Текст книги "Путь через равнину"

Автор книги: Джин Мари Антинен Ауэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 50 страниц)

– Да, – сказала Золандия, – горючие камни ломаются легко.

– Где вы его добываете? – спросил Джондалар.

– На юге, ближе к горам. Там его целые залежи. Для разжигания костра мы пользуемся деревом, но этот камень дает больше тепла и горит дольше, чем дерево.

Эйла и Джондалар переглянулись.

– Я возьму один, – сказал Джондалар. Тем временем проснулись Лозадуна и старший мальчик Лароджи. – У вас есть горючие камни, у нас – огненные.

– Их нашла Эйла? – спросил Лозадуна, хотя в его вопросе было больше утверждения.

– Как ты узнал? – спросил Джондалар.

– Наверное, потому, что именно он обнаружил, что эти камни горят, – сказала Золандия.

– Камень очень похож на дерево. Я решил поджечь его. Он загорелся.

Джондалар кивнул:

– Эйла, покажи им. – Он дал ей железистый пирит и кремень.

Эйла установила трут, затем, повертев желтоватый камень в руке, пристроила его поудобнее. Другой рукой взяла кремень. Ее действия были настолько привычными для нее, что хватило одного удара кремня, чтобы высечь искру. Трут загорелся. Эйла подула немного. Появился огонь. Наблюдатели дружно вздохнули.

– Удивительно, – сказал Лозадуна.

– Не более удивительно, чем твои горючие камни. Я дам вам один такой камень. Может быть, его стоит показать во время Ритуала.

– Да! Это было бы самое удобное время. Я рад принять твой дар Пещере, – сказал Лозадуна. – Но мы должны дать вам что-то взамен.

– Ладуни уже обещал дать нам все, что необходимо, чтобы перебраться через ледник. Волки разорили наш тайник и украли продукты, – сообщил Джондалар.

– Вы собираетесь идти по леднику с лошадьми? – спросил Лозадуна.

– Конечно.

– А как вы их обеспечите кормом? К тому же лошади пьют больше, чем люди. Где вы достанете воду среди сплошного льда?

– Я думал об этом, – сказал Джондалар. – Мы могли бы набить нашу лодку сухой травой.

– И добавить туда горючих камней, если вы найдете место, чтобы разжечь костер. Они не отсыреют, да и груза будет меньше, – сказал Лозадуна.

Подумав, Джондалар широко и счастливо улыбнулся:

– Это очень пригодится! Мы можем положить их в лодку, которая с любым грузом будет легко скользить по льду. Надо добавить еще и другие камни, чтобы устроить место для костра. Я так много думал об этом… У меня не хватает слов для благодарности, Лозадуна.

* * *

Эйла случайно подслушала, что, по мнению хозяев, ее необычная манера произносить звуки, оказывается, была акцентом женщины из племени Мамутои, а Золандии казалось, что Эйла слегка заикается. Как ни старалась Эйла, она не могла преодолеть некоторые трудности произношения отдельных звуков, но ее радовало, что в общем-то никто всерьез не думал об этом.

Несколько дней Эйла знакомилась с жизнью группы Лосадунаи, которые жили возле горячего источника в общей Пещере. Ей очень нравились ее непосредственные соседи – Золандия, Лозадуна и их дети, она поняла, как соскучилась по людям, ведущим нормальный образ жизни. Женщина вполне сносно говорила на языке Зеландонии, и потому они с Эйлой хорошо понимали друг друга.

Подруга Того, Кто Служит, стала ей еще ближе, когда у них обнаружились общие интересы. Хотя Лозадуне полагалось знать все о травах и растениях, однако большую часть лечебного сырья собирала именно Золандия. Здесь многое напоминало об Изе и Кребе. Золандия лечила недуги, используя различные травы, а уж всякие там заклинания и эманации были уделом ее спутника. Эйлу очень заинтересовало то, что Лозадуна знал много историй, легенд, мифов, – эти интеллектуальные аспекты жизни ей запрещалось изучать в Клане, и она высоко оценила богатство знаний, которыми он обладал.

Как только он понял, что ее интересует Великая Земная Мать и нематериальный мир духов, что она обладает острым умом и удивительной памятью, он готов был поделиться всем, что знал. Еще не понимая до конца, Эйла вскоре читала наизусть легенды и были, усвоила ценные сведения о содержании и порядке различных ритуалов. Он хорошо говорил на языке Зеландонии, но использовал характерные для Лосадунаи выражения, что очень сближало языки по ритму и размеру стихов. Их обоих поражало, как много схожего между строем языка и народной мудростью Мамутои и Зеландонии. Лозадуна хотел узнать различия трактовки и варианты легенд, и Эйла из ученицы превращалась в учительницу, объясняя и рассказывая то, что знала сама.

Джондалару тоже доставляло удовольствие общаться с людьми, обитавшими в Пещере. Он провел много времени с Ладуни и некоторыми охотниками. Золандию удивило, что он живо интересовался ее детьми. Он любил детей, но в данном случае его больше занимали ее отношения с детьми. Особенно когда она нянчила ребенка. Тогда ему очень хотелось, чтобы у Эйлы был ребенок, ребенок его духа или по крайней мере сын или дочь его очага.

Мичери пробуждал у Эйлы сходные чувства, но она продолжала пить свой специальный чай. Рассказы о леднике, который им надо было пересечь, были настолько устрашающими, что она даже и подумать не могла о зачатии ребенка.

Хотя Джондалар был доволен, что Эйла не забеременела во время Путешествия, но все же испытывал противоречивые эмоции. Он уже начал волноваться, что Великая Земная Мать не хочет благословить Эйлу на рождение ребенка, чувствуя при этом и свою вину. Однажды он высказал наболевшее Лозадуне.

– Великая Мать решит, когда придет время, – ответил тот. – Может быть, Она понимает, какой трудный путь вам еще предстоит. Возможно, как раз теперь наступило время устроить церемонию в Ее честь. На ней ты попросишь Ее дать Эйле ребенка.

– Может, ты и прав, – сказал Джондалар. – Кто-то говорил, что я – любимец Матери и что Она никогда ни в чем не откажет мне… Но Тонолан все же умер.

– А ты в самом деле просил Ее, чтобы он не умирал?

– В общем-то нет. Все произошло так быстро. К тому же лев задел и меня.

– Думай иногда об этом. Попытайся вспомнить, просил ли ты прямо Ее о чем-то. Удовлетворила ли она какую-нибудь твою просьбу или отказала? В любом случае я переговорю с Ладуни и посоветуюсь по поводу церемонии в честь Великой Матери. Я хочу как-то помочь Мадении, а Церемония Чествования может оказать свое воздействие. Она не встает с постели. Она даже не пришла послушать ваши рассказы, а ведь Мадения так любила истории о Путешествиях.

– Какое ужасное испытание ей выпало. – Джондалара передернуло.

– Да. Надеюсь, что она оправится от этого. Надеюсь, что поможет очистительный ритуал в горячем источнике. – Он не ждал ответа от Джондалара, думая о будущей церемонии. Внезапно он взглянул на Зеландонии: – Ты знаешь, где Эйла? Я прошу ее присоединиться к нам. Она окажет существенную помощь.

* * *

– Лозадуна объяснил мне все, и я очень заинтересована в участии в ритуале. Но я сомневаюсь, необходима ли Церемония Чествования Матери.

– Она очень важна, – нахмурился Джондалар. – Многие ждут ее.

Он подумал, что если она сомневается, то удовлетворит ли Великая Мать его просьбу?..

– Если бы я знала побольше об этом, то, возможно, не колебалась бы. Мне нужно так много постичь, и Лозадуна готов учить меня. Я хотела бы остаться здесь на некоторое время.

– Нам нужно уехать поскорее. Если мы слишком задержимся, наступит весна. После Чествования Великой Матери мы сразу же отправимся в путь.

– Пожалуй, мне хотелось бы остаться здесь до следующей зимы. Я так устала от дороги. – Она не стала говорить, что в глубине души беспокоило ее: эти люди готовы принять ее, а вот примет ли ее народ Джондалара?

– Я тоже устал от Путешествия, но как только мы перейдем ледник, останется идти немного. По пути мы навестим Даланара, чтобы он знал, что я вернулся, а оставшаяся часть Путешествия будет легкой.

Эйла кивнула, но где-то внутри у нее было чувство, что идти им еще долго, а говорить – гораздо легче, чем делать.

Глава 36

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – спросила Эйла.

– Еще не знаю, – сказал Лозадуна. – Просто я чувствую, что должна присутствовать женщина. Я – Тот, Кто Служит Матери, но я – мужчина, а сейчас она боится мужчин. Считаю, что очень поможет, если она поговорит об этом; к тому же порой легче говорить с незнакомыми. Люди боятся, что те, кого они знают, всегда будут помнить о тайнах, которые им поведали, и каждый раз, встречаясь с этими людьми, они будут испытывать чувство раскаяния и злости.

– Есть что-то, о чем мне не стоит упоминать?

– У тебя природная восприимчивость, и ты сама поймешь, что нужно делать. У тебя есть редкая природная способность к языкам. Я просто поразился, как быстро ты научилась говорить по-нашему, и заранее благодарен тебе за сочувствие к Мадении.

Эйла была слегка смущена его похвалой.

– Но это так похоже на язык Зеландонии.

Он заметил ее смущение, но никак не отреагировал на это. В это время вошла Золандия.

– Все готово. Я заберу детей и подготовлю место. Эйла, не возражаешь, если я возьму с собой Волка? Ребенок так привязался к нему! К тому же детям будет чем заняться. Кто бы мог подумать, что я когда-либо буду просить, чтобы пришел волк и последил за моими детьми?!

– Было бы лучше, если бы он пошел с вами. Мадения не видела Волка.

– А не пойти ли нам за ней? – предложил Лозадуна. По пути к очагу Мадении и ее матери Эйла заметила, что она выше идущего рядом человека, и вспомнила свое первое впечатление: маленький и стеснительный. Она удивилась, насколько изменилось ее мнение о нем. Небольшой рост и скромная манера держаться перевешивались мощью интеллекта, спокойным достоинством – за всем этим крылись высокочувствительная натура и сильная воля.

Лозадуна поскреб шкуру, натянутую на шесты. Шкуру на входе отодвинули, и перед ними предстала пожилая женщина. Она нахмурилась, увидев Эйлу, и недружелюбно посмотрела на нее, явно расстроенная присутствием чужеземки. Женщина, полная горечи и гнева, сказала:

– Вы не нашли того человека? Того, который убил моих еще не родившихся внуков?

– Если мы обнаружим Чароли – это не вернет твоих внуков, Вердеджия. Меня сейчас волнует не он, а Мадения. Как она? – сказал Лозадуна.

– Она не встает с постели, почти ничего не ест. Она даже не хочет разговаривать со мной. Она была таким прелестным ребенком и становилась красивой женщиной. Ей было бы нетрудно найти спутника, пока Чароли и его банда не погубили ее.

– Почему ты думаешь, что они погубили ее? – спросила Эйла.

Женщина недоуменно посмотрела на нее.

– Эта женщина ничего не знает? – обратилась Вердеджия к Лозадуне. – Мадения даже не была посвящена. А теперь она обесчещена, погублена. Великая Мать никогда не благословит ее.

– Не будь так уверена. Великая Мать вовсе не жестока, – сказал Лозадуна. – Она знает, какими путями идут Ее дети, у Нее есть способы помочь им. Мадения очистится, обновится и сможет пройти ритуал Первой Радости.

– Ничего хорошего не будет. Она вообще отказывается иметь что-либо общее с мужчинами. Мои сыновья ушли жить к своим спутницам. Все говорили, что у нас мало места для новых семей. Мадения – мой последний ребенок, единственная дочка. После смерти моего мужчины я надеялась, что она приведет сюда друга, человека, который помог бы ей воспитать детей, моих внуков. Теперь у меня не будет внуков. И все из-за… из-за того негодяя. И никто ничего не предпринимает по этому поводу.

– Ты знаешь, что Ладуни ждет вестей от Томази.

– Томази! – Она просто выплюнула это имя. – А что в нем хорошего? Ведь в его Пещере появилось это отродье.

– Ты должна дать им возможность подумать. Но мы не можем ждать их ответа, надо помочь Мадении. После того как она очистится и обновится, она может отнестись иначе к ритуалу Первой Радости. По крайней мере нам нужно попытаться.

– Вы можете попытаться, но она не встанет.

– Может быть, мы приободрим ее… Где она?

– Там, за шкурами. – Вердеджия указала на закуток возле каменной стены.

Лозадуна пошел туда и откинул шкуру, пропустив свет в это убежище. Девушка, лежавшая на постели, подняла руку, заслоняясь от света.

– Мадения, вставай. – Голос звучал вежливо, но твердо. Она отвернулась. – Эйла, помоги мне.

Они усадили ее, затем помогли встать на ноги. Мадения не сопротивлялась, но и не помогала им. Они повели ее к выходу, затем вывели из пещеры. Девушка, казалось, не чувствовала, что ступает по замерзшей, покрытой снегом земле, хотя и была босой. Они повели ее к большому шатру, которого Эйла раньше не видела. Он был скрыт за поворотом наружной стены пещеры среди скал и кустов. Из отверстия для дыма шел пар. В воздухе чувствовался сильный запах серы.

После того как они вошли внутрь, Лозадуна закрыл вход. Они находились в тесном помещении, отгороженном с помощью тяжелых мамонтовых шкур. Внутри было тепло. Шатер с двойным куполом был возведен над горячим источником. Несмотря на пар, стены были сухими. Хотя по ним стекали редкие капли, конденсация влаги не происходила внутри двойной оболочки. Под ней благодаря воздушной прослойке между шкурами было сухо.

Лозадуна приказал им раздеться, но Мадения даже не пошевелилась, тогда он попросил Эйлу раздеть девушку. Но та вцепилась в одежду, глядя широко открытыми глазами на Того, Кто Служит Матери.

– Попытайся раздеть ее, но если она тебе не позволит, приведи ее туда прямо в одежде.

Лозадуна, откинув шкуру, прошел внутрь. Эйла умудрилась быстро раздеть девушку, затем сняла одежду сама и повела Мадению в помещение за шкурами. Облака пара размывали внутренние очертания, но Эйла все же увидела обложенный камнями бассейн рядом с самим горячим источником. Между ними была перегородка с отверстием, заткнутым деревянной пробкой. С другой стороны по деревянной трубе подавалась в бассейн холодная вода из ближайшего ручья, но сейчас эта труба была поднята. Когда туман на мгновение разошелся, Эйла увидела на стенах шатра изображения животных и среди них беременных самок. Рядом виднелись разные геометрические фигуры: треугольники, круги, трапеции и другие.

Вокруг источника и бассейна был разостлан войлок из шерсти муфлона, мягкий и теплый. На нем тоже были рисунки и стрелы, указывающие путь к более мелкому месту в бассейне. Под водой виднелись каменные скалы. У дальней стены шатра помещался помост с тремя каменными чашами-светильниками, где в расплавленном жире плавал фитиль, сделанный из какого-то ароматического материала. Чаши окружали небольшую статуэтку дородной женщины. Эйла поняла, что это изображение Великой Земной Матери.

Почти правильный круг из обточенных камней обозначал место разведения огня перед алтарем, сделанным в земле. Из тумана появился Лозадуна. Возле одного из светильников лежала палочка, на одном ее конце был шарик из какого-то черного материала. Лозадуна поднес палочку к огню, и в воздухе запахло смолой. Затем Лозадуна принес небольшую головню, заслоняя огонь рукой, и разжег костер. Сильный, но приятный запах перебил вонь серы.

– Следуйте за мной, – сказал он.

Поставив ногу на один из войлочных матов между двумя параллельными линиями, он пошел вокруг бассейна вдоль аккуратно выложенной тропы. Мадения, пошатываясь, побрела за ним. Эйла двигалась след в след за Лозадуной. Они обошли бассейн. Когда они пошли по второму кругу, Лозадуна начал петь:

– О Дуна, Великая Земная Мать, Великая и Благодетельная Кормилица, Великая Мать Всех, Первая и Единственная Мать, Которая благословляет всех женщин, Самая Сострадательная Мать, услышь нашу мольбу.

Он повторял и повторял это обращение, пока они не обошли источник второй раз. Как только он поставил левую ногу между двумя параллельными линиями и двинулся дальше, он после слов «услышь нашу мольбу», вместо того чтобы повторить все сначала, продолжил:

– О Дуна, Великая Земная Мать, одной из Твоих дочерей причинили боль, одна из Твоих дочерей подверглась насилию. Ей необходимо очиститься и получить Твое благословение. Великая и Благодетельная Кормилица, одно из Твоих чад нуждается в Твоей помощи. Ее нужно вылечить. Ее нужно привести в порядок. Обнови ее, Великая Мать Всех, помоги ей познать радость Твоих Даров. Помоги ей, Единственная, познать Твой ритуал Первой Радости, помоги ей, Первая Мать, получить Твое Благословение. Самая Сострадательная Мать, помоги Мадении, дочери Вердеджии, дитяти Лосадунаи, Земных Детей, живущих возле высоких гор.

Эйла была тронута и очарована словами и самим ритуалом; ей показалось, в глазах Мадении мелькнул признак интереса, это ее обрадовало. После третьего круга Лозадуна, аккуратно ступая и продолжая молить, повел их к земляному алтарю, где в окружении трех светильников стояло изображение Великой Матери, Дунаи. Возле второго светильника лежал вырезанный из кости предмет, похожий на нож. Он был вдвое шире ножа, с двумя лезвиями и слегка закругленным концом. Он взял его и двинулся к костру.

Они уселись рядом у костра и стали смотреть на бассейн. Лозадуна подбросил в огонь еще несколько горючих камней. Затем из углубления на земляном помосте он вынул глубокую каменную чашу с темным дном. Туда он налил воды из сосуда, добавил несколько сухих листьев из маленькой корзины и поставил чашу прямо на раскаленные угли.

Затем на сухой плоской поверхности, окруженной войлочными матами, он кончиком костяного ножа нарисовал какой-то знак. Внезапно Эйла поняла назначение этого инструмента. Мамутои использовали такой же инструмент, чтобы рисовать знаки на земле, ведя счет добыче или намечая план охоты. Так как Лозадуна продолжал ставить знаки, Эйла поняла, что он использует рисованные знаки, чтобы его лучше поняли. Он рассказал обо всем в песне-мольбе и рисовал, чтобы усилить ее значение. Эйла вскоре поняла: история была аллегорическим пересказом нападения на Мадению, для чего в качестве действующих лиц под ножом Лозадуны появились изображения птиц.

Молодая женщина явно начала реагировать на происходящее. Когда, рассказывая о девушке, он изобразил ее птицей с переломанным крылом, она вдруг начала громко рыдать. Тот, Кто Служит Матери, плоской стороной ножа стер нарисованное.

– Этого никогда не случалось! – И вновь изобразил птицу, но уже в полете. – Она опять одно целое, как если бы родилась вновь. С помощью Великой Матери то же самое случится и с тобой. Все исчезнет, как будто ничего не произошло.

Запах мяты стал заполнять шатер. Лозадуна проверил чашу на углях и налил из нее в другую.

– Пей, – сказал он.

Утратив осторожность, а также способность думать и протестовать, Мадения залпом выпила жидкость. Он налил по чашке Эйле и себе. Затем встал и повел их к бассейну.

Не мешкая, Лозадуна медленно вошел в воду, над которой клубился пар. Мадения последовала за ним. Не раздумывая, Эйла тоже ступила было в воду, но когда ее нога коснулась воды, она сразу же отдернула ее. Вода была настолько горячей, что в ней можно было варить. Огромным усилием воли она заставила себя вновь ступить в воду. Некоторое время она стояла, пока решилась сделать первый шаг. Эйла часто купалась и плавала в холодных реках, озерах, даже иногда взламывала тонкий лед, мылась она и водой, подогретой на костре, но никогда не видела такой горячей воды.

Хотя Лозадуна вел их в глубь бассейна медленно, давая им возможность привыкнуть к горячей воде, Эйле понадобилось больше времени, чтобы достичь каменных сидений. Когда она вошла поглубже, то почувствовала, как тепло проникает в нее. Сев на скамью, она погрузилась в воду до подбородка и расслабилась. Не так уж это и плохо, когда привыкнешь.

Как только они освоились в воде, Лозадуна сказал Эйле, чтобы она задержала дыхание и опустила голову в воду. Когда она, улыбаясь, подняла голову, он велел Мадении сделать то же самое. Затем он сам опустил голову в воду, после чего они вышли из бассейна.

Он подошел к выходу и нашел там деревянную чашу с густой желтоватой мазью, напоминающей застывшее мыло. Он опустил чашу на пол, сделанный из тесно пригнанных плоских камней. Затем зачерпнул мазь и стал размазывать по своему телу, сказав Эйле, чтобы она умастила Мадению, а потом саму себя, смазав даже волосы.

Натирая себя мазью, Лозадуна что-то напевал, и Эйла почувствовала, что это не только ритуальное пение, но и просто пение от радости. Голова у нее чуть-чуть закружилась, и Эйла подумала, что это может быть от напитка, который они выпили.

Когда они использовали всю мазь, Лозадуна взял деревянную чашу, пошел к бассейну и зачерпнул воды, затем вернулся на вымощенный камнями пол и ополоснулся. Он ополоснулся еще дважды, затем облил водой Эйлу и Мадению. Грязная вода не попадала обратно в бассейн, а исчезала между камнями. Затем Лозадуна опять повел их к бассейну.

Когда они уселись в горячую воду, Эйла почувствовала себя полностью расслабленной. Горячий бассейн напоминал ей парные бани Мамутои, но был даже лучше. Когда Лозадуна решил, что прошло достаточно времени, он открыл отверстие в бассейне там, где было глубже. Как только вода стала вытекать из бассейна, он начал так кричать, что Эйла на мгновение опешила.

– Уходите, злые духи! Очищающие воды Великой Матери, уносите с собой любое прикосновение Чароли и его банды. Уходи, вся грязь, с этой водой, оставь это место. Когда уйдет эта вода, Мадения очистится. Могущество Великой Матери создало ее вновь!

Они покинули бассейн. Не одеваясь, они вышли на улицу. Они так разгорячились, что холодный ветер и промерзшая земля под босыми ногами действовали освежающе. Люди, проходившие мимо них, делали вид, что не замечают их, или просто отворачивались. С неприятным чувством Эйла вспомнила другое время, когда люди смотрели прямо на нее и не видели. Но здесь было совсем иное, чем там, в Клане. Здесь люди отворачивались из вежливости. Прогулка быстро охладила их тела, и когда они вновь оказались в шатре, то обрадовались возможности завернуться в мягкие сухие меха и выпить мятного чаю.

Эйла посмотрела на свои руки. Кожа на них сморщилась, но они были абсолютно чистыми. Когда она начала расчесываться, то волосы скрипели.

– Что это за мягкое мыло? – спросила она. – Оно отмывает лучше, чем мыльный корень.

– Его делает Золандия. Вроде бы смесь золы и жира, но лучше сама спроси ее об этом.

Эйла принялась расчесывать Мадению.

– Как вы делаете воду такой горячей? Он улыбнулся:

– Это дар Великой Матери племени Лосадунаи. Здесь есть несколько горячих источников. Одними пользуются все, другие являются священными. Это центральный источник – наиболее почитаемый из всех. Поэтому люди особо чтят это место. Вот почему они не хотят покидать пещеру, но сейчас в ней так много людей, что группа молодых решила основать новое жилище. Есть место вниз по течению на том берегу, но это территория плоскоголовых, и потому пока еще вопрос не решен.

Эйла кивнула, чувствуя себя настолько расслабленной и согревшейся, что лень было и пальцем пошевелить. Она заметила, что Мадения испытывает то же самое.

– Какой прекрасный Дар эта горячая вода! – воскликнула Эйла.

– Важно, что мы благодарны Великой Матери за все Ее Дары, и особенно за Дар Наслаждения.

– Ее Дар – ложь! Это не наслаждение, а боль, – вдруг сказала Мадения. – Как ни просила я, ни умоляла, они не остановились! – выкрикнула она. – Ни один мужчина больше не дотронется до меня!

– У тебя есть право гневаться. У тебя есть право рыдать. Это ужасно, что они сделали с тобой. Я знаю, что ты чувствуешь, – сказала Эйла.

– Откуда ты знаешь, как я себя чувствую? – отпрянула назад молодая женщина.

– Однажды я тоже испытала боль и унижение. Молодая женщина выглядела удивленной, но Лозадуна кивнул, как если бы вдруг понял что-то.

– Мадения, – мягко произнесла Эйла, – когда я была в твоем возрасте, может быть немного младше, почти сразу же после того, как у меня начались месячные, меня изнасиловали. Я не знала, что это означает Наслаждение. Для меня это была только боль.

– Только один мужчина?

– Только один, но потом он домогался меня еще много раз, и я возненавидела это! – Эйла удивилась, что до сих пор от этих воспоминаний в ней поднимается гнев.

– Много раз? Даже после изнасилования? Почему никто не остановил его?

– Они думали, что он имеет на это право. Они думали, что мне не присущи такие чувства, как ярость и ненависть, и они не понимали, почему мне было больно. Я сама начала думать, что со мной что-то не в порядке. Затем я перестала чувствовать боль, но и Наслаждения не испытывала. Это делалось не затем. Это делалось, чтобы унизить меня, и я никогда не переставала ненавидеть это. Но… случилось нечто удивительное, и потом, что бы он ни делал, я думала о другом, о чем-то хорошем, не обращая на него внимания. Поскольку он не вызывал во мне ничего, кроме ярости, он стал чувствовать себя униженным и в конце концов прекратил приставать ко мне. И я не хотела, чтобы когда-либо еще ко мне притронулся мужчина.

– Ни один мужчина больше не коснется меня! – сказала Мадения.

– Не все мужчины похожи на Чароли и его банду. Некоторые такие, как Джондалар. Именно он научил меня радости и Наслаждению Даром Великой Матери, и я говорю тебе, что это прекрасный Дар. Дай себе время и возможность встретить человека, похожего на Джондалара. И ты тоже испытаешь радость.

Мадения затрясла головой:

– Нет! Нет! Это ужасно!

– Я знаю, что это ужасно. Даже самый лучший Дар может быть неправильно использован, и добро можно превратить в зло. Когда-нибудь ты захочешь стать матерью, но ты никогда не станешь ею, если не разделишь Дар Матери с мужчиной.

Мадения горько плакала:

– Не говори этого! Я не хочу слышать об этом!

– Знаю, что не хочешь. Не позволяй Чароли испортить хорошее. Не давай ему возможности лишить тебя материнства. Пройди Первый Ритуал, чтобы понять, что это не так ужасно. Мне удалось это понять, хотя не было никаких ритуалов. Великая Мать нашла способ дать мне эту радость. Она послала мне Джондалара. Дар больше, чем Наслаждение, намного больше, если он разделяется с любовью. Если боль, которую я испытала в первый раз, была платой, я с радостью много раз заплатила бы за ту любовь, которую познала. Ты слишком много страдала, и, возможно, Мать подарит тебе что-нибудь особое, если ты дашь Ей возможность для этого. Подумай об этом, Мадения. Ничего не говори, пока все не обдумаешь.

* * *

Эйла проснулась, чувствуя себя как никогда отдохнувшей и посвежевшей. Она лениво улыбнулась и поискала глазами Джондалара, но тот уже встал и ушел. На мгновение она почувствовала разочарование, но затем вспомнила, что он будил ее, чтобы сказать, что уходит на охоту с Ладуни и другими охотниками. И спросил, не хочет ли она присоединиться к ним. Она отказалась, поскольку у нее были свои планы на этот день, и осталась в постели, радуясь редкой прекрасной возможности нырнуть снова в теплый мех.

Но сейчас она решила, что пора встать. Она поднялась, провела руками по волосам, радуясь их шелковистой мягкости. Золандия обещала рассказать, как делается мыльная смесь, благодаря которой ее тело стало таким чистым, а волосы шелковистыми.

На завтрак было все то же, что они ели и в первый день, – суп из сушеной пресноводной рыбы.

Джондалар говорил, что в пещере осталось мало запасов, но они отправились на охоту не только ради мяса или рыбы. Пещера не голодала, и пищи вообще-то было достаточно, но зима подходила к концу, и питание становилось однообразным. Всем надоели сушеные мясо и рыба, и свежие продукты были необходимы. Людям хотелось зелени, овощей, фруктов и вообще первых плодов весны. Эйла обошла окрестности, но Лосадунаи уже все тщательно подчистили. У них было достаточно запасов жира, что помогало избегать белкового голодания.

Общее пиршество было частью ритуала Великой Матери, который должен был состояться на следующий день. Эйла решила внести в него свою долю, в частности, соль, кое-какие травы и коренья для придания пище приятного вкуса. Золандия показала ей небольшой запас пива из березового сока, что должно было сделать вечер повеселее.

Часть жира решено было использовать на приготовление очередной порции мыла. Когда Эйла сказала, что не стоит тратить столь нужные продукты, Золандия ответила, что Лозадуна любит пользоваться этим мылом на ритуалах, к тому же запасы его подходили к концу. Пока Золандия готовилась, Эйла с Волком пошли проведать лошадей и задержались возле них на некоторое время.

Наконец у входа в пещеру появилась Золандия и сообщила, что все готово. Наблюдая, как смеется и играет с животными Эйла, женщина подумала, что, судя по ее поведению, она, наверное, считает их своими детьми.

Молодежь тоже смотрела на Эйлу. Ребятишки пытались подозвать Волка, который все время поглядывал на Эйлу, как бы спрашивая ее разрешения присоединиться к детям. Эйла поспешила к Золандии.

– Я надеюсь, что Волк развлечет малыша, – сказала та. – Вердеджия и Мадения придут помочь нам. Это дело требует сосредоточенности.

– Мама! – сказала старшая, Дозалия. Она была среди тех, кто звал Волка поиграть. – Только братик и возится с Волком.

– Ну, если ты посидишь с ним вместо того… Девочка нахмурилась, но затем улыбнулась:

– А можно, мы возьмем братика на улицу? Ветра нет, а я одену его потеплее.

– Пожалуй, можно.

Эйла посмотрела на Волка, который в свою очередь вопрошающе взглянул на нее.

– Охраняй ребенка, Волк, – сказала она. Он рявкнул в ответ.

– У меня есть хороший мамонтовый жир, оставшийся с осени, – сообщила Золандия, направляясь к своему очагу. – Нам везло в охоте на мамонтов в прошлом году. Вот почему у нас все еще есть много жира. Тяжело было бы прожить зиму без него. Я пока поставила жир растапливаться. Вердеджия и Мадения уже были на месте.

– Я принесла золы, – сказала Вердеджия. Мадения смущенно улыбнулась.

Золандия обрадовалась, что та встала с постели и вышла к людям. Как бы то ни было, но горячий источник, похоже, подействовал.

– Я бросила в костер несколько камней, чтобы приготовить чай. Мадения, ты поможешь мне?

– Куда положить золу? – спросила Вердеджия.

– Смешай с моей. Я уже начала ее выщелачивать.

– Лозадуна сказал, что ты используешь золу и жир, – сказала Эйла.

– И воду.

– Странное сочетание.

– Да уж.

– Почему ты решила смешать эти вещи вместе? С чего началось?

Золандия улыбнулась:

– Получилось случайно. Мы охотились. В глубокой яме горел костер, а над ним жарилось жирное мясо мамонта. И вдруг пошел ливень. Я схватила мясо, вертел и побежала в пещеру, но забыла под дождем хорошую деревянную чашу. На следующий день я увидела ее. Все кострище было залито водой, а на поверхности плавало что-то вроде мыла. Я бы никогда не обратила внимания на это, если бы не уронила в воду черпак. Я выловила его и пошла к ручью помыть. Он был скользкий и гладкий, как будто смазанный мыльным корнем. Когда я отмыла черпак, мои руки стали чистыми. Смылась вся грязь. Я вернулась к костру, подобрала мыло и принесла сюда.

– Его нетрудно сделать?

– Это не так уж и легко. Большой сложности нет, но здесь нужно попрактиковаться. В первый раз мне повезло. Но иногда бывают неудачи.