Текст книги "Путь через равнину"

Автор книги: Джин Мари Антинен Ауэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 50 страниц)

– Я примерял ту рубашку, которую ты тогда дал мне. Она все еще велика для меня, но уже не настолько, – сказал юноша.

– У тебя до сих пор цела та рубашка? Я уж и забыл, как она выглядит.

– Хочешь – покажу.

– Да-да. Посмотрел бы.

Несмотря ни на что, Эйле тоже стало любопытно.

Они прошли к деревянному дому Доландо. С полки над своей кроватью Дарвало достал заботливо перетянутый сверток. Развязав его, он достал рубашку.

Она была необычной. Декоративная вышивка, свободный длинный покрой – все это отличалось от одежды Мамутои, к которой привыкла Эйла. Больше всего ее удивило то, что рубашку украшали хвосты горностаев.

Она показалась странной даже Джондалару. Так много всего произошло с тех пор, как он в последний раз надевал ее, что теперь рубашка казалась старомодной и непривычной. Он ее редко надевал, когда жил в племени Шарамудои, предпочитая одеваться как все, и хотя минул год и несколько полнолуний с того дня, как он отдал ее Дарво, казалось, что он в последний раз видел одежду из дома несколько жизней назад.

– Полагается, чтобы она была свободной. Дарво, ты должен ее подпоясывать. Давай завяжи пояс. Я покажу, как это делается. У тебя есть ремень?

Юноша надел богато украшенную кожаную тунику и протянул Джондалару длинный ремень. Тот велел Дарво, чтобы он выпрямился, и повязал ремень низко, почти на бедрах, так что хвосты горностая свисали свободно.

– Видишь, Дарво? Не так уж она велика тебе. А ты что думаешь, Эйла?

– Это необычно. Никогда не видела такой рубашки. Но мне кажется, что ты выглядишь прекрасно, Дарвало.

– Мне нравится она. – Он раскинул руки, разглядывая подол. Может быть, он наденет ее, когда они будут у тех Шарамудои, что живут вниз по реке. Ей должно понравиться. Той девушке, которую он приметил.

* * *

– По эту сторону гор скоро начнутся дожди, – сказал Доландо. – Помните, на что похожа река, когда Сестра переполняется водой?

– Надеюсь, все обойдется, – ответил Джондалар. – Нам нужна будет ваша большая лодка, чтобы переправиться на ту сторону.

– Если хочешь воспользоваться лодкой, мы проведем тебя к Сестре.

– Тем более что нам нужен болотный мирт, – добавила Каролио, – а мы именно там его собираем.

– Я с удовольствием поплыл бы вверх по реке на вашей лодке, но не уверен, что лошадям это понравится.

– Не хочешь ли ты сказать, что они могут переправляться через реки? Тогда, может быть, они поплывут за лодкой, – предложил Карлоно. – А Волк будет с вами.

– Да, лошади могут переплывать реки, но до Сестры слишком далеко, несколько дней, как я помню. Вряд ли они смогут проплыть такое расстояние.

– Есть путь через горы, – сказал Доландо. – Вам надо немного вернуться, затем пойти вверх и обогнуть одну из более низких вершин. Путь, на котором поставлены знаки, приведет вас близко к тому месту, где Сестра соединяется с рекой Великой Матери. Там есть высокий гребень к югу, который легко увидеть, как только вы достигнете равнины на западе.

– Но разве это лучшее место для переправы? – Джондалар вспомнил бурно несущийся поток воды.

– Возможно, нет, но вы пойдете по течению Сестры на север, пока не найдете подходящего места, хотя она не из легких рек. Она обильно наполняется водой с гор, течение у нее быстрее, чем у реки Великой Матери, и она более коварная, – сказал Карлоно. – Как-то нам пришлось идти вверх по течению почти месяц. Течение было все время быстрым, да и сама по себе река трудная.

– Мне нужно идти вдоль русла реки Великой Матери, чтобы попасть домой, а это значит, что придется переправиться через Сестру, – сказал Джондалар.

– Желаю удачи.

– Вам нужен запас пищи, – сказала Рошарио, – и у меня есть еще кое-что для вас.

– У нас не так много места, чтобы брать что-то лишнее.

– Это для твоей матери. Любимое ожерелье Джетамио. Я берегла его, чтобы отдать Тонолану. Оно совсем не тяжелое. После того как умерла мать Джетамио, ей было необходимо ощущение связи с родными местами. Я говорила ей: «Помни, что ты – из племени Шарамудои». Она сделала ожерелье из зубов серны и позвонков осетра как знак земли и реки. Думаю, что твоей матери захочется иметь вещь, принадлежавшую женщине, избранной ее сыном.

– Ты права. Спасибо. Это будет большим подарком для Мартоны.

– Где Эйла? Я хочу дать ей тоже кое-что. Надеюсь, у нее найдется место.

– Они с Толи увязывают груз. В действительности ей неохота уезжать… пока не поправится твоя рука. Но мы просто не можем ждать дольше, – сказал Джондалар, направляясь в сторону селения.

– Уверена, что со мной все будет в порядке. – Рошарио присоединилась к нему. – Эйла сняла старую повязку из бересты и наложила вчера новую. Мне кажется, что рука уже почти поправилась, но она хочет, чтобы я еще поносила повязку. Говорит, что, как только я начну действовать рукой, все будет в порядке.

– Я уверен в этом.

– Не знаю, почему задерживаются гонец и Шамуд, но Эйла объяснила, что делать, и мне, и Доландо, и Толи, и Каролио, и другим. Мы справимся без нее, хотя нам очень хотелось бы, чтобы вы остались. Еще не поздно передумать…

– Для меня это значит больше, чем я могу высказать, Рошарио, что вы так принимаете нас… особенно Доландо… воспитание Эйлы…

Она остановилась и посмотрела на высокого человека.

– Тебя это беспокоило?

Джондалар почувствовал, что покраснел от замешательства.

– Да. Сейчас это уже не важно, но, зная, как Доландо относился к ним… я не могу объяснить. Сейчас мне легко. Я не хочу, чтобы ей причинили боль. Слишком много ей пришлось пережить.

– Ты отсутствовал долгое время. – Рошарио изучающе посмотрела на него, заметив его озабоченный взгляд. – Ты узнал разных людей, познакомился со многими обычаями и привычками, даже выучил другие языки. Твой народ может не узнать тебя. Ты уже не тот, кем был, когда уходил отсюда. А твой народ окажется не совсем таким, каким ты его помнишь. Вы будете искать друг в друге прежние черты, а не те, что есть на самом деле.

– Я так волнуюсь за Эйлу. Об этом я не думал. Ты права. Прошло много времени. Она может понять их лучше, чем я. Для нее они будут иноземцами, и она, как всегда, быстро поймет их.

– А ты полон ожиданий. – Прежде чем они вошли в селение, женщина вновь остановилась. – Здесь тебе всегда будут рады, Джондалар. Тебе и Эйле.

– Спасибо, но нам еще так долго идти. Ты даже не представляешь, как долго, Рошарио.

– Ты прав, я не представляю. Но ты это знаешь, и ты привык к дороге. Если ты когда-либо захочешь вернуться, этот путь не покажется долгим.

– Для того, кто никогда не мечтал о долгом Путешествии, я уже прошел больше, чем хотел. Когда я вернусь, то сочту, что мое Путешествие закончено. Ты верно говорила, что пора обосноваться…

В жилище они застали только Маркено.

– Где Эйла? – спросил Джондалар.

– Они с Толи пошли забрать высушенные ею травы. Ты их не видела, Рошарио?

– Мы пришли с поля. Я думал, что она здесь, – сказал Джондалар.

– Она была здесь, рассказывала Толи о каких-то снадобьях. После того как вчера она осмотрела твою руку и объяснила, что делать, они только и говорят, что о травах. Этой женщине так много известно, Джондалар!

– Я знаю. Я только не понимаю, как она умудряется все запомнить.

– Они вышли сегодня утром и вернулись с полными корзинами. Каких трав там только не было. Даже тонкие желтые нити. Сейчас она объясняет, как их применять. Позор, что ты покидаешь нас, Джондалар. Толи будет так не хватать Эйлы, мы без вас будем скучать.

– Нелегко уходить, но…

– Знаю. Тонолан. Помню. Я хочу дать тебе кое-что. – Маркено стал рыться в деревянном ящике, где лежали различные инструменты из дерева, кости и рога. Он вытащил странный предмет, сделанный из рога, где отростки были срезаны; в месте, где они соединялись, была дырка. Он был украшен, но не типичными для племени Шарамудои геометрическими стилизованными изображениями птиц и рыб. На нем были вырезаны прекрасные животные, совсем как живые. Джондалар вздрогнул.

– Это выпрямитель для древка копья, – сказал он. Много раз он наблюдал, как Тонолан пользовался им. Он даже вспомнил, когда этот инструмент достался брату.

– Я подумал, что тебе захочется взять его в память о брате. И еще я подумал, что это поможет тебе в поисках его духа. Кроме того, когда его дух… обретет покой, может быть, ему пригодится это.

– Спасибо, Маркено, – сказал Джондалар, разглядывая инструмент с внутренним трепетом. Эта вещь была частицей брата и многое напомнила Джондалару. – Ты не представляешь, что это значит для меня.

– Ты прав. Этот предмет очень важен. В нем ощутима связь с Тоноланом.

– Я хочу кое-что подарить Эйле: кажется, наступил подходящий момент. – Рошарио вышла из дома. Джондалар последовал за ней.

Эйла и Толи быстро взглянули на них, и на мгновение у женщины появилось странное чувство, что от нее скрывали какую-то тайну, но доброжелательные улыбки развеяли это впечатление. Рошарио вошла в дом и взяла сверток с полки.

– Это тебе, Эйла. За то, что ты помогла мне. Я завернула это так, чтобы оно не запачкалось в пути. Потом ты всегда можешь использовать обертку вместо полотенца.

Эйла, удивленная и обрадованная, развязала веревку, развернула мягкую кожу серны и вынула искусно украшенную, с рисованными клювами и перьями, одежду из желтой кожи. Она подняла ее и встряхнула, затаив дыхание. Это была самая прекрасная туника из тех, что ей приходилось видеть. В комплекте были и шаровары, расшитые так же, как и туника.

– Рошарио! Это великолепно! Никогда не видела ничего подобного. Слишком красиво, чтобы носить. – Положив одежду, Эйла обняла женщину. В первый раз заметив странный акцент Эйлы, Рошарио не нашла его неприятным.

– Думаю, тебе пойдет. Не наденешь ли, чтобы мы могли посмотреть?

– А надо ли? – Эйла почти боялась дотронуться до этих вещей.

– Знай, если одежда подойдет тебе, ты можешь надеть это, когда ты будешь подругой Джондалара.

Эйла счастливо и взволнованно улыбнулась Джондалару, но не стала говорить о том, что у нее уже есть туника для этого случая – подарок подруги Талута, Неззи из Львиного стойбища. Она не могла надеть обе, но наверняка будет другой повод, чтобы поносить столь дивное одеяние.

– У меня тоже есть что-то для тебя, Эйла. Не такое красивое, но полезное. – Толи подала связку кожаных лент, которую вытащила из сумки на поясе.

Эйла взяла их, стараясь не смотреть на Джондалара. Она поняла, для чего эти ленты.

– Толи, как ты догадалась, что мне нужны новые ленты во время месячных?

– Это всегда пригодится женщине, особенно в дороге. Рошарио показала мне свой подарок, и я решила подарить тебе тоже что-нибудь красивое, но ведь в дорогу много не возьмешь. Тогда я начала размышлять, что тебе может пригодиться, – объяснила Толи.

– Великолепно. Более полезной вещи ты просто не могла мне подарить. – Растроганная Эйла заморгала. – Мне так будет не хватать тебя.

– Ты пока не уезжаешь. По крайней мере до завтрашнего утра. Будет еще время всплакнуть, – сказала Рошарио, хотя в ее собственных глазах уже закипали слезы.

Вечером Эйла, освободив свои сумки, разложила вещи и попыталась решить, как упаковать все это, включая пищу, которую им дали. Кое-что мог взять Джондалар, но у него тоже было мало места. Они обсудили, стоит ли тащить лодку через лесистые горные склоны, чтобы несколько раз переправиться через реки. Поколебавшись, они все же решили взять ее.

– Как ты собираешься уложить все это в две корзины? – спросил Джондалар, глядя на кучу таинственных узлов и свертков. – Ты уверена, что это все нужно? Что в этом свертке?

– Летняя одежда. Если будет совсем мало места, я ее оставлю, но мне понадобится одежда на следующее лето. Рада, что не нужно упаковывать зимние вещи.

– Хм! – пробормотал он, неспособный понять ее доводов. Он осмотрел кучу и увидел знакомый сверток. Она носила его с собой с самого отъезда, но он до сих пор не знал, что в нем. – А что это?

– Джондалар, от тебя никакой помощи. Почему бы тебе не взять запасы пищи, которые Каролио дала нам, и не посмотреть, найдется ли для них место в твоих сумках?

* * *

– Спокойнее, Удалец. Спокойнее, – сказал Джондалар, подтягивая повод и похлопывая жеребца по щекам и по шее. – Похоже, он понимает, что мы готовы, и тоже рвется вперед.

– Уверен, что Эйла скоро подойдет, – сказал Маркено. – Они с Толи так подружились… Толи даже плакала ночью, желая, чтобы вы остались. По правде говоря, и мне жаль, что ты уезжаешь. Мы искали, говорили с некоторыми парами, но не нашли никого, кто бы мог разделить с нами жизнь, пока вы не приехали. Ты уверен, что не передумаешь?

– Маркено, ты не знаешь, насколько тяжелым было для меня это решение. Неизвестно, что я там найду, когда вернусь. Моя сестра выросла и, возможно, не помнит меня. Не знаю, чем занимается мой старший брат и где он. Надеюсь лишь, что и мать, и Даланар, ее друг, живы. Моя двоюродная сестра, дочь его второго очага, должно быть, стала матерью. Впрочем, я даже не знаю, есть ли у нее вообще друг. Если и есть, то, возможно, мне он не знаком. Я действительно ни о ком и ни о чем там не знаю. А здесь мне каждый близок. Но я должен идти.

Маркено кивнул. Уинни тихо заржала, и они оглянулись. Рошарио, Эйла и Толи с Шамио на руках выходили из дома. Малышка изо всех сил пыталась дотянуться до Волка.

– Что делать с Шамио, когда не будет Волка? – сказал Маркено. – Она не хочет разлучаться с ним ни на миг. Она и спала бы рядом с ним, если бы я разрешил.

– Может быть, тебе удастся подобрать волчонка, – сказал Карлоно, присоединяясь к ним. Он только что поднялся с пристани.

– Не думал об этом. Это будет нелегко, но я попытаюсь добыть щенка. По крайней мере пообещаю ей.

– Если решишь сделать это, – сказал Джондалар, – бери совсем маленького. Волк еще сосал молоко, когда умерла его мать.

– А как же Эйла выкормила его без матери?

– Сам удивляюсь. Она говорила, что ребенок ест все то же, что и мать, но пища должна быть мягче и мельче. Она варила бульон, опускала туда кусок кожи и давала ему сосать. Резала на мелкие кусочки мясо. Он ест все, что едим мы, но любит охотиться и сам. Он даже помогает нам, так было с тем лосем, мясо которого мы привезли сюда.

– Как вы заставляете его делать то, что вам нужно? – спросил Маркено.

– Эйла тратит на это много времени. Она показывает ему, повторяя раз за разом, пока он не сделает правильно. Удивительно, как многому он может научиться, и к тому же ему приятно порадовать ее.

– Это видно. Ты думаешь, тут все так просто? В конце концов, она – Шамуд, – сказал Карлоно. – А может ли обыкновенный человек заставить животных делать то, что от них хотят?

– Я езжу верхом на Удальце, а я не Шамуд.

– Не уверен в этом, – рассмеялся Маркено. – Я видел тебя в окружении женщин. Думаю, ты мог бы любую заставить делать то, что ты хочешь.

Джондалар покраснел. Об этом он как-то не задумывался. Подоспевшая Эйла удивилась его румянцу, но тут к ним подошел Доландо.

– Я провожу вас немного, чтобы показать вам тропу и лучший путь через горы, – сказал он.

– Спасибо. Это может нам здорово помочь.

– Я тоже пойду, – подхватил Маркено.

– И мне хочется пойти, – сказал Дарвало. Эйла увидела, что на нем рубашка Джондалара.

– Тогда и я с вами, – сказала Ракарио.

Дарвало, нахмурившись, бросил на нее взгляд, думая, что она решила увязаться за ними из-за Джондалара, но она смотрела на самого Дарвало и обожающе улыбалась. Эйла заметила, как обиженное выражение на его лице сменилось задумчивостью. Дарвало вдруг покраснел.

Почти все собрались на поляне, чтобы попрощаться с гостями, и еще несколько человек решили их проводить.

– Я не пойду с вами, – сказала Рошарио, посмотрев на Джондалара и Эйлу, – но я желаю вам доброго пути.

– Спасибо, Рошарио, – сказал Джондалар и обнял женщину. – Нам нужны твои добрые пожелания.

– Мне нужно поблагодарить тебя, Джондалар, за то, что ты привел Эйлу. Даже не хочу думать, что случилось бы со мной, если бы не она. – Она дотронулась до Эйлы. Эйла взяла руку женщины, затем другую и крепко сжала их, радуясь, что и у Рошарио крепкое пожатие. Они обнялись.

Несколько человек попрощались с ними, но остальные решили проводить их немного.

– Ты идешь, Толи? – спросил Маркено.

– Нет. – В ее глазах сверкнули слезы. – Не хочу. Слова прощания не станут легче на тропе. – Она подошла к высокому мужчине. – Мне трудно быть доброй к тебе сейчас, Джондалар. Я так тебя любила всегда и еще больше полюбила, когда ты привел Эйлу. Мне так хотелось, чтобы вы остались, но ты не можешь. И хотя мне понятно, почему ты не можешь, от этого у меня на душе не становится лучше.

– Извини, что причинил тебе боль, Толи. Хочется сделать что-то, чтобы тебе стало получше.

– Ты не сделаешь этого, – сказала она.

Это было так похоже на нее: говорить то, что думаешь. И это ему нравилось в ней.

– Не сердись на меня. Если бы я остался, то ничего бы не желал так сильно, как создать союз с тобой и Маркено. Ты не представляешь, как я был горд, когда ты сделала нам это предложение, и как тяжело мне покидать вас сейчас, но что-то тянет меня туда. Если честно, я даже не знаю, что это, но я должен идти, Толи. – Во взгляде его синих глаз смешивались горе, просьба о прощении и понимание и заботливость.

– Джондалар, не стоит говорить такие вещи и смотреть на меня так. Мне еще больше хочется, чтобы вы остались. Лишь обними меня.

Он наклонился и обнял молодую женщину, чувствуя, как тело ее сотрясается от сдерживаемых рыданий. Она отстранилась и взглянула на высокую блондинку рядом с ним.

– О, Эйла, не хочу, чтобы ты уезжала! – выдохнула она, и они бросились друг другу в объятия.

– Я не хочу уезжать! Я хочу, чтобы мы остались. Не знаю точно причины, но Джондалару нужно ехать, а я должна быть с ним, – рыдая, сказала Эйла. Внезапно Толи отскочила в сторону, подхватила Шамио и побежала к селению.

Волк рванулся было за ними, но Эйла приказала:

– Сидеть, Волк! Рядом!

– Вуффи! Я хочу моего Вуффи! – кричала девочка, протягивая руки к лохматому хищнику.

Волк взвизгнул и посмотрел на Эйлу.

– Рядом, Волк! Мы уходим.

Глава 20

Стоя на открытой площадке, Эйла и Джондалар с пронзительным чувством утраты и одиночества наблюдали, как возвращаются обратно по тропе Доландо, Маркено, Карлоно и Дарвало. Другие провожающие отстали понемногу еще по дороге сюда. Дойдя до поворота тропы, четверо мужчин обернулись и помахали руками. Эйла ответила, показав им внешнюю сторону ладони, говоря тем самым, что вернется, но вдруг ее ошеломила мысль, что она уже больше никогда не увидит никого из Шарамудои. За короткое время она хорошо узнала и полюбила их… Они дали ей кров, просили остаться, с ними она могла бы жить счастливо.

Это расставание напомнило им уход из племени Мамутои в начале лета. Они тоже доброжелательно встретили ее, многие из них понравились ей. Она могла быть счастливой среди них, но, когда она уходила, ее волновало прежде всего то, что уходит она с человеком, которого любит. Тем более что еще не утихла боль от смерти Ранека. Пребывание здесь не было ничем омрачено. И потому уход был более трудным. Она любила Джондалара и не сомневалась в том, что хочет быть с ним, но дружелюбие и благожелательное отношение Шарамудои делали расставание непереносимо тяжелым.

Дорога полна прощаний. Она рассталась с сыном, когда уходила из Клана… А если бы она осталась здесь? Когда-нибудь она, возможно, смогла бы на лодке племени Рамудои добраться до дельты реки Великой Матери… Затем обойти полуостров и поискать новую пещеру ее сына, но что толку думать об этом.

Пути назад не было, не было и надежд на это. Жизнь повела ее по одной дороге, а сына – по другой. Иза говорила: «Найди свои народ, найди друга». Эйлу приняли люди ее расы, и она нашла человека, который полюбил ее. Но, получая, она теряла. Сын был одной из утрат. Необходимо принять это как свершившийся факт.

Джондалар, глядя на исчезающих за поворотом мужчин, тоже чувствовал, что утратил что-то важное. Это были друзья, с которыми он прожил несколько лет и которых хорошо знал. Хотя их не связывали кровные узы, но он считал их ближайшими родственниками. Это была семья, с которой ему больше не суждено встретиться, и это печалило его.

Когда последний мужчина скрылся из виду, Волк сел на задние лапы, задрал морду и издал мощный горловой вой, нарушивший покой солнечного утра. Люди вновь появились на тропе и помахали руками, отвечая на волчье прощание. Внезапно раздался ответный вой. Маркено поглядел в ту сторону, а затем они повернулись и стали спускаться по тропе.

Эйла и Джондалар посмотрели на горы с вершинами, покрытыми сверкающим зеленовато-голубым льдом. Горы, где они сейчас находились, были не такими высокими, как хребет на западе, но сформировались в то же время.

Внизу узкая лесистая полоса разделяла долины, все еще обогреваемые убывающим летним теплом. Кроны дубов, буков, грабов и кленов уже приобрели красно-желтую окраску. Выше склоны гор покрывал хвойный лес. Далее шли альпийские луга. А еще выше – ледник. Жара, обжигавшая южные равнины, уже давно спала, наступало время холодов.

В лесной пересеченной местности Эйле и Джондалару больше приходилось идти пешком. Тем более что к волокуше была привязана лодка. Они взбирались по крутым склонам, по каменистым осыпям, переваливали через хребты и спускались вдоль русла высохших потоков. Пониже, среди широколиственного леса, им мешала идти густая поросль молодых деревьев, кустов и шиповника. Колючки цеплялись за волосы, рвали одежду. Трудно приходилось лошадям, поросшим длинной шерстью, – животные были приспособлены для жизни на открытых холодных пространствах; от колючек страдал даже Волк.

Всем стало легче, когда наконец поднялись к вечнозеленым лесам, где благодаря постоянной тени подлеска почти не было, хотя на более крутых открытых склонах кустарник еще попадался.

В первую ночь они остановились на маленькой площадке среди гор. К вечеру второго дня они дошли до верхней окраины леса. Там не было ни густого кустарника, ни деревьев, которые надо было огибать. Путники поставили шатер на лугу возле быстрого холодного ручья. Сняв груз, они пустили лошадей пастись. Хотя те и привыкли к грубой траве равнин, сочная альпийская растительность пришлась им весьма по душе.

На лугу паслось небольшое стадо оленей. Самцы деловито терлись рогами о редкие деревья, чтобы освободиться от мягкой кожицы.

– Скоро у них будет время Наслаждения, – сказал Джондалар, раскладывая костер. – Они готовятся к сражениям за самок.

– Это им доставляет Наслаждение?

– Никогда об этом не думал, но все возможно.

– Ты любишь сражаться с другими мужчинами?

Джондалар нахмурился, поскольку вопрос требовал серьезного размышления.

– Я участвовал… у нас были драки по тому или иному поводу, но я не сказал бы, что это мне нравилось. Конечно, бывают серьезные причины. Но лучше мериться силой другими способами.

– Мужчины Клана не сражаются друг с другом. Это запрещено. Но у них есть соревнования. У женщин тоже есть, но другие.

– И чем они отличаются? Подумав, Эйла ответила:

– Мужчины соревнуются в том, что они умеют делать, а женщины – в повседневной жизни, даже в воспитании детей, хотя это такое неуловимое соревнование… каждая считает себя победительницей.

Вдали, на горе, Джондалар заметил семейство муфлонов с огромными рогами, которые, закругляясь, доходили почти до головы.

– Вот настоящие бойцы. Когда они разбегаются и бьют друг друга рогами, то звук напоминает удар грома.

– Когда самцы бьются рогами, ты думаешь, они сражаются по-настоящему? Или это у них соревнование? – спросила Эйла.

– Не знаю. Они могут поранить друг друга, но это бывает редко. Обычно один отступает, когда видит, что другой сильнее. Иногда они крутятся один возле другого и совсем не дерутся. Возможно, это больше соревнование, чем сражение. – Он улыбнулся. – Ты задаешь интересные вопросы, женщина.

Прохладный бриз сменился холодным ветром, солнце нырнуло за гребень гор. Ранее, днем, падал снег, который быстро растаял на солнце, но в тенистых местах он сохранился. Все говорило о том, что ночь будет холодной и возможен снегопад.

Волк исчез, как только они поставили шатер. Когда же он не вернулся к вечеру, Эйла стала волноваться.

– Не стоит ли мне посвистеть и позвать его? – спросила она, когда они устраивались на ночь.

– Он не впервые уходит на собственную охоту. Ты привыкла, чтобы он был всегда рядом. Он вернется.

– Надеюсь, что утром он будет здесь. – Эйла встала и огляделась вокруг, пытаясь что-то рассмотреть в темноте, окружающей их костер.

– Зверь сам знает дорогу. Вернется и уляжется. – Он подложил еще дров в костер, и в небо взлетели искры. – Посмотри на небо. На эти звезды. Ты видела когда-нибудь столько звезд?

Эйла взглянула вверх, и ее охватило ощущение чуда.

– Да уж! В самом деле много! Может быть, потому, что мы подошли к ним ближе и можем видеть даже самые маленькие… А возможно, они просто находятся дальше? Как ты думаешь, звезды продолжаются и продолжаются?

– Не думал об этом. Кто знает? И кто может узнать об этом?

– А твои мудрецы?

– Может быть, и знают, но не уверен, что скажут. Есть вещи, которые положено знать только Тем, Кто Служит Матери. Ты задаешь странные вопросы, Эйла. – Он почувствовал внутренний озноб. – Мне что-то становится холодно, к тому же нам нужно рано вставать и идти дальше. Доландо говорил, что дожди могут начаться в любое время. А здесь, наверху, это обозначает снегопад. Мне хотелось бы спуститься вниз перед этим.

– Я пойду проверю Уинни и Удальца. Может быть, Волк с ними?

Эйла все же тревожилась за Волка; уже засыпая, она услышала звуки, которые, возможно, говорили о том, что животное вернулось.

Было темно, слишком темно, чтобы разглядеть что-то за множеством звезд, устремлявшихся из огня к небу, но она пыталась вглядеться. Затем две желтые звезды, два огонька, сблизились. Это были глаза, глаза Волка, который смотрел на нее. Потом он повернулся и направился куда-то; она знала – он хочет, чтобы она пошла за ним, но как только она двинулась следом, путь ей преградил огромный медведь.

В страхе она отпрыгнула назад. Медведь встал на задние лапы и заревел. Взглянув на него, она увидела, что это не настоящий медведь. Это Креб, Мог-ур, одетый в медвежью шкуру.

Где-то вдалеке ее звал сын. За спиной огромного колдуна она увидела Волка, но это не был Волк. Это был дух Волка, тотем Дарка, и он хотел, чтобы она пошла за ним. Затем дух Волка обернулся ее сыном, и это был Дарк, манивший ее к себе. Он еще раз позвал ее, но, когда она попыталась идти за ним, Креб снова остановил ее. Он указал на что-то позади.

Она повернулась и увидела тропу, ведущую к небольшой пещере. Затем заметила нависающий светлый выступ скалы, наверху был странный камень, который, казалось, завис над скалой в момент падения. Когда она вновь повернулась, Креб и Дарк скрылись.

– Креб! Дарк! Где вы? – крикнула Эйла и села.

– Тебе опять снилось что-то, – поднимаясь, сказал Джондалар.

– Они скрылись. Почему он не разрешил мне идти с ними? – прорыдала Эйла.

– Кто скрылся?

– Дарк. А Креб не разрешил мне идти за ним. Он преградил мне путь. Почему он не разрешил мне идти с ним? – спросила она, плача в его объятиях.

– Это был просто сон, Эйла. Просто сон. Может быть, он и означает что-то, но это был сон.

– Ты прав. Знаю, что прав, но это было так реально…

– Ты думала о своем сыне?

– Да, я думала о том, что никогда больше не увижу его.

– Наверное, поэтому ты и увидела его во сне. Зеландонии всегда говорила, что если видишь подобный сон, то надо вспомнить все предшествующее, и когда-нибудь ты поймешь его. – Джондалар попытался рассмотреть ее лицо в темноте. – А сейчас спи.

Вскоре они снова уснули. Утром небо заволокло тучами, и Джондалар рвался в путь, но Волк все еще не вернулся. Эйла периодически звала его свистом. Они уже уложили шатер и вещи, но его не было.

– Эйла, нам нужно идти. Он догонит нас, как всегда.

– Я не пойду, пока не узнаю, где он. Ты можешь идти или подождать здесь. Я пойду его искать.

– Как ты будешь его искать? Он может быть где угодно.

– Что, если он пошел обратно вниз? Он очень полюбил Шамио. Может быть, нам стоит вернуться обратно и поискать его?

– Мы не пойдем назад! Тем более что мы так много прошли.

– Я вернусь, если нужно. Я не двинусь дальше, пока не найду Волка. – И она пошла назад. Джондалар лишь покачал головой. Было ясно, что она приняла твердое решение. Они были бы уже далеко, если бы не это животное. Он подумал, что лучше бы зверь остался там.

Эйла на ходу все время свистом звала Волка, и внезапно, уже в лесу, на другой стороне поляны, он бросился к ней. Как всегда, он начал прыгать, пытаясь лизнуть ее.

– Волк! Вот и ты! Где ты был? – Эйла потерлась лицом о его морду и слегка куснула его, радуясь его возвращению. – Я очень волновалась. Нельзя убегать так!

– Ну что, теперь мы можем отправляться в дорогу? – спросил Джондалар. – Пол-утра потеряно.

– По крайней мере он вернулся и нам не надо повторять весь путь обратно, – сказала Эйла, усаживаясь на Уинни. – Куда идти? Я готова.

Молча они пересекли луг и доехали до горного гребня. Двигаясь вдоль него, они въехали на крутой склон, усыпанный гравием и булыжниками. Выглядело все это очень ненадежно, и Джондалар попытался найти иной проход. Если бы они были одни, то перелезли бы через скалы в другом месте, но для лошадей единственной возможностью было подняться по скользкому скалистому склону.

– Эйла, как ты думаешь, лошади смогут подняться здесь? Другого выхода я не вижу, или надо спуститься вниз и искать окольный путь.

– Ты же сказал, что не хочешь возвращаться, особенно из-за животных.

– Я не хочу, но если нужно, то придется вернуться. Если ты думаешь, что это слишком опасно для лошадей, мы не будем и пытаться.

– А если бы это было опасно для Волка, ты бы его оставил?

Для Джондалара лошади были полезными животными, и хотя Волк ему нравился, он действительно не собирался из-за него задерживать продвижение. Эйла явно была не согласна с ним: он ощущал, как между ними нарастает отчуждение, возникшее еще, может быть, и потому, что она стремилась остаться в племени Шарамудои. Ему не хотелось причинять ей новую боль.

– Я не собирался оставить Волка. Просто я подумал, что он может догнать нас, – слегка покривив душой, сказал Джондалар.

Она почувствовала это, но ей совсем не нравилось, когда между ними возникали разногласия, тем более сейчас, когда Волк вернулся и у нее стало легко на душе. Волнение исчезло, пропало и ожесточение. Она спешилась и начала взбираться на склон, чтобы точнее оценить обстановку. Уверенности, что лошади смогут здесь подняться, у нее не было, но ведь иначе им надо будет искать другой путь.

– Не уверена, но давай попытаемся. Кажется, это не так страшно, как выглядит. Если они не смогут преодолеть этот склон, мы вернемся и поищем другой путь.