Текст книги "Путь через равнину"

Автор книги: Джин Мари Антинен Ауэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 50 страниц)

– Мальчишки между собой называют это большим делом, но немногие поступают так, особенно после случая с Дорал… – Внезапно он замолчал, оглянулся и уставился вниз, сожалея, что вообще открыл рот.

Тяжелую тишину нарушила Толи:

– Рошарио, ты выглядишь такой усталой. Не пора ли тебе пойти в постель?

– Думаю, что пора.

Джондалар и Маркено поспешили помочь ей, а все другие восприняли это как сигнал разойтись по домам. Никто не стал засиживаться у догорающего костра для разговоров или игр. Молодые люди внесли женщину в дом, ошеломленный Доландо вошел следом.

– Спасибо за гостеприимство, Толи, но сегодня мне лучше быть рядом с Рошарио, – сказала Эйла. – Надеюсь, что Доландо не будет возражать. Ей пришлось столько вынести, а эта ночь будет трудной, да последующие несколько дней, пожалуй, тоже. Рука вспухает и будет болеть. Не уверена, что Рошарио следовало вставать сегодня вечером, но она такая настойчивая… Я просто не смогла остановить ее. Она все время твердила, что чувствует себя хорошо. Это оттого, что действие настоя против боли пока не кончилось. Я дала ей выпить еще кое-что, но это перестанет действовать к утру. Вот почему мне нужно быть здесь.

* * *

Расчесав и почистив Уинни скребницей, Эйла ощутила облегчение. Так всегда бывало, когда она находилась в замешательстве. Джондалар было присоединился к ней, но, почувствовав, что ей хочется побыть одной, он похлопал по крупу жеребца, погладил его шею и ушел.

Когда Эйла вернулась, Джондалар, дожидавшийся ее у входа, произнес:

– Может быть, Дарво останется у вас, Маркено? Ему будет так спокойнее. Он очень переживает за нее.

– Конечно, – ответил Маркено. – Я заберу его. Я хотел пригласить Доландо, чтобы он посидел с нами, но сегодня ему не до этого. Никто еще не осмеливался рассказать ему правду о гибели Доралдо.

– Может быть, к лучшему, что все стало ясно, и он уже не будет так переживать, – сказала Толи. – Доландо слишком долго вынашивал ненависть к плоскоголовым. Прости, Эйла. На самом деле никто так не думает о них. Мы редко встречаемся. Доландо в общем-то неплохой лидер. Но он ненавидел плоскоголовых, а ведь людям легко внушить ненависть к ним. Но такая ненависть вредит только ему. Думаю, что всегда есть метина на том, кто ненавидит.

– Пора отдыхать, – сказал Маркено. – Ты, должно быть, устала, Эйла.

Дойдя до двери, Маркено поскреб входную шкуру. На пороге появился Доландо и посмотрел на них.

– Доландо, у Рошарио будет тяжелая ночь. Мне хотелось бы остаться с ней, – сказала Эйла.

Доландо опустил голову, затем взглянул на женщину внутри дома.

– Входи, – сказал он.

– Я хочу быть рядом с Эйлой. – Джондалар твердо решил не оставлять ее наедине с человеком, который угрожал ей, хоть он и успокоился.

Доландо кивнул и отступил в сторону.

– А я пришел, чтобы спросить, не проведет ли Дарво ночь с нами, – сказал Маркено.

– Пожалуй. Дарво, возьми свои спальные меха и иди с Маркено.

Юноша встал, собрал свои вещи и вышел. Эйла заметила, что, несмотря на явное облегчение, вид у него был несчастный. Волк устроился в углу, а Эйла решила осмотреть Рошарио.

– Доландо, у тебя есть светильник или факел? Мне нужно побольше света, – сказала она.

– Наверное, нам понадобится еще один спальный мех, – заметил Джондалар. – Или мне попросить Толи?

Доландо предпочел бы остаться в одиночестве, но знал, что, если Рошарио проснется и боли возобновятся, молодая женщина поможет ей лучше, чем он.

– Меха вон там. Там есть и жир для светильника. В ящике возле двери. А мне нужно разжечь огонь.

– Я сама разожгу, – сказала Эйла. – Если ты дашь мне сухие веточки и прутья.

Он подал растопку, а также палочку с обожженным концом и плоский кусок дерева с несколькими выжженными углублениями. Но Эйла не взяла это. Вместо приспособлений она достала из мешочка на поясе два камня. Доландо с любопытством наблюдал, как она сложила маленькую кучку из сухих прутьев, щепочек и, наклонившись над ней, стукнула камнем о камень. К его удивлению, вылетела большая яркая искра и угодила прямо в ветки. Повалил дым, а после того как Эйла подула, появилось пламя.

– Как ты это делаешь? – спросил изумленный и слегка напуганный Доландо. Был ли предел могуществу этой женщины-Шамуда?

– Главное здесь – огненный камень. – Эйла подбросила в костер несколько тонких веточек, а затем более крупные.

– Эйла нашла его, когда жила в Долине, – объяснил Джондалар. – Там валялось много таких камней на берегу, и я набрал тоже. Завтра я покажу тебе, как они действуют, и дам тебе один. Посмотришь, на что это похоже. Возможно, в окрестностях попадаются такие камни. Как видишь, с ними огонь получается быстрее.

– Где, ты сказал, лежит жир? – спросила Эйла.

– В ящике возле входа. Сейчас достану. Там и фитили. Доландо положил мягкий белый жир в каменную чашку, вставил туда палочку, обвитую лишайником, и поджег. Жир сначала слегка забрызгал, но затем расплавился, лишайник стал впитывать его, появилось пламя, оно было ярче обычного из-за деревянной основы фитиля.

Эйла бросила в костер камни для приготовления чая, проверила уровень воды в деревянном сосуде и хотела долить, но Доландо взял сосуд и сам пошел за водой. Пока он ходил, Эйла и Джондалар разложили спальные меха на широкой скамье. Затем Эйла отобрала травы, чтобы приготовить успокаивающий чай, – в этом нуждались все. Для Рошарио она сделала специальный настой.

Затем они сели и в тишине стали пить чай, что вполне устраивало Доландо, поскольку он боялся, что его вовлекут в разговор. Эйла же просто не знала, о чем говорить. Она пришла сюда ради Рошарио, хотя предпочла бы быть в любом другом месте. Пребывание под одной крышей с человеком, который ее ненавидел, было не слишком приятным, и она испытывала благодарность к Джондалару за то, что он остался с ней. Джондалар же выжидал, чтобы кто-нибудь начал беседу, однако вскоре он почувствовал, что тишина предпочтительнее.

Они уже заканчивали пить чай, когда Рошарио начала стонать и метаться во сне.

Взяв светильник, Эйла подошла к ней. Рука женщины опухла и была очень горячей, жар чувствовался даже через повязку. Свет и прикосновение Эйлы разбудили Рошарио. В глазах ее сквозила боль, но, разглядев Эйлу, она попыталась улыбнуться.

– Я рада, что ты проснулась, – сказала Эйла. – Я должна снять шину и ослабить палочки, но ты мечешься во сне, а твоей руке нужен покой. Я приготовлю свежую мазь, чтобы уменьшить воспаление, но сперва дам тебе что-нибудь от боли. Продержишься немного?

– Да, делай что нужно. Доландо посидит и поговорит со мной. Джондалар, помоги Эйле.

Было ясно, что ей хочется остаться наедине с Доландо и тот рад избавиться от этих двоих.

* * *

Утром Эйла проснулась от звонкого детского смеха и от прикосновения мокрого носа Волка. Она открыла глаза и увидела, что он смотрит на вход, откуда раздавались голоса.

– Ты хочешь поиграть с детьми?

Она сбросила мех, села, потянулась, потерев глаза, и посмотрела на Рошарио. Женщина спокойно спала. Рядом на полу, завернувшись в меха, спал Доландо. Им обоим выпало немало бессонных ночей.

Когда Эйла встала, Волк уже был у выхода. Она откинула шкуру и быстро вышла, приказав Волку держаться рядом, чтобы тот не напугал кого-нибудь. Напротив, возле пруда, она увидела женщин и детей. Эйла с Волком двинулись к ним. Увидев Волка, Шамио радостно завизжала:

– Иди, иди, Вуффи! Тебе тоже нужно выкупаться. Волк взвизгнул и посмотрел на Эйлу.

– Ничего, если Волк войдет в воду, Толи? Шамио, кажется, хочет поиграть с ним.

– Я выхожу, но она может остаться и играть с ним, если никто не против.

Поскольку никто не возразил, Эйла дала команду:

– Вперед, Волк!

Тот с шумным всплеском плюхнулся в воду и направился к Шамио. Какая-то женщина рядом с Толи улыбнулась Эйле и сказала:

– Хотела бы я, чтобы дети так меня слушались. Как ты заставляешь делать его то, что ты хочешь?

– Это требует времени. Нужно по многу раз повторять одно и то же, и когда он поймет, то уже не забудет. Он умный, – улыбнулась Эйла. – Я обучала его каждый день.

– Как будто ребенка учат, – сказала Толи, – но почему волка? Я никогда не слышала, чтобы их можно было обучить чему-то. Но почему ты это делаешь?

– Да, он может напугать того, кто его не знает, а это ни к чему.

Глядя на вышедшую из воды Толи, Эйла заметила, что та беременна.

– Мне тоже хочется искупаться, но прежде надо сходить кое-куда, – сказала она.

– Если пойдешь по этой тропинке, увидишь канаву. Эйла хотела было позвать Волка, но, увидев, как он играет с детьми, замешкалась.

– Думаю, что ты можешь его оставить на время, – сказала Толи. – Я видела, как он обращается с детьми. Они огорчатся, если ты так скоро заберешь его.

– Спасибо. Я сразу же вернусь.

Она стала подниматься по тропинке, которая вела от одной скальной стены к другой. Через последнюю стену она перелезла, опираясь на специально положенные колоды, укрепленные камнями. Внизу была вырыта траншея, ее ограждал приземистый заборчик из гладких круглых бревен, на которых можно было сидеть. Запах и рой мух ясно говорили о предназначении места, но солнечные лучи, проникавшие между деревьями, и пение птиц весьма скрашивали уединение.

Тропа затем спускалась вниз, и Эйла решила немного пройтись по ней.

Пейзаж все сильнее напоминал ей местность вокруг пещеры, где она выросла, так что ей казалось, что она уже бывала здесь и вот-вот появится та самая скала или она увидит знакомое растение. Она сорвала несколько орехов с куста и, не удержавшись, раздвинула ветви в поисках маленькой пещеры. Тут ей попались заросли черной смородины с кистями сочных сладких ягод. Она начала есть ягоды, припоминая, где же те, что они собрали вчера. Потом вспомнила, что их съели во время пира. Она решила, что вернется сюда позже, чтобы набрать ягод для Рошарио. И тут она поняла, что пора возвращаться. Женщина могла подняться, ей требовалась помощь.

Лес вокруг был настолько знакомым, что Эйла на момент забыла, где находится. Она вновь ощутила себя девочкой. Оттого ли, что это была ее вторая натура, или по привычке собирать травы Эйла стала внимательно всматриваться в растительность. Она чуть не вскрикнула от возбуждения, когда увидела желтые лианы с маленькими листьями и цветами; обвивая стволы сухих деревьев, они ползли вверх.

«Вот оно! Это «золотая нить»! Волшебное растение Изы. Вот что нужно для утреннего чая, чтобы избежать беременности. И здесь их множество! А я все беспокоилась, что мне не хватит запасов до конца пути. А есть ли здесь антилопий корень? Должен быть. Надо сюда вернуться!»

Она нарвала побольше желтых лиан. Затем сделала небольшой крюк по лесу, чтобы отыскать восковое белое растение, полезное для глаз лошадей. Она внимательно смотрела под деревьями. Вокруг все выглядело так привычно, не будет ничего удивительного, если и это растение окажется здесь. Но когда Эйла увидела знакомые листья, у нее перехватило горло и на теле выступил холодный пот.

Глава 18

Вдыхая благоуханный лесной воздух, Эйла сидела и размышляла о том, что даже в Клане мало кто знал о свойствах корня. Иза знала об этом от предков и передала секрет по наследству. Она вспомнила, как Иза рассказывала о необычном способе сушки корня и том, что хранить его надо в темном месте. Только тогда корень мог сохранить и даже усилить свои свойства.

Хотя Иза терпеливо и настойчиво учила ее приготовлению снадобья из корня, однако не позволяла готовить его самой до тех пор, пока Эйла не пошла на Сходбище Клана: снадобье нельзя было принимать без соблюдения особого ритуала, а выливать его было очень опасно. Вот почему Эйла выпила из старинной чашки и остатки того снадобья, которое сама приготовила для мог-уров, хотя для женщин оно было запретным. Она выпила совсем немного, но настой очень сильно подействовал на нее.

Она брела по узкому проходу через глубокие пещеры и вдруг увидела Креба и еще одного мог-ура. Вернуться она не могла, даже если бы захотела. Каким-то образом Креб узнал о ее присутствии и затем взял ее с собой, иначе она навсегда осталась бы в той черной пустоте.

После ухода из Клана у нее сохранился запас тех кореньев. Когда она рассказала Мамуту о свойствах корня, он очень заинтересовался. Но могуществом Креба он не обладал, или, возможно, на Других корень действовал иначе. Тогда они с Мамутом оказались в черной пустоте и едва не остались там навсегда.

Сидя на земле и разглядывая якобы обычное растение, она вдруг ощутила холодок наступающих сумерек, над головой словно прошла туча. Это было не воспоминание, она заново переживала то странное путешествие с Мамутом. Зеленые деревья погрузились в туман, и она ощутила себя среди древнего примитивного леса. Чувствовался запах темной холодной глины и грибов. С огромной скоростью она приближалась к странным мирам, где бывала с Мамутом, и вот уже подступил ужас черной пустоты.

Вдруг где-то вдалеке послышался голос Джондалара, голос, полный страха и любви, который звал, умолял вернуться ее и Мамута. В мгновение ока она очутилась в реальном мире, чувствуя, что промерзла до костей, хотя в тот день уходящего лета светило солнце и было тепло.

– Джондалар вернул нас! – сказала она вслух. Именно его она увидела, едва открыв глаза, затем вдруг появился Ранек с чашкой горячего питья. Мамут тогда сказал, что кто-то помог им вернуться. Она не поняла, что это был Джондалар, и лишь сейчас осознала это.

Старый человек сказал, что больше никогда не будет пить это снадобье, и предостерег ее, но тут же добавил, что если она будет пить этот корень, то необходимо, чтобы кто-то мог вернуть ее обратно. Он также сказал, что корень не просто опасен. Он может лишить ее души, она может навсегда затеряться в черной бездне и не вернуться к Великой Земной Матери. В то время это не имело значения, поскольку у нее не осталось кореньев. Но вот сейчас перед ней предстало именно это растение.

Должна ли она сорвать его? Если она не тронет корень, то не нужно будет решать: выпить зелье и утратить душу или не делать этого… Ей говорили, что зелье запретно для нее. Оно было предназначено для мог-уров, общавшихся с миром духов, а не для целительниц, которым было положено лишь изготовлять его. Но ведь она уже дважды принимала снадобье.

И кроме того, Бруд проклял ее, а в Клане уверены, что она мертва. Кто теперь мог запретить ей?

Безотчетным движением она подняла сломанную ветку и выкопала несколько растений, стараясь не повредить корни. Теперь, после смерти Изы, немногие на земле знали свойства корня и способ приготовления зелья. Нет, она не могла пройти мимо этого растения. У нее не было никакой особой цели. Просто сам по себе корень был необычен. Из трав, которые были у Эйлы, многие могли так и не пригодиться, но в данном случае было другое. Те травы обладали определенными целебными качествами. Даже «золотая нить» предназначалась не только для предотвращения беременности, но могла применяться при укусах пчел, ос или других насекомых. Это растение, насколько она знала, не имело другого применения, ему были присущи лишь духовные, магические свойства.

* * *

– Вот и ты! Мы начали беспокоиться! – крикнула Толи, когда увидела Эйлу, спускающуюся по тропе. – Джондалар сказал, что, если ты вскоре не появишься, он пошлет за тобой Волка.

– Эйла! Что задержало тебя? – спросил Джондалар. – Толи сказала, что ты ушла ненадолго. – Он не заметил, как перешел на язык Зеландонии, что выдавало его волнение.

– Я решила пройти дальше по тропе, чтобы узнать, что там. Затем я обнаружила нужные растения. Эта местность очень похожа на ту, где я выросла. Некоторых трав я не видела с тех пор, как ушла из Клана.

– Да что же такого полезного в этих травах, что ты должна была их собрать именно сейчас? Для чего используется это? – Он указал на «золотую нить».

Эйла понимала, почему он говорит таким сердитым тоном, понимала, что он беспокоился за нее, но вопрос застал ее врасплох.

– Это… против укусов, – растерянно ответила она. Это звучало неубедительно, ответ, хоть и правдивый, не был полным.

Эйлу воспитывали в обычаях Клана, а женщины Клана не смели уклониться от ответа на прямой вопрос, особенно когда спрашивали мужчины. Даже Иза не смогла бы ничего утаить, но ей и не пришлось бы это делать, поскольку ни один мужчина в Клане не стал бы спрашивать целительницу о травах и их употреблении.

В случае надобности она могла использовать это средство, но Иза говорила ей, что опасно, если люди, особенно мужчины, поймут, что она знает, как победить сильнейшего из духов, то есть уберечься от беременности. Такие секреты могли знать только целительницы.

Внезапно Эйла подумала, что если это могло противостоять Великой Матери, то не были ли чудесные лекарства Изы сильнее, чем Она? Разве может быть такое? Но если Она создала все растения – значит, Она сделала это специально, с какой-то целью? Она, должно быть, позволяет это использовать, когда женщина находится в опасности или в трудном положении. Но почему никто из женщин не знал об этом растении? Хотя, может быть, оно было им известно, поскольку росло рядом. Надо бы спросить у женщин Шарамудои, но что они скажут ей? Если они не знают, то как можно расспрашивать, не рассказав им об этом растении? Вопросы были, но не было ответов.

– Почему тебе понадобились травы против укусов именно сейчас?

– Я вовсе не желала, чтобы ты тревожился за меня. – Эйла улыбнулась. – В этих местах я чувствую себя как дома, и мне хотелось получше рассмотреть все.

Неожиданно Джондалар тоже улыбнулся:

– И ты позавтракала черной смородиной, не так ли? Вот что тебя задержало. Я не знаю никого, кто любил бы черную смородину, как ты.

Он заметил ее замешательство, но, догадавшись, почему ей так не хотелось рассказывать о причине задержки, невольно обрадовался.

– Да, я поела ягод. Может быть, сходим туда еще раз и наберем. Они такие спелые и сладкие. Но я искала и кое-что другое.

– У меня такое чувство, что мы съедим всю черную смородину в округе, – сказал он, целуя ее измазанные смородиновым соком губы.

Ему стало легче на душе оттого, что с Эйлой все в порядке и так ловко удалось выведать ее пристрастие к сладким ягодам. Она лишь улыбалась, подтверждая справедливость его догадки. Да, она любила черную смородину, но больше всего она любила его. Ее вдруг ошеломило чувство тепла и любви к нему, захотелось остаться с ним наедине, прикасаться к нему, обнимать, давать ему Наслаждение, и чтобы он дарил ей Наслаждение так, как умел только он. Ее взгляд лучился любовью, и он ответил ей таким же взглядом своих синих глаз. Ей пришлось отвернуться, чтобы успокоиться.

– Как Рошарио? – спросила она. – Еще не проснулась?

– Проснулась и говорит, что хочет есть. Пришла Каролио с пристани, она что-то готовит для нас, но мы решили подождать тебя.

– Пойду проведаю ее, а затем искупаюсь.

Она уже приближалась к дому, когда навстречу ей вышел Доландо, следом выскочил Волк, бросился к ней и, положив лапы на ее плечи, лизнул в лицо.

– Волк, отпусти! В руках у меня целая охапка трав.

– Кажется, он рад тебя видеть, – сказал Доландо. – Я тоже рад. Рошарио нуждается в тебе.

Он явно хотел, чтобы она продолжала лечить его подругу, несмотря на вчерашние угрозы.

– Тебе что-нибудь нужно? Что я могу сделать для тебя? – спросил он, заметив, что она принесла много трав.

– Я хотела бы высушить все это, и мне нужна вешалка. Ее нетрудно сделать, но мне потребуются дерево, сухожилия и ремни для подвешивания.

– У меня есть кое-что получше. Шамуд тоже лечил высушенными травами, и я знаю, где находятся его приспособления. Можешь воспользоваться ими.

– Великолепно, Доландо.

Он кивнул и ушел куда-то. Увидев Рошарио, сидевшую на кровати, Эйла улыбнулась. Положив травы, она подошла к женщине.

– Не знала, что Волк вернется сюда, – сказала Эйла. – Надеюсь, он не побеспокоил тебя?

– Нет. Он меня охранял. Едва войдя, сразу подошел ко мне. Я погладила его. Тогда он отошел в этот угол и лег, все время следя за входом. Этот угол теперь его место.

– Ты хорошо спала? – устраивая Рошарио поудобнее, спросила Эйла.

– Это была самая лучшая ночь с тех пор, как я сломала руку. Особенно после того, как мы с Доландо как следует наговорились. – Она посмотрела на высокую светловолосую незнакомку. Джондалар привел ее совсем недавно, и она так много изменила в их жизни за столь короткое время. – Он, совсем не подумав, наговорил вчера тебе обидных слов, он просто растерялся. Долгие годы он переживал смерть Доралдо, так и не смог смириться с ней. Он не знал всех обстоятельств до вчерашнего вечера. Сейчас он пытается выжечь в себе многолетнюю ненависть к тем, кого он считал грязными животными, и ко всему, что с этим связано, включая тебя.

– А как ты? Он ведь был твоим сыном.

– Я тоже ненавидела их, но мы взяли Джетамио, когда умерла ее мать. Она, конечно, не могла заменить сына, но ее болезнь требовала такой заботы и ухода, что у меня не было сил все время скорбеть о его смерти. Как только я почувствовала, что она стала моей дочерью, то начала реже вспоминать сына. Доландо тоже полюбил Джетамио, но мальчики, особенно родившиеся в собственном доме, имеют особое значение для мужчин. Он не мог забыть смерть Доралдо, так как вырастил его. – В глазах Рошарио сверкнули слезы. – А теперь умерла и Джетамио. Я боялась брать к себе Дарво, опасаясь, что и он умрет молодым.

– Это нелегко – потерять сына или дочь.

Рошарио увидела, как гримаса боли скользнула по лицу молодой женщины, она встала и, подойдя к костру, начала готовить снадобья, которые вскоре и принесла в деревянных чашках. Рошарио никогда не видела таких. У Шарамудои инструменты, утварь и посуда обычно украшались орнаментом, резным или расписным, иногда применялись оба способа одновременно, как у Шамуда. Чашки же Эйлы, очень тонко сделанные, хорошей формы, прекрасно отшлифованные, были совершенно гладкими, свободными от украшений.

– Сейчас болит? – спросила Эйла, помогая Рошарио лечь.

– Немного, но гораздо меньше, чем прежде. Эйла стала снимать повязку.

– Думаю, что опухоль стала меньше, – сказала она, рассматривая руку. – Это хороший признак. Я наложу шину на случай, если ты захочешь встать, а вечером опять смажу. Когда опухоль спадет, я сделаю повязку из березовой коры, которую ты будешь носить, пока кость не срастется, по крайней мере полтора полнолуния, – говорила Эйла, снимая влажную повязку из кожи косули и рассматривая синяк, появившийся после вчерашних ее манипуляций.

– Березовую кору?

– Если ее размочить в горячей воде, она становится мягкой и легко принимает любую форму. Когда же она высохнет, то будет так держать кость, что она срастется прямо, даже если ты будешь ходить и двигать рукой.

– Ты хочешь сказать, что я встану и смогу что-то делать? – радостно улыбаясь, спросила Рошарио.

– Пока в твоем распоряжении будет одна рука, но почему тебе не стоять на двух ногах? Ты ведь лежала из-за боли.

– Это так.

– Прежде чем я наложу повязку, хочу, чтобы ты пошевелила пальцами. Это может быть больно.

Эйла старалась не выказывать тревоги. Если что-то будет мешать Рошарио двигать пальцами, то это означало бы, что из-за внутренних повреждений возможности руки будут ограниченными. Обе внимательно смотрели на кисть руки и облегченно вздохнули, когда Рошарио согнула средний палец, а затем и остальные.

– Это хорошо, – сказала Эйла. – Теперь сожми в кулак. Больно?

– Больно, но я могу это сделать.

– Очень хорошо. А теперь подвигай рукой. Можешь согнуть кисть в запястье?

Сжав зубы и тяжело дыша, Рошарио сделала нужное движение.

– Этого достаточно, – сказала Эйла.

Услышав предостерегающий лай Волка, более похожий на фырканье лошади, они обернулись и увидели Джондалара.

– Могу я что-то сделать для вас? Может быть, помочь вывести Рошарио на улицу? – Джондалар посмотрел на обнаженную руку женщины и сразу же отвел глаза. Зрелище было не из приятных.

– Сейчас ничего не надо, а вот через несколько дней мне потребуется несколько полос березовой коры. Если увидишь хорошую березу, запомни, чтобы потом показать мне. Это нужно, чтобы рука лучше заживала, – ответила Эйла, накладывая шину.

– Ты не сказала, зачем я должна была двигать пальцами, – сказала Рошарио. – Что это обозначало?

Эйла улыбнулась:

– Это значит, что, если все будет хорошо, ты сможешь владеть рукой как прежде или почти так.

– Это и в самом деле хорошие новости, – сказал Доландо, который как раз в это время вошел в дом, неся приспособление для сушки. Правда, он нес его не один – с другого конца ему помогал Дарвало. – Годится?

– Да, спасибо, что вы внесли его сюда. Некоторые растения надо сушить в темноте.

– Каролио просила передать, что завтрак готов, – сказал молодой человек. – Она хочет знать, не будете ли вы есть на воздухе? Сегодня прекрасный день.

– Я буду, – сказала Рошарио и повернулась к Эйле: – Как ты считаешь, можно?

– Дай мне закрепить шину, и можешь выйти, если Доландо поможет тебе.

Вождь племени Шамудои необычно широко улыбался.

– Если никто не возражает, то прежде чем приступить к еде, я пойду искупаюсь.

* * *

– Это в самом деле лодка? – спросил Маркено, помогая Джондалару установить у стены рядом с длинными шестами обтянутую кожей конструкцию. – Как ты управляешь этим?

– Не так легко, как вашей лодкой, но мы используем ее в основном для переправы через реки, приходится поработать веслами. Имея лошадей, мы перевозим ее на волокуше.

Оба посмотрели на луг, где Эйла скребла Уинни. Удалец стоял рядом, Джондалар вычистил его раньше. При этом он заметил, что места, где шкура облезла за время путешествия, стали зарастать. Глаза у лошадей благодаря заботам Эйлы уже не болели.

– Больше всего удивляют лошади, – сказал Маркено. – Никогда не предполагал, что они добровольно могут оставаться рядом с людьми, а этим двоим даже нравится. Хотя вначале меня поразил Волк.

– К Волку ты уже привык, так как Эйла держала его все время рядом с собой, боясь, что он может кого-нибудь напугать.

Они увидели, что к Эйле направляются Толи и Шамио, вокруг которой так и вьется Волк.

– Шамио просто влюблена в него, – сказал Маркено. – Ты только взгляни на нее. Я должен был бы волноваться, что этот зверь разорвет ее на части, но он выглядит очень мирным. Он играет с ней.

– Лошади тоже могут играть. Ты и представить себе не можешь, что такое скакать на лошади. Можешь попробовать, если хочешь, хотя здесь мало места для скачки.

– И это хорошо. Для меня привычнее «скакать» на лодках. На краю обрыва появился мужчина.

– А вот и Карлоно. Не пора ли Эйле «поскакать» в одной из лодок?

Все собрались возле лошадей и затем подошли к скале, к месту, откуда небольшой поток устремлялся вниз к реке Великой Матери.

– Вы и в самом деле хотите, чтобы она спустилась по этому склону? Это длинный и опасный спуск, – проговорил Джондалар. – Даже мне немного страшно.

– Тебе же хотелось, чтобы она прокатилась в лодке. Настоящей, – сказал Маркено. – И она должна увидеть нашу пристань.

– Это нетрудно, – вмешалась Толи. – Есть специальные опоры для ног и канаты. Я покажу ей, как это делается.

– Ей не нужно будет спускаться вниз, – сказал Карлоно. – Это можно сделать с помощью корзины. Помнишь, Джондалар, как мы поднимали тебя в ней в первый раз?

– Да, пожалуй, это лучший выход, – откликнулся Джондалар.

– Идем со мной, поднимем корзину. Прислушиваясь к разговору, Эйла смотрела на реку и на крутую тропу, сбегавшую вниз. Именно там упала Рошарио, хотя хорошо знала этот путь. Эйла заметила веревки, закрепленные на деревянных кольях, вбитых в расщелины в скале. Один из участков спуска омывался небольшим водопадом.

Эйла видела, как Карлоно, легко перешагнув за край скалы, схватился за веревку и ногой нащупал узкий выступ. Видела она и как слегка побледневший Джондалар, глубоко вздохнув, последовал за Карлоно, но действовал он медленнее и осторожнее. В это время Маркено принес свернутую кольцом толстую веревку. На конце ее была сделана петля. Петлю накинули на толстый столб, а другой конец веревки бросили вниз. Эйлу заинтересовало, из чего она сплетена. Такого толстого каната ей еще не приходилось видеть.

Вскоре вернулся Карлоно, волоча свободный конец каната. Он подошел к другому столбу и стал обматывать канат вокруг него. Вскоре показалось что-то вроде большой корзины. Движимая любопытством, Эйла подошла туда.

Как и канаты, корзина была необычайно прочной. Плетеное дно было укреплено деревянными распорками. Корзина была такого размера, чтобы в ней умещался лежащий человек или среднего размера осетр.

– Влезай, Эйла. Мы крепко держим, и ты мягко спустишься вниз, – сказал Маркено.

Увидев, что она замешкалась, Толи сказала:

– Если хочешь спуститься сама, я покажу тебе, как это делается. Мне никогда не нравилось ездить в корзине.

Эйла взглянула еще раз на крутой спуск и поняла, что оба пути вниз были, мягко говоря, не очень удобными.

– На этот раз я предпочту корзину, – сказала она. Эйла залезла в корзину, опустилась на дно и мертвой хваткой вцепилась в края так, что побелели пальцы.

– Ты готова? – спросил Карлоно. Эйла кивнула головой. – Давай спускай ее, Маркено.

Молодой человек ослабил канат, а Карлоно перевалил корзину через край. Приспособление, помогавшее переправить запасы и людей от проема вверху на скале к пристани внизу, было простым, но эффективным. Использовалась только сила мускулов, но прочная корзина была легкой, и это позволяло поднимать и опускать большие грузы даже в одиночку.

Когда корзина стала удаляться от обрыва, Эйла зажмурилась и сжалась, слыша, как бьется сердце. Корзину спускали медленно, Эйла приоткрыла глаза и осмотрелась. Перед ней предстала картина, какой она никогда не видела прежде и, возможно, никогда больше не увидит. Корзина зависла над рекой, Эйла почувствовала, что она летит. Скала на другом берегу в миле от Эйлы, казалось, была совсем близко. Река текла абсолютно прямо. Взглянув на запад, затем на восток, Эйла могла оценить мощь реки. Уже почти у самой пристани Эйла подняла голову и увидела две фигуры – одна из них была совсем маленькой – и Волка. Она помахала им. И тут с легким толчком корзина приземлилась.

Увидев улыбающегося Джондалара, она сказала:

– Это было что-то невообразимое!

– Прекрасный вид, не так ли? – Он помог ей ступить на землю.

Толпа людей ожидала ее, но она решила вначале осмотреться. Почва под ногами слегка колебалась, Эйла поняла, что платформа находится прямо на воде. Это была значительных размеров пристань, достаточно большая, чтобы на ней разместилось несколько сооружений, похожих на те, что были наверху. Здесь было и кострище, сооруженное из камней. Она увидела несколько лодок с узкими носом и кормой, привязанных к платформе. Лодки были самые разные – от одноместных до многоместных. Приглядевшись, она заметила два очень больших судна, форма которых озадачила ее. Носы лодок загибались вверх, переходя в головы странных птиц. Корпус был покрыт геометрическими узорами – будто оперение диковинной птицы. У самой воды были нарисованы глаза. В центре большого судна виднелся навес. Обернувшись, Эйла собралась было громко выразить свое изумление, но, увидев закрытые глаза Джондалара, его мучительно искаженное лицо, она поняла, что это имело какое-то отношение к его брату.