Текст книги "Танцовщица Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 46 страниц)

Он встал вплотную ко мне, и, обхватив меня руками, пристально глядя в глаза, сказал:

– Ничего, я сам сниму его.

В этот момент, откинув занавес, из зала появилась Тупита, и сразу зло уставилась на меня. Было не похоже, что она обрадовалась, увидев меня в объятиях Мируса, который, пожалуй, для девушек был самым желанным мужчиной из всех работников таверны Хендоу, и правой рукой моего владельца. Во взгляде Тупиты, обращённом на меня, читалась дикая ненависть. Ей не надо было объяснять причину положения моих рук. То, что я была «связана желанием господина» она прекрасно видела и понимала. И кстати, это могло быть сделано с ней самой, так же легко, как и со мной, достаточно было одного слова Мируса.

Тупита подошла вплотную к Мирус, и лизнула его плечо.

– Вы позовете меня сегодня вечером? – промурлыкала рабыня.

– Нет, – отрезал тот. – Возвращайся в зал.

– Да, Господин, – сказала она и, метнув в меня полный ярости взгляд, проскользнула за занавес.

– Ты хороша даже для Тупиты, – усмехнулся Мирус. – Благодаря тебе, она становится всё старательнее и отчаяннее в деле доставления клиентам удовольствия.

– Я тоже старательная и отчаянная в этом, – заметила я.

– Да, – кивнул мужчина, – но только не из-за неё.

– Нет, Господин, – улыбнулась я.

– Просто Ты – рабыня, – шепнул он мне на ухо.

– Да, Господин, – признала я, закрывая глаза и наслаждаясь его руками окружавшими моё тело!

– Ты – роскошная прирождённая рабыня, – сказал он.

– Я знала это ещё когда жила на Земле, – призналась я ему шёпотом.

Ведь я, и на самом деле, время от времени, спрашивала себя, не была ли я рабыней в прошлых жизнях, в другие эпохи, возможно во времена Античности или на Средневековом Ближнем Востоке, во времена когда люди жили в гармонии со своими истинными ценностями и с законам природы, когда они действительно были самими собой, и ещё не были поражены, согнуты и извращены нигилизмом и идеологическим безумием. И, частенько, вспоминая, или как мне казалось, что вспоминая, те времена и места, их естественность и правильность, их наслаждения и экстазы, я, погружённая в одиночество и тоску, словно изгнанница из них в сексуальной пустыне моего собственного мира и эпохи, горько плакала. Но независимо от истинности или ошибочности этого, от объяснений и причин того, что пряталось глубоко внутри моего я, было ли оно всплывшими воспоминаниями моих прошлых жизней или просто плодами необузданного генетического наследия, оно было совершенно аномальным в те времена, когда меня угораздило родиться, абсолютно нетипичным для всего, чему меня учили. И глубоко внутри меня всегда таилась уверенность, что они мне лгали. Это было неопровержимо. Я знала, что та, кто была тогда Дорин Уильямсон, родилась для ошейника. Правда, в то время я никак не ожидала, что носить его мне придётся по-настоящему. Откуда мне было знать, что где-то существует и ждёт меня такой мир как Гор, где, как выразился мой похититель Тэйбар «таких женщин, как я покупают и продают».

– Конечно, – кивнул Мирус.

– Да, Господин, – вздохнула я.

– А кем был твой хозяин на Земле? – полюбопытствовал он.

– На Земле у меня не было хозяина, – грустно улыбнулась я.

– У тебя, у такой женщины, какой Ты являющейся, прирождённой рабыней, не было хозяина? – удивлённо спросил Мирус.

– Нет, Господин, – ответила я.

– Так значит, юридически, на Земле Ты не была рабыней? – уточнил он.

– Нет, Господин, – улыбнулась я. – Юридически, я не была рабыней, пока меня не доставили на Гор.

– Похоже, мужчины на Земли несколько ненаблюдательны, – проворчал Мирус.

– Возможно, некоторые из них, всё же наблюдательны, Господин, – пожала я плечами.

– Ничего, зато они предоставили нам шанс, исправить их недосмотр.

– Это верно, – согласилась я, улыбнувшись.

– Но, Тебя должны были сделать рабыней юридически ещё на Земле, – заявил он, в упор, глядя мне в глаза.

– Да, Господин, – согласилась я с ним.

Полагаю, что его утверждение было недалеко от истины. Но в таком случае, как мне кажется, очень многие женщины на Земле должны были бы оказаться в рабстве. Уверена, что большинству из тех женщин, с которыми я была знакома, неволя пошла бы только на пользу, и значительную. Конечно, иногда размышляя над поведением той или иной из моих знакомых, я приходила к выводу, что, возможно, они были весьма похожи на рабынь. Разумеется, рассматривая себя и свои поступки, я не сомневалась в том, что и я похожа на рабыню. Полагаю, именно по этой причине, по крайней мере, по большей части, а также и для выяснения правды и своей готовности к ней, я сшила то крошечное платьице из красного шёлка.

– Впрочем, – продолжил Мирус, – даже если тебе как-то, не понимаю как, удалось избежать ошейника в твоём собственном мире, после того, как Ты попала сюда и стала носить его по закону, то и оказавшись снова на Земле тебе от него уже не избавиться. Это практически универсальное правило.

– Нет, Господин, – заверила я его.

– Почему нет? – удивился он.

– Не знаю, Господин, – пожала я плечами.

– Конечно же, это должно быть так и никак иначе, – уверенно сказал он.

– Да, Господин, – кротко ответила я, в конце концов, у меня его правота сомнений не вызывала.

– Здесь, рабыни всегда будут носить свои ошейники, – заявил Мирус.

– Да, Господин, – согласилась я.

В этом я тоже нисколько не сомневалась. Конечно, здесь, на Горе, с такими женщинами, как я, разобрались бы мгновенно, взяли бы их в оборот, подготовили к продаже и продали на невольничьем рынке.

– Но, по крайней мере, теперь Ты в ошейнике, как и должна быть, – усмехнулся мужчина.

– Да, Господин, – согласилась я.

– Теперь Ты, наконец, рабыня по закону.

– Да, Господин, – признала я, немного испугавшись.

Да, действительно, теперь, здесь, в этом мире, как, возможно, я была бы в Урарту, Шумере, Вавилоне, Ассирии, Халдее, древних Египте, Греции, Риме, Персии или Берберии, я – рабыня юридически, женщина, которую держат в рабстве полностью на законных основаниях.

– Это пугает тебя, – осведомился Мирус, – то, что твой рабский статус узаконен?

– Иногда, – прошептала я.

– Это ужасает тебя? – уточнил он.

– Иногда.

– Но ведь это не имеет никакого значения, – заметил он.

– Я знаю.

– Ты – рабыня, нравится это тебе или нет. Просто, Ты являешься ей, и ничем больше. В любом случае у тебя нет абсолютно никакой возможности изменить свой статус, не больше, чем у вуло или тарска.

– Я знаю, – дрогнувшим голосом повторила я, почувствовав, как его руки легли на мои бедра.

Иногда меня пугал ошейник на моей шее. Я знала его значение, знала, что он, как и клеймо, выжженное на моём бедре, отмечал меня как рабыню, знала, что он помещал меня во власть рабовладельцев, знала, что со мной могло быть сделано всё что им будет угодно.

Мирус умеренно сдавил мои ягодицы. Он был господином. Я была рабыней.

Я попыталась прижаться к нему животом, но его руки остановили меня.

– Ты имущество в ошейнике, – сказал мне мужчина.

– Я знаю! Знаю! – отчаянно шептала я.

– А ещё Ты – превосходная шлюха в ошейнике, – шепнул он, склонившись над моим ухом.

– Но ведь Тупита – ваша фаворитка, – испуганно прошептала я.

– Уже нет, – улыбнулся Мирус.

– Тогда кто же? – задохнулась я.

Его руки по-прежнему сжимали мои бёдра, при этом, не давая мне прижаться к нему.

– Дорин, – огорошил меня он.

– Нет! – попыталась выкрикнуть я, но мой голос сорвался.

– Ты так боишься Тупиту? – поинтересовался Мирус. – Она – всего лишь рабыня.

– Я, тоже, всего лишь рабыней, – напомнила я, – но она, ещё и старшая рабыня!

– Она теряет свой авторитет среди девушек, – пожал он плечами. – Она уже, и возможно, долгое время не первая среди них.

– О-о-о? – протянула я заинтересованно.

Признаться, меня это заинтриговало. Оказывается, положение Тупиты вскоре могло быть понижено, до того же уровня, что и у всех остальных, и она может стать всего лишь ещё одной шлюхой среди нас. Значит, она сама будет вынуждена становиться на колени перед другой девушкой, подвергаться наказаниям, ей назначенным и обращаться к ней не иначе, как «Госпожа».

– В таком случае, кто же будет теперь старшей среди рабынь? – полюбопытствовала я.

– Ну, не Ты, это точно, – усмехнулся Мирус. – Ты, всё же с Земли.

– Я и не хотела бы быть старшей рабыней, – призналась я.

– Кроме того, Ты не тот тип женщины, которая могла бы отдавать приказы, – объяснил мужчина. – Ты из тех, кому нужно приказывать.

– Я готова исполнить любой ваш приказ немедленно, – намекнула я ему.

– Ты больше не боишься Тупиту? – спросил он.

– Я – рабыня, – тихо ответила я. – Я должна повиноваться.

– Я думаю, что, лучше всего на роль старшей подойдёт Айнур, – предположил Мирус.

– А почему не Сита? – поинтересовалась я.

– У неё слишком близкие отношения с Тупитой, – пояснил он. – Как на твой взгляд, Айнур была бы хорошей первую девушкой? – спросил Мирус.

– Думаю, да, – кивнула я. – Она будет строга, но, как мне кажется, справедлива.

– Хм, также, решил и Хендоу, – хмыкнул Мирус.

– Наверное, это правильно, – не могла не согласиться я.

– Похоже, Ты испытываешь большое уважение к мнению Хендоу, – заметил мужчина.

– Он – мой Господин, – осторожно ответила я.

По правде говоря, я, действительно, испытывала большое уважение к мнению Хендоу и к его умственным способностям. Он выглядел грубым и звероподобным, и тем не менее, я ни разу, после нашего первого общения, не усомнилась в его честности и сообразительности, ни, что не менее, с моей точки зрения, важно в его дальновидности и врождённой проницательности. Мои самые тайные мысли, казалось, были открыты для него. Он мог читать меня как книгу, или, что даже правильнее, как нагую испуганную рабыню.

– А ещё, именно он купил тебя, – напомнил мне Мирус.

– Да, это точно! – рассмеялась я, и осеклась, почувствовав его большие пальцы по бокам моего живота.

– О-о-о, – протянул он, – Ты даже представить себе не можешь, как мне нравятся эти округлые женские животики. В них мужчина может потерять себя от удовольствия. Терпеть не могу женщин с плоскими животами.

Я ничего ему не ответила. Я всецело отдалась тем ощущениям, что вызвали во мне его пальцы. Они не причиняли мне ни малейшей боли. И конечно, я была довольна, что Мирус, такой мужчина, настоящий господин, считал тот вид женщин, к которому принадлежу и я, несколько отличающийся от статистических норм женщин, принятых на Земле, привлекательным. А ведь я сама страстно хотела, чтобы он нашёл меня привлекательной. Твёрдые, плоские животы в женщинах, считающиеся на Земле эталоном привлекательности, куда менее популярны среди мужчин на Горе. Возможно, у гореан такие животы скорее ассоциируются с мальчиками или юношами. Мне трудно судить. Кстати, иногда перед продажей, девушку даже заставляют выпить около литра воды, чтобы её живот ещё немного округлился. Именно так поступили и со мной в Рынке Семриса. Точно так же и, возможно по тем же причинам, гореанские мужчины в целом склонны к предпочтению женщин нормального размера, с соблазнительными грудями и очаровательными широкими бёдрами, в противоположность необычно высоким плоскогрудым узкобёдрым женщинам с мужскими ягодицами. Соответственно, таким женщинам, считающим себя необычайно желанными по Земным стандартам, вероятно, нечего опасаться петли работорговца, конечно, если они не могут компенсировать это другими способами, например, необычной красивым лицом или чрезвычайно высоким интеллектом. Женщина, которая считает себя красавицей на Земле, на Горе, к своему удивлению, могла бы оказаться на работе в общественных кухнях или прачечных. Скорее всего, ей для начала пришлось бы учиться, и возможно длительно и мучительно, тому, как надо доставлять удовольствие мужчинам, если можно так выразиться, в пределах её физических ограничений. И некоторые из этих девушек, насколько мне известно, в конечном итоге, несмотря на эти ограничений, становятся драгоценностями и сокровищами своих владельцев. Впрочем, зачастую, самыми важными критериями для выбора рабыни, являются не столько внешние данные, сколько такие вещи, как наличие чрезвычайно сильных женских желаний и невероятных эмоциональных глубин.

– Возможно, Господин желает снять с меня пояс, – напомнила я. – Я бы и сама сняла, но Вы меня связали.

– Ты знаешь, что Ты красива? – не обращая внимания на мои слова, спросил Мирус.

– Некоторые мужчины оказались достаточно любезными, чтобы сообщить мне об этом, – разыграв смущение, ответила я. – Признаться, я не уверена в том, что они не пошутили над бедной рабыней.

– Не пошутили, – совершенно серьёзно сказал он. – Они сказали правду.

– Спасибо, Господин, – так же серьёзно поблагодарила я.

Что и говорить, мне доставило удовольствие то, что Мирус посчитал меня красивой. Он и сам был сильным и красивым мужчиной и господином. Такому хотелось служить и принадлежать, и не только мне.

– Ты что-нибудь слышала об оценках рабынь, вывешенных в общественных банях? – осведомился он.

– Да, я слышала об этом, – кивнула я, густо краснея.

– Некоторые уже ставят тебя на первое место среди девушек таверны Хендоу, – поведал мне Мирус.

– Выше Ингер? – удивилась я. – Выше Айнур и Тупиты?

– Да, – ответил мужчина. – По крайней мере, некоторые из мужчин считают так.

– Но ведь в действительности я же ничем не лучше их, – растерялась я. – Я уверена в этом.

– А вот это уже дело мужчин, решать, кто из вас лучше, – заметил он.

– Да, Господин, – испугалась я.

– Но, – усмехнулся Мирус, – в чём-то Ты, вероятно, права. Вы все, несомненно, в конечном счете, очень близки по своим способностям. Все вы изумительные рабыни. Всё же, эти оценки весьма субъективны. Какие-то женщины больше нравятся одному мужчине, а какие-то другому. Кроме того, Ты появилась недавно, и таким образом, ещё не приелась посетителям, это, по крайней мере, частично объясняет твоё высокое положение в рейтинге. Возможно, позже, достигнув пика, твоя популярность спадёт до обычного уровня просто соблазнительной и изумительной рабыни.

Я смотрела на него, ожидая продолжения. Признаться мне было интересно его мнение обо мне.

– Не стоит забывать и то, что Ты – танцовщица, – продолжил мужчина, – а это, несомненно, повысило твои оценки. Многие танцовщицы, даже весьма слабые, держат высокий рейтинг.

– Да, Господин, – поддакнула я.

– Но одно, всё же бесспорно, – улыбнулся он, – такие оценки, даже, несмотря на их субъективность, а зачастую и глупость, и всю чушь и нелепицы вокруг них нагороженные, указывают на то, это Ты красива и желанна.

Я испуганно уставилась на него.

– Скажу больше, похоже, Ты – одна из самых красивых и желанных рабынь в Брундизиуме, – сообщил он.

– Я в ваших руках, Господин, – шёпотом напомнила я ему.

Я бы с радостью прижалась к нему животом, но не могла сделать этого. Он по-прежнему удерживал меня на некотором расстоянии от себя. Я жаждала дотронуться до него, но и этого мне было не позволено. Он «связал» мои руки за спиной своим желанием.

– Хендоу получил за тебя несколько предложений, – поведал Мирус, – очень заманчивых, но продать тебя он отказался.

Поразительно. Оказывается, я запросто могла сменить владельца!

– Ты хотела бы узнать об этих предложениях? – спросил он.

– Любопытство, не подобает кейджере, – кротко, потупив глаза, ответила я.

– Ну как хочешь, – пожал мужчина плечами.

– О, пожалуйста! Пожалуйста! – сразу заканючила я, опасаясь, что переиграла, впрочем, сразу успокоилась, увидев улыбку мужчины.

– Два предложения купить тебя поступили от владельцев других таверн, – сообщил он. – Но были несколько и от частных лиц.

Меня сразу заинтересовало, на что могло быть похоже, быть в собственности частного владельца. Уж я бы, конечно, постаралась изо всех сил хорошо служить такому мужчине. Я знала, что почти все девушки надеются, когда-нибудь, оказаться в руках одного господина.

– И сколько они предлагали? – дрожа от нетерпенья, спросила я.

– Ты – рабыня, не так ли? – уточил Мирус.

– Да! – отчаянно закивала я.

– Был один, который предложил за тебя семь тарсков, – сообщил он.

– Семь! – ошеломлённо воскликнула я. – Но я же не могу стоить так много.

– Верно, – кивнул он, и с улыбкой добавил: – Лично я предложил только пять.

– Пять! – вскрикнула я.

– Именно так, – признал он.

– Вы предложили за меня пять тарсков серебром? – восхищенно спросила я.

– Да, – подтвердил Мирус.

Я сразу попыталась представить, каково это могло бы быть, принадлежать Мирусу. Рабыни часто задаются вопросом, на что могло быть похоже, быть собственностью того или иного мужчины. Да, решила я, это было бы чрезвычайно привлекательно. Эх, если бы он только меня купил, я бы тогда постаралась превосходно служить ему. Конечно, я должна буду служить как можно лучше любому мужчине, который купил бы меня, в конце концов, я была гореанской рабыней, а, следовательно, ничего другого мне не оставалось.

– Но я не стою и пяти тарсков, – засмеялась я.

– Верно, – согласился со мной он.

– Зачем же тогда, Вы предложили за меня так много? – удивилась я.

– Пьян был, – поморщился мужчина.

– Предполагается, что сегодня вечером, я больше не выйду в зал, – прошептала я.

– Я знаю, – кивнул он.

– Конечно, ведь это господин составлял график, – понимающе засмеялась я.

– Само собой, – усмехнулся мужчина.

– Тогда вызовите меня в свою комнату, – шепнула я. – И я докажу Вам, что возможно, в конечном итоге, могу стоить пять тарсков!

– Возможно, я позову Тупиту, – заметил он.

– Нет, Вы позовёте Дорин, – улыбнулась я.

– А Ты знаешь, что Хендоу подумывает об ограничении твоего использования? – поинтересовался Мирус.

– Нет, не знаю. А почему? – спросила я.

– Думаю, что он испытывает к тебе нежные чувства, – предположил он.

– Я довольна, если мой господин доволен мною, – сказала я.

– Он когда-нибудь приказывал привести тебя к нему? – осведомился Мирус.

– Нет, – покачала я головой.

– Интересно, – задумался Мирус. – Обычно он тщательно обрабатывает и дрессирует новых девушек.

Я непроизвольно задрожала. У меня не было сомнений, что Хендоу, мой господин, мог превосходно знать, как нужно обращаться с женщинами. Он казался таким далёким и могущественным. Он был владельцем всей таверны и всех девушек. Нас у него было двадцать семь. Честно говоря, я побаивалась его.

– На самом деле, я сомневаюсь, что он действительно введёт для тебя ограничения, – высказал Мирус своё мнение.

– Почему Вы так думаете? – полюбопытствовала я.

– Не думаю, что это было бы хорошо для тебя самой, – пояснил он.

– Я понимаю, – кивнула я.

Как было замечено, что отношения между мужчиной и женщиной, имеют тенденцию к значительному улучшению, когда женщина подвергаются его использованию. Когда женщина знает, что этот мужчина может, если он того пожелает, просто швырнуть её к своим ногам и немедленно начать использовать как женщину, то она, скорее всего, будет вести себя с ним совсем иначе, чем с тем, у кого этой власти над нею нет.

– Ты не вызывала у него недовольства в последнее время, не так ли? – поинтересовался Мирус.

– Насколько я знаю, нет, – ответила я. – По крайней мере, я надеюсь на это.

– Он кое-что собирается сделать тебе, – предупредил меня Мирус.

– Что? – со страхом спросила я.

– Ну, раз уж Ты в последнее время не вызывала его недовольства, – заметил мужчина, – можно сделать вывод, что это не планируется сделать в качестве наказания.

– Что же тогда? – озадаченно спросила я.

– А Ты сама ничего не слышала? – осведомился он.

– Нет, – покачала я головой.

– Завтра в таверну должен прибыть кожевник со своими инструментами, – сообщил он.

– Зачем? – поинтересовалась я.

– Извини, – сказал Мирус. – Я думал, что кто-нибудь расскажет тебе.

– О чём? – не поняла я.

– Ничего такого, чего стоило бояться, – ушёл он от ответа.

– Чего именно? – не отставала я.

– Это было сделано со многим рабынями, – пожал он плечами.

Я испуганно смотрела на него.

– Так Ты не помнишь, ничего такого, что могло вызвать недовольство Хендоу? – ещё раз перепросил Мирус.

– Я так не думаю, – ответила я.

– Именно так я и подумал, – кивнул он словно своим мыслям. – Значит, это делается просто для того, чтобы улучшить тебя, сделать тебя ещё желаннее.

– Пожалуйста, Господин, – взмолилась я. – Я всего лишь беспомощная рабыня. Что собираются сделать со мной?

– Хендоу собирается проникнуть тебе уши, – наконец, сказал он.

Я недоверчиво уставилась на него.

– Это правда, – с сочувствующим видом сказал он.

Теперь мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы не расхохотаться.

– Что с тобой? – удивлённо спросил он, заметив мою реакцию.

Я всё-таки не выдержала и хихикнула.

– Не понял, – опешил мужчина и с глупым видом заморгал глазами.

– И это – всё? – на всякий случай уточнила я.

– Всё? – совсем обалдев, переспросил он. – Разве Ты не понимаешь всей серьезности этого?

– Но я сама всегда хотела проникнуть уши, – призналась я. – Просто никак не могла набраться храбрости.

– Ты хотела этого? – ошеломлённо повторил Мирус.

– Ну да, – кивнула я.

– Вот это рабыня! – кажется, он даже задышал тяжелее от восхищенья.

– А в чём дело-то? – спросила я.

Безусловно, я была рабыней, и не только внешне, но внутренне, в моём сердце, причём в этом мире, желала ли того или нет, по всем нормам местного законодательства.

– Надеюсь, Ты понимаешь что, если с тобой будет сделано такое, – наконец смог выговорить Мирус, – то после этого ни один мужчина не сможет смотреть на тебя иначе, чем как на рабыню!

– А я кто? – смеясь, утонила я. – Я и есть рабыня.

– Но ведь это же – варварство, – напомнил он.

– Возможно, – пожала я плечами.

– Но как возбуждающе, Ты будешь выглядеть с проколотыми ушами! – воскликнул Мирус.

Я довольно улыбнулась.

– Так Ты не возражаешь? – поинтересовался мужчина, всё ещё с недоверием в голосе.

– Нет, конечно, – заверила его я.

– Хм, интересно, – хмыкнул он. – Я кстати слышал, что после того как это уже сделано, очень немногие девушки по-прежнему выражают неудовольствие этим. В действительности, большинство взволнованы тем, что их уши проколоты, и стремятся продемонстрировать себя мужчинам в своём новом статусе. Они даже восхищаются и упиваются новыми украшениями, которые так возбуждающе улучшили их внешность.

– Я могу их понять, – кивнула я.

– А Ты можешь себе представить то фантастическое разнообразие и множество новых украшений, которое становится для них доступным?

– Да, Господин.

– Насколько же красивой Ты будешь в таких украшениях!

– Я надеюсь, что Господин будет мною доволен, – сказал я.

– А я надеюсь, что Ты понимаешь ту опасность, которая может быть связана с проколотыми ушами, – заметил Мирус

– Опасность чего, Господин? – несколько испугалась я.

– Опасность, связанная с тем, что Ты станешь ещё желаннее для сильных мужчин, – объяснил он.

– Я понимаю, – кивнула я и задумалась.

Конечно, я осознавала, что такие вещи как моя одежда, или точнее её почти полное отсутствие, клеймо, выжженное в моём теле, ошейник, надетый на меня мужчинами, и который я не могла снять, а также и многое другое и, прежде всего, мой статус рабыни, делали меня намного более сексуально привлекательной для мужчинам, чем я была бы без них. Но я никогда не думала в том направлении, или, точнее, не придавала такого значения, идее, что в этой культуре подобные последствия могли быть вызваны такой мелочью, по крайней мере, с точки зрения землянки, таким пустяком, как проколотые уши или серёжки в них. Безусловно, я была уверена, что проколотые мочки ушей и ношение серёжек, были возбуждающим фактором даже для мужчин Земли. Во всяком случае, для тех из них, кто был способен отреагировать на такие вещи, как прокалывание плоти женщины, с его аллегорией проникновения и соответственно подчинения их власти мужчины, и использование этих проколов, для установки прекрасных украшений. Я ощущала варварский и сексуальный подтекст этого ещё на Земле, и, возможно именно из-за этого боялась проколоть уши уже там. Само собой, здесь это будет сделано со мной, хотела я того или нет. Никакого недовольства по этому поводу, я не испытывала. Скорее, я была чрезвычайно рада.

– Хотелось бы мне поскорее увидеть тебя в таких украшениях, – прошептал, Мирус склонившись к самому моему уху и обдав горячим дыханием.

– Поцелуйте меня, – прошептала я в ответ.

Мои руки по-прежнему были скрещены за спиной, и я не могла разъединить их без его разрешения.

– Возможно, если бы твои уши были бы уже проколоты, – сказал он, – я был бы не в силах противиться твоей просьбе.

– Тогда я хочу, Господин, – прошептала я, – что это произошло как можно скорее.

– Уже скоро, – тяжело дыша, пообещал мужчина.

По моему телу пробежала лёгкая дрожь, я вдруг немного лучше, чем прежде поняла, что означали в этом мире, проколотые уши.

Его руки ослабили хватку на моих бёдрах и скользнули выше, чтобы заняться узлом пояса на моей талии. Воспользовавшись моментом, я всем телом прижалась к нему.

– Я дал тебе разрешение прижаться ко мне? – строго спросил мужчина.

– Нет, Господин, – почти простонала я. – Простите меня, Господин.

Я поспешно отстранилась от него, так, чтобы наши тела не соприкасались. Но между моими грудями и его широкой сильной грудью оставалось не больше дюйма воздуха и тонкая прозрачная ткань рабского шёлка. Я чувствовала себя необыкновенно оживлённой и неудовлетворённой, горячей и возбуждённой, совершенно беспомощной. Я была полностью под его контролем, я даже «связана» была его желанием. Мой обнажённый живот горел. Меня необыкновенно волновала, его близость ко мне. О, как я жаждала преодолеть это малое, и одновременно огромное расстояние между нами и прильнуть своим животом к его. Я чувствовала его руки за моей спиной прямо под моими скрещенными его желанием запястьями.

– Пожалуйста! – взмолилась я.

Наконец, я почувствовала, что он расстегнул большой зажим пояса на моей спине, соединявший обе петли мониста.

– Пожалуйста, – простонала я.

Мирус снял с меня пояс и бросил его рядом с мешком, в котором лежало ожерелье и заработанные и собранные мною со сцены монеты. Покончив с поясом, он пристально посмотрел на меня сверху вниз. Моя голова едва доставала до его плеч.

– Ты умоляешь меня? – спросил мужчина.

– Да! – воскликнула я.

– Кто меня умоляет? – уточнил он.

– Дорин умоляет, – выдохнула я.

– Дорин, что? – не отставал он от меня.

– Рабыня Дорин умоляет господина! – уже простонала я.

– К моим губам, рабыня, – наконец, сжалившись надо мной, приказал Мирус.

С благодарностью и нетерпением я рванулась вперёд, к его губам, приподнявшись на цыпочки, наполовину повиснув в его руках, придержавших меня за подмышки, и растаяла от захлестнувшего меня удовольствия.

– Развяжите меня! – взмолилась я.

Я не смогла бы описать, как мне хотелось обнять его в тот момент, и прижаться к нему всем телом.

– Ты хочешь, чтобы тебя наказали? – осведомился мужчина.

– Нет, Господин! – разочарованно простонала я.

Мы слились в поцелуе, на некоторое время полностью потеряв связь с реальностью. Я перестала ощущать себя отдельным существом, на время поцелуя став частью державшего меня мужчины. Если бы часть моего сознания не следила за тем, чтобы держать руки за спиной, то я, скорее всего, потеряла бы сознание от счастья, что наконец-то оказалась в его власти. Казалось, что прошла вечность, и одновременно пролетело мгновение, когда он престал придерживать меня на весу, и немного отстранился.

– Я всё ещё связана! – простонала я.

– И можешь продолжать оставаться таковой, – прохрипел Мирус.

– Как будет угодно Господину! – прошептала я, уже ощущая в нём его нетерпеливое желание.

Но мужчина, вопреки своему и моему желанию, не прижал меня к себе, а отстранил ещё дальше, на вытянутые руки, окидывая меня горящим взглядом.

– Вы уже забрали рубин на цепи, что был на моём лбу, жемчуг, который был в моих волосах, – страстно прошептала я. – Получили монеты, брошенные посетителями на сцену, и собранные мною для Вас. Ожерелье, пояс, украшения, рабские бусы, колокольчики уже в коробке! На моём теле остался только шёлк! Вы же хотите забрать его у меня!

На лице Мируса появилась мечтательная улыбка.

– Сорвите с меня шёлк, – предложила я. – Возьмите меня прямо здесь, на полу, в коридоре! Я готова! Я умоляю об этом!

– А как насчёт, проверить монеты, – напомнил он.

– Конечно, Господин! – всхлипнула я, понимая, что мужчина только что напомнил мне, что я – рабыня.

– Открой рот, – скомандовал он.

Его палец быстро и умело пробежался по всем закоулкам моего рта. Мирус отличался педантизмом. Ещё ни разу он не пропустил моего обыска на предмет утаённых монет.

– Стой спокойно, – велел он.

– Да, Господин, – отозвалась я.

Мне рассказывали, что некоторые девушки иногда пытаются проглотить мелкие монетки. Лично мне кажется, что это глупостью. Ведь в этом случае, монета может быть достаточно легко и быстро извлечена из её тела такими простыми и весьма неприятными способами, как вызов рвоты или слабительным. Кроме того в случае малейшего подозрения её экскременты могут быть подвергнутым внезапной проверке. Но даже если ей сильно повезёт и удастся утаить монету, то остаётся вопрос, зачем она ей нужна? Обычно у рабыни мало шансов воспользоваться ей. Кроме того крайне трудно найти место, чтобы спрятать такие объекты в клетке или конуре. Не стоит забывать и о том, что невольница постоянно находится под наблюдением, того или иного рода. За ней присматривают и свободные люди, и другие рабыни. И последнее, если кто-либо, например, торговцы, стражники или любой свободный человек заметит, что у неё имеется монета, или тем более монеты, то женщина должна быть готова к тому, чтобы иметь безукоризненное объяснение этой странности, которая, скорее всего, будет сообщена её хозяину. В большинстве городов рабыням запрещено даже касаться денег, за исключением ситуации, когда ей это по той или иной причине это позволено или приказано. Им просто не могут принадлежать деньги, точно так же, как и любому другому виду домашних животных.

Я замерла перед Мирусом, глядя на него сквозь слезы обиды, заполнившие мои глаза.

– Чем это Ты тут занимаешься? – поинтересовался Хендоу, внезапно подошедший из глубины коридора.

Я, даже не задумываясь, упала на колени и уткнулась головой в пол перед своим господином. Но руки я по-прежнему держала сзади, не забывая, что всё ещё связана желанием мужчины.

– Она танцевала, – пояснил Мирус. – Мы только что закончил её проверку на предмет утаённых монет.

– Подними голову, – приказал мне Хендоу.

Я немедленно выпрямилась, приняв предписанную мне позу, широко разведя колени, но держа руки за спиной. Женщина перед мужчинами, рабыня перед рабовладельцами.

– Полагаю, что все монеты сосчитаны, – заметил мой господин.

– Честно говоря, ещё считал, – признался Мирус.