Текст книги "Заставь меня полюбить тебя (ЛП)"

Автор книги: Джоанна Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

должна идти.

Брук кивнула и поблагодарила монахиню. Девушка ожидала от этой поездки намного

большего. Когда она села в карету, то Гарриет сказала:

– Мы отправляемся в Севенокс. Элла, может быть, и умерла из-за потери крови, но

ребѐнок мог выжить. Я хочу быть полностью уверенной во всѐм.

Молодая монахиня даже не говорила об Элле. Девушка умерла два года назад. Если

осиротевший ребѐнок воспитывался в городке Севенокс, то сейчас он принадлежит какой-то

другой женщине, которая будет с ними такой же неучтивой, как мать настоятельница.

Гарриет цеплялась за призрачную надежду, что Элла каким-то способом сумела подделать

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

свою смерть, несмотря на то, что еѐ тело было найдено. Но Брук была слишком расстроена,

чтобы напомнить об этом.

Но Альфреда, которая ожидала их в карете, решила поинтересоваться:

– А как мы найдѐм этого ребѐнка? Это словно искать иголку в стоге сена.

– Я поговорю с мэром и с каждым священником в Севенокс. Кто-нибудь из них будет

в курсе того, что в прошлом году пара вернулась в город с ребѐнком. Когда это должно было

произойти? В апреле или в мае? Или же они должны были вернуться домой

разочарованными и без ребѐнка. Если они ждали того, чтобы усыновить малыша, то для них

это должна была быть грандиозная новость, которой они с удовольствием поделились бы с

друзьями и соседями. А теперь позвольте мне вздремнуть, я измотана. Прошлой ночью я

была так взволнована, надеясь на лучший исход, что просто не смогла заснуть.

Брук была подавлена, ругая себя за то, что для начала решила посетить этот детский

дом. Ей следовало отнести письмо прямиком к Доминику, вместо того, чтобы отдавать его

монахине, которая разорвала его после прочтения. Это не было убедительным

доказательством несчастного случая, но зато это было хоть что-то. Теперь он ни за что не

поверит Брук, если она попытается ему рассказать про это. Девушка не устала, но она уютно

устроилась, наклонившись на сидящую рядом Альфреду.

– Ты серьѐзно позволишь нам гоняться по Севенокс за призраком? – прошептала

Альфреда, когда Гарриет сонно засопела на соседнем сидении.

– Ты могла бы сказать ей, – прошептала Брук.

– Я не могу. Но если ребѐнок всѐ же выжил, то тебе стоит уточнить, что у твоей

матери нет на него никаких прав.

– Обязательно, если до этого дойдѐт дело. Но мы, вероятно, не найдѐм ни одного

подходящего ребѐнка, так что она решит, что дитя умерло вместе с матерью, кем бы ни была

его мать. Так, скорее всего, и произошло. Но, если честно, я не спешу вернуться сегодня же в

Лондон, на самом деле, я бы предпочла вернуться в Лестершир.

– Не говори так. Ты не найдѐшь там мужа.

– А кто сказал, что я сейчас хочу замуж? Может быть, когда наступит зимний Сезон,

то я буду чувствовать себя по-другому, но сейчас… притворяться, что наслаждаюсь

светскими мероприятиями очень сложно, когда всѐ что я могу делать, это думать о нѐм.

Сегодня случилось сокрушительное разочарование, Фреда. Это был мой единственный шанс,

чтобы остудить его гнев, который вырывается наружу каждый раз, когда он думает о том,

что произошло с его сестрой. Это был мой единственный шанс вернуть его.

– Вернуть?

– Я так надеялась, что наш брак станет поворотной точкой для нас обоих, но у меня не

было шанса проверить это.

Альфреда, видимо, почувствовала приближающиеся слѐзы, поэтому быстро сменила

тему, решив поведать пикантную новость.

– Гэйб, казалось, был не в духе, когда навестил меня перед отъездом из Лондона. Он

был довольно мрачным, вообще-то, и не признался почему.

Брук посмотрела в сторону:

– Я не знала, что он куда-то уезжал, или ты видела его уже после того, как мы сменили

местопребывания в Лондоне.

– Конечно, видела.

Брук оживилась.

– И как там Доминик? Он говорил тебе о нѐм?

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

– Суровый. Гэйб сказал, что с ним неприятно находиться рядом.

– Но Доминик получил то, что хотел. Почему он не рад этому?

– Гэйб не знает. Волк, по-видимому, держит всѐ в себе, что только усугубляет его

ужасное настроение. Скорее всего, причиной дурного настроения является его мать, но он не

может наорать на неѐ, пока она ещѐ не до конца поправилась.

– Полагаю, он злится из-за того, что пришлось отдать свои угольные шахты, ради

достижения его цели, – высказала догадку Брук. – А что до Гэйба, то он был в плохом

настроении из-за того, что ему пришлось уехать из города вместе с Домиником. И он

понимал, что больше не увидит тебя.

– Нет. Он сказал, что они вернутся, просто он не знал когда именно. Но он был не в

духе уже тогда, когда мы с ним ехали в Лондон. То, что он не хотел об этом говорить, так

вывело меня из себя, что я указала ему на дверь.

– Он приходил к нам в дом?

– В мою комнату.

– Оу, – выдохнула Брук, сумев не покраснеть.

– Фреда, ты собираешься выйти замуж? – удивлѐнно спросила Гарриет, которая всѐ-

таки не спала.

– Он слишком молод для меня, – фыркнула Альфреда.

– Нет, это не так, – вмешалась Брук.

– Ну, я рада временами весело проводить с ним время, когда у меня для этого

подходящее настроение.

Гарриет закатила глаза, прежде чем снова попытаться вздремнуть. Брук тоже закрыла

глаза, раздумывая над тем, почему Доминик не предпринял попытки увидеться с ней, прежде

чем покинул Лондон. Был ли он зол на что-нибудь ещѐ, например, на самоуправство своей

матери? Он, наверное, мог захотеть для начала разобраться с этим… Но кого она пытается

обмануть? У него никогда не было причины снова сближаться с ней, а она, со своей стороны,

вместе с письмом потеряла свою последнюю возможность сделать это.

Но Альфреда, вероятно, волновалась из-за предыдущей темы разговора, так как спустя

час она сказала шѐпотом:

– Я думала, что эта поездка была лишь для того, чтобы доказать, что смерть леди

Элоизы была несчастным случаем. Ты понимаешь, что если ребѐнок не умер вместе со своей

матерью и сейчас находится в Севенокс, то тебе придѐтся преодолеть семь кругов ада,

пытаясь остановить твою мать, которая будет требовать отдать ребѐнка ей. Почему Гарриет

делает неверные выводы? Ты ведь сказала ей, что тело Элоизы было найдено в Скарборо,

разве нет?

– Сказала, но она вбила себе в голову, что Элла подделала свою смерть, чтобы никто

не искал еѐ.

Альфреда тихонько фыркнула:

– Используя для этого свой собственный труп?

– Не совсем, – Брук выпрямилась на сидении и широко раскрытыми глазами

посмотрела на горничную. – Драгоценность. Тело было опознано лишь по еѐ ювелирному

изделию. А еѐ горничная в тот же день украла все еѐ драгоценности. Это вполне могла быть

еѐ молоденькая служанка, умершая на пляже. Девушку убили и ограбили, забрав остальные

украшения, а тело бросили в море, чтобы избавиться от него! Вполне может быть, что Элла

действительно в тот день уплыла в детский приют.

– У женщины, которая пришла туда, чтобы родить ребѐнка, была горничная.

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

Брук вернулась в прежнее положение, разочарованная из-за того, что позабыла об этой

детали. Теперь она тоже хватается за соломинку, прямо как Гарриет, разве что…

– Она могла отправиться туда со старой служанкой, которую знала всю свою жизнь, а

не с молоденькой горничной, которой не могла в полной мере доверять. Они могли

спуститься довольно далеко вниз по побережью, чтобы избежать надвигающегося шторма.

– Так или иначе, она всѐ равно мертва.

– Да, но если еѐ ребѐнок сейчас находится в Севенокс… Боже мой, Фреда, если бы я

смогла вернуть еѐ ребѐнка Доминику, то это изменило бы всѐ!

– Угу. И ввергло бы две ваши семьи в новую войну, только по другой причине.

Брук проигнорировала последнее высказывание горничной и взволнованно сказала:

– Скажи вознице, чтобы ехал быстрее!

ГЛАВА 54

– НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ, – сказал Доминик Уиллису, который в напряжѐнном

ожидании смотрел на двух животных, которых Гэбриел пытался завести в городской дом. –

Они большие, но безобидные.

Импровизированные поводки были бесполезны. Шторм ловко высунула голову из

ошейника и помчалась вверх по лестнице. Волк вырвался из рук Гэбриела и, естественно,

помчался за ней.

– Шторм, должно быть, учуяла запах леди Брук, – вздохнул Гэбриел, когда вошѐл в

дверь.

– После того, как прошло уже две недели? Вероятнее, что дело в доме, который они ни

разу не видели. Они успокоятся, когда обнюхают каждый уголок.

Уиллис наконец-то откашлялся и сказал стоически:

– Добро пожаловать домой, милорд.

Внезапно они услышали визг и встревоженный крик Анны, донѐсшийся сверху:

– Что эти два волка делают в моѐм доме?!

– На самом деле, мама, нас здесь трое! – крикнул ей Доминик.

Анна появилась на верхней площадке лестницы и была так рада видеть Доминика,

вернувшегося в лондонский дом, что сбежала по ступеням, чтобы обнять сына. Она, судя по

всему, абсолютно поправилась. Одета была по последней моде, а щѐки румянились от

здоровья, а не от лихорадки. Он должен был быть доволен этим. И был бы, если бы до сих

пор не злился на мать.

Он тоже обнял еѐ в ответ, но довольно холодно.

– Это просто большие собаки, обитающие на вересковых пустошах. Я привѐз сюда

белую, потому что это питомец Брук, и мне нужно вернуть его ей.

Анна отступила назад, чтобы с надеждой взглянуть на него.

– Доминик, ты…

Он оборвал еѐ, сказав резко:

– Извини, но нам с Гэйбом нужно выпить после сегодняшней длительной скачки.

Доминик завѐл Гэбриела в кабинет и закрыл дверь перед своей матерью. Он просто

ещѐ не был готов разговаривать с ней, и ещѐ ему нужно было выпить. Налив им по бокалу

виски, он поднял свой и произнѐс тост:

– За невезение, благодаря которому я был вынужден вступить в брак с сестрой своего

врага. За ещѐ большее невезение, благодаря которому я влюбился в неѐ. И за самое худшее

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

невезение, благодаря которому моя мать вмешалась, и Принц отменил своѐ решение, а я

потерял женщину, которую люблю.

Гэбриел отказался пить за это.

– Ты вернѐшь еѐ.

– Может быть теперь, когда на моей стороне есть Шторм. Но даже если я верну еѐ, у

меня останется меньше года, что насладиться счастливой совместной жизнью с ней.

– Ты не веришь в это дурацкое старое проклятие, Дом!

– Не имел привычки верить. Но сейчас, из-за этой ужасной череды неудач, во главе

которых стоит смерть Эллы и преждевременный уход из жизни моего отца, я начинаю

задумываться…

– Так прекращай задумываться! Нет там никакого проклятия. Я это точно знаю,

потому что… потому, что я тот, кто должен убить тебя.

Доминик удивлѐнно вскинул брови.

– Убить меня? Ты что, пытаешься меня рассмешить? Думаю, ты победил, пытаясь

отвлечь меня от страданий, Гэйб. Очень тебе признателен.

– Я пытаюсь всѐ уладить, а не рассмешить тебя. Тебе стоит сесть.

– Тебе стоит поскорее объясниться.

– Всѐ дело в этом чѐртовом проклятии, – с отвращением сказал Гэбриел. – И оно даже

не твоѐ. Единственное проклятие, которого тебе стоит опасаться – это моя семья. А началось

всѐ в тысяча пятисотых годах, когда моя прародительница Батильда Бискейн выкрикнула

свои ругательства. Именно она была любовницей первого виконта Ротдейла. Ещѐ один мой

родственник, который был местным священником в те времена, верил, что она является

ведьмой. Как иначе она смогла бы запрыгнуть в постель к дворянину, если не наложив на

него чары? Но священник не мог добраться до неѐ, пока она находилась под защитой

господина. И вот однажды ночью она вся в слезах вернулась домой в деревню. Он

немедленно обвинил еѐ в колдовстве и приговорил к сожжению. Но прежде чем еѐ сожгли,

она сумела проклясть свою собственную семью. Она поклялась, что если отныне первенец

Бискейнов не убьѐт каждого первенца Вульфов до достижения тем двадцати пяти лет, то

умрѐт вместо него. А затем она у всех на глазах убила себя, выкрикивая эти слова, и

использовала свою собственную кровь, чтобы наложить это проклятие.

– И ты веришь в это?

– Верю, что всѐ именно так и произошло, да. Но некоторые мои родственники верили

в проклятие. Вскоре после этого зловещего представления Батильды многие Бискейны

уехали. Кто-то из-за того, что не хотел быть частью злобного заклятия, которое наложила

ведьма, а кто-то потому, что просто не верил в эту суеверную чушь. В следующем веке

проклятие стало секретом, который передавался каждому первенцу по мужской линии.

Только первенец может сделать это.

– И ты как раз первенец, – подытожил Доминик.

– Да. Арнольд не рассказывал мне этого до той ночи, когда ты получил записку о

болезни твоей матери. Арнольд знал, что я поеду за тобой в Лондон. Он хотел, чтобы я

совершил это, прежде чем ты женишься на леди Брук, чтобы твой род прервался, и мои

родственники прекратили совершать убийства.

– Арнольд сказал тебе всѐ это? Мой старший конюх хочет убить меня?

Гэбриел кивнул.

– Он ведь самый старший из Бискейнов, живущих в Ротдейле. Старший брат моей

матери. Он беспокоится, что Питер, Джени и я умрѐм, если ты не умрѐшь до конца этого

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

года. Он надеялся, что ты не проживѐшь достаточно долго, поэтому и ждал, прежде чем

сказать мне, что я должен буду прикончить тебя. Я пытался донести хоть каплю здравого

смысла до его рассудка, но он слишком мучился, увидев тебя живым, когда на прошлой

неделе мы вернулись в Ротдейл.

– Ты же знаешь, что мне сложно поверить во всѐ это. Ты уверен, что он тебя не

разыгрывал?

– Неужели ты думаешь, что он рассказал бы мне подобную историю перед моим

отъездом из Ротдейла, если бы не был серьѐзен?

– Полагаю, что нет, – Доминик подошѐл, чтобы наполнить свой бокал, но развернулся,

чтобы спросить. – А что насчѐт моего отца?

– Боже, нет! Вообще-то Арнольд заверил меня, что ни один ныне живущий Бискейн

никого не убивал. Хотя, это не означает, что они не были готовы. Но всем последующим

виконтам, не считая твоего отца, не везло со своими первенцами – они теряли их при

рождении или в раннем детстве. Но мои далѐкие предки всѐ же убили некоторых твоих. Я

происхожу из ужасной семьи, и мне невероятно стыдно!

– Тебе и должно быть стыдно, Гэбриел Бискейн, – хмыкнула Анна, открыв дверь и

входя внутрь.

– Подслушиваешь, мама? – сухо спросил Доминик.

– Нет, я… ну, возможно… совсем недолго. Просто нам нужно поговорить.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Гэбриел, пытаясь прошмыгнуть мимо неѐ.

Но она заблокировала ему проход к двери.

– Нет, не пойдѐшь. Умер ли кто-нибудь из членов твоей семьи с тех пор, как

Доминику исполнилось двадцать пять?

Доминик не мог поверить собственным ушам. Он поставил бутылку виски на место и

попытался не быть слишком резким, хотя это у него совсем не получилось.

– Ты снова собираешься вмешаться? Это моѐ дело, а не твоя забота.

– Вообще-то моя. И я хотела рассказать тебе об этом в твой день рождения. Но ты

провѐл его в доме Арчера, пытаясь залечить свою рану. Рану, о которой даже не удосужился

мне рассказать! А затем ты уехал в Ротдейл, дабы восстановить там силы, чтобы я и впредь

не знала о твоѐм ранении. Так что немедленно отвечай на мой вопрос, Гэбриел!

– Нет, миледи, никто не умирал. Но так как приближается следующий день рождения

Доминика, то мой дядя считает, что кто-то из первенцев Бискейнов умрѐт. Я, Питер или

Джени.

– Тогда я очень счастлива раз и навсегда опровергнуть это глупое проклятие, – Анна

улыбнулась своему сыну. – Тебе уже двадцать шесть, мой дорогой. Это проклятие –

полнейшая фикция, мы с твоим отцом доказали это, скрыв твой реальный возраст.

Доминик снова взял бутылку виски, хотя ему было бы лучше ущипнуть себя, ведь

подобный бред может только во сне присниться. Но сразу два бреда в одном сне? Это уже

перебор…

Он глотнул прямо из бутылки, прежде чем потребовать ответа:

– Как это возможно? Ведь слуги знали, когда я родился.

– Это была идея твоего отца. Он хотел опровергнуть проклятие раз и навсегда. И

опроверг. Он просто не дожил до этого момента, чтобы узнать лично. Мы были очень

молоды, когда влюбились друг в друга во время моего первого Сезона. И я забеременела до

того, как мы поженились и отправились в свадебное путешествие.

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

Доминик удивлѐнно поднял брови. Анна густо покраснела. Гэбриел снова попытался

выйти из комнаты, но она рукой блокировала дверной проѐм.

– Нас здесь не было четыре года. Когда мы вернулись в Англию, то всем говорили,

что ты на год младше, чем ты был. Да, люди удивлялись, что ты был весьма крупным для

своего возраста, но никто не догадался о подлоге. И теперь я точно знаю, что мы спасли

твою жизнь своей хитростью.

Она закончила свою тираду, глядя на Гэбриела, но у него на лице сейчас читалось

неимоверное облегчение, поэтому он нисколько не беспокоился из-за еѐ колкого взгляда.

– Я собираюсь немедленно отправить моему дяде длинное письмо с разъяснениями, а

когда увижу его в следующий раз, то обязательно засвечу ему фонарь под глазом. Спасибо,

миледи. Вы мне такой камень с души сняли, что я теперь летать смогу!

На этот раз она позволила ему уйти, чтобы спросить у сына о том, что собиралась при

встрече:

– Доминик, ты ещѐ не простил меня?

Доминик уже осушил больше половины бутылки виски.

– Твоя сегодняшняя исповедь не имеет отношения к тому, что ты сделала. Ты не

уберегла меня от судьбы худшей, чем смерть, мама. Вместо этого ты просто приговорила

меня к новому аду.

ГЛАВА 55

– МОЖЕТ БЫТЬ, никого нет дома? – сказала Альфреда, второй раз постучав в дверь.

– Я слышу, как плачут малыши, – настаивала Гарриет. – Они не оставили бы их без

присмотра.

Пара, которую они искали, действительно в прошлом году усыновила ребѐнка, а

вскоре после этого ещѐ одного. Они надеялись и на третьего, так как хотели большую семью.

Но Альфреда лишь закатила глаза, отказываясь в очередной раз повторять то, что уже

говорила. Им всѐ равно придѐтся отступить, ведь даже если семья Тьюррил усыновила

ребѐнка Эллы, они не смогут этого доказать. Настоятельница не подтвердит этого, а сама

пара, конечно, станет всѐ отрицать, чтобы не пришлось отдавать ребѐнка, которого они

полюбили, как своего собственного.

Они приехали в Севенокс вчера, поздно вечером, и немного смутились, так как город

был гораздо больше, чем они ожидали. Он явно вырос со времѐн его основания в тысяча

шестьсот пятом году. Женщины сняли комнаты в небольшой гостинице, и Гарриет

отправилась на поиски каких-нибудь церквей, решив, что визит к мэру может подождать до

утра. У неѐ не получилось что-либо узнать в церквях, расположенных в центре города, зато

им подсказали поискать более отдалѐнные, что они и сделали в первой половине утра.

Пастор направил их по нужному адресу, указав, что внушительных размеров дом

Тьюррилов находится на самой окраине города. Мистер Тьюррил был опытным часовщиком,

как им сказали. Супруги в течение пятнадцати лет пытались зачать ребѐнка, прежде чем

согласились на усыновление.

Брук и Гарриет, волнуясь, стояли на верхней ступеньке лестницы, а Альфреда вновь

постучала, и дверь открыли. Женщина, стоявшая в дверном проѐме, была слишком молода,

чтобы быть миссис Тьюррил. У девушки были рыжие волосы и любопытные карие глаза, на

ней был длинный белый фартук, вероятно, она была служанкой. Скорее всего, няней, так как

на руках держала малыша. Уитворты не могли оторвать от неѐ своих глаз.

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

– Могу ли я помочь вам, дамы?

Откуда-то из дома послышался женский голос:

– Это доставили мою посылку, Берта?

Горничная обернулась, чтобы ответить, давая Брук достаточно места, чтобы взглянуть

внутрь и увидеть ту, с кем говорила женщина. И там была она… Чѐрные волосы, затянутые

лентой в хвост на затылке, янтарные глаза, точно как у Доминика, модно одета. Брук даже

надеяться на это не могла, только не после того, как увидела ни одну, а сразу две могилы

Элоизы Вульф.

– Я знаю тебя, – сказала Брук, пытаясь не расплакаться, когда подходила к сестре

Доминика. – Я плакала вместе с тобой, когда умерла твоя собака. Я смеялась вместе с тобой,

когда ты залепила снежком точно в лицо своему брату. Тебе тогда было всего лишь

двенадцать. Я улыбалась, когда сидела на твоей «скамейке победительницы»,

расположенной в центре лабиринта в Ротдейле. Боже мой, я так рада, что ты жива, Элла!

Еѐ янтарные глаза становились всѐ шире с каждым произнесѐнным Брук словом, пока

чѐрные брови не сошлись на переносице, прежде чем она жѐстко ответила:

– Вы ошибаетесь. Я Джейн Крофт. И я понятия не имею, о чѐм Вы сейчас говорили.

– Замена имени не изменит того, кто ты, – широко улыбнулась Брук. – Не отрицай

этого. Твои глаза выдают тебя, они такие же, как у него.

Девушка возразила ещѐ жестче:

– Очевидно, что Вам дали неверный адрес. Кого бы Вы там не искали, этот человек не

живѐт здесь. А сейчас я вынуждена просить Вас уйти.

Брук не смутил недружелюбный тон девушки, но прежде чем она смогла ответить,

Гарриет ворвалась в дом, потребовав ответа на мучающий еѐ вопрос:

– Где мой внук?

– Прошу прощения, – резко сказала девушка. – Да кто, чѐрт побери, вы все такие,

люди?

– Мама, подожди, – предостерегла еѐ Брук. – Это Элла Вульф, мать ребѐнка.

Янтарные глаза метали молнии.

– Нет! Это не так! Прошу вас, уходите!

Брук быстро сказала:

– Я невеста… была невестой Доминика, и надеюсь стать ею снова. Я люблю твоего

брата. Он до сих пор очень сильно любит тебя и до сих пор страдает из-за того, что потерял

тебя. Твоя мать всѐ ещѐ горюет и ужасно по тебе скучает. Причина твоей смерти – это то, что

мешало мне быть вместе с твоим братом. Но если он узнает, что ты жива…

– Ты не можешь рассказать ему! – Элла выглядела потрясѐнной, когда по еѐ лицу

покатились слѐзы.

Гарриет была разочарована тем, что не получится забрать ребѐнка домой сегодня же,

как она надеялась. Но в еѐ голосе не было обвинения, просто любопытство, когда она

спросила:

– Вы знаете, что у Вас две могилы?

Элла вытерла слѐзы с лица:

– Я надеюсь, что так. Я постаралась всѐ устроить для обеих сторон.

– Можем ли мы увидеть ребѐнка? – с надеждой спросила Гарриет.

– Нет, – явно защищая своѐ дитя, сказала Элла. – Я даже не знаю, кто вы и как нашли

меня, в то время как я предприняла всѐ возможное, чтобы подобного не произошло.

Брук пояснила:

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

– Мы не знали, что найдѐм тебя, только не после того, что ты написала в своѐм

дневнике, что ребѐнок не оставил тебе никакого выбора, кроме как покончить с жизнью.

– Нет, я не собиралась делать ничего подобного. Он не оставил мне выбора, кроме как

уйти и жить своей жизнью. Я никогда не собиралась убивать себя и своего ребѐнка.

– Но Доминик сказал, что ты написала о том, что собираешься искать «успокоения в

море».

– То, что я хотела, не означает, что я сделала бы это. Это всего лишь были чувства

разбитого сердца, выплеснутые на бумагу. Но я должна была скрыть правду от Доминика,

чтобы удержать его от совершения убийства и последующего заключения в тюрьму за это,

где бы он гнил до конца своей жизни. А сделать это можно было лишь исчезнув. Я не

собиралась имитировать свою гибель в море, пока не проплыла мимо тела несчастной

женщины, выброшенной на берег. Моя горничная Берта указала мне на него. Мы

остановились, чтобы проверить его, и вот тогда-то мне в голову и пришла мысль о том,

чтобы фальсифицировать свою смерть. Я попросила Берту надеть мой медальон на труп

женщины. Вы бы только слышали, как она жаловалась. Я уверена, что еѐ было слышно в

самом Скарборо. Так что вот, я сделала то, что сделала, каким бы ужасным ни был мой

поступок. А затем отправила свою горничную за моими драгоценностями, чтобы мы могли

на что-то жить, ведь я не могла больше снимать деньги со счѐта, будучи «мѐртвой». Я

действительно намеревалась отдать своего ребѐнка на усыновление, но как только малышка

появилась на свет, знаете, это была любовь с первого взгляда. Тьюррилы были огорчены тем,

что я изменила своѐ мнение, но они предложили мне другой вариант – переехать к ним и

растить своего ребѐнка здесь. Это был для меня подходящий вариант, так как я абсолютно не

знала, куда мне идти после рождения ребѐнка. И Тьюррилы стали прекрасной заменой

бабушке и дедушке. Но сейчас я вынуждена настоять на том, чтобы вы рассказали, как

нашли меня. Настоятельница поклялась…

– Это была не она. Она даже отказывалась от того, что написала то письмо, которое я

нашла в твоѐм веере. Но одна из еѐ монахинь по секрету сообщила, что осенью того года к

ним приходила юная девушка. Я надеялась, что это была ты, но монахиня уверяла, что ты не

пережила сложных родов.

– Едва пережила, если честно. Это было ужасно, – содрогнулась Элла.

– Монахиня полагала, что и ты, и ребѐнок умерли в ту ночь. Но так как она не была

уверена на сто процентов, то моя мать решила уцепиться за эту последнюю ниточку. Вот так

мы попали сюда, в надежде найти твоего ребѐнка, если ему всѐ-таки удалось выжить. Мы

хотели вернуть его семье.

– Я его семья.

– Да, конечно, ты. Сейчас подобный вопрос даже не стоит. Мы не причиним тебе

вреда, я обещаю.

Элла, кажется, достаточно расслабилась для того, чтобы признаться:

– Я знала, что мои глупые действия повлекут за собой последствия, но я была

влюблена. Я даже знала о его недостатках, но думала, что смогу помочь ему избавиться от

них. Наши тайные встречи были такими частыми, поэтому я ожидала, что забеременею. Так

и случилось, и я была взволнована от предвкушения. Я думала, что вскоре мы отправимся

под венец. Наивная дурочка. Но даже после всего этого, я не могла вынести мысли о том, что

он умрѐт от руки моего брата, или что ждѐт Доминика после расправы над ним. Я

чувствовала себя ужасно из-за боли, которую причинила своему брату и своей матери, но

альтернатива была ещѐ ужаснее.

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

– Но то, чего ты боялась, всѐ-таки случилось. После твоей смерти было три дуэли, хотя

ни один противник не умер. Принц-Регент вмешался, и твоему брату пришлось подписать

обещание покончить со своей вендеттой раз и навсегда. Я сожалею, что мой брат отказался

жениться на тебе. Он невероятный подлец. Но, правда, для тебя больше нет причины

оставаться здесь. Возвращайся к своей семье, Элла. Они хотели бы этого больше всего на

свете.

Элла внезапно нахмурилась:

– Я не знала, что у Бентона есть сестра. Вообще-то, я даже уверена, что у него нет

сестры. Так кто вы на самом деле такие?

ГЛАВА 56

БРУК невероятно сильно нервничала, когда ожидала в кабинете ответа о том, примет

ли еѐ Доминик. Она знала, что он в Лондоне. Альфреда получила записку от Гэбриела, в

которой говорилось, что они с Домиником вчера вернулись из Йоркшира.

Так много всего зависело от этой встречи: еѐ будущее, будущее Эллы, личное счастье

Доминика. Если она не сделает всѐ правильно, если не сможет вернуть ему сестру, то он

может возненавидеть еѐ ещѐ больше.

Почему всѐ не может быть просто? Почему Элла до сих пор желает защитить

человека, который предал не только еѐ, но и доверие Доминика? Подумать только, это был

его лучший друг! Но волк, вбежавший в кабинет через пару мгновений, был не тот, которого

она рассчитывала увидеть.

– Шторм! – воскликнула Брук, подпрыгнув от восторга, затем подбежала к собаке и

обняла еѐ, зарывшись лицом в мягкую белую шерсть своей любимицы.

– Ты целуешь не того волка, – сказал Доминик, направляясь прямо к ней.

Он не выглядел злым, вообще-то, он даже улыбался. Неужели Элла передумала и уже

успела вернуться домой?

Едва Доминик подошѐл к ней, он поцеловал еѐ, и все мысли вылетели у Брук из

головы. Она моментально обняла его. Она не забыла силу его рук, запах его тела, дразнящий

вкус его губ. Но ощущения были новыми. Она почувствовала такое облегчение, что едва

могла себя контролировать. Он хотел еѐ!

Доминик подхватил еѐ на руки и отнѐс на диван, где усадил себе на колени и снова

поцеловал – жадно, неистово, требовательно. Еѐ шляпка упала на сидение дивана, а волосы

шелковистыми струями разметались по плечам. Кто-то закрыл дверь в кабинет. Она по-

прежнему не была заперта, но Брук была слишком счастлива, чтобы еѐ заботила такая

мелочь.

А затем она потеряла дар речи, когда услышала, как он, не отрываясь от еѐ губ,

прошептал:

– Выходи за меня, Балаболка.

Она прервала их поцелуи и, видимо, выглядела настолько изумлѐнной, что он

улыбнулся.

– А я-то думал, что если Шторм будет на моей стороне, то это значительно улучшит

мои шансы уговорить тебя. Неужели это не сработало?

Она всѐ ещѐ была в шоке, но заглянула в эти янтарные газа, смотрящие на неѐ.

– Ты действительно хочешь жениться на мне?

Подарив ей нежнейший поцелуй, он сказал:

Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club

– Я хочу этого с той самой ночи, когда мы занимались любовью. Ты подкупила меня

своей нежной заботой, своим беспокойством обо мне, своей храбростью, своей решимостью.

Ты так легко обошла все мои заградительные препоны, которые я возвѐл вокруг себя. Ты

проникла в моѐ сердце, несмотря на то, кто ты. Я в жизни не встречал такую как ты, Брук

Уитворт, и я хочу разделить остаток своей жизни с тобой.

У неѐ полились слѐзы, хотя она улыбалась, глядя на него. Он закатил глаза и вытер еѐ

влажные щѐки.

– Никогда не перестану удивляться тому, как это у женщин получается плакать по

любому поводу.

Брук засмеялась и помогла ему вытереть слѐзы с еѐ щеки.

– Меня об этом не спрашивай, – а затем добавила немного удивлѐнно. – Но ты не

остановил меня, когда я уходила из твоего дома. Почему ты позволил это, если уже знал, что

хочешь быть со мной?

– Я подумал, что без указа Регента, висящего над нашими головами, я могу попросить

тебя выйти за меня, и тогда ты поймѐшь, что я действительно хочу этого, а не следую

велению Принца. И я пойму, что ты тоже хочешь этого, если примешь моѐ предложение. Я

не хотел, чтобы мы начинали нашу семейную жизнь по принуждению. И пусть я до сих пор

очень злюсь на мать из-за еѐ вмешательства, но если сейчас ты скажешь «да», то я еѐ очень

сильно поблагодарю.

Еѐ улыбка стала ярче.

– Конечно, да! Я хочу выйти за тебя! Хочу этого с того самого момента, как ты

перестал рычать на меня по любому пустяку. Но в тот день, когда я ушла, я уже была

безумно влюблена в тебя. Так почему же ты не пришѐл ко мне с этим вопросом раньше?

– Я хотел, чтобы ты выбрала меня, чтобы была абсолютно уверена в своих чувствах,

когда я попрошу тебя стать моей женой. Ты заставила меня полюбить тебя. Но я не был

уверен, что сама ты чувствуешь то же самое. А ещѐ я думал, что ты заслужила свой первый

Сезон, который ждала с таким нетерпением.

– Сезон, которым я не могла насладиться из-за того, что тебя нет рядом? Ты про этот

Сезон?

Он смутился.

– Я тоже не был рад этому, и вымещал своѐ недовольство на всех и каждом, кто

находился рядом. Но я люблю тебя настолько сильно, что готов был подождать тебя, готов