Текст книги "Дьявол на испытательном сроке (СИ)"

Автор книги: Джина Шэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Артур не выглядит очень уж довольным, тем что он говорит. Скорей всего, он вновь остался в одиночестве против Кхатона и Анджелы. Как же им сейчас не хватает Сесиль… В ней удивительным образом балансировало и здравомыслие, и сочувствие. Но нет, душа Сесиль – прямое доказательство того, какую на самом деле опасность представляет Генрих. Он не только отравил её, он еще и растерзал её на клочки, на ниточки, и её возрождение затянулось на долгие десятилетия. Обретя же форму, Сесиль оставила Чистилище, пожелав избавиться от воспоминаний о нем. Начать с чистого листа новую смертную жизнь. Её никто не осуждал. Но Артур и Джон – регулярно вспоминали.

Дело сейчас даже не в душе Орудия, не в том, что Небеса могут вновь лишиться инструмента своего волеизъявления. Дело в том, что под ударом окажется друг Джона. Близкий друг. Девушка с сильной душой. Та, которая ни разу в Чистилище не искусилась на новые грехи. Что умудрялась сочувствовать умиравшим смертным, голодным демонам на лондонских улицам и конченным распятым грешникам. Тем, кому уже никто не сочувствовал. Она была так похожа на Сесиль в этом своем милосердии, что невозможно было не опасаться что и её постигнет та же судьба.

– Что вы хотите от меня? – он пожалеет о том, что согласился. Уже через несколько минут. Но если выбирать между душой Хартмана и Агаты – то никаких колебаний быть не может. Все, на что надеется Джон – то, что Хартман все-таки выдержит…

И даже слишком (1)

– Ты выглядишь не выспавшейся! Хоть чуть-чуть спала этой ночью?

– Ага.

– И голос севший – сорвала?

Агата раздраженно глядит на Анну. Суккуба смотрит на неё весело и крутит в пальцах ручку. Да уж, она-то выглядит такой свежей, выспавшейся, что аж завидно слегка.

– Тебе заняться нечем? – сердито бурчит Агата. – Инструктаж читай!

– Ой-ой, – Анна хитро улыбается, – не дуйся, я просто смертельно завидую. Меня бы кто так… Всю ночь… Да еще и чтоб я столько орала…

– Целое общежитие парней, а ты никого на ночь не нашла? – с иронией уточнила Агата.

– Бесы… – брезгливо морщится Анна. – Это же все равно, что с девственниками…

Агата чувствует, как стекленеет её взгляд. Пытается не думать, что у Генри могут быть похожие мысли. Ему это не важно. Не важно же?

– Не напрягайся так, – фыркает Анна, – ему-то точно плевать, сколько ты умеешь в постели.

– Это ты с чего вообще взяла? – огрызается Агата. Почему-то не так бесит, что Генри легко понимает, о чем она думает.

– Ну, вообще он сам сказал, – ухмыляется Анна, – вчера, когда я ему предлагала покувыркаться. Сказал, что шлюхи его не интересуют.

Агата почти не слышит окончание фразы. Будто сквозь вату. Лишь спустя минуту доносит до мозга информацию. Он отказался… Можно выдохнуть.

– С ума сойти, какая сила чувств, – восторженно ахает Анна, – черт возьми, я ему даже теперь завидую.

Агата смотрит в одну точку и пытается выдохнуть. Это суккуба. Похоть у них – основной компонент греховного голода. Для них подобные вещи в норме вещей… Как там Генри про них утром говорил? Только и умеют, что ноги раздвигать за клок души? Грубо. Но сейчас, кажется, именно этого цинизма Агате не хватает, чтобы относиться к словам суккубы спокойно. Все равно мысли о том, что, в отличие от неё, Анна вряд ли в постели настолько бестолковая. Агата – этакая просроченная девственница, у которой нет ни девственности, ни мало-мальской сноровки. И да, Анна – красивая. Нереально красивая. Саму себя Агата может, в принципе, охарактеризовать симпатичной, но не более.

– Расслабься, малышка, – ласково улыбается Анна, – правда. Я тебе не соперница, у него и в мыслях нет никого кроме тебя.

В это хочется верить. Ужасно хочется верить. Так, почему она вообще отвлекалась? Немедленно читать! Права Поручителя демонов… «Поручитель имеет право выступать сопровождающим курируемого им работника штрафного отдела в смертный мир, даже в случае, если вышеупомянутый сотрудник не получил разрешения на подобную деятельность. Ответственность за то, что вверенный под попечение Попечителя работник окажется перед лицом искушений смертного мира, а также возможная опасность возлагается…»

– Почему я, а? – вдруг спрашивает Анна. Агата поднимает на неё взгляд.

– Я понимаю, почему он, – Анна тыкает пальцем в сторону пустого стола Генри, – он тебе нравился…

– Тогда дело было не в этом, – обрывает Агата, – я не думала о нем с такой стороны тогда.

– Совсем? – с сомнением уточняет Анна.

– Да, – наверное, это даже правда. Агата сейчас уже не очень и уверена. Хотя просто находить мужчину привлекательным же не одно и то же, что видеть в нем любовника.

– Ладно. Допустим. Хотя… Вы же были знакомы, да?

– Ну да, – Агата кивает.

– Меня ты совсем не знала, – Анна барабанит пальцами по столу, – совсем. Но молилась. Почему за меня?

– Ты похожа на мою сестру, – без особой охоты отвечает Агата.

– Твоя сестра тоже любит пользоваться вниманием мальчиков?

– Нет. Она сейчас примерно того же возраста, что и ты, – Агата не хочет говорить о Ханне, – ну и так… родинок у неё тоже много…

– Родинки… – Анна хмыкает. – Тебя чуть не сожрали эти родинки…

– Да брось, суккубий яд вымолят за четверть дня, – отмахнулась Агата.

– Ты блаженная, – Анна с осуждением качает головой, – у суккубьего яда много побочных действий. И мы, к слову, не распространяемся – каких именно… Так что в следующий раз, пожалуйста, не суйся на Поле без хлеба и нательного креста. А то не будет у меня перед глазами такого чокнутого примера для подражания.

Агата не успевает возразить, что из неё не выйдет пример для подражания, не успевает сказать, что наверняка следующий раз на Поле у неё произойдет не скоро, не успевает и спросить про побочные действия яда суккубов, потому что именно в момент, когда она открывает рот, – в кабинет заходит Генри, и становится уже не до таких дурацких вопросов. Есть и важнее дела.

– Ну как? – осторожно спрашивает Агата, пытаясь прочитать что-нибудь на лице Генри.

– Получил допуск, – демон пожал плечами, будто и не зубрил лихорадочно инструктаж ищейки прямо за столиком во время завтрака, и не ворчал, что после бессонной ночи запоминается хуже.

– Это нужно обмыть, – улыбается Агата и выбирается из-за стола, – я схожу за кофе…

Кофе можно взять у дежурного секретаря. Когда Агата возвращается – Анны уже в кабинете нет, а Генри сидит за своим столом и, коварно улыбаясь, покусывает карандаш.

– Где Анна?

– Вышла погулять, – непроницаемо улыбается демон. Прямо вот совершенно невинная у него физиономия, даже не верить стыдно.

– На кой черт я тащила три чашки? – возмущенно уточняет Агата.

– Ты запасливая? – ухмыляется Генри.

– Я тебе вчера сказала – нет, – недовольно бурчит Агата, – я не буду в кабинете…

– Что не будешь? – Генри строит ничего не понимающую физиономию. – Ты не разрешишь мне тебя поцеловать, да? Неужели ты этого боишься?

Это ловушка. Провокация. Причем настолько неприкрытая, что аж стыдно в неё попадаться. Но сложно не ответить на этот вызов. Потому что уж что-что, а поцелуев она не боится. Неужели она не сумеет сказать «нет», если он вдруг начнет её раздевать? Разве это ей не по силам?

Агата оставляет кружку Анны на её столе.

– Ты вообще кофе будешь? – уточняет она. – А то я могу и сама твой выпить…

– Это что еще за бунт такой, женщина? – демон ухмыляется, будто угрожающе скрещивая руки на груди. – Разумеется, я хочу кофе, сейчас же. И не вздумай его от меня унести, если еще хочешь, чтоб я не употребил тебя на закуску.

– Стра-а-ашно, – Агата округляет глаза, дурачась, подходит к его столу, – сжалься, о демон.

– Иди сюда, тогда, может, и сжалюсь, – Генри тянет её к себе, и совершенно ясно, что он хочет совсем не кофе. Он утыкается носом в её живот и молча дышит, будто пытаясь запастись её запахом впрок. Агата аккуратно ставит чашки на стол, нежно касается пальцами его волос. Он стягивает их довольно плотно, зарыться пальцами в них не получается, но даже просто гладить его по голове – уже безумно приятно.

– Было сложно? – спрашивает Агата вполголоса, и Генри, не отрывая лица от её кожи, выдает сдавленное «Угу». А от его горячего дыхания по телу девушки медленно, но верно растекаются искры. Чертов провокатор. Ничего, она выдержит.

Генри заставляет её усесться к нему на колени. Опускает ладони на спину – на прогиб талии.

– Ну что, поцелуешь? – тихо шепчет он. Сложно ему отказать, когда он такой – трогательно-спокойный. Просящий. И Агата целует. Невесомо, легко, как можно нежней.

Честно говоря, она еще не отошла после этой ночи и не чувствует себя готовой к бурной страсти, но эти нежные, томительные мгновения между мимолетными быстрыми поцелуями кружат голову будто игривые пузырьки шампанского.

И все же, приходится оторваться от Генри, когда дверь кабинета открывается – неожиданно. Наверное, стоило её запереть. Агата соскальзывает с коленей Генри, понимает, что делает это слишком поздно, но все же поворачивается к двери, отчаянно краснея. Увидела вошедшего, вспыхивает еще сильнее.

– Я помешал, да? – невозмутимо уточняет Джон.

– Нет! – нервно восклицает Агата.

– Да, – спокойно замечает Генри. Агата бросает на него сердитый взгляд, и демон жмет плечами.

– Мне врать нельзя, птичка, испытательный срок, все-таки, – да уж, даже факты против Агаты.

– Нужен ищейка. Ты же сдал инструктаж?

– Миллер, ты можешь зайти через полчаса, а? – глядя куда-то в сторону, произносит Генри.

– Хартман, твоя отработка заключается в просиживании штанов в кабинете? – Джона тяжело сбить с толку, если он пришел по делу. – Нужно собрать разорванную душу. Для этого нужен ищейка. Мне сказали, что на данный момент ты можешь оказаться максимально эффективным. Нет, если хочешь, я могу поискать кого-то тебе на замену…

– Миллер, ты такой злой, будто это ты, а не я не выспался, – Генри встает, залпом опустошает чашку с кофе. – Надолго там?

– Там шайка демонов работала, – нехотя поясняет Джон, – душа в мелкие клочья, скорей всего, до вечера провозимся.

– Ты – сопровождающий экзорцист? – уточняет Генри.

– Ты против?

– О нет, – Генри отмахивается, – даже наоборот. Ты меня эффективнее размажешь, если что.

Агата чувствует себя немного лишней. Они говорят о делах, а она так и стоит – растерянная, не в силах даже вмешаться в этот диалог. Как будто между ними и ничего не стояло, будто еще позавчера назад они и не подрались – из-за неё.

– Птичка, – окликает её Генри, и Агата, вздрагивая, понимает, что слишком глубоко ушла в себя.

– Вечером вызову тебя через знак, – Генри осторожно шагает к ней, сжимает пальцы, – романтично попялимся на звезды, или что там еще на свиданиях делают?

Свидание? Он приглашает её? Честно говоря, это безумно неожиданно, ей казалось, что его не особенно интересует эта сторона их отношений, а нет же. Это было очень приятно, даже слишком. Агата даже не сразу замечает, что он смотрит на неё в ожидании, явно желая услышать её ответ.

– Да, я буду безумно рада, – смущенно улыбается Агата.

– Тогда до вечера, – Генри притягивает её ладонь к своим губам, касается ими пальцев. – Я там буду по тебе скучать.

– Хартман, ощущение, что тебе шестнадцать, правда, – утомленным голосом торопит Генри Джон.

– Миллер, какой же ты невыносимый зануда, – вздыхает Генри, – ты это брось, посмотри, ты такой совершенно перестал нравиться женщинам…

Их перепалка начинает казаться странной. Будто они уже друг друга знают, причем несколько больше, чем кажется Агате.

– Рози, – окликает Агату Джон, и, ловя его взгляд, она отмечает, что он действительно выглядит вымотанным – будто выходил в ночную смену. Но если это так, почему он сейчас не отсыпается. – Зайди к мистеру Пейтону, ладно?

– Зачем?

– Пусть он расскажет, мне уже пора, – Джон устало пожимает плечами, – обещай, что мы увидимся. Хотя бы завтра…

– Завтра можно, да.

Джон тепло улыбается, и уже через минуту в кабинете кроме Агаты и остывающих чашек кофе уже никого нет.

И даже слишком (2)

Честно говоря, к Артуру Агата идти не хочет. Она догадывается, что речь пойдет о Винсенте. И пусть она вчера вроде бы уже примирилась с перспективой совместной работы в компании Коллинза. Все равно оказываясь вплотную к этому – её начинает потряхивать. Но страх страхом, а долго так отворачиваться от проблем невозможно. И чем быстрее она зашагает навстречу этой проблеме, тем быстрее сможет её решить.

Сильви вскакивает при виде Агаты, Агата кивает, но торопливым шагом проходит мимо. Сильви её не останавливает, значит, Артур здесь. При виде Агаты он поднимает голову от бумаг и приветливо.

– Доброе утро, мисс Виндроуз.

– Доброе, – едва шевелятся её губы. Она сейчас ощущает себя тенью, прозрачной невесомой тенью, без толики внутреннего содержания.

«Хватит трястись как побитая дворняжка!»

– Честно говоря, надеялся увидеть вас еще вчера, юная леди, – улыбается Артур. Впрочем, без особой укоризны. Да, вчера Агата сталкиваться с проблемой лицом к лицу не захотела. И она спряталась.

– Мистер Пейтон, расскажите мне, что происходит, – у Агаты нет сил для того, чтобы наполнить эти слова эмоциями, поэтому они звучат как есть – глухо, пусто, чуждо.

Артур смотрит на неё, изучая, пытаясь что-то в ней увидеть.

– Вы и сами все знаете, Агата, – мирно произносит Артур, поднимаясь из-за стола. – Вы и сами понимаете, что происходит и почему оно происходит.

Да. Не нужно никаких пояснений, что Небеса её испытывают. Значит, девочка, говоришь, нужно относиться к прошлому демонов терпимо? А сможешь ли ты так относиться к тому, из-за кого некогда твоя жизнь была отравлена?

– Мне кажется, я не смогу, – Агата прикрывает лицо руками. Внезапно хочется плакать, но сил и эмоций не хватает. Артур подходит, садится рядом, ободряюще улыбается, треплет по плечу.

– Небеса не дают тех испытаний, которые вы не можете вынести, юная леди.

Субординация идет к черту. Агата просто утыкается в плечо Артура и измученно колотит кулаком по собственному бедру. Плакать по-прежнему не получается, но трясет Агату так, будто она бьется в истерических рыданиях.

– Ну-ну, – успокаивающе приговаривает Артур, осторожно поглаживая Агату по спине, – успокойтесь. Ведь в конце концов, именно вы наш ориентир в отношении к демонам, мисс Виндроуз. Покажите нам пример, прошу вас.

Агата выпрямляется. Усилием воли заставляет себя перестать стучать зубами.

– До этого вы говорили со мной более снисходительно, – негромко произносит она.

– Вы внимательны, – Артур чуть улыбается, – просто я вижу, что вы справляетесь. В вас есть необходимая сила.

– Необходимая для чего?

– Мне кажется, еще рано говорить об этом.

– Я могу стать Орудием? – это срывается с языка само. Агата об этом не думала, и это озарение совсем не пронзает её, как полагается подобным мыслям. Как будто она об этом догадывалась, только почему-то даже не думала осознать эту мысль.

– Тут даже не так стоит формулировать вопрос, – Артур хмыкает, – вы бесспорно станете Орудием Небес, мисс Виндроуз, вопрос лишь в том, сколько времени на это понадобится.

– А в чем сложности? – не то чтобы Агате не терпелось обрести силу Орудия, особенно припоминая об прилагающейся куче ответственности, но хочется же понимать, с каким количеством проблем ей предстоит иметь дело.

– В вас, юная леди, только в вас, – вообще-то это звучит слегка оскорбительно, но Агата не перебивает, ждет, что мистер Пейтон закончит мысль, и он продолжает, – силу Орудия вы должны осознать сами. Только вы можете понять, за что вы хотите бороться. Какую проблему хотите решать, и что вам для этого нужно. Когда ваша воля окрепнет достаточно, что Небеса вложат в ваши руки свою силу – тогда вы войдете в Триумвират как полноценное Орудие.

– А как было у вас, сэр? – осторожно спрашивает Агата. – Если, разумеется, в этом нет никакого секрета.

– Я хотел, чтобы появилась возможность сдержать демонов, в этом нет тайны. Мисс Блан – искала самый эффективный метод борьбы с демонами. Кхатон – искал способ облегчить распятым их долю. Мистер Миллер…

– Джон тоже Орудие? – у Агаты даже голова идет кругом от неожиданности.

– А он не рассказывал вам об этом?

Агата качает головой из стороны в сторону.

– Ну… – Артур запинается. – Наверное, зря я об этом заговорил. Просто для него быть Орудием довольно болезненно.

Эти слова вызывают любопытство. Хотя объективно Агата действительно мало лезла в жизнь Джона. Предполагала, что он сам расскажет ей все, что нужно, а он, похоже, не спешил загружать её своими слабостями.

Так. Это все, конечно, замечательно, но кажется, Агата собиралась здесь говорить о некоем суккубе, которого до сих пор держат в камере.

– Как дела у Винсента? Джон говорил, у него проблемы с самоконтролем?

– Ерунда, – отмахивается Артур, поднимаясь, – четыре экзорцизма, и еда… У него был шестой день без посещения – голод был очень обострен.

Так. Это уже хорошая новость.

– Я могу с ним встретиться? – спрашивает она у Артура, и тот, помедлив, кивает. А вот это уже… страшновато. Теперь от встречи сложно отвертеться. Она же Поручитель. С большой буквы, мать её.

Каждый шаг по коридору в сторону блока камер Агате дается с трудом. И все же – она шагает. Можно забиться в своей комнате под одеяло, можно рыдать, можно трястись от страха – но это все не к лицу именно ей, как защитнику демонов. Если она будет вести себя так необдуманно, слабо, бесхарактерно, как вела себя до этого, то о каком уважении вообще следует вести речь? Триумвират и дальше будет относиться к ней как к маленькой девочке, которая только и может, что делать глупости.

Винсент лежит на кушетке, положив на глаза руку, защищаясь от сияния светоча. Вскакивает, как только открывает дверь. Белая рубашка прячет от глаз Агаты его печать на груди, его посмертные шрамы. Черные волосы зачесаны назад. Не такие длинные, как у Генри, но их достаточно, чтобы зачесать в хвост. Не такой и страшный, как ей думалось, даже рога у него небольшие, в три раза меньше, чем у Генри.

Вообще, сейчас, глядя Коллинзу в лицо, Агата по-прежнему ничего не понимает. Он в смертной жизни был разве что на семнадцать лет старше, чем выглядит сейчас его душа. Но в общем и целом – в его внешности не находилось особых изъянов, даже наоборот – он наверняка пользовался вниманием женщин. Зачем бы ему вообще понадобилось принуждать к чему-то простую девчонку? Из возможных ответов, оставался только «так просто, захотелось». Просто захотелось кого-то сломать, раздавить унижением и болью. И только думая об этом, Агата, не может оттеснить на задний план эмоций лютующую колючую неприязнь.

– Ты? – Винсент выдыхает это, глядя на Агату широко распахнутыми глазами. Они не пересекались до этого, хотя и умерли в один день. Их развели по разным слоям, и Агата очень старательно игнорировала слой серафимов-воинов, как только узнала, куда был направлен Коллинз. Да, закрыла глаза и надеялась никогда не столкнуться. Благо в Чистилище было полно места и полно народу.

– Ваш поручитель, мистер Коллинз, – замечает Артур. Когда за спиной стоит Орудие Небес – не так уж и страшно. Шевельнись Винсент сейчас – и его скуют оковы святой стали, что подчиняются воле Артура.

– Почему не тот, другой? – глухо спрашивает Винсент, не спуская взгляда с Агаты. Тяжелый взгляд. Ну естественно. С людьми, которые тебя убили, не так уж приятно встречаться, даже демону.

– Он говорил от моего лица, – Агата отвечает сама. Если бы у её платья были карманы, она бы сейчас спрятала в них руки. Пальцы все еще подрагивают. Самая нервная и слабая часть тела.

Как так вышло? За те семь лет, что она здесь, Винсент успел сорваться настолько, что заслужил распятие.

– Сколько он был распят? – Агата оборачивается к Артуру.

– Чуть меньше полутора лет, мисс Виндроуз, – у мистера Пейтона официальный тон. Будто напоминает, как сейчас нужно держаться.

– И что со мной будет? – Винсент щурится. – Меня отправят обратно?

– Окончательного решения… – начинает Артур, но Агата его обрывает.

– Нет, – сухо говорит она, – будешь работать.

– А если не буду? – Винсент кривит губы, явно пытаясь показаться опаснее, чем он есть. А похож на себя смертного, сверх меры наглого. В груди шевелится неприязнь, но нет, Агата сейчас не даст ей волю. Вообще не даст.

– Отказ от работы грехом не является, – Агата пожимает плечами, – а вот грешить – лучше и не начинай…

– И ты не боишься? – с легкой угрозой спрашивает Винсент. Какой-то риторический вопрос, при учете чутья и он однозначно знает, что её действительно практически трясет. Впрочем, позволять ему себя запугивать Агата не собирается.

– Ты хочешь назад?

Винсент вздрагивает, меняясь в лице. Нет. Не хочет.

– Значит, пошли со мной, – твердо произносит Агата.

Она забирает Винсента в отдел. И Артур с ней не спорит, не возражает ни словом. Кажется, он удивлен той твердостью, с которой Агата принимает решения, даже сама она слегка этому удивлена, но невозможно прятаться от самой себя вечно.

– Забавно, – замечает Винсент, когда они уже заходят в штрафной отдел, – забавно видеть тебя в серафимах, малышка.

– Агата. Можешь звать меня по имени, – ей бы хотелось бы вместо этого рассмеяться ему в лицо, сказать, что она чувствует то же самое, наблюдая его в помилованных, но это низко. Она – его поручитель. Мелочным ссорам тут не место. Он мог бы снова взъесться с этим своим «а если не буду», но молчит, раздраженно кривя губы.

– Ты думал, меня сорвет? – спрашивает Агата.

– Ну, вряд ли как меня, – развязно ухмыляется Винсент, – но отродье из тебя могло выйти неплохое. В большинстве своем они все сломанные и трусливые твари…

– Не вышло, – Агата с трудом не закатывает глаза. Странно, а сейчас он почему-то кажется таким… нестрашным. Будто беззубым. Впрочем, он-таки добивается, чтобы у неё испуганно подпрыгнуло сердце – уже в кабинете, стоит только закрыть дверь, как Винсент резким толчком вжимает Агату в стену, вышибая из груди напуганный вскрик.

Кажется, что он должен что-то сказать, но он молчит и тяжело дышит. Его пальцы лежат на шее Агаты. Да, похоже, не одна миссис Коллинз до сих пор не простила Агате смерти Винсента. Он сам тоже не простил. И кажется, его это бесит даже сильнее, чем кого-либо другого.

– Убери руки, – спокойно произносит Агата, глядя ему в глаза, – я считаю до трех, Коллинз, после этого – читаю защитную молитву.

– Не успеешь, – тихо шипит он и слегка усиливает давление пальцев на горло.

– Раз…

На самом деле Агата страшно лажает – она смотрит в глаза суккубу. Вот прямо сейчас он может просто провернуть зрачки в глазах, и она замолчит, замрет, зачарованная гипнозом. Но именно в этом и смысл. Она не боится. Максимум, который ей грозит – несколько часов в Лазарете.

– Два!

Винсент делает шаг назад, опускает глаза. Агата выдыхает. Где-то сбоку окна удивленно позволяет себе закашляться подавившаяся Анна.

– Сладкий, – тихонько вздыхает она, – ты бы поаккуратнее. За такой книксен тебя её любовник сначала уроет – потом вспомнит про испытательный срок. Тебе очень повезло, что его тут нет сейчас, кстати.

У Винсента, смотрящего на Агату, сужаются глаза.

– Любовник? – выдыхает он. – У тебя?

– Не твое дело, – Агата с трудом удерживается от неприличного жеста.

– Любовник, любовник, – безжалостно вмешивается Анна, – и можешь мне на слово поверить, сладкий, с этим парнем шутить не надо. Он с Холма Исчадий. Мы с тобой – щенки. В сравнении.

– Ладно, – кажется, Винсент пытается дистанцироваться от этих мыслей. Агата даже впервые задумывается о том, что скорей всего ему тоже придется не просто. В конце концов, он оказался в Чистилище раньше своего срока. Он был в этом отчасти виноват сам, но Коллинз был из тех, кто однозначно дорожил смертной жизнью, в ней он был успешен, в ней он ни в чем себе не отказывал. А Агата отправила его в Чистилище, где подобные вещи не только не поощрялись, но и быстро вылезали в виде демонических меток. Ведь жил бы и жил, трахал бы смазливых студенточек, наслаждался бы высоким положением. Но её рука даже не дрогнула, нажимая на курок. И нет больше его спокойной жизни. Есть только её последствия. Нужно бы попытаться проникнуться к нему сочувствием, но пока что получается просто на него не смотреть и сдерживать порыв швырнуть в суккуба стулом.

– Что нужно делать? – тихо спрашивает Винсент. У Анны.

– Успокоиться, – хмыкает она, – вон тот стол – твой, занимай. Ты как? Держишься? Или может, экзорциста?

– Утром отчитывали, – устало отзывается Винсент, – просто перекрыло.

– Ох, я понимаю, – кажется, Анна пытается флиртовать, по крайней мере голос у неё томный, – у неё еще и запах нереальный. Как её с ним еще не сожрали – ума не приложу.