ещё сжимая в кулаках простыню. Теперь я стояла приблизительно в одной трети пути от переднего края танцевальной платформы, где мужчины могли меня прекрасно рассмотреть. Музыканты теперь оказались позади и левее меня.

– Я куплю остраку! – завопил какой-то нетерпеливый мужчина.

– И я! И я! И я! И я! И я! И я! – доносилось со всех сторон зала.

Я видела, как Мирус собирал бит-тарски у этих мужчин, и складывал монеты в кошель, висевший на его поясе, в котором, судя по его раздутости и очевидно приличному весу, уже набралась немалая сумма. Я предположила, что должна чувствовать себя польщенной таким вниманием. Но в тот момент меня больше всего мучил вопрос, где находился Хендоу. Как только очередной мужчина отдавал свой бит-тарск, Мирус доставал из медной чаши, которую держала Тула, одна из маленьких, покрытых глазурью, тонких, плоских, хрупких, керамических острак, около трёх дюймов длиной и один дюйм шириной. Они были овальной формы и вдоль продольной оси имели прорезь. Эти остраки были своего рода хрупким произведением искусства. Одинаковый номер был проставлен с обеих их сторонах. Я вздрагивала каждый раз, когда Мирус разламывал остраку на две половинки, одну отдавая покупателю, а вторую бросая в чашу Айнур.

– Удачи! – повторял он каждому клиенту.

– Как вы её назвали? – поинтересовался мужчина.

– Дорин, – ответил Мирус. – По крайней мере, это имя, под которым она известна Борку.

Я непроизвольно вздрогнула, вызвав новую волну смеха у мужчин, заметивших мой страх. Похоже, всем им был известен характер Борка, любимого охотничьего слина Хендоу.

Мирус разломил очередную остраку.

– Подведите её сюда, мы хотим рассмотреть её получше, – крикнул мужчина.

– И сюда тоже, – донёсся крик с другой стороны.

– Ну, пошли дрожащий урт, – велела Тупита, и повела меня направо, откуда мы, постояв на краю платформы, пошли налево и назад.

Наконец, я увидела Хендоу. Он отступил с платформы, по которой меня водили по кругу, демонстрируя всем желающим, и занял место у стены таверны, около прохода закрытого расшитым бисером занавесом.

Меня ещё некоторое время водили по самому краю круглой платформы, периодически останавливая, давая возможность хорошенько меня рассмотреть. Тупита очевидно хотела, чтобы я была как можно ближе к мужчинам, и моя близость могла бы ещё больше разжечь их интерес. Всё это время я слышала хруст переламываемых острак.

– Ой! – вскрикнула я испуганно.

– Стой, как стоишь, – скомандовала Тупита.

– Да, Госпожа.

Мужчина, сидевший у самого края платформы, схватил меня рукой за мою левую лодыжку. Немного подержав меня, он, не отпуская меня, принялся тихонько водить большим пальцем в районе ахиллесова сухожилия, а затем, уже всеми пальцами, поднялся чуть выше и пощекотал мою кожу под икрой. Я задрожала от его прикосновений, и непроизвольно поднялась на цыпочки.

– Да вы только посмотрите на это, – воскликнул кто-то.

– Да какая же она девственница! – донёсся возмущённый голос.

– И тем не менее, она – девственница, – сообщил Мирус, привычным движением переламывая следующую остраку, даже не оборачиваясь в сторону говорившего. – Скоро сами во всём убедитесь.

– Беру ещё одну остраку, – заявил тот посетитель, что держал меня за ногу.

– И я тоже, – сказал его сосед.

Наконец, моя лодыжка получила свободу, и Тупита со своей помощницей Ситой, снова отвели меня на прежнее место.

Я дрожала. Я не могла понять, как у меня вообще получилось двигаться после его прикосновений. Мужчины, смотревшие на меня, начали посмеиваться. По телу прокатилась горячая волна смущения, и почувствовала, что краснею. Моя реакция была встречена ещё более громким смехом.

– Вовремя, однако, – прокомментировал Мирус, не отрываясь от своего дела, – мы ожидаем, что она уже сейчас будет чувствовать, по крайней мере, некоторый минимальный рабский жар.

Должно быть, теперь я покраснела целиком, с головы до пят, хорошо хоть я пока ещё была прикрыта простынёй, и мужчины видели только мои лицо, шею, и икры с лодыжками. Впрочем, и этого им было достаточно, чтобы видеть мою реакцию и, смеяться над ней, указывая на меня пальцами. Внезапно, на какое-то мгновение, мне было жаль, что я не была одной из тех женщин, которые так ненавидели мужчин, но это так же быстро прошло, как и появилось, и я поняла, что в действительности нисколько не хотела походить на них. Я была слишком нежным, слишком сексапильным, и слишком женственным существом для этого. Я не смогла бы быть такой женщиной. Я относилась к другому виду женщин. И тогда меня охватил страх. Ужаснувшись, я смутно ощутила, своим девственным животом то, что мужчины, такие мужчины как те, что жадными глазами смотрели на меня, могли бы сделать со мной. Эти намеки, однако, были не в состоянии подготовить меня к тому, что уже через несколько недель, я буду вынуждена чувствовать, и к тому, что это сделает из меня беспомощную жертву моих же «рабских потребностей».

– Пять! – завопил какой-то мужчина. – Беру пять!

– А мне ещё две! – вторил ему не менее возбуждённый голос.

Мой взгляд метался с одного лица на другое, не задерживаясь на ком-то конкретном. Я не смела встречаться с такими глазами, жадными, властными глазами настоящих владельцев.

Какой далекой казалась мне сейчас библиотека.

Невероятно, далёкой от меня и этого мира, в котором я стала имуществом таких мужчин.

– Она прекрасна, – вздохнул один из мужчин.

– Да, – согласился с ним другой.

Комментарии и шутки сексуального характера посыпались со всех сторон. Я не могла даже возразить им, призвать их к соблюдению приличий. Я была рабыней. Какими сильными казались эти мужчин, по сравнению с теми к которым я привыкла на Земле. Боюсь, любой из них мог разорвать меня на части, как прекрасную остраку. И какими жестокими казались они мне. С какой легкостью они могли заставить любую женщину, повиноваться им! С каким интересом и страстью они разглядывали меня, рассматривая меня как ту, кем я была на самом деле, как свою рабыню!

Я до побелевших пальцев стиснула в кулаках простыню, как будто она могла защитить меня от этих зверей в человеческом облике. Под этим лоскутом тонкой белой ткани ничего не было за исключением ошейника и нескольких ниток рабских бус и моего обнажённого тела.

– Давайте уже начинать лотерею, – призвал особо нетерпеливый посетитель.

Я чувствовала себя неимоверно беспомощной, очень маленькой и слабой перед желанием таких мужчин. Одна за другой с хрустом ломались остраки.

Какой абсурдной в этот момент, искусственной, и нереальной, показалась мне Земля. Та Земля, что осталась в моём прошлом, со всеми её нелепыми политическими мифами, с её насилием над природой, с её коварными программами ломки сознания, с её притворством и отрицанием простых и очевидных истин, с её вымышленными барьерами права и власти, её отчаянными попытками разрушить естественные отношения между мужчинами и женщинами, с её уравниловкой и властью общечеловеков, с её попыткой привести к общему знаменателю всё разнообразие и величие природы, с её коррумпированными машинами фальсификации и репрессий. Здесь, мужчины, гореанские мужчины, могут сделать с женщиной, всё что и как они пожелают, по крайней мере, если женщина – рабыня. Я была не на Земле. Я попала в мир совершенно отличный от неё. Я стояла на танцевальной платформе в таверне, в сложной и одновременно прекрасной цивилизации, очень сильно отличающейся от моего собственного мира тем, что сильные гордые мужчины, живущие здесь, отказались сдать свою естественную власть. Но я стояла перед ними совсем не как первобытная самка. Я стояла перед ними в ошейнике, и на своём месте предписанном мне природой.

Я почувствовала, что поводки, пристёгнутые к кольцам браслетов на моих запястьях слегка натянулись. Тупита и Сита, стоявшие справа и слева от меня, намотали кожаные привязи на руки. Теперь, между их кулаками и моими запястьями осталось не больше фута сыромятной кожи. Я не видела, но чувствовала, что Ина стоит позади меня. Именно она схватила простыню, лежавшую на моих плечах, готовясь изящно сдёрнуть с меня мою последнюю иллюзорную защиту.

Немного раньше Хендоу вытащил меня в зал, беспомощную словно кукла, в его захвате. А потом, в ответ на ритуальное прошение Мируса, убрал руку и отошёл от меня, оставив на платформе. Не трудно понять символичное значение этого ритуала. Он не оставил меня себе. Я была предназначена для его клиентов. Я была всего лишь новой девушкой его таверны, общественной рабыней.

Я чувствовала всё увеличивающееся натяжение поводков на браслетах, послышался тихий скрип прикреплённых к ним колец. Вот поводки натянулись сильнее. Мои запястья начали медленно расходиться в стороны. Мужчины подались вперёд. Я уже не могла держать в руках простыню, не распахнув её и не обнажив своё тело. Со слезами, брызнувшими из глаз, я разжала кулаки и выпустила ткань. Простыня не упала на пол, её подхватила Ина, изящным движением отдёрнула в сторону, свернула и вместе с ней покинула зал.

Теперь я стояла, прижав запястья к плечам. Я не могла соединить руки, и прикрыть ими себя. Тупита и Сита следили за тем, чтобы у меня не было ни малейшего шанса на это. Женщины держали свои поводки в натяг. Я стояла на сцене в одном ошейнике и бусах, выставленная напоказ рабыня таверны, пага-рабыня, общественная рабыня, нагая на гореанской танцевальной платформе.

Руки вперившихся в меня взглядом мужчин раз за разом били по их левым плечам.

– Да! – выкрикнули сразу несколько мужчин с разных сторон зала.

– Да! Да! Изумительно! – задыхались некоторые.

– Превосходно! – кричали другие, стуча кубками по столам.

Оставалось только признать, что Тэйбар, выбравший меня для ошейника, знал своё дело.

Ремни немного ослабли, и мне удалось немного свести руки, прикрывая ими белую ленту, продёрнутую сквозь мой ошейник и свисавшую на грудь.

– Ты обнажена перед ними, – прошептала Тупита. – Поклонись!

Я мгновенно опустилась на колени перед мужчинами и, прижав ладони к полу, уткнулась лбом между ними. Несколько бусинок простучали по деревянному настилу.

Как только я зафиксировала почтение, женщины, дёрнув за поводки дали мне сигнал встать на ноги, а потом опять повели по кругу, вдоль самого края сцены, демонстрируя меня мужчинам со всех возможных ракурсов.

Мужчины столпились вокруг Мируса, который уже не справлялся с таким ажиотажем, и был не в состоянии удовлетворить их требования об остраках. Наконец меня снова подвели к центру платформы, и велели опуститься на колени. На этот раз без ненужных напоминаний я встала на колени, именно так, как мне преподавали в моём первом работорговом доме этого мира, так, как должна стоять рабыня того вида, к которому относилась и я сама, и о котором я впервые узнала, будучи выставленной на торги в Рынке Семриса, как настоящая рабыня для удовольствия. Мои руки, с кожаными браслетами на запястьях, покоились на бёдрах. Тупита и Сита стояли рядом со мной, и немного позади. Поводки натянуты не были.

– Увы, щёдрые господа! – крикнул Мирус. – Острак осталось совсем немного!

На моих глазах, сразу несколько посетителей сорвались со своих мест и устремились к нему.

– Я возьму сразу десять, – заявил мужчина, чья очередь подошла.

– Нет! – закричал другой, стоявший позади него.

– Давайте устроим проверку! – закричал Мирус, оттесняя этих двоих товарищей в сторону.

Ко мне приблизился Тамир, одетый в зеленые одежды. В тот момент я ещё не знала, что это указало на то, что он относился к касте врачей, одной из высших каст на Горе. Знай, я тогда об этом, и, возможно, напугалась бы гораздо больше, чем была. Большинство гореан относятся к кастам весьма серьезно. Вполне очевидно, что кастовое деление является одной из социально стабилизирующих сил на Горе. Оно имеет тенденцию снижать вероятность беспорядков, разочарований и трагедий, свойственных более мобильным структурам, в которых людям внушают, что они неудачники, если им не удается заработать крупные суммы денег или вырваться вперёд в одной из немногих престижных профессий. Кастовая система также помогает энергичным и высокоинтеллектуальным людям продвинуться в широком разнообразии занятий, предотвращая их переход в узкий круг часто искусственно выдуманных и никому ненужных дел, в результате чего, большинству тех кто не преуспел, зачастую расстроенных и обозлённых, приходится без особого желания заниматься оставшимися сотнями искусств выживания и служения, столь важных для поступательного развития цивилизации. Впрочем, кастовая система на Горе ничуть не статична и закостенела, условия для того, чтобы сменить касту существуют, просто они редко используются. Большинство гореан гордится своими кастами и умениями, подходящими им. А кроме того, гореане настроены ценить те умения, которые свойственны другим кастам, а не смотреть на них свысока.