Текст книги "Что будет дальше?"

Автор книги: Джон Катценбах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

Неожиданно женщина схватила Дженнифер за подбородок. Та только резко вздохнула, но не издала больше ни звука. Пальцы женщины впились в щеку пленницы, а ладонь стала скручивать ее челюсть на сторону. Дженнифер изо всех сил боролась с почти непреодолимым желанием схватить мучительницу за руку и сорвать со своего лица эти цепкие пальцы.

– Если издашь хоть один звук – умрешь! – пригрозила женщина.

Дженнифер трясло. Она не смогла даже кивнуть в знак того, что поняла смысл угрозы. Впрочем, судя по всему, бившая ее дрожь послужила достаточным доказательством того, что смысл сказанного крепко засел в ее голове. Хватка на ее челюсти ослабела, но Дженнифер так и осталась сидеть неподвижно, боясь даже пошевелиться.

Следующее испытанное ею ощущение было абсолютно незнакомым. Это был не удар, не резкая боль, но от этого Дженнифер легче не стало. Она вдруг ощутила, как к ее телу прикоснулся острый, судя по всему, металлический предмет. Сначала он ткнулся ей в горло, а затем, продавливая кожу, спустился по ее груди к животу и описал несколько кругов по ее телу – по спине, по шее, по бокам и по лобку. Это движение то и дело акцентировалось пунктиром легких покалываний, словно кто-то неглубоко, но достаточно ощутимо втыкал в кожу Дженнифер острые иголки.

Девушка вдруг осознала: «Это же нож!»

– И учти, я могу сделать твою смерть невероятно страшной и мучительной. Ясно тебе, Номер Четыре?

Дженнифер снова кивнула и почувствовала, как острие ножа еще сильнее впилось в кожу на ее животе.

– Да, я все поняла, – едва слышно прошептала она.

Дженнифер почувствовала, что женщина отодвинулась от нее. Затем она услышала и знакомое удаляющееся шуршание комбинезона.

Пленница ждала, что дверь в комнату вот-вот закроется, но привычного уже звука так и не последовало. Девушка так и осталась сидеть на кровати, сжимая в руках своего медвежонка, пытаясь понять, что происходит, и гадая, что с ней будет дальше.

Едва она пришла к неутешительному для себя выводу, что здесь что-то не так и ничего хорошего ожидать не приходится, как чья-то невидимая рука, возникшая неизвестно откуда, схватила ее за горло. От неожиданности Дженнифер даже инстинктивно не попыталась вырваться из этой удушающей хватки. У нее помутнело в глазах, она едва не потеряла сознание. Она чувствовала себя такой же беспомощной, как если бы ее придавило неподъемной бетонной плитой. Непонимание происходящего и панический страх, казалось, окончательно парализовали ее сознание и способность здраво оценивать ситуацию. Впрочем, чем ближе к полному беспамятству было состояние ее разума, тем скорее начинали пробуждаться защитные инстинкты ее организма. Дженнифер бесцельно и беспорядочно махала во все стороны руками и ногами, пытаясь если не оттолкнуть, то хотя бы нащупать душившего ее человека. Неожиданно у нее над ухом раздался знакомый мужской голос. Дженнифер тотчас же замерла и обмякла, как парализованная.

– Вот видишь, Номер Четыре, я могу сделать так, что тебе будет очень плохо. Если я захочу, тебе станет еще хуже.

Дженнифер содрогнулась всем телом. Ее пугала чернота перед глазами – не та ставшая уже привычной темнота под глухой маской, скрывавшей ее глаза, а чернота, похожая на вечную непроглядную тьму. «Неужели я ослепла, когда он меня душил?» – в ужасе подумала она.

– Не забывай об этом, – прошептал мужчина ей на ухо.

Дженнифер вновь вздрогнула, ощутив на коже его близкое дыхание.

– И запомни: за тобой все время следят. Ты ни на секунду не остаешься одна.

Мужчина неожиданно разжал хватку, и Дженнифер закашлялась, не в силах понять, проходит ли в ее легкие воздух через горящее, словно ободранное изнутри, горло. Естественно, она не услышала, что мужчина – одетый, как прежде, в шапочку с прорезями для глаз и в трико, в балетных туфлях на босу ногу – дал женщине знак вновь войти в комнату. В голове у Дженнифер все смешалось. Она не столько поняла, сколько почувствовала, что услышанная ею ссора, неожиданный выстрел – все это изначально входило в сценарий спектакля с ее участием, разыгрываемого против ее воли. Эти двое, действуя заодно, похоже, просто задались целью окончательно сбить ее с толку и сломить ее внутренне. «Что ж, надо признаться, им это неплохо удалось», – подумала Дженнифер. Страх действительно практически парализовал ее волю, лишил какой бы то ни было способности сопротивляться происходящему.

– Молчать, Номер Четыре. Ты слышала? Молчать. Что бы с тобой ни происходило, что бы ты ни услышала, не вздумай произнести ни слова. Молчание – залог твоей жизни. Стоит тебе раскрыть рот, и больше ты никогда ничего не увидишь и не услышишь. И уверяю тебя, последние мгновения ты проведешь в страшных мучениях.

Дженнифер крепко закрыла глаза и постаралась заставить себя кивнуть. Вскоре она услышала, как закрылась дверь в комнату. Судя по всему, мужчина и женщина смогли покинуть помещение так тихо, что она не заметила их ухода. Впрочем, вполне могло оказаться, что кто-то из них – а быть может, и оба – остался здесь, по эту сторону двери. Неизвестность пугала Дженнифер едва ли не больше, чем открыто высказанные угрозы.

Она продолжала неподвижно сидеть на кровати.

Постепенно ее сознание стало оттаивать, словно глыба льда. Ей вдруг захотелось подвигаться, какая-то часть ее сознания настойчиво требовала выглянуть из-под маски, какой-то внутренний голос советовал встать с кровати… Все это было слишком опасно, и Дженнифер мысленно боролась сама с собой – со своими вполне понятными, но от этого не менее рискованными порывами. «Делай все, как тебе сказали, – приказала она себе, – и ничего страшного не случится». Девушка напряженно вслушивалась в нависшую над ней тишину. Ничто не говорило о том, что ее мучители могли оставаться в помещении.

Впрочем, тишина, нарушаемая лишь хриплым и прерывистым дыханием Дженнифер, надолго не затянулась.

До слуха пленницы донесся звук, показавшийся ей знакомым. Что-то привычное и вместе с тем тревожное, даже пугающее. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что это за звук.

Сирена. Не то полицейская, не то пожарная сирена.

Звук доносился откуда-то издалека. Но с каждой секундой он слышался все сильнее и отчетливее. Его источник, несомненно, приближался.

Глава 34

Адриану пришлось резко вывернуть руль, чтобы избежать столкновения с другой машиной. Второй водитель резко затормозил, взвизгнули стирающиеся об асфальт шины, и вслед старому «вольво» профессора Томаса полетел протяжный сигнал клаксона. Оставалось только порадоваться, что на таком расстоянии не были слышны проклятия и ругательства, которыми наверняка проводил тот водитель выскочившего перед ним на перекресток на красный свет Адриана.

– Ну, извини. Признаю, был не прав, – пробормотал Адриан Томас, будто второй водитель мог услышать его или разглядеть виноватое выражение у него на лице.

– Адри, это плохой признак, – заметил Брайан, появившийся на пассажирском сиденье. – Ты перестаешь замечать, что происходит вокруг. Сделай-ка одолжение: постарайся сосредоточиться.

– Да стараюсь я, стараюсь, – несколько обиженным тоном отвечал Адриан. – Ну, отвлекся немного, с кем не бывает. Даже самые внимательные и собранные люди иногда допускают ошибки. Так что это, дорогой мой, еще ничего не значит.

– А вот здесь ты, старик, ошибаешься, – возразил ему брат. – И прекрасно это понимаешь. Ты понимаешь, я понимаю, мы оба это понимаем. А теперь, кстати, и тот парень, который чуть не въехал в тебя, тоже будет в курсе.

Глупо было бы срывать на брате раздражение, которое вызывали в Адриане все новые и новые проявления его болезни. При этом поделать с собой он ничего не мог.

– И как у тебя только хватает наглости лезть ко мне со своими советами и комментариями! – напустился он на Брайана. – Сам-то не стал дожидаться наших советов, не стал обращаться к близким людям за помощью, а все решил сам. Естественно, не подумав о том, каково придется нам, оставшимся жить после твоей смерти.

Брайан ответил с усмешкой:

– А тебе, братишка, никогда не приходило в голову, что я просто устал от заботы окружающих? Не хотел я, чтобы мне помогали, чтобы меня берегли, чтобы из-за меня переживали. Устал я от вашей заботы, а еще больше – от своих проблем. Я чувствовал, что мне уже ничто не помогает: мозг словно усыхает, и никакими таблетками это не остановить. Бесконечные разговоры с врачами, с такими же, как ты, психологами – и все впустую. Головокружения, страшные боли и ощущение обреченности. Я вдруг осознал, что мне уже никогда не избавиться от этого кошмара.

– Он, видите ли, осознал… Может быть, ты между делом и кандидатскую по психологии успел защитить? Что-то ты сегодня ерунду мелешь. Не верю я ни одному твоему слову.

На самом же деле за этими несколько грубоватыми словами Адриан пытался спрятать собственные переживания и тревоги. Брат был во многом прав – в первую очередь в том, что касалось необходимости быть внимательнее и, по крайней мере, не отвлекаться, когда сидишь за рулем. Был ли он прав и тогда, когда решил застрелиться? В отношении этого вопроса у Адриана уверенности не было.

– Прав ты был или нет, но в любом случае это решение было продиктовано трусостью, – уже подзабытым тоном старшего брата заявил Адриан. – К тому же ты мне столько проблем подсунул… Должен сказать, мне пришлось потратить немало времени и сил на то, чтобы уладить все вопросы, возникшие в связи с твоей внезапной смертью. А потом… потом началось самое трудное.

Адриан хотел дать брату понять, что тот, точно так же, как Кассандра и Томми, ушел из жизни, оставив после своей кончины гораздо больше вопросов, чем ответов. Впрочем, высказать это вслух он так и не решился. Адриану показалось, что он и так слишком многого требует от своего покойного брата.

Брайан же на некоторое время замолк. Профессор продолжал вести машину по улицам города. До квартала, в котором стоял дом Марка Вольфа, оставалось всего несколько минут. Адриан решил, что пора бы подумать над тем, в каком ключе стоит беседовать с маньяком-эксгибиционистом, пригласившим его на встречу. Любой следователь или частный детектив, подумал Адриан, наверняка догадался бы сам, какие именно результаты принесли поиски Вольфа во Всемирной паутине. Вне зависимости от того, что он там нашел, можно было сделать вид, что ничего особенного не произошло и что именно этого Адриан от него, собственно говоря, ожидал.

И вот, в то самое время, когда он всячески пытался сосредоточиться на загадке исчезновения Дженнифер, к нему в мысли совершенно бесцеремонно влез младший брат, которого, как казалось, в эти минуты гораздо больше интересовала его собственная смерть и все, что с ней было связано. Он заговорил с Адрианом таким тоном, словно тот уже измучил его бесконечными расспросами:

– Понимаешь, Адри, в какой-то момент я почувствовал, что оставил в прошлом какую-то часть самого себя. Причем часть немалую и очень важную. Я пытался найти эти частицы своего «я», пытался собрать себя воедино, но безрезультатно. Я оставил самого себя там, куда мне уже было не суждено вернуться. Моя жизнь превратилась в своего рода ширму… или заглушку, закрывающую бездонную дыру, которую мне так и не удалось ничем заполнить. Насколько я понимаю, такое бывает со многими, кто возвращается с войны. К счастью, не со всеми. Я же испил чашу так называемого посттравматического синдрома сполна. – Брайан немного помолчал, затем вздохнул и продолжил: – Понимаешь, братишка, я побывал там, откуда вернулись далеко не все. А ведь я тогда был еще очень молод, считай, совсем мальчишка. Я видел смерть, я сам убивал и в один прекрасный день понял: ни хрена я от этого не избавлюсь. Война всегда будет оставаться во мне, и, что бы я ни делал, как бы я ни пытался забыть ее, она всегда будет сидеть у меня в душе, выгрызая ее изнутри.

Адриану хотелось возразить брату: «Ты не прав, все на самом деле не так. Мы теперь гораздо лучше разбираемся в природе посттравматического синдрома и в методах его преодоления. На эту тему были проведены серьезные исследования, и я тебя уверяю: наука не стоит на месте. Да, в какой-то момент тебе пришлось тяжело. Но это вовсе не значит, что все ужасы войны останутся с тобой навсегда. Люди научились преодолевать этот барьер. Многие вернувшиеся с этой и других войн живут теперь совершенно нормально…»

Впрочем, говорить вслух он этого не стал. «Какой смысл, – подумал Адриан. – Говорить об этом надо было тогда, пока Брайан был жив. А сейчас уже поздно. Поздно и бессмысленно».

Адриану вдруг показалось, что он сумел хотя бы частично разгадать тайну ухода брата. Брайан вернулся из мира войны, из мира смерти и окунулся в мир закона. Он оказался зажат между рациональным и иррациональным. Ему, к сожалению, так и не удалось разобраться, что есть что и как отделить одно от другого. Внутри его словно что-то сломалось и рассыпалось, и он отчаянно пытался выстроить самого себя заново.

И не смог – вот и все.

Адриан повернул голову и посмотрел на сидевшего рядом с ним Брайана. Тот был одет в безукоризненно сшитый костюм – своего рода адвокатскую униформу. Брат был, как всегда, опрятен и собран. В то же время в его голосе слышались несвойственные ему мягкость и растерянность. Адриан едва узнавал брата. Тот всегда был человеком решительным и целеустремленным, способным сделать нелегкий выбор и биться за принятое решение до конца. Умел он и защищать своих клиентов так, словно их интересы были его собственными. Видеть его подавленным, слышать в его голосе признание поражения было не просто непривычно, но казалось совершенно невероятным.

Вдруг Адриан вздрогнул: лицо Брайана было залито кровью. Большое красное пятно расплывалось по его белоснежной рубашке. С той стороны, откуда смотрел на брата Адриан, дырки в голове, в районе правого виска, видно не было, но в том, что она там есть, не могло быть сомнений.

– Знаешь, Адри, что меня больше всего удивило? – как ни в чем не бывало продолжил говорить Брайан. – Ты оказался совсем не таким, каким я привык тебя считать. Сам посуди: мы все видели в тебе эдакого «гнилого интеллигента». Из чего состояла твоя жизнь? Из поэзии и научных исследований. Я и представить себе не мог, что ты окажешься таким упертым парнем. Решил для себя, что нужно держаться, – и держишься до конца. Если честно, я, наверное, не пережил бы смерть собственного сына, и, когда стало известно, что Томми погиб в Ираке, я очень перепугался – за тебя в первую очередь. Признаться, поступок Касси меня ничуть не удивил, зато ты сумел вновь удивить меня. Я был уверен, что смерть Кассандры подкосит и тебя. Но ты опять выкарабкался. Когда все это происходило, я украдкой говорил себе: «Брайан, а ведь ты был прав». Я действительно не женился, не завел детей просто потому, что всегда боялся слишком сильно привязываться к людям. Таким уж я вырос – настоящим эгоистом. Живешь себе один и горя не знаешь. Отвечать нужно только за себя и за свои поступки. Что было в моей жизни? Клиенты да судебные дела. Я, конечно, вкладывал все душевные силы в работу, но все равно это нечто иное. Это не семья. Я не допускал никого в свою жизнь. Мне так было легче. По крайней мере, не нужно было беспокоиться и переживать за близких людей.

Адриан вновь устремил взгляд на дорогу. При этом он сверился со спидометром, дабы удостовериться, что его машина не превышает скоростной лимит, установленный для этих кварталов города.

– Насколько я понимаю, дом Вольфа – вон там, за углом, – сказал Брайан, взмахнув рукой, залитой кровью.

– Пойдешь со мной? – спросил Адриан.

– Считай, я всегда с тобой. Будет нужно – позовешь, и я приду, – ответил брат. В его голосе вновь зазвучали прежние уверенность и решительность. Адриан увидел, что Брайан зачем-то встряхивает рубашку на груди, словно желая стряхнуть с нее пятна крови, как горсть хлебных крошек. – Адри, поверь, ты с этим парнем справишься. Нужно просто быть внимательным. Пусть он даже не хочет рассказывать тебе все, что знает. Это не важно. Присмотрись к тому, что он показывает, вслушайся в то, что он говорит, – и ты сам догадаешься, какая часть этой информации может быть связана с поисками Дженнифер. Вполне возможно, какая-то ниточка попадет к тебе в руки. А дальше – уже твое дело распутывать этот клубок. Главное – быть готовым к решительным действиям. Вспомни, кстати, как все хорошо получилось на том перекрестке. Да, ты зазевался и выехал на красный свет. Это, конечно, плохо. Но, с другой стороны, ты ведь сумел мгновенно среагировать, резко повернуть руль, добавить газу и в итоге уйти от почти неизбежного столкновения. Так и здесь: будь внимателен и действуй решительно.

Адриан кивнул. Он снизил скорость и медленно подкатил к тротуару напротив дома Марка Вольфа.

– Ты далеко-то не уходи, – сказал Адриан, надеясь, что младший брат воспримет эти слова как распоряжение, а не как просьбу.

– Я всегда рядом – ровно настолько, насколько я тебе нужен, – откликнулся Брайан.

Адриан Томас выглянул в окно машины. Марк Вольф уже вышел на крыльцо и приветливо махал ему рукой. «Вот дожили! – подивился профессор Томас. – На старости лет у нас появились новые друзья-приятели. В том числе сексуальный маньяк».

Чистота, царившая в доме Вольфов, и какая-то необыкновенная свежесть в первый момент поразили профессора Томаса. По крайней мере, в прихожей и в гостиной был наведен идеальный порядок. Окна были по-прежнему плотно закрыты, но, минуя распахнутые ставни, в комнату врывалось весеннее солнце. По-весеннему в помещении и пахло, хотя несколько неестественно. «Похоже, – предположил Адриан, – эту искусственно легкую, свежую атмосферу здесь создали специально к моему приходу». Не успел гость войти в дом, как на пороге кухни появилась мать Марка. Она тепло поздоровалась с Адрианом и даже поцеловала его в щеку. Впрочем, судя по всему, она совершенно забыла о том, что он уже бывал у них в доме и даже долго беседовал с нею. Задерживаться в гостиной она не стала и довольно быстро ушла куда-то вглубь дома, негромко, но вполне отчетливо приговаривая: «Еще кое-что прибрать и постирушку устроить…» Адриану почему-то казалось, что эти безукоризненно чистые декорации и поведение хозяйки дома были составной частью разыгрываемого перед ним спектакля. Он представил себе, как Марк Вольф «накачивает» мать, требуя от нее уяснить, как следует себя вести, когда в доме появится гость.

Проводив Розу в дальнюю комнату, Марк плотно закрыл за нею дверь.

– Учтите, времени у меня мало, – заявил он Адриану. – Очень уж мама начинает беспокоиться, когда меня рядом нет. Надолго оставлять ее уже нельзя.

– Как же вы оставляете ее, когда уходите на работу?

– Я стараюсь об этом не думать. Два-три раза в неделю к ней заезжает одна из ее старых подружек. Кроме того, у меня есть целый список знакомых, с которыми она раньше поддерживала отношения. Время от времени я им позваниваю и прошу заехать к нам в гости. Иногда кто-то соглашается проведать ее, а время от времени ее даже выводят на прогулку. Но поскольку у меня в свое время сложились… скажем так, весьма непростые отношения с законом, далеко не все из бывших маминых друзей соглашаются появляться у нас дома. Ну, не хотят люди светиться там, где живет преступник-рецидивист. Кроме того, я договорился с соседями, чтобы мальчонка, их сын, заглядывал сюда на пару минут по дороге из школы домой. Ему я, конечно, плачу, но прекрасно понимаю, что его родители позволяют сынишке зарабатывать таким образом карманные деньги исключительно потому, что не знакомы с определенными фактами моей биографии. Как только они о чем-то пронюхают – парню, естественно, запретят и близко подходить к нашему дому. Мама в девяти случаях из десяти не может вспомнить, как зовут приходящего к ней мальчишку, но ей очень нравится, когда он заглядывает ее проведать. У меня такое ощущение, что она думает, будто это я – только лет на двадцать моложе. Как бы то ни было, эта «соседская услуга» обходится мне в десять долларов ежедневно. На обед я оставляю матери заранее приготовленный большой сэндвич. Съесть его она пока что в состоянии без посторонней помощи, и присматривать в этот момент за нею особо не нужно. Впрочем, надолго ли ее хватит, я не знаю. А о том, что случится, если она вдруг подавится, и думать боюсь.

Марк Вольф замолчал и страдальчески посмотрел на гостя.

Адриан никак не мог понять, какое отношение все это имеет к нему и к его уговору с Марком, но тут у него в голове раздался голос Брайана: «Соображаешь, братишка, к чему он клонит? Проблемы, расходы…»

Через секунду-другую Вольф снова обратился к Адриану:

– Я, конечно, помню, что мы с вами заключили соглашение и вроде бы даже договорились об условиях. Но тут такое дело…

Адриан услышал, как где-то совсем рядом издевательски засмеялся Брайан.

– В общем, я хочу внести в наш контракт кое-какие изменения. Одного обещания не сдавать меня легавым будет недостаточно. Я хочу, чтобы моя работа была оплачена. Уверяю вас, я трачу на нее немало времени и сил. Между прочим, в эти часы я бы мог работать сверхурочно и получать неплохую прибавку к ежемесячному жалованью.

Вольф подошел к креслу, стоявшему перед телевизором, вытащил ноутбук из мешка с вязаньем и стал возиться с соединительным кабелем.

– Но с чего вы взяли, что у меня… – начал было Адриан, но Марк бесцеремонно перебил его:

– А вы, профессор, не скромничайте. Уж я-то про таких, как вы, все знаю. Любите вы, ученые, прибедняться, а у самих – денег куры не клюют. Ох уж мне эти бедненькие университетские преподаватели! Годами гранты от правительства получают, всякие надбавки от губернатора штата им положены… Вы ведь там, в университете, все заодно: наверняка какой-нибудь приятель с экономического факультета в нужный момент шепнул вам, куда нужно вложиться, чтобы и пенсия хорошая была, и дивиденды по акциям шли. Нет, конечно, посмотришь на вас, так даже слеза прошибает: древний «вольво» – того и гляди, развалится, одеваетесь – бомж бомжом, смотреть страшно… В общем, выглядите вы так, словно у вас ни гроша за душой. Но меня не проведешь: уж я знаю, у вас где-нибудь в банке миллион-другой точно лежит.

Адриан в очередной раз убедился, что люди, которые с уверенностью заявляют, будто знают что-либо досконально, на самом деле чаще всего совершенно некомпетентны в этом вопросе, порой даже невежественны. Впрочем, это мнение в данный момент он решил оставить при себе.

– Так чего же вы от меня хотите?

– Я хочу получать деньги за потраченное мною время.

Брайан начал нашептывать Адриану на ухо инструкции и советы. В голосе младшего брата слышался профессиональный азарт. Что ж, дело понятное: адвокат готовит для оппонента ловушку.

– Вообще-то, это уже похоже на вымогательство.

– Ни в коей мере. Я просто хочу получать плату за оказанные услуги.

Адриан кивнул собеседнику. Он сейчас действовал строго по инструкциям брата, который шепнул ему на ухо: «Попроси у него телефон».

Адриан так и сделал.

– Ну хорошо. Не могли бы вы одолжить мне свой сотовый телефон? Вы уж извините, я свой всегда забываю, а мне нужно позвонить.

Вольф улыбнулся, сунул руку в карман и вытащил телефон. Протянув его Адриану, он сказал:

– Пожалуйста, звоните.

«Начинай блефовать», – прошептал Брайан.

Адриан даже не успел сообразить, что именно подразумевает Брайан под «блефом» в данной ситуации, а его пальцы уже непроизвольно потянулись к кнопкам телефона. Ощущение было такое, словно команды руке профессора отдает не его мозг, а воля Брайана. Не вполне понимая, что делает, Адриан Томас набрал три цифры: 911.

«Кого спросить, ты сам знаешь», – напомнил ему Брайан.

– Инспектора Коллинз, будьте добры.

Вольф удивленно поднял брови и сказал:

– Я не сказал, что нашел ее. Я сказал: «может быть, нашел». Но если вы сейчас наговорите по телефону лишнего, то может так оказаться, что я ее не найду.

Адриан забеспокоился, но успел сориентироваться в последний момент: услышав в трубке короткое «алло», он нажал на кнопку «Отбой».

«Это должно сработать, – спокойно и рассудительно произнес Брайан. – Главное – быть внимательным и не проколоться. Я такие спектакли не раз разыгрывал. Теперь следующий шаг: сделай так, чтобы он конкретизировал свои требования».

– И все же, мистер Вольф, я хочу, чтобы вы определились. Вы нашли девушку или нет?

Вольф покачал головой и ответил:

– Видите ли, все не так просто, как кажется.

– Очень просто, уверяю вас, – гнул свое Адриан.

«Хорошо», – подбодрил его Брайан.

– Итак, я повторяю свой вопрос. Вы нашли ее?

– Я бы сказал так: я знаю, где ее искать.

– Это не то же самое.

– Согласен, – кивнул Вольф, – но это очень близко. Это почти то, о чем вы просили.

«Отлично, Адри. Продолжай. Дави на него. Ты же видишь – он почти сдался».

– И что же вы хотите взамен? Огласите ваше предложение, – сухо произнес Адриан.

– Я просто хочу, чтобы все было по-честному.

– Это не предложение, а утверждение. Выкладывайте, что вам нужно.

– Профессор, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.

– Мистер Вольф, если мы с вами оба прекрасно понимаем, о чем идет речь, то потрудитесь, пожалуйста, назвать цену, которая будет адекватной для того, чтобы – как вы изволили выразиться – «все было по-честному».

Вольф явно колебался. По его лицу растеклась несколько растерянная улыбка, отчего он стал похож на диснеевского Чеширского Кота – с безошибочно узнаваемой зубастой улыбкой в пол-экрана. Адриан вспомнил, как они смотрели «Алису в Стране чудес» вместе с Томми. Вспомнилось ему и то, как он долго и обстоятельно объяснял сыну, что вероятность того, что малыш провалится в кроличью нору и окажется в королевстве, где головы людям рубят без суда и следствия, ничтожно мала. Да, когда Томми был совсем маленьким, его гораздо больше пугали фантазии и сказки, чем реальные опасности, существующие в окружающем мире. Он был готов часами смотреть жутковатые научно-популярные передачи об акулах, нападающих на людей у берегов Калифорнии, или о голодных львах, обитающих на просторах Серенгети. Эти документальные фильмы Томми смотрел как завороженный. Но стоило на экране появиться какой-нибудь курящей кальян гусенице, как он бледнел, покрывался потом, кашлял, а вечером, вместо того чтобы спокойно заснуть, долго плакал в кровати.

«Адри, не отвлекайся. Сосредоточься и будь настойчив. Это сейчас самое главное».

Брайан также был готов проявить настойчивость, то и дело одергивая пустившегося в воспоминания старшего брата.

– Ну, я даже не знаю, профессор… Как бы вам сказать поточнее… В общем-то, мы можем прикинуть, сколько стоит мое рабочее время…

– Назовите цену. Например, свою удвоенную ставку, которую вы получаете в магазине, когда работаете в выходной день или сверхурочно.

– Нет, так дело не пойдет. Там я простой продавец, а в этом случае я взялся за весьма квалифицированную работу как редкий специалист в своей области. Я думаю, за уникальность моего опыта мне тоже полагается… ну, скажем так, некоторый бонус.

– Мистер Вольф, если вы так твердо вознамерились выжать из меня какие-то деньги, сделайте одолжение, назовите сумму, которую вы желаете получить.

«Отлично, – одобрительно сказал Брайан, – это должно привести его в замешательство».

Адриан не мог в очередной раз не признаться себе в том, что его младший брат гораздо лучше разбирается в психологии преступника, чем можно было бы предположить.

– Ну хорошо. – Марк Вольф попытался зайти с другой стороны. – А во сколько бы вы сами оценили…

– Мистер Вольф, успех в таком деле был бы бесценен. Я бы и сам затруднился назвать его денежный эквивалент. Но, с другой стороны, вы и сами понимаете, что я не хотел бы оплачивать вам неудачу.

– Назовите свою цену, – вновь попытался выкрутиться Вольф. – Тогда я буду знать, насколько усердно мне следует работать.

– Не держите меня за дурака, да и себя не обманывайте. Согласитесь, какую бы сумму я сейчас ни назвал – тысячу, десять тысяч, миллион, – вы запросите вдвое или даже втрое больше, когда у вас будет что мне сообщить. Или я не прав?

Вольф поджал губы и отвернулся. Адриан понял, что выиграл спор.

Он удивлялся сам себе: ему не верилось, что он оказался способен вести столь жесткие переговоры.

– Я вам вот что скажу, мистер Вольф: будет вам премия за выполненную работу. Можем назвать это иначе: «гарантированным вознаграждением», как на плакатах «Разыскивается живым или мертвым» в старых вестернах. Сумма вознаграждения – ну, скажем, двадцать тысяч долларов. Это большие деньги. Найдете информацию, которая наведет нас на Дженнифер и поможет вернуть ее – обращаю ваше внимание: только в этом случае, – и я плачу вам двадцать тысяч. Но давайте проговорим еще раз: находите Дженнифер – получаете деньги. Начинаете играть в какие-то игры, водить меня за нос или в конце концов ваши поиски оказываются безрезультатными – во всех этих случаях вы не получите ничего. Пусть это будет вашим финансовым стимулом. На всякий случай предостерегаю вас от попытки дважды нажиться на одной и той же информации. На вашем месте я не стал бы даже пытаться вымогать деньги у родственников девушки или у кого-то еще. Чует мое сердце, полицейские отнесутся к вам с меньшим пониманием, чем я, и за попытку шантажировать родителей Дженнифер или за вымогательство у них денег вы запросто можете угодить за решетку. Несомненно, это было бы абсолютно справедливо, но я… я человек другого склада и к тому же несколько странный, я бы даже сказал, сумасшедший отчасти… – Адриан зловеще улыбнулся, как герой-злодей в провинциальной театральной постановке. – Так что могу вам позволить потренироваться в вымогательстве денег на моей персоне.

– А почему я должен верить вам на слово? – спросил Вольф. – Какие у меня будут гарантии?

Адриан сухо рассмеялся, а затем ответил, как отвечает профессор на вопрос студента, заданный после лекции:

– А вот это, мистер Вольф, уже мое дело. Я сам продумаю, какие гарантии своего честного слова я готов вам предоставить.

Вольф, похоже, был сам не рад, что затеял такой разговор.

– Мистер Вольф, признайтесь, вы ведь на самом деле вовсе не самый большой специалист по этой части.

– Это по какой части? Если вы про компьютеры, то я в них неплохо разбираюсь. А в том, что касается поисков информации в Интернете, я вообще могу считаться экспертом-профессионалом…

– Нет, я не об этом. Я имел в виду совершение преступлений.

Вольф покачал головой, а затем, склонившись над «Макбуком», недовольно заметил:

– А я вовсе не преступник и никогда преступником не был.

– Ну, о том, как следует расценивать некоторые ваши действия, мы поговорим как-нибудь в другой раз.