Текст книги "Путь через равнину"

Автор книги: Джин Мари Антинен Ауэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 50 страниц)

Глава 16

Эйла склонилась над женщиной, держа чашку с остывающим снадобьем. Она окунула палец в жидкость, проверяя, не слишком ли горячо, поставила чашку и села, скрестив ноги.

Мысли Эйлы унеслись к жизни в Клане, к женщине, которая научила ее лечить, которая воспитала ее. Иза лечила обычные болезни и небольшие раны, но в случае серьезных ранений, особенно полученных на охоте, она приглашала Креба, чтобы Мог-ур призвал на помощь высшие силы. Иза была целительницей, но Креб был колдуном, святым человеком, имевшим доступ в мир духов.

У Мамутои и у народа Джондалара не было различия между знахарем и мог-уром. Эти функции выполнял один человек. Мамут из Львиного стойбища был очень похож на Креба. Его больше волновали проблемы души и разума. Хотя он знал снадобья и умел лечить, но его возможности как целителя были ограниченны. Лечением ран и болезней в основном занималась Неззи, подруга Талута. Однако на Летнем Сходе Эйла познакомилась со многими искусными целителями народа Мамутои и обменялась с ними опытом.

По сути, Эйла была целительницей-практиком. Так же, как Иза. Она не знала мира духов, и порой ей хотелось призвать на помощь такого человека, как Креб. Она нуждалась в участии более мощных сил. Хотя Мамут начал ее учить пониманию мира духов, духовной реальности Великой Матери, убеждения Эйлы во многом оставались прежними, она до сих пор верила в свой тотем, Дух Великого Пещерного Льва. Хотя он был связан с Кланом, Эйла была уверена в его могуществе. Мамут говорил, что духи животных являются частью Великой Земной Матери. Он даже включил ее тотем в церемонию удочерения, и сейчас Эйла собиралась просить тотем о помощи. Несмотря на то что Клан изгнал ее, Эйла надеялась, что Дух Пещерного Льва поможет Рошарио.

Эйла закрыла глаза и начала мысленно воспроизводить Древний священный язык Клана, который был известен и в Других сообществах и использовался при общении с миром духов.

«Великий Пещерный Лев, эта женщина находится под защитой могущественного тотема, и она благодарна, что он выбрал ее. Эта женщина благодарна за данный ей Дар. За уроки и полученные знания.

Великий Могущественный покровитель обычно помогает мужчинам, но он также выбрал женщину и отметил ее своим тотемом. Она благодарна ему. Эта женщина не знает, почему Дух Великого Пещерного Льва выбрал ее еще девочкой, одну из многих, но она счастлива, что ее сочли достойной, и благодарит за покровительство.

Великий Дух Тотема, эта женщина просила руководить ею, а сейчас просит о помощи. Великий Пещерный Лев учил ее врачеванию. Она овладела этим. Эта женщина знает болезни и лекарства, настои, снадобья, травы, эта женщина умеет лечить. Она благодарна за знания, которые дал Дух Тотема. Но этой женщине неведом мир духов.

Великий Дух Пещерного Льва, который общается со звездами и с миром духов. Женщина, которая лежит здесь, не принадлежит Клану. Она из другого народа, но ей необходима помощь. Женщина страдает, но самая большая боль у нее внутри. Женщина может перенести внешнюю боль, но она боится, что без руки станет беспомощной. Женщине необходимо приносить пользу… А эта целительница должна помочь ей, но ее возможности невелики. Целительница просит Великого Пещерного Льва, Великий Тотем оказать ей всяческую помощь».

Рошарио, Доландо и Джондалар хранили молчание, пока Эйла медитировала. Только Джондалар знал, что она делает. Хотя языком Клана он владел на самом низком уровне, но все же сумел понять, что она просит помощи у мира духов.

Конечно, Джондалар не мог уловить мельчайших нюансов общения на языке, который в корне отличался от звукового. В этой речи было нечто непереводимое, слова же упрощали смысл. Джондалар любовался грациозностью движений Эйлы. Он улыбнулся, вспомнив, что когда-то был даже напуган ее жестами. Ему было любопытно, как Доландо и Рошарио истолкуют поведение Эйлы. Доландо был слегка растерян и смущен, поскольку жесты Эйлы были ему абсолютно незнакомы. Его мысли были сосредоточены на Рошарио, и любая странность, даже во имя блага, таила в себе угрозу.

Когда Эйла закончила свою молитву, Доландо взглянул на Джондалара – тот улыбался.

Рошарио же неотрывно следила за незнакомой женщиной и была тронута ее поведением, хотя не имела ни малейшего понятия, что оно означало. Она также оценила грациозность движений. Было такое впечатление, как будто руки женщины совершали некий танец. И не только руки. Плечи, тело были как бы продолжением рук, и все вместе откликалось на некий внутренний ритм. Не понимая смысла этих движений, Рошарио ощутила, что это очень важно и связано с ней. Эта женщина, несомненно, была целительницей, и это успокаивало. Она обладала познаниями, недоступными обычным людям, и все таинственное лишь добавляло ей значительности.

Эйла взяла чашку и встала на колени рядом с кроватью. Вновь попробовала снадобье мизинцем и улыбнулась Рошарио.

– Пусть Великая Мать Всего Сущего хранит тебя, Рошарио. – Эйла, приподняв голову женщины, поднесла чашку к губам больной.

Это было горькое, странно пахнущее зелье, Рошарио скорчила гримасу, но Эйла подбодрила ее и заставила выпить до конца, затем уложила больную, дожидаясь, когда выпитое окажет свое воздействие.

– Сообщи, когда начнет клонить в сон, – сказала Эйла, хотя уже видела, как сузились зрачки больной и участилось дыхание.

Конечно, Эйла не могла сознавать, что лекарство уже подействовало на парасимпатическую нервную систему и парализовало нервные окончания, но она четко могла определить, действует ли оно и насколько эффективно. Когда Эйла увидела, что глаза Рошарио слипаются, она ощупала грудь и живот больной, проверяя расслабление мышц, прислушалась к дыханию женщины. Убедившись, что та спокойно спит и ей ничто не угрожает, Эйла встала.

– Доландо, тебе лучше уйти. Джондалар же останется и поможет мне, – проговорила она спокойным твердым голосом. Ее уверенность внушала уважение. Вождь хотел было возразить, но вспомнил, что покойный Шамуд, да и другие колдуны никогда не позволяли близким находиться рядом, иначе отказывались помогать. Бросив долгий взгляд на спящую, Доландо вышел.

Джондалар видел и раньше, как Эйла действует в подобных ситуациях. Она, казалось, отрешилась от себя и полностью сконцентрировалась на больной женщине, автоматически отдавая приказания другим, что надо было делать. Ей и в голову не приходило сомневаться в своем праве распоряжаться.

– Хоть она и спит, видеть, как ломают руку, нелегко. Особенно тем, кто привязан к больному.

Джондалар кивнул и подумал, что, наверное, поэтому знахарь отослал его прочь, когда врачевал истекавшего кровью Тонолана. У того была страшная рана, при виде которой Джондалар почувствовал, как подступает тошнота. Ему тогда было тяжело покидать брата, но, вероятно, еще тяжелее было бы смотреть на действия знахаря. И сейчас он не знал, стоит ли ему остаться и помочь Эйле, но, кроме него, было некому. Он глубоко вздохнул:

– Что мне нужно делать?

Эйла осмотрела руку Рошарио, определив, где именно необходимо выпрямлять кости, проверила реакцию больной. Та что-то бормотала, пыталась повернуть голову, но, похоже, то был разговор во сне, а никак не реакция на боль. Эйла прощупала расслабленные мышцы, стараясь определить положение кости. Удовлетворенная осмотром, она подозвала Джондалара, отметив, что Волк напряженно следит за ее действиями.

– Ты держи ее руку у локтя, а я попытаюсь сломать руку там, где она неправильно срослась. Потом я постараюсь развести части кости и соединить их правильно. Мышцы настолько расслаблены, что это будет нетрудно. Держи как можно крепче. Возможно, тебе придется оттянуть локоть.

– Понятно. – По крайней мере ему так казалось.

– Встань поудобнее, распрями ее руку и держи локоть пониже. Скажи, когда будешь готов.

– Я готов.

Взявшись обеими руками за предплечье Рошарио, Эйла нащупала перелом. Если кости хорошо срослись, то просто так ей их не сломать. Надо будет применять другие средства. Встав над лежанкой и глубоко вздохнув, она сделала резкое и сильное движение руками.

Эйла почувствовала, что рука сломалась, а Джондалар даже услышал похрустывание. Рошарио дернулась, но затем снова успокоилась. Эйла ощупала новый перелом. Кости не успели еще как следует срастись. Возможно, из-за неверного положения. Перелом был хорошим, без осколков. Эйла облегченно вздохнула и вытерла пот со лба.

Джондалар удивленно смотрел на нее. Хотя кости и не окрепли как следует, нужно было немалое усилие, чтобы сломать их. Еще в Долине он заметил, что Эйла обладает исключительной физической силой, он понял, что только так можно было выжить одной, но до сих пор он не знал, насколько она сильна.

Эйла стала сильной не только потому, что жила в Долине одна. Она была еще маленькой, когда ее удочерила Иза. Повседневные дела требовали значительных усилий. Выполнение самых обычных для женщины Клана обязанностей сделало ее необычно сильной по сравнению с женщинами других народов.

– Пока все идет хорошо, Джондалар. Сейчас ты должен держать ее руку возле плеча, чтобы она не двигалась. Но если почувствуешь движение, сразу скажи. – Эйла понимала, что кость срасталась медленно из-за неправильного соединения, но мышцы окрепли лучше. – Когда я выпрямлю руку, могут порваться некоторые мышцы, – так было и в тот раз. Жилы растянутся. Это тяжело, и ей будет больно, но это нужно сделать. Ты готов?

– Откуда ты все знаешь?

– Иза научила.

– Мне известно, что она тебя учила, но откуда ты знаешь, как нужно ломать кость, когда она срастается?

– Однажды Бран отправился на охоту довольно далеко от пещеры. Охотники отсутствовали долго. Один из них сломал руку, но отказался возвращаться. Он закрепил ее у пояса и охотился, используя другую руку. Когда он вернулся, Иза занялась переломом.

– Но как же он охотился со сломанной рукой? Разве ему не было больно?

– Конечно, было, но это никак не сказывалось на его поведении. Мужчины Клана скорее умрут, чем покажут, что им больно. Они так воспитаны. Ты уже готов?

Ему хотелось задать еще несколько вопросов, но сейчас было не до этого.

– Готов.

Эйла крепко ухватилась за руку Рошарио повыше локтя, а Джондалар держал ее у плеча. Медленно, но с силой Эйла потянула руку, слегка закручивая ее, чтобы избежать трения обломков кости и обрыва связок. Нужно было найти точку, в которой кости заняли бы нормальное положение.

Джондалар не знал, какие усилия прикладывала Эйла, но сам он едва удерживал руку Рошарио. Эйла вспотела от напряжения, и пот струйками стекал по лицу, но остановиться было невозможно. Кость можно было спрямить лишь точным и мягким непрерывным движением. Немного оттянув руку, она наконец нашла нужную точку и почувствовала, как кости встали на место. Она осторожно опустила руку на кровать.

Взглянув, Джондалар увидел, что она вся дрожит, ее глаза закрыты, дыхание тяжелое. Сейчас она пыталась взять под контроль свои собственные мышцы.

– Похоже, ты сделала это.

Она несколько раз глубоко вздохнула и, посмотрев на него, улыбнулась широко и победно.

– Да, сделала. Сейчас надо наложить палочки. – Она пощупала прямую, свободно лежащую руку. – Она заживет, – продолжала Эйла, – если я все сделала правильно, то женщина будет владеть ею. Но сейчас рука посинеет и распухнет.

Эйла окунула полоски кожи в горячую воду, смазала их нардом и настоем тысячелистника, легко обвязала руку и велела принести палочки для шины.

Выйдя из помещения, Джондалар увидел толпу людей. Кроме Доландо, там собрались чуть ли не все Шамудои и Рамудои.

– Доландо, Эйле нужны палочки.

– Как дела? – подавая гладкие деревяшки, спросил Доландо.

Джондалар хотел, чтобы Эйла сама сказала об этом, но, не утерпев, радостно улыбнулся. Доландо закрыл глаза, глубоко вздохнул и расслабился.

Наложив палочки, Эйла закрепила их лентами из кожи. Рука могла опухнуть, поэтому повязку надо будет менять. Шина должна была уберечь кости от смещения, когда Рошарио будет двигать рукой. Позднее, когда опухоль спадет, к месту перелома следовало привязывать березовые прутья, смоченные в воде.

Эйла проверила пульс, вслушиваясь в дыхание женщины. Приподняв веки, посмотрела в зрачки и затем подошла к двери.

– Доландо, ты можешь войти.

– С ней все хорошо?

– Убедись сам.

Доландо, усевшись рядом со спящей женщиной, проверил, дышит ли она, затем посмотрел на ее руку. Под повязкой она выглядела прямой, как прежде.

– На вид неплохо. Она будет ею владеть?

– Я сделала все, что возможно. С помощью духов и Великой Матери она сможет пользоваться ею. Конечно, рука не будет действовать как прежде. Но будет рабочей. А сейчас она должна спать.

– Я хочу остаться. Я останусь с ней, – сказал Доландо, пытаясь воздействовать на Эйлу своим авторитетом, хотя он понимал, что, если бы она захотела, ему пришлось бы уйти.

– Думаю, что ты имеешь право. Дело сделано, теперь мне хотелось бы…

– Проси! Я сделаю все, что ты пожелаешь, – откликнулся живо он. Все же ему было интересно, что она попросит.

– Я хочу вымыться. Ваш пруд годится для этого? Доландо на мгновение растерялся, такого он не ожидал. Но тут он заметил, что лицо Эйлы перепачкано черной смородиной, руки в царапинах от колючих яблок, одежда испачкана, а волосы слиплись. Скупо улыбнувшись, он сказал с досадой:

– Рошарио никогда не простила бы меня за плохое гостеприимство. Ты, должно быть, устала после долгого пути. Сейчас позову Толи, и тебе дадут все, что нужно.

Эйла растирала богатые сапонином цветы между ладонями, пока не появилась пена. Затем она намылила голову. Кинофус давал меньше пены, чем мыльные корни, но его голубые лепестки славно пахли. Рядом росли хорошо знакомые Эйле травы, и это растение она отыскала, когда они с Джондаларом ходили за волокушей и багажом. По пути они проверили лошадей, и Эйла решила, что придется попозже заняться Уинни.

– Остались еще мыльные цветы? – спросил Джондалар.

– Лежат на камне возле Волка. Но это последние. Надо бы собрать еще, высушить и взять с собой.

Она нырнула, чтобы ополоснуться.

– Вот выделанные шкуры серны, чтобы обтереться, – послышался чей-то голос. То была Толи, державшая несколько кусков желтой кожи.

Эйла не заметила, как та приблизилась к пруду. Стараясь держаться подальше от Волка, Толи обогнула его и подошла с другой стороны. Рядом с ней была девочка лет трех-четырех; прижимаясь к ноге матери, она разглядывала пришельцев большими глазами.

– Я приготовила вам поесть. Там, в доме, – сказала Толи, положив куски кожи на траву.

Джондалару и Эйле предоставили место в жилище Толи и Маркено. Это был тот самый дом, где когда-то жили Тонолан и Джетамио, и Джондалар пережил несколько неприятных мгновений, когда вошел туда. Память о трагедии брата, о его желании уйти из жизни была еще слишком свежа.

– Но не ешьте много, – добавила Толи. – Мы устраиваем большой пир в честь возвращения Джондалара.

Толи не сказала, что этот праздник касается и Эйлы, которая помогла Рошарио. Но больная пока еще спала, и не следовало искушать судьбу, прежде чем она проснется и будет видно, что ей уже лучше.

– Спасибо, Толи. – Джондалар улыбнулся малышке, которая, опустив голову, пряталась за мать, но продолжала смотреть на Джондалара.

– От ожога не осталось и следа.

Толи подняла девочку, чтобы Джондалар рассмотрел ее лучше.

– Если приглядеться, то можно найти след от ожога, но он едва заметен. Слава Великой Матери, что она была добра к ней.

– Красивый ребенок, – улыбаясь, сказала Эйла, пристально вглядываясь в девочку. – Какая ты счастливая. Когда-нибудь и у меня будет дочка, похожая на твою.

Эйла решила, что пора заканчивать купание. Вода освежала, снимала усталость, но уже становилось прохладно.

– Значит, ее зовут Шамио?

– Да, и я рада, что она у меня есть. – Молодая мать опустила ребенка на землю. Выслушав похвалы дочери, Толи улыбнулась высокой красивой женщине, однако решила относиться к ней с осторожностью, пока не узнает ее получше.

Эйла взяла кусок кожи и стала вытираться.

– Какая мягкая кожа! – воскликнула она.

Осушив тело, она обвязала кожу вокруг талии. Затем стала вытирать волосы другим куском кожи. Тут она заметила, что Шамио, прижавшись к матери, с любопытством смотрит на Волка, а тот, явно настроенный благожелательно, в свою очередь изучает ее. Эйла жестом подозвала Волка и обняла его за шею.

– Шамио хочет познакомиться с Волком? – спросила Эйла девочку.

Когда та кивнула, Эйла взглядом попросила разрешения у матери ребенка. Толи оценивающе посмотрела на огромного зверя с острыми клыками.

– Он не обидит ее, Толи. Волк любит детей. Ведь он вырос с ними в Львином стойбище.

Шамио уже осторожно подвигалась к ним, очарованная животным, которое было само очаровано ею. Ребенок смотрел на Волка серьезно и торжественно, а тот повизгивал от нетерпения. Наконец девочка сделала еще один шаг к ним и двумя руками дотронулась до Волка. Толи затаила дыхание, но тут послышалось хихиканье Шамио, – Волк лизнул ее в лицо. Девочка оттолкнула морду зверя, вцепилась в его шерсть, но, потеряв равновесие, перекатилась через спину Волка. Тот терпеливо подождал, пока она встанет, и вновь лизнул ее, чем вновь вызвал радостный смех.

– Идем, Вуффи. – Уцепившись за шкуру зверя, девочка стала подталкивать его, чтобы он пошел с ней рядом, видимо, считая его своей новой игрушкой.

Волк посмотрел на Эйлу и по-щенячьи взвизгнул.

– Ты можешь идти с Шамио. – Эйла жестом отпустила его. Волк и в самом деле взглянул на нее с благодарностью, и было ясно видно, как он рад, что идет рядом с девочкой. Даже Толи заулыбалась.

Вытираясь, Джондалар с интересом наблюдал за этим контактом. Он поднял одежду и вместе с женщинами пошел к селению. На всякий случай Толи следила за девочкой и Волком, но и она была заинтригована поведением прирученного зверя. И не только она. Множество людей во все глаза смотрели на Шамио и Волка. К ним подошел маленький мальчик чуть постарше Шамио, его тоже пригласили идти с ними. Затем показались еще двое малышей. Младший из мальчиков отбросил палку, и Волк воспринял это как сигнал начать его любимую игру. Он подбежал к палке, взял и принес обратно, положив ее на землю. Он высунул язык и завилял хвостом, готовый играть еще и еще. Мальчик поднял палку и опять бросил.

– Похоже, ты права. Он играет с детьми. Должно быть, они нравятся ему, – сказала Толи. – Но почему он так любит играть? Ведь он волк!

– Волки и люди порой бывают похожими, – ответила Эйла. – Волки любят играть. И когда они еще маленькие, и когда подрастают и взрослеют. Тогда они забавляются со щенками. У Волка не было ни братьев, ни сестер, когда я нашла его. Он остался один, глаза его только-только открылись. Он вырос не в волчьей стае, а с детьми.

– Но посмотри на него. Как он терпелив, даже вежлив! Ведь когда Шамио тянет его за шерсть, ему, наверное, больно? Почему же он терпит? – пыталась понять Толи.

– Для взрослого волка является естественным мягкое обращение с волчатами его стаи, так что было нетрудно научить его быть осторожным. Он особенно бережно обращается с маленькими детьми и может многое вытерпеть от них. Я не учила его этому специально, он просто сам такой. Если они будут грубы с ним, он отойдет, но потом вернется. Со старшими он ведет себя иначе. И кажется, понимает, кто нечаянно причинил ему боль, а кто намеренно. Правда, его никто не обижал по-настоящему, но если случалось, то он слегка покусывал обидчика, чтобы напомнить другим детям, что таскание за хвост или щипки не доставляют ему большого удовольствия.

– Трудно представить, чтобы у кого-то, особенно у ребенка, возникло желание потаскать волка за хвост… по крайней мере до сих пор, – сказала Толи. – Ни за что бы не поверила, что однажды увижу, как Шамио играет с волком. Ты заставила людей взглянуть иначе на некоторые вещи, Эйла… Эйла из племени Мамутои.

Толи хотела что-то добавить, задать вопросы, но ей не хотелось ловить эту женщину на лжи, тем более что она помогла Рошарио. Или по крайней мере поможет. Никто не был полностью уверен в ее выздоровлении.

Эйла чувствовала, что Толи что-то недоговаривает, и очень сожалела об этом. Ей нравилась эта маленькая полная женщина. Некоторое время они шли молча, наблюдая за Шамио и Волком. Эйла вновь подумала, как бы ей хотелось иметь дочку, а не сына. Шамио была красивой девочкой, и ее имя запомнилось Эйле.

– Шамио – хорошее имя. Необычное. Звучит как на языке Шарамудои, но похожие есть и у Мамутои, – сказала Эйла.

Толи не смогла сдержать улыбки:

– Ты права. Мало кто догадывается, почему я дала ей это имя. Ее могли бы звать Шами в племени Мамутои, хотя такого имени нет в стойбище. Оно взято из языка Шарамудои. Сейчас я принадлежу к ним, но родилась в племени Благородного Оленя. Моя мать выторговала хороший калым у народа Маркено. Шамио может гордиться своими предками из обоих племен. Вот почему я так назвала ее.

Толи замолчала, задумавшись о чем-то. Затем повернулась к гостье.

– Эйла тоже необычное имя. В каком Доме ты родилась?

– Я родилась не в племени Мамутои. Я была удочерена Домом Мамонта. – Эйле было приятно, что женщина наконец задала вопросы, которые мучили ее.

Толи решила, что поймала Эйлу на лжи.

– Пришлые люди не принимаются Домом Мамонта. Это Дом Мамутои. Люди, выбирая путь духов, могут быть допущены в Дом Мамонта, но никак не удочерены.

– Да, это так, но Эйлу удочерили, – вмешался Джондалар. – Я был там. Талут хотел принять ее в Дом Льва, но Мамут, удивив всех, принял ее в Дом Мамонта как собственную дочь. Он почувствовал в Эйле что-то близкое. Вот почему он учил ее. Он заявлял, что она рождена для Дома Мамонта.

– Удочерена Домом Мамонта? Чужая? – удивленно переспросила Толи, хотя поверила Джондалару. Ведь она знала его и была его родственницей. Ей хотелось узнать детали. Настороженность была отброшена, теперь ее переполняло любопытство. – Где ты родилась, Эйла?

– Не знаю, Толи. Мой народ погиб во время землетрясения, я была тогда не старше Шамио. Я выросла в Клане.

Толи никогда не слышала о Клане. Должно быть, это какое-то восточное племя, подумала она. Это объясняло многое. Например, ее странный акцент, хотя она говорила вполне терпимо, но не для урожденной в племени Мамутои. Мамут из Львиного стойбища был мудрейшим старцем, она много думала о нем. Казалось, он всегда был таким. Даже когда она была девочкой, никто не мог вспомнить его молодым и никто не сомневался в его высшем предназначении.

Движимая материнской заботой, Толи осмотрелась вокруг, отыскивая дочку. Увидев Волка, она еще раз подумала о том, как странно, что животное предпочитает общаться с людьми. Затем ей на глаза попались лошади, спокойно пасущиеся на лугу возле селения. Толи удивляла не только власть Эйлы над животными, но и то, что они были преданы ей, а Волк так просто обожал.

А если взглянуть на Джондалара?.. Он был просто в плену у прекрасной светловолосой женщины, и не только потому, что она была красивой. Серенио тоже была красивой, и многие из тех, кто хотел пленить его, были привлекательными. Он был очень близок с братом. Толи с удивлением припомнила, что его не очаровала ни одна женщина, а вот этой удалось победить его. Помимо ее дара целительницы, в ней было что-то необычное. Старый Мамут, должно быть, был прав. Видимо, поэтому она стала членом Дома Мамонта.

Расчесав волосы, Эйла связала их узлом на затылке и надела тунику и короткие штаны. Эту одежду она заготовила на случай встречи с незнакомцами. Потом она решила посмотреть на Рошарио. Улыбнувшись Дарвало, который сидел у входа, и кивнув Доландо, она вошла в дом.

– Она все еще спит? – спросил Доландо.

– Она чувствует себя прекрасно. Она еще долго проспит, – ответила Эйла, осматривая свои запасы трав. Она подумала, что придется собрать еще растений, чтобы помочь Рошарио преодолеть действие дурмана. – Я видела, что цветет липа. Нужно собрать липовый цвет, чтобы сделать ей чай, и, может быть, я найду что-нибудь еще. Если Рошарио проснется прежде, чем я вернусь, дайте ей просто воды. У нее, возможно, будет головокружение и некоторая растерянность. Шина поддержит ее руку, но пусть не двигает ею слишком сильно.

– А ты найдешь дорогу? – спросил Доландо. – Может, с тобой пойдет Дарво?

Эйла хоть и знала дорогу, но решила взять с собой юношу. Он как-то чересчур тревожился за Рошарио.

– Спасибо, я готова пойти с ним.

Дарвало, кое-что слышавший о травах, был рад сопровождать Эйлу.

– Я знаю, где растет эта липа, – сообщил он. – Там в это время очень много пчел.

– Это лучшее время для сбора цветов, – сказала Эйла. – Когда они пахнут медом. А где мне найти корзину?

– У Рошарио их достаточно. – Дарвало показал на запас корзин позади дома. Они выбрали две.

Уже выходя, Эйла заметила, что Волк следит за ней, и позвала его. Ей не хотелось оставлять зверя без присмотра, хотя дети не отпускали его.

Джондалар с двумя мужчинами был на лугу возле лошадей. Эйла подошла к ним и сказала, куда идет. Волк выбежал вперед, и они с Уинни обнюхались, причем лошадь приветственно заржала. Затем зверь принял игривую позу и взвизгнул по-щенячьи, обращаясь к Удальцу, который, в свою очередь, тоже игриво взбрыкнул. Уинни подошла к Эйле и положила голову на ее плечо. Удалец, приблизившись к ним, фыркнул, как бы желая присоединиться. Эйла похлопала по его шее, понимая, что животным хочется быть поближе к ней среди незнакомых людей.

– Хочу познакомить тебя, Эйла, – сказал Джондалар.

Она посмотрела на его спутников. Один из них, более молодой, не уступал ростом Джондалару, другой был ниже. Они очень походили друг на друга. Старший, протянув руки, сделал шаг к ней.

– Эйла из племени Мамутои, это Карлоно, вождь племени Рамудои, – произнес Джондалар.

– Именем Мадо, Матери Всех Живущих в воде и на земле, приветствую тебя, Эйла из племени Мамутои. – Карлоно взял ее руки. Он говорил на языке Мамутои лучше, чем Доландо, поскольку несколько раз ходил к устью Великой реки.

– Именем Мут благодарю тебя за гостеприимство, Карлоно из племени Шарамудои.

– Ты должна увидеть нашу пристань, – сказал Карлоно, размышляя о том, что никогда прежде не слышал такого странного акцента, как у Эйлы. – Джондалар сказал мне, что обещал покатать тебя на настоящей лодке.

– С удовольствием принимаю приглашение, – улыбнулась Эйла.

От мыслей о ее акценте Карлоно перешел к оценке ее внешности. Эта женщина была очень красивой, под стать Джондалару.

– Джондалар рассказывал мне о ваших лодках и о ловле осетра.

Мужчины рассмеялись, как будто услышали шутку, а Джондалар слегка покраснел.

– А он не рассказывал, как поймал пол-осетра?

– Эйла из племени Мамутои, – вмешался в разговор Джондалар, – это Маркено из племени Рамудои, сын дома Карлоно и друг Толи.

– Добро пожаловать, Эйла, – просто сказал Маркено, зная, что официально ее приветствовали уже много раз. – Ты уже познакомилась с Толи? Ей будет приятно, что ты здесь. Порой она скучает по своим родственникам Мамутои. – Он владел языком почти в совершенстве.

– Да, я познакомилась с ней и с Шамио. Она красивая девочка.

Маркено просиял.

– Я тоже так думаю, хотя и не положено так говорить о собственной дочери, вернее, дочери моего дома. – Он повернулся к Дарвало: – Как Рошарио?

– Эйла лечила ее руку. Она – целительница.

– Джондалар сказал нам, что она сделала это очень искусно, – уклончиво сказал Карлоно, подумав про себя, что еще неизвестно, как заживет рука.

Эйла заметила его уклончивость, но это было понятно в данных обстоятельствах. Не важно, что им нравился Джондалар. В конце концов, она для них чужестранка.

– Дарвало и я идем собирать травы, которые я видела по пути сюда. Рошарио все еще спит, и я хочу заранее приготовить питье для нее. С ней сейчас Доландо. Кстати, мне не нравятся глаза у Удальца. Надо бы найти те белые растения, чтобы помочь ему, но сейчас нет времени. Джондалар, промой его глаза холодной водой. – Улыбнувшись, она подозвала Волка, кивнула Дарвало, и они направились к горе.

Вид с тропы возле горы был не менее впечатляющим, чем тот, что предстал перед ними утром. Затаив дыхание, Эйла посмотрела вниз. Дарвало шел впереди, и она обрадовалась, когда он показал ей более короткий путь. Волк обследовал территорию вдоль тропы, деловито обнюхивая все подряд. Вначале, когда Волк внезапно выныривал на тропу, юноша пугался, но потом привык к этим появлениям. Задолго до того, как они подошли к липе, воздух наполнился ароматом меда и гулом пчел. От дерева, возникшего за поворотом стены, разносился приторный запах маленьких зеленовато-желтых цветов. Пчелы были так поглощены сбором нектара, что не обращали внимания на появление людей, хотя Эйла стряхнула несколько пчел, срывая соцветия липы. Пчелы просто отлетели в сторону.

– Почему это нужно для Рош именно сейчас? – спросил Дарвало. – Люди всегда заваривали липовый чай.

– Да, у него хороший вкус, но к тому же он очень полезен. Если тебе плохо, ты раздражен, сердишься, он действует успокаивающе. Если ты устал, то он подбодрит тебя. Он снимает и головную боль, успокаивает боль в желудке. Все это полезно Рошарио, потому что снадобье, которое усыпило ее, может вызвать и раздражение, и гнев, и подавленность, и прочее.

– Не знал, что липа так действует. – Дарвало посмотрел на знакомое раскидистое дерево с гладкой темно-коричневой корой и поразился тому, что у самого обыкновенного с виду дерева столько скрытых возможностей.

– Я хочу найти еще одно дерево, Дарвало, но не знаю, как у вас его называют. Оно маленькое, иногда это кустарник. На нем есть шипы, а лист напоминает ладонь с пальцами. В начале лета оно покрывается белыми цветами, а сейчас на нем круглые красные ягоды.

– Это не розовый куст?

– Нет, это не шиповник. То дерево повыше шиповника, а цветы меньше и листья другие.

Дарвало наморщил лоб, затем вдруг улыбнулся:

– Думаю, что знаю, о чем ты говоришь. Такие деревья растут совсем недалеко отсюда. Весной мы срываем почки с ветвей и едим.

– Похоже. Сможешь проводить меня туда?

Волка не было видно, и потому Эйла свистнула. Тот появился мгновенно. Вскоре они подошли к боярышнику.

– Именно это я и искала. Не была уверена, что правильно описала его.

– А для чего это? – спросил Дарвало, когда они стали рвать ягоды и листья.

– Помогает сердцу восстановиться, окрепнуть и работать надежно. Это для здорового сердца, а не для больного. Там свои снадобья. – Эйла пыталась подбирать слова, чтобы юноша мог понять, что она познала путем наблюдений и опыта. Она училась у Изы, чей язык и метод обучения было трудно передать словами. – Это можно смешивать и с другими растениями, чтобы их действие было сильнее.

Для Дарвало было истинным удовольствием собирать плоды и листья боярышника вместе с Эйлой. Она знала вещи, никому не известные, и рассказывала о них без утайки. На обратном пути она остановилась на залитом солнцем пригорке и срезала несколько приятно пахнущих пурпурных цветков иссопа.