Текст книги "Фатальная ошибка"

Автор книги: Джон Катценбах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

– Я не знаю… Да, думаю, да.

– Мне надо знать точно.

– Как можно знать точно, пока не наступит решительный момент? Я достаточно зла на него, чтобы сделать это. Может быть, достаточно напугана. Но смогу ли я нажать на курок? Думаю, что смогу.

– Мне тоже кажется, что сможешь, – сказала Кэтрин. – Ну, по крайней мере, есть шансы, что сможешь. На улице стемнело. Ты уверена, что он там?

– Да.

– Ты можешь покончить со всем этим, если возьмешь с собой револьвер и выйдешь со мной на прогулку где-нибудь около полуночи. Когда он попытается остановить нас, сразу стреляй. Возможно, он скажет, что хочет просто поговорить с тобой, – они всегда так говорят. Но нельзя начинать разговор, надо сразу стрелять, не мешкая ни секунды, надо убить его на месте. Приедет полиция и, возможно, арестует тебя. Но твоя мать наймет тебе лучшего адвоката. Надо довериться суду. Непохоже, чтобы люди в этой округе были расположены давать поблажки мужчинам – особенно тем, которые преследуют молодых женщин. Или колебались бы, когда надо действовать решительно.

– Так ты думаешь…

– Я думаю, ты можешь сделать это, если ты готова к тому, что придется за это заплатить.

– К тюрьме?

– Возможно. А также к дурной славе. К тому, что станешь примером для людей с совсем другими мотивами, о чем тебя предупреждали родители. Но, возможно, это стоит того.

Эшли запрокинула голову:

– Так, как сейчас, я долго не выдержу. То меня трясет от страха, то от гнева, то я чувствую себя в безопасности, то опять пугаюсь.

– Почему мы не можем прибегнуть к насилию прежде, чем это сделают они? – сердито вопросила Кэтрин. – Почему такая несправедливость? Почему мы должны ждать, пока станем жертвами?

– Я не буду ждать.

– Молодец! Я верила в тебя. Итак, давай подумаем, что мыс тобойможем сделать.

Эшли согласно кивнула.

Скотт разглядывал вещи, разложенные в гостиной:

– Я смотрю, ты отоварилась.

– А то! – отозвалась Салли.

– Ты это для нас приготовила? – Он взял коробку салфеток, пропитанных аммиачным раствором.

– Если человек опасается, что оставил образцы своей ДНК там, где их нежелательно оставлять, – невозмутимо объяснила Салли, – то можно протереть вещи этой салфеткой – и образцы исчезнут.

Скотт ошеломленно покачал головой: «Надо же! Это ведь тоже одно из орудий убийства».

Глядя на бывшего мужа, Салли чувствовала его неуверенность.

– Насколько я понимаю, мы решили свести вместе Майкла О’Коннела и его отца. И у нас есть такая возможность. Ты, Скотт, сам подбросил нам эту мысль. Скорее всего, у них произойдет ссора. Мы уже говорили об этом. Надо выкрасть пистолет у О’Коннела, застрелить его отца и потихоньку вернуть пистолет на прежнее место.

– А почему не оставить его просто на месте преступления? – спросил Скотт.

– Я думала об этом. Но лучше, если полиция найдет пистолет у него. Это будет вещественное доказательство номер один. Для полицейских и прокуроров орудие преступления – сущий клад. Они строят на нем обвинение. Это их главный козырь.

– А что это за вещи? – спросила Хоуп.

Помимо салфеток, их вниманию были представлены мобильные телефоны, ноутбук, тюбик клея «Суперцемент», мужской комбинезон небольшого размера, две коробки хирургических перчаток, несколько пар бахил, два черных вязаных шлема с прорезями для глаз и швейцарский армейский нож.

– Это то, что, я думаю, нам понадобится. Но это не все. Желательно было бы обзавестись, например, волосами с расчески О’Коннела и, может быть, чем-нибудь еще – я пока не все продумала.

– А ноутбук зачем? – спросил Скотт.

Салли вздохнула и обратилась к Хоуп:

– Это точно такая же марка и модель, какую ты видела в квартире О’Коннела, правда?

Хоуп внимательно осмотрела корпус:

– Да, насколько я помню.

– Ты говорила, что в его компьютере содержится зашифрованный материал об Эшли и обо всех нас. А в этом не содержится.

– Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, – сказала Хоуп.

– Полицейские обязательно заберут компьютер, и лучше, если это будет тот, который мы им подсунем.

– То есть ты хочешь обменять их?

– Да. Тогда полиция не выйдет на нас. Конечно, у него могут быть припрятаны копии всех этих файлов, но пока суть да дело… Он может не успеть воспользоваться ими.

Салли вручила каждому листок желтой бумаги из своего адвокатского блокнота. Сверху она начертила прямую и отметила на ней время каждой операции. Она написала, что и как надо сделать, но исполнителей обозначила буквами А, В и С. Хоуп подняла голову от листа и увидела, что Салли смотрит на нее.

– Ты не распределила роли, – сказала Хоуп. – Три человека действуют согласованно, но кто что выполняет?

Салли откинулась на спинку стула, стараясь говорить уверенно:

– Планируя все это, я старалась поставить себя на место современного следователя. Надо предугадать, что они найдут и как будут интерпретировать находки. Расследование преступления всегда подчиняется определенной логике. Одно открытие ведет к другому. Они вооружены современной техникой, которая дает им такие возможности, о которых мы имеем лишь приблизительное представление. Я постаралась предусмотреть как можно больше этих возможностей и обдумать, как можно сбить полицию со следа. Огонь, к примеру, уничтожает вещи, но признаки применения огнестрельного оружия могут при этом остаться. Зато от воды раны становятся непригодными для изучения, результаты тестов на ДНК искажаются и портятся отпечатки пальцев. Наша проблема в том, что мы хотим оставить улику – может быть, не идеальную, но такую, которая будет, несомненно, указывать в нужном нам направлении. И тогда полиция сделает за нас всю дальнейшую работу, ей даже признание О’Коннела не потребуется.

– А если он подскажет полицейским, что надо обратить внимание на нас?

– К этому надо быть готовыми. В какой-то степени мы можем создать алиби друг для друга, но в первую очередь надо сделать так, чтобы наше участие выглядело неправдоподобно. Самое лучшее, если полицейские ему не поверят – а они, несомненно, не будут склонны ему верить и не станут тратить время на возню с нами. Не забывайте, насколько невероятно то, что мы собираемся сделать. А полицейские всегда предпочитают получать простые и ясные ответы на возникающие у них вопросы. Даже если речь идет о смерти. – Салли сделала паузу и внимательно посмотрела на собеседников. – Но я не думаю, что О’Коннел станет это делать.

– Что именно?

– Наводить полицию на наш след. Если мы сделаем все правильно, он даже не догадается, что это наша работа.

– Но я был там и расспрашивал людей, – сказал Скотт. – Кто-нибудь из них может меня вспомнить.

– Поэтому в критический момент тебе надо будет заниматься чем-нибудь другим совсем в другом месте и в чьем-либо присутствии. Например, использовать кредитную карточку там, где установлены видеокамеры, и подать какую-нибудь жалобу в связи с этим. А с другой стороны, возможно, понадобится, чтобы ты был где-то рядом.

– Да, конечно, – протянул Скотт, – но…

– То же самое относится к Эшли и Кэтрин. Хотя у них будут отдельные задания. – Салли вздохнула. – Итак, критический момент – совершение преступления. Обдумав все, я решила, что выполнить это должна я. – Она помолчала, ожидая какой-нибудь реплики, но ее не последовало.

– Пистолет должна добыть я, – сказала Хоуп. – Я знаю, где он лежит, у меня ключи от квартиры.

– Да, но ты там уже была, и с тобой та же проблема, что и со Скоттом. Поэтому лучше, если пистолет возьмет кто-нибудь другой. Ты объяснишь мне, где он лежит.

Хоуп кивнула, а Скотт возразил:

– Это еще не известно, будет ли он в том же месте.

– Да, – сказала Салли, – но без пистолета мы ничего не сможем сделать. Если мы его не добудем, придется, наверное, поменять планы и перенести их на другой день.

Скотт все же с сомнением покачал головой:

– Ну хорошо, мы выкрадем пистолет и передадим его тебе. Ты уверена, что справишься с ним, особенно в такой обстановке?

– Мне придется справиться. Это моя обязанность.

Тут уже помотала головой Хоуп:

– Не знаю… Я по твоему примеру пытаюсь предугадать рассуждения полицейских, и мне кажется, что матери Эшли опасно совершать это преступление. Следователям может представиться вполне вероятным, что ты сделала это, чтобы защитить свою дочь. Но вряд ли им придет в голову, что партнершаматери может совершить это. Иначе говоря, тот факт, что я не являюсь кровным родственником Эшли, делает меня гораздо менее уязвимой, согласись. Кроме того, я моложе, лучше развита физически, легче бегаю – мало ли какая ситуация может возникнуть.

Скотт и Салли ошеломленно уставились на нее. Они понимали, что собирается сказать Хоуп, но не находили слов, чтобы возразить ей.

– Поэтому, – продолжила Хоуп, пытаясь отогнать собственные сомнения и улыбнуться, – воспользоваться пистолетом должна я.

* * *

На этот раз в ее голосе чувствовалось нескрываемое волнение:

– Вам не приходилось думать о том, как круто может измениться жизнь за какую-то секунду? Многие, казалось бы, незначительные вещи вдруг становятся очень важными.

Было уже около полуночи, и ее звонок удивил меня.

– Не кажется ли вам, что правильные решения мы принимаем ночью, когда лежим в темноте одни и обдумываем свои проблемы? Или вы считаете, что утро вечера мудренее и при свете дня все видно яснее? Не знаю, куда отнести те решения, которые они приняли, – к ночным или дневным. А как по-вашему?

Я ничего не ответил, подумав, что вопрос чисто риторический, но она повторила:

– Я хочу знать, как вы, писатель, расцениваете их? Разумно ли они поступили? Было ли то, что они предприняли, трудно, но необходимо, или же это были непродуманные действия? Каковы были шансы на успех? Они же были такими разумнымилюдьми, а избрали самый неразумный путь.

Она подавила рыдание. Я молчал.

– Я назову вам одно имя, – сказала она вдруг, – оно, полагаю, поможет вам лучше разобраться в этой истории.

Я молча слушал ее с ручкой в руке, ожидая услышать все, что угодно.

– Вы видите, к чему все это вело? – спросила она. – Точнее, думаете ли вы, что они были готовы к неожиданностям?

– Нет. Это в принципе невозможно.

Она рассмеялась, но затем, похоже, смех ее перешел в рыдания. По телефону трудно было понять.

41
События развиваются

Салли посмотрела на Хоуп. Они были в спальне, тускло освещенной ночником на прикроватном столике.

– Я не могу согласиться на это.

– Мне кажется, у тебя нет выбора, – ответила Хоуп, слегка пожав плечами. – Мы приняли решение. И вообще, это, возможно, наименее опасная часть нашего предприятия. – Это утверждение, конечно, не соответствовало истине, но насколько, Хоуп не могла бы сказать.

– Предприятия! – фыркнула Салли.

– Ну, не знаю, как еще это назвать.

Салли покачала головой:

– Взрывают бомбу на рынке и называют это «побочным эффектом». Неудачно проведенная хирургическая операция – это «осложнения». Убивают солдат, и это называется «потерями». Мы живем в мире эвфемизмов.

– А как насчет нас с тобой? – спросила Хоуп. – Какое слово ты выбрала бы, чтобы охарактеризовать наши отношения?

Салли нахмурилась и подошла к зеркалу. Когда-то она была красива, буквально лучилась красотой. А теперь она с трудом узнавала себя в зеркале.

– «Неуверенность» – вот как. Мы обе не знаем, что нам принесет завтрашний день.

– Ты не уверена, что любишь меня?

– Тебя я люблю. Это себя я больше не люблю.

Они помолчали. Салли посмотрела на свои записи:

– Когда мы совершим это, все будет по-другому.

– Я думала, мы стремимся восстановить то, что было.

– Это тоже верно, – сухо ответила Салли. – Вероятно, произойдет и то и другое. – Она быстро взяла один из исписанных ею листов. – Это для Эшли и Кэтрин. Ты хочешь присутствовать при моем разговоре с ними? Хотя нет, не ходи, не стоит. Если тебя не будет, они не смогут мучить тебя трудными вопросами.

– Я подожду тебя здесь. – Хоуп забралась под одеяло, чувствуя, как дрожь пробегает у нее по спине.

Эшли и Кэтрин были в комнате девушки.

– У меня к вам дело, ребята, – сказала Салли. – Ответьте, пожалуйста, можете ли вы сделать то, что написано на этом листке, не задавая никаких вопросов?

Кэтрин взяла листок, прочитала написанное и передала его Эшли:

– Я думаю, можем.

– Я составила текст сообщения, которое надо ему передать, и даю вам мобильник, так сказать, одноразового использования – после того как вы ему позвоните, телефон нужно выкинуть. Вы можете, конечно, импровизировать с текстом, но все основные моменты должны быть ему переданы. Это понятно?

Эшли кивнула, глядя на листок:

– Ты полагаешь…

– По-моему, это уже начало вопроса, – криво усмехнулась Салли. – Нужно, чтобы он отправился туда. Этого необходимо добиться во что бы то ни стало. Ложное сообщение должно вызвать у него гнев и ревность и, возможно, сбить его с толку, и тогда он кинется выяснять, что все это значит. Если ты найдешь более убедительные слова, произнеси их. Главное – добиться результата. И результат должен быть однозначный. На этом построен весь наш план. Эшли, милая, ты сможешь сыграть эту роль? Очень многое будет зависеть от того, насколько ты будешь убедительна.

– А что именно будет зависеть?

– Еще один вопрос. Я все равно не отвечу. Посмотрите, внизу написано несколько телефонов. Запоминать их все наизусть необязательно. Важно, чтобы к концу дня этот лист бумаги вместе со всеми остальными вещественными доказательствами был уничтожен. Ну, вот и все.

– Все?

– Вы хотели принять участие в операции, и мы вас привлекаем. Мы не говорим вам, в чем операция будет заключаться и к чему приведет, чтобы уменьшить вашу ответственность. Кэтрин, я полагаюсь на вас. Надеюсь, вы проследите, чтобы все перечисленное здесь было выполнено.

– Не могу сказать, чтобы мне нравилось действовать вслепую, – отозвалась Кэтрин.

– Мы все действуем на неисследованной территории. Но мне необходимо быть уверенной на сто процентов, что вы все сделаете.

– Мы сделаем то, о чем вы просите. Но я не вижу…

– Вот и хорошо. Вы и не должны видеть. – Салли задержалась в дверях, посмотрев на Кэтрин и на свою дочь, и произнесла мягко: – Не знаю, сознаете ли вы, насколько мы вас любим и на что готовы ради вас.

Эшли кивнула, ничего не сказав на это, а Кэтрин заметила:

– Между прочим, то же самое можно сказать и об О’Коннеле.

Скотт сидел в своем «порше» с сотовым телефоном, который ему дала Салли, и набирал номер О’Коннела-старшего. После нескольких звонков тот снял трубку.

– Мистер О’Коннел? – деловито спросил Скотт.

– Кто это? – спросил О’Коннел чуть заплетающимся языком. Бутылки две-три пива, определил Скотт.

– Это мистер Смит.

– Кто? – не понял О’Коннел.

– Или мистер Джонс, если предпочитаете.

– Ах, это вы! – засмеялся О’Коннел. – Ну как же, как же. Слушайте, тот электронный адрес, что вы мне дали, не действует. Я отправил сообщение, и оно не дошло.

– Дело в том, что возникли кое-какие обстоятельства и пришлось изменить адрес. Приношу свои извинения. – Скотт полагал, что компьютер нужен О’Коннелу лишь для того, чтобы иметь доступ к порносайтам. – Я дам вам номер своего мобильника, – сказал он, прочитав номер телефона, по которому звонил.

– О’кей, я записал его. Но о моем сыне ни слуху ни духу. И вряд ли что-нибудь будет.

– Мистер О’Коннел, все указывает на то, что он скоро объявится. И если он вам позвонит, пожалуйста, не забудьте сразу же сообщить мне по этому номеру. Должен сказать, что у моего клиента в последние дни необходимость встретиться с вашим сыном возросла, она стала, так сказать, более срочной. И поэтому, понятно, он будет очень вам обязан, если вы позвоните нам, – будет обязан гораздо больше, чем предполагалось вначале. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Ну да, – ответил О’Коннел, поколебавшись, – мне выпадает такая удача, что вдруг появляется мой малыш и я получаю даже больше. Но только вряд ли он появится.

– Будем надеяться на лучшее. Лучшее для нас всех. – С этими словами Скотт прервал связь.

Откинув голову назад, он опустил боковое стекло. Он дышал с трудом, его тошнило. Ему стало бы легче, если бы его вырвало, но он лишь зашелся в сухом кашле.

Отдуваясь, Скотт посмотрел на желтый листок с заданиями, который ему вручила Салли. В ее способности с математической точностью организовать то, что они собирались совершить, было что-то пугающее. Он ощутил мгновенный скачок температуры и неприятный вкус во рту.

Всю свою жизнь Скотт избегал активных действий. Он, правда, пошел на войну, понимая, что это решающий момент для его поколения, но потом держался в стороне, на безопасной позиции. Все его знания, вся его преподавательская деятельность были направлены на помощь студентам, но не ему самому. Брак его оказался унизительной катастрофой, единственным положительным результатом которого была Эшли. Теперь, в среднем возрасте, он погрузился в повседневную рутину, и возникшая угроза впервые вынудила его сделать нечто исключительное, выходящее за тщательно охраняемые границы, которые окружали его жизнь. Было нетрудно сыграть роль разбушевавшегося отца, крича: «Я убью этого подонка!» – когда вероятность осуществления этой угрозы была близка к нулю. Теперь же, когда реальный план убийства пришел в действие и стал неумолимо развиваться, Скотт заколебался. Он не был уверен, что способен на нечто большее, нежели лгать и обманывать.

«Лгать – это у меня получается хорошо, накопил большой опыт, – подумал Скотт. Он посмотрел на листок со своим заданием. – А тут одними словами не отделаешься».

Его опять стало подташнивать, но он усилием воли успокоил свой желудок, нажал педаль сцепления и направился по первому адресу, в магазин металлоизделий. Где-то ближе к полуночи ему придется съездить в аэропорт. Выспаться сегодня не удастся.

Утро было в разгаре; в доме остались только Кэтрин и Эшли. Салли надела тот же костюм, в котором ходила на работу, сменная одежда лежала у нее в портфеле. Хоуп тоже покинула дом как обычно, перебросив сумку через плечо. Ни та ни другая не сказали Эшли и Кэтрин, что собираются делать, однако по их глазам было видно, что они что-то скрывают.

Судя по нервным жестам и отрывистым фразам Салли и Хоуп, можно было подумать, что они не выспались. Но все их действия были до того целенаправленными и рассчитанными, что Эшли даже слегка удивилась. Ей еще не приходилось видеть, чтобы мать и ее партнерша смотрели так холодно и двигались как роботы.

Вошла Кэтрин с листком инструкций в руках:

– Знаешь, дорогая, лед, по-моему, тронулся.

– И еще как! – отозвалась девушка. – Черт побери, а мы тут сидим без дела и гадаем.

– Как бы то ни было, мы должны действовать по плану.

– Скажи, когда планы, составленные моими родителями, давали какие-нибудь результаты? – возмущалась Эшли, хотя и понимала, что ведет себя как капризный подросток.

– Этого я не знаю. Но Хоуп обычно выполняет все, что задумано, чего бы ей это ни стоило. Железная леди. Неколебима как скала.

– И тверда как камень, [35]35
  Эшли обыгрывает названия популярных песен: «Неколебим как скала» («Solid, as a Rock») – песня американского вокального дуэта «Эшфорд и Симпсон» и «Твердый как камень»(или «Тупой как пробка»; «Thick as a Brick») – песня британской рок-группы «Джетро талл».


[Закрыть]– кивнула Эшли. – После развода отец часто крутил для меня эту вещь на магнитофоне, и мы танцевали в гостиной. Общие интересы найти было трудно, и он даже не пытался это сделать, а просто гонял свой рок-н-ролл шестидесятых. «Джетро талл», «Стоунз», «Зе дэд», «Зе ху», Хендрикс, Джоплин. [36]36
  «Стоунз»– группа «Роллинг стоунз»; «Зе дэд»– «Грейтфул дэд»; «Зе ху»– британская рок-группа; Дженис Джоплин(1943–1970) – американская рок-певица.


[Закрыть]Он научил меня танцевать и фруг, и ватуси, и фредди. – Эшли подошла к окну и выглянула. Она не догадывалась, что всего несколько дней назад ее отец вспоминал то же самое. – Не знаю, придется ли нам когда-нибудь еще танцевать вместе. Я всегда думала, что мы станцуем еще раз «на публику» на моей свадьбе. Он подхватит меня, мы исполним несколько па, и все будут хлопать. Я буду в длинном белом платье, он в смокинге. Когда я была маленькая, то единственное, чего мне хотелось, – это влюбиться. Я думала, что у нас все будет не так запутанно, напряженно и печально, как у мамы с отцом, а скорее нечто похожее на отношения между мамой и Хоуп – с той лишь разницей, что у меня будет шикарный парень. И знаешь, когда я делилась этим с Хоуп, она всегда говорила, что это будет очень здорово. Мы смеялись, придумывали мне свадебные наряды, цветы и прочие детали, такие важные для маленькой девочки. – Она отошла от окна. – И первый же парень, сказавший, что любит меня, и действительно страдающий от любви, оказался сущим кошмаром.

– Да, жизнь – странная штука, – сказала Кэтрин. – Приходится только надеяться, что наши знают, что делают.

– Думаешь, знают?

Кэтрин заметила в руке у девушки револьвер.

– Если бы мне представился шанс… – обронила Эшли и затем указала на листок с инструкциями. – Итак, акт первый, сцена первая. Справа выходят Кэтрин и Эшли. Какая там у нас первая реплика?

– До первой реплики мы должны выполнить довольно сложное задание – убедиться, что О’Коннела нет около нашего дома. Придется отправиться на прогулку.

– А потом что?

Кэтрин заглянула в бумажку:

– После этого твой эффектный выход на сцену. Эту часть твоя мать подчеркнула трижды. Ты готова к этому?

Эшли ничего не ответила. Она не была уверена, что готова.

Одевшись, они вместе вышли на улицу и, встав перед домом, осмотрелись. Вокруг было все спокойно, в соседних домах шла обычная семейная жизнь. Правой рукой Эшли сжимала рукоятку револьвера, засунутого глубоко в карман парки, и нервно потирала указательным пальцем предохранительную скобу. Эшли подумала о том, что страх перед Майклом О’Коннелом заставляет ее смотреть с опаской на весь окружающий мир. Улица, на которой она играла в детстве, была ей точно так же знакома, как ее собственная комната на втором этаже. Но этот подонок все изуродовал, превратил в чужое, незнакомое. Он отнял у нее все, что ей принадлежало: ее аспирантские занятия, ее квартиру в Бостоне, ее работу и вот теперь улицу, где она выросла. Он, возможно, и сам не подозревал, насколько всесильно зло, которое он сеял.

Эшли коснулась пальцем ствола. «Убей его, – подумала она, – потому что он убивает тебя».

Внимательно оглядывая окрестности, Кэтрин и Эшли направились вдоль улицы. Девушке хотелось, чтобы О’Коннел, если он был рядом, показался на глаза. Несмотря на дождь, она сняла вязаную шапочку и встряхнула волосами, рассыпав их по плечам, а затем надела шапочку снова. Ей впервые за много месяцев хотелось выглядеть неотразимо.

– Пошли, – сказала Кэтрин. – Если он здесь, то покажется.

Идя по тротуару, они услышали позади урчание автомобильного двигателя. Эшли сжала в руке пистолет и почувствовала, что сердце ее бешено заколотилось. Чуть дыша, она слушала, как автомобиль приближается.

Когда машина поравнялась с ними, Эшли резко повернулась, выхватила револьвер и, расставив ноги, приняла стойку, которую так усердно отрабатывала у себя в комнате. Палец ее скользнул к предохранителю и затем к курку. Дышала она с трудом, воздух вырывался из груди со стоном и свистом.

Автомобиль проехал мимо. За рулем сидел мужчина средних лет, читавший номера домов на противоположной стороне улицы и даже не обернувшийся к ним.

Эшли застонала. Но Кэтрин не теряла головы.

– Лучше спрячь оружие, – произнесла она спокойно, – пока его не заметила какая-нибудь добропорядочная мамаша с ребенком.

– Где же он, черт побери?!

Ее спутница промолчала.

Они продолжили свой путь прогулочным шагом. На Эшли сошло абсолютное спокойствие: она исполнилась холодной решимости выхватить револьвер и несколькими быстрыми выстрелами покончить с проблемой. «Интересно, – подумала она, – чувствуют ли то же самое все, кто собирается убить кого-нибудь?» Но если преследовавший ее призрак О’Коннела незримо крался за ней повсюду, то реального О’Коннела сейчас не было видно.

Когда они терпеливо обошли весь квартал и направились к дому, Кэтрин пробормотала:

– Ну вот, мы установили, что его здесь нет. Ты готова к следующему шагу?

Эшли подумала, что вряд ли кто-нибудь может ответить на подобный вопрос, пока не начнет действовать.

Майкл О’Коннел, освещенный лишь отблеском монитора, сидел за своим самодельным рабочим столом. Он разрабатывал небольшой сюрприз для семейства Эшли. На нем было только нижнее белье, мокрые волосы после душа были зачесаны назад. Он ударял по клавиатуре в такт музыке «техно», льющейся из динамиков компьютера. Ритм был настолько быстрым, что он едва успевал за ним.

О’Коннел со злорадным удовлетворением воспользовался деньгами, которые вручил ему отец Эшли в жалкой попытке откупиться, для приобретения нового ноутбука вместо разбитого Мэтью Мерфи. В данный момент он сочинял ряд электронных сообщений, которые должны были доставить всевозможные неприятности родственникам Эшли.

Первое из них было анонимным письмом, извещавшим налоговое управление, что Салли берет плату с клиентов частично чеками и частично наличными. О’Коннел знал, что налоговые службы приходят в ярость, если люди пытаются скрыть крупные суммы доходов. Они не поверят ей, когда она будет все отрицать, и начнут рьяно копаться во всех ее счетах. При этой мысли он радостно засмеялся.

Второе письмо, также анонимное, он собирался отослать в Новоанглийское отделение Управления по борьбе с наркотиками. В нем говорилось, что Кэтрин выращивает у себя на ферме, в надежно спрятанной теплице, большое количество марихуаны. Он надеялся, что управление выпишет ордер на обыск, в ходе которого марихуану, конечно, не найдут, но зато погубят многочисленные памятные мелочи, тщательно оберегаемые Кэтрин.

Третий сюрприз был предназначен для Скотта. Порыскав в Интернете, О’Коннел наткнулся на датский веб-сайт, который предлагал начиненную вирусами порнографию, изображавшую преимущественно детей и подростков в самых вызывающих позах. Он придумал для Скотта логин «Профистор» и собирался послать на его адрес набор порнофильмов, оплатив посылку фиктивной кредитной картой. На всякий случай он известит об этом местную полицию, но, вообще-то, этого можно было и не делать, поскольку таможенники следили за импортом подобной продукции и, скорее всего, предупредили бы полицейских сами.

О’Коннел посмеивался, представляя, как родственнички Эшли увязнут в бюрократической волоките и начнут, сидя на допросе в большой, ярко освещенной комнате без окон, оправдываться перед полицейскими и представителями налогового и антинаркотического управлений, которые терпеть не могут подобных, довольных собой и жизнью, типов.

Возможно, они обвинят его в клевете, но он в этом сомневался. Он решил послать в Данию запрос на порнографию с компьютера Скотта, пробравшись как-нибудь в его квартиру, пока тот будет на занятиях. Кроме того, нельзя было отправлять анонимные письма со своего компьютера, потому что это могли в конце концов выявить, надо было создать специальную усложненную цепочку переправки, а для этого съездить в Южный Вермонт и Западный Массачусетс и воспользоваться компьютерами в каких-нибудь интернет-кафе или библиотеках. Придумать же фиктивного отправителя ничего не стоило.

Откинувшись на стуле, О’Коннел опять засмеялся и уже не в первый раз подумал, что родители Эшли напрасно думают, будто могут состязаться с ним во владении компьютером.

В этот момент его приятные размышления о неприятностях, которые он им доставит, прервал звонок мобильного телефона. Странно. У него не было друзей, которые могли бы позвонить. Работу автомеханика он оставил, а на компьютерных курсах, которые он время от времени посещал, никто не знал номер его телефона.

Он остолбенело смотрел на экран, где высветилось имя звонившего: Эшли.

* * *

Прежде чем сообщить мне имя следователя, она взяла с меня обещание, что я буду говорить с ним с большой осторожностью:

– Не говорите ничего, что могло бы насторожить его. Либо вы пообещаете мне это, либо я не скажу вам имя.

– Обещаю, что буду осмотрителен.

Но теперь, сидя в приемной полицейского участка, я был не очень уверен, что смогу выполнить обещание. Справа от меня открылась дверь, и появился человек примерно моего возраста с волосами цвета соли с перцем, солидным брюшком, с кричащим розовым галстуком на шее и непринужденной, чуть кривоватой ухмылкой на губах. Он сунул мне руку, мы представились друг другу, и он пригласил меня к своему столу:

– Итак, чем могу помочь?

Я повторил имя, которое сообщил ему, предварительно позвонив по телефону. Он кивнул.

– Убийства случаются у нас здесь не так уж часто, и обычно это результат ссоры между парнем и девушкой или семейных разборок. Но данный случай был несколько иного рода. Однако мне не совсем понятен ваш интерес к этому делу.

– Мне посоветовали познакомиться с ним, сказав, что это хороший материал для книги.

– Ну, это не мне судить, – пожал плечами полицейский. – Я могу только сказать, что на месте преступления был сущий хаос. Разобраться, что к чему, было совсем не просто. Мы, как видите, не вполне отвечаем голливудским представлениям об «убойном отделе». – Широким жестом он указал на скромное помещение, в котором не только все оборудование устарело, но и сотрудники были немолоды. – Но если люди думают, что мы тут тупы как пробки, то могу сказать, что это дело мы распутали.

– Я так не думаю, – заметил я. – Насчет пробок.

– Ну, значит, вы исключение из правила. Обычно до людей это доходит лишь после того, как мы выведем их на чистую воду и они сядут тут перед нами в наручниках и в ожидании солидного срока. – Он сделал паузу и недоверчиво на меня посмотрел. – Вы вправду не работаете на защитника? Есть, знаете, такие любители разворошить старое дело и выискать какую-нибудь нашу ошибку, которую можно было бы раздуть в апелляционном суде.

– Нет, просто ищу материал для книги, как я уже сказал.

Он кивнул, но я не был уверен, что он до конца мне поверил.

– Ну ладно, вам виднее, материал это или не материал. Дело старое. Вот, любуйтесь. – Он вытащил из-под стола большую папку и раскрыл ее передо мной, разложив поверх кучу глянцевых цветных фотографий 8х10 дюймов. Все они демонстрировали картину полнейшего разгрома. А также мертвое тело. – Сущий хаос, – бросил он. – Как я уже сказал.