Текст книги "Что будет дальше?"

Автор книги: Джон Катценбах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

– …тысяча сто двадцать один, тысяча сто двадцать два…

Не переставая считать, Дженнифер подумала: «Нужно считать столько, сколько хватит сил. Дай им побольше времени. Пусть они бегут куда хотят. Пусть проваливают на все четыре стороны. Ты больше никогда их не увидишь».

Дженнифер показалось, что она придумала вполне логичное объяснение тому, что было сказано во время последнего допроса, и тому, что с нею сейчас происходило. «Эта тетка ведь по-своему права: со мной они покончили. Настал конец всему этому». Дженнифер захлюпала носом. Она даже мысленно боялась произнести запретную фразу: «Я останусь в живых». Но радостное предчувствие крепло в ее душе с каждой секундой.

Отсчитав тысячами до двухсот сорока, она призналась себе в том, что больше терпеть не в состоянии. Слишком уж тяжело стали даваться ей эти секунды. «Ключ, – напомнила она себе. – Нужно найти ключ. А потом – домой, сразу же домой».

По-прежнему не вставая со стула, она наклонилась вперед и вытянула перед собой руку, как кающийся прихожанин в церкви, на коленях ставящий свечу перед алтарем. Поводив растопыренной пятерней из стороны в сторону, она вздрогнула, когда ее пальцы наткнулись на твердый металлический предмет.

Дженнифер оторопела. С одной стороны, что там могло быть, кроме ключа? С другой – эта штуковина не была похожа ни на один ключ, который ей когда-либо доводилось держать в руках. Она подалась вперед еще немного, и ее пальцы нащупали что-то деревянное, удобно ложившееся в ладонь.

Дженнифер медленно изучала найденный предмет. Ей нужно было почувствовать его контуры, определить форму.

Предмет был отчасти круглым… отчасти вытянутым… и страшным. Дженнифер непроизвольно отдернула руку, как будто схватила что-то обжигающе горячее.

«Они мне все время врали, – пронеслось у нее в голове. – Плач младенца – ложь.

Голоса детей на игровой площадке – ложь.

Полицейские, врывающиеся в дом, – тоже ложь.

Ключ от двери, ведущей на свободу…»

Это была самая страшная ложь.

Перед Дженнифер на полу лежал не ключ от двери ее камеры.

Это был пистолет.

Глава 42

Адриан раза три свернул не там, где было надо, и как минимум столько же раз пропустил нужный ему поворот. Эти неровные, все в выбоинах и ухабах дороги сводили его с ума. Окружавшие его пейзажи были бы столь же очаровательны, как и Американа Нормана Роквелла, если бы не видневшиеся повсюду свидетельства тяжелого многолетнего кризиса, поразившего эти места. Кругом царили бедность и запустение: слишком много старых ржавых машин стояло без колес на кирпичах, возле пустых, в большинстве покосившихся домов. Слишком много брошенной сельскохозяйственной техники гнило по обочинам вдоль рахитичных заборов и запущенных живых изгородей. Крыши некрашенных по десять-пятнадцать лет амбаров и сараев во многих местах проломились под тяжестью снега, который на протяжении многих зим никто ни разу не чистил. Судя по немалому количеству домов-трейлеров, крыши которых были увенчаны тарелками антенн спутникового телевидения, жили в этих краях в основном недавние переселенцы. То и дело Адриан замечал вдоль дороги самодельные таблички и указатели, обещавшие заезжему путнику «настоящий кленовый сироп» или же «настоящие индейские сувениры».

Эти дороги не вели ни в какой крупный город, ни в какое иное чем-либо примечательное место. Пустынные двухполосные шоссе пересекали в разных направлениях те районы Новой Англии, которые просто-напросто выпадали из поля зрения составителей туристических брошюр. Дороги извивались между холмами, нередко с обеих сторон их отделяли от запущенных полей изрядно заросшие лесополосы. Кое-где вдали виднелись небольшие рощицы, а иногда – и довольно крупные участки, сплошь покрытые лесом. Для большей части американцев этих мест как бы не существовало. Порой они проезжали по этим дорогам, направляясь куда-то еще – на модный лыжный курорт или в дорогой загородный дом, расположенный в престижном поселке на берегу какого-нибудь живописного озера. Адриану Томасу пришлось много раз останавливаться и сверяться с потрепанным дорожным атласом, найденным в перчаточном ящичке автомобиля, чтобы окончательно не заблудиться на этих узких пустынных дорогах.

Четкого плана действий у него не было.

Он чувствовал, что с каждым ошибочно сделанным поворотом теряет драгоценное время. Больше всего Адриана раздражало то, что совершенные им ошибки были свойственны, скорее, не человеку его возраста, а совсем уж глубокому старику, лет на двадцать постарше. Понимая, что время уходит, он начал нервничать и стал вести машину не плавно, как обычно, а в совершенно несвойственном ему дерганом ритме. Он то резко нажимал на педаль газа, срывая старенький «вольво» с места с пробуксовкой колес, то, вдруг поняв, что свернул не туда, куда нужно, резко тормозил, чуть не вылетая на обочину. Повороты он порой проходил на такой скорости, что машину сносило на встречную полосу – к счастью, чаще всего совершенно пустую. «Думай, куда едешь, – твердил про себя Адриан. – Любой неверный поворот может стоить тебе жизни. Любой крюк, сделанный по этим дорожкам, будет стоить жизни уже не только тебе, но и Дженнифер…»

Профессору никак не удавалось сосредоточиться на том, что он делает. Даже думая о судьбе Дженнифер, он все время отвлекался, и лишь всплывающие в памяти зрительные образы, связанные с этой девушкой, заставляли его возвращаться к тому, ради чего он и отправился в эту поездку. Вот ему вспомнилась Дженнифер в розовой бейсболке – такой он впервые увидел ее. Вот портрет Дженнифер с вымученной, словно пририсованной, улыбкой на лице – именно эту фотографию с подачи родителей разместили на полицейской листовке с обращением о помощи в поиске пропавшего человека. А вот – Дженнифер (в чем Адриан уже не сомневался) в черной маске, практически голая – отвечает на вопросы человека, стоящего за видеокамерой, которая ее снимает.

Он уже знал, какую Дженнифер он найдет там, на заброшенной ферме, до которой ему никак не удавалось добраться.

Какая-то часть сознания Адриана Томаса – часть, оставшаяся еще от весьма здравомыслящего профессора психологии, много лет занимавшего пост заведующего кафедрой, – склонялась к тому, что в его положении самым здравым решением было бы позвонить инспектору Коллинз: если уж не спрашивать у нее совета по поводу того, как поступить, то по крайней мере стоило бы сообщить ей о том, где он находится и что собирается делать. Более того, вполне логичным в этой ситуации был бы и звонок Марку Вольфу – единственному человеку, которому бы не пришлось долго объяснять, с какой стати старикашку-профессора занесло в эту глушь. Как инспектор Коллинз, так и условно освобожденный маньяк Вольф, безусловно, подсказали бы Адриану, что следует делать, и этот совет был бы в любом случае намного разумнее, чем те противоречивые рекомендации, которые давал он себе сам.

Впрочем, еще утром, выходя из дому и садясь в машину, Адриан твердо решил, что больше не будет вести себя ни осторожно, ни благоразумно: соблюдать какие-то нормы и увязывать свои действия с поведением других людей было выше его сил. Что диктовало ему такую модель поведения: характер или же прогрессирующая болезнь, Адриан сказать бы не смог. «Может быть, я сейчас действую, находясь в состоянии обострения болезни, – подумал он. – Вполне возможно. В таком случае, проглотив пригоршню этих чертовых таблеток, которые прописал мне врач, я, наверное, одумался бы и на какое-то время стал бы вести себя иначе.

А может, и не стал бы».

Адриан резко сбросил скорость, и теперь его машина не столько ехала, сколько ползла по извилистой двухполосной дороге. На такой скорости профессор чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы вертеть головой по сторонам и выискивать вокруг соответствующие карте детали пейзажа, подтверждающие, что он движется в нужном направлении. Он каждую секунду ожидал, что вот-вот из-за поворота появится нагоняющий его какой-нибудь старый пикап, водитель которого начнет сигналить ему, разозлившись, что заезжая, явно чужая в этих местах машина катится со слишком маленькой скоростью. Оставалось надеяться, что на сей раз он ничего не напутал и вот-вот доберется до нужного места.

«Вот спрашивается, почему я не позвонил агенту по недвижимости и не расспросил его, как сюда добираться? Сэкономил бы кучу времени», – мысленно упрекал себя Адриан. Впрочем, какой-то внутренний голос, звучавший в его душе, не переставал утверждать, что в том деле, которое он затеял, лишние участники и помощники ни к чему. Такие вещи делаются в одиночку. Что-то подсказывало Адриану, что эти инструкции исходили от его младшего брата. Брайан всегда гораздо более полагался на себя, чем на окружающих, даже тех, кто искренне хотел ему помочь. Вполне возможно, что те же мысли навязывала мужу и Касси. Она, как истинный художник, тоже зачастую действовала сугубо самостоятельно, не позволяя никому вмешиваться в ее дела и оказывать ей помощь. «Я сама знаю, что мне нужно, и сама во всем разберусь». Этим негласным правилом она руководствовалась не только в творчестве, но и в жизни. В том, что и Томми присоединился бы к этим рекомендациям, у Адриана сомнений не возникало: его погибший сын был самым настоящим воплощением самостоятельности, как в принятии решений, так и в их реализации. Мнения этих троих, самых близких Адриану Томасу людей, было достаточно, чтобы он смог подавить в себе вспышки благоразумия и действовать так, как считал нужным.

Он заехал на усыпанную гравием площадку для разворота школьного автобуса и в очередной раз сверился с картой и фотографиями уединенной фермы, распечатанными им с сайта недвижимости, которые он нашел по GPS-координатам. Судя по всему, до поворота на узкую дорогу, ведущую от шоссе к ферме, оставалось не больше четверти мили. Адриан внимательно посмотрел в ту сторону: вдали виднелся покосившийся столб с почтовым ящиком. Чем-то это сооружение напоминало изрядно пьяного матроса, возвращающегося на причал после бурной ночи, проведенной в портовых кабаках. Судя по всему, именно этот столб и обозначал нужный Адриану поворот.

Поняв, что цель близка, он уже собрался нажать на газ. Что делать дальше – Адриан еще не придумал. «Подъеду, постучу в дверь, а там видно будет», – решил он. Едва машина сдвинулась с места, как на плечо пожилому профессору легла чья-то невидимая рука, а в голове у него зазвучал голос Томми: «Папа, по-моему, так у тебя ничего не получится».

Адриан остановил машину и задумался.

– Брайан, а ты что скажешь? – спросил он тем же тоном, каким на заседании ученого совета факультета поинтересовался бы у коллег, каковы их мнения о только что зачитанном докладе, в котором всем знакомая тема рассматривалась в совершенно неожиданном ракурсе.

Понимая, что комментариев будет предостаточно, он почувствовал себя обязанным взять на себя роль модератора дискуссии. Вот, например, Томми считает, что не стоит лезть на рожон и просто ломиться в дверь дома.

– Адри, ты бы послушал парня. Он дело говорит. Да и повидал он за свои годы немало. Я могу только подтвердить: лобовые атаки отражаются легче всего, даже если они начинаются неожиданно. А кроме того, у тебя ведь нет никаких разведданных. Ты и понятия не имеешь о том, что может тебя там ждать…

– Тогда скажи, что я должен…

– Действуй скрытно, отец. Маскируйся и наблюдай, – вновь вступил в разговор Томми, и Адриан отчетливо услышал его, несмотря на то что, в отличие от младшего брата, сын говорил с ним очень тихо, практически шепотом. – Давай, папа. Думай. Нужно перехитрить их.

Вслед за Томми ту же мысль высказал Брайан:

– Адри, здесь действовать нужно осторожно и обдуманно. Никаких «наездов», никаких эффектных выходок в стиле: «А вот и я, ребята! Ну и где наша Дженнифер?» С наскоку здесь ничего не добьешься. Для начала нужно освоиться на местности и попытаться выяснить, что на уме у противника.

– Касси, ты что скажешь? – спросил Адриан вслух.

– Адри, слушай, что тебе говорят эти парни. Ты и сам понимаешь, в подобных операциях у них гораздо больше опыта, чем у тебя.

Как бы убедительно эти советы ни звучали, в глубине души Адриан не считал такую позицию единственно правильной. Да, действительно, Брайану доводилось водить взвод, а то и поредевшую роту в атаку в джунглях, а Томми успел снять немало боевых выходов, операций и засад, прежде чем сам был убит в очередном бою. Но здесь ситуация была иная: Адриану представлялось, что Дженнифер оказалась, скорее, в положении подопытного животного, лабораторной крысы, запертой в лабиринте. Ему же пришлось наблюдать за ходом эксперимента. Такая постановка вопроса была для него привычна и внушала уверенность в собственных силах. Впрочем, в отношении того, как следует себя вести, разногласий с семейным военным советом у него не возникло: Адриан давно привык терпеливо дожидаться результатов любого эксперимента, и на данный момент ему казалось, что важнее всего найти место, откуда он сможет вести наблюдение за ходом эксперимента, не обнаруживая себя и не беспокоя подопытных раньше времени.

В очередной раз посмотрев на фотографии с сайта агентства недвижимости, он сложил листки пополам и убрал их в карман куртки. Уже открыв дверь машины, Адриан вдруг услышал, как Касси негромко, но настойчиво окликнула его и напомнила:

– Не забудь…

Адриан покачал головой и раздраженно скомандовал сам себе: «Сосредоточься, старик. Не расслабляйся». По его прикидкам получалось, что его мозг утратил способность к рациональному мышлению и планированию действий примерно на пятьдесят процентов. Может быть, эта доля была даже выше. Вот и сейчас: не напомни ему Кассандра о том, что он должен был помнить сам, – и ему пришлось бы плохо без одного из самых весомых аргументов в противостоянии с преступниками.

– Прости, Касси, – ответил он жене. – Ты, как всегда, права. Что бы я делал без тебя, а сегодня – и без этой штуки.

С этими словами он обернулся и взял с пассажирского сиденья пистолет покойного брата.

Форма рукоятки пистолета, тяжесть в руке – эти ощущения показались Адриану хорошо знакомыми. По иронии судьбы ему довелось пользоваться этим пистолетом едва ли не чаще, чем Брайану. Тот пустил его в ход лишь однажды, чтобы застрелиться. Адриан же, помимо былого намерения совершить самоубийство, использовал это оружие для того, чтобы хорошенько пригрозить Марку Вольфу, который в итоге помог ему и навел на то место, где Адриану, вполне возможно, вновь предстояло воспользоваться этим самым пистолетом. Неожиданно перед профессором Томасом встал вопрос: куда спрятать ствол? Он попытался засунуть его в карман куртки, но тот не поместился туда. Затем он по примеру голливудских актеров засунул его за брючный ремень. К своему немалому удивлению, профессор Томас обнаружил, что простое действие, которое так легко, органично и эффектно смотрелось на экране, в кино или по телевизору, оказалось не так просто осуществить на практике: пистолет мешал ему и все время норовил либо провалиться в штаны, либо выпасть на дорогу. В общем, в итоге Адриан так и не нашел сколько-нибудь здравого решения этой проблемы и направился к нужному ему дому как был – с пистолетом в руке.

Адриан поднял голову, огляделся и прислушался. В едва зазеленевших кронах деревьев шумел легкий ветерок. Шевелившиеся ветки отбрасывали на дорожку ажурную тень в виде постоянно меняющегося узора, перемежающегося столь же подвижными солнечными лучами. С обочины дороги взлетела небольшая стая черных, как уголь, ворон, потревоженных одиноким путником. Адриан перешел на противоположную сторону шоссе и направился к нужному повороту. Мысленно он порадовался тому, что в этих безлюдных местах можно практически не опасаться встретить кого-либо из местных жителей или заезжих туристов. Он прекрасно понимал, что, с одной стороны, выглядит достаточно смешно и нелепо со здоровенным пистолетом в руке, а с другой – его запросто можно было принять за вырвавшегося из сумасшедшего дома безумца, неизвестно как раздобывшего оружие и представляющего вполне реальную угрозу для жизни окружающих.

Терри Коллинз вела машину с той скоростью, которая не только превышала все существующие в правилах ограничения, но и выходила за рамки того, что диктовал элементарный здравый смысл. Рядом с нею на пассажирском сиденье ехал Марк Вольф. Он изо всех сил вцепился в ручку над дверью и уперся выставленной вперед рукой в переднюю панель. При этом у него на лице расплылась блаженная улыбка. В эти минуты он был похож на мальчишку, испытывающего в равной мере страх и восторг на виражах и поворотах гигантских американских горок. Бо́льшую часть пути в машине царило полное молчание, нарушаемое только бесстрастным женским голосом, диктовавшим подсказки по маршруту с GPS-навигатора, встроенного в телефон Терри.

Она по-прежнему не имела представления о том, насколько профессор опередил их и насколько им удалось нагнать его. Терри понимала, что Адриан при всем желании не смог бы ехать так быстро и какую-то часть времени они с Марком, несомненно, отыграли. Вот только знать бы, достаточно ли этого времени для того, чтобы остановить профессора и предотвратить непоправимое. Внутренне Терри Коллинз прекрасно понимала, что действовать нужно как можно быстрее, что этот случай относится к категории экстренных, но спроси ее сейчас кто-нибудь о том, почему она так решила, – и она, наверное, встала бы в тупик. Вариантов ответа было несколько: «Не допустить, чтобы почти выживший из ума профессор застрелил кого-нибудь, кто ни в чем не виноват и не имеет никакого отношения к пропаже Дженнифер». Вполне возможно. «Найти девчонку, сбежавшую из дому и подвернувшуюся под руку преступникам, снимающим „онлайн-порно“ в реальном времени». «Освободить насильно удерживаемую пленницу». И это тоже возможно. «Не сделать ни того ни другого и выставить себя полной дурой». Этот вариант исхода событий тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

В какой-то момент Марк Вольф не выдержал и рассмеялся. На прямом участке какого-то второстепенного шоссе Терри разогнала машину до ста миль в час. Сексуальный маньяк был в восторге от этой поездки.

– Меня бы сейчас менты точно замели, – заявил он. – Догнали бы с мигалкой, прижали бы к обочине, заставили бы остановиться. Ну а потом патрульный не на шутку бы удивился, сопоставив номер моей машины и мои права с базой данных в своем компьютере. Он наверняка решил бы, что я сошел с ума. Люди, про которых в полицейской базе хранится столько занятной информации, никогда не нарываются на лишние неприятности, превышая скорость. Вы, инспектор, другое дело. Вы имеете полное право так развлекаться. Везет вам, полицейским!

Терри в этот момент вовсе не считала себя везучим человеком. Право нарушать скоростной режим также не казалось ей в данный момент большим преимуществом. Скорее, наоборот: она была бы рада обнаружить в зеркале заднего вида нагоняющую ее машину полиции штата, с включенными проблесковыми маячками. Если бы ее сейчас остановили коллеги, у нее, по крайней мере, был бы повод попросить их о содействии.

В том, что ей потребуется реальная помощь, Терри вовсе не была уверена. Впрочем, утверждать, что она запросто справится с этой ситуацией одна, было бы также несколько самонадеянно. Ей казалось, что она попала не то в какую-то компьютерную игру, не то в параллельный мир, где на ее долю выпала весьма странная миссия: в сопровождении самого омерзительного Санчо Пансы догнать, найти и обезвредить карикатурного Дон Кихота, утратившего связь с реальностью в еще большей степени, чем его литературный прототип.

Ориентируясь по подсказкам GPS-навигатора, Терри свернула с прямой как стрела автострады на извилистое второстепенное шоссе. В каждом из поворотов безжалостно терзаемые шины ее автомобиля жалобно взвизгивали, а сидевшего на пассажирском сиденье Марка Вольфа швыряло то вправо, то влево.

За окном проносились милейшие весенние пейзажи. В другой ситуации Терри с удовольствием бы полюбовалась полями и перелесками, но сейчас их для нее словно не существовало. В какой-то момент ей показалось, что она перешла грань, отделяющую мир разума от безумия. Она даже не догадывалась, что в это же самое время точно такая же мысль мелькнула в голове у Адриана Томаса. В городе, где она жила и работала, все казалось ей понятным и по-своему разумным. Может быть, там не все было идеально устроено, не все было ей по душе, но там инспектор Коллинз чувствовала себя способной понимать механизм действия самых темных и враждебных сил и противостоять им. Когда опасность понятна, ее можно уже не бояться. Главное – продумать меры, которые позволят избежать ее.

Эта поездка погрузила ее в совершенно иное, незнакомое состояние. Пожалуй, нечто похожее она испытывала лишь тогда, когда сама была жертвой и готовила свой побег в другую, свободную от страха жизнь. В какой-то момент у нее в голове промелькнула мысль: «А что, если я сейчас опять выступаю в роли жертвы?» Спустя секунду Терри лишь мрачно покачала головой: «Нет, это вряд ли».

Марк Вольф взял на себя роль штурмана.

– Десять миль по этой дороге не сворачивая, – сообщил он, опередив текущие подсказки навигатора. – Точнее, девять целых, восемь десятых. Потом еще один поворот, снова четыре и три десятых мили по проселочной дороге, и мы у цели. Это, конечно, при условии, что карта не врет. К сожалению, с электронными атласами бывают накладки. – Марк помолчал и вдруг, рассмеявшись, заметил: – Вот уж не думал, что когда-нибудь дослужусь до штурмана полицейского патруля.

Терри никак не отреагировала на эту шутку, но не могла не признаться себе, что подсказки Вольфа облегчали ей поиск нужного маршрута едва ли не больше, чем помощь навигатора.

Адриан свернул с обочины на тропинку, которая, как ему показалось, шла параллельно подъездной дороге к ферме прямо по лесополосе, отделяющей ее от полей. Ему пришлось перебираться через поваленные деревья, обходить большие лужи и еще не просохшие после зимы участки раскисшей земли. Колючие кусты цеплялись за его куртку, а через некоторое время тропинка и вовсе почти потерялась в густых зарослях.

Едва угадывавшаяся в густом кустарнике, она петляла все сильнее. Были места, в которых Адриану приходилось буквально прорываться сквозь плотную стену колючих веток. Все это, естественно, замедляло его продвижение и сбивало с курса: он потерял дорогу из виду и чувствовал, что хоть и пробирается примерно в нужном направлении, но сильно петляет и совершает множество ненужных действий. Он устал, шел все медленнее и ждал, что Брайан вот-вот намекнет ему: мол, там, во вьетнамских джунглях, ему и его солдатам приходилось еще труднее. К его немалому удивлению, Брайан хранил молчание. До Адриана доносилось лишь его хриплое, прерывистое дыхание. Судя по всему, младшему брату тоже нелегко было пробираться по этим кустам. Впрочем, остановившись передохнуть на небольшой прогалине, профессор Томас сообразил, что так тяжело дышит не Брайан, а он сам.

Забравшись в непроходимую чашу, Адриан понял, что попал в ловушку, заготовленную для него враждебными силами природы. Он злился как на себя, так и на окружающий мир. В какой-то момент он поймал себя на том, что больше всего на свете ему сейчас хочется разрядить обойму пистолета в окружающие кусты. Впрочем, он прекрасно понимал, что десяток пуль не проложат ему дорогу в густых зарослях. Оставалось принять вызов и сойтись с колючими кустами врукопашную. Сил у Адриана оставалось немного. Он вспотел, как в жаркий летний день, но тем не менее был по-прежнему готов пробиваться к цели, несмотря ни на какие препятствия.

Лишь возобновив движение, он сообразил, что по-настоящему заблудился. Вроде бы он продолжал идти вперед, но что-то подсказывало ему, что, возможно, он движется в сторону от цели или же вообще удаляется от нее. На мгновение Адриану Томасу стало страшно: ему показалось, что лес и природа победили его, что он забрел в какое-то необитаемое пространство, из которого ему не выбраться до конца своих дней. «Хорошо еще, что ждать этого конца осталось совсем недолго». Отпустив про себя эту мрачную шутку, он снова остановился и постарался сориентироваться в обступившем его буреломе. Посмотрев на свои руки, он увидел, что колючие кусты расцарапали ему кожу в кровь. Судя по всему, лицо выглядело не лучше: не раз и не два профессор не успевал придержать колючие гибкие ветки, которые хлестали его по щекам.

Адриан Томас проклинал свой возраст, свою болезнь и то наваждение, которое привело его сюда.

Именно в тот момент, когда он ощутил всю глупость и безысходность своего положения, ему вдруг показалось, что враждебная хватка ослабла и у него есть шанс выбраться из этой чащи.

Адриан стал пробираться туда, куда вел его внутренний компас. Стоило ли верить этому неведомому прибору, он не знал. Но других ориентиров все равно не было. Постепенно он стал замечать, что заросли становятся не такими густыми, хлюпающая грязь под ногами сменяется твердой землей, а шипы уже не цепляются с отчаянной силой за его одежду и руки. Поняв, что находится на верном пути, Адриан стал быстрее пробираться вперед, из последних сил преодолевая препятствия.

Наконец он вздохнул с облегчением: лесополоса кончилась и он оказался на краю поля, едва зазеленевшего и еще не просохшего после весеннего таяния снега.

Преисполненный благодарности судьбе, Адриан рухнул на колени – не то в знак признательности Провидению, не то просто от усталости. Он постарался успокоить дыхание, восстановить силы и, главное, понять, где он оказался.

Раскинувшееся перед ним поле уходило вверх по склону пологого холма, куда Адриан и направился, чтобы осмотреться. В воздухе пахло влажной землей. На вершине холма он остановился и с удивлением увидел впереди дом, амбар и какие-то сараи. Расстегнув куртку, профессор поспешно вытащил из внутреннего кармана распечатки фотографий с сайта агентства недвижимости, чтобы сравнить картинки, выданные ему компьютером, с тем, что было сейчас у него перед глазами.

Сомнений не оставалось: он нашел то, что искал.

Заплутав в лесополосе, Адриан Томас прошел мимо фермы и теперь оказался сбоку от главного дома. Ближе всего к нему был старый амбар, расположенный ярдах в пятидесяти от жилых домов. От амбара профессора отделяло открытое пространство – влажное вязкое поле, на котором когда-то пасли коров или овец.

Адриан не стал спрашивать совета у брата.

Вместо этого он опустился на колени, а затем и вовсе лег на мокрую мягкую землю и пополз по-пластунски в направлении того места, где, как он был уверен, ему предстояло обнаружить пропавшую Дженнифер.