Текст книги "Криминальные сюжеты. Выпуск 1"

Автор книги: Джон Кризи

Соавторы: Эдмунд Бентли,Георгий Чулков,Витянис Рожукас,Весела Люцканова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

Глава четвертая. КЭТИ

– Хэлло, Кэти, – сказал Доулиш ласково.

Девочка ничего не ответила. Миссис Холкин тоже молчала, ее лицо выражало беспомощность.

Доулиш подошел к девочке.

– Много лет назад я встречался с твоим отцом, – сказал он.

Глаза Кэти несколько оживились, но по-прежнему она не промолвила ни слова.

– Однажды мы вместе спрыгнули с одного самолета, – Доулиш пытался втянуть ее в разговор.

Она смотрела на него внимательно.

– Он был очень смелым человеком.

– Папа был очень смелым, – подтвердила Кэти. – Я это знаю. И мама тоже мне это говорила.

– Правда? – сказал Доулиш. – Готов поспорить, что она его очень любила.

– О, она его так сильно любила, она часто мне это говорила, – заявила Кэти. – Она любила его просто уж-жасно.

– Думаю, что и он любил ее не меньше, – заметил Доулиш.

Девочка не отрываясь смотрела на него, словно чем-то озадаченная. Губы ее сжались, глаза округлились. Она не ответила, а Доулиш без расспросов опустил руку в карман. Кэти наблюдала за ним. Он вытащил парашютиста и поднес ей игрушку.

– Никогда раньше не видел такой игрушки, – сказал он убежденно.

– Это моя! – вскрикнула она. – Это моя!

– Я знаю, что она твоя.

– Мне подарил ее папа.

– Да, – подтвердил Доулиш, отдавая ей игрушку. – Я подумал, что миссис Холкин может повесить ее на ночь над твоей дверью. Нужно только взять веревочку и закрепить ее. – Он повернулся к женщине. – Можем ли мы это сделать, миссис Холкин?

– Ну, конечно. Я уверена, мой муж…

– Я не хочу здесь оставаться! – вскрикнула Кэти. – Я хочу домой! – Она крепко прижала к груди игрушечного парашютиста и горько расплакалась.

Провожая Доулиша, миссис Холкин сказала:

– Сердце разрывается, когда я слышу ее плач. Не могу понять, почему доктор не дал ей сразу чего-нибудь успокоительного. Это нехорошо, право же нехорошо. Он сказал, что даст на ночь, но бедное дитя просто все глаза выплакало. Я рада ее пребыванию здесь, но что пользы, если она все время плачет, а я ничего не могу поделать? Знаете ли, – продолжала она уже более уверенно, – с вами она держалась лучше, чем с кем бы то ни было, кто сегодня приходил, вы успокоили ее. Этот нелепый полицейский забросал ее вопросами, будто она могла во сне что-нибудь слышать.

В глубокой задумчивости Доулиш посмотрел на нее и сказал:

– Вы были очень добры к девочке, но я не думаю, что после сна ей следует снова видеть свой дом. Как вы считаете?

– Согласна с вами! – горячо воскликнула миссис Холкин. – Совершенно согласна. Если бы вы могли все устроить, я была бы вам очень признательна.

Доулиш пообещал.

Он возвратился в дом Кембалла и застал Ланкастера в дурном настроении. Уже поступила большая часть отчетов. Смерть наступила мгновенно после единственного удара ножом; вскрытие показало, что он был вполне здоров и находился в хорошей форме.

– Нам нужно куда-нибудь увезти ребенка, Ланкастер, – сказал Доулиш.

– Разве я не понимаю! Но у нее совсем здесь нет родственников. В Ноттингемшире живут две дальние родственницы, а в Канаде – родители мачехи, и все очень старые люди. Может, пристроить ее в какую-нибудь семью?

– Надо подумать об этом, – сказал Доулиш.

Ланкастер достаточно хорошо его знал, чтобы понять,

что он уже всерьез что-то обдумывает, но не стал продолжать разговор на эту тему.

– Она сказала вам что-нибудь по существу, сэр?

– Только то, что мать очень любила отца и говорила, что он очень смелый, ее отец, – с рассеянным видом ответил Доулиш.

– Но вам ведь не удалось ничего выяснить по существу не так ли? – настаивал Ланкастер, который явно стремился успокоить себя тем, что и Доулиш не добился успеха там, где это не удалось ему.

– Пока не знаю, – сухо ответил Доулиш. – Эта автокатастрофа, во время которой погибла ее мачеха, вам что-нибудь о ней известно?

– Я узнал, что были многочисленные переломы костей, а причиной смерти явилось кровоизлияние в мозг. Мгновенная смерть, сэр.

– Достаньте мне отчеты следователя и патологоанатома, а также заключение полиции, – попросил Доулиш. – Всего лишь для порядка, – добавил он поспешно, словно ожидал протеста со стороны Ланкастера. – Вы, как обычно, собираетесь представить отчет вашему начальству?

– Конечно, сэр. И копию вам.

– Благодарю, – сказал Доулиш. – Кстати, это паспортное дело с компанией Глобал. С кем вы там виделись?

– С начальником отдела исков, – ответил Ланкастер. – Будьте уверены, я займусь этим тщательно.

– А я буду держать с вами связь.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Ланкастер, а потом несколько замялся, прежде чем продолжить: – Но… кто же позаботится о Кэти Кембалл, сэр? Мы же не можем оставить этот вопрос нерешенным. Не правда, ли?

– Конечно, не можем, – согласился Доулиш. – Оставьте ее на моем попечении.

– Хорошо, сэр. – Ланкастер не выказал ни одобрения, ни осуждения. Голос его был бесстрастным.

Доулиш вышел на улицу и миновал собравшуюся здесь толпу зевак. Щелкнули две или три камеры. Пробираясь к своей машине, он чувствовал на себе любопытные взгляды. Шофер стоял у машины и открыл Дверку, как только Доулиш к ней приблизился.

– Так вы вернулись, – заметил Доулиш.

– Да, сэр. Сожалею, что отсутствовал утром. Я был уверен, что вас не будет все утро. Ведь по сути… – Шофер очень нервничал, хоть и невелика была провинность. – Я слыхал, что совещание будет длиться чуть ЛИ не весь день.

– Значит, я еще успею туда вернуться, – сухо сказал Доулиш. – А сейчас, пожалуйста, ко мне домой.

– Хорошо, сэр.

Доулиш сел позади, множество разных мыслей занимало его ум, причем чаще всего он возвращался к замечанию Ланкастера о столкновении интересов. Старший инспектор был абсолютно прав. Он квалифицированно информировал его, но дело явно не подпадало под юрисдикцию Доулиша. Однако до сих пор ему не встречались дела, которые находились бы так близко от разграничивающей линии.

И это была не единственная проблема. Кэти! Бедная девочка! Что же с ней станет? Когда они проезжали мимо роскошных домов богатого квартала, он вдруг подумал, что Фелисити, жены, может не оказаться дома. Но не успел он выйти из лифта, как столкнулся с Фелисити.

– Ты! – воскликнул он.

– Пат!

– Слава богу, ты дома, дорогая!

– Но, Пат…

– Разве ты не дома?

– Дорогой, мои волосы…

– Очень красивые волосы, – сказал Доулиш. – И если ты не можешь отложить поход к парикмахеру, тогда я сам их тебе вымою. – Он взял ее за руку и продолжал держать ее, пока они пересекли площадку, ведущую к квартире. – Не могу и выразить, как я рад, что застал тебя, – продолжал он, вынимая ключи.

– Ты, право же, должен предупреждать меня, когда хочешь прийти домой пораньше, – сказала Фелисити с досадой.

Фелисити придавала большое значение уходу за волосами, имела специального парикмахера и, он знал, тщательно готовилась к предстоящему через день-два званому обеду. Как правило, она с полным пониманием, даже пристрастием, относилась к любой из занимавших его проблем, но сейчас… Будет ли разумно рассказать ей о том, что у него на уме? Он пропустил ее вперед, и она сразу же направилась в холл к телефону. Доулиш наблюдал за ней. Высокая, с необыкновенно красивой фигурой. У Фелисити были приятного тембра голос и красивые серо-зеленые глаза, они сейчас поблескивали от досады. Она не была красива по принятым стандартам, но что-то было в этом лице такое, что ему оно казалось прекрасным.

– Благодарю вас, месье Ибер, пожалуйста. – Она смотрела на Доулиша без улыбки – верный признак того, что была не в себе. – Да?.. Миссис Доулиш… Да… очень хорошо. Узнайте, нельзя ли отодвинуть мой визит на час? – Последовала длинная пауза, и Фелисити начала хмуриться. – Уверена, что ничего нельзя сделать, – сказала она Доулишу. – Я… Хелло? – Лицо и голос повеселели. – Да? Когда? Очень хорошо… Очень сожалею, но я…

Доулиш направился к ней.

– Ты можешь пойти, – сказал он, – я подожду.

Бедная Кэти Кембалл, а может ли ждать она?

– Право, я не могу, – закончила разговор Фелисити. – Скажите месье Иберу, что я огорчена.

Доулиш отошел от нее, она же положила трубку, и оба стояли молча несколько мгновений, глядя друг на друга. Фелисити все еще испытывала досаду, он же как-то внутренне сжался, теперь уже не зная, как лучше сказать ей о том, что у него на уме. Об этом следовало говорить тогда, когда у обоих хорошее настроение. По сути, не было повода затеять этот разговор. Он подошел к ней и коснулся губами ее щеки.

– Мне очень жаль, родная. Позвони снова и скажи, что ты придешь. Моя идея может подождать.

– Что за идея?

– Я хотел совершить прогулку. В Ричмонд, пожалуй, или даже подальше – в Эппинг, – сообщил он уклончиво. – Такой прекрасный день…

Она слишком хорошо его знала и, конечно, поняла, что он притворяется; теперь она не успокоится, пока не вытянет из него правду. Он же, наблюдая за ней, думал: невозможна, просто абсурдна мысль привести сюда Кэти. У них уже сложилась своя жизнь, приятная, веселая, они общаются с интересными людьми, когда он не уходит с головой в какое-нибудь дело. Правда, не было в ней, в этой жизни, ничего такого, что позволяло бы ему воспарять до седьмого неба, но была она увлекательной и необременительной. И теперь, когда Фелисити было сорок восемь лет, трудно привыкнуть к новому образу жизни.

Фелисити тронула его за руку с теплотой.

– Мне очень жаль, что я вспылила, – сказала она уже совсем мягко.

Он улыбнулся и почувствовал себя лучше, намного лучше, когда смягчилось выражение ее глаз. И вдруг на ее лице отразилась тревога.

– Пат! – воскликнула она. – Не случилось ли чего-нибудь? Ничего серьезного? Какие-нибудь неприятности?

– Не у нас, – успокоил он. – Я стою на пороге дела, которое может оказаться мерзким и трудным, но сейчас еще ни о чем нельзя сказать с уверенностью. Но дай мне рассказать о том, что произошло.

– Ты обедал? – спросила Фелисити.

– Нет, – ответил Доулиш и только теперь почувствовал, как он голоден. – Прекрасная мысль! Что если ты мне дашь хлеб, сыр и кофе, пока я буду рассказывать о том, что происходит. – Он принес бутылку пива и оперся о доску у раковины, заметив при этом, как напряженно смотрит на него Фелисити.

Хлеб и сыр были съедены, пиво выпито. Он сидел, опершись на спинку стула, Фелисити напротив, по другую сторону стола. Он еще не знал ее отношения к тому, что он рассказал.

– Эта мысль не пришла бы мне в голову, если бы девочка не отнеслась ко мне, как к близкому человеку. Я успокоил ее, даже не зная, как это делается. Мне кажется, что и ты могла бы успокоить ее. У нее нет таких родственников, на которых можно рассчитывать, а соседи не в состоянии на нее сейчас подействовать, даже милая миссис Холкин. Если она поживет у нас несколько дней и ничего не получится…

– Пат, – прервала его Фелисити. – Мы должны попытаться. – Она встала, приблизилась к нему, положила ему руки на плечи и посмотрела в глаза. – Ты, конечно, не предполагал, что я захочу этого, не правда ли? – спросила она с упреком. – Сколько же нам нужно быть вместе, чтобы ты наконец узнал меня, дорогой? – Он не ответил и только улыбнулся. Он почувствовал облегчение и радость, а она наклонилась и поцеловала его. Потом добавила: – Если бы только она ко мне привязалась! Дети порой необъяснимо тянутся к людям или недолюбливают их. Мы вместе пойдем повидаться с ней?

Едва он закончил фразу, позвонил телефон. Это был Чайлдс. Он настаивал на том, чтобы Доулиш немедленно вернулся на службу.

– Хорошо, – сказала Фелисити. – Поеду одна в Хэллоуз Энд, дорогой. Пожелай мне удачи!

– Буду за тебя молиться. В Хэллоуз Энде обратись к Ланкастеру, он даст тебе адрес Кэти.

Глава пятая. СОТНИ ПАСПОРТОВ

Чайлдс зашел в кабинет Доулиша как раз в момент, когда Доулиш входил в главную дверь. Его глаза, зачастую скорбно-печальные, сейчас горели от возбуждения.

– Надеюсь, я не пришел в неудачное время, сэр?

– Это мне следовало прийти намного раньше, – сказал Доулиш. – Но что такое случилось?

– Они там чуть не спятили в министерстве внутренних дел, – сказал Чайлдс, и это экстравагантное заключение было так на него непохоже, что Доулиш сразу убедился в его справедливости. – Обнаружено более шестидесяти паспортов, которые действительно выданы гражданам Британского содружества, причем все они давали право на свободный въезд в Великобританию и выезд из нее. Но дело в том, что у каждого из паспортов раньше был другой владелец. Иными словами, два человека имеют паспорта с одним и тем же номером. При проверке паспорта пакистанца, живущего в Ноттинг Хилле, обнаружен дубликат.

– Ну и дела, черт возьми, – сказал Доулиш, тяжело вздохнув. – Кто же это к нам обратился, если я так срочно понадобился?

– Мистер Монтгомери Белл, – ответил Чайлдс, – один из заместителей министра внутренних дел.

Доулиш спросил:

– А как там с нашим докладом на предстоящей конференции «Врагов преступности»? – Он сжал пальцы так, что они хрустнули, секунду помолчал и продолжил: – Нам нужны копии докладов всех делегатов, в том числе Лаболье, и надо заполучить их как можно скорее.

– Я уже звонил Лаболье, чтобы он передал нам копию своего доклада, – сказал Чайлдс. – Не знаю, следует ли заранее просить об этом всех представителей.

Поскольку Доулиш не ответил, он продолжал:

– Каждый из них предупрежден об опасности, но им не сообщили, что паспорта с подлинными номерами находятся в циркуляции.

– Да, их не известили, – подтвердил Доулиш. – Нам, пожалуй, нужно всех предупредить. Иначе дело может плохо кончиться. Белл вдавался в подробности?

– Он ничего не сказал о самом очевидном.

– О том, что много паспортов было выдано через паспортные управления? – предположил Доулиш.

– Именно этого я больше всего опасаюсь, – ответил Чайлдс.

– Белл собирается сюда прийти? – поинтересовался Доулиш.

– Я сказал, что вы ему позвоните, как только придете.

– Благодарю. Я с ним свяжусь, пока вы будете рассылать всем предупреждения. – Он уже взял список служебных телефонов Уайт-холла, нашел имя Монтгомери Белла, набрал номер и попросил к телефону лично Белла.

– Он очень занят, – ответил секретарь. – А кто…

– Помощник комиссара Патрик Доулиш, – официально представился Доулиш.

– Мистер Доулиш! – воскликнул секретарь. Ему, видно, было поручено оградить Белла от случайных звонков. – Одну минуточку!

Доулишу не пришлось долго ждать, но все-таки он успел восстановить в памяти все, что знал о Монтгомери Белле. Само правительство, и в частности Монтгомери, сравнительно недавно пришло к власти. Он был одним из наиболее молодых политических деятелей. У него была репутация теоретически подготовленного кабинетного работника, практические же действия его были настолько малоизвестны, что трудно было составить о нем определенное мнение. Доулиш, который не находился под непосредственным контролем министерства внутренних дел, но был в какой-то степени подотчетен и ему, никогда не общался с Беллом лично. Ничто, с тех пор как он занял свой пост, не давало Доулишу повода считать, что он может полагаться на поддержку Белла. Теперь такой случай представился, и хорошо было то, что шаг для контакта сделал сам Монтгомери.

Монтгомери взял трубку.

– Мистер Доулиш? Белл у телефона. Очень рад, что вы позвонили…

– Я бы это сделал раньше, но… – начал было Доулиш.

– Уверен, что вы позвонили, как только смогли, – сказал Белл. – Мне бы хотелось поговорить с вами по телефону личного пользования. Мой секретарь готов соединить нас, как только вы положите трубку…

Такая деловитость импонировала Доулишу. Это доказывало, что Белл действительно очень обеспокоен. Почти тотчас, как Доулиш положил трубку, раздался звонок. И Белл продолжал разговор так, как если бы он не прерывался.

– Ваш подчиненный Чайлдс был весьма сдержан, но мне показалось, что он не удивлен. Разве вы знали, что у нас возникнут непредвиденные обстоятельства, связанные с паспортами?

– Мы сами столкнулись с такими обстоятельствами, – сказал Доулиш.

– Простите, но если вам что-либо стало известно, почему вы не предупредили нас? – спросил Белл.

– Вам мы сказали бы в последнюю очередь, когда выяснили точно, что происходит, – не замедлил ответить Доулиш.

– Почему, собственно, вы так решили?

– А почему вы предпочитаете говорить об этом по особой линии связи? Чтобы исключить возможность подслушивания? – парировал Доулиш.

Наступила недолгая пауза, после чего Монтгомери Белл, явно позабавленный, засмеялся. Доулишу показалось, что, пожалуй, такой человек ему легко понравился бы.

– Отныне, пожалуйста, держите меня постоянно в курсе дела, – попросил Белл.

– Хорошо, – обещал Доулиш. – А что вас особенно беспокоит?

Доулишу стало ясно, что, хоть и дня еще не прошло с тех пор, как началось расследование, дело неожиданно превратилось в довольно серьезное.

– У меня есть основания считать, что целый блок номеров был передан тем, кто подделывает паспорта. Я думаю, вы понимаете, какие это может иметь серьезные последствия.

– Эмиграционный закон стал бы бессмыслицей, любой преступник легко проник бы в Великобританию, а проверка паспортов превратилась бы в кошмар, – констатировал Доулиш.

– Можно было и не сомневаться, что вы все сразу поймете, – неохотно признался Белл. – Имеются факты, свидетельствующие о том, что блок порядковых номеров числом до тысячи был сфотографирован со всеми данными о личностях их нынешних владельцев. Я могу сделать так, чтоб вы все это проверили в паспортном управлении, но его руководитель считает, что такие меры могут вспугнуть того, кто замешан в этом деле.

– А вы уверены, что можете доверять руководителю управления? – прервал его Доулиш сдержанным тоном.

Белл не сразу ответил.

– Думаю, что нам с вами нужно встретиться и как можно скорее.

– В ближайшее утро могу в любое время быть у вас.

– Благодарю. Тогда завтра приходите в министерство в 7.45. Вместе позавтракаем.

– Спасибо. Буду точен. Но нельзя ли узнать сейчас, кого вы подозреваете? – спросил Доулиш.

– Вы имеете в виду тех, кто занимается паспортами?

– Тех, кого можно заподозрить, – подчеркнул Доулиш.

– Это некий Алан Крейшоу, живет он на Хэммонд-авеню, 41, в районе Клапхэм Коммон, – ответил Белл. – Известно, что у него есть фотоаппарат «Лейка», которым он пользовался. Он имеет допуск к хранилищу этих блоков. Там старые номера, мы никогда не пользуемся номерами вторично, как вам известно, и вовсе не исключено, что граждане, получившие паспорта с этими номерами, либо умерли, либо редко путешествуют. Но разумно ли что-либо предпринимать до полной ясности?

– Вы не читали в утренних газетах об убийстве человека по имени Кембалл? – спросил Доулиш.

– Дорогой мой! Я читаю газеты лишь в том случае, если речь идет о международных событиях. То, что я должен прочитать, отмечает мой секретарь. Никогда раньше не предполагал, сколько приходится выполнять дел человеку, занимающему в министерстве сравнительно небольшой пост. Ну, да ладно! Так что же вы хотели сказать об этом Кембалле?

– Он занимался расследованием мошенничества со страховкой, и это же дело было связано с подделкой паспортов, – сказал Доулиш.

– Вы полицейский, мистер Доулиш, – сказал Белл. – Я прислушиваюсь к вашим советам.

– Благодарю, – ответил Доулиш с признательностью. – Доложу обо всем завтра утром.

Когда он положил трубку, то сначала погрузился в раздумья, потом взял лондонский путеводитель и нашел в нем Хэммонд-авеню. Улица ответвлялась от главной магистрали района Клапхэм Коммон Роуд, ее нетрудно было найти. Времени оставалось очень мало – шел пятый час.

Его охватило непреодолимое желание поехать туда.

По сути, можно было бы отправить для допроса Крейшоу кого-нибудь их своих подчиненных, и немедленно, ибо этого человека следовало допросить сегодня же. Можно ли откладывать дело, с которым связано столь жестокое преступление, как убийство Дэвида Кем-балла? Ему же досконально известна вся подоплека дела, и за полчаса он может вытянуть из Крейшоу больше, чем любой из его сотрудников за несколько дней. Ощущение безотлагательности данного дела обострялось. Потеря даже одного часа могла обернуться катастрофой.

Стоит ему поговорить с Крейшоу, и можно передать дальнейшее расследование главному инспектору или старшему полицейскому офицеру, который неизбежно свяжется с другими сотрудниками Департамента по уголовным делам. Чайлдс вошел как раз в то время, когда Доулиш принял решение. Чайлдс посмотрел на него проницательно и с симпатией.

– Вы уходите, сэр?

– Да. – Доулиш записал адрес. – Еду вот сюда.

– Хорошо, – сказал Чайлдс. – Но прежде чем уйти, не взглянете ли вы на это?

Он положил перед Доулишем два листа бумаги с отпечатанным на машинке текстом. Это был текст, который следовало передать по телетайпу, по предложению Чайлдса, всем полицейским силам в других странах. Текст был кратким, но достаточно подробным, чтобы не упустить ничего существенного. Доулишу уже не первый раз пришла в голову мысль: такому работнику, как Чайлдс, очень трудно найти замену.

Он вернул проект текста.

– Разошлите его как можно скорее.

– Это будет сделано в течение часа, – заверил Чайлдс. – Но есть кое-что и другое, сэр.

– А именно?

– Если все действительно приобретает крупные масштабы, то…

– Я знаю, – прервал его Доулиш. – Это беспокоит и заместителя министра. Может рухнуть вся система паспортного и эмиграционного контроля, что принесет нам черт знает сколько забот, а они нам вовсе не нужны.

– Именно так, сэр, – сказал Чайлдс. – И если все это так серьезно, то следует привлечь к делу того, кто по-настоящему знает все о паспортном контроле. Очень запутанная проблема, и вовсе нелегко изучить ее до тонкостей за одни сутки.

Доулиш поглядел на него в упор.

– Продолжайте свою мысль, – сказал он с интересом.

– Я знаю такого человека, – сообщил Чайлдс. – Главный инспектор Потанди из архивного управления Скотланд-Ярда. Несколько лет назад его направили в паспортное управление, когда впервые возникла проблема иммиграции из Индии, Пакистана и с Ямайки. Он работал там еще несколько месяцев назад. Мы могли бы использовать его, если только его отпустят из архивного управления.

– Следует обратиться к ним немедленно, – сказал Доулиш.

– Лучше бы сделали это вы, – ответил Чайлдс. – К вашей просьбе они отнесутся внимательнее.

– Да, по-видимому, вы правы, – согласился Доулиш. – Когда возникала необходимость в сотрудничестве, бывали у вас когда-нибудь затруднения?

– Порой, – откровенно признался Чайлдс. – Мы всегда добиваемся чего хотим, сэр, но иногда нам чинили препятствия. А в данном случае, я думаю, нам не нужна проволочка, не так ли?

Доулиш с пониманием посмотрел на него. Да, конечно. Предстоящее расследование само по себе крайне сложно, даже без преодоления всякого рода препятствий.

«Старик, пожалуй, прав», – сказал себе Доулиш.

Теперь он думал лишь о том, что ему предстоит сказать Алану Крейшоу.

Дом 41 на Хэммонд-авеню, красивой зеленой улице, был одной из добротных викторианских построек, расположенных здесь попарно и рядами. Все эти серые трехэтажные кирпичные здания с каменными фасадами имели шиферные крыши, а небольшие палисадники были отгорожены от тротуаров низкими кирпичными стенками с шиферным покрытием. Доулиш отметил про себя, что эта улица очень похожа на Хоггарт-авеню в районе Хэллоуз Энд, только она более поздней викторианской застройки. Доулиш осмотрелся, нашел место для машины в пятидесяти ярдах от дома 41 и уже пешком направился к парадному входу. Он постучал, но никто не отозвался. Нажал кнопку звонка, подождал – в ответ ни звука. И вдруг услышал он женский вскрик, быстро подавленный, показавшийся ему зовом о помощи. Потом наступила тишина. Он позвонил еще раз, довольно долго не отрывая пальца от кнопки звонка, но больше уже никаких звуков изнутри не было слышно.