Текст книги "Танцовщица Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 46 страниц)

– Она симпатична, – заметил один из них.

– Это точно, – согласился другой.

Надежда на лучшее воспарила во мне с новой силой. Не прекращая извиваться в танце, я переместилась к следующему, демонстрируя ему мою беспомощность и мольбы моего тела.

– Ну, танцуешь Ты действительно неплохо. А как насчёт работы лёжа, рабыня? – спросил мужчина, которому я посвящала своё танец в тот момент.

– Я надеюсь, что Господин будет мною доволен, – пообещала я. – Конечно, я приложу к этому все усилия.

Он усмехнулся.

– Да она выглядит именно так, как должна выглядеть распутная девка, место которой только на мехах, – рассмеялся мужчина по соседству.

Снизу послышалось лязганье цепи, последовавшей за ногой дёрнувшегося в мою сторону мужчины.

– Так нет здесь никаких мехов, – засмеялся в ответ первый мужчина.

Мое тело не касалась мехов с того прохладного вечера, пять ночей назад, когда старший надсмотрщик вызвал меня в свою палатку. Тогда я носила прямоугольный лоскут красного шёлка, в который ему нравилось наряжать своих рабынь перед использованием. Такой, лоскут ткани просовывается под кожаный шнурок, повязанный на талии девушки, и свисает спереди. Его можно легко сдвинут в сторону или распахнуть. Мне показалось, что я хорошо его ублажила той ночью. К утру, достаточно утомившись, он приковал меня цепью за руку и ногу, к столбу, вбитому в землю в ногах его постели, так чтобы я не смогла до него дотянуться. Какое-то время я постанывала, пытаясь обратить его внимание к моим потребностям. И он обратил на меня внимание. Удар его ноги дал мне понять, что следует вести себя тихо, когда господин решил поспать.

– Она – превосходная танцовщица, – восхищённо прокомментировал другой мужчина, один их тех, кого я завела в ловушку в Аргентуме, и который всё время порывался поймать меня в свои объятия.

– Эт верно, – поддержал тот, кто изо всех сил удерживал его цепь, не давая добраться до меня.

В этот момент я вдруг начала осознавать, какой иногда невероятной властью обладает рабыня, какими беспомощными могут оказаться перед нею мужчины, и то, что она могла бы сделать с ними.

– Ого, – страстно выдохнул один из мужчин, не сводя с меня горящего взгляда.

Специально для него я повторила этот движение.

– Да, – протянул он.

Как это парадоксально, подумала я про себя, что в руках у той, что была заклеймена, заключена в ошейник, низведена до статуса домашнего животного и превращена в ничто, оказалась такая власть!

– Танцуй, шлюха, танцуй! – бросил мне мужчина.

А с другой стороны, ведь это я танцевала для них, беспомощно и жалобно умоляя тех, в чьей власти я находилась, об их расположении, отчаянно стремясь доставить им удовольствие. Наверное, в конечном итоге, власть полностью принадлежит рабовладельцу, а не рабыне. Она – его собственность.

– Превосходно, – похвалил меня один из мужчин. – Великолепно!

Я танцевала.

Я танцевала для них так, как свободная женщина могла бы танцевать только во сне, чтобы потом, проснувшись, потея от ужаса и прижимая к себе одеяло, с трепетом ощупывая кончиками дрожащих пальцев своё горло, проверить, не запер ли на нём кто-то ошейник, пока она мирно спала этой ночью. А потом лёжа в одиночестве смятой постели, размышлять над тем, как могла она, свободная женщина, увидеть такой сон, и что он мог означать? И что сделали бы с ней мужчины, приди они, чтобы взять её в свои руки? Возможно, она поторопится зажечь лампу в своей комнате. Знакомое окружение успокоит её. Прежде у неё уже случались такие сны. Что они могли означать? Ничего, конечно. Ничего! Такие сны должны быть бессмысленными! Они должны быть таковыми! Но что, если они были не бессмысленны? И эта мысль заставляет её дрожать и, скатившись на пол сворачиваться в позу эмбриона в ногах своей постели. Что же происходит с ней? Она не может этого понять! Конечно же, это ерунда, это не означает ничего такого. Но как быть, если означает? И вот она лежит там, взволнованная, но немного успокоившаяся, и по-прежнему не могущая понять, почему ей так удобно в этом положении, почему ей кажется, что это именно то место, где ей следует лежать.

– Великолепно, – пробормотал следующий мужчина.

Теперь я не сомневалась, что они, по крайней мере, большинство из них, были довольны. Я вдруг почувствовала, что у меня есть шанс остаться в живых, если только мне удастся так же хорошо, как танцем ублажить их на песке своим телом. Я завлекла в ловушку многих из этих мужчин, и вот теперь я танцевала для них, чтобы умиротворить и вымолить у них свою жизнь. Я танцевала перед ними, беспомощная в их власти, покорная и зависящая от их благосклонности, танцевала ради своей собственной жизни, танцевала так, как могла бы танцевать, если бы была их собственной рабыней. И, к своей радости и облегчению, я видела, что они, точнее большинство из них, уже готовы принять мою красоту, мою покорность и моё служение, смиренное и полное, вместо моей крови. Это будет месть достаточная для них. Насколько же они были сильны и благородны! И конечно, я должна буду продолжать выказывать им совершенство рабского служения и полное уважение. Насколько же благодарна я была Мирусу за то, что он дал мне, эту, нетерпеливо схваченную мной, возможность сохранить мою рабскую шкуру! Но почему же тогда именно он, единственный из всех, отказался смотреть, как я танцую. Он стоял спиной ко мне, выпрямившись, словно проглотив шест, скрестив руки на груди и глядя куда-то вдаль. Много раз я танцевала специально для него, извиваясь за его спиной на песке, но он ни разу не обернулся. Он не удостоил меня даже мимолётным взглядом.

Танец подходил к концу. Приближалась кульминация. Я упала на колени и, извиваясь, склонилась вперёд, пока мои волосы не коснулись песка. Затем резко разогнувшись, взметнув волосы вверх над головой, я, не останавливаясь, откинулась назад и, оперевшись затылком в горячий песок, подставила соблазнительную дугу моего тела, бёдра, живот, груди и горло под их жадные взгляды. Мои волосы раскинулись вокруг меня на песке, мои руки совершали непрерывные пасы словно зовя ко мне мужчин. Затем я выпрямилась, на мгновение замерла на коленях, потом повалилась на спину, потом перекатываясь то на живот, то обратно на спину, дёргаясь и извиваясь, протягивала к ним руки, прося о благосклонности, жалобно умоляя о милосердии. Такие движения мне преподали ещё в доме моего первого обучения, но как мне кажется, даже если бы меня никто и никогда этому не учил, в сложившейся ситуации, я бы сделала практически то же самое. Возможно, это заложено в женщине на уровне инстинктов. Как-то раз, ещё когда я только вошла в собственность Гордона, в переулке Самниума мне на глаза попалась рабыня, совсем недавно бывшая свободной женщиной и ещё плохо знакомая со своим ошейником. Она почти также крутилась перед своим хозяином, стоявшим над ней с плетью в руке. Та женщина преуспела, надо сказать. Она, дрожащая, наполовину шокированная, узнала, что ей будет сохранена жизнь, по крайней мере, в течение некоторого времени. А её господин, немедленно начал обучение своей рабыни тому, как надо доставлять удовольствие мужчине. Женщина же, испуганно но старательно следовала его инструкциям.

Танец я завершила танец на коленях снова позади него.

– Господин, пожалуйста! – взмолилась я, протягивая к нему руки. – Посмотрите на меня!

Но он не повернулся. Зато с радостными криками меня обступили другие мужчины. Я почувствовала, как меня хватают за плечи, поднимают над головами, я куда-то лечу и вдруг опускаюсь спиной на горячий песок. Мои ноги подняли, согнули в коленях. Цепь ручных кандалов перебросили через ступни и протянули дальше назад, за спину. Теперь мои руки оказались беспомощно прижаты к бокам. Сильные мужские руки сжали мои щиколотки, и развели их в стороны, ровно на столько, на сколько позволила цепь ножных кандалов. Наполовину вдавленная в песок, я запрокинула голову, глядя вверх и назад. Та на вершине холма виднелись несколько человеческих фигур и прямоугольник паланкина. Какими маленькими и далёкими вдруг показались мне они в тот момент. Наверное, мой владелец, Ионик с Коса, с интересом взирал на происходящее у подножия холма, поднеся к глазам свой лорнет.

– Ой! – внезапно вскрикнула я, почувствовав как первый из мужчин, начал использовать меня для своего удовольствия.

– С тобой всё в порядке? – поинтересовалась Тупита.

– Да, – опустошённо пробормотала, лёжа на песке.

– Цепи здесь нет, – сообщила она. – Их увели в другое место.

Я одеревенело кивнула, поморщившись от боли. То, что они ушли, я и сама знала. Тупита спустилась со склона немного позже.

– Ляг на бок, – велела мне женщина. – Подтяни ноги, коленями как можно ближе к животу.

Она провела цепь из-за моей спины, сначала под колени, потом через щиколотки вперёд. Я снова могла пользоваться руками.

– Сядь, – приказала она.

– Да, Госпожа, – отозвалась я, медленно поднимаясь.

Тупита не была «первой девкой» рабочих рабынь, да таковой и не было в нашем загоне. Однако из нас двоих назначенных в эту бригаду, она, конечно, была старшей.

– Ты уверена, что с тобой всё в порядке? – уточнила она.

– Да, Госпожа, – безразлично кивнула я и, повернув голову, посмотрела в сторону вершины холма.

– Они ушли, – сказала Тупита.

– Вижу, – прошептала я.

– Ты идти-то сможешь? – спросила она.

– Кажется да, – подумав, ответила я.

– Я думаю, что нам пора следовать за цепью, – сказала Тупита.

– Мирус сохранил мне жизнь, – пробормотала я.

Женщина промолчала, но как-то озабоченно оглянулась.

– Что-то не так? – спросила я у неё.

– Я думаю, что мы должны последовать за цепью и побыстрее, – сказала Тупита, снова окидывая окрестности взглядом.

– Что случилось?

– Мы здесь совсем одни, – пояснила она.

– Я не понимаю, – призналась я.

– Я слышала, о чём говорили мужчины на холме, – сказала Тупита. – Произошло что-то странное.

– Что именно? – напряглась я.

Солнце всё ещё достаточно высоко стояло над горизонтом, но шла вторая половина дня. Небо над головой сияло глубокой синевой. Лёгкий ветерок проскальзывал в распадок между холмами, принося прохладу и играя жёсткими стеблями травы.

– Это произошло всего в пасанге или около того от стен Венны, – наконец заговорила женщина, – ближе к городу, чем к нашему лагерю.

– Что? – тревожно спросила я.

– Там нашли тело чиновника Венны, насколько я поняла эдила.

– Мне жаль слышать это, – посочувствовала я. – Я так понимаю, что его ограбили?

– То, что он был ограблен, очевидно, – кивнула она. – Кошелька при нём не нашли. Кто-то его забрал, может нападавший, может ещё кто.

– Мне жаль, – повторила я. – Но какое нам до этого дело?

– Тело было съедено наполовину, – огорошила меня Тупита.

Я испуганно вздрогнула.

– Его разорвали на куски, – продолжила она. – Внутренние органы пропали. Кости перекушены. Меня это пугает. Не могу представить какой мощи должны быть челюсти, чтобы сделать такое.

– Возможно, поблизости завёлся слин, – предположила я, вспомнив Борко, охотничьего слина Хендоу из Брундизиума.

– Следы слину не принадлежали, – покачала головой женщина.

– Могли быть пантеры, – заметила я, – или ларлы. Такие звери крайне опасны.

– Насколько я знаю, в окрестностях Венны не встречали ни одной пантеры или ларла, уже больше ста лет, – разбила мои доводы Тупита.

– Ну, этот мог забраться дальше своего обычного ареала, – не унималась я, – возможно, его мучил голод или жажда.

– Те следы не были следами пантеры или ларла.

– Тогда это, должен быть слин, – сказала я.

– Слину не нужно золото, – напомнила Тупита, тревожно оглядываясь.

– Но ведь деньги мог забрать первый, кто нашёл тело, – предположила я.

– Это вполне возможно, – согласилась она.

– В таком случае, это должен был быть слин, – заверила я её. – Другого объяснения просто нет.

– Следы, – напомнила мне Тупита. – Следы были не слиньи.

– Тогда какому животному они принадлежали? – поинтересовалась я.

– Вот это-то и пугает меня больше всего, – поёжившись, сказала она. – Они сами не знают. Вызывали охотников, но даже они не смогли сказать что-то определённое.

Я удивлённо уставилась на неё.

– Они смогли рассказать о тех следах очень немногое, – продолжила она. – Но в одном они были уверены.

– В чём? – нетерпеливо спросила я.

– Это ходило вертикально, – ответила Тупита.

– Но это же неправильно, – удивилась я.

– Что может быть такого удивительного в том, что животное могло бы ходить вертикально? – поинтересовалась у меня женщина.

Я непонимающе посмотрела на неё.

– Или даже в том, что они могут идти властно и с гордо поднятой головой?

– Я не понимаю, – призналась я.

– Наши владельцы, монстры и звери, надевшие на нас ошейники и заставляющие стоять перед ними на коленях, они, на чью милость мы должны надеяться, ожидая, что они швырнут нам тряпку, чтобы прикрыть наготу, и чьих плетей мы должны бояться, ходят именно так, – пояснила Тупита.

– Да, – вздохнула я. – Они ходят именно так!

Наши владельцы, великолепные животные, сильные, свободные и мужественные, бескомпромиссные в своей мужественности, и столь же бескомпромиссные с нами, ходили вертикально, и с гордо поднятой головой.

– Но то что разорвало того чиновника, совсем не такое животное в человеческом обличии, не мужчина со всей мощью его интеллекта, энергией и звериной сущностью. Нет, оно относится к некому другому виду животных, возможно, в чём-то подобному, но в тоже время очень отличающемуся от людей.

– Пожалуй, мне не хотелось бы с ним встречаться, – призналась я, передёрнув плечами.

– Да уж, сомневаюсь, что у тебя получилось бы умиротворить его своей красотой, – усмехнулась Тупита.

– А я, правда, красива? – не удержавшись, поинтересовалась я.

– Да, – кивнула она. – И я, та, кто когда-то была твоей конкуренткой, уверяю тебя в этом. Ты очень красива.

– Вы, также, красивы, Госпожа, – признала я, а затем вдруг добавила: – и, несомненно, намного красивее меня!

– Не думаю, что это правда, – покачала она головой. – Но мне приятно услышать это от тебя.

– А я уверена, что это именно так, – заверила её я.

– Мы – обе красивые рабыни, – улыбнулась Тупита. – Наверное, мы одинаково красивы, просто по-разному. Я думаю, что мы обе, раздетые донага, ушли бы с торгов по самой высокой цене. Кроме того это всё же вопрос вкуса каждого конкретного мужчины.

– Вы добры, – вздохнула я.

– Скажи, это Ты выдала меня тогда, в том, что касалось того кекса? – поинтересовалась она.

– Нет, – замотала я головой. – Хендоу рассказал мне, что недостачу заметили почти сразу, и вспомнили про то, что Вы были поблизости. А когда вас схватили, то лизнув пальцы, почувствовали на них вкус сахара.

– Да, меня тогда здорово выпороли за это, – вздохнула Тупита.

– Мне очень жаль, – сказала я.

– Как же я тебя тогда ненавидела, – призналась она.

– Мне правда жаль, – повторила я.

– Вот видишь, как оно бывает, когда-то я была старшей рабыней, а Ты занимала последнюю конуру, – печально усмехнулась женщина. – А теперь мы обе простые рабочие рабыни, всего лишь обычные шлюхи при «чёрной цепи» Ионика.

– Но Вы-то всё ещё старшая из нас двоих, – улыбнувшись, напомнила я.

– Это верно, – улыбнулась она в ответ.

– А я могу назвать вас по имени? – поинтересовалась я.

– Только не делай так в пределах слышимости надсмотрщиков, – предупредила меня Тупита. – Мне бы не хотелось потом, спать на животе целую неделю.

– Конечно, не буду! – рассмеялась я.

Она не умела ни читать, ни писать, но она была красивой и очень умной женщиной. Кроме того, я чувствовала, что по сравнению с той Тупитой, которую я помнила по Брундизиуму и Самниуму, она сильно изменилась. И я не могла не почувствовать, также и того, что за прошедшие несколько дней, с того момента, как я появилась в воротах загона, в ней появилось, некое беспокойство что ли, обо мне. Причины этого я сама толком понять не могла. Возможно, дело было в том, что она жалела меня, беспомощную рабыню, столь же беспомощную как и она сама, но оказавшуюся здесь в куда большей опасности, из-за моей прежней работы по приказу моего бывшего владельца, Тиррения из Аргентума. Но с другой стороны, ей следовало ненавидеть меня пуще прежнего, из-за того, что по моей вине случилось с тем, кто сейчас был последним на цепи, а когда-то был правой рукой моего бывшего владельца, Хендоу из Брундизиума.

– Может, нам лучше поскорее воссоединиться с цепью? – напомнила я, тревожно озиралась вокруг.

Тупита окинула взглядом холмы вокруг нас.

– Да, – кивнула она. – Здесь оставаться не стоит.

С трудом поднявшись на подгибающиеся ноги, я подобрала кружку и повесила её себе на шею, отметив, что прежде чем предлагать воду мужчинам, надо сполоснуть её в баке. Потом я взяла валявшийся там же бурдюк и перебросила его ремень через плечо.

– Ещё кое-что случилось, – сказала Тупита, когда я была полностью готова.

– Что именно? – не на шутку встревожилась я.

– Две девушки пропали, – ответила она.

– Такие же девушки, как и мы?

– Да, – кивнула она.

– Рабочие рабыни? – уточнила я.

– Вот именно.

– Но их же не съели? – испуганно спросила я.

– Нет, насколько я знаю, – успокоила меня Тупита.

– Но их-то мог похитить, кто угодно, – заметила я.

– Признаться, я тоже на это надеюсь, – сказала женщина, пожав плечами, – кроме того, наши владельцы склонны защищать свою собственность.

– Эти события, несомненно, не связаны между собой, – предположила я.

– Вполне вероятно, что Ты права, – согласилась она со мной.

– Может нам уже пора быть в пути, – намекнула я.

– Многие в Венне, – сказала Тупита, – насколько я поняла из их разговора, встревожены этими убийством и таинственными следами. Кое-кто поговаривает, что это – знамение или предупреждение. Архонт консультируется с прорицателями, в надежде разгадать эти знаки.

Я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, стоя на горячем песке.

– В такой ситуации, они, почти наверняка, озаботятся законностью и порядком, – задумчиво продолжила она. – Например, тех из «чёрной цепи», кто не является преступниками, и на кого у Ионика нет бумаг каторжников, по-видимому, по крайней мере, временно постараются убрать из окрестностей города. Это касается очень многих мужчин этой цепи.

Я понимающе кивала, соглашаясь с её доводами. Всё казалось логичным. Сейчас Архонт Венны крайне заинтересован в наведении порядка в своём доме ради получения покровительства богов. Он вполне мог счесть благоразумным стать несколько более скрупулезным в соблюдении норм морали на территориях своего города, хотя бы ради успокоения мрачных предчувствий, возможных в столь серьезной ситуации.

– Куда нас могут отправить? – поинтересовалась я.

– Скорее всего, недалеко и ненадолго, думаю на неделю или около того, пока они не закончат с толкованием знамений, – предположила Тупита. – Можно предположить, что нашу цепь будут использовать для очистки и углубления рвов со стороны Виктэль Арии к югу от Венны. Мы можем вернуться сюда позже. К тому времени всё снова вернётся на круги своя.

– Это далеко? – спросила я.

– Не думаю, скорее всего, не очень, – ответила она.

– Это за оборонительным периметром? – осведомилась я.

– Вероятнее всего, нет, – пожала она плечами. – Почему тебя это так интересует? Ты действительно боишься быть украденной?

– На самом деле, нет, – призналась я.

– На твоём месте, – заметила она, – Я бы мечтала о том, чтобы меня поскорее украли. Ты не предназначена для рабочей туники. Ты из тех, кто должен носить полоску шёлка и целовать ноги мужчин.

– А разве Вы не хотите, чтобы вас похитили? – улыбнувшись, спросила я.

– Нет, – покачала головой женщина. – Я предпочла бы, по крайней мере, ещё некоторое время, оставаться с цепью.

– Понимаю, – улыбнулась я.

Она поправила лямку бурдюка на плече. Предстоял крутой подъем из распадка.

– Если мы окажемся вне оборонительного периметра или около его границы, не возникнет ли опасности того, что цепь может оказаться под атакой? – осведомилась я.

– Ради чего? – усмехнулась Тупита. – Чтобы помешать углубить ров?

– Почему бы нет, – пожала я плечами.

– Мужчины редко воюют с рабочими цепями, – скептически проговорила она.

– Рада это слышать, – кивнула я.

– К тому же, мы ведь не возводим осадные укрепления и не восстанавливаем стены осажденного города, – добавила Тупита.

– Надеюсь, что нет, – кивнула я.

– Я готова, – сказала она. – Давай-ка будем выбираться отсюда.

С трудом, с бурдюками за спиной и цепями на руках и ногах, мы принялись карабкаться по песчаному склону. Достигнув вершины первой, я протянула руку Тупите, принявшей её с благодарностью, и с моей помощью, выбравшейся наверх.

– Ты вся в ушибах, – заметила женщина, встав рядом со мной.

– Ерунда, – отмахнулась я.

– Не будь так уверена, завтра твоё тело будет саднить и болеть куда сильнее, чем сегодня, – предупредила она.

Я только пожала плечами.

С того места, где мы находились, были видны мужчины, бак с водой, палатка старшего надсмотрщика на вершине холма и наши загоны у его подножия, а также забор вокруг лагеря. Думаю, что в тот момент мы обе были рады увидеть этот до боли знакомый пейзаж.

– Как твоя спина, – поинтересовалась Тупита.

– В порядке, – успокоила её я.

– Песок остановил кровотечение из ран, – кивнула она.

Цепь ручных кандалов, бывшая подо мной, немного врезалась и повредила кожу на моей спине, когда я дёргалась, задыхалась и вскрикивала. Почувствовав сырость от крови под спиной, я пыталась опускать руки ниже и не шевелить ими, зарыв пальцы в песок, но потом, почти полностью теряя контроль над своим телом, снова изо всех сил тянула руки вверх, в тщетных попытках дотянуться до их тел. Это снова тянуло цепь под спину, ещё больше повреждая кожу. Однако в муках моего подчинения, отдаваясь мужчинам, как рабыня до самых глубин моего живота, я даже не чувствовала боли. А если и чувствовала, то смутно, на грани сознания. И вообще, в тот момент я полагала, что должна была с благодарностью принять её, и, полностью беспомощная в их руках, продолжала в муках удовольствия пытаться дотянуться до них. Признаться, я даже не могла ясно восстановить в памяти то, что со мной происходило.

– У тебя туника сзади в крови, – пояснила она причину своего вопроса.

Я обеспокоенно посмотрела на неё.

– Не бойся, – поспешила успокоить меня Тупита. – Думаю, что Ты сможешь отстирать её, когда доберёмся до бака с водой. Кроме того, твоей же вины в этом нет.

– А шрамов не останется? – спросила я.

– Нет, тщеславная рабыня, – улыбнулась женщина.

Такие шрамы, конечно, если останутся навсегда, могут сильно снизить цену девушки при её перепродаже.

Обернувшись, я окинула взглядом песчаное дно распадка.

– Как Вы думаете, меня часто будут направлять для удовольствия мужчин цепи? – поинтересовалась я у Тупиты.

– Нет, – покачала она головой. – Наш владелец, Ионик, уже получил своё развлечение. Подозреваю, что теперь тебя будут использовать скорее для того, чтобы подразнить их, чем чтобы ублажить. Охранник-то видел, как Ты двигалась, и понял, что Ты понравилась им. Об этом скоро узнают все в лагере. Так что, не удивляйся теперь тому, что охранники захотят пользоваться тобой куда чаще, чем прежде. Лично меня бы даже не удивило то, что, скажем, вечер или два, Ты снова проведёшь в шнурке и шёлке в палатке старшего надсмотрщика.

Я бросила взгляд на вершину того холма, на котором была разбита палатка. До туда было приблизительно полпасанга. Надсмотрщик был вправе потребовать к себе любую из рабынь этого лагеря. Кроме того он мог направить любую кого бы он ни пожелал, и на столько, на сколько бы ни пожелал, любому из своих подчинённых или подопечных.

– Само собой, – добавила Тупита, – нас могут бросать в бригады, время от времени, в качестве награды или поощрения.

Я понимающе кивнула. Точно так же, как мужчины могли бросить нам в награду печенья или конфетки, ровно также, в свою очередь, и нами самими или нашим использованием, можно было наградить других.

– А есть ещё какая-нибудь информация о животном, которое убило эдила? – поинтересовалась я.

– Нет, по крайней мере, при мне больше ничего не сказали, – ответила она.

– А про тех двух рабынь, которые исчезли?

– Нет, – покачала головой Тупита.

– А вдруг они сбежали, – предположила я, и сама вздрогнула от мысли о том, что могло их ждать в таком случае.

Меня приводила в ужас даже просто мысль о возможных наказаниях за подобное нарушение. Учитывая культуру местного общества, его менталитет и повсеместное, мягко говоря, неодобрительное отношение к побегам, а также обязательное клеймение и прочие факторы, возможность удачного побега гореанской рабыни практически сведена к нулю.

– В рабочих туниках, в кандалах, через ограду? – скептически спросила она.

Я промолчала, признавая её правоту.

– Кроме того, рабочие рабыни вне ограды, когда поблизости нет рабочей цепи и без сопровождения охранника? Они мгновенно вызвали бы подозрение.

Я кивнула, не видя смысла спорить в этом направлении.

– Они бы уже через ан, лежали животах перед старшим надсмотрщиком в ярме для наказанья, – усмехнулась Тупита.

Понимающе кивнув, я спросила:

– В таком случае, кто мог украсть их?

– Понятия не имею, – пожала плечами моя собеседница.

– А что если, это было то животное?

– Честно говоря, я так не думаю, – ответила она, – но кто может знать наверняка?

– Дело идёт к закату, – заметила я.

– Пожалуй, этой ночью, я буду даже рада оказаться за запертой решеткой в нашем загоне, – призналась женщина.

– Я тоже, – поддержала её я, вздрогнув от липкого чувства страха.

– Пойдём уже, – сказала Тупита.

– Тупита? – окликнула я женщину.

– Что? – отозвалась она.

– Называйте меня по имени, – предложила я.

– А как тебя зовут?

– Тука, – сказала я.

Это было то имя, которое мне дал хозяин. Это была кличка данная мне, точно так же, как дают кличку собаке или другой рабыне.

– Тука, – повторила Тупита.

– А Ты любишь Мируса, – полюбопытствовала я.

– Я готова умолять его о том, чтобы он позволил мне целовать его плеть, – призналась она.

– А он тебя любит? – спросила я.

– Я не думаю, что для него имеет хоть какое-то значение, существую я или нет, – вздохнула она.

– Он – добрый и удивительный мужчина, – сказала я.

– Ты ему понравилась, – с горечью проговорила Тупита.

– В Брундизиуме я просто привлекла его внимание, – попыталась объяснить я, – новая девушка в таверне, ещё не полностью приученная к ошейнику. Наверное, ему нравилось обучать таких как я и проверять в деле. Ему, как и многим другим мужчинам доставляло удовольствие использовать меня. И, честно говоря, мне он тоже доставлял большое удовольствие, и я надеюсь, что и получал он не меньшее.

Тупита пристально, ничего не говоря, смотрела на меня.

– И я думаю, что испытывал ко мне нежные чувства, – предположила я.

– Это точно, – кивнула она.

– Но я не думаю, что в действительности была для него чем-то большим, чем любая другая рабыня, оказавшаяся у его ног. Уверена, что он никогда не думал обо мне как о возможной любимой рабыне.

Тупита по-прежнему не говорила ни слова, и её молчание начало меня пугать.

– Я даже не гореанка, – добавила я. – Я, всего лишь шлюха, которую привезли сюда с Земли, чтобы надеть ошейник и заставить изо всех сил служить мужчинам.

– Значит, Ты действительно думаешь, что он добрый? – нарушила, наконец, молчание Тупита.

– Да, – кивнула я.

– И Ты думаешь, что он такой удивительный? – поинтересовалась она.

– Конечно, – заверила её я.

– И Ты думаешь, что он всё ещё испытывает к тебе нежные чувства?

– Я уверена в этом, – ответила я и, оглянувшись назад на песчаное дно распадка, внезапно севшим от осознания чудовищности моего проступка голосом, добавила: – Да, я заманила его в ловушку в Аргентуме. Я соблазнила того, кого я знала, и знала, что он был добр ко мне, доверял мне. Именно я стала причиной его цепей и неволи, и всё же, сегодня он спас мою жизнь.

Тупита опять промолчала.

– И я всегда буду благодарна ему за это. Если бы не он, меня бы сегодня убили, – дрогнувшим голосом произнесла я.

– Остерегайся его, – предупредила меня Тупита.

– Почему? – удивилась я.

– Как по твоему, почему он спас тебе жизнь? – спросила она.

– Потому, что ему небезразлично, что со мной будет, – ответила я.

– Нет, – покачала головой женщина.

– Тогда из жалости, – предположила я.

– Нет, – отрезала она.

– Из-за вожделения? – попыталась угадать я.

– И снова нет, – сказала Тупита.

– Тогда я ничего не понимаю, – сдалась я.

– Он не захотел, чтобы другие убили тебя, – сообщила она.

– Конечно, он этого не захотел, – кивнула я, не понимая, куда она клонит.

– Он – гореанин, – напомнила Тупита. – Я не уверена, что Ты на самом деле понимаешь, что это означает. У него хорошая память, и в том, что касается тебя, он, уже не совсем он. Когда дело касается тебя, он становиться наполовину бешеным.

– Я не понимаю, – прошептала я.

– Просто держись от него подальше, – предупредила она.

– Но у меня даже в мыслях не было пытаться отбить его у тебя, – заверила я Тупиту.

– Он – решительный и умный мужчина, – сказала она. – Он ждёт.

– Не волнуйся, он мне правда не нужен, – постаралась я успокоить её.

– Сейчас я предупреждаю тебя не ради своих интересов, а прежде всего ради тебя самой, – объяснила Тупита.

– Но он же не позволил им убить меня, – пробормотала я.

– И Ты можешь назвать какую-нибудь разумную причину этого?

– Я не знаю, – ответила я.

– Зато её знаю я, – заявила Тупита.

– Тогда скажи мне, – попросила я.

– В его намерения входит убить тебя своими руками, – ошеломила меня она.

– Но этого не может быть! – прошептала я. – Уверена, Ты ошибаешься.

– Он принял от тебя воду? – уточнила женщина.

– Нет, – замотала я головой. – Он вылил её на землю.

– Разве Ты не обратила внимания, что он даже мимолётного взгляда не бросил на тебя, когда Ты танцевала? – поинтересовалась она. – Разве Ты не заметила, что он, единственный их всех, не использовал тебя?

– Почему он этого не сделал? – задала я давно мучивший меня вопрос.

– Он опасался, что может смягчиться или успокоиться, – объяснила она.

Я испуганно уставилась на неё.

– Именно поэтому он не хотел, чтобы тебя убили другие, – продолжила она, – потому что он намеривается сделать это сам.

Я чуть не упала в обморок.

– Но в данный момент он в цепях, – сказала женщина. – Я не думаю, что у тебя есть причины бояться его сейчас. Просто не попадайся ему руку.

Я кивнула. Меня била крупная дрожь.

– Честно говоря, я не понимаю, что такого Ты сделала с ним, – задумчиво проговорила она, – чем именно Ты так изменила его. Но он совершенно отличается от того Мируса, которого я знала в Брундизиуме.

– Да, – прошептала я, – если то, что Ты говоришь, правда, это можно понять.

– Я любила его в Брундизиуме, – призналась она, – но я не знала насколько, до тех пор, пока не разлучилась с ним.