Текст книги "Заставь меня полюбить тебя (ЛП)"

Брук не знала, что и подумать, когда прочла последнюю страницу. Получается, еѐ

брат не только лишил Эллу девственности, он ещѐ и бросил еѐ беременной? Врал своим

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

родителям об этом, отказывался взять на себя ответственность, даже смеялся, когда девушка

рассказала ему о ребѐнке. Брук пришла в ужас от того, каким жестоким еѐ брат был по

отношению к Элле, ему было абсолютно наплевать на своего будущего ребѐнка! Брук

расплакалась, когда поняла, что со смертью Эллы потеряла племянника, а может быть

племянницу. Тем не менее, Доминик не просто обвинял Роберта в том, что тот соблазнил его

сестру, он обвинял его в смерти Элоизы. Неужели Доминик думает, что она покончила с

собой из-за Роберта? Было ли об этом написано на недостающих страницах? Только две эти

последние строчки могли заставить Доминика подумать так. Если это действительно так, то

он ненавидит Брук не только из-за того, что винит еѐ брата в смерти своей сестры, но и из-за

смерти своего племянника или племянницы.

Почему никто в Ротдейле просто не рассказал ей этого? Или же все думают, что

смерть Эллы была несчастным случаем? Брук всѐ ещѐ не была готова спросить об этом

Доминика.

Она соврала в тот вечер, когда они второй раз ужинали вместе, сказав, что застудила

уши и теперь не очень хорошо слышит его. Это помогло ей сдерживаться и не реагировать

на его колкости. Следующие два дня он перестал пытаться разозлить еѐ так сильно, чтобы

она ушла. Он вообще перестал с ней разговаривать, собираясь дождаться, когда еѐ «глухота»

пройдѐт. Хоть тишина и дала ей желанную передышку на пару дней, она ни к чему не

привела бы еѐ, не помогла бы в осуществлении задуманного. Его лихорадка и воспаление

прошли, и это был еѐ предлог, чтобы войти в его комнату.

Теперь, когда она закончила читать дневник, и у неѐ появились сотни вопросов о том,

что случилось с Эллой, она решила, что еѐ слух восстановится сегодняшним вечером.

ГЛАВА 21

– ВОТ ПОЧЕМУ ТЫ ОТОСЛАЛ МЕНЯ! – обвинил Доминика Гэбриел, вернувшись в

его комнату и увидев, что тот стоит около окна. – Чтобы снова сбежать из постели?

– Я не сбегал, – Доминик даже не взглянул назад, он просто поднял трость в руке,

чтобы показать, как добрался до окна. – Я ковылял вот с этим.

– Но все же…

– Да всѐ со мной в порядке, Гэйб. Лихорадка прекратилась несколько дней назад, и

будь я проклят, но вокруг раны действительно нет покраснения.

– Это хорошая новость, – ответил Гэбриел и присоединился к Доминику около окна.

– Я скажу мисс Вичвей, что еѐ…

– Даже и не думай.

– Но это даст мне повод, чтобы разыскать ее.

Доминик покосился в его сторону.

– Зачем тебе нужно еѐ…

Он не закончил. Выражение лица Гэбриела все объяснило. Доминик закатил глаза.

– Ты не думаешь, что она слишком стара для тебя?

– Ничего подобного.

Доминик фыркнул. Эти две женщины перевернули его дом с ног на голову, они

очаровали его повариху и влюбили в себя его лучшего друга! Даже его сдержанный

камердинер улыбался в последние пять дней больше, чем за все время до этого. И Волк тоже

не лает на них, а ведь должен! Собака не любит чужаков. Если бы Доминик верил во всю эту

чушь, то подумал бы, что обе женщины – ведьмы.

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

Младшая из них села на скамейку под белой ивой, чтобы почитать в тени. Еѐ длинные

черные волосы больше не были стянуты назад, а свободно ниспадали на ее худенькие плечи.

Как и все маленькие девчушки, она не заботилась о своей внешности, когда думала, что

никого не было рядом или никто не наблюдает за ней.

У нее были пухлые губы. Он представил себе, что она закусывает нижнюю губу, когда

читает. Она делала так при нѐм уже трижды с того времени, как приехала сюда, и его глаза

каждый раз цеплялись за это. Черт побери, он что считал?! Ее глаза были притягивающими,

бледно-зелеными, как будто роса блестела с утра на траве. Слегка загорелая кожа,

указывающая на то, что она с удовольствием проводила время на открытом воздухе.

Странно, правда?

Она должна была быть бледной, ведь так диктовала мода, но не была. Другие дамы,

находясь на открытом воздухе, всегда пользовались шляпками, вуалями или зонтами, чтобы

защитить свою нежную кожу от солнца. Она должна была быть тихой и спокойной, но

оказалась смелой и дерзкой. Она должна была бояться входить в его спальню, но он не

заметил розового румянца на еѐ щеках. Она сделала вид, что испугалась, но притворство

быстро прекратилось.

Она была такой худенькой и хрупкой, и немного выше, чем остальные девушки. Но еѐ

округлая грудь была очень хорошо заметна в том желтом платье, которое она надела в свой

первый вечер пребывания здесь… Боже, как ему пережить это?

То, как она выглядела, это был удар ниже пояса. Неожиданный и нежелательный. И

почему она не убежала в слезах из комнаты, когда он поцеловал ее? Он не собирался снова

думать об этой неудаче, но ее реакция говорила о том, что она не была девственницей. Была

ли она такой же распутной, как и ее брат?

Она пряталась в своей комнате последние несколько дней, как говорила прислуга.

Доминик думал, что у неѐ могут побаливать уши, но она никогда не выказывала никаких

признаков дискомфорта, когда прибегала из своей комнаты, чтобы нанести ему мазь. Хотя

Брук практически ничего не говорила в эти дни. Казалось, еѐ что-то отвлекало. Ему

пришлось множество раз вслух повторить себе о том, что ему нужно изводить еѐ. Вчера они

с трудом сказали друг другу лишь пару слов. А он не любил тишину.

– Что, она уже успела понравиться тебе? – спросил Гэбриел, проследив за взглядом

Доминика, а может даже догадался о его мыслях.

Доминик посмотрел на пастбище, прежде чем сказал:

– Настолько, что меня даже тошнит.

Гэбриел фыркнул, но не стал возражать.

Хорошо. Доминику не хотелось слушать, как его друг снова будет петь ей дифирамбы.

– Мне кажется, что Георг не знал, кого он прислал ко мне, иначе он забрал бы еѐ себе.

Наш Принц ведет жизнь полную дикой экстравагантности, глупых выходок, и у него так

много любовниц, что и не сосчитать. Но все же он оказался недоволен из-за нескольких

поединков? Кто-то доложил ему об этом и посоветовал, что для него это будет выгодно.

Хотел бы я знать, кого благодарить за подобную услугу.

– Имеешь в виду, кого следующим вызвать на дуэль?

Доминик не ответил. Он почувствовал острое желание снова посмотреть вниз на сад, так

что на этот раз он намеренно сосредоточил всѐ свое внимание на пастбище.

– Рояла нужно выгулять, – сказал он.

– И не смотри на меня! Ты знаешь, что даже мой дядя его боится.

– Думаешь, стоит нанять человека для этого? Найди кого-нибудь.

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

– Никого не надо нанимать. Стоит лишь кому-нибудь приблизиться к пастбищу, он

скачет вокруг как ненормальный.

Доминик усмехнулся.

– Действительно?

– А еще он хочет понравиться новой кобылке.

– Откуда у нас новая кобылка?

– Она принадлежит леди Уитворт.

Она на самом деле привезла с собой лошадь? Значит, она действительно планировала

остаться здесь. Она приехала сюда, не имея ни малейшего представления, что здесь увидит.

И все же была готова остаться и выйти за него замуж. Или убить его.

Доминик именно так и думал, по крайней мере, в первый день, когда она предложила

ему свою помощь. Это было очень странно, ведь он пытался убить еѐ брата. Странно

добровольно соглашаться на брак со смертельным врагом брата, независимо от того, что у

них не было выбора. Она должна была быть в ярости, как и он, из-за вмешательства Регента,

но Брук улыбалась и хотела подружиться. Она изображала ангела милосердия, а ведь не

должна была. По какой такой причине?

Вообще она не казалась столь же ужасной, как еѐ брат, но Доминик понимал, что Роберт

мог заставить сестру играть в тонкую игру. Всем было бы понятно, что вина лежит на ней,

если бы она убила его сразу. Возможно, Роберт посоветовал сестре притворяться заботливой

невестой, так что никто не будет подозревать еѐ в его отравлении, когда они поженятся.

Он не сомневался, что единственная вещь, которую она честно сказала ему, это то, что

ей было более привычно скрывать свои чувства, а не быть самой собой. Так что она вполне

может оказаться заправской лгуньей. В любом случае, он будет дураком, если сразу поверит

в то, что она говорила или делала, пока не выяснит, какая же она на самом деле.

Роберт Уитворт был негодяем, без совести и нравственности, и его сестра вполне может

быть ему под стать. Ту сказку, почему она не любит своего собственного брата, они,

вероятно, состряпали вместе и придумали смертельный план, чтобы спасти еѐ от этого

принудительного брака и вернуться к своим планам насчет неѐ. И эти планы, вероятно,

грандиозны. Она должна была выйти в Свет в этом году. Конечно же, еѐ семья имела гораздо

более высокие ожидания относительно еѐ супружества, чем виконт из Йоркшира.

Его глаза вернулись к ней, в то время как Брук положила книгу и вошла в лабиринт,

располагавшийся недалеко от ивы. Он оглянулся на маятниковые часы на стене гостиной,

чтобы посмотреть, сколько времени ей понадобиться, чтобы отказаться идти слишком

далеко, или безнадежно застрять, как это случилось с Эллой в первый раз, когда она

пыталась найти правильный путь через лабиринт. Деревянная скамейка была в центре.

Намного позже Элла визжала: «Я выиграла!» – когда прибегала первой и вызывала его на

гонки в центре лабиринта, чтобы доказать это.

Они с сестрой провели там незабываемое время, разговаривая и обмениваясь тайнами.

Он рассказал ей, что беспокоился о своем друге Бентоне, который слишком полюбил играть

в азартные игры после того, как они покинули школу в прошлом году. Она призналась, что

несколько лет назад решила в один прекрасный день выйти за него замуж, но теперь этого не

будет! Они тогда от души посмеялись.

Он был удивлен, что мог вспоминать это без ярости. Прошло ли достаточно времени для

того, чтобы теплые воспоминания об Элле не приводили к мыслям о человеке, который

разрушил ее жизнь? Вместо того чтобы думать о Роберте, он снова оглянулся на часы.

Прошло пятнадцать минут. Доминик уже собирался было сказать Гэйбу, чтобы он шѐл

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

спасать девушку, но вдруг она сама вышла из лабиринта, вернулась на скамейку, и снова

начала читать свою книгу.

Он был раздражен и понял, что это произошло оттого, что она вышла из лабиринта

гораздо быстрее, чем это в первый раз получилось у него. Доминик фыркнул. Когда он

смотрел на нее сверху вниз, то сомневался, что она читала, казалось, что Брук делала какие-

то записи или подсчѐты. Он не мог отрицать, что подумал о том, что зелье, которое она

предложила ему здесь в первую ночь, было ядом.

Яд – оружие женщин, ведь его трудно обнаружить, если использовать правильно. Но

теперь он должен признать, что это подозрение было ошибочным. Тем не менее, когда он

сейчас смотрел на Брук, такую красивую и невинную, то должен был очень часто

напоминать себе о том, что внешность может быть обманчива. И он должен был заставить ее

выпить это зелье, чтобы посмотреть, сделает ли она это.

Раздражѐнный этими воспоминаниями, Доминик забыл, что нужно поберечь свою рану,

когда отказался лечь обратно в постель. Принимая во внимание то, что рана уже не болит,

даже не беспокоит его, стало понятно, что девушке действительно удалось поставить его на

ноги значительно быстрее. Но будь он проклят, если поблагодарит еѐ за это.

Он крикнул в сторону гардеробной:

– Эндрю, ты еще долго?!

Камердинер быстро появился в углу комнаты с рубашкой и галстуком перекинутыми

через руку, поднимая пару брюк, чтобы посмотреть на них.

– Низ всѐ ещѐ нужно подшить, сэр.

Без сомнения, так как одна брючина была заметно короче другой.

– Ничего страшного. Я не собираюсь ехать в них в город, просто помоги мне одеться.

Гэбриел поднял бровь.

– А почему это ты вдруг решил выглядеть презентабельно? Ну, скажем так, частично

презентабельно. Ты же не думаешь о том, чтобы спуститься вниз, а? Рана снова откроется.

– В один прекрасный день из тебя выйдет замечательная мать, Гэйб, но, прошу,

прекрати практиковаться на мне. Я ожидаю сегодня визит Присциллы Хайли. Проводи еѐ

сюда, когда она прибудет.

– Какого чѐрта ей здесь делать? И откуда ты знаешь, что она приедет? Я не приносил

официального послания от...

– Я послал за ней Карла.

– Зачем?!

Доминик жестом отослал Эндрю с остальной одеждой прочь; рубашки и брюк было

достаточно. Он вернулся в постель и набросил простыню на свою перевязанную ногу.

Презентабельный и достаточно одетый для Присциллы. Он не хотел, чтобы она подумала,

что еѐ пригласили для любовных утех.

Но Гэбриел всѐ ещѐ ждал ответа, поэтому Доминик сказал:

– А почему нет? Леди Уитворт должна узнать, что ей следует ожидать от брака со

мной.

– То, что ты не будешь верным? Или то, что будешь выставлять напоказ своих

любовниц?

– Она уже не любовница, хотя леди Уитворт не нужно знать об этом.

Отношения Доминика и вдовы Хайли закончилась еще в прошлом году, когда она дала

понять, что хочет снова выйти замуж. Он не хотел жениться, по крайней мере, не на ней. Ему

просто были удобны эти отношения, ведь она жила в Йорке, а это не так далеко. Тем не

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

менее, она дважды изменила ему за время их недолгого романа. Не то, чтобы он требовал от

нее верности, ведь она не стоила ему ничего, Присцилла сама была богатой и независимой

женщиной, но брак не изменит ее характер.

– Ты же сам пострадаешь из-за этой щекотливой ситуации, – предупредил Гэбриел. –

Ревнивые женщины не любят быть вместе.

– Ревнивая женщина может отказаться от брака, прежде чем он случится.

Гэбриел вздохнул.

– Почему бы тебе просто не признать, что это не такая ужасная перспектива быть

женатым на этой девушке?

– Потому что я никогда не смогу доверять ей, – просто сказал Доминик.

– Из-за еѐ брата?

– Именно из-за него.

Вдова приехала и не потрудилась постучать, так как она была хорошо знакома с

комнатой Доминика.

– Что я здесь делаю, Доминик? Мы расстались полюбовно, но ты ясно дал понять мне,

что хочешь закончить наши отношения.

Он проигнорировал грубый тон. Леди Присцилла сегодня выглядела исключительно

красиво в темно-фиолетовой длинной мантилье и платье, украсив себя аметистами,

сверкающими на шее и в ушах. Этот цвет шел ей просто исключительно, гармонируя с ее

светлыми волосами и фиолетовыми глазами, и она сама отлично это понимала. Еѐ красота

никогда не подвергалась сомнению, к тому же овдовела она довольно молодой. Она была на

несколько лет моложе Доминика. И богатой. Жаль, что его всего лишь немного влекло к ней,

ничего больше.

Он усмехнулся и похлопал по своей кровати, чтобы подозвать ее туда.

– Ты, как обычно, выглядишь прекрасно Сцилла.

Она слегка улыбнулась.

– Да, и это только для тебя, хотя я и сама не знаю, зачем потратила на это время.

– Мне бы хотелось, чтобы ты составила мне компанию в ближайшую неделю или две,

если у тебя нет никаких неотложных планов.

– Ох, как жаль. У меня есть планы, первый грандиозный бал Сезона состоится на

следующей неделе, и я не собираюсь пропускать его. Я намеревалась завтра уехать в Лондон.

Но полагаю, я могла бы остаться здесь на одну ночь, если ты так хочешь этого. И ты уже в

постели, – улыбнулась она. – Я поняла намѐк…

Она подошла к кровати, села на край и наклонилась вперед, чтобы поцеловать его. Он

обнял ее за талию, но закончил поцелуй до того, как он перерос бы во что-то большее.

– Ты слышала о моем последнем поединке с Робертом Уитвортом?

– Чтобы добраться до Йорка, лондонским сплетням нужно время, – ответила

Присцилла. – Ты говоришь о второй дуэли?

– Третьей.

– Боже мой, что же он такого сделал?! Знаешь, он думает, что ты выжил из ума, по

крайней мере, это то, что он всем рассказывает. Он говорит, что ты считаешь, будто он

совершил нечто ужасное. Никто в это не верит.

– А во что же все верят?

– Что всѐ дело в женщине, конечно. Красавице, из-за которой вы дрались. Так кто

она?

– Давай не будем обсуждать это, поговорим лучше о том, чем закончились эти дуэли.

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

– Хорошо, – надула она губки. – Это твоя отвратительная привычка: ты никогда не

даешь мне ничего «сочного», что можно было бы посмаковать. Так каковы же результаты

дуэли?

– Я был ранен. Это было серьезно, но я иду на поправку. Тем не менее, из-за этих

дуэлей мне приказано жениться на женщине из этой презренной семьи, дабы положить конец

нашей вражде. И единственный способ предотвратить свадьбу – заставить леди Уитворт

отказаться от бракосочетания и уехать.

– Леди? Она что , здесь?!

– Прямо здесь, – сказала Брук, стоя в открытом дверном проѐме.

ГЛАВА 22

БРУК стоило сначала пообедать. А ещѐ ей следовало сдержать своѐ любопытство и не

проверять, по какой причине дверь в покои Доминика оставили открытой. И вот сейчас эта

самая причина с интересом взирала на неѐ, сидя на краешке постели. Женщина, которую

одной рукой обнимал Доминик, была красивой, элегантной и дышала светскостью. Брук

почувствовала себя вчерашней школьницей, каковой и была на самом деле. И совершенно

бессильной.

– Вы, должно быть, Брук Уитворт? – спросила молодая женщина. – Я слышала, что у

Роберта есть сестра, которой предстоит насладиться своим первым Сезоном в этом году, но

мы далековато от Лондона, не так ли?

– Вы знаете моего брата?

– А кто его не знает? Такой привлекательный молодой человек, настоящий щѐголь,

хотя и слывѐт немного развратником.

Брук была поражена услышанным, но не хмурым видом Доминика, когда он поправил

леди:

– Он обыкновенный мерзавец.

– Да-да, твоѐ отношение к нему хорошо известно, – женщина погладила его по щеке, –

но отчего оно такое, вот это загадка. Почему ты питаешь такую сильную антипатию к

Роберту Уитворту?

Она снова посмотрела на Брук.

– Вы знаете, почему?

Брук не знала всей истории, но даже если бы она была в курсе, то не стала бы

делиться с этой молодой женщиной. Видимо, еѐ лицо отразило эти мысли, потому что леди

вздохнула, прежде чем ответить Брук широкой улыбкой.

– Но какая же я забывчивая! Я леди Присцилла Хайли из Йорка. Мы бы встретились в

Лондоне, если бы Вы доехали туда, но вместо этого Вы здесь. Какая пикантная новость

получится, когда я…

– Тебе обязательно всѐ разбалтывать, Сцилла? – оборвал еѐ Доминик.

– О, конечно, я должна поделиться этим, дорогой.

– Мне бы не хотелось, чтобы обо мне сплетничали, – холодно сказала Брук и прошла

в другой конец комнаты, чтобы взять мешочек с травами. – И раз Вы не собираетесь

ухаживать за его раной... – она не закончила фразы, просто указала на дверь, не заботясь о

том, насколько это было грубо. Доминик мог подождать до своего полного выздоровления,

прежде чем крутить романы с любовницами. Она почти сказала это вслух. Почти.

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

– Господи, нет! – рассмеялась Присцилла и наклонилась к Доминику, чтобы шепнуть

ему, когда Брук скрылась за дверью ванной комнаты. – Она уже обращается с тобой, как

жена? Счастливчик.

Досадуя на этот шепоток, который она не могла расслышать, Брук положила в миску

чуть больше травяной пыли, чем следовало. Будет жечь. Она знала, что так и произойдѐт,

однако не стала готовить новую порцию мази. До неѐ только сейчас дошло, что она не имела

права выгонять кого-либо из его комнаты.

Вернувшись в спальню, она обвела еѐ взглядом, дабы убедиться, что женщина ушла.

Все ушли, даже Карл. Остался только пѐс, свернувшийся калачиком перед камином.

Она не собиралась извиняться за свою грубость. Доминику не следовало принимать

эту женщину в своей спальне, кем бы она ему ни приходилась! Только не тогда, когда его

будущая невеста была в доме. Если он думал, что она это стерпит… Но еѐ эмоции разом

угасли, она приуныла. Какой выбор у неѐ оставался в этой ситуации? Никакого.

– Ревнуешь?

Она встретилась с ним взглядом и не смогла удержаться от вырвавшегося

комментария:

– К болтливой шлюхе? Едва ли.

Она подняла простыню, прикрывающую его ногу, и с облегчением увидела, что до его

раны по-прежнему можно свободно добраться, и что она не закрыта штанами, которые он

надел. Если бы ей пришлось стоять там и ждать, пока он снимет брюки… Ох!

Еѐ щеки слегка порозовели. Может, она и повидала достаточно много его

обнажѐнного тела с тех пор, как приехала в Ротдейл, но наблюдать, как он раздевается… Нет

уж, это было бы чересчур. Он смотрел на неѐ пристальнее, чем обычно. Еѐ нервировало то,

что он не сводил с неѐ глаз, когда она была в его комнате. Он оценивал еѐ реакции? Искал

что-то, что можно использовать против неѐ?

– Я заметил, что сегодня мне не пришлось орать, – сказал он.

– Что?

– Ты ведь снова слышишь?

– Мой слух лишь слегка пострадал, но да, я уже поправилась, – ответила она, не

покраснев.

– Присцилла с большим участием отнеслась к моему положению, – поведал он

повседневным тоном.

Он серьѐзно думал, что она хочет слушать про его любовницу?

– Как и я, хотя я жалею себя больше, чем Вас. В Вашей жизни ничего не поменяется,

будете заниматься всем тем, чем обычно занимались. Чем это, к слову?

Он принялся снимать повязку.

– Помимо встреч с управляющими, в ведении которых находятся предприятия,

которыми поверхностно занимались ещѐ мои предки, я развожу лошадей для

континентальной армии, если быть точным, для офицеров.

– Что, для простых солдат чистокровных скакунов не предусмотрено?

– Твой тон подразумевает, что тебе не по нраву подобная дискриминация?

– Именно.

– Я не оговариваю, кто может ездить на животных, которых я поставляю армии.

Время от времени мне поступает заказ на покупку большого количества голов для

специальных подразделений. Но рядовым солдатам лошади не полагаются. Они ходят

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

пешком. Это одна из причин, по которым мы уже чѐрт знает сколько не может закончить

войну.

Брук обрадовалась тому, что на ране образовалась корочка, и не было видно

признаков воспаления. Лечение Альфреды работало как надо. Сейчас он должен был

чувствовать себя гораздо лучше. Так почему он не сказал об этом? Потому что не хотел,

чтобы она перестала навещать его? Более вероятно, что он не хотел, чтобы ему пришлось

благодарить еѐ и Альфреду за помощь.

Она, наверное, и не стала бы накладывать эту травяную мазь сегодня, если бы не его

треклятая любовница. Брук слышала, как он зашипел сквозь зубы, когда она накладывала

сильно концентрированное средство, но он ничего не сказал, а она не решалась посмотреть

ему в глаза, пока мягко втирала мазь в рану и вокруг неѐ. Она корила себя за обидчивость и

за идею притвориться, будто последние два дня у неѐ болели уши, потому что, хотя она

проводила так много времени в непосредственной близости от него, им не удалось стать

ближе, чем в день еѐ приезда. Сейчас это ощущалось больше, чем обычно. Прочитав ту пару

строк из дневника Эллы, она хотела поговорить с ним о Роберте и Элле, о ребѐнке, и

выяснить, как погибла Элоиза. Но зная, как болезненно он реагировал на упоминания о

сестре, она решила начать с безобидной темы.

Прежде чем она смогла это сделать или заметить, что по рассеянности положила

больше мази, чем необходимо, он спросил:

– Тебе будет не хватать моего бедра, когда я поправлюсь? Кажется, сегодня ты этим

особенно наслаждаешься?

Брук отдѐрнула руку.

– Я что-то задумалась.

– Думала о других частях моего тела, которые ты хотела бы приласкать?

Брук заскрипела зубами, заставляя себя не проглатывать наживку и не рассердиться.

– Я гадала, о какого рода предприятиях Вы говорили.

– Ну конечно, я так и подумал, – усмехнулся он, но сподобился ей ответить. –

Угольные копи, однако, после того как мой дед расширил их, конкуренция стала довольно

жѐсткой, поэтому он построил флот, который позволил ему торговать углѐм за рубежом.

Транспортировка грузов оказалась выгодным делом, и сейчас мы перевозим не только уголь.

И потом, есть арендаторы, с которыми я обычно встречаюсь лично.

– И никакой овцефермы? – полюбопытствовала она. – Я видела так много овец, когда

мы ехали через Йоркшир. Держу пари, овцам нравится вереск, и его здесь в изобилии. А

шерсть, должно быть, столь же выгодна, как уголь.

– Что ты знаешь об овцах?

– Не очень много. Мой отец владеет овцефермами, но он определѐнно не управляет

ими.

– Я не хочу слушать про твою семью.

Она мысленно вздохнула, прежде чем протянуть ему свежий бинт и отошла, чтобы

смыть мазь с пальцев. Она хотела предложить сегодня почитать ему вслух, обнаружив

роскошную коллекцию книг в библиотеке. Но ему больше нравится проводить время со

своей потаскушкой, пока она была здесь. Внезапно Брук побледнела, когда ей пришло в

голову, что женщина может быть его невестой, а не любовницей, в таком случае поведение

Брук выходило за все рамки приличий.

– Вы уже заняты? – выпалила она, когда вернулась к его кровати.

– Занят чем?

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

– Ваше сердце? Вы уже помолвлены? Поэтому настроены против нашего союза?

– Нет никакого «нашего союза».

Если он в очередной раз уйдѐт от ответа, она может зарычать от досады. Будучи

абсолютно прямолинейной на этот раз, она спросила:

– Вы были помолвлены с леди Хайли?

– Нет, Присцилла слишком любит лондонское общество, чтобы быть мне хорошей

женой. Она просто одна из моих многочисленных любовниц.

– Многочисленных? И сколько же Вы держите одновременно?

Он небрежно пожал плечами.

– Столько, сколько нужно, чтобы удовлетворить меня. Как правило, две или три.

Она открыла рот, но только на секунду. Очевидно, это была его очередная попытка

отпугнуть еѐ – лучше бы это так и было. Она решила поддержать игру, притворяясь

любопытной.

– Поочередно или все одновременно?

Он выглядел удивлѐнным, а ещѐ так, будто вот-вот рассмеѐтся, однако этого не

произошло.

– Это интересное замечание. А что касается твоего первого вопроса, я не был

помолвлен. Но я думал начать ухаживать за своей соседкой Элспет Шоу, после того как

уложил бы твоего брата в могилу.

Доля правды в этом утверждении заставила Брук съѐжиться. Она вспомнила, как ей

думалось в Лестершире, что он может быть влюблѐн в другую девушку. Однако она помнила

и о том, как Гэбриел поведал ей, что Доминик был последним носителем имени Вульфов и

хотел, чтобы так и оставалось. Это не означало, что он не женится, только то, что он не

желает иметь детей. Но если это было правдой, то у неѐ было право знать, не так ли?

Особенно с учѐтом того, что она-то хотела детей.

– То есть Вы намеревались жениться, но никогда не притрагиваться к своей жене?

Он нахмурил брови.

– Откуда, чѐрт побери, у тебя такие идеи?

Еѐ щеки слегка порозовели. Гэбриел солгал ей? Но ей не стоило спрашивать! Это

означало, что мысль о том, что они никогда не разделят постель, могла беспокоить еѐ по

другим причинам, нежели дети.

Она быстро объяснила:

– Это был логичный вопрос. Гэбриел сказал мне, что Вы хотели стать последним в

роду носителем имени Вульф.

Доминик фыркнул.

– Этой мыслью я поделился с ним однажды ночью, давным-давно, когда был в

стельку пьян. Я не думал, что он решит, будто я говорил серьѐзно.

– То есть Вы не имели этого в виду?

– Имел, но не дольше недели. Это была глупая мысль, появившаяся из-за…

Она удивилась, почему он не закончил, но догадалась:

– Из-за проклятия?

Он смерил еѐ изучающим взглядом.

– Нет, из-за насмешек, которые эти слухи породили, достигнув Лондона. Молодые

щѐголи в этом городе считали, что если станут выть, как волки, когда встретят меня на

улице, это будет забавно. Что, не знала, за кого тебя сосватали?

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

По его лицу было видно, что он доволен своей последней фразой. Брук была готова

фыркнуть. Однажды она посмеется над тем, как он использовал любую возможность, чтобы

оттолкнуть еѐ. Она не сомневалась, что он только что сказал ей огромную ложь, и решила

выпытать правду.

– Никто не осмелится поступить так с Вами, зная Ваш грозный вид, когда Вы злитесь.

Они испугались бы, что Вы убьѐте их на месте. Так что же на самом деле заставило Вас

захотеть прервать свой род, даже если эта мысль властвовала над Вами всего неделю?

Он долго и пристально смотрел на неѐ. Она действительно только что назвала его

лжецом, с опозданием поняла девушка. Может быть, ей уже пора ретироваться из комнаты…

Но затем он признал:

– Потому что как раз в тот момент умерла моя сестра, и я был в глубоком отчаянии,

без какой-либо надежды на будущее. Но теперь месть твоему брату освещает моѐ будущее.

Вот это звучало правдоподобно. Она ждала, не станет ли он снова просить еѐ уехать,

ведь это довело бы его месть до конца, лишив еѐ семью всего. Или только смерть Роберта

удовлетворит его?

Но он не сказал этого, вместо этого он признался.

– Инциденты с воем на самом деле случались, но всего два раза и с разницей в

несколько лет. Это были просто студенческие розыгрыши. Не то чтобы я не разозлился в

первый раз. Но когда я поймал одного из ребят, он так испугался, что признался, что это

было вступительное испытание для школьного братства… Было бы, если бы я их

проигнорировал. Второй раз это была большая компания молодых парней, этакие храбрецы,

как я думаю. Но со мной в тот день шли двое школьных друзей, Бентон Симонс и Арчер

Гамильтон. Бентон преследовал их до конца улицы. Двое оставшихся просто стояли там,

помирая со смеху от того, как быстро сверкали пятками их друзья. Смеялись до того

момента, пока Арчер не ударил одного и не дал другому пощѐчину своей перчаткой,

услышав в ответ «Не будь ублюдком», прежде чем тот парень тоже убежал восвояси. Арчер,

конечно, не стал бы вызывать его на дуэль из-за такой ерунды, но я в своѐ время здорово

посмеялся.

Она не поверила своим ушам, он правда поделился с ней воспоминанием? Это был

другой человек внутри волка, тот, которого она ещѐ не встречала, тот, с которым, возможно,

она сможет однажды вместе посмеяться. Тот, которого она сможет полюбить. Но затем она

вспомнила, что у него были планы на жизнь, особенные планы, которые она разрушила…

Хотя, нет, это сделал еѐ брат. Она могла только гадать, что такого натворил Роберт, что

запустило это череду ужасных событий.

Брук собиралась спросить снова, но прикусила язычок. Разговоры на эту тему

вызывают у него гнев. Она уже достаточно надавила на него. И у него была гостья, с которой

он предпочѐл бы провести свободное время.

– Не позволяйте своей подружке утомить Вас сегодня. Ваш главный друг сейчас – это