Текст книги "Что будет дальше?"

Автор книги: Джон Катценбах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

Адриан кивнул. Затем он непроизвольно огляделся, рассчитывая увидеть где-нибудь поблизости Брайана. Обычно, стоило делу хоть в какой-то мере коснуться юридических проблем, Брайан был тут как тут. Адриан уже привык рассчитывать на его адвокатский совет. На сей раз он, впрочем, не был уверен, встанет ли брат на сторону инспектора полиции, или же в нем возобладают либертарианские взгляды неформала-правозащитника и он начнет отстаивать право насильника-рецидивиста на неприкосновенность частной жизни.

– Идемте, – сказала Терри. – Фактор внезапности будет на нашей стороне. Надеюсь, он еще не обратил внимания на машину, припаркованную подозрительно близко ко входу в его дом. Да, и еще я попрошу вас держаться позади меня.

С этими словами инспектор Коллинз вышла из машины. Она быстро шла по направлению к входной двери, в то же время прислушиваясь к шагам профессора Томаса: ей не хотелось, чтобы он именно сейчас отстал и сбился с заданного ею энергичного ритма. Пока что, судя по всему, пожилой джентльмен держался молодцом и не подавал признаков того, что вот-вот впадет в прострацию. Подойдя к входной двери вплотную, Терри, ни на миг не задерживаясь, громко постучала в нее кулаком и требовательным тоном объявила:

– Откройте! Полиция!

До слуха Адриана донесся звук шаркающих шагов, затем щелкнул замок, и на пороге появилась очень пожилая женщина – лет на десять-двенадцать старше профессора. Страдающая ожирением старуха с явным неудовольствием посмотрела на незваных гостей сквозь очки с очень толстыми линзами, точно такими же, как у ее сына.

– Ну и что вам от нас нужно? – спросила хозяйка и, не дожидаясь ответа, начала отчитывать собеседников: – Мне сегодня дадут посмотреть любимый сериал или нет? Когда же вы все, наконец, оставите нас в покое?

Не придавая особого значения причитаниям старухи, Терри прошла мимо нее в прихожую и спросила:

– Где Марк?

– Как где? Дома, конечно.

– Мне нужно с ним поговорить.

Терри жестом предложила Адриану следовать за ней и смело шагнула вперед, в небольшую гостиную.

Воздух в этой комнате был несколько спертым, словно окна в ней давно не открывались, но в остальном помещение можно было назвать образцово убранным и чистым. Вышитые вручную салфеточки и покрывала, украшавшие практически каждый предмет довольно старомодной и потертой мебели, разительно контрастировали с огромным, на полстены, экраном самого современного плазменного телевизора. Перед этим чудом техники, водруженным на стойку-подставку строгого скандинавского дизайна, подлокотник к подлокотнику стояли два кресла – старые, явно с распродажи, но оттого не менее удобные и уютные. Рядом с одним из кресел Адриан заметил большой пакет с вязаньем: несколько клубков шерсти ощетинились ворохом длинных спиц. Одну из стен гостиной украшали фотографии в строгих аккуратных рамках. Присмотревшись, профессор понял, что эти снимки отражают этапы жизненного пути одного человека – сына хозяйки дома. Вот – семейная пара с младенцем на руках, вот – те же люди, но уже с ребенком постарше. Дальше все шло достаточно однообразно: мама – папа – сыночек, мама – папа – сыночек, мама – папа – сыночек. Когда ребенку исполнилось лет девять, отец с фотографий исчез и больше не появлялся. Умер он или родители Марка развелись – этого Адриан не понял. В остальном на фотографиях все было мило и чинно – как в любой нормальной семье. Оставалось лишь догадываться, почему именно в этом чистеньком и благопристойном доме из очаровательного мальчика вырос серийный насильник.

«Да, вопросов и тайн в этом доме, пожалуй, больше, чем ответов, – подумал профессор Томас. – Интересно, понимает ли это инспектор Коллинз?» Судя по ее уверенному, даже излишне напористому поведению, первостепенной задачей инспектора было произвести определенное впечатление, но никак не составить собственное.

Пожилая женщина, не переставая ворчать себе под нос, вышла из комнаты, чтобы позвать сына. На экране телевизора, под закадровый смех зрителей, искрометно шутили герои какого-то комического сериала. Несколько спиц с недовязанной салфеточкой так и остались лежать на подлокотнике кресла – там, где оставила их хозяйка. С кухни доносились запахи готовящегося ужина.

– Будьте начеку! – шепнула профессору Терри.

Обернувшись, она увидела Марка Вольфа. Тот зашел в гостиную со стороны кухни и первым же делом заявил:

– Я ничего незаконного не делал. – Затем он вгляделся в гостей и, выразительно ткнув пальцем в сторону Адриана, спросил: – А это еще кто?

Глава 24

Ей пришлось проделать несколько упражнений, прежде чем она получила обед. Женщина вошла в комнату и, как обычно, грубо приказала подняться с кровати и лечь на пол. Сначала ее заставили прыгать, затем она была вынуждена приседать и качать пресс, последним упражнением был бег на месте. Все это слегка напоминало урок физкультуры в начальной школе, только вслух никто не считал.

Дженнифер чувствовала, как по лбу струится пот, под конец она почти задыхалась от напряжения, не зная, зачем похитителям надо, чтобы она делала все это, но догадываясь, что такая гимнастика могла быть ей даже полезна. Девушка не понимала, по какой причине эти люди велят ей делать то, что может улучшить ее состояние, однако была рада, что в череде своих страданий может найти и что-то хорошее. На самом деле, когда женщина сказала: «На сегодня достаточно», Дженнифер, не повинуясь приказу, пять раз наклонилась вперед, коснувшись руками пальцев ног. Она считала, что растяжка пойдет ей на пользу. Женщина рявкнула: «Я сказала – достаточно!» Пленница, не проронив ни слова и лишь звякнув цепью на шее, забралась обратно на кровать и в итоге была вознаграждена обедом.

На сей раз в миске были холодные спагетти с консервами – жирными тефтелями. Все это она с жадностью запила неизменной бутылкой воды, ни на секунду не забывая о том, что женщина оставалась в комнате, молча наблюдая за ней и ожидая, пока она закончит есть. Женщина больше ни о чем с ней не говорила, ничего не делала и не приказывала, ничего как будто бы не происходило – по крайней мере, насколько Дженнифер могла судить. Она по-прежнему оставалась в одном лишь белье, глаза ее были закрыты тряпичной повязкой, а движения скованы ошейником и цепью. Она привыкла пользоваться биотуалетом, который стоял в нескольких шагах от ее кровати; кто-то очищал его, пока девушка спала, и она была благодарна за это. Однако неистребимая вонь дезинфицирующего средства заглушала все ароматы, которые могли бы исходить от еды.

При других обстоятельствах Дженнифер стала бы воротить нос, возмущаться и отшвырнула бы прочь эту отвратительную пищу. Однако Дженнифер, которая поступила бы так, осталась там, в прежней жизни, которой, кажется, больше не существовало. Это была вымышленная Дженнифер, жившая только в воспоминаниях: ее отец умер от рака, а мать-истеричка собиралась замуж за извращенца. Та Дженнифер жила в мрачном доме в пригороде, где у нее была маленькая комнатка, в которой она скрывалась от всего мира среди своих книг, компьютера и мягких игрушек и мечтала о другой, более интересной жизни. Та Дженнифер ходила в скучную школу, где у нее совсем не было друзей. Та Дженнифер ненавидела практически каждый миг своего повседневного существования. Но та Дженнифер исчезла. Может быть, она когда-нибудь и жила на белом свете, но ее больше не было. Новая Дженнифер, которую заточили в темницу, поняла, что должна цепляться за жизнь, и, если ей приказывали заниматься физическими упражнениями, она это делала. Какую бы еду ей ни предлагали, она ее ела, вне зависимости от того, чем пахла эта еда.

Она тщательно вылизала миску, стараясь поглотить все до последней крошки: ведь любой дополнительный грамм пищи делал ее сильнее.

Когда девушка закончила есть, раздался звук открывающейся двери. В то время как женщина, забрав поднос, на котором была принесена еда, направилась в сторону выхода, ухо девочки уловило какой-то легкий шелест. Голова Дженнифер машинально повернулась туда, откуда послышался шум: она ожидала, что дальше последуют какие-то реплики.

Говорили шепотом, и она не смогла расслышать ни единого слова.

Раздался какой-то плеск. В своем воображении Дженнифер попыталась представить то, что могло бы издавать подобный звук. Казалось, к ней приближается какая-то неведомая волна.

Она поняла, что кто-то прошел по комнате. Дженнифер не шевелилась, она отчетливо ощущала чье-то присутствие рядом с собой. Принюхавшись, она уловила запах мыла.

– Итак, Номер Четыре, тебе надо помыться.

У Дженнифер перехватило дыхание.

На этот раз голос был мужской.

Приказы мужчины звучали холодно, без всяких эмоций:

– В двух шагах от кровати стоит таз с водой. Вот полотенце и мочалка. Вот кусок мыла. Встанешь рядом с тазом и вымоешься. И даже не пытайся снять повязку с глаз – я все время буду следить за тобой.

Дженнифер кивнула. Если бы она была постарше и была бы участницей Корпуса мира или же имела бы опыт военной подготовки, была бы в прошлом скаутом или посещала бы курсы выживания, она наверняка знала бы способ тщательно вымыться, имея в своем распоряжении лишь кусок мыла и немного воды. Но все вылазки на природу, которые она успела совершить вместе с отцом, происходили в местах, где можно было найти душ, ванну или в крайнем случае реку или пруд. А сейчас ситуация складывалась иначе. Дженнифер понимала, что действовать нужно четко и продуманно.

Она медленно повернулась на кровати и, вытянув ногу, нащупала носком таз. Наклонившись, она потрогала воду – та была чуть теплая. Дженнифер поежилась.

– Снимай одежду.

Девушка остолбенела.

Ее бросило в жар. То, что она испытывала, не было смущением в обычном смысле. Вернее было назвать это чувство унижением.

– Да нет, я… – начала было Дженнифер.

– Я не давал тебе разрешения говорить, Номер Четыре, – перебил мужчина.

Дженнифер почувствовала, что он подошел ближе. Ей представилось, как вздымается его кулак; еще мгновение – и ее станут бить. Или того хуже.

Клубок обрывочных мыслей, подобно электрическому разряду, в течение доли секунды пронесся в ее голове: внутренние запреты, теперь утратившие всякий смысл; желание сохранить свою личность; полнейшая неизвестность: где она? чего от нее хотят? И самый главный вопрос: что делать, чтобы остаться в живых?

– Вода остывает, – раздался стальной голос.

Она никогда прежде не раздевалась ни перед одним мужчиной.

Дженнифер почувствовала, что от стыда вся залилась краской.

Несмотря на то что все это время она была практически обнаженной и не исключала, что кто-то мог видеть, как она ходит в туалет, ей тем не менее нисколько не хотелось раздеваться догола. Вдобавок, помимо смущения, девушку беспокоило и нечто другое. Она боялась, что, сняв с себя нижнее белье, едва прикрывающее тело, она уже не сможет надеть его вновь: либо оно потеряется, либо его заберет мужчина – и в итоге останется абсолютно нагой.

«Как новорожденный младенец», – подумала Дженнифер.

В то же время она прекрасно понимала, что выбора у нее нет. Требования мужчины были вполне определенными.

Словно бы в подтверждение этому, он прорычал:

– Мы все ждем тебя, Номер Четыре.

Дженнифер медленно расстегнула лифчик и положила его на край кровати. Затем сняла трусики. Проделывая все это, она ощущала почти физическую боль. Одной рукой она инстинктивно прикрыла низ живота, в то время как другая рука пыталась спрятать от чужих взоров ее маленькие груди. Не видя ничего из-за повязки на глазах, она кожей чувствовала, как мужчина прожигает ее глазами, осматривая каждый сантиметр ее тела, изучая ее, словно какой-нибудь кусок мяса.

– Принимайся за дело! – скомандовал он.

Дженнифер наклонилась к тазу, пытаясь, насколько это возможно, прикрывать интимные места своего тела, намочила и намылила мочалку. Затем она выпрямилась и стала тщательно, не торопясь, мыться. Ступни. Ноги. Живот. Грудь. Подмышки. Лицо. Ее движения были осторожными: она боялась случайно сдвинуть повязку с глаз и старалась всячески демонстрировать свою покорность.

К удивлению девушки, прикосновение мыльной воды к ее коже доставляло ей наслаждение едва ли не эротического свойства. Начав мыться, буквально через несколько секунд она поняла, что никогда прежде не испытывала столь большого удовольствия от ощущения чистоты собственного тела. Комната, в которой она была заточена, цепь на ее шее, кровать – все это как будто исчезло. Вода словно бы растворила ее страхи и внезапно позволила ей почувствовать себя гораздо более раскованной, нежели прежде. Она прошлась мокрым полотенцем по грудям, промежности и бедрам. Ей казалось, будто кто-то ласкает ее. Что-то подобное в прошлом она испытывала всего лишь дважды: во время купания нагишом на мысу в начале лета, когда соленая волна накрывала ее всю полностью, с головой, и другой раз – в жаркий августовский полдень, когда она резвилась в прохладной речке с быстрым течением. Сейчас же она усиленно терла тело мочалкой, словно желая, подобно змее, избавиться от старой кожи и взамен обрести новую, сверкающую чистотой. Дженнифер понимала, что мужчина наблюдает за ней, но всякий раз, когда сознание этого факта грозило испортить ей удовольствие от мытья, она мысленно произносила одну и ту же фразу, словно мантру: «Пошел на хрен пошел на хрен пошел на хрен мудак вонючий». От этого ей становилось еще лучше.

Добравшись до плеч, она внезапно услышала:

– Нет, здесь не надо.

Дженнифер остановилась.

Мужчина продолжил спокойным, но требовательным тоном:

– У тебя в нижней части живота, почти в промежности, приклеено кое-что, напоминающее бактерицидный пластырь. Не трогай его.

Дженнифер нащупала на себе то, о чем говорил мужчина. Она кивнула.

– А волосы? – спросила она. Девушке очень хотелось вымыть голову.

– Как-нибудь в другой раз, – ответил мужчина.

Дженнифер продолжила гигиенические процедуры, периодически ополаскивая мочалку в тазу и вновь намыливая ее. Она умыла лицо и, несмотря на отвратительный вкус мыла, кончиком мочалки почистила зубы и десны. Везде, где только могла, она старалась помыть дважды.

– Заканчивай! – потребовал мужской голос. – Мочалку положи в таз. Возьми полотенце, вытрись насухо. Смени нижнее белье. Возвращайся в кровать.

Дженнифер послушно выполнила все, что ей приказали. Она обтерлась полотенцем из грубой хлопчатобумажной ткани, затем, подобно слепцу, ощупав руками кровать, нашла на ней трусы и лифчик и с усилием натянула их на себя, слегка прикрыв наготу.

Она услышала, как кто-то поднял таз и чьи-то глухие шаги протопали в сторону двери.

В ту самую секунду на нее что-то нашло – она сама не поняла что. Может быть, проделанные упражнения сообщили свежий заряд энергии ее сердцу и мышцам, или это был прилив сил после еды, или же она просто почувствовала себя обновленной, приняв ванну, но внезапно она резким движением руки на миг приподняла с глаз повязку.

К тому моменту, когда Майкл забрал из комнаты таз с водой и, сняв с себя облегающее черное трико и шерстяную маску, скрывавшую его лицо от камер, вновь влез в свои потертые джинсы и вернулся к компьютерам в аппаратной, Линда уже яростно стучала пальцами по клавиатуре. На ней по-прежнему был помятый защитный комбинезон. Не отрывая взгляда от экрана и продолжая набирать что-то на клавиатуре, она воскликнула:

– Ты только взгляни! Интерактивная панель прямо дымится!

В окне, предназначенном для зрительских комментариев, каждую секунду появлялись новые сообщения, поступавшие со всех концов света. Выражения страсти, возбуждения, восторга сменяли друг друга. Зрителям понравилась голая Номер Четыре, они с удовольствием наблюдали за тем, как она выполняла физические упражнения, как с жадностью, подобно голодному зверю, поглощала пищу. Признания в любви сыпались одно за другим.

Многие желали бы знать о героине побольше. Зрители просили информации. Кто такая Номер Четыре? Откуда она? Каково ее прошлое?

Читая подобные сообщения, Майкл и Линда испытывали беспокойство. Они понимали, что между анонимностью и открытостью проходит тонкая грань и что им следует быть осторожными по отношению к просьбам неизвестных людей.

«Я чувствую, что она принадлежит мне…» – писал мужчина из Франции. Линда читала его сообщение через переводчик Google: «…как моя машина, мой дом или моя работа. Нам с Номером Четыре нужно лучше узнать друг друга. Она – моя».

«Больше крупных планов. Мы все хотим быть еще ближе к ней», – требовал клиент из Шри-Ланки.

Последняя просьба, как понял Майкл, относилась к технической стороне дела. Исполнить ее можно было довольно легко: сделать это позволяла любая камера в комнате Дженнифер. Но ему хватало прозорливости для того, чтобы понять, что словосочетание «крупный план» означало нечто большее, чем просто угол наведения камеры.

Майкл повернулся к Линде.

– По-моему, нам стоит подумать о том, как события будут развиваться дальше, – сказал он. – И видимо, черт возьми, мне придется внести в сценарий ряд корректив. – Майкл вновь взглянул на комментарии, поступающие на сервер бесконечным потоком. – Необходимо постоянно держать ситуацию под контролем, – продолжал он. – Все согласно сценарию. Строго по плану. Но чтобы они там думали, – Майкл указал на экран, – что все происходит само собой. Только мы всегда должны точно знать, что будет дальше.

Линда испытывала одновременно некоторую неуверенность и восторг. Она говорила неровным, порой сбивавшимся на визг голосом:

– Кажется, Номер Четыре – самый популярный объект из всех, что были у нас до сих пор. На ней мы можем сделать реальные деньги. Много денег. Но это опасно.

Майкл кивнул. Он коснулся руки Линды:

– Нужно соблюдать осторожность. Они хотят видеть и знать как можно больше. Но мы должны быть внимательны. – Он засмеялся, хотя в его словах не было ничего смешного. – Кто бы мог подумать, что похищение юной девушки способно… – Майкл задумался. – Не знаю, как выразиться точнее. Завораживать стольких людей? Это подходящее слово? Неужели же весь мир мечтает совратить шестнадцатилетнего подростка?

В ответ Линда громко расхохоталась.

– Думаю, ты прав. Вот только «совратить» – неудачное слово, – сказала она, глядя на осклабившегося Майкла.

Он имел своеобразную манеру слегка подворачивать верхнюю губу, реагируя на что-то, что находил забавным. Эта его кривая ухмылочка приводила Линду в умиление. Она не сомневалась, что они с Майклом оставались единственными непорочными созданиями на земле. Все остальные были давно и безнадежно испорчены. Они же вдвоем были предназначены друг для друга. Линда передернула плечами, дрожь пробежала по ее спине. Она полагала, что с каждой минутой, потраченной на съемки «Части четвертой», они с Майклом становились все ближе. Ей казалось, что оба они существуют в каком-то особом измерении, недоступном простым смертным. Это был мир эротических фантазий. Чувство опасности привело ее в возбуждение.

Линда вновь повернулась к экрану, чтобы дописать свой лаконичный ответ на все полученные комментарии: «Номер Четыре живет в сегодняшнем дне – и кто знает, что будет завтра?»

Она кликнула значок «отправить», и сообщение помчалось по необозримым просторам Интернета к тысячам посетителей сайта.

Вставая из-за стола с компьютерами, Линда напоследок бросила взгляд на монитор, через который можно было наблюдать за Номером Четыре. Девочка вновь лежала на кровати, сжимая в объятиях плюшевого медведя. Линда заметила, что губы у пленницы слегка шевелятся: казалось, она что-то говорит игрушечному зверю. Линда включила микрофоны, находившиеся в комнате Дженнифер, но они не улавливали никаких звуков. Она поняла, что на самом деле девочка ничего не произносит вслух.

– Ты видишь это? – обратилась Линда к Майклу, показывая рукой на экран.

В ответ Майкл кивнул.

– Она совсем не такая, как другие, – сказал он.

– Да уж, – продолжила Линда. – Она не орет, не распускает нюни и… – На мгновение она замолчала. – По крайней мере, теперь она этого больше не делает.

Казалось, Майкл целиком погрузился в свои мысли.

– Нужно продолжать со сценарием… потому что она настолько… – Он сделал паузу, не находя нужного слова.

Они с Линдой оба знали, что в Номере Четыре была какая-то изюминка, но что за изюминка, они толком не могли бы сказать.

Линда повернулась и неожиданно начала ходить взад-вперед по комнате.

– Нужно быть осторожными, – повторила она, сжимая руку в кулак. – Конечно, в качестве поощрения для постоянных клиентов нам надо что-то добавить. Но нельзя переборщить, а то иначе, когда мы подойдем к концу, нам будет слишком тяжело…

Ей не нужно было заканчивать фразу, так как Майкл прекрасно представлял себе ту дилемму, о которой она говорила. «Нельзя позволить людям влюбиться в того, чью смерть им предстоит наблюдать», – подумал он.

– А все потому, что она такая молоденькая, – сказал он, – и такая… – он вновь стал подыскивать наиболее точное определение, – такая чистая.

Линда понимала Майкла с полуслова. Первые три их пленницы были совсем другими. Что же касается Номера Четыре, та пленяла зрителей чем-то особым, что Линда только-только начинала осознавать. Линде хотелось, чтобы следующим персонажем был человек без острых углов. Найти его оказалось делом нелегким, но риск был вознагражден с лихвой.

Линда подошла к Майклу и заключила его в объятия. Она чувствовала, что сердце ее начинает биться быстрее и быстрее. То, что она ощущала сейчас, нельзя было сравнить даже с удовольствием, испытываемым ею, когда поздно ночью Майкл проскальзывал в кровать, полный страстного желания, несмотря на усталость. Не было похоже это и на удовлетворение, которое приносил ей подсчет увеличивающихся доходов. Нет, это было что-то совершенно новое и необычное. У нее были все основания предполагать, что Номер Четыре окажется точно такой же, как ее предшественницы. Однако сейчас стало вдруг очевидно, что Номер Четыре куда более совершенна, притягательна, неотразима. Линда подумала, что здесь скрывается противоречие. Номер Четыре гораздо моложе, чем три предыдущие. Они с Майклом похитили ее в совершенно иных обстоятельствах и с иными намерениями.

Линда подумала, что в случае с Номером Четыре они оказались на грани чего-то такого, чего совершенно не ожидали, о чем не имели ни малейшего представления.

Линду трясло от возбуждения.

«Чувство риска, – сказала она себе, – сродни чувству любви».

По всей видимости, Майкл в этот момент ощущал нечто подобное. Порывистым движением он склонил голову к лицу Линды и осторожно, как бы приглашая, коснулся губами ее рта. Подруга сразу же повлекла его к кровати. Они хихикали, словно подростки, и их возбуждение дополнительно подогревалось мыслью о том, что они истинные творцы, создающие произведение куда более прекрасное, нежели окружающая действительность.

В пылу страсти им было уже не до компьютеров. Но если бы они в этот момент обратили внимание на комментарии, то увидели бы сообщение от пользователя из Швеции. Клиент, зарегистрировавшийся под ником Blond9Inch, написал одну строчку на своем родном языке, которого не знали ни Линда, ни Майкл. Сообщение гласило: «Она приподняла повязку на глазах. Я думаю, она кое-что видела…»

За этим тревожным комментарием последовали десятки других, гораздо более предсказуемых, на самых разных языках. Все они касались достоинств тела Номера Четыре, а также содержали предложения по поводу того, что Линда и Майкл должны сделать в ближайшем будущем, дабы улучшить физическую форму девушки. В связи с этим важное предупреждение Blond9Inch затерялось в потоке бесполезной интернет-болтовни.