Текст книги "Такая разная любовь"
Автор книги: Джин Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
Алисса опустилась на постель и, преодолевая заторможенность сознания, подумала, что видела его настолько мало времени, что не успела понять, любит ли еще… Но его лицо врезалось в память, а в ушах до сих пор слышался его голос: «Джей Стоквелл, для "Глобал ньюс"».
Она потерянно уставилась на экран, на двигающиеся губы ведущего выпуска новостей. Она увидела Джея. Все-таки увидела…
«Джей Стоквелл, для "Глобал ньюс"»…
Только спустя некоторое время она услышала какой-то невероятно далекий и слабый, искаженный помехами голос:
– Алисса? Алисса, куда ты провалилась?
Глава 8
Зу паковала свои вещи, испытывая двойственное чувство. Все платья, которые она привезла с собой на «Золотой источник» шесть недель назад, были ей теперь велики: за время пребывания здесь она похудела на двадцать два фунта. Это радовало. Но огорчала мысль о том, что у нее нет денег на покупку нового гардероба.
Застегнув «молнию» на последнем чемодане, она посмотрела на часы: до отъезда в аэропорт оставалось полчаса, А потом долгий перелет домой, в Лос-Анджелес. Что ее ждет там? Кто знает…
Она села на краешек постели и сложила руки на коленях. Она знала, что готова к кинопробам. В конце каждого дня, наполненного всевозможными физическими упражнениями и процедурами, когда Зу валилась с ног от усталости, она неизменно садилась за чтение сценария и штудировала его до тех пор, пока не выучила наизусть, пока не «влезла в шкуру» своей героини Джан Векслер, матери-одиночки со скверным характером, которая борется с засильем уличных банд в своем микрорайоне. Зу много работала над этой ролью, но не знала, получится ли. Как не знала и того, придется ли ей все-таки продавать Седар Блаф.
Одно Зу знала наверняка: она разыщет Эрика.
Вытянувшись на постели – ей было все равно, изомнется ли спортивный костюм, который она купила этим утром в местном бутике, – Зу в который раз принялась обследовать свое тело, радуясь тому, что бедренные кости вновь стали выпирать.
Алисса, как сказал бы Скотт, «попала в самую десятку» своим предложением разыскать бывших возлюбленных. Зу сама много лет мечтала об этом, но практических шагов не делала. Из-за Уильяма.
«Ты самая красивая, самая одаренная женщина в мире», – сказал ей Эрик как-то вечером, после последнего спектакля их школьного театра. Они играли «Вестсайдскую историю». Зу исполняла роль Марии, а Эрик – Тони. Тогда в Миннесоте май уже был в самом разгаре, но погода стояла прохладная. Эрику каким-то чудом удалось нарвать в чужом саду маргариток для нее.
«Я хочу, чтобы мы никогда не расставались», – сказал он тогда.
Тем же вечером они решили ехать в Голливуд.
Эрик скопил некоторую сумму, работая в отцовском магазине, к тому же у них были деньги, предназначенные для завершения образования, которые тоже пошли в ход. Они сели на автобус до Лос-Анджелеса, и еще хватило заплатить за два месяца вперед за убогую квартирку в убогом доме. Но им казалось, что это настоящий дворец, потому что они были вместе, любили друг друга и считали, что приступили к осуществлению своей мечты.
В чем же была их ошибка?
Зу села на постели. Она знала, что делать. Сняв трубку телефона, она почувствовала, как сильно забилось сердце. Связавшись с коммутатором Миннесоты, она услышала в трубке женский голос:
– Какой вам город?
Зу ответила не сразу, испугавшись вдруг того, что оператор может узнать ее голос. Она боялась разоблачения.
– Какой город нужен?
Глубоко вздохнув, Зу ответила:
– Хиббинг, пожалуйста. Номер Роланда Мэтьюза.
Возможно, родители его никуда не переехали. Возможно, они еще живы.
В трубке раздался какой-то щелчок, и автоответчик отчеканил нужный номер телефона. Зу была настолько потрясена, что даже не догадалась записать его. Значит, родители Эрика до сих пор живут в Хиббинге. Значит, они еще живы…
Она швырнула трубку на аппарат и пораженно уставилась на нее.
Господи, безумие какое-то… Что же делать? Позвонить и сказать: «Привет. Наверно, вы меня уже не помните, но я убежала из дому вместе с вашим сыном двадцать с лишним лет назад…» Абсурд! Во-первых, ее, конечно же, узнают. Ведь она Зу. На всем белом свете ее знают все, кто старше двадцати пяти.
Но что же… неужели таиться теперь всю жизнь?
Она отодвинула ногой чемодан в сторону, поднялась с постели и, перейдя в гостиную, тяжело опустилась на диван. Перед ней на столике стоял еще один телефонный аппарат. Рядом лежали небольшой блокнот и ручка. Сняв трубку, она вновь связалась с Миннесотой. На этот раз она записала сообщенный ей номер.
Набрав его, она услышала в трубке голос:
– Да?
Это был незнакомый ей старческий женский голос. Сердце бешено колотилось в груди.
– Здравствуйте, – проговорила она не своим голосом. – Я пытаюсь связаться с Эриком Мэтьюзом. Он все еще проживает по этому адресу?
На том конце провода наступила пауза, затем та же женщина проговорила:
– А кто его спрашивает?
Зу поймала себя на том, что у нее задрожала рука, прижимавшая к уху телефонную трубку.
– Я… когда-то работала с ним, – запинаясь, проговорила она.
– Он не живет здесь, но я могу передать ему, что, вы звонили. Как ваше имя?
Зу невидящими глазами уставилась на обложку блокнота, на которой золотом было выведено «Золотой источник», и повесила трубку.
Вырвав из блокнота листок с номером телефона, Зу зло скатала его в шарик. Черт возьми, зачем она это сделала? Неужели ей мало тех проблем, которые уже есть? Поднявшись с дивана, она подошла к мусорной корзине и швырнула туда бумажный шарик. «Дура! Какая же ты дура!»
Но она не двигалась с места и не сводила глаз с этого смятого листка, лежавшего на дне мусорной корзины. В глубине души Зу знала, что не сдастся так просто. Им нельзя было расставаться. Никогда. Рано или поздно она все равно разыщет Эрика. Рано или поздно она встретится с ним.
Зазвонил телефон. Зу вздрогнула. Сердце вновь сильно забилось в груди. Неужели это он?! Она в страхе уставилась на телефонный аппарат. Может быть, его мать узнала ее голос?.. Может быть, у них автоматический определитель номера?..
Она покачала головой. «Не будь такой тупицей!»
Телефон продолжал звонить. Зу пересекла комнату и сняла трубку.
– Мисс Хартман? – спросили на том конце провода. – Машина ждет.
Зу повесила трубку и разгладила морщины на своей одежде.
«Пора вернуться к действительности, девочка. Пора открыть глаза».
Несмотря на то, что зал был битком забит народом, Зу сразу же увидела Марисоль. Она бросилась к ней, раскрыв объятия. Марисоль изумленно уставилась на нее.
– Боже, тебя совсем не узнать! – воскликнула подруга и по-матерински обняла Зу. – Ты выглядишь просто сказочно! Кинозвезда, одно слово!
Зу рассмеялась:
– Я решила сдать парик и очки в багаж. Пойдем отсюда скорее, пока меня никто не узнал.
Взявшись за руки, они направились к выходу.
– Скотт страшно разозлился на меня за то, что я не позволила ему прогулять школу и встретить тебя, – сказала Марисоль.
– Как он?
– Зловреден, как никогда. Весь в мамашу.
– В крестную?
Марисоль вновь обняла ее:
– Пропускаю это мимо ушей. Скажем так, он по тебе здорово соскучился.
– Мне тоже не терпится его увидеть. Мы никогда еще не расставались с ним на такой большой срок.
– Милая, ты вообще с ним никогда не расставалась. Вы всегда были вместе. К обоюдному удовольствию.
– Спасибо за теплые слова, – рассмеялась Зу.
Они повернули к багажному отделению.
И тут прямо перед Зу возникла какая-то средних лет женщина в шортах цвета хаки и рубашке со множеством карманов.
– Вы Зу? – спросила она.
Зу удивилась:
– Мм… да.
– Господи, глазам своим не верю… – пораженно прошептала та и вдруг закричала: – Колин! Быстро сюда! – Она вновь обернулась на Зу. – Можно ваш автограф? Пожалуйста! – Она тут же сунула Зу в руки конверт от своего авиабилета. – Подпишите где угодно.
Зу взяла конверт. Женщина мгновенно достала ручку.
– Напишите: «Марте». О Господи, неужели вы… Зу?! Колин!
Зу быстро надписала на конверте: «Марте. С наилучшими пожеланиями. Зу». Поставила число и с улыбкой посмотрела на женщину.
– Спасибо, спасибо, – щебетала та. – О Боже, я так взволнована! Господи, куда она подевалась? Я говорю о своей подруге… Где ее носит?!
– Удачи вам, Марта, – сказала Зу и обернулась к Марисоль.
– Зу?! – вскричал вдруг какой-то подросток. Он был лишь чуть постарше Скотта и имел рыжую шевелюру. Дружелюбное угреватое лицо его расплывалось в широкой улыбке. На шее болтался фотоаппарат. – Вы правда Зу? Ничего себе! Обязательно дома расскажу ребятам! Вот это да! Отец не поверит! – Он схватил фотоаппарат. – Один снимочек! Пожалуйста!
– Конечно, – ответила Зу, не понимая, откуда ее может знать этот пацан, который был грудным младенцем в те времена, когда на экраны вышел ее последний фильм. – С удовольствием.
Неожиданно вперед вышла Марисоль.
– Хочешь я сниму вас вместе? – предложила она мальчишке.
– А можно?!
Марисоль кивнула. Он сдернул с шеи фотоаппарат, передал его ей, а сам робко встал рядом с Зу. Та, улыбнувшись, придвинулась к нему поближе и обняла рукой за плечо. Мальчишку била крупная дрожь.
– Улыбочку, – скомандовала Марисоль.
– Сыр! – проговорил пацан, растягивая губы.
Марисоль щелкнула.
Мальчишка вновь поднял глаза на Зу:
– Боже, глазам своим не верю. Спасибо, Зу. Огромное спасибо!
Он забрал у Марисоль фотоаппарат и убежал, все еще восхищенно оглядываясь на двух женщин. При этом вид у него был такой, как будто с ним только что произошло самое невероятное событие в жизни.
«Бедняжка, – подумала Зу. – Он даже не догадывается о том, что сейчас сделал для меня неизмеримо больше, чем я для него».
Марисоль улыбалась. Сунув руку в сумочку, она достала связку ключей.
– По-моему, тебе лучше здесь не задерживаться, иначе нас скоро накроет волной твоих почитателей. Машина на стоянке, секция «С». Я подожду твои вещи и найму носильщика.
Зу взяла ключи. Она была очень взволнована и наполнена радостными предчувствиями. Последний раз она находилась в таком состоянии пятнадцать лет назад. Господи, сколько прошло времени с тех пор, как она ощущала себя актрисой!..
– До сих пор не верится в то, что меня продолжают узнавать.
– Дорогая, дай Бог, чтобы твой талант вернулся к тебе так же, как и твоя внешность. Если это произойдет, считай, дело в шляпе.
– Скоро узнаем.
Марисоль улыбнулась:
– Даже скорее, чем ты думаешь.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что сказала. Сегодня утром я говорила с Тимом Данахи. Твоя кинопроба назначена на послезавтра.
Зу резко остановилась:
– Что?!
– Ты прекрасно слышала. А теперь выбирайся отсюда и иди к машине. Не забывай: шофера нам пришлось уволить.
– Вот ты и вернула меня на грешную землю, – проговорила Зу.
Но, казалось, ничто уже не могло испортить ей настроения. Направляясь к выходу из зала, она ощущала в себе небывалую легкость, а сердце сладко щемило. Ее узнали! Два человека! Послезавтра кинопроба, а еще раньше она увидит Скотта.
Перед ней бесшумно открылись автоматические стеклянные двери, и она вышла на теплое солнышко.
Приближаясь к автостоянке, Зу старалась не допускать в свою душу мрачные мысли. Послезавтра все станет ясно. Послезавтра она наконец точно узнает, состоится ли ее триумфальное возвращение в кинематограф или нет. Выяснится, удастся ли ей убедительно сыграть роль Джан Векслер, раскрыть этот сложный характер, в котором за ширмой внешней бравады и смелости кроются страх и одиночество. За последнее время Зу потрясли настолько бурные перемены, что она чувствовала: эта роль созвучна ее собственному внутреннему состоянию. Послезавтра она узнает, воплотятся ли в жизнь радужные ожидания, станет ли она вновь актрисой.
Но, Боже, как долго ждать этого дня. Кажется, целую вечность.
Стоянка была забита машинами. Окинув взглядом это безбрежное море, Зу направилась, согласно указателю, в сторону секции «С».
Марисоль, конечно, полна тех же ожиданий, что и она сама. И волнуется не меньше. Ведь что бы она ни говорила, Зу знала, что ее подруга поставила на это дело не меньше, чем она сама. Она вложила в Зу свои личные сбережения, вложила в нее свою веру. Без Зу будущее Марисоль будет безрадостным. Она уже не в том возрасте, чтобы возвращаться на ферму, а артрит не позволит поступить на службу в какой-нибудь приличный дом. Остается вернуться в квартиру и надеяться прожить гончарным ремеслом.
Да, Марисоль поставила на Зу все, что имела. Поэтому Зу решила ничего пока не говорить ей о своих планах разыскать Эрика. Это подорвало бы оптимизм подруги.
Вечером того же дня Зу сидела в кабинете вместе со Скоттом. В ее отсутствие Марисоль сделала в комнате капитальный ремонт. Новая краска, на этот раз мягкого салатового оттенка, легкий ковер, книжные шкафы, выкрашенные под красное дерево. Был куплен новый письменный стол взамен старого, за которым работал Уильям. В веселые тона были обиты диван и кресла. Заплатила за все это опять же Марисоль. Из своих последних денег.
В благодарность за это Зу решила не запирать эту комнату, как хотела сразу после гибели мужа, а продолжать пользоваться ею. Главное, не смотреть на стену, по которой еще так недавно были разбрызганы кровь и мозги Уильяма.
Она лениво просматривала почту, которая пришла на ее имя за последние шесть недель. Рекламные буклеты, каталоги, счета… Много счетов. Скотт сидел на полу, окруженный ворохами фотографий и вырезок из газет, которые служили напоминанием о былой славе его матери.
– Ты несколько лет уже не вскрывал этих коробок, – заметила Зу.
– Знаю. Но надо же привыкать к твоему новому образу, образу кинозвезды. И потом мне нравится возиться с этими бумажками, хоть я и понимаю, что все это «ДС».
Зу удивленно вскинула брови:
– «ДС»? Господи, чему вас только учат в школе?
Скотт рассмеялся:
– «ДС» – это значит «До Скотта».
Зу продолжала смотреть на него все тем же взглядом, и тогда он покорно сложил руки.
– Понял. Больше не буду, мам.
Зу улыбнулась и, вернувшись к своему занятию, вскрыла очередной конверт. В рекламном послании ей предлагалось сэкономить тридцать пять процентов на дальние междугородные звонки в ту часть страны, с которой ей приходилось связываться чаще всего. Она задумалась. Может быть, стоит выбрать Хиббинг, штат Миннесота?..
– Эй, мам! А вот ты получаешь «Оскара», – проговорил Скотт, показывая ей пожелтевшую газетную вырезку, которая сопровождалась фотоснимком, изображавшим стоящую рядом с Уильямом улыбающуюся Зу с золотой статуэткой в высоко поднятой руке.
– Тут говорится: «Весь зал стоя аплодировал Зу, снискавшей не только симпатии публики, но и завоевавшей приз в номинации «За лучшую женскую роль» за свою замечательную работу в «Малдуне».
Зу вспомнила эту статью. В ней не сообщалось о том, что в то время, когда делался этот торжественный снимок, Зу была уже на втором месяце беременности, мучилась одиночеством, была напугана и даже не подозревала о том, что все проблемы еще впереди.
Кивнув сыну, она вновь занялась почтой. Следующий конверт пришел из страховой компании «Хоум Лайф Иншуранс». У нее сильно забилось сердце: именно эта компания оформляла страховой полис на Уильяма. Может быть, она уже прислала чек? Так быстро? Неужели они не побоялись послать квитанцию на полмиллиона долларов обычной почтой? Она вскрыла конверт и достала из него какие-то бумаги.
Там было несколько листков. «Видимо, им необходимо получить кое-какую дополнительную информацию», – решила Зу. Конечно, кто же станет сразу посылать чек на такую большую сумму, не выяснив деталей происшедшего?
Она стала читать первую страницу.
«Дорогая мисс Хартман, – обращались к ней, – доводим до Вашего сведения, что не имеем возможности погасить страховой полис № BAS73239908-4927 ввиду следующего…» Далее следовал список из нескольких пунктов. Она пробежала его глазами и наткнулась на строчку, подчеркнутую красным толстым маркером: «В выплате отказать».
Зу растерянно заморгала. Это явно какое-то недоразумение. Она стала читать дальше.
После страшной резолюции значилось: «См. раздел _». На пустом месте кто-то тем же красным маркером вписал «14-D». Далее в скобках было помечено: «См. обратную сторону».
Рука Зу дрожала, переворачивая страницу.
– Эй, мам… – вновь подал было голос Скотт.
У Зу перехватило дыхание.
– Что это за мужчина, который стоит между тобой и папой?
– Не сейчас, Скотт, – резко отрезала она. – Я разбираю почту.
– Ну… извини, – пробормотал сын.
А Зу уже пробегала глазами нумерованный список на обратной стороне страницы. Вот и раздел [14]14
Грета Гарбо – американская киноактриса, в кино с 1922 г.
[Закрыть]– А. В. С. D. Ниже содержалось пояснение к отказу в выплате. Прочитав его, Зу на мгновение зажмурилась, не веря своим глазам. Но страшные слова от этого не пропали.
«Причина смерти – самоубийство – не предусмотрена условиями полиса».
Зу невидящим взглядом уставилась на эти слова. Это несправедливо. Этого просто не может быть. Тут должно быть еще какое-то объяснение, должно быть. Но ниже перечислялись условия страхования жизни, принятые в этой фирме. Самоубийство действительно не предусматривалось…
Она вновь вернулась к началу письма и перечитала его. Нет, никакой ошибки не было. В выплате ей отказали.
Воздух в комнате словно отяжелел – трудно стало дышать. Она не получит свои полмиллиона долларов. Ей не удастся выплатить по закладной за Седар Блаф.
В ту ночь она спала меньше часа. Проснувшись рано утром и сев на постели в своей великолепной белой спальне – окна в ней, занимая две стены, выходили на заросли калифорнийского мамонтового дерева, открывая захватывающие дух виды на утесы, – Зу связалась по личной линии с Тимом Данахи. Ей не терпелось узнать, есть ли хоть какая-нибудь надежда на то, что ей все-таки удастся поправить дела.
– Твоя подруга сообщила мне, что тебя ждали вчера, – сказал он. – Итак, ты красива?
В первое мгновение Зу смутилась, но потом поняла, что этими словами Тим отнюдь не намекал на то, что шесть недель назад она была непривлекательна, просто хотел напомнить, что яркая внешность – это упаковка любого голливудского товара. Без этой красивой упаковки сам товар, несмотря даже на свое качество, не котируется.
– Я похудела, если ты это имеешь в виду.
Тим рассмеялся в трубку:
– Умница! Надеюсь, для завтра у тебя все готово?
Завтра. Все верно. Потеряв голову от своих финансовых проблем, Зу чуть не позабыла, что сначала ей еще предстоит добиться роли и только после уже беспокоиться о том, хватит ли ей гонорара на выплаты по закладной.
– Да, только у меня один вопрос. Какую сцену будем пробовать?
Тим ответил, и его ответ порадовал Зу. В той сцене она чувствовала себя особенно уверенно.
– И еще… – Она даже зажмурилась от смущения. – Ты не знаешь случайно, на что я могу рассчитывать?
– Ты имеешь в виду деньги?
Зу открыла глаза. О Господи, ну почему на эту тему всегда так неловко разговаривать?..
– Да.
– Попытаюсь выбить для тебя пару сотен тысяч. Максимум двести пятьдесят.
Двести тысяч долларов. За свой последний фильм, в котором снималась пятнадцать лет назад, Зу получила в пять раз больше.
– И это все? – слабым голосом спросила она.
Тим снова рассмеялся:
– Это телевидение, Зу. И потом… попытка вернуться в кинематограф. Вернуться, понимаешь? Надеюсь, ты осознаешь, что для того, чтобы вновь оказаться в списке самых высокооплачиваемых актеров, придется потрудиться. На это уйдет какое-то время.
У Зу комок подкатил к горлу, глаза наполнились слезами. «Слезы, – поняла она в ту минуту, – рождаются не в слезных мешках, а в сердце».
Тим назначил ей место и время встречи на следующий день.
– Увидимся, – бросил он и, словно спохватившись, словно почувствовав, что ей не помешает известная моральная поддержка, добавил: – У тебя все получится, я знаю.
Повесив трубку, Зу стала смотреть в окно на мирный сказочный пейзаж. Седар Блаф стал ей родным домом. Она приросла к нему душой. Этот вид из окна был ей привычен. Она смотрела на этот лес и утесы часами, днями, неделями, годами, приходя в себя после серьезной болезни, в те времена, когда скрывалась ото всех. Ей было знакомо каждое дерево, каждый сук. Она помнила наизусть очертания всех скал, каждый неровный край утеса мог напомнить ей о чем-то: Неужели от всего этого придется отказаться?
Если Тиму удастся выбить двести тысяч, то сама Зу получит в руки только сто семьдесят. Тридцать тысяч – комиссионные Тима. А ведь со ста семидесяти еще нужно будет платить налог. Нет, этих денег ей будет совершенно недостаточно для того, чтобы погасить закладную за Седар Блаф. Совершенно недостаточно для того, чтобы спасти дом и… жизнь.
Она вновь легла и стала смотреть в потолок. Может быть, ей удастся как-то убедить банк погасить закладную, продлив сроки выплаты? Вместо пятисот тысяч она могла предложить им только сто. Допустим, они согласятся. Тогда ей останется только хорошо сыграть роль. Решение проблемы несколько отодвинется.
«Но до какого срока? – подумала Зу. Она повернулась на бок и накинула на себя толстое стеганое одеяло. – Пока меня не пригласят на новые кинопробы? Пока не добьюсь новой роли?»
Она подтянула к себе подушку и уткнулась в нее лицом. Получится ли? И вообще, стоит ли пытаться?
«Не морочь мне голову!» – всплыла в памяти любимая фраза Марисоль.
Зу села на постели. Одно ясно: ничего не получится, если сидеть сложа руки. Она решительно поднялась и направилась в гардеробную. Сняла с вешалки короткое черное шелковое платье. Ему было уже пятнадцать лет, но, слава Богу, сейчас этот стиль был в моде. Она надела его через голову. Как раз. Скинув его, она быстро приняла душ, накрасилась и уложила волосы.
Не прошло и часа после ее телефонного разговора с Тимом Данахи, как Зу уже въезжала на автостоянку банка «Ферст пасифик сэйвингс энд Лон».
Внутри здания было настолько тихо и покойно, что банк вполне можно было принять за библиотеку. Оглядевшись по сторонам, Зу увидела столик обслуживания клиентов и направилась к нему. Она замечала обращенные на нее вежливые взгляды банковских клерков и кассиров. Это были не туристы, здесь был их дом. В том, что в их банк зашла очередная кинозвезда, им не виделось ничего удивительного. Они относились к этому спокойно. Звезда так звезда. Подумаешь.
«Так чего же они пялятся?»
«Я думала, что вы уже умерли», – сказала тогда Алисса во время их первой встречи.
«Может быть, поэтому на меня все так и смотрят. Может, они думают, что я призрак Зу, а не сама Зу».
Молодой человек, сидевший за столом, поднял на нее глаза и лишь после мимолетного колебания проговорил:
– Чем могу быть полезен?
Зу села на стул напротив него:
– Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь относительно моей закладной.
– Поговорите со мной.
«Как же, – подумала Зу. – Мальчишка. Ему и кассиром-то в Супермаркете еще рано работать, а не то что разбираться в финансах Седар Блаф».
– Дело довольно сложное, – проговорила она, искренне улыбнувшись, чтобы не обидеть его. – Полагаю, мне лучше встретиться с кем-нибудь из руководителей банка.
Он ткнул в табличку, установленную на столе перед ним.
– Джон Бернс. Помощник вице-президента. Кредитование клиентов, – с гордостью вслух прочитал он.
Улыбка Зу исчезла. Час от часу не легче.
– Я хотела бы продлить срок выплаты по закладной.
Он спросил ее имя, как будто оно ему было неизвестно, и адрес. После этого поднялся из-за стола и сказал, что вернется через минуту.
На самом деле он вернулся только через четверть часа. После первых пяти минут ожидания Зу захотелось встать и устроить скандал. Раньше она никогда не относила себя к тому типу известных людей, которые по малейшему поводу начинают орать: «Что такое, черт возьми! Вы хоть понимаете, с кем говорите?» Она же в конце концов не Алисса Пэйдж. Но в ту минуту Зу искренне пожалела об этом, о том, что у нее не хватает мужества и уверенности в себе, чтобы встать и поднять крик. Впрочем, она тут же напомнила себе о том, что пришла сюда просить одолжения, и немалого. Пришлось смириться с тем, что она отдана на милость этого банка, ибо в настоящее время она была неудачницей и должна была раболепно заискивать в ожидании подачки. Она нищая, попрошайка.
Наконец молодой человек вернулся за свой стол с какой-то папкой, сел и ввел какие-то данные в компьютер. То, что появилось на экране, заставило его чуть нахмурить брови. Откинувшись на спинку стула, он объявил:
– Срок выплаты по вашей закладной истекает через две недели.
Как будто она этого и сама не знала!..
– Да, мне это известно. Собственно, поэтому я и пришла, – проговорила Зу.
Он крутанулся на своем стуле и вновь повернулся к ней лицом:
– Вы в состоянии уложиться в этот срок?
Зу прокашлялась:
– Недавно скончался мой муж. Он был застрахован в одной компании, но с выплатой страховки вышло затруднение…
– Понимаю, – сказал он, сведя вместе свои молодые брови. – Мы понимаем, что у каждого порой бывают свои сложности, и стараемся идти навстречу нашим клиентам. На какое время вам хотелось бы продлить срок выплаты?
«Не исключено, что на целую вечность», – захотелось сказать Зу.
– Может быть, нам удастся договориться по этому вопросу. Если я внесу, скажем, сто тысяч долларов, то останусь должна только четыреста тысяч.
– Закладная погашается только при условии выплаты полной суммы, – ответил он.
– Но если я могу внести сейчас только вышеуказанную сумму, тогда что?
– В этом случае вы можете оформить новую закладную. Нам придется составить новый договор.
– Какая часть от стоимости дома принадлежит мне за вычетом непогашенной закладной?
Он раскрыл папку.
– Ваша собственность была оценена в два миллиона шестьсот тысяч. Но оценка производилась несколько лет назад. Сейчас дом, возможно, стоит уже меньше.
– Значит, выплата в двухнедельный срок пятисот тысяч долларов – таково условие погашения закладной?
– Совершенно верно.
– Значит, моя доля составляет более двух миллионов долларов? Неужели это недостаточная гарантия для вас, чтобы продлить мне срок выплаты? – Зу сама удивилась прозвучавшим в ее голосе уверенным, приказным ноткам.
– Решение вопроса о продлении выплаты зависит… – начал он.
– От чего?
– От размера вашего настоящего дохода.
Вся уверенность Зу в одночасье лопнула, как мыльный пузырь, растворилась в воздухе и превратилась в ничто.
– У меня нет дохода, – тихо проговорила она и добавила: – Пока.
– Вообще?
Зу неподвижно уставилась в раскрытую перед ним папку.
– Не понимаю, – сказала она. – У меня же есть больше двух миллионов долларов. Значит, если я внесу сто тысяч, уменьшив тем самым размер долга до четырехсот тысяч, но не смогу заплатить остальное, банк заберет себе дом, который стоит вшестеро против того, что я вам должна?
Джон Бернс улыбнулся:
– Мисс Хартман, банку не нужен ваш дом. Банк хочет, чтобы вы продолжали владеть им. И хочет, чтобы вы смогли заплатить. – Он сцепил руки замком и положил их на раскрытую папку. – Наверняка у вас есть какие-то дополнительные финансовые гарантии. Акции? Облигации?
Почувствовав себя униженной до глубины души, Зу отрицательно покачала головой.
– А где вы планируете взять сто тысяч долларов, о которых говорили?
– Я актриса, мистер Бернс. И собираюсь получить роль в одной картине. Сто тысяч долларов будут перечислены на мой счет в качестве гонорара.
Джон Бернс улыбнулся с таким видом, будто хотел показать, что слышал эту песню не раз:
– Вы уже подписали контракт?
– Нет.
Он наклонился вперед и посмотрел на нее отеческим взглядом. Зу захотелось отвесить ему пощечину.
– Ну что ж… До истечения срока у вас еще есть две недели. Почему бы вам не подождать, пока все уладится с контрактом? А потом приходите.
У Зу потемнело в глазах:
– Что от этого изменится? От того, что я принесу вам сто тысяч долларов? Ведь вы сказали, что продлеваете сроки выплат только под гарантии постоянного дохода?
– Если вы принесете нам сто тысяч долларов, это будет уже совсем другое дело. Но пока что, насколько я понял, вы не можете гарантировать нам даже этой суммы.
С этим трудно было не согласиться.
Он взял со стола какие-то бумаги и передал их Зу.
– А пока что ознакомьтесь вот с этим. На тот случай, если мы все-таки сможем с вами как-то договориться. Это условия продления сроков выплат по закладным.
Зу взяла бумаги и поднялась.
– Мне очень жаль, что все так сложно, Зу, – проговорил он, очевидно, вообразив, что в данной ситуации имеет право на известную фамильярность. – Но правила есть правила. И сейчас они в банках очень строгие. Я уверен, вы меня понимаете.
Зу кивнула и повернулась, чтобы идти.
– Нам очень бы хотелось все уладить с вами, – проговорил на прощание Джон Бернс, помощник вице-президента по кредитованию клиентов.
По пути домой Зу остановилась в магазинчике, где купила три упаковки «Твинки» и две «Ринг-динг», богатые сахаром, жирами и никому не нужными калориями. В машине она вскрыла их и стала жадно есть. Зу решила ничего пока не говорить Скотту о своем посещении банка. И Марисоль тоже. Если и придется сказать, то только в самую последнюю минуту, когда уже станет окончательно ясно, что спасти Седар Блаф ей не удастся.
А пока еще есть две недели. Надо молиться о том, чтобы получить роль в «Тесных узах». Надо молиться о том, чтобы совершилось чудо. Она облизала сладкие и липкие пальцы и тронулась с места.
На следующее утро Зу стояла за кулисами телестудии. Ей сделали прическу, накрасили и одели в спортивные штаны и майку с длинными рукавами. Идеальный наряд для активистки женского движения и матери-одиночки девяностых годов.
Она нервничала. Марисоль хотела прийти сюда вместе с ней.
«Девочка, тебе может потребоваться моральная поддержка», – сказала она вчера вечером. Но Зу отказалась, думая, что лучше пойти одной. Ей хотелось самой узнать, получится ли.
Теперь же она жалела, что не взяла с собой подругу.
– Зу, дорогая. – Сбоку приблизился Тим Данахи. – Ты выглядишь просто прекрасно. Я знал, что все будет о'кей.
– Внешность – это еще не все, Тим. Важнее то, как я поведу себя там. – Она показала рукой, которая на удивление не дрожала, в сторону сцены.
– И как ты будешь смотреться там, – добавил он, кивнув в сторону камер.
Только сейчас Зу заметила, что за сценой был натянут лишь большой лист серой бумаги.
– Что, без декораций? – удивленно спросила она. – Без реквизита?
Тим пожал плечами:
– Похоже на то.
Зу все стало ясно. Она поняла, что продюсеров абсолютно не интересовало, как она будет играть – ведь им было хорошо известно, что она умеет это делать. Им нужно было выяснить лишь одно: как Зу будет смотреться перед камерой. Смысл всей кинопробы сводился к одному: насколько «благосклонно» объектив кинокамеры отнесется к лицу Зу.
Осознав это, она еще раз поблагодарила про себя Алиссу Пэйдж за то, что та заставляла ее растираться лечебной солью и накладывать грязевые маски, выпивать ежедневно несколько галлонов минеральной воды, выгонять из себя шлаки. В результате лицо Зу действительно омолодилось и высокие скулы снова начали выпирать, как в молодости. Оставалось только надеяться, что вчерашняя слабость с «Твинки» и «Ринг-динг» не испортит картину.
