Текст книги "Путь через равнину"

Автор книги: Джин Мари Антинен Ауэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 50 страниц)

Глава 6

Покинув русло реки, Эйла и Джондалар свернули на запад, отклонившись от предначертанного им южного направления. Преодолев значительное расстояние, они подошли к широкой реке, которая несла свои воды на восток, сливаясь в низовьях с той, которую они оставили позади. Обширная, с пологими травянистыми склонами долина привела их к стремительному потоку; русло реки изобиловало камнями самых разных размеров. На берегу почти не было растительности, кроме редкого кустарника. Рядом со стволами поваленных деревьев ольха спускала ветви почти до самой воды. В ивняке у реки паслось небольшое стадо гигантских оленей, их раскидистые рога намного превосходили лосиные.

Волк был в самом веселом настроении и носился взад и вперед, умудряясь проскакивать между ног лошадей. Уинни равнодушно смотрела на его забавы, но Удалец вел себя настороженно. Эйла подумала, что молодой конь был бы не прочь порезвиться вместе с Волком, но поскольку на нем ехал Джондалар, то игривость Волка только раздражала его. Мужчине пришлось сосредоточить все внимание на управлении лошадью. Его возмущение росло, и он уже собирался просить Эйлу, чтобы та держала Волка подальше от Удальца. Но, к огромному облегчению Джондалара, Волк вдруг помчался прочь – он почувствовал запах оленя и рванулся к стаду. На первый взгляд длинные ноги гигантского оленя были весьма привлекательным объектом, и Волк решил, что это еще одно животное, с которым можно поиграть. Но когда олень наклонил голову, чтобы отогнать назойливого зверя, Волк просто окаменел. Великолепные раскидистые рога оленя достигали двенадцати футов в длину. Огромное животное стало щипать траву, демонстрируя не то чтобы безразличие, но скорее отсутствие страха при виде одинокого волка.

Эйла, наблюдая за этой картиной, улыбнулась:

– Посмотри на него, Джондалар. Волк подумал, что с этими гигантами тоже можно поиграть.

Джондалар улыбнулся в ответ:

– Он весьма поражен. Эти рога гораздо больше, чем он ожидал.

Они медленно поехали ближе к воде, без слов договорившись не тревожить оленей.

– Они намного больше, чем я думала, – сказала Эйла. – Никогда не видела их так близко.

Благодаря великолепным рогам олени казались гигантами по сравнению с лосями, хотя по массе вовсе не превосходили тех. Каждый год рога отпадали и вместо них начинали расти новые, у старых самцов достигавшие двенадцати футов. Но даже безрогие, они были величественны.

Лохматая шерсть, мощные плечи и мускулистая шея, что давало возможность поддерживать неимоверные рога, придавали им устрашающий вид. В лесу с такими рогами было трудно развернуться, и потому олени избегали заходить туда и вообще избегали деревьев выше, чем кусты.

Подъехав к реке, Эйла и Джондалар остановились и принялись изучать течение, подходы к реке, чтобы найти место для переправы. Река была глубокой, а быстрое течение огибало торчащие обломки скал. Они осмотрели реку вверх по течению и вниз, но везде было то же самое. Окончательно они решили переправляться там, где было меньше торчащих камней.

Оба спешились, привязали боковые сумки на спины лошадей, сняли теплую одежду, надетую с утра, и упрятали в сумки. Джондалар снял даже безрукавку, а Эйла вообще решила было раздеться, чтобы потом не сушить одежду, но, потрогав воду ногой, тут же передумала. Она привыкла к холодной воде, но эта была просто ледяной. Даже промокшая туника и обувка из оленьей кожи помогали сохранить чуточку тепла. Обе лошади были взбудоражены и отступали от воды, мотая головами и фыркая.

Перед тем как переправиться через реку, Эйла привязала к уздечке Уинни веревку. Чувствуя, что кобыла волнуется, она погладила ее по шее, потрепала холку, сказала ей несколько слов на языке, которым они пользовались еще в Долине.

Эйла изобрела этот язык неосознанно. Вначале это было несколько слов на языке Клана, затем добавились какие-то звуки, в определенных ситуациях они повторялись, и их значение было понятно и лошади, и жеребенку.

Джондалар прислушался. Хотя он привык к тому, что Эйла разговаривает с лошадью, но не знал о чем. У нее была необычайная способность имитировать язык животных: она изучила его, когда жила одна в Долине – еще до того, как он научил ее говорить на своем языке. Ему этот диалог с животными казался сверхъестественным. Удалец топал копытами и тряс головой, выказывая крайнее возбуждение. Тихо приговаривая, Джондалар почесывал и поглаживал коня. Эйла отметила, что чувствительные руки мужчины тотчас успокоили строптивое животное. Ей было приятно наблюдать их близость, но при мысли о том, что могли сделать эти руки с ней самой, она покраснела. Ее бы это явно не успокоило.

Нервничали не только лошади. Волк понимал, что ему предстоит; холодная вода ему вовсе не нравилась. Повизгивая, он бегал по берегу, затем просто сел и, задрав нос к небу, печально завыл.

– Волк! Ко мне, – позвала Эйла и подошла к нему, чтобы ободрить. – Ты тоже немного испуган?

– Что? Опять возникают проблемы при переправе? – спросил Джондалар – он еще не простил Волку его забавы с Удальцом.

– Да нет. Он слегка нервничает, как и лошади, – ответила Эйла, удивляясь реакции Джондалара, ведь ему был понятен страх молодого жеребца.

Река была холодной, но лошади отлично плавали; стоило им только войти в воду, как они без понуканий двинулись вместе с людьми к противоположному берегу. Волк не сразу последовал за ними, поначалу он прыгал и повизгивал у самой воды, прежде чем плюхнуться в реку. Затем поплыл, догоняя навьюченных лошадей.

На другом берегу они переоделись, дали животным возможность обсохнуть, потом отправились дальше. Эйла вспомнила, как после ухода из Клана ей пришлось переправляться через реку в одиночку, и оценила, насколько это легче сделать, имея крепких лошадей. Перебираться с одного берега реки на другой всегда было трудным делом. По крайней мере, когда идешь пешком, одежда постоянно намокает. Но на лошадях можно было преодолевать малые реки, лишь слегка обрызгавшись, да и переправа через большие реки давалась куда легче.

* * *

Продолжая путь на юго-восток, они заметили, что местность изменилась. Плавные холмы сменялись более крутыми по мере приближения к горам на западе. То и дело приходилось пересекать глубокие долины рек. Несколько дней спустя Джондалар понял, что они теряют массу времени на спуск к реке и переправы, но долины защищали их от ветров на стоянках, а сами реки обеспечивали водой, которой не было на плоскогорье.

Они остановились на высоком холме в центре плоскогорья, раскинувшегося между реками. Перед ними открывалась широкая панорама. Кроме очертаний серых гор далеко на западе, все остальное было ровным, как доска. Хотя насквозь продуваемая ветрами земля мало чем отличалась от других пространств, но двум всадникам безбрежное волнующееся море травы, лежавшее перед ними, напоминало настоящее море с его монотонным постоянством. Эту аналогию можно было продолжить: колеблемые ветром древние травы, подобно морю, таили в себе богатую и разнообразную жизнь.

Шерстистые гиганты, мамонты и носороги, снабженные практически двойными шкурами – длинные волосы, теплый густой подшерсток, слои жира, – обладали необычными бивнями или же рогом на носу. Гигантские олени со своими огромными рогами бродили рядом с дикими зубрами, великолепными предшественниками домашних животных, они по размерам практически ни в чем не уступали массивным бизонам, разве лишь в размахе рогов.

В плодородных степях даже мелкие животные достигали изрядных размеров. Здесь водились в изобилии огромные тушканчики, гигантские хомяки и земляные белки.

На огромных степных пространствах кормилась масса других животных, отличавшихся подвижностью и удивительной пропорциональностью. Лошади, ослы и мулы паслись в низинах, вверху на плоскогорье уживались овцы, серны, каменные козлы. На заливных лугах кормились сайгаки и антилопы. Полосы лесов вдоль речных долин, возле прудов и озер, лесные островки в степи и тундре облюбовали олени всех пород и разновидностей – от ланей до лосей. В огромном количестве попадались зайцы и кролики, мыши-полевки, сурки и лемминги, жабы, лягушки, змеи… Здесь обитали птицы всех видов и размеров, начиная от журавлей и кончая колибри, это усиливало пестроту и разноголосицу окружающего мира. Даже насекомые играли свою роль в этом сообществе. Поголовье травоядных, как и зерноядных, регулировалось хищниками. Последние великолепно адаптировались в степи и благодаря изобильной пище достигали огромных размеров. Гигантский пещерный лев, превосходивший раза в два своих потомков, охотился на любых травоядных, хотя перед мамонтами он был бессилен. Обычно добычей гигантских кошек становились бизоны, зубры и олени, в то время как огромные гиены, волки, дикие собаки предпочитали животных помельче. Они делили свою добычу с рысями, леопардами и дикими кошками.

Огромные пещерные медведи были в два раза крупнее бурых и черных медведей. По природе вегетарианцы, они при случае не брезговали мясом, но белые медведи питались только мясом, добываемым в воде. Росомахи и хорьки охотились за более мелкой добычей, поглощая невообразимое количество разнообразных грызунов. Беркуты, орлы, соколы, ястребы, вороны и совы ловили на лету маленьких несчастных птичек, а то, что оставалось от них на земле, подъедали грифы и коршуны.

Древняя степь с ее удивительной природной средой давала пристанище и пищу огромному количеству разнообразных животных. Однако земля там была скудной, сухой, со всех сторон ее окружали ледники высотой с горы и холодные океаны. Кажется странным, что столь суровая природа смогла обеспечить пищей животных, но на самом деле окружающая среда идеально подходила для этого. Холодный сухой климат благоприятствовал росту трав и в то же время подавлял рост деревьев.

В период полного расцвета такие деревья, как дубы или ели, выглядят великолепно, но для роста им требуется долгое время и достаточное количество воды. Леса могли бы прокормить и дать приют многим животным и растениям, но им самим нужны соответствующие условия, к тому же генерации крупных животных сложно адаптироваться к жизни в лесу. Некоторые животные могут питаться орехами, плодами, листьями или даже тонкими ветками, но сама древесная кора несъедобна, и поврежденные леса восстанавливаются медленно. Столько же энергии и полезных элементов, что и в лесной пище, содержится почти в равном количестве в травах, к тому же трава постоянно подрастает, возобновляется. Именно трава дала толчок развитию редких, экзотических и обычных видов животных, и степи поддерживали и обеспечивали эту жизнь.

* * *

Эйлу тревожили неясные предчувствия. Ничего определенного, просто странное ощущение беспокойства. Прежде чем спуститься с высокого холма, они заметили, что над горами на западе собираются тучи, там уже посверкивали молнии и доносилось далекое громыхание грома. Но над ними было чистое, ярко-синее небо, солнце только миновало зенит. Ничто не предвещало дождя, но Эйла не любила грома. Глухой рокот всегда напоминал ей о землетрясении.

«Может быть, через день или два начнутся мои лунные дни? – подумала Эйла, пытаясь избавиться от пронизывающего ее беспокойства. – Надо переложить поближе кожаные ленты и шерсть муфлона, что дала мне Неззи. Она говорила, что это лучшее, что можно использовать во время пути. И она была права. Кровь быстро смывается в холодной воде».

Никогда прежде Эйла не видела онагров. Задумавшись, она спускалась с холма, не обращая внимания на окружающее, и вначале подумала, что животные, показавшиеся вдали, это лошади. Но когда те приблизились, она заметила разницу: они были немного меньше, уши были длиннее, а хвост – короткий, покрытый шерстью, как и все тело, – кончался более темной кисточкой. Шерсть, красновато-коричневая на спине и боках, была намного светлее на брюхе и ногах. По хребту шла темная полоса.

Эйла сравнила их окраску с лошадиной. Шкура большинства степных лошадей имела нейтральный серовато-коричневый оттенок, как у Уинни. Темно-коричневая окраска Удальца была нетипичной. Густая жесткая грива кобылы с ее темно-серой гаммой продолжалась такого же цвета полосой вдоль спины вплоть до хвоста. Ноги у копыт были темнее по цвету. Почти черные. Гнедой окрас жеребца был слишком темным, чтобы можно было различить черную полосу на хребте, но черные грива, хвост и ноги говорили о принадлежности к породе.

Маячившие впереди животные, казалось, отличались по окраске и строению тела от степных лошадей, однако это были именно лошади. Эйла заметила, что даже Уинни проявила интерес к ним, хотя обычно мало внимания обращала на других животных. Перестав пастись, табун также посматривал в их сторону. Любопытный Волк уже было приготовился бежать к необычным лошадям, но Эйла заставила его остановиться. Ей хотелось получше рассмотреть их. Один из онагров вдруг издал крик, и женщина заметила, что этот звук не походил на ржание и был скорее скрипучим и неприятным.

Удалец замотал головой и ответил ржанием, а затем, вытянув морду, стал принюхиваться к большой куче свежего навоза, напоминающего запахом и видом лошадиный. Эйла подъехала к Джондалару. Уинни наклонила морду к куче, но принюхивалась дольше. Эйла решила, что помет пах не совсем обычно, возможно, из-за различия в пище.

– Это лошади? – спросила Эйла.

– Не то чтобы. Они похожи на лошадей, ну, как лось похож на северного оленя. Их называют онаграми, – объяснил Джондалар.

– Интересно, почему я их не видела прежде?

– Не знаю… Но кажется, им нравится этот тип местности. – Он указал на скалистые холмы и редкую растительность.

Онагры, внешне походившие на помесь лошади и осла, на самом деле были уникальным и жизнеспособным видом, более выносливым, чем лошади, поскольку могли кормиться и грубой пищей, например корой деревьев, листьями и корнями. Когда люди подъехали ближе к табуну, Эйла заметила двух жеребят. Они вызвали у нее улыбку, напомнив Уинни, когда та была моложе. Рявкнул Волк, стараясь привлечь ее внимание.

– Хорошо, Волк, – сказала она. – Уж если тебе так хочется погоняться за этими… онаграми, давай!

Эйла радовалась, что обучение животного продвигается успешно, но Волку не нравилось оставаться долго в неподвижности, он все еще был полон щенячьего восторга и энтузиазма. Волк снова рявкнул и понесся к табуну. Онагры сорвались с места и, наращивая скорость, вскоре оставили молодого охотника далеко позади. Он догнал Эйлу и Джондалара, двигавшихся в сторону широкой долины.

Хотя речные долины, которые то и дело приходилось пересекать, перемежались плоскогорьями, сама равнина медленно понижалась к дельте реки Великой Матери и Беранскому морю. Поскольку они шли на юг, становилось теплее, и летние ветры, образованные воздушными потоками над морем, смягчали погоду.

Путники уже не надевали верхней одежды даже по утрам. Для Эйлы приятнее всего был холодный резкий воздух раннего утра; после полудня, когда становилось жарко, жарче, чем обычно, ей хотелось окунуться в студеную речную воду.

Она взглянула на мужчину, ехавшего в нескольких шагах впереди. Обнаженный до пояса, босой, он был одет лишь в короткие штаны. Длинные светлые волосы, схваченные тесемкой на затылке, отблескивали на солнце, смуглое тело было покрыто потом. Он оглянулся, и она увидела его чисто выбритое лицо, сильный подбородок; до сих пор у нее оставалось смутное ощущение неудовлетворенности при виде взрослого мужчины без бороды… Джондалар объяснил как-то, что предпочитает отпускать бороду зимой, для тепла, но летом он всегда сбривал ее, чтобы было прохладнее. Для этого использовался специальный остро заточенный кремневый нож.

Одежда Эйлы сводилась к коротким штанам, почти таким же, как у Джондалара. То есть они представляли собой кусок кожи, просунутый между ног и стянутый веревкой вокруг пояса. Ее штаны тоже держались на веревке, обвязанной вокруг талии, но более походили на юбку: два куска кожи, не скрепленные по бокам, подобно фартукам свисали спереди и сзади. Мягкая пористая кожа, на которой она могла сидеть во время долгих переездов, наряду с попоной из оленьей кожи обеспечивала удобную посадку.

Джондалар изредка поднимался на высокий холм, чтобы обозреть окрестности. Он был доволен скоростью их продвижения, это позволяло надеяться на удачу Путешествия. Эйла заметила, что он выглядит гораздо спокойнее. Кроме того, он все более уверенно управлял молодым жеребцом. Хотя ему и приходилось прежде ездить верхом, но теперь между лошадью и человеком возникло взаимопонимание, Джондалар лучше узнал характер, предпочтения и привычки Удальца. Его мышцы привыкли откликаться на любое движение животного, а посадка стала более удобной.

Но, по мнению Эйлы, его легкая, свободная посадка свидетельствовала лишь об успокоенности. В его движениях не было напряжения, она чувствовала, что тяготившие его заботы отступили. Хотя она не могла видеть его лица, она знала, что он спокоен и настроение у него радостное. Она любила его улыбку, вызывавшую немедленный отклик. Она наблюдала, как движутся его мышцы под загоревшей кожей, как вверх и вниз мягко колышется тело Удальца, и, ощущая прилив теплого чувства, улыбалась. Она любила смотреть на него.

На западе вдали все еще виднелись фиолетовые горы с сияющими вершинами, окруженными черными тучами. Ледяные пики гор показывались редко, и Джондалар был очень рад этому. Чаще вершины были скрыты насыщенными влагой облаками, они, словно белые меха, окутывали сверкающую тайну, приоткрывая лишь частицу ее, чтобы сделать ее более желанной.

У Джондалара тоже было хорошо на душе, ему хотелось скорее приблизиться к горам с покрытыми снегом вершинами, а стало быть, и к поселениям племени Шарамудои. Заметив блеск воды внизу в долине и посмотрев, где находится солнце, он решил, хотя и было рановато, остановиться на ночлег. Они уже покрыли изрядное расстояние, к тому же неизвестно, когда им еще попадется источник воды.

Склон холма густо порос ковылем, овсяницей и другими растениями, перемешанными с однолетними травами. Толстый слой лёссовых отложений образовал здесь богатые залежи чернозема. Здесь даже росли деревья, которые обычно не встречались в этих местах, за исключением карликовой сосны, сосущей воду глубоко из грунта. Березы и лиственницы сопровождали путников вниз по склону, а пониже у реки росли уже ольха и ива. На узкой полоске земли, отделяющей крутой спуск от бурного потока, Эйла с удивлением увидела карликовый дуб, а также несколько буков и лип. Многие широколиственные деревья не встречались ей с тех пор, как она ушла из Клана, обитавшего на южном конце полуострова, окруженного Беранским морем.

Небольшая речка огибала кустарник, растущий почти из воды, с другой стороны она омывала высокие тонкие ивы противоположного берега.

Они обычно переправлялись через реку и потом устраивали стоянку, чтобы обсушиться. И в этот раз было решено разбить лагерь возле ив. Они проехали вниз по течению, нашли каменистый брод, переправились и вернулись к намеченному месту.

Во время установки палатки Джондалар поймал себя на том, что не может отвести взгляда от теплого загорелого тела Эйлы, в душе он еще раз порадовался своему счастью. Ее красота, сила и сноровка, грациозность движений – все это радовало его, к тому же она была хорошим товарищем, разделявшим с ним все тяготы пути. Хотя он чувствовал себя ответственным за ее безопасность и хотел защитить ее от всех и вся, было все же приятно сознавать, что он может положиться на нее. Как и во время Путешествия с Тоноланом, он принимал меры предосторожности за них обоих – таков уж был его характер. Но общение с Эйлой имело свои особенности. Когда молодая женщина подняла руки, чтобы встряхнуть подстилку, он как завороженный принялся разглядывать более светлую кожу под грудью, отмечая контраст с почти коричневыми загорелыми руками. Он очнулся лишь тогда, когда она кончила работу и посмотрела на него с улыбкой.

Внезапно он почувствовал острое желание. Было приятно сознавать, что она по первому его зову готова разделить с ним Наслаждение. Но несмотря на остроту нахлынувшего желания, стоило обождать еще некоторое время. Подумав об этом, он даже обрадовался ожиданию. Поэтому лишь улыбнулся в ответ.

После того как лагерь был готов, Эйле захотелось исследовать долину. Многие годы ей не встречалось такого густого леса посреди степи, это возбуждало любопытство.

Джондалару тоже хотелось пройтись по долине. После встречи с медведем он хотел проверить следы и другие признаки пребывания зверей на этой территории. Эйла взяла пращу и сумку для сборов, Джондалар же прихватил пару дротиков, и они углубились в лес. Лошади остались на лугу, но Волк готов был следовать за ними. Лес для него был чем-то особенным, к тому же там попадалось столько новых запахов.

Ивняк сменился зарослями ольхи, за ними появились березы, лиственницы и довольно высокие сосны. Эйла подобрала несколько шишек и увидела, что это кедровые шишки с крупными орешками. Неожиданно показались широколиственные деревья. На склоне долины росла буковая роща.

Эйла внимательно рассматривала буковые деревья, сравнивая их с теми, которые запечатлелись в ее памяти с детства, – такие же деревья росли возле их пещеры. Гладкая серая кора, зубчатые листья, сужавшиеся к концу, снизу были шелковисто-белесые. Маленькие коричневые орешки еще не созрели, но внизу валялась куча орешков и шелухи – видимо, в прошлом году был неплохой урожай. Она вспомнила, что эти орешки трудно разгрызть. Деревья были не такими большими, как те, что она помнила, но весьма раскидистыми. Под деревом Эйла увидела необычные растения и наклонилась, чтобы рассмотреть их.

– Ты собираешься сорвать это? – спросил Джондалар. – Они вроде бы завяли. И нет листьев.

– Нет, не завяли. Просто так растут. Смотри. – Эйла отломила верхушку стебля. Все растение, включая новые побеги, было грязно-красного цвета без всякого намека на зелень. – Они растут на корнях деревьев, – сказала Эйла. – Похожее на это растение, только белого цвета, Иза прикладывала к глазам, когда я плакала. Некоторые люди боятся этого растения, говорят, что оно напоминает по цвету покойников. Они даже называли его… – она подумала немного, – мертвым или трупным цветком.

Вспоминая, она смотрела вдаль.

– Иза думала, что у меня болят глаза, поскольку из них течет вода, – это тревожило ее. Однажды она сорвала такой трупный белый цветок и выжала сок растения прямо мне в глаза. Это снимало жжение после долгого плача. – Эйла помолчала, затем задумчиво покачала головой. – Я не уверена, годится ли это растение для глаз, но Иза накладывала его также на порезы и царапины.

– А как оно называется?

– Это можно назвать… А что это за дерево, Джондалар?

– Не уверен… В наших краях оно не растет, но Шарамудои называют его «бук».

– Тогда это растение можно назвать «буковой серьгой» или «буковой каплей», – выпрямляясь и вытирая руки, сказала она.

Внезапно Волк замер на месте, вытянув морду в сторону леса. При виде его стойки Джондалар вспомнил о медведе и вытащил дротик и копьеметалку. Затем вложил дротик в верхний паз копьеметалки – приспособления из дерева размером в два раза меньше дротика. Держа это в правой руке горизонтально, он пристроил выемку в конце дротика точно к упору, затем вложил пальцы в петли, закрепленные спереди. Все это было проделано быстро и без суеты. Эйла тоже вложила камни в пращу, жалея, что не захватила свою копьеметалку.

Пробравшись сквозь редкую поросль, Волк вдруг прыгнул к дереву. В кроне бука что-то мелькнуло, было видно, как маленький зверек быстро помчался вверх по гладкому стволу. Встав на задние лапы, как будто и сам хотел залезть на дерево, Волк рявкал на пушистого зверька.

Вдруг их внимание привлекла какая-то возня в ветвях. Они увидели коричневый мех и гибкий силуэт буковой куницы, которая охотилась за громко стрекочущей белкой, пытавшейся было спастись на дереве. Белка представляла интерес не только для Волка, однако удача сопутствовала похожему на ласку полуторафутовому зверю с пушистым хвостом, добавлявшим еще дюймов двенадцать к туловищу. Двигаясь проворно и шустро среди ветвей, он неумолимо настигал свою жертву.

– Кажется, белка попала из огня да в полымя, – сказал Джондалар, наблюдая развертывающуюся драму.

– Может быть, ей удастся спастись, – сказала Эйла.

– Навряд ли! Я не дал бы за это и сломанного ножа. Белка громко верещала. В ветвях возбужденно зацокала сойка, усилив гам, затем затиликали синицы. Волк просто не мог не присоединиться к этому хору: запрокинув морду, он низко завыл. Маленькая белка забралась на самый конец ветки и затем, к удивлению людей, бросилась вниз. Расправив лапы и растянув складки кожи с боков, она начала планировать в воздухе.

Эйла, затаив дыхание, наблюдала, как белка лавировала в пространстве, избегая ветвей и деревьев. Пушистый хвост служил рулем, а меняя положение лап, она изменяла и конфигурацию «мембраны». Закладывая мягкий вираж, она нацелилась на дерево, стоящее поодаль, а как только оно приблизилось, белка, приняв вертикальное положение, приземлилась на ствол и быстро вскарабкалась наверх. Добравшись до верхних ветвей, белка оглянулась и тут же полезла вниз, крепко цепляясь когтями за кору. Затем, еще раз осмотревшись, она спряталась в небольшом дупле. Прыжок и парение в воздухе спасли ее от гибели, но не всегда победа была столь блистательной.

Волк все еще стоял на задних лапах у дерева и изумленно взирал на белку, не веря, что та так легко сбежала от него. Наконец он опустился на все четыре лапы, обнюхал траву и вдруг бросился прочь, видимо, найдя очередную жертву.

– Джондалар, я понятия не имела, что белки могут летать, – сказала Эйла, удивленно улыбаясь.

– Я никогда прежде не видел их, слышал рассказы, но не верил. Говорили, что белки ночью летают по небу, но я считал, что это летучие мыши, которых путали с белками.

– Рада, что это была лишь белка. – Эйла внезапно почувствовала, что стало холоднее, и, взглянув вверх, увидела солнце, скрывшееся за облаком. Дрожь пробежала по спине и плечам, хотя было не так уж прохладно. – И за кем сейчас погнался Волк?

Джондалар чувствовал себя одураченным из-за того, что так серьезно подготовился к воображаемой угрозе. Он расслабился, но все же не спрятал дротик и копьеметалку.

– Может быть, это медведь? – сказал он. – Они водятся в таких густых лесах.

– Мне попадались деревья возле рек, но таких я не видела, с тех пор как ушла из Клана. Не странно ли, что они растут здесь?

– Да, необычно. Это место напоминает мне те места, где обитают Шарамудои, но их поселения находятся южнее западных гор, ближе к Донау, реке Великой Матери.

Внезапно Эйла остановилась и, тронув Джондалара, указала вперед. Вначале он не видел, что привлекло ее внимание, но затем разглядел красноватую шерсть косули. Почуяв запах Волка, маленькое осторожное животное застыло на месте. Затаившись в кустах, оно выжидало, что предпримет хищник. И как только тот промчался мимо, косуля рванулась с места. Джондалар поднял дротик, прицелился и метнул его прямо в шею животного. Косуля, не ожидавшая опасности с этой стороны, попыталась прыгнуть, но, сделав лишь несколько шажков, свалилась на землю. Удачливая белка и куница тут же были забыты. Не переводя дыхания, люди настигли косулю. Встав на колени, Джондалар одним движением перерезал ей горло, чтобы она не мучилась. Затем он поднялся.

– Косуля, если твой дух вернется к Великой Матери Земле, поблагодари ее за то, что она дала нам пропитание.

Эйла кивнула и принялась помогать ему свежевать тушу.