Текст книги "Что будет дальше?"

Автор книги: Джон Катценбах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 43 страниц)

Адриан еще несколько секунд наблюдал за этой группой, а затем, поняв, что может вернуться сюда через восемь часов, когда закончится рабочая смена, развернулся и направился к выходу. У него было такое ощущение, словно ему удалось к чему-то приблизиться, но он не смог бы сказать наверняка, к чему именно. Возможно, он почувствовал, что рядом с ним оказался человек, способный указать ему направление дальнейших поисков.

Однако добиться от него этих указаний представлялось задачей не из простых, и Адриан отнюдь не был уверен, что ее решение ему по силам.

Остаток дня он провел, думая о грядущей встрече, хотя не имел ни малейшего представления о том, чего именно следует от нее ждать. Как бы глубоко ни копался он в научных описаниях извращений, сколь бы подробно ни изучал мотивы поведения девиантной личности, ничто не могло вывести его на след Дженнифер. Адриану не нужны были понукания со стороны Касси и Брайана, призывавших его делать все быстро и не тратить впустую время, с каждой секундой приближавшее девочку к смерти, если, конечно, она вообще еще жива. В своих предостережениях милые призраки были абсолютно правы. Хотя, быть может, в чем-то они и ошибались. У профессора не было оснований принять какую-то определенную точку зрения, и он решил пока сосредоточиться на главной идее: что возможность спасти Дженнифер все еще существует.

«Спаси ее! – внушал себе Адриан. – Тебе еще ни разу не удалось спасти никого, кроме самого себя. Сделай же это теперь».

В какой-то момент он вдруг испугался, что, брось он это дело, Брайан, Касси и даже Томми навсегда исчезнут, оставив его наедине с обрывочными, спутанными воспоминаниями и болезнью, тянущей куски прошлого из его души, как резиновый жгут, готовый лопнуть от натяжения.

Оказавшись теперь в полном одиночестве и недоумевая, куда делся Брайан, отчего Касси не может выйти из дому, почему Томми навестил его всего лишь раз, и надеясь, что сын однажды вернется вновь в его призрачный мир, Адриан очутился перед входом в уже знакомый ему супермаркет. На улице смеркалось, и он подумал, что, возможно, когда нужный ему человек будет уезжать с работы, то попросту не узнает его старенький «вольво» при таком освещении.

Бежевый автомобиль выехал со стороны служебного входа почти в то самое время, когда, по расчетам профессора, должен был закончиться рабочий день продавца. Адриан поехал за ним вслед, стараясь максимально сократить дистанцию между двумя машинами, так чтобы через лобовое стекло можно было разглядеть фигуру водителя, хотя это и было крайне трудно сделать из-за сгустившихся сумерек.

Он предполагал, что автомобиль продавца вновь приведет его к симпатичному домику, быть может, с промежуточной остановкой у продуктового магазина.

Он ошибся.

Автомобиль съехал с шоссе и покатил в город по одной из улиц. Это явилось для Адриана неожиданностью, и он, рискуя столкнуться с другими машинами, был вынужден спешно перестроиться в другой ряд, услышав в свой адрес чьи-то недовольные гудки – вероятно, какого-нибудь студента.

Старенький «вольво» изо всех сил старался не отставать.

От бежевой машины, выезжавшей на улицу, параллельную главному проспекту города, Адриана отделяли почти тридцать ярдов. В этом районе находились офисные здания, многоквартирные дома и одна или две художественные мастерские, располагавшиеся по соседству с приходской церковью и мастерской по ремонту компьютеров. Адриан увидел, как автомобиль сделал резкий поворот и прошмыгнул на маленькую стоянку, протиснувшись между пятью-шестью другими машинами и заняв единственное свободное место.

– Что он делает? – в полный голос спросил Адриан. Он ожидал, что Брайан ответит ему, но брат так и не появился. – Черт возьми, Брайан! – закричал он. – Мне срочно нужна твоя помощь! Что мне делать?

В ответ не раздалось ни звука.

Бормоча проклятия, Адриан промчался дальше по улице. Ему потребовалось несколько минут, чтобы найти место у парковочного автомата в квартале от стоянки. В университетском городе действовало множество запретов, созданных для того, чтобы студенты не могли оставлять свои машины на тротуарах, которые были полны народу в течение учебного года и абсолютно пусты летом.

Адриан выскочил из машины и захлопнул за собой дверцу. Стараясь идти как можно быстрее, он направился туда, где видел нужного ему человека в последний раз.

Вскоре он мог уже разглядеть бежевый автомобиль. Но приехавшего на нем маньяка нигде не было видно. Рядом со стоянкой высился дом старой постройки. Это было величественное двухэтажное строение, обшитое досками, в котором размещались различные офисы. Адриан заметил дорожку, ведущую к главному входу в здание, и направился туда. Мужчина должен был находиться где-то внутри, полагал он, – оставалось только понять, где именно.

Адриан вошел в здание. На стене около входа висела табличка, на которой были обозначены шесть офисов. Над их номерами, одна на всех, красовалась надпись: «Центр психологического здоровья Вэлли».

Прием вели три медика и три психолога – все кандидаты наук.

В вестибюле стояла тишина. Поглощая все посторонние звуки, в углу гудел генератор белого шума. Помещение напоминало зал ожидания: диван, напротив него – несколько стульев, выстроенных в ряд у стены. Три офиса находились на первом этаже и еще три – этажом выше. Администратора на рабочем месте не было: обычное явление в частных клиниках, где запись на прием осуществляется заранее и пациенты редко приезжают раньше чем за несколько минут до назначенного времени. В отличие от прочих медицинских учреждений, здесь им не приходится долго ждать приглашения в кабинет.

«Стало быть, в одном из шести», – подумал Адриан. Он не знал, каким путем выяснить, в какой именно офис зашел водитель бежевой машины. Тем не менее он снова обратил свой взгляд на табличку с именами врачей. Город был маленький, и Адриан справедливо предположил, что, возможно, знаком с большинством из этих специалистов.

Почти со всеми из них Адриан сталкивался неоднократно и лишь с одним – единственный раз в жизни. Его имя было Скотт Вест.

– Ну вот! – раздался полный самодовольства шепот Брайана. Казалось, он с самого начала знал, что происходит внутри этого здания. – Бойфренд матери Дженнифер консультирует известного маньяка. Любопытное совпадение. Интересно, удосужился ли он упомянуть об этом инспектору Коллинз, когда на днях отвечал на ее вопросы?

Адриан не обернулся в ту сторону, откуда раздавался голос брата. И он не стал спрашивать его: «Где ты был, когда я тебя звал?» Вместо этого он только кивнул и, чуть помедлив, промолвил:

– Но ведь он может быть и в другом кабинете.

– Конечно, – подтвердил Брайан. – Может. Но я думаю, что он все-таки в том самом кабинете. И ты сам думаешь точно так же.

Глава 23

Инспектор Коллинз оторвала взгляд от монитора и с изумлением обнаружила, что в дверях ее кабинета стоит профессор Томас. Из-за его спины выглянул дежурный по отделению, всем своим видом пытавшийся показать, что он ничего не мог противопоставить натиску пожилого джентльмена.

Терри только-только поговорила по телефону с Мэри Риггинс, которая в своей неизменно плаксивой манере рассказала о том, что ей позвонили из службы безопасности платежной системы VISA. Звонок касался пропавшей кредитной карточки. Оказалось, что карточку нашли и вернули в отделение банка в штате Мэн. При этом в последний раз карточкой воспользовались для того, чтобы купить автобусный билет до Нью-Йорка.

Само собой, Терри внимательно выслушала рассказ и всхлипывания миссис Риггинс и записала контактный телефон представителя службы безопасности, которому поручили связаться с владелицей найденной карточки. Больше всего в этой ситуации инспектора Коллинз настораживал тот факт, что кредитка каким-то образом уехала в направлении, противоположном купленному билету. Это было по меньшей мере нелогично. Тем не менее новость давала еще одну зацепку, и Терри как раз собиралась связаться с полицейским участком, расположенным на бостонском автовокзале, когда на пороге ее кабинета нарисовался профессор Томас.

Стол инспектора был завален документами и справочными материалами, касающимися исчезновения и поисков Дженнифер. Естественно, Терри тотчас же собрала все бумаги в одну стопку и перевернула пачку лицевой стороной вниз. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что профессор все это видит, и рассчитывала, что он правильно поймет недвусмысленный намек на то, что ему не стоит соваться не в свое дело. Совсем отказываться от общения с Адрианом Томасом она, конечно, не собиралась, но и посвящать его в такие странные подробности дела, как необъяснимое путешествие кредитки VISA, не входило в ее планы. Впрочем, вопрос, с которым обратился к ней пожилой профессор, поставил инспектора в тупик.

– Вы уже получили от Скотта Веста список его пациентов? – спросил Адриан. – Если память мне не изменяет, вы просили его об этом.

Терри Коллинз и не ожидала, что этот весьма пожилой джентльмен так внимательно отнесется к не самой важной, с ее точки зрения, детали неприятного разговора, состоявшегося между нею и отчимом Дженнифер.

Адриан поспешил заполнить неловкую паузу новым комментарием:

– Он обещал, что составит такой список, и, насколько я помню, чуть ли не клялся в том, что никто – понимаете, никто – из его пациентов ну просто никак не может иметь отношения к исчезновению Дженнифер. Или я не прав? Если что не так, то поправьте меня.

Терри кивнула. Она ожидала, что Адриан начнет задавать ей вопрос за вопросом – из тех, что, по ее мнению, не представляют особой важности для расследования, – но он замолчал и продолжал лишь нетерпеливо смотреть ей в глаза. Этот взгляд, это выражение лица, эти интонации – все это было профессором отработано за десятки лет, когда ему приходилось принимать экзамены и вести семинарские занятия со студентами. «Попробуй-ка еще раз, дочка, – говорили его глаза, – на пятерку твой ответ не тянет».

Терри пожала плечами и не самым теплым и любезным тоном ответила:

– Этот список он обещал мне предоставить завтра. Но предупреждаю, профессор: информация, содержащаяся в нем, имеет конфиденциальный характер, и я не считаю себя вправе делиться ею с вами.

– А как насчет списка окрестных маньяков, насильников и прочих извращенцев? По-моему, мы с вами четко договорились, что это будет следующим этапом нашей работы.

Такого напора Терри от Адриана не ожидала. Кроме того, она предполагала что он – просто в силу возраста и отсутствия опыта – будет продолжать витать в облаках всякого рода теоретических построений и предположений. Лекция о психологии преступников ушедших десятилетий – тот жанр, в котором, по мнению инспектора, Адриан Томас смотрелся наиболее органично. Терри, по правде говоря, и предположить не могла, что старик когда-нибудь явится к ней в кабинет. Сегодня он выглядел совсем другим человеком. Целеустремленность и жажда реальных, активных действий изменили его почти до неузнаваемости.

– Профессор, я просмотрела эти списки и внимательно ознакомилась с материалами по тому делу шестидесятых годов, на которое вы обратили мое внимание. Но, простите, связывать напрямую ту английскую историю с исчезновением Дженнифер – это, скорее, подход университетского ученого-теоретика, но для инспектора полиции…

Адриан Томас не дал собеседнице углубиться в рассуждения о методах ведения расследования и, перебив ее, задал следующий вопрос:

– Марк Вольф – это имя вам что-нибудь говорит?

Терри задумалась. Действительно, оно было ей смутно знакомо. Когда-то она его слышала, что-то, по всей видимости, читала об этом человеке…

Профессор вновь решил не дожидаться ответа.

– Преступления на сексуальной почве. Рецидивист, – отчеканил он. – Склонен к эксгибиционизму, жертвы в основном – девочки-подростки. Живет совсем недалеко от известного нам обоим места. Ну что, вспомнили что-нибудь?

Терри продолжала копаться в памяти. Она уже наверняка знала, что названное профессором имя значится в одном из тех списков, которые она так поспешно перевернула, стремясь скрыть от взгляда незваного гостя. Вскоре у нее перед глазами нарисовался смутный образ, составленный по скупым протокольным фотографиям. Очки? Да, очки в толстой оправе, затем – еще кое-какие детали…

Она откинулась на спинку стула и жестом предложила профессору сесть. Тот остался стоять посреди кабинета. Вид у него при этом по-прежнему был решительный и сосредоточенный. «Интересно, – подумала Терри, – куда подевался тот старичок, то и дело выпадающий не только из разговора, но и вообще из реальности? И насколько продолжительным окажется период ремиссии?»

– Я его видел сегодня, когда…

– Ах, вы, значит, его видели?

– Да. И хочу сказать…

– А откуда вы, собственно говоря, знаете, кто он такой и как выглядит?

Адриан молча вынул из кармана пачку помятых листков и протянул ее Терри. Это были те самые списки насильников-рецидивистов, которые любой желающий, при наличии определенных навыков поиска в Интернете, мог получить в свое пользование, не выходя из дому.

– Ну хорошо… А почему именно Вольф?

– Эта кандидатура показалась мне наиболее подходящей. С психологической точки зрения.

– Интересно было бы услышать обоснование этой самой точки зрения.

– Эксгибиционисты живут в мире фантазий. Они представляют себе, что, обнажаясь перед женщиной – а в данном конкретном случае перед очень молодой женщиной, – они вызывают у нее интерес и сексуальное желание, а не отвращение и страх, как это обычно бывает в реальной жизни. Сам факт обнажения перед жертвой словно спускает с цепи их больное воображение.

Терри отметила про себя, что голос профессора звучит уверенно и размеренно, как и подобает голосу преподавателя, читающего студентам лекцию.

– И все же… – возразила она, – какое отношение это имеет к…

– Я видел, как он после работы заходил в кабинет, в котором ведет прием Скотт Вест.

Терри старательно сохраняла невозмутимое выражение на лице, хотя давалось ей это нелегко. Внутри у нее все кипело. Некоторые детали профессорского «доклада» особенно удивили ее. Откуда, спрашивается, он знает, что это произошло после работы? Он что, следил за ним? С трудом сдерживая эмоции, инспектор с нарочитой небрежностью поинтересовалась:

– Ну и что с того?

– Как это – что? Инспектор, разве это не кажется вам странным или, по крайней мере, заслуживающим внимания?

– Пожалуй, да… – Терри нехотя призналась в очевидном.

– Насколько я помню, наш знакомый психотерапевт клялся и божился, что среди его пациентов нет ни одного человека, так или иначе имеющего отношение к…

– Да, профессор. Все это я тоже слышала. Но выводы, которые вы делаете из того, что нам известно… Я бы на вашем месте не торопилась…

Терри замолчала. Замолчала просто для того, чтобы не сказать очевидную глупость.

Адриан Томас пристально посмотрел ей в глаза.

– А вам не кажется, что случайность этого «совпадения» стоило бы проверить? – спросил он.

– Да, кажется, – согласилась инспектор.

На пару секунд разговор прервался, а затем профессор огорошил ее неожиданным заявлением:

– Учтите, если вы не собираетесь искать девочку, я займусь этим сам.

– Профессор, я как раз занимаюсь именно тем, что разыскиваю ее. Просто это не такое простое дело, как может показаться на первый взгляд. Дженнифер ведь не за дверью моего кабинета прячется и не дома в шкафу. Она действительно пропала, а учитывая противоречивую и скудную информацию, которой мы располагаем…

И вновь она замолчала, не желая показаться глупой.

Из-под пачки перевернутых документов Терри вытащила листовку, которую сверстала собственноручно. Все как всегда: фотография Дженнифер под надписью крупным шрифтом «Пропал человек», приметы девушки, кое-какая дополнительная информация и список контактных телефонов и электронных адресов. Такими объявлениями обычно увешаны стены в полицейских участках и специальные стенды во многих государственных учреждениях. Выглядела листовка лишь чуть более официальной и профессионально сделанной, чем объявления о пропавших собаках и кошках, которыми расстроенные хозяева обклеивают столбы и деревья на окрестных улицах.

– Я ищу ее, – повторила Терри Коллинз. – Вот, например, эта информация была направлена во все полицейские участки и подразделения по всем штатам Новой Англии.

– И что, ваши коллеги так прямо бросят все дела и возьмутся за поиски Дженнифер по вашему запросу?

– Надеюсь, это вопрос риторический?

– Видите ли, инспектор, есть некоторая разница между тем, чтобы действительно искать человека, и тем, чтобы сидеть на месте и ждать, пока кто-нибудь что-нибудь не заметит и не позвонит по указанному номеру.

Терри нахмурилась. Она вовсе не была в восторге оттого, что этот полоумный старик вменил себе в обязанность читать ей лекции о ее же собственной работе.

– Видите ли, профессор, я прекрасно знаю и понимаю эту разницу, – холодно произнесла она.

Адриан посмотрел на листовку. С фотографии на него смотрела беззаботно улыбающаяся Дженнифер – девушка, у которой нет и, казалось, не может быть никаких неприятностей, которой не грозят никакие опасности.

И профессор, и инспектор полиции прекрасно понимали, что фотография лжет им обоим.

Адриан, словно завороженный, смотрел на листовку. Вдруг он увидел, как его рука стала комкать ее, зажимая в кулак, словно стремясь спрятать счастливый образ, не позволить ему ускользнуть.

Непроизвольно он отступил на шаг. В его голове послышались странные звуки: не знакомые и привычные голоса близких людей, а какой-то неприятный шум, словно где-то там, в глубине его мозга, кто-то рвал плотную бумагу и гнул металлические пластины. У него подвело живот – словно от голода, хотя есть ему в эти минуты совершенно не хотелось. Мышцы его затекли, спина заболела, словно он провел много часов неподвижно, не меняя позы. Он отчаянно боролся с накатившей усталостью, с появившимся вдруг желанием отложить все дела и спокойно уснуть. Что-то подсказывало ему, что если он сейчас прекратит поиски, если хотя бы на минуту расслабится и закроет глаза, то Дженнифер будет потеряна для него навсегда.

Дженнифер стала для Адриана Томаса еще одним призраком, еще одним наваждением. Как и другие галлюцинации, она когда-то была, а затем исчезла из его жизни, и теперь ему приходилось прикладывать все силы к тому, чтобы она не пропала раз и навсегда. Добиться этого можно было только одним способом: продолжать искать ее во что бы то ни стало.

Розовая бейсболка. Адриан уже пожалел, что отдал ее матери Дженнифер. Останься эта безделица у него, она напоминала бы ему о Дженнифер, была бы вещественным доказательством того, что девушка ему не привиделась. Адриану казалось, что он, как охотничья собака, смог бы взять след и найти ее.

Он дышал часто и неровно.

Кто бы мог подумать: закоренелый насильник-рецидивист – и так близко связан с семьей Дженнифер!

Адриан чувствовал, что это не простое совпадение. Но каков истинный смысл такого стечения обстоятельств, он объяснить не мог.

– Профессор?

«Ничего, я сам все сделаю. Сам поговорю с ним».

– Профессор?

«Я прижму его к стенке. Он мне все выдаст. Он сам меня приведет к Дженнифер!»

– Профессор!

Он очнулся и, посмотрев вниз, увидел, что вцепился в край рабочего стола инспектора с такой силой, что у него побелели пальцы.

– Да. Что-то случилось?

– Вы хорошо себя чувствуете?

Мертвенно-бледное лицо Адриана мало-помалу вновь обретало нормальный оттенок. Глубоко вздохнув, он виновато сказал:

– Простите… Кажется, я…

– Кажется, вы опять «выпали» из разговора, да и вообще из реальности на какое-то время. К тому же вы явно вознамерились отломать край столешницы. Вы действительно хорошо себя чувствуете?

– Да-да, безусловно, – поспешил заверить инспектора Адриан. – Вы уж простите меня. Возраст, понимаете ли… Да и лекарства, о которых я вам говорил. Эти препараты, прямо скажем, не способствуют концентрации внимания.

Терри смотрела на профессора и думала: «Не такой уж он старый. И сейчас он явно обманывает меня, явно что-то недоговаривает».

Адриан медленно приходил в себя.

– Еще раз прошу прощения. Понимаете ли, инспектор, я слишком близко к сердцу принял судьбу пропавшей девушки. А кроме того, должен признаться, сам процесс расследования всерьез увлек меня. Я никак не могу смириться с тем, что на каком-то этапе мои познания в психологии могут оказаться бесполезными. Я очень рассчитывал на свой опыт, но столкнулся с тем, что вы тоже действуете не свободно, а в соответствии с инструкциями, правилами и, разумеется, опираетесь на свой собственный опыт. Я, между прочим, тоже прекрасно понимаю непреложность некоторых правил. В моей работе это тоже очень важно. Знание, полученное вне строго прописанной последовательности проведения эксперимента, зачастую оказывается бесполезным – вне зависимости от его кажущейся ценности.

На этот раз слова, вновь прозвучавшие как фрагмент университетской лекции, не обидели Терри Коллинз. «Он ведь ничего плохого не хотел сказать, – подумала она. – Пусть старик действительно время от времени выпадает из разговора. Пусть он что-то и привирает относительно лекарств и их воздействия. Делает он это явно без злого умысла». Терри вновь внимательно посмотрела на профессора – так, словно могла взглядом поставить диагноз, выяснить причину такой странной, накатывающей волнами рассеянности. Сам же Адриан Томас вновь набрался сил и с вызовом в голосе заявил:

– Если хотите, я могу сам вести часть расследования, не утруждая вас незначительными подробностями…

Именно этого Терри Коллинз никак не хотела.

– Я бы предложила вам предоставить полиции заниматься тем, что ей положено по закону. Не нужно лезть в то, в чем вы совершенно не разбираетесь.

– Ну разумеется, – с улыбкой сказал Адриан. – Особенно если речь идет о каком-то стандартном происшествии. Но, как мне кажется, эта задачка не слишком легко поддается решению с помощью рутинных полицейских методов и приемов.

– Профессор, я вас что-то не понимаю.

– Инспектор, я ведь действительно нахожусь в положении более выигрышном по сравнению с вами. Вы по-прежнему прилагаете огромные усилия для того, чтобы свести это преступление к какой-нибудь категории, прописанной в ваших стандартах, чтобы потом уже действовать по соответствующим инструкциям и протоколам. Я же свободен от подобных ограничений. Мне гораздо проще. Я знаю и помню, что видел. Кроме того, я профессионально разбираюсь в поведении людей: всю свою сознательную жизнь я посвятил изучению и классификации тех или иных моделей поведения человека и животных в условиях различных изменений окружающей среды. Так что, скажу откровенно, лично ваше поведение в данной конкретной ситуации меня ничуть не удивляет и более того – представляется весьма предсказуемым.

От таких слов Терри опешила. Адриан тем временем продолжал свою обвинительную речь.

– Я, конечно, проявил непростительную наивность, предположив, что полиция примет какие-то реальные меры для раскрытия этого преступления, – заявил он онемевшей от изумления Терри.

Сама она уже ни на что не обижалась и дивилась лишь тому, каким разным может быть этот человек. Вот он – рассеянный, отрешившийся от мира старичок, а в следующую секунду – вновь волевой, упрямый, даже настырный профессор, вознамерившийся добиться своего любой ценой.

– Что ж, я, наверное, пойду…

– Эй, подождите, – окликнула его Терри. – Куда это вы собрались?

– Как вам сказать… Я, конечно, не специалист по беседам с сексуальными маньяками – по крайней мере, никто из моих знакомых в подобных «слабостях» открыто не признавался, – но что-то всегда приходится делать впервые. Я думаю, этот парень – неплохой кандидат для того, чтобы именно на нем отточить мастерство общения с извращенцами.

– Нет, – твердо заявила Терри. – Подобная самодеятельность, несомненно, помешает расследованию, которое я веду.

Адриан недобро улыбнулся и, покачав головой, сказал:

– Неужели? Я лично так не думаю. Да и особой активности в вашем расследовании я что-то не наблюдаю. Но, в конце концов, воля ваша: не хотите принимать мою помощь – не надо. Я просто буду считать себя вправе действовать самостоятельно, не оглядываясь на вас.

Терри решительно схватила Адриана за локоть. Не крепко и грубо, как делают копы при задержании, а как-то даже неловко, словно в эмоциональном порыве стараясь остановить собеседника.

– Постойте-постойте, – сказала она. – По-моему, мы не совсем правильно поняли друг друга. Вы же понимаете, что у меня есть работа, есть дела, которые я веду…

– А у меня в этом деле есть личный интерес. Я буду им заниматься вне зависимости от того, нравится вам это или нет. Уверяю вас: вряд ли ваши служебные соображения пересилят мои эмоции и личные устремления.

Терри оставалось лишь тяжело вздохнуть. У хорошего полицейского – а она относила себя именно к этой категории служителей закона – с годами вырабатывается чутье на людей. Она почти всегда могла при первой же встрече сказать, будет ли тот или иной человек ей помощником и союзником в расследовании очередного дела, или же от него жди неприятностей. Профессор Адриан Томас, совершенно очевидно, попадал сразу в оба разряда.

Такое положение дел было, в общем, типично для городка, где жила и работала Терри. Почему-то именно здесь, в университетской среде, было принято считать, что каждый знает чужую работу лучше специалиста, что совет дилетанта может оказать неоценимую помощь профессионалу.

– Постойте, профессор, – сказала инспектор. – Давайте поступим так, как подобает здравомыслящим людям, делающим общее дело…

Терри понимала, что рискует и, поступая так, приоткрывает дверь, которую лучше всего было бы держать закрытой на все замки, но в данный момент выбора у нее не было. Больше всего на свете ей сейчас не хотелось, чтобы этот полубезумный пенсионер наломал дров, затеяв собственное расследование, не согласованное с действиями полиции. «Пусть хлебнет дозу-другую настоящей полицейской работы, – подумала она. – Глядишь, наиграется, устанет и уймется».

Терри по собственному опыту знала, что людям, в особенности находящимся под воздействием стереотипов, навязанных массовой культурой, свойственно романтизировать работу полицейских. Когда же им приходится столкнуться с рутиной – со скучной и однообразной бумажной работой, со скрупулезным подбором и сопоставлением мельчайших деталей, улик и фактов, – они не на шутку пугаются такого «веселья» и без лишних уговоров возвращаются к более привычным для них делам и заботам.

Инспектор Коллинз окинула взглядом письменный стол, заваленный бумагами. Итак, что она собиралась делать? Позвонить в участок на бостонском автовокзале и договориться с ребятами, несущими там службу, о том, чтобы они предоставили ей записи с камер видеонаблюдения за тот день (а точнее, вечер), когда пропала Дженнифер. Больше всего инспектора интересовали те минуты, когда был куплен билет на имя сбежавшей из дому девушки. Впрочем, положа руку на сердце, Терри должна была признаться себе, что это дело может и подождать пару часов.

– Ну хорошо, профессор, – сказала она. – Мы с вами съездим к этому человеку, я поговорю с ним, расспрошу его кое о чем. Но после этого сделайте и вы мне одолжение: воздержитесь на некоторое время от самостоятельной разыскной деятельности. Кроме того, я попрошу вас еще об одной любезности: если вас посетит какая-нибудь гениальная мысль, позвоните мне прежде, чем врываться сюда, пробиваясь через пост дежурного офицера и прочие заслоны. Давайте начистоту: я не хочу, чтобы вы вели слежку за кем бы то ни было. Я не хочу, чтобы вы допрашивали кого бы то ни было. Мне совсем не по душе то, что вы вмешиваетесь в ход расследования. Пообещайте мне, что вы оставите попытки самостоятельно разобраться в этом деле.

Адриан улыбнулся в ответ.

Жаль, ни Касси, ни Брайана нет сейчас рядом. Было бы приятно увидеть, как они слушают эти слова, свидетельствующие о признании инспектором маленькой, но такой важной победы Адриана. Оставалось надеяться, что там, откуда являлись ему покойные брат и жена, не нужно видеть что-то собственными глазами, чтобы знать, как оно произошло.

– Я полагаю, – спокойно, с расстановкой, произнес он, – что в вашей просьбе есть здравый смысл.

Разумеется, эту фразу нельзя было расценивать как полноценное обещание, но инспектор, похоже, осталась удовлетворена словами профессора. Кроме того, Адриан был в восторге оттого, что ему удалось задействовать словосочетание «здравый смысл», причем задействовать к месту и с полным на то правом. Почти с полным. Он действительно не знал, как долго этот самый здравый смысл будет ему верен, как долго он сможет здраво судить о происходящем, но в любом случае он был твердо намерен использовать свой разум до последней секунды и на полную катушку.

– Давайте договоримся вот о чем, – начала инструктаж Терри. – Вы будете молчать и не станете вступать в разговор до тех пор, пока я сама прямо не попрошу вас об этом. Вас сюда пригласили только в качестве наблюдателя. Причем наблюдателя безмолвного. Все ясно? Разговор веду я!

Инспектор Коллинз вновь посмотрела на человека, сидевшего рядом с ней в машине. Профессор согласно кивал, но Терри вовсе не была уверена, что он станет следовать предложенным ему правилам. Затем она перевела взгляд на дом, у которого они остановились, и на маленькую бежевую машину, припаркованную у входной двери. Пока они с профессором ехали сюда, успело стемнеть. Наружного освещения у дома, который интересовал их, не было, и с темнотой пытались бороться лишь несколько освещенных окон: из одного шел голубовато-стальной свет от экрана включенного телевизора, а в другом – скорее всего, в гостиной – за тонкой занавеской даже мелькнул едва различимый силуэт, перекрывший на миг свет от включенной люстры.

– Итак, уважаемый профессор, – произнесла Терри, слегка передразнивая преподавательские интонации, свойственные речи Адриана, – сейчас мы практически в лабораторных условиях поставим эксперимент, имитирующий работу полиции. Опыт будет несложным. Учтите: на кинодетектив или тем более боевик это будет совсем не похоже. Я задаю вопросы, он отвечает. В чем-то он будет со мной откровенен, о чем-то умолчит, где-то даже приврет, но только ради того, чтобы избежать моего дальнейшего внимания к его персоне. Неприятности и общение с полицией ему совершенно не нужны. А вы – очень прошу вас об этом – просто сидите и слушайте наш разговор.

– Мы что, просто так позвоним к нему в дверь? Без видимого повода, без ордера или предписания?

– Да.

– Разве это законно?

– В данном случае – да. У него непогашенные судимости, он насильник-рецидивист, находящийся под надзором полиции. Я отправила извещение инспектору, которому поручено наблюдать за его поведением, и этого будет достаточно. Нравится Вольфу или нет, ему придется впустить нас. Любой отказ от контактов с полицией повлечет за собой большие неприятности для него. И уверяю вас, профессор, меньше всего на свете ему хочется получить на свою голову именно те неприятности, которые могу доставить ему я, просто в силу моей должности и круга расследуемых мною дел.