Текст книги "Такая разная любовь"

Автор книги: Джин Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Случайно в комнату заглянула Натали. Она вошла без стука.

Кошмарное видение – белая задница Роберта, подпрыгивающая на лабораторном полу у аквариума, – мелькнуло у нее перед глазами.

«Я сама должна была все рассказать девочкам, – подумала она. – Черт возьми, я должна была! Сама! Нельзя было допускать, чтобы Натали узнала об этом таким образом!..»

– Алисса? Ты в порядке? – натужно спросил Роберт.

Оцепенение стало распространяться у нее по всему телу.

– При чем тут полиция? И почему полиция допрашивает мою дочь?

Молчание. Одна секунда. Две. Три… Наконец Роберт, запинаясь, забормотал:

– Дирек… он… она…

Страх сковал ее сердце:

– Роберт, где сейчас находится Дирек?

Снова молчание. Затем Роберт всхлипнул, и этот звук сказал ей все. Она уже пожалела о том, что задала свод последний вопрос.

Наконец Роберт вновь подал голос.

– Это произошло случайно, – повторил он уже сказанную раньше фразу.

– Где он, черт бы тебя побрал?! Где Дирек?!

– Дирек, – тихо проговорил Роберт, – в морге. Она замерла. Ноющая боль, появившаяся в груди, стала медленно распространяться вверх и вниз, к голове и ногам. В сознании постепенно начала складываться полная картина. Роберт и Дирек. Трахаются. Натали. Входит без стука. Дирек в морге.

Алисса изо всех сил вцепилась в телефонную трубку и сквозь зубы проговорила:

– Что случилось?

Роберт вновь ожил.

– Натали, – пробормотал он и замолчал. Голос у него был надтреснутый, как у плаксивого мальчишки. Он опять прокашлялся и договорил: – Натали его застрелила.

– Натали?! – взвизгнула Алисса.

Комната поплыла у нее перед глазами, и она соскользнула со стула на пол.

Глава 17

Алисса вылетела первым же утренним рейсом в Атланту. После ее отъезда Зу прошла к бассейну, села на бордюр и опустила босые ноги в теплую сине-зеленую воду, по которой тут же стали разбегаться неспешные круги. В листве деревьев проснулась и начала свою утреннюю песнь какая-то птица. Зу неподвижно смотрела на отражение солнца в воде и размышляла о том, как несправедливо устроена жизнь, и о том, как она многослойна, вроде этой воды в бассейне. Вот Алисса. Она ведь живет на поверхности. Но в глубине у нее тоже есть чувства и переживания, невидимые сверху.

Алисса рассказала ей о том, что ее муж гей. И о том, что ее шестнадцатилетняя дочь застрелила его любовника.

С мольбой в голосе она уговорила Зу встретиться на следующий день с Джеем Стоквеллом и объяснить ему ситуацию, сказать, что она вынуждена была вернуться домой, так как у нее не было выбора.

Потом Алисса попыталась было что-то узнать у Зу. Видя ее нерешительность, Зу всячески поощряла ее, уверяя, что та может спрашивать ее о чем угодно. Тогда Алисса как-то странно посмотрела на нее, затем опустила глаза, пожала плечами и проговорила:

– А, ладно.

Когда они прощались, Зу заметила, как на глаза Алиссе навернулись слезы. Искренние слезы. Эта сильная и энергичная, агрессивная по натуре женщина, светская леди расплакалась, как школьница.

– В моей жизни, – сказала тогда Алисса, – все так запуталось…

«У всех одно и то же», – подумала сейчас Зу.

Она глубже погрузила ноги в воду, там было теплее.

«Как и для многих других женщин, – размышляла она, – для Алиссы очень важно было убедить окружающих, что ее жизнь сложилась невероятно удачно. Что будет, если все узнают теперь, что это отнюдь не так? Что будет с Алиссой? – Она подняла глаза и стала смотреть в сторону каньона. – Впрочем, какая разница, что именно о тебе подумают люди?»

Только сейчас ей пришло в голову, что она сидит там, где Скотт всегда любил уединяться. Ее мысли плавно перетекли в новое русло и от Алиссы обратились к сыну и Эрику. Она поняла, что предприняла поиски Эрика ради неправедной цели – ради мести. Ей хотелось сделать ему больно. А вышло так, что страдает теперь как раз она сама. И не он, а она потеряла единственного сына.

Зу вытащила ноги из воды и поджала их под себя. Она часто, сиживала здесь, на этом каменном бордюре. Провела здесь много часов, дней, месяцев и лет. В полном одиночестве, затворившись от всего мира. Она боялась снова полюбить, боялась, что если вернется к людям, то непременно вновь испытает боль и кто-нибудь бросит ее точно так же, как бросил Эрик. Сначала ей было удобно объяснять свое отшельничество болезнью, затем лишним весом. Каждый новый слой жира, накопленный ею, служил очередной линией обороны, которую она воздвигла против окружающего мира.

Она поступала несправедливо по отношению к Уильяму. Впрочем, он с самого начала знал, что Зу его не любит… И все же теперь ей казалось, что она все равно допустила в отношении него несправедливость.

Зу посмотрела в сторону каньона и спросила себя, как спрашивала уже много раз раньше, просиживая здесь в одиночестве год за годом: отзовется ли эхо, если она крикнет? Узнают ли скалы силу ее боли и страдания? Узнают ли люди?

Она часто задавалась этим вопросом на протяжении многих лет, но сейчас, вспомнив одновременно об Алиссе, подумала о другом. И эта мысль имела отношение и к ее жизни, и к жизни подруги:

– А если люди и узнают… какая разница?

– Вечер для одного?

Тим Данахи подвернул манжеты брюк и опустился на корточки рядом с Зу.

Она закрыла рукой глаза от солнца.

– Тим. Я не ждала тебя сегодня.

– У меня для тебя сюрприз, – сказал он. Поднялся и протянул руку. – Пойдем. Сюрприз ждет тебя в доме.

Зу понятия не имела, что это может быть за «сюрприз», но дала ему руку и позволила поднять себя с каменного бордюра. Стряхнула воду с ног и, выпрямившись, только тут обратила внимание, что Тим все еще держит ее за руку. Она заглянула в его глаза. На ярком свету четко обозначившиеся морщинки вокруг них служили явным напоминанием о возрасте.

– На тебя просто жалко смотреть, – проговорил он. – Тебе грустно, а я терпеть не могу, когда ты грустишь.

Зу мягко высвободила свою руку.

– Я не грущу, – сказала она. – Просто задумалась.

– Об Уильяме?

Она отрицательно покачала головой:

– О жизни.

– С этим у тебя, похоже, будет все в порядке.

– Тебе безусловно известно что-то, что неизвестно мне.

– Именно. Мой сюрприз – это новый сценарий.

Зу улыбнулась. Наклонившись, она подняла с земли свои сандалии.

– Новый сценарий?

– И снова Кэл Бейкер.

Сандалии выпали у нее из рук.

– Кэл Бейкер?

– И на этот раз речь идет не о телевидении, а о кинематографе.

Зу оглянулась на воду в бассейне. Кэл Бейкер хочет, чтобы она снималась у него в фильме? Кэл Бейкер? Она же еле закончила съемки в «Тесных узах». Последние две недели работала через силу. Почти не разговаривала с режиссером и он с ней тоже после того инцидента во время съемок сцены в порту. Зу старалась изо всех сил, но постоянная мысль о том, что Мэг вернется из Миннесоты, держа за руку Скотта, не давала ей сосредоточиться на работе. Съемки окончились с опозданием на четверо суток, и Кэл во время объяснений с продюсером не преминул все свалить на Зу.

Она вновь присела на корточки и провела рукой по воде.

– А мне показалось, что я ему не понравилась, – сказала она.

– Он уже смотрел монтажный вариант. Говорит, что ты просто выше всяких похвал.

Выше всяких похвал? И это сказал о ней Кэл Бейкер?

– Ты понравилась ему, – продолжал Тим. – И настолько, что он даже предложил тебе за новые съемки восемьсот тысяч.

Зу зажмурилась. Солнце согревало кожу, его яркий свет проникал в сердце. Но не касался того уголка, который пустовал без Скотта.

– Восемьсот тысяч? – переспросила она.

Сможет ли она пройти через это снова? Хватит ли у нее сил, чтобы притворяться спокойной и уравновешенной, пока в сердце будет пустота, пока в жизни будет вакуум?

Тим рассмеялся:

– Не волнуйся. Я сказал ему, что, если гонорар не дотянет до миллиона, мы и разговаривать не станем.

«Миллион долларов?»

– Он выдержал для приличия трехминутную паузу, а потом согласился.

«Миллион долларов!»

Зу была уверена в том, что у нее остановилось дыхание.

– А напоследок он сказал то, что я знал и без него уже много лет, – проговорил Тим.

Зу только повела плечами, будучи не в силах произнести ни звука.

– Он сказал, что у тебя з***.

К тому времени как Зу вошла тем вечером в двери итальянского ресторана «Ди Нардо», она еще не вполне осознала, что произошло. Кэл Бейкер предложил ей сняться в новом фильме и давал за это миллион долларов. Днем Зу мельком просмотрела сценарий и этого беглого знакомства хватило для того, чтобы понять: она согласится. Теперь Седар Блаф останется у нее. Навсегда. Она вернется в профессию, начнет новую жизнь.

«Но что это будет за жизнь без Скотта?»

Ей необходимо было как-то отвлечься от мрачных мыслей, поэтому она охотно пошла на встречу с Джем Стоквеллом и заняла свою голову мыслями об Алиссе. Надо было забыть о себе хотя бы на время.

Остановившись в вестибюле, она оценила окружавшую ее обстановку. Небольшой зал в красно-бело-зеленых тонах, деревянный пол, заставленный столиками, за которыми разместились большие семьи с шумными детьми. Тут и там с потолка свешивались соломенные корзинки, в каждой из которых болталось по бутылке вина. На белом пластмассовом стенде были выписаны названия коронных блюд дня.

Зу решила, что эта атмосфера вызвала бы гримасу отвращения на лице Алиссы.

К ней с улыбкой, покачивая широкими бедрами, приблизилась хозяйка. Если она и узнала Зу, то, во всяком случае, не показала виду. Зу вспомнила, что на Сансет Стрип кинозвезды никому не в диковинку. По крайней мере местным жителям.

Зу объяснила женщине, что должна встретиться с человеком, которого не знает в лицо.

– В нем примерно пять футов одиннадцать дюймов, волосы песочного оттенка, очки. – Алисса упоминала о его знойном теле, но эту деталь словесного портрета Зу, понятно, сейчас опустила. – Зовут Джей Стоквелл.

– Джей? – живо переспросила хозяйка. – Так он здесь. В баре.

Она показала, как пройти в бар, который примыкал к обеденному залу. Зу поблагодарила ее и пошла в указанном направлении. В баре находился всего один человек. Мужчина. Но он не был посетителем, а стоял за стойкой в белом фартуке и мыл бокалы.

Она вошла и села на круглую табуретку у стойки.

– Это вы Джей? – спросила она.

– Я, – весело ответил тот. – Чем могу?

Зу подавила смешок. Неужели это и есть возлюбленный Алиссы? Зу была уверена, что подруга понятия не имела о том, что он будет стоять за стойкой бара. Иначе она вряд ли попросила бы Зу встретиться с ним вместо нее.

– Вы Джей Стоквелл? – уточнила она.

Он был симпатичный мужчина, но Зу все равно могла представить себе друга Алиссы только с накрахмаленным воротничком и седыми висками. Теперь она пожалела о том, что не пригляделась повнимательнее к журналисту, которого увидела несколько месяцев назад на экране телевизора.

– Если быть совсем точным, то мое полное имя: Джеймс Эллис Стоквелл-четвертый, – проговорил он. Ополоснув очередной стакан, он поднял его на свет и придирчиво оценил свою работу. Затем вновь глянул на Зу. – Впечатляет, а?

Зу рассмеялась:

– Нет, вы действительно Джей Стоквелл, телерепортер?

Он опустил стакан и улыбнулся.

– Польщен тем, что вы меня узнали, – проговорил он. Подметив мягкость его тона, Зу сразу почувствовала расположение к этому человеку. – Вообще-то принято считать, что для таких кинозвезд, как вы, Зу, все журналисты на одно лицо.

Зу почувствовала, как заливается румянцем.

– Значит, мое инкогнито разоблачено, – тихо проговорила она.

– Мое тоже, – со смехом ответил он, облокотившись о стойку бара. – Только здесь, по-моему, можно сохранить рассудок, когда находишься в этом поганом городе, населенном пластмассовыми людьми. Это был мой секрет, который вам удалось раскрыть.

Теперь Зу показалась еще более невероятной мысль о том, что Алисса могла прожить какое-то время с этим человеком. Пусть даже двадцать четыре года назад.

Вспомнив про Алиссу, она тут же вспомнила и о ее беде. Как она там сейчас, в Атланте?

– Что привело вас в нашу скромную чайхану? – спросил он.

– Вы лучше скажите, – проговорила Зу, оглядываясь вокруг, – каким ветром занесло вашу «скромную чайхану» на Сансет Стрип?

Она очень надеялась на то, что он не обиделся. Но ресторан «Ди Нардо» действительно не походил на величественные – с тентом над парадным крыльцом и толстыми коврами – заведения известного на весь мир авеню.

– Месторасположение помогает нам обманывать туристов, – хитро подмигнув, ответил Джей. – Хотите верьте, хотите нет, но им плевать на обстановку. Зато этой публике кажется, что раз уж наш ресторанчик стоит на Сансет Стрип, значит, у нас бывает много кинозвезд. Что, конечно же, в действительности не так. Точнее, было не так. До сегодняшнего вечера.

– Вы сказали «наш» ресторанчик? Вы его владелец?

– Владею на паях, – ответил он. – Старики Ди Нардо мои друзья. Мама Ди Нардо готовит лучший в округе неаполитанский соус. А я подсказал им, как лучше открыть свое дело.

«И, наверно, помог материально», – решила Зу.

– Вы сегодня ужинаете у нас? – спросил он дружелюбно.

«У него очаровательная улыбка, – подумала Зу. – Возможно, именно за это его любит Алисса».

Она поймала себя на том, что уже находится под его обаянием, и, прокашлявшись, ответила:

– Я пришла, чтобы передать вам сообщение.

– Вы? Пришли, чтобы передать мне сообщение? Шутите? Неужели в «Уорнер Бразерс» решили, что из меня получится второй Том Круз?

Зу рассмеялась.

– О'кей, согласен: для Тома Круза я уже слишком стар.

Она улыбнулась и только сейчас заметила, что у Джея удивительные зеленые глаза. Алисса не упоминала об этой детали его внешности. «Алисса. Ведь я пришла сюда из-за нее. Алисса, Атланта, муж-гомосексуалист, убийство». Лицо Зу разгладилось, улыбка исчезла.

– Я подруга Алиссы, – проговорила она.

– Подруга Алиссы?

Если он и удивился, то, во всяком случае, ничем этого не выдал. Выражение его лица не изменилось.

– Она попросила меня об одном одолжении. Собственно, поэтому я и пришла.

– Только не говорите, что сама она не придет, – сказал Джей, ополаскивая очередной стакан.

– Ей очень не хотелось, чтобы вы решили, что она не пришла, потому что раздумала.

Джей покачал головой и поставил стакан в сушилку. Зу заметила, что красивая улыбка пропала с его лица.

– Алисса делает только то, чего ей хочется. Она всегда была такой. Такой же, наверно, и останется.

– Честное слово, она очень хотела прийти, – проговорила Зу, защищая подругу. – Но у нее в семье неприятности. Пришлось вернуться в Атланту. Но она не хотела оставлять сообщение по телефону, поэтому попросила меня объясниться с вами лично.

Джей поставил другой стакан в, сушилку.

– Что ж, вы выполнили ее просьбу и передали сообщение. Благодарю, – сказал он, не поднимая на нее глаз.

Зу почувствовала, что он рассердился. Или обиделся? Что бы это ни было, но ей стало ясно, что Джей в объяснение не поверил.

– Я говорю правду, – сказала она. – Я была рядом, когда ей позвонили из дома.

Алисса будет убита горем, если Зу не удастся убедить Джея. А у подруги и без того теперь проблем хватает.

Джей пожал плечами:

– Думаю, ей здесь все равно не понравилось бы.

– Ну почему же?.. Тут довольно… – Зу сделала паузу, пытаясь найти нужное слово… – мило.

Про себя она решила, что и сам Джей довольно мил. Ничего удивительного в том, что Алиссе захотелось разыскать его. Ничего удивительного в том, что она его до сих пор не разлюбила.

– Мило, да. Но Алисса предпочла бы что-нибудь более шикарное. Нашим фрикаделькам она, естественно, предпочла бы устрицы «Рокфеллер».

– Откуда вы знаете? Может быть, за эти годы ее вкусы изменились.

– Может быть, – сказал Джей. Улыбка вновь вернулась на его лицо. – А может, и нет.

– Вы долго не виделись.

Он закрыл кран с водой и вытер руки полотенцем.

– Но кое-что не забылось с годами.

Нет, он не рассердился. Теперь Зу стало ясно. Это была обида. Возможно, застарелая, всплывшая некстати.

«Эрик».

Зу тут же постаралась загнать боль глубоко в себя.

– В «Ди Нардо», – проговорил Джей, – ходят исключительно те, кто любит хорошо поесть и привык к тому, что их обслуживают здесь простые и веселые итальянцы. Вас это заинтересовало бы?

Зу не совсем поняла, что он имеет в виду.

– Если вы до сих пор ни разу не пробовали спагетти, которые готовит мама Ди Нардо, считайте, что жизнь прожили зря.

– Это следует расценивать как приглашение? – спросила она.

– Именно, – ответил он, развязывая на себе фартук. – К тому же унизительно чувствовать себя обманутым, тем более что сегодняшнее свидание было ее идеей.

«Ее идеей?»

Зу была не уверена в том, что ей следует принимать его приглашение. Ведь это был мужчина Алиссы, любовь всей ее жизни. Впрочем, что плохого в том, если она отведает спагетти в дружеской – именно в дружеской – компании Джея Стоквелла?

Он повесил фартук на крючок и вышел из-за стойки.

– Итак, ужин? – сказал он снова.

Пока он подходил к ней, Зу все еще колебалась. Но вдруг, заметив его хромоту, она поняла: этот человек знает, что такое боль и страдания. И, пожалуй, с него хватит невзгод и без невольного обмана Алиссы.

Перед тем как появились знаменитые спагетти, официант совершил три смены блюд: суп, салат и закуска. Зу внутренне похвалила себя за то, что догадалась надеть сегодня длинную юбку с эластичным поясом и безразмерную блузку. Золотая цепочка совершенно свободно свисала у нее с талии. Хорошо. Иначе для спагетти мамы Ди Нардо просто не хватило бы места.

– Что с Алиссой? Расскажите, – попросил он, когда официант принес наконец долгожданное коронное блюдо. Спагетти высились на тарелках двумя горками.

Зу опустила глаза на свое блюдо.

– Если бы Алисса видела меня сейчас перед этой тарелкой, она вряд ли отнеслась бы к этому одобрительно.

Джей рассмеялся:

– Не беспокойтесь. Вы отлично выглядите.

У Зу сладко екнуло сердце:

– Видели бы вы меня четыре месяца назад.

Джей взял вилку и погрузил ее в спагетти.

– Я сказал бы то же самое.

Зу тоже взяла вилку и робко последовала его примеру.

– В сущности, именно Алиссе я обязана тем, что выгляжу сейчас так, как выгляжу. Из нее вышел бы прекрасный диетолог.

– Жаль ее: она пропустила такой ужин.

– Согласна, – сказала Зу. Она с улыбкой наблюдала за тем, как Джей наматывает спагетти на вилку.

Откуда у него хромота? Она была уверена, что он рассмеялся бы, узнав о том, что она и сама несколько лет хромала. Точнее, не несколько, а очень много.

– Так что там случилось в Атланте? – спросил Джей. – Что помешало Алиссе отведать этих сказочных спагетти?

Зу отложила вилку и сделала глоток из своего бокала.

– В семье неприятности.

– Надеюсь, несерьезные. – Он тоже отложил вилку. Покачав головой, сказал: – Боже, настолько я вчера погрузился в прошлое, что даже не спросил, как она сама-то живет. Значит, замужем? А дети?

После некоторого колебания Зу ответила:

– Да. Две дочери.

Джей кивнул:

– Хорошо. Алисса нуждалась в крепком семейном бытии. Ей незачем было пускаться куда глаза глядят по свету.

Он потянулся к своему стакану, а Зу заметила, что выражение обиды снова мелькнуло на его лице.

– Странно, – проговорила Зу, – когда вдруг обнаруживаешь, что человек, с которым ты хотел провести всю свою жизнь, на самом деле совсем тебе не подходит.

Зу сама от себя не ждала такой прямолинейности, ей просто хотелось, чтобы на лице Джея вновь появилась улыбка. Смутившись, она скрестила ноги под столом, отчаянно надеясь, что не сказала ничего такого…

– Мы с Алиссой долгое время прожили вместе, – сказал Джей. – Знали друг друга с самого детства. Наши родители были соседями. Оба слыли избалованными, испорченными детьми.

– Мне этого не понять, – заметила Зу. – У моих родителей не хватало средств на то, чтобы слишком баловать меня.

– Вам повезло. Когда у ребенка слишком много денег, у него также слишком много проблем.

Некоторое время они ели молча. Зу не знала, рассказывать ли ей Джею в подробностях про то, что случилось с Алиссой. Про телефонный звонок и арест ее дочери. Все это, конечно, уже завтра будет в газетах… Подумав об этом, Зу вспомнила, что сидящий перед ней человек по профессии журналист. И если бы он сегодня был не в Сан-Франциско, а на работе, он, наверно, уже был бы в курсе дела, ибо телевидение работает оперативнее газетчиков.

– У Алиссы в настоящий момент возникли очень серьезные неприятности.

Джей вновь отложил вилку.

– Значит, все-таки серьезные.

– Собственно, неприятности не у нее, а у ее дочери, – быстро поправилась Зу.

– Что стряслось?

Зу приложила салфетку в красно-белую клетку к уголкам губ. Интересно, кривится ли у нее сейчас рот?..

– Произошло нечто вроде несчастного случая, – ответила она.

Он подался вперед всем телом:

– Несчастный случай?

– Именно. Случайность. Дочь Алиссы случайно убила человека.

– Автомобильная авария?

– Нет, она его застрелила.

Джей снял очки и положил их перед собой на стол. Протер глаза.

– Ничего себе, – пробормотал он. – Представляю, в каком состоянии сейчас Алисса.

– Да. Но, кроме этого, мне больше ничего не известно. – Ей не хотелось вдаваться в подробности, не хотелось рассказывать про Роберта. – Надеюсь, теперь вы простите ей то, что она не смогла прийти на встречу?

Джей улыбнулся своей удивительной улыбкой:

– Мне жаль, что у Алиссы возникли неприятности. Я ей сочувствую. Но если говорить честно, я простил ее в тот самый момент, когда вы согласились отужинать со мной вместо нее.

Зу тоже улыбнулась. За столом повисла пауза. На несколько мгновений их взгляды встретились. И тут Зу вспомнилось, как блестели глаза Алиссы, когда она делилась с ней: «И кажется, то, что я нашла Джея, – это самое лучше, что происходило со мной за все эти годы». Зу быстро отвела глаза от Джея.

– Вы замужем, Зу? У вас есть дети?

– Недавно овдовела, – ответила она. – Сыну четырнадцать лет. А как у вас?

Джей рассмеялся:

– Никак. Когда Алисса бросила меня, я решил остаться холостяком на всю оставшуюся жизнь. К тому времени, когда я понял, что это была с моей стороны глупая ошибка, стало уже поздно: я вовсю разъезжал по свету и уже просто физически не имел возможности привязаться к какой-нибудь женщине или, что еще хуже, привязать к себе какую-нибудь женщину. Хоть и жалел об этом… – Он замолчал.

Значит, не Джей предал, а его предали. Как и Зу. Как и Мэг.

– Все мы о чем-нибудь жалеем в этой жизни, – проговорила она и, вновь вспомнив об Эрике, чертыхнулась про себя.

– Давайте поговорим лучше о вас, – предложил Джей, вновь оживившись. – У меня такое ощущение, будто я знаю вас много лет.

Она перевела взгляд со скатерти на столе на его лицо:

– Это комплимент?

Он шутливо пожал плечами:

– Нет, просто наблюдение. Наверно, это потому, что я смотрел все фильмы с вашим участием.

Она улыбнулась:

– Я тоже вас видела. В выпусках новостей. Так что мы квиты.

– Ничего подобного. Я видел ваши фильмы в разных странах. Вы даже представить себе не можете, как забавно мне было слышать, как с ваших уст срывается, например, японская речь.

Она рассмеялась. Как хорошо проводить время с человеком, с которым интересно поговорить и можно посмеяться!

– А вас везде узнают? – спросила она.

– Нет, не везде, но узнают.

– Тяжело?

– Да, но я не придаю этому большого значения. – Он вновь стал наматывать на вилку спагетти. – Я хоть завтра мог бы стать совершенно никому не известным человеком и ничего от этого не потерял бы.

Зу сделала еще глоток вина. Ей нравилось, что Джей не смотрел на нее круглыми глазами из-за того, что она вся такая знаменитая, была знаменитой и, возможно, еще вернет себе славу. С другой стороны, Джей и сам должен был ощущать на себе бремя известности. Зу чувствовала себя с ним на равных и ей это было приятно.

«Алисса, – вдруг пронеслось у нее в голове. – Это ее мужчина».

Она сняла салфетку с колен и положила ее рядом с тарелкой.

– Благодарю вас за прекрасный ужин, – сказала она, – и за этот чудесный вечер, но мне пора.

– В самом деле?

Прежде чем Зу успела сообразить, что произошло, Джей накрыл ее руку своей. Она посмотрела ему в глаза. Джей снова улыбался. Не той мрачной, хотящей улыбкой Тима Данахи, а мягко и искренне. Этой улыбкой он словно хотел сказать, что хоть и вполне доволен самим собой, ему тем не менее очень приятно ее общество.

– Неужели вы уйдете из «Ди Нардо», не отведав местного десерта и не выпив чашечки эспрессо?

Зу не ответила.

Тогда Джей подозвал официанта.

– Питер, – сказал он, – два эспрессо и забаглионе с двумя ложками. – Он обернулся к Зу. – Теперь вы не можете уйти. Ваш десерт уже заказан, и если вы сейчас подниметесь из-за стола, это будет совсем не по-итальянски.

Зу рассмеялась:

– Я не итальянка, а еврейка.

– Ну так что же? Я, к примеру, англичанин.

Ей хотелось, чтобы он убрал свою руку с ее руки, но одновременно она надеялась и на то, что он этого не сделает.

Когда официант принес кофе, Джей наконец освободил ее руку. Увидев, как он выдавливает в свою маленькую чашку лимон, Зу последовала его примеру. Она пригубила этот густой темный напиток и тут же почувствовала, как ей ожгло горло. Она отставила от себя чашку.

Джей рассмеялся:

– Не пейте, если не понравилось.

Зу улыбнулась:

– Я так давно не притрагивалась к алкоголю.

К их столику вновь подошел официант с блюдом десерта.

– А вот это обязательно попробуйте, – сказал Джей, давая ей ложку. – Горько не покажется, обещаю.

Зу взяла на ложку немного воздушного заварного крема, который просто таял во рту.

– О… вы правы, – проговорила она. – Очень вкусно.

Они случайно соприкоснулись ложками, и от этого Зу почувствовала прилив возбуждения. Они посмотрели друг на друга. Джей улыбался.

– Я рад, что вам нравится, – сказал он. – А теперь рассказывайте, что вам еще нравится в этой жизни.

Зу улыбнулась в ответ и взяла на ложку еще крема.

– Хотите угадаю? – предложил он. – Как бы вы посмотрели на поездку вдоль побережья?

Крем таял на языке. Поездка вдоль побережья… Они с Эриком совершили одну такую сразу же по приезде в Лос-Анджелес. На чаевые, которые он получал, работая помощником официанта в ресторане, они сделали первый взнос за старенький «фольксваген» с откидным верхом и устремились вдоль побережья. Полные надежд, любви и невинности. Зу всегда было приятно вспоминать это. Но это было именно воспоминанием, не больше. То, что навсегда осталось в прошлом.

– Я давно не каталась вдоль побережья, – ответила она Джею.

– Тогда как насчет завтра? У меня выходной, планов никаких нет.

Она сложила руки на коленях. События развивались так быстро, так быстро…

Она вновь вспомнила про Алиссу, Скотта, Эрика, про сценарий стоимостью в один миллион долларов, который лежал у нее в кабинете.

– Я бы с удовольствием, Джей…

Он шутливо простонал:

– Только не говорите «но»!

Зу рассмеялась:

– Сейчас у меня в жизни такая полоса… Столько дел…

– Тем более необходимо развеяться.

Он подмигнул ей и глянул уверенно, но не надменно, дружелюбно, но одновременно ни к чему этим взглядом не принуждая.

И все же это был мужчина, которого любила Алисса. И, возможно, любит до сих пор. А ведь у Алиссы сейчас такие неприятности…

– Да, – сказала она, жалея о том, что в зале вдруг, как нарочно наступила тишина. – Я сегодня восхитительно провела время. Вы даже представить себе не можете, как мне было хорошо. – Она глотнула воды из стакана. – Мне бы очень хотелось увидеться с вами снова, но я думаю, что это было бы неудобно…

Он положил салфетку на стол, внимательно посмотрел на нее, словно там было что-то написано, и спросил:

– Вам было бы неудобно перед Алиссой?

Зу утвердительно кивнула.

Он сложил свою салфетку в треугольник, затем опять развернул.

– Знаете что, Зу… Не знаю даже, как выразить это словами… Вам известно, что у нас с Алиссой общее прошлое. Но это именно прошлое. Некоторым образом я до сих пор неравнодушен к ней. Точнее, к тому, какой она предстает в моих воспоминаниях. Но это все.

«Какой она предстает в моих воспоминаниях. Как и Эрик…»

– А вдруг сама Алисса смотрит на это несколько иначе?

Джей улыбнулся:

– Я уверен, что она отнесется ко всему точно так же, как я, если даст себе труд хорошенько задуматься над этим. – Он вновь сложил салфетку в треугольник.

– Знаете… – услышала, Зу свой голос словно бы со стороны, – я думаю, вы правы. И почему бы нам в самом деле не прокатиться завтра вдоль побережья?

Он кивнул и улыбнулся. И в ту минуту Зу поняла, что Алисса в одном была права: Джей Стоквелл это совсем не Эрик Мэтьюз.

На следующее утро Зу знала, что ей делать. Перед тем как за ней заедет Джей, перед тем как Марисоль вернется домой из Монтеррея, перед тем как кто-либо другой вмешается в ее дела, ей необходимо взять инициативу в жизни в свои руки.

Она сидела на веранде, время от времени отпивая из чашки утренний чай. Общение с Джеем накануне не прошло бесследно: вчера вечером Зу каким-то образом обрела покой в своей душе. Впрочем, проблемы еще могут возникнуть. Например, Алисса. Но Зу была уверена в том, что Джей вчера говорил правду насчет ее подруги, несмотря на все то, что было между ними в юности. У него сохранились, с одной стороны, теплые воспоминания, с другой – обида на то, что она его бросила. Это очевидно. Но ведь и у Зу были теплые воспоминания об Эрике. Хотя и не только теплые.

Словом, Зу поняла, что пора начать новую жизнь, пора перестать сваливать на других вину за то, что могло произойти и не произошло.

Недолго думая, Зу, взяв чашку, вернулась в дом и сняла телефонную трубку.

После двух гудков на том конце провода к телефону подошел Эрик.

– Я хочу поговорить с сыном, – потребовала Зу.

– Сейчас же.

– Он играет с моими ребятами на дворе.

– Позови его.

Наступила пауза. Зу услышала, как Эрик положил куда-то трубку, и стала ждать. Про себя отметила, что сердце бьется ровно, пульс не участился. «Со мной все в порядке, – убеждала она себя. – Наконец-то со мной все в порядке».

– Мам?

– Скотт. – Голос ее лишь чуть подрагивал. Она прокашлялась. – Скотт, по-моему, хватит. Я хочу, чтобы ты вернулся домой. Сегодня же. Я закажу тебе билет на рейс, который в половине седьмого вылетает из Миннеаполиса. Приедешь в аэропорт и там тебе выдадут билет.

Он молчал.

– Ты меня слышишь?

– Да, мам, слышу.

По его голосу невозможно было догадаться, что он сейчас сделает. Заплачет, крикнет на нее или просто бросит трубку.

– Рейс ровно в шесть тридцать, Скотт. Я позабочусь о том, чтобы Эрик доставил тебя в аэропорт. Подзови его.

На том конце провода опять наступила пауза, после которой раздался голос Скотта:

– Мам?

– Что? – Она почувствовала нарастающее волнение.

– Спасибо.

Зу слышала, как Скотт положил трубку. В глазах ее стояли слезы. «Спасибо». Он сказал ей «спасибо».

– Что еще, Зу? – Это был снова Эрик. Она вновь успокоилась.

– Ты должен отвезти Скотта в аэропорт и посадить на самолет, который вылетает в шесть тридцать в Лос-Анджелес. Ты меня понял?