Текст книги "Путь через равнину"

Автор книги: Джин Мари Антинен Ауэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 50 страниц)

* * *

На следующее утро все поднялись, чувствуя себя не в своей тарелке. Эйла приготовила напиток под названием «на следующее утро после», который она придумала для того, чтобы облегчить последствия различных празднований в Львином стойбище, хотя у нее хватило запасов лишь на обитателей Дома Церемоний. Она тщательно проверила запас трав против беременности и решила, что их хватит до следующего сбора. К счастью, их требовалось употреблять не так много.

В полдень к ним зашла Мадения. Смущенно улыбаясь, она сообщила, что решила участвовать в ритуале.

– Это прекрасно, Мадения. Ты не пожалеешь, – сказал ей красивый и вежливый мужчина.

Она посмотрела на него такими обожающими глазами, что он наклонился, поцеловал ее в щеку, а потом улыбнулся. И она утонула в его изумительных синих глазах. Ее сердце билось так часто, что она едва дышала. В это мгновение Мадении вновь захотелось, чтобы именно Джондалар принимал участие в ее ритуале Первой Радости. И она вдруг испугалась, что он понял, о чем она подумала. Внезапно она выбежала из жилища.

– Жаль, что мы не живем поближе к Пещере Лосадунаи. – Он смотрел вслед Мадении. – Мне хотелось бы помочь этой молодой женщине, но я уверен, что они найдут кого-нибудь.

– Конечно, найдут. Надеюсь, что у нее не будут слишком высокие запросы. Я сказала ей, что она, может быть, встретит такого, как ты, Джондалар… Но таких, как ты, не так много, – сказала Эйла.

– У всех молодых женщин большие запросы, но все эти фантазии лишь до первого раза.

– Но у нее есть основания для таких фантазий.

– Все они более или менее знают, что их ждет. Они ведь все время рядом с мужчинами и женщинами.

– Тут другое, Джондалар. Как ты думаешь, кто оставил ту кожу для обтирания?

– Я думаю, что это Лозадуна или Золандия.

– Они были уже в постели, когда мы ушли. Они сами чествовали Великую Мать. Я спрашивала их. Они даже не знали, что мы ушли к священному источнику, хотя Лозадуна, кажется, был доволен.

– Если не они, то кто?.. Мадения?

– Почти уверена. Джондалар нахмурился:

– Мы так долго путешествовали вдвоем, что… Я никогда не говорил об этом… Я чувствую немного… В общем, я делаю это неохотно, когда кругом люди. Если бы я знал, что она там, я не был бы таким необузданным. Я думал, что мы одни.

Эйла улыбнулась:

– Я знаю. – Она все больше и больше убеждалась в том, что он не любит показывать то, что он чувствует в глубине души, и ей было приятно, что он так открыт перед ней и в словах, и в действиях. – Я рада, что ты не знал, что она была там. Рада и за себя, и за нее.

– Почему за нее?

– Думаю, что это убедило ее пойти на церемонию. Она часто наблюдала Наслаждение со стороны и потому не думала об этом, пока ее не изнасиловали. После чего она могла думать только о боли, о том, что ее использовали, словно вещь, с ней не обращались как с женщиной. Трудно объяснить… Ты чувствуешь себя после этого… ужасно.

– Да, конечно, но думаю, что тут есть еще кое-что. После первых месячных и до ритуала Первой Радости девушка очень уязвима и наиболее желанна. Каждый мужчина тянется к ней, возможно, потому, что ее нельзя трогать. В любое другое время женщина свободна в выборе мужчины, но это время – самое опасное для нее.

– Как Лейти, которой было запрещено смотреть даже на братьев. Мамут объяснял мне это.

– Возможно, но дело не только в этом. Надо обучить девочку-женщину самообладанию, сдержанности, а это не всегда легко. Она в центре внимания. Каждый желает ее, особенно юноши, и ей трудно устоять. Они преследуют ее и применяют самые разные способы, чтобы заполучить ее. Некоторые девушки соглашаются, особенно те, которым долго ждать Летнего Схода. Но если она позволяет себе отдаваться без соответствующих ритуалов, она… Если обнаруживается, что Мать благословила ее прежде, то люди могут быть жестокими. Они проклинают ее и издеваются над ней.

– Но почему они проклинают ее? Они должны проклинать мужчин, которые не оставляли ее в покое. – Эйлу задела такая несправедливость.

– Люди говорят, что если она не может быть сдержанной – значит, она не может быть хорошей матерью и руководителем. Ее никогда не выберут в Совет Матерей, или Сестер, или во что-то в этом роде, мужчины не захотят взять ее в подруги. Она не только теряет статус своей матери или своего очага, но ее никогда не выберет мужчина высокого статуса или даже тот, кто претендует на таковой. Думаю, что именно этого боялась Мадения.

– Неудивительно, что Вердеджия кричала, что ее погубили. Джондалар, а согласятся ли люди с очистительным ритуалом Лозадуны? Раз уж се взяли, она никогда не станет такой, как была.

– Думаю, люди поймут. Это же не то, что она была несдержанной. Ее изнасиловали, и люди готовы применить насилие против самого Чароли. Может быть, некоторые и уклонятся, но у нее будет много защитников.

Эйла помолчала, а затем произнесла:

– Люди – сложные создания, не так ли? Иногда я думаю, существует ли реально то, что кажется?

* * *

– По-моему, это то, что нужно! – воскликнул Джондалар. – То, что нужно! Ладуни! Давай проверим еще раз. В лодку мы положим сено и горючие камни, чтобы растопить лед, камни для приготовления пищи и тяжелую мамонтовую шкуру, чтобы эти камни не утонули в растаявшем льду. Положим туда съестные припасы, наш груз и, возможно, посадим Волка.

– Это будет тяжелый груз, – сказал Ладуни. – Но тебе не надо кипятить воду. Достаточно, чтобы лед растаял, и лошади смогут попить. Потребуется меньше горючих камней. Кстати, сами пейте столько, сколько хотите. Не экономьте. Если вы будете тепло одеты, будете как следует отдыхать и пить воду, когда потребуется, вы выстоите против холода.

– Надо сделать пробную загрузку, чтобы убедиться, – сказала Ларония.

– Хорошее предложение, – поддержала Эйла.

– Но Ладуни прав – груз будет слишком тяжелым, – добавила Ларония.

– Надо проверить все вещи и выбросить лишнее, – сказал Джондалар. – Нам не нужно брать с собой много. Как только мы перейдем через ледник, то до Пещеры Даланара будет уже недалеко.

У них и так остались только самые необходимые вещи. Что же еще надо выложить? Эйла как раз думала об этом, когда вдруг рядом оказалась Мадения. Она не только воспылала любовью к Джондалару, но и была полна обожания к Эйле, отчего та чувствовала себя как-то неловко. Но ей нравилась Мадения, и она попросила ее посидеть рядом, пока будет раскладывать вещи.

Развертывая и раскладывая пожитки, Эйла вспоминала, сколько же раз ей приходилось делать это в течение Путешествия. Трудно было отказаться от чего-либо. Каждая вещь была дорога ей, но уж если им придется пойти по этому ужасному леднику, о чем с самого начала волновался Джондалар, да еще с Уинни, Удальцом и Волком, то придется избавиться от многого.

В первом свертке была великолепная одежда из замши, которую подарила ей Рошарио. Она взяла ее и развернула.

– О! Какое великолепное платье! Такого покроя и такой вышивки я никогда не видела. – Мадения невольно потянулась, чтобы потрогать. – Какая мягкая! Никогда не прикасалась к такой мягкой коже.

– Это подарила мне женщина из племени Шарамудои, которое живет далеко отсюда, возле устья реки Великой Матери, там она и в самом деле великая. Ты даже не можешь вообразить себе, какой большой становится эта река. Шарамудои объединяют два народа. Шамудои живут на земле и охотятся на серн. Ты видела такое животное? Мадения отрицательно покачала головой.

– Это горное животное, что-то вроде каменного козла, но поменьше.

– Да, я знаю такое животное, но мы его называем по-другому.

– А Рамудои – Речной народ. Они ловят огромных осетров. Они вместе придумали особый способ выделки замши, чтобы она была мягкой и бархатистой, как вот эта.

Эйла подняла вышитую тунику и вспомнила народ Шарамудои, с которым повстречалась, казалось, уже так давно. Она могла бы остаться у них, а теперь она никогда уже не увидит их. Ей стало неприятно от одной только мысли, что нужно избавиться от подарка Рошарио. Но, взглянув в восхищенные глаза Мадении, Эйла решилась:

– Тебе хотелось бы иметь это?

Мадения отдернула руки, как будто прикоснулась к чему-то горячему.

– Я не могу взять это! Это подарено тебе.

– Нам нужно облегчить груз. Думаю, что Рошарио было бы приятно, если бы ты взяла это. Тем более что тебе это так нравится. Это костюм для Дня Воссоединения, но у меня уже есть один.

– Ты уверена, что не раскаешься?

Эйла увидела, как заблестели ее глаза от предвкушения, что у нее будет такой экзотический наряд.

– Да. Ты можешь сохранить это до твоего Дня Воссоединения. Считай, что это мой подарок на память обо мне.

– Мне не нужен подарок, чтобы помнить тебя. – Глаза Мадении наполнились слезами. – Я никогда не забуду тебя. Благодаря тебе, возможно, у меня когда-нибудь будет День Воссоединения. Тогда я надену это. – Она не могла утерпеть, чтобы не показать матери и всем подругам и друзьям такой наряд.

Эйла была рада, что решила отдать тунику Мадении.

– Хочешь посмотреть мой другой наряд для Дня Воссоединения?

– Конечно!

Эйла развернула тунику, которую для нее сделала Неззи, когда она хотела стать спутницей Ранека. Туника была красновато-желтого цвета, в тон к ее волосам. Внутри находились фигурка лошади и два красивой формы куска медового янтаря. Мадении не верилось, что у Эйлы два таких хотя и разных, но прекрасных наряда; она боялась заговорить об этом, потому что Эйла могла подумать, что и этот наряд она хотела бы заполучить.

Эйла внимательно рассматривала тунику, решая, что с ней делать. Затем она покачала головой. Нет, с этим она не расстанется, это – наряд для ее Дня Воссоединения. Она наденет его во время ритуала, когда ее объявят спутницей Джондалара. В любом случае здесь была и частица Ранека. Она взяла маленькую костяную лошадку и, не думая, ласково погладила ее. Это тоже надо сохранить. Она подумала о Ранеке. Как он там? Никто не любил ее сильнее, и она никогда не забудет его. Она могла бы стать его подругой и была бы счастлива, если бы так сильно не любила Джондалара.

Мадения хотела удержаться от любопытства, но все же спросила:

– Что это за лошадь? Эйла улыбнулась:

– Это Уинни. Ее вырезал человек со смеющимися глазами и с темно-коричневой кожей. Джондалар сказал как-то, что никогда не встречал более искусного резчика.

– Человек с коричневой кожей? – недоверчиво спросила Мадения.

– Да. Он из племени Мамутои, его звали Ранек. Когда я увидела его впервые, я не могла отвести глаз, что было весьма невежливо. Мне говорили, что его мать имела такую же темную кожу, как вот этот камень. Она жила далеко на юге, за морем. Мамутои по имени Уимез путешествовал в тех краях. Он взял ее в подруги, и ее сын родился у его очага. Она умерла на обратном пути, поэтому он вернулся только с мальчиком. Его сестра воспитала Ранека.

Мадения слегка вздрогнула от возбуждения. Она думала, что на юге сплошные горы и что они бесконечны. Эйла так далеко путешествовала и так много знала! Может быть, когда-нибудь и она совершит Путешествие, как Эйла, и встретит коричневого человека, который вырежет для нее красивую лошадку, и познакомится с людьми, которые будут дарить ей прекрасные наряды, а также у нее будут лошади, на которых она будет ездить, и волк, который любит детей, и мужчина, похожий на Джондалара, который будет путешествовать вместе с ней. Мадения погрузилась в мечты.

Она никогда не встречала таких людей, как Эйла. Она стала боготворить эту женщину, которая вела такую насыщенную жизнь, и ей хотелось стать похожей на нее. Эйла говорила со странным акцентом, что лишь добавляло таинственности, и она тоже перенесла ужас насилия, когда была девушкой. Да, с Эйлой случилось такое, и она понимала, что чувствуют другие после этого. Благодаря теплу, любви и пониманию со стороны окружающих Мадения начала поправляться. Она уже представила себе, что она, взрослая и мудрая, беседует с молодой девушкой, которая перенесла насилие и которой надо помочь прийти в себя.

Мечтая, Мадения увидела, как Эйла взяла аккуратно перевязанный сверток, но не развязывала его, точно зная, что находится внутри и не собираясь выбрасывать его.

– А это что? – спросила девушка, когда Эйла отложила сверток в сторону.

Эйла снова взяла сверток и, оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что Джондалара нет поблизости, развязала его. Внутри была белоснежная туника, украшенная хвостами горностая. Глаза Мадении стали большими и круглыми.

– Белая как снег! Я никогда не видела кожу такого белого цвета!

– Это секрет Журавлиного Дома. Я научилась выделывать такую кожу у одной старухи, которая научилась этому у своей матери. Ей некому было передать свое умение, поэтому она согласилась обучить меня.

– Ты сама сделала это?

– Да. Для Джондалара, но он об этом не знает. Я отдам ему это, когда мы приедем домой, чтобы он надел в День Воссоединения.

Развернув тунику, Мадения увидела, что, кроме горностаевых хвостов, на ней не было никаких украшений, ни вышивки, ни рисунков, ни раковин, ни бусин. Их и не надо было. Они испортили бы простоту, снежную белизну кожи.

Эйла развернула пакет поменьше. Внутри было странное изображение женщины с четко обозначенными чертами лица. Если бы Мадения не видела так много чудес за столь короткое время, она бы испугалась: дунаи никогда не имели лица. Но видимо, Эйле нужно было такое изображение.

– Это вырезал для меня Джондалар. Он сказал, что сделал это, чтобы поймать мою душу и отметить мое вступление в статус женщины. Это было тогда, когда он впервые научил меня Наслаждению. Там никого больше не было, чтобы разделить с нами ритуал, но нам никто и не был нужен. Джондалар сам совершил ритуал. Позднее он подарил это мне, сказав, что в статуэтке таится большая сила.

– Я верю в это. – Мадения не сомневалась, что Эйла обладала могуществом и властью.

Эйла, увидев смущение Мадении, вновь завернула статуэтку и вложила сверток в тунику, затем уложила все в кроличьи шкурки и перевязала.

Еще в одном свертке были подарки, которые Мамутои дали ей на церемонии удочерения. Их нужно было сохранить. Конечно, ее сумка со снадобьями всегда должна быть рядом. Огненные камни, швейные принадлежности, смена нижнего белья, сапоги, спальные меха и оружие – все это надо было взять с собой. Она просмотрела чашки, кухонные принадлежности и выкинула все лишнее. Надо было дождаться Джондалара, чтобы решить вопрос с шатром, веревками и прочим грузом.

Они уже собирались выйти, как появился Джондалар. Он только что принес горючие камни, а сейчас хотел проверить свои вещи. Вместе с ним вошли еще несколько человек, включая Золандию и ее детей с неразлучным Волком.

– Я уже привязалась к этому животному и, наверное, буду скучать по нему. Ты ведь не оставишь его?

– Конечно, нет.

– Я знала, но думала все же… Тебя мне тоже будет не хватать.

– И мне тебя. На нашем пути мы приобрели столько друзей, и самое тяжелое потом – покидать их, зная, что увидеться уже не суждено.

– Ладуни, – Джондалар держал в руках мамонтовую кость со странными знаками, – Талут, вождь Львиного стойбища, сделал карту местности, которая находится далеко на юге. Тут отмечена первая часть нашего пути. Я хотел сохранить это в память о нем, а сейчас мне не хочется выбрасывать эту карту. Сохрани ее для меня. Кто знает, может быть, когда-нибудь я вернусь за ней.

– Я сохраню. – Ладуни взял кость и внимательно посмотрел на нее. – Очень интересно. Объясни, что здесь вырезано, пока не уехал. Надеюсь, что ты вернешься, а если нет, то вдруг кто-то пойдет в вашу сторону и у него будет место, я передам эту карту с ним.

– Также я оставляю некоторые инструменты. Можешь взять себе или выбросить. Жаль лишиться молотка, к которому я так привык, но я сделаю другой, как только мы дойдем до Ланзадонии. У Даланара всегда есть хорошие заготовки. Костяные молотки и ножи оставлю. Оставлю себе тесло и топор, чтобы колоть лед.

Когда они подошли к постели, Джондалар спросил:

– А что ты берешь, Эйла?

– Все здесь, на постели.

Джондалар увидел таинственный сверток.

– Что в нем такого ценного?

– Я возьму это с собой.

Мадения лукаво улыбнулась, довольная тем, что ей известна тайна.

– А это что? – Он указал на другой сверток.

– Это подарки Львиного стойбища. – Она развернула пакет. Он увидел великолепный наконечник для копья, сделанный Уимезом, и, взяв его, подал наконечник Ладуни.

– Посмотри на это.

Это было большое, величиной с ладонь, лезвие и такое же широкое, но тоньше мизинца, с хорошо отточенным острием.

– Отменная работа, – сказал Ладуни, рассматривая изделие. – Но как он сделал такое тонкое? Это настоящее произведение искусства.

– Я тебе говорил, что Уимез – хороший мастер. Он нагревает камень, прежде чем начать его обрабатывать. Это меняет свойства камня. Легче становится отбивать тонкие слои. Так он добивается такой толщины. Мне не терпится показать это Даланару.

– Уверен, что он высоко оценит эту работу. Джондалар вернул наконечник Эйле и заметил:

– Считаю, что надо взять только шатер, чтобы защититься от ветра.

– А подстилку? – спросила Эйла.

– У нас много камней. Мы возьмем только самое необходимое.

– Лед есть лед. Подстилка будет очень нужна.

– Возможно, ты права.

– А как насчет веревок?

– Ты думаешь, что они понадобятся?

– Считаю, что их нужно взять, – сказал Ладуни. – Веревки очень пригодятся на леднике.

Они упаковали все, что могли, и весь вечер прощались с людьми, которые оказали им столь радушный прием. Вердеджия подошла к Эйле:

– Я хочу поблагодарить тебя, Эйла.

– Меня не надо благодарить. Надо благодарить всех здесь.

– Я имею в виду то, что ты сделала для Мадении. Честно говоря, я не знаю, что ты сделала или сказала, но она стала другой. Перед твоим приездом она пряталась в темном углу, желая только умереть. Она не разговаривала даже со мной, и ей было противно думать о будущем. Я думала, что все потеряно. Сейчас она почти такая, какой была раньше, и готовится к Первым Ритуалам. Я лишь надеюсь, что она не передумает еще раз.

– С ней будет все в порядке, пока все будут ее поддерживать. Это самая большая помощь.

– Я все еще хочу, чтобы Чароли наказали.

– Все хотят. Сейчас, когда решили поймать его, ему не избежать наказания. Мадения придет в норму, и у нее все будет хорошо, а у тебя будут внуки, Вердеджия.

* * *

Утром они поднялись рано, упаковали оставшиеся вещи и вернулись в пещеру, чтобы позавтракать с хозяевами. Все собрались, чтобы попрощаться с ними. Лозадуна напомнил Эйле несколько стихов из учения Великой Матери и очень разволновался, когда она обняла его на прощание; он тут же отошел к Джондалару. Золандия не распространялась о своих чувствах, а просто сказала, что ей жаль, что они уходят. Даже Волк, казалось, чувствовал, что он больше не увидит детей, как и они его. Он лизнул малыша в лицо, и Мичери впервые заплакал.

Когда они вышли из пещеры, Мадения удивила их. Она нарядилась в великолепный наряд, подаренный ей Эйлой. Обняв Эйлу, она с трудом сдерживала слезы. Джондалар сказал ей, что она очень хороша. Одежда придала ее красоте необычный оттенок взрослости, как-то сразу проявилось, какой женщиной станет Мадения в будущем.

Оседлав лошадей, они оглянулись назад и увидели людей, стоящих у входа в пещеру, и Мадению, которая, стоя чуть в стороне, плакала, как маленькая девочка.

– Я никогда не забуду вас! – крикнула она и убежала в пещеру.

Возвращаясь к реке Великой Матери, Эйла подумала, что никогда не забудет Мадению и ее народ. Джондалару тоже было грустно, но он уже прикидывал, что ждет их впереди. Он знал, что самый тяжелый участок пути им еще предстоит.

Глава 39

Джондалар и Эйла двигались на север, обратно к Донау, реке Великой Матери, которая была их спутником большую часть пути. Достигнув реки, они вновь повернули на запад и пошли вдоль реки вверх по течению. Это был уже не огромный полноводный поток, извивающийся по равнине, где к нему присоединялись бесчисленные реки и речушки.

Ближе к истокам река была прямее, мельче и уже. Бурля и прорываясь сквозь камни, она круто устремлялась вниз. Дорога на запад вдоль бурной быстрой реки обернулась для путников сплошным подъемом, который все более приближал их к неминуемой встрече с ледником, толстым слоем покрывшим высокогорье. На горных вершинах высились огромные рваные шапки льда, в долинах он лежал, словно толстый блин, везде одинаковый по толщине. На дальних границах южный выступ континентального льда, высотой с окружающие горы, сталкивался с языками северных глетчеров. Местность между ними была самой холодной на земле.

В отличие от горных ледников замерзшие реки медленно сползали по склонам гор на покрытое льдом почти плоское плато. Этот ледник был уменьшенной копией мощного ледника на севере, который покрыл плотным слоем равнины континента, но тот ледник, к которому шел Джондалар, лежал дальше к западу. Двигаясь вдоль реки, они с каждым шагом забирались все выше; им приходилось беречь тяжело нагруженных лошадей, поэтому они чаще шли пешком, чем ехали. Эйла особенно волновалась за Уинни, которая тащила большую часть горючих камней; путники надеялись, что эти камни помогут выжить животным, когда они пойдут по льду, там, где лошади по своей воле ни за что бы не оказались.

Вдобавок к волокуше обе лошади тащили тяжелые тюки, хотя благодаря волокуше поклажи на Уинни было поменьше. Женщина и мужчина несли заплечные корзины. Только Волк не нес ничего, и Эйла с завистью поглядывала на его раскованные движения.

Как-то утром, закрывая свою корзину, Эйла пожала плечами:

– Пожалуй, мы довольно-таки странные люди – тащим в гору камни. Но позже будет чему радоваться.

– Чему?

– Как нам станет легко, когда переберемся на ту сторону. В верховьях река пересекала отроги горной цепи на юге, где вершины были невероятно высоки. Лосадунаи жили к югу от реки среди более округлых массивных известняковых гор с довольно ровными плато. Хотя ветер и вода за миллионы лет поработали на славу, все сверкающие снежные короны не исчезали с вершин гор круглый год.

Далее к югу, сверкая на солнце, словно куски разбитого алебастра, возвышалась огромная масса земли. По мере того как путники взбирались выше, перед ними в молчании разворачивалась горная панорама с двумя вздымающимися пиками.

На севере, на той стороне реки, поднимался круто вверх древний кристаллический массив. Впереди, на западе, округлые горы, с вершинами, покрытыми снегом, не представляли никакой защиты от мороза: пересекая замерзшую реку, они несли свои ледники к ледникам более молодых горных хребтов южной цепи.

Сухой, похожий на пудру снег выпадал все реже по мере приближения путешественников к холоднейшей части континента. Даже ветреные лёссовые степи на востоке не могли сравниться по суровости с этим краем. Местность была спасена от ледового нашествия только благодаря влиянию западного океана. Тот высокогорный ледник, который они хотели пересечь, без теплого ветра с океана стал бы настолько бесконечным, что уже никто не смог бы перейти его. Океан влиял и на существование западных степей и тундры, и удерживал ледники от наступления на Зеландонии, хотя на той же географической широте чуть дальше лежал огромный слой льда.

* * *

Джондалар и Эйла легко вошли в дорожный ритм, и Эйле даже стало казаться, что они путешествуют всю жизнь. Она мечтала добраться наконец до места. Ей все чаще вспоминалась спокойная зима в Львином стойбище. Это помогало отвлечься от однообразия пути по заснеженной местности. Она с удовольствием перебирала в памяти мельчайшие случаи, забыв о страданиях, которые испытывала, решив, что Джондалар больше не любит ее.

Хотя воду приходилось вытапливать из речного льда, так как на открытых ветру пространствах снег выдувался, Эйла решила, что в морозе есть свои преимущества. Притоки реки Великой Матери покрылись толстым льдом, что облегчало переправу. Правда, там им приходилось передвигаться почти бегом, так как яростные ветры, прорываясь вдоль замерзших рек с их высокими берегами, еще больше вымораживали воздух.

Эйла с облегчением вздохнула, когда они переправились через широкую долину на защищенный от ветра берег.

– Я так замерзла! – сказала она, стуча зубами. – Если бы было хоть чуть-чуть теплее!

– Не надо, – встревоженно произнес Джондалар.

– Почему «не надо»?

– Нам нужно пересечь ледник, пока не поменялась погода. Теплый ветер – это фён, а фён – это таяние льда и снега. Тогда нам придется идти кругом, через земли Клана. Это займет больше времени, к тому же не думаю, что они встретят нас радушно после набегов банды Чароли.

Она понимающе кивнула, глядя на северный берег реки. Затем сказала:

– У них берег лучше.

– Почему?

– Даже отсюда видны долины с травой, и там можно охотиться. На этой стороне растут в основном сосны – значит, почва песчаная и травы мало. Эта сторона ближе к леднику – значит, здесь холоднее и земля бедная.

– Ты, наверное, права, – согласился Джондалар, удивляясь ее проницательности. – Не знаю, как тут летом, я ведь был зимой.

Эйла рассуждала правильно. Почвы на северном берегу реки были довольно лёссовыми на известняковой платформе, поэтому более плодородными, чем на южном. К тому же горные южные ледники делали зиму здесь более суровой, а лето холоднее, и тепла едва хватало, чтобы снег отступил к границам прошлого лета.

Не попробовав на вкус кончик ветки, или почки, или даже внутренний слой коры, Эйла порой не могла определить, какое это дерево, поскольку все они находились в зимней спячке. Там, где преобладала ольха, летом были болотные кустарники. Там же, где росла ива, было самое влажное место. Если же встречались ясень, вяз или граб, то земля была посуше. Редкие карликовые дубы, прячущиеся в укрытиях, говорили о том, что со временем здесь вырастут дубовые рощи.

Даже в суровом климате выживали некоторые птицы и животные, например, привыкшие к холоду степей и гор, и потому охота была нетрудной. Лишь изредка они прибегали к запасам, которые дали им Лосадунаи: они хотели приберечь их для перехода через ледник.

Эйла заметила неподалеку карликовую белую сову и указала на нее Джондалару. Он уже освоил охоту на тетеревов, они по вкусу напоминали белых куропаток, которых Эйла отлично готовила. Тетерева с их пестрой окраской легко маскировались на местности, не полностью покрытой снегом. Джондалару казалось, что в прошлый раз здесь было больше снега.

Поскольку на этот район влиял и климат континентального востока, и атмосфера морского запада, его отличала причудливая смесь растений и животных, которые обычно редко соседствовали друг с другом. Эйла заметила маленьких пушистых зверьков, хотя зимой мелкие животные обычно не появлялись на поверхности. Мыши-полевки, суслики и хомяки раньше встречались только тогда, когда Эйла разрывала их норы, чтобы забрать запасы. Иногда она убивала этих животных, чтобы накормить Волка, а если попадались гигантские хомяки – то и самих себя. На горных плато и в речных долинах они часто видели шерстистых мамонтов, обычно стада самок, иногда со случайно примкнувшим самцом, хотя зимой самцы тоже сбивались в группы. Носороги были одиночками, за исключением самок, которых сопровождали один или два детеныша. Встречались северные олени. Муфлонов, серн и каменных козлов, которые спустились ниже, избегая зимних холодов, тоже было много, но больше всего встречалось овцебыков.

Казалось, в этот год овцебыки размножались особенно бурно. И Эйла с Джондаларом еще раз убедились, что копьеметалка – стоящая вещь. Обычно при виде опасности быки образовывали круг, встав рогами наружу, чтобы защитить самок и телят. Это помогало отстоять стадо от многих хищников, но не от копья и копьеметалки. Стоя на безопасном расстоянии, они бросали копье в намеченную цель. Важно было бросить так, чтобы сразу пробить толстую шкуру животного.

При обилии разнообразных животных они не испытывали недостатка в пище, излишки нередко доставались хищникам. Поскольку само мясо было постным, они выбирали куски пожирнее, вырезали внутренности, остальное же отдавали Волку или выбрасывали. Постная пища не насыщала их полностью.

Чай из коры, хвои и кончиков веток давал временное облегчение.

Всеядные люди могли выжить благодаря разнообразию пищи, но нехватка какого-то витамина или жира могла привести к смерти. В конце зимы растительной пищи было мало, поэтому надо было есть больше жира.

Ни Эйла, ни Джондалар не могли охотиться на лошадей. Их лошади, кстати, кормились сухой травой, мхами и лишайниками, а иногда даже грызли кору деревьев.

Эйла и Джондалар продолжали следовать вдоль реки на запад, но когда река слегка отклонилась на юг, Джондалар понял, что они уже близко от ледника. Столкновение древнего горного массива на севере с южными горами выражалось в диком нагромождении рваных утесов. Они миновали место, где три реки, соединяясь, давали начало реке Великой Матери. Перейдя одну из рек, они пошли по левому берегу среднего русла.

То, что они подошли к истокам великой реки, не произвело сильного впечатления на Эйлу. У реки Великой Матери не было истока в виде родника в каком-то определенном месте – в отличие от устья, которым являлось огромное внутреннее море, где она кончалась. Даже граница северной территории, которая считалась страной плоскоголовых, не была четкой, но Джондалар чувствовал что-то знакомое в этой местности. Он считал, что они уже подошли близко к краю истинного ледника, хотя некоторое время они шли по снегу и было трудно определить, что там под ним.

Хотя было еще рано, путники решили устроить стоянку, для чего перешли на правый берег левого притока и остановились в долине.

Увидев на берегу гальку, Эйла подобрала несколько гладких круглых камешков, которые великолепно подходили для пращи. Она подумала, что надо бы поохотиться на зайцев или куропаток.

Воспоминания о кратком пребывании в гостях у Лосадунаи уже стали блекнуть и сменились мыслями о леднике впереди. Особенно это касалось Джондалара: тяжело нагруженные, пешком они продвигались гораздо медленнее, чем он предполагал, и он боялся, что зиме скоро придет конец. Наступление весны всегда было непредсказуемым, но в этом году, надеялся он, она запоздает.

Они сняли с лошадей груз и разбили стоянку. Поскольку было еще светло, они решили добыть свежего мяса. Войдя в редкий лесок, они увидели следы оленей. Джондалар разволновался, надеясь, что возвращение оленей не является признаком наступающей весны. Эйла позвала Волка, и они продолжили путь по лесу. Эйла шла за Джондаларом, а Волк за ней. Она не хотела, чтобы, отбежав в сторону, он спугнул бы их добычу. Впереди высилась скала. Эйла заметила, как опустились плечи Джондалара, а сам он как-то расслабился, и поняла, что, судя по следам, олени свернули в сторону. Видимо, их кто-то напугал.