Текст книги "Такая разная любовь"

Автор книги: Джин Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

– Сомневаюсь, что в вашем браке был только голый политический расчет, – сухо, задыхаясь от собственных слов, проговорила Мэг.

– Ничем другим и не пахло. Между прочим, в ночь аварии Кандейс была не одна. Она провела ее с мужчиной. И это было уже не в первый раз.

Значит, газетчикам все-таки не до всего удалось докопаться.

Мэг обернулась и посмотрела на него:

– А ты? Помнишь ту ночь, которую мы провели вместе? Это у тебя тоже было не в первый раз?

Он пробежал пальцами по волосам.

– Ты, наверно, не поверишь, но это было именно в первый раз. И потом, все эти годы, что я прожил с Кандейс, у меня было ощущение, что я тем самым изменяю тебе.

Мэг не хотела верить ему, но поверила. Его удивительные голубые глаза сказали ей, что он не лжет. Это был честный, искренний взгляд. Мэг сложила руки на груди и вернулась к окну.

– Стивен, что ты от меня хочешь?

– Я хочу на тебе жениться.

Она спросила, и он ответил.

Мэг смотрела из окна вниз, на Парк-авеню.

Итак, жена Стивена изменяла ему. В аварии, которую она устроила, погиб человек. Политическая карьера Стивена, возможно, кончена. Мэг не могла припомнить ни одного случая, когда бы у действующего сенатора Соединенных Штатов жена сидела за решеткой. Еще не было прецедента.

– Сегодня я могу остаться в городе, – проговорил он. – Я надеялся на то, что вечер мы проведем вместе.

Была уже вторая половина дня, и уличное движение, как заметила Мэг, стало оживленнее, прохожих стало больше и все они торопились по домам. Мэг никогда не торопилась домой. Ей незачем было спешить.

Она вспомнила о Зу. Подруга проведет эту ночь одна в своем гостиничном номере. В тревоге за сына. Мэг вспомнила о собственном решении уйти в отпуск, чтобы попытаться разобраться в себе и в своей жизни. Мурашки пробежали по спине. Мэг поняла, что они означают – возмущение. Она была возмущена тем, что Стивен ворвался к ней сейчас и ждет, что она бросит все ради него. Но… разве не того же хочет и она сама?

Она снова вспомнила про Зу и про свой план.

«Неужели есть среди нас те, которые получают то, чего они хотят?»

Вдруг все прояснилось. Все последние несколько недель Мэг хотелось умереть. Из-за Стивена. Из-за него же она не могла жить полноценной жизнью все долгие годы их разлуки. Мэг часто винила себя в том, что не родила тогда. Она обвиняла даже свою давно умершую мать. Это легко было – обвинять мать. Вообще легко обвинять матерей. Но теперь Мэг все открылось: жизнь ее не сложилась именно из-за Стивена. Любовь к нему, память о нем, отсутствие его испортили Мэг все. И, может быть, именно из-за того, что она не переставала думать о нем, ни один мужчина за все эти годы так и не смог сравниться в ее глазах с ним. Что мешало ей забыть о нем? Суеверный страх, что, если она это сделает, он никогда к ней не вернется.

Но теперь, если все-таки она твердо решила жить, дышать полной грудью, она не может допустить, чтобы все продолжалось так и дальше. Возможно, у нее никогда не хватит мужества рассказать ему об аборте. Это ее право. Но она знала также и то, что если не расскажет ему, если не поверит в его любовь настолько, чтобы рассказать, им не быть вместе. А сказать она не могла. И знала почему. По той же самой причине, по которой и сделала аборт: Мэг боялась, что Стивен бросит ее. Как ее собственный отец бросил мать, ибо посчитал, что она недостойна его любви. Поэтому Мэг тогда в Бостоне оставалось только упредить Стивена и бросить его, пока он сам ее не бросил. Ощущение одиночества казалось не таким мучительным, как ощущение своей отверженности.

Она повернулась к нему лицом.

– Завтра утром я улетаю, – сказала она. – Ты не вовремя.

Он некоторое время молчал. Стоял на месте и только смотрел на нее. Глаза его темнели, вокруг них и между бровями пролегли тонкие морщинки. На мгновение Мэг показалось, что сенатор Стивен К. Райли, которым восхищаются его избиратели, которого уважают коллеги и друзья, этот один из самых влиятельнейших людей в Америке, сломается.

Но он не сломался. Открыл дверь и вышел.

И Мэг снова осталась одна.

Прошло минут десять. Мэг по-прежнему стояла у окна и смотрела вниз, пытаясь разобраться в том, что произошло. Неужели это она сказала Стивену: «Ты не вовремя»?! Она так боялась, что он снова причинит ей боль, что опередила его в этом и сама сделала ему больно. Точно так же, как сделала это пятнадцать лет назад.

В одном у Мэг не было сомнений: в том, что она его любит. И ей казалось, что жить одной все-таки безопаснее, чем открыться навстречу любви.

«Но теперь тебе вовсе не обязательно быть одной, – напомнила она себе. – Ты заново начинаешь свою жизнь. Ты освободишься от комплекса вины и одиночества. Откроешь свое сердце друзьям и тому, что важно в этой жизни».

Мэг была настроена весьма решительно, но не могла не задаться вопросом: будет ли в ее сердце хоть когда-нибудь уголок для мужчины, чью любовь она сможет принять, кого сможет полюбить в ответ? Кого-нибудь, но не Стивена?

– Мэг?

Она резко обернулась. К ней без стука вошел Джордж Баскомб.

– Мы посоветовались и пришли к выводу, что шестимесячный отпуск больше отвечает интересам фирмы, чем отставка, – объявил он недовольным тоном, сложил руки на груди и подошел к окну.

«Больше отвечает интересам фирмы». Эти слова неприятным эхом отозвались в ее сознании.

– Конечно, – продолжал Джордж, – имей в виду, что мы можем вызвать тебя в любой момент, если возникнет какая-нибудь острая ситуация с теми делами, за которые ты отвечаешь. И еще. Нам кажется, будет лучше всего, если передать прессе, что ты берешь отпуск по семейным обстоятельствам.

Мэг устремила взгляд в спину этого коротышки:

– У меня нет семьи, Джордж.

Он обернулся. Лицо его побагровело:

– В таком случае придумай себе ее, черт возьми! Ты не пожелала расшифровать нам, что означают эти твои «личные обстоятельства», и нам остается только догадываться, что за этой формулировкой скрывается нечто, что газетчики могли бы использовать для того, чтобы бросить тень на нас всех, на нашу фирму. Но никому и в голову не придет что-то вынюхивать, если будет объявлено, что у тебя, скажем, заболел кто-то из родных.

– Значит, это все, о чем ты волнуешься, Джордж? Об имидже фирмы?

На секунду в ее сознании промелькнул образ Эйвери.

Джордж устремил на нее горящий взгляд:

– Фирма платит тебе зарплату, Мэг. Не забывай об этом.

Мэг покачала головой:

– Нет, Джордж. Если о чем и не стоит забывать, так это о людях. – Она обвела быстрым взглядом свой кабинет, один вид которого говорил о том, что его владелец добился в этой жизни профессионального успеха. Но вдруг эта комната показалась ей пустой, голой и враждебной. Мэг вновь перевела глаза на Джорджа. – Передайте, пожалуйста, компаньонам, что я благодарю их за проявленное по отношению ко мне участие, но я решила не брать шестимесячный отпуск.

Выражение, которое появилось после этих ее слов на лице Баскомба, было недвусмысленным: «Житья с бабами нет!»

– Я увольняюсь, – сказала Мэг, вглядываясь в его круглое лицо. Оно будто окаменело. – Мою долю можешь переслать мне на дом.

Джордж поправил галстук.

– Дура, – сказал он и вышел из кабинета.

Она проводила его взглядом, зная, что уже через несколько дней ее фамилия будет убрана с таблички на двери и с официальных бланков фирмы.

Мэг рассказала Данни о том, что ушла из фирмы, не раньше чем их самолет поднялся над землей на тридцать тысяч футов. За ночь она на удивление хорошо выспалась и восстановила душевное равновесие.

Он задумчиво пожевал холодный омлет, а потом сказал:

– Что ж, с твоей характеристикой можно будет стучаться в любые двери.

– На самом деле ты хочешь сказать, что Джордж был прав, когда назвал меня дурой. На самом деле ты хочешь сказать, что после нашей фирмы любая моя новая работа будет ступенькой вниз.

Он сделал большой глоток из своей чашки с кофе:

– Да.

Мэг глянула мимо него в иллюминатор. Самолет мягко плыл над безбрежным облачным покрывалом.

– Видишь ли, я вообще собираюсь бросить уголовные дела.

– И чем займешься?

Мэг пожала плечами:

– Семейным правом, наверно. Словом, чем-нибудь более значительным.

– В семьях тоже бывают преступники, Мэг.

– Прекрасно. Пусть они обращаются к Баскомбу. А я буду работать с остальными.

Данни присвистнул:

– Просто не верится в то, что ты уходишь. Желтым газетам это не понравится. За кем же им теперь бегать по коридорам здания суда?

Мэг принялась за кукурузные оладьи.

– Желтым газетам все равно. Никого мой уход не обеспокоит, я в этом уверена.

Данни откинулся на спинку своего сиденья.

– Все началось с Холли Дэвидсон, не правда ли?

– Нет, Данни. Все началось много лет назад. Я всегда хотела другого. Потом курорт, знакомство с Зу и Алиссой… Даже встреча со Стивеном. Все это открыло мне глаза на то, что в жизни кроме чепухи есть еще много чего.

Данни рассмеялся:

– Это Алисса Пэйдж открыла тебе глаза на то, что в жизни кроме чепухи есть еще много чего? Забавно.

– По-своему и она тоже. Я знаю, она тебе кажется немного странной, но…

– Немного? Милая, это слишком мягко сказано.

– Ты виделся с ней?

– Да, передал информацию, которая ей была нужна. Дело закрыто.

– Интересно, что из этого вышло?

– Кто знает? Да и кому это интересно?

Подошел стюард и забрал у них подносы.

– А ты неравнодушен к ней, да?

– К кому?

– Да ладно тебе, Данни. К Алиссе, конечно. Мне кажется, что она тебе понравилась.

– Это одинокая, богатая и замужняя женщина, только и всего.

– Только и всего?

– Только и всего.

– Тогда я задам тебе другой вопрос: почему ничего не вышло?

– Не знаю даже. Теряю форму, наверно. Впрочем, ты не уходи от темы разговора.

Мэг закрыла глаза и откинула голову назад.

– Хорошо. Ты тоже не уходи.

– Как твой друг? Который из Вашингтона.

Мэг полулежала в своем кресле, не открывая глаз, и чувствовала, что ее тело вновь начинает неметь, как тогда в кабинете во время разговора со Стивеном. Интересно, почему это всегда происходит с ней, стоит ей только вспомнить о нем?

Тут она подумала о начинающейся новой жизни, свободе, и оцепенение стало проходить.

– Я вчера с ним виделась, – ответила она.

– И?

– И ничего. Сегодня утром проснулась, приняла душ, оделась, встретилась с тобой в аэропорту и села на этот самолет.

– А до этого? Ночью?

– Спасибо за заботу. Лохматый составил мне компанию.

– Какой Лохматый?! Ах да, Лохматый… Опять этот Лохматый.

Некоторое время они молчали. Ровный рокот двигателей постепенно убаюкал Мэг. Она не понимала, почему ей так легко и хорошо сейчас? Только вчера бросила работу и, наверно, карьеру. Только вчера бросила любимого человека. Уже во второй раз.

Но в эту минуту Мэг почувствовала лишь то, что ей хорошо в ее джинсах и футболке, что ей приятно ощущать покалывание у корней волос, собранных сзади в узел, легко сидеть сейчас без профессиональной маски, с которой она жила в Манхэттене. Она летела навстречу неизвестности, и это обстоятельство волновало и интриговало пуще любой работы, любого сложного дела. Кто знает, что случится с ней завтра? Но сегодня она полна решимости помочь Зу отыскать сына. Наконец-то она делает что-то полезное, значимое.

* * *

Когда самолет совершил посадку в Миннеаполисе, там лил дождь. Мэг позвонила в аэропорт Чисхолм-Хиббинг и заказала для них с Данни машину, которая должна была ждать там. Потом они пересели на другой рейс – маленький челночный самолетик на шесть пассажирских мест, курсировавший между Миннеаполисом и Чисхолмом. Мэг сидела прямо за пилотом и весь полет, который сопровождался ужасающей тряской, провела, вцепившись в спинку его сиденья. Она уже начала спрашивать себя: а зачем, черт возьми, ее понесло искать на свою голову приключений?

Когда самолет наконец побежал по гудронированной посадочной полосе, она повернулась к Данни:

– Я решила больше не летать в таких условиях. Если забуду когда-нибудь, напомни мне об этом рейсе.

Он рассмеялся:

– Уже напоминаю.

– Остряк.

– Просто представил себе, как ты будешь пешком топать обратную дорогу до Миннеаполиса.

Войдя в здание маленького аэропорта, Данни отправился искать машину, а Мэг вытащила свой блокнот, в который записала со слов Зу, как найти заведение Эрика, носившее, если верить подруге, прозаическое название «ЛАНЧИ».

По дороге Мэг спросила:

– Ты в самом деле думаешь, что они там?

– Конечно. У этого парня свое дело, жена и трое детей. Что ему еще остается? Прокатить Скотта в Мексику? И потом, я подозреваю, что карманы у него отнюдь не лопаются от денег.

Мэг посмотрела на размытое дождем лобовое стекло.

– И что ты ему скажешь?

– Увидишь. Может, научишься чему-нибудь и станешь частным детективом.

Мэг рассмеялась:

– Вот это уже не смешно, Данни.

Закусочная выглядела именно так, как ее описала Зу. Они вошли внутрь, и молодая официантка приняла у них заказ на сандвичи и кофе. Подкрепившись, Данни спросил у официантки, может ли он поговорить с владельцем заведения. Мэг ума не могла приложить, что задумал ее друг.

Из-за двери за стойкой показался высокий светловолосый и какой-то помятый мужчина. Мэг сразу поняла, что это, должно быть, и есть Эрик. Она сразу решила, что он не похож на похитителя, хотя до сих пор ей еще не приходилось встречаться с ними. Ни разу не защищала их в суде. Господь спас.

Данни поднялся из-за стола и обменялся с ним рукопожатием.

– Дан Гордон, – представился он. – Из Сент-Пола.

– Эрик Мэтьюз. Чем могу помочь?

Мэг принялась внимательно разглядывать его. Попыталась представить себе его молодым, полным жизни, влюбленным в Зу. У него было волевое лицо. Должно быть, и Зу видела в нем то же самое.

– Дело в том, – продолжал Данни, – что я являюсь торговым представителем «Супер Сейвер Маркетс».

– «Супер Сейвер»?

– Да, из Сент-Пола. В настоящее время мы планируем расширяться.

После этих слов Эрик явно насторожился:

– А я тут при чем?

– Вы лично ни при чем, мистер Мэтьюз. Нас интересует ваша закусочная. Неплохое заведение. Стоит прямо на магистрали и все такое…

Все время, пока Данни убеждал Эрика в том, что хочет купить у него закусочную, Мэг с трудом удерживалась, чтобы не прыснуть со смеху.

– Я начал здесь все с самого нуля, – проговорил Эрик. – Это моя жизнь. Моя и моей семьи. Я не собираюсь продавать заведение.

– «Супер Сейвер Маркетс» готова щедро заплатить, – настаивал Данни. – С этими деньгами вы сможете сразу уйти на пенсию.

– И чем я буду заниматься? – усмехнулся Эрик. – Уеду во Флориду? – Он протянул Данни руку. – Спасибо, конечно, за предложение, но передайте своим боссам в Сент-Поле, что оно меня не заинтересовало.

Данни покачал головой:

– Ничего, ничего.

Эрик кивнул, а Данни спросил, откуда здесь можно позвонить.

Уже в машине Мэг рассмеялась:

– Что-что, мистер Гордон, а врать вы большой мастер!

– Зато теперь нам известно, кто он такой и что он здесь. Значит, и сын Зу тоже здесь.

– А зачем тебе понадобился телефон? Кому ты звонил?

– Никому. Я просто подсмотрел в справочной книге домашний адрес Эрика Мэтьюза. А теперь разверни свою карту и постарайся отыскать на ней десятимильную дорогу.

Мэг отыскала.

Через несколько минут они уже припарковались напротив небольшого дощатого домика Эрика. Просторный двор походил на кладбище снеговых плугов и старых покрышек. Но зато на крыльце были яркие цветочные горшки, а на блестящей красной двери висел транспарант «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».

– Что теперь? – спросила Мэг.

– Будем ждать.

– Чего?

– Там увидим.

Ждать им пришлось недолго. На дороге показались двое детей, которые катили к дому на велосипедах. На них были одинаковые длинные зеленые плащи-дождевики, но Мэг сразу подметила разницу в их возрасте. Одному было лет семь-восемь, второй был уже подростком. Подросток ехал на женском велосипеде.

Данни быстро вышел из машины и подошел к ним.

– Пацаны, – позвал он.

Те остановились. Мэг опустила стекло в машине, чтобы слышать их разговор. Дождь стал сразу же заливать ей плечо, но она не обращала внимания.

– Что, мистер? – спросил тот из мальчиков, что был помладше.

– Ты мне не нужен, – ответил Данни. – Я хочу поговорить со Скоттом.

Младший оглянулся на старшего. Старший посмотрел на Данни.

– О чем? – спросил он.

– Мы друзья твоей мамы, – сказал Данни. – Хотелось бы просто поболтать с тобой минутку-другую, только и всего.

Скотт оглянулся на машину. Мэг вышла, чтобы он мог увидеть ее и не подумал бы, что это Зу сидит в машине. Тогда бы он наверняка убежал, а этого Мэг не хотелось.

– Здравствуй, Скотт, – сказала она. – Меня зовут Мэг, а это Данни.

Скотт повернулся к своему спутнику.

– Езжай, – сказал он. – Я приду через минуту.

– Ты уверен?

– Да.

Когда младший мальчик уехал, Скотт сказал:

– Я же предупреждал мать, чтобы она не пыталась меня разыскивать.

– Она и не пыталась, – возразил Данни. – Мы сделали это сами. Мы беспокоимся за нее, а она беспокоится за тебя.

– Со мной все в порядке.

– Она будет рада услышать об этом, – сказала Мэг.

– Домой я не поеду.

Мэг отошла обратно к машине, предоставив Данни возможность продолжать разговор со Скоттом один на один.

– А домой тебя никто и не тащит, – ответил Данни. – Нам только нужно было удостовериться в том, что у тебя все нормально.

Колеса велосипеда месили грязь на дороге.

– Разве она не требует, чтобы я вернулся домой? – спросил Скотт.

– Только если ты этого захочешь, – ответил Данни.

– Я не хочу. Эрик мой отец.

– Нам это известно. Кстати, как он? Неплохой парень, да?

Скотт шаркнул ногой.

– Да, неплохой.

– Мать скучает по тебе.

– Она в Нью-Йорке. Работает. У нее просто нет времени, чтобы скучать. И потом, она солгала мне.

– Насчет отца?

– Да.

– Да, порой матерям приходится идти на это. Им кажется, что они делают это ради детей, а на самом деле все получается только хуже. Но ты, надеюсь, не думаешь, что она хотела сделать тебе хуже?

Скотт ничего не ответил.

– Дело в том, что она очень тебя любит, Скотт. И, конечно, хочет, чтобы ты вернулся домой.

Он стал смотреть себе под ноги.

– Мне пора, – проговорил он. – Жена Эрика приготовила сегодня на обед рыбный суп. Она умеет готовить. Настоящую еду. В отличие от моей матери.

– Ты ей что-нибудь хочешь передать? Своей матери? – спросил Данни.

Скотт вновь оседлал свой велосипед.

– Нет.

Он поехал к дому Эрика. Мэг и Данни направились обратно к машине. Вдруг Скотт резко развернулся и подъехал к ним.

– Ну, наверно, – проговорил он тихо и чуть надтреснутым голосом, – передайте ей, что со мной все в порядке.

Мэг показалось, что в его глазах блеснули слезы.

Скотт вновь развернулся и уехал к дому.

Когда они сели в машину, Данни посмотрел на Мэг и сказал:

– В Лос-Анджелес он, конечно, вернется. Когда решит, что доказал свою правоту.

Глава 16

– А вдруг с папой что-нибудь случится, пока тебя не будет? – воскликнула Натали. Они находились в спальне Алиссы, и дочь наблюдала за тем, как мать собирает вещи.

– Перестань ныть, – ответила Алисса. – После операции прошло уже шесть недель.

Это были самые ужасные шесть недель в ее жизни. С подготовкой к гала-вечеру была самая настоящая морока. Алисса уволила двух поставщиков провизии. Один из них сначала отказался вернуть аванс, данный ему ЖФА. Пришлось напомнить ему о том, что «Алиссе Пэйдж достаточно бросить кому надо одно-единственное словечко и перед ним в городе закроются все двери». Она ходила ругаться в типографию, которая печатала пригласительные билеты, несколько раз заново переигрывала план того, как будут рассаживаться гости, боролась с прочими членами Федерации, отстаивая свою мысль нанять оркестр, который станет играть музыку посовременнее той, что была популярна в сороковые, подстегивала тех, кто отвечал за оформление вечера. Как всегда, Алисса умела настоять на своем. Наконец ей удалось заинтриговать всех туманным обещанием преподнести к вечеру «небольшой сюрприз».

До вечера теперь оставалось всего полтора месяца.

Отправляясь в эту поездку в Лос-Анджелес, Алисса поставила перед собой трудную задачу. Во-первых, ей необходимо было «скоренько» сблизиться с Зу и уговорить ее почтить своим присутствием гала-вечер.

Во-вторых, она должна наконец-то увидеться с Джеем.

Шелковую блузку Алисса решила завернуть в тонкую оберточную бумагу. Разглаживая складки, она задалась вопросом: почему ее жизнь не сложилась так же гладко, как этот шелк? Ведь она старалась. Прилагала все усилия, чтобы устроить все как можно лучше. Может быть, перестаралась?

Положив блузку в чемодан, Алисса пожалела о том, что не может вот так же убрать куда-нибудь все свои неприятные мысли.

– Ничего с твоим отцом не случится, – сказала она Натали. – И потом, ведь у тебя есть телефон доктора Штерна.

– Мам, ты что, не помнишь, что это я его тогда обнаружила в библиотеке? Ты хочешь, чтобы я еще раз пережила подобное?

– Я же говорю: с отцом все в порядке. К тому же Долорес и Говард будут рядом. И Мишель.

– Ага, конечно! Двое стариков, которые о себе-то уже позаботиться не в состоянии, да сестренка, которая слишком занята своими брачными играми, чтобы думать о родном отце.

– Натали…

– На сколько ты уезжаешь?

«Если повезет, навсегда, – захотелось сказать Алиссе. – Если повезет, Джей обнимет меня крепко-крепко и увезет далеко-далеко. Туда, где еще жив дух романтики. И на этот раз я уже не вернусь в этот серый мир».

Разве что если Зу согласится принять участие в гала.

– Не знаю, – ответила она. – На несколько дней.

– Ты оставишь мне телефон?

– Чтобы ты звонила мне по поводу каждого чиха твоего папаши? Нет уж.

– Мам, ну я же серьезно. Вдруг что-нибудь случится?

«Если что и случится, мне незачем будет знать об этом».

Она бросила в чемодан атласно-кружевную ночную сорочку.

– Ну, хорошо. Я дам тебе один номер. Но только на самый крайний случай. Ты меня поняла? – Она вытащила свою записную книжку и переписала оттуда телефонный номер Зу. – Сейчас твой отец спит. Не будем его будить. Передашь ему привет от меня. А пока вызови Говарда. Пусть он отвезет меня в аэропорт.

Натали внимательно посмотрела на мать, затем на ее чемодан.

– Сделай это сама, – сказала она и вышла из спальни.

Лос-Анджелесская штаб-квартира «Уорлд Пресс Интернешнл» выглядела отнюдь не так внушительно, как думала Алисса.

Войдя в просторную комнату и остановившись на середине, она стала осматриваться по сторонам. На столах, которые тянулись вдоль одной стены, в беспорядке лежали кипы газет. Вдоль противоположной стены были установлены компьютеры. Только три из них были включены и за ними работали сосредоточенные молодые люди. Алиссе бросилось в глаза, что все трое были в очках и ужасно одеты. В последний раз Алисса бывала в подобной обстановке много лет назад. Тогда она посетила «Стоквелл Медиа Груп». Отличия были незначительные, за исключением двух моментов: включенные мониторы компьютеров вместо трещавших пишущих машинок, да чистый воздух вместо клубов табачного дыма. А журналисты такие же, разве что моложе. Эти трое годились ей в сыновья. Первоначальная скованность на некоторое время исчезла, но Алисса тут же вспомнила о том, что это коллеги Джея, и вновь почувствовала внутреннее нервное напряжение.

Здесь он работает, здесь течет его жизнь.

На стене висело несколько хронометров. Она отыскала глазами тот из них, который показывал лос-анджелесское время. Шел уже третий час. Только бы он не ушел на обед. Рассеянно перебирая цепочку своего золотого браслета, она спросила себя: «А чего, собственно, ты ждала? Что Джей будет сидеть и ждать твоего появления? Спустя двадцать четыре года? Ты думала, он каким-то образом догадается о том, что ты приехала к нему?»

Наконец один из молодых людей отвлекся от экрана своего компьютера и посмотрел в ее сторону.

Встретившись с ним взглядом, Алисса в первое мгновение забыла о том, зачем она здесь. Потом проговорила:

– Мне бы хотелось увидеться с Джеем Стоквеллом. Он уже вернулся из-за границы?

«Из-за границы… Господи, неужели это я так сказала? Откуда я выкопала это выражение? Так сейчас и не говорят уже».

– Да, – ответил молодой очкарик. – Вернулся, но сейчас его нет. Он будет завтра.

– Завтра? – переспросила она таким тоном, как будто он ей солгал.

– Да, завтра. – Он отвернулся от нее и вновь занялся своим делом.

– Прошу прощения, – громко проговорила Алисса.

Он вновь обернулся к ней:

– А когда именно?

Он пожал плечами:

– Кто его знает? Может, в девять. Может, в три. Вы хотите оставить ему какое-то сообщение?

Алисса вновь осмотрелась вокруг себя. Может, в девять. Может, в три. Джей всегда был свободным человеком. Сначала это невероятно возбуждало ее, а потом стало просто бесить.

– Нет, – ответила она наконец. – Никакого сообщения.

Выйдя на улицу, она села во взятый напрокат «мерседес» и стала думать о том, что ей делать дальше. Ждать до завтра она не могла. Порывшись в сумочке, достала тот листок, который дал ей тогда в гостинице Данни. Вот он, домашний адрес Джея: 730, Меса Линда-драйв.

Неужели у нее хватит смелости?..

Она завела машину. Хватит. У Алиссы Пэйдж всегда хватало смелости, когда речь шла о том, чего ей очень хотелось. А сейчас ей очень хотелось увидеть Джея. Она достала из бардачка карту города, которая лежала рядом с путеводителем по домам знаменитых кинозвезд. Отыскала Меса Линда-драйв, вырулила со стоянки и поехала вперед.

Спустя пятнадцать минут Алисса приехала по его адресу. Это был одноэтажный домик довольно жалкого вида. Бежевая штукатурка во многих местах осыпалась, красная черепичная крыша поблекла. Дом Джея практически ничем внешне не отличался от соседнего. Во дворе перед домом – если это вообще можно было назвать двором – росли две-три пальмы. Под навесом стоял темно-зеленый «шеви блейзер».

«Нечему удивляться, что он живет здесь, – решила про себя Алисса. – В этом весь Джей. К тому же он постоянно в разъездах и его здесь почти не бывает».

И все же вид дома ее обескуражил. Она надеялась, что с годами у Джея появится вкус. Впрочем, с чего бы это вдруг? Мужчина есть мужчина, к тому же холостой. Интересно, как бы все сложилось, если б все эти годы рядом была она?

Роберт…

Черт, почему она подумала сейчас об этом гомосексуалисте?!

Алисса тряхнула волосами и ухватилась за руль. Надо выйти из машины и подойти к двери дома. Надо позвонить…

Так что же ее останавливает?

Сердце грозило вот-вот вырваться из груди.

И дело было не в том, что она боялась. Чего ей бояться? Она может сказать ему, что приехала в Лос-Анджелес по делу. Она может сказать ему… Что? Что совершенно случайно ей удалось узнать, где он живет? И где работает?

– Привет, – скажет она. – Узнал? Извини, что я бросила тебя двадцать четыре года назад, но теперь я решила дать тебе второй шанс.

Большое окно на фасаде дома было задернуто шторами. Наверно, гостиная. Что он там делает? Спит? Привыкает к смене часовых поясов? Или трахается с кем-нибудь?

«Боже, – подумала она, – надеюсь, что это по крайней мере женщина».

Она уставилась немигающим взглядом на окно. Ей хотелось, чтобы шторы раздвинулись.

Алисса сразу не заметила, как отворилась входная дверь. Только спустя секунду уловила какое-то движение на крыльце. У нее захватило дух. «Наверно, это он, – решила она. – Боже, это он…»

Почувствовав себя вором, застигнутым на месте преступления, она инстинктивно переключила передачу, и машина, сорвавшись с места, унеслась прочь от того дома.

* * *

Дом был довольно внушителен. «Неплохо для провинциальной девчонки из Монтаны или Миннесоты, или откуда она там еще?» Взбираясь по извилистой каменной тропинке, которая вела, кажется, к парадному крыльцу, Алисса вдруг вспомнила то, о чем читала в газетах. Вспомнила и поежилась. Писали, что в этом доме муж Зу покончил жизнь самоубийством. Здесь. Куда она сейчас войдет.

Алисса очень надеялась на то, что Роберт никогда не совершит подобную глупость. По крайней мере не у них в доме.

Она встала напротив двери и нажала на кнопку звонка. Алисса не предупреждала о своем визите, так как не сомневалась, что в таком огромном особняке всегда должен быть кто-то. Повар, служанка, садовник – кто угодно.

Интересно, удалось ли Зу вернуться в кино? Удалось ли ей сбросить лишний вес? Согласится ли она принять участие в гала?

Алисса жалела о том, что, замотавшись с этой подготовкой, до сих пор даже ни разу не позвонила подруге. А следовало хотя бы сделать вид, что ей не все равно.

Дверь открыла сама Зу.

– Привет, незнакомка, – сказала Алисса.

Зу даже отступила на шаг от удивления:

– Алисса! Господи! Легка на помине! Только что говорила о тебе. Что ты здесь делаешь? Входи же!

Алисса оказалась в просторном фойе. Трудно было поверить, что в этом доме не так давно кто-то свел счеты с жизнью. Алисса и сама согласилась бы немного пожить отшельницей в таком дворце.

– Ты сказала, что только что говорила обо мне. Надеюсь, хорошее?

Зу рассмеялась:

– Конечно. Сегодня утром вернулась из Нью-Йорка. Завтракала с Мэг.

– Это с Купер? А что ты делала в Нью-Йорке? И как вообще вы с Мэг обходитесь без меня?

– Проходи в комнату, – пригласила Зу. – Надо же, такой сюрприз.

Она повела Алиссу мимо целой череды дорожных чемоданов в коридор.

Присев на краешек одного из трех диванов в гостиной, Алисса живо осмотрелась вокруг. Неплохо. По-калифорнийски небрежно, но все равно очень мило. И даже грубо сработанные постеры старых фильмов смотрелись уместно.

– Значит, ты совершенно не ожидала увидеть меня на своем пороге?

– Совершенно, – призналась Зу, откинув со лба прядь густых темных волос. На ее лице светилась радостная улыбка.

– Ты прекрасно выглядишь, – искренне сказала Алисса.

«Золотой источник» вновь доказал свою марку. Обновленная Зу произведет своим появлением на гала настоящий фурор.

– Спасибо. Хотя поддерживать форму очень трудно. Ты тоже здорово выглядишь. Ну, рассказывай, каким ветром тебя занесло сюда.

Алисса улыбнулась:

– Значит, ты не веришь, что я могла прилететь в Лос-Анджелес только ради того, чтобы повидаться с тобой?

– Что-то подсказывает мне, что подобные вояжи за две тысячи миль не в твоем характере.

– Мм, ты права, – ответила Алисса.

Ей хотелось закурить, но она вспомнила, что Зу некурящая. Поразительно, нынче все стали некурящими. Алисса рассеянно перебирала бахрому огромной диванной подушки. О гала говорить было еще рано. Ей не хотелось, чтобы Зу подумала, что она хочет ее так откровенно использовать.

– Я приехала, чтобы встретиться с ним.

Темные глаза Зу широко раскрылись:

– С Джеем Стоквеллом? Он здесь, в Лос-Анджелесе?

– Здесь.

– Господи… Но ты с ним еще не виделась?

– Я пыталась. Но он появится на работе только завтра.

Алисса не могла рассказать Зу о том, что полчаса просидела в машине перед его домом, разглядывая его так, словно она была каким-нибудь Данни Гордоном в его не самые лучшие дни. Она не могла рассказать Зу о том мужчине, который показался на крыльце и который скорее всего и был Джеем.