Текст книги "Только ты и я"
Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Глава 36
Слава Богу, у машины был «автомат», в противном случае Эрин дала бы такого же «козла», как и Стелла. Пока они ехали по Роксборо, Эрин в голову пришла одна мысль: вполне возможно, что Стелла лжет. А что, если это ловушка, ее завлекут в дом Стеллы…
Только она знала, что все не так. Стелла говорит правду.
Господи, рак.
– Я чувствую себя так, будто медленно падаю со скалы, – сказала Стелла. – Наверное, я в шоке. А еще боль и спазмы. Я игнорировала их много лет. Принимала все больше болеутоляющих, пила больше вина. Я думала, что чувствую себя так ужасно потому, что у меня распался брак. Ведь это вполне веская причина, правда? Любовь причиняет боль. Ты обнаруживаешь, что твой муж встречается с другой, и начинаешь мерзко себя чувствовать. Я пошла к доктору Харрисону, чтобы он прописал мне «пилюли счастья» [22]22
Транквилизаторы.
[Закрыть]. Так как я сильно похудела, он стал ощупывать и простукивать меня… Здесь налево, дом у второго фонарного столба, с зеленой дверью.
Стеллу прорвало, и она напоминала незакрывающийся кран. Эрин остановилась у тротуара, и они вылезли из машины.
– А потом он сказал, что на всякий случай надо сделать томографию, ну я ее и сделала в понедельник, чтобы он отвязался. Сегодня я опять пришла к доктору Харрисону в надежде, что он наконец-то выпишет мне прозак, и он мне все выложил. Сказал, что у меня рак. Это же какая-то бессмыслица, правда? Такого не могло случиться со мной. – У нее так дрожали руки, что она не могла вставить ключ в замок. – Я все жду, что вот сейчас проснусь и все будет нормально. Рак – это плохо, но то, что ты здесь, входишь в мой дом, еще более нереально.
– Дай мне. – Забрав у нее ключ, Эрин отперла дверь и пропустила Стеллу вперед.
Стелла истерически всхлипнула, когда увидела Бинга. При каждом шаге его длинное, покрытое серо-голубой шерстью тело по-змеиному изгибалось. Подхватив его на руки, Стелла разрыдалась, а Бинг устремил равнодушный взгляд зеленых глаз на Эрин, как бы спрашивая: «Ну что еще?»
Таковы все кошки. Без сомнения, Бинг терпел внимание хозяйки и гадал, что будет к чаю.
Час спустя, когда необходимые вещи были собраны, они выехали в больницу. М-да, а она еще составляла списки, чтобы держать под контролем ситуацию, думала Эрин.
Стелла вдруг проговорила:
– Я боюсь. Ужасно. Это нормально, что мне страшно?
– Любой бы боялся. Это нормально.
– Хочу к маме.
– А где она? Позвони ей.
– Она умерла. – Стелла вытерла глаза. – Но я все равно хочу к ней.
О Боже. У Эрин в горле встал комок.
– Этого не должно было произойти, понимаешь? Я не хочу, чтобы у меня был рак. Я хочу ребенка.
Испытывая полнейшую безнадежность, Эрин сказала:
– Тысячи людей болеют раком и побеждают его. Потом ты сможешь родить ребенка. Современными методами можно вылечить практически все!
– Кто будет присматривать за Бингом? Он будет меня искать.
– Я что-нибудь придумаю, обещаю. – Они доехали до больницы. Следуя по указателям, Эрин добралась до входа в нужное отделение, остановила машину и смущенно произнесла: – Ну все, приехали.
Стелла посмотрелась в зеркало заднего вида и платком стерла следы потекшей туши. Затем, повернувшись к Эрин, она еще более смущенно попросила:
– Сходи со мной, а? Я не хочу проходить через все это одна.
В больнице на Эрин нахлынули тысячи воспоминаний, и только малая их часть была счастливой. Когда у матери случился первый удар, она практически жила в палате и спала в кресле. Потом жизнь превратилась в бесконечную череду визитов в центр послеинсультной реабилитации, в отделение физиотерапии, в амбулаторное отделение. Долгие часы ожидания и отчаянных усилий выглядеть бодрой и веселой, когда ничего не давало оснований для веселья. Бесчисленные попытки вести одностороннюю беседу, когда все темы беседы исчерпаны. Потертые журналы, вонь мочи, другие пациенты, возмущающиеся тем, что в узком коридоре им преграждает путь пациент, передвигающийся со скоростью улитки на «ходунках», въедающийся запах дезинфекции и переваренные овощи…
Когда мать Эрин умерла, это означало, что хотя бы бесконечным посещениям больницы пришел конец. Эрин была бы счастлива больше никогда не видеть это заведение.
И все же. Сейчас другая палата, другой персонал, другие пациенты. Только стулья остались теми же. Эрин села на один – из штампованной пластмассы, ярко-оранжевый, такой неудобный, что на нем немеет попа, – а Стелла принялась раскладывать вещи. В палату заглянула медсестра и стала переносить информацию из карты Стеллы в информационный листок.
– Вероисповедание?
– Никакого, – ответила Стелла.
– Ясно. Тогда напишем К вместо А [23]23
Имеются в виду католическая и англиканская церкви.
[Закрыть]? – Ей потребовалось тридцать секунд, чтобы написать это. – Кто ваши ближайшие родственники?
Стелла сосредоточенно сворачивала в трубочку и разворачивала край больничной простыни. Судя по виду, она изо всех сил боролась с подступающими слезами.
– Мать? Отец? – с готовностью подсказала сестра. – Брат или сестра?
– У меня нет родственников. – Движения ее рук ускорились. Она покосилась на Эрин и резко спросила: – Можно, она запишет тебя?
Тон у медсестры был успокаивающим.
– Замечательно. Кто вы?
– Она подруга моего мужа, – заявила Стелла.
– Ой! Ну а его нельзя записать?
– Не знаю. Он и слышать обо мне не хочет. К тому же в больнице от него никакой пользы. – Стелла покачала головой и подытожила: – Записывайте фамилию Эрин. Сколько мне здесь находиться?
– Ну, это полностью зависит от доктора, верно? – Сестра хорошо натренировалась всячески избегать неудобные вопросы и мило улыбаться. – Скоро придет доктор Уилсон и осмотрит вас.
– И мне нужны обезболивающие, – резко заявила Стелла.
– Никаких проблем. Мы их для вас подберем.
Выйдя из больницы, Эрин села на залитую солнцем скамейку и попыталась снова дозвониться до Фергуса. На этот раз он ответил.
– Привет, ангел мой, как дела? Все собрала? – На больничном дворе его бодрый и веселый голос звучал странно. – Слушай, у тебя есть переходник для электрических вилок, я что-то никак не могу найти свой…
– Фергус, подожди, тут кое-что произошло. – Слишком поздно Эрин сообразила, что еще не придумала, как ему обо всем рассказать. – Со Стеллой.
– О Боже, что она учудила на этот раз? Все, хватит, с меня достаточно. Ты где?
– Я в больнице.
– Что?! Господи, ты ранена? Она набросилась на тебя?
– Она больна, Фергус. Она на меня не набрасывалась. Она легла на обследование.
Полностью сбитый с толку, Фергус сказал:
– Ясно. Только я не понимаю, что ты-то там делаешь?
В палате вокруг кровати Стеллы были задернуты сине-оранжевые шторы. Неожиданно они резко раздвинулись, и Эрин увидела направляющегося к ней высокого, довольно привлекательного мужчину в развевающемся белом халате. Указав на нее пальцем, он спросил:
– Подруга Стеллы?
Эрин, которой и в голову не могло прийти, что ее когда-либо причислят к этой категории, кивнула, и мужчина поманил ее за собой.
– Давайте быстренько кое-что обсудим, пока Стелла сдает кровь на анализы. Я доктор Уилсон.
Вслед за доктором Эрин вышла из палаты, прошла по коридору и оказалась в маленьком кабинете, заставленном шкафами с книгами и папками. Доктор предложил ей сесть, сам сел напротив и сказал:
– Итак, я не буду ходить вокруг да около. Вашей подруге Стелле понадобится ваша поддержка. Я очень сожалею – конечно, мы еще сделаем биопсию, – но по данным МРТ рак зашел очень далеко. Вам придется быть сильной. Сожалею, я знаю, что для вас это шок.
Эрин казалось, что она смотрит себя по телевизору. Как будто она каким-то образом перенеслась в одну из серий «Лондонского госпиталя». Только сейчас не время говорить ему, что она не подруга Стеллы; более того, ей надо поскорее вернуться домой и закончить со сборами.
– Но вы же можете ее вылечить? – Чтобы не встречаться взглядом с доктором, Эрин смотрела на его длинные умелые пальцы.
– Мы, естественно, применим все методы. Но должен предупредить вас: все выглядит не очень хорошо. Даже плохо, я бы сказал. Рак дал метастазы. Томография показывает, что они распространились на кишечник, легкие и печень. Очень агрессивная форма.
М-да, маловероятно, чтобы у таких людей, как Стелла, мог быть робкий, застенчивый рак. Эрин взяла из коробки на столе бумажную салфетку и вытерла вспотевшие ладони. Ужасные, постыдные, недостойные мысли заняли главенствующее место у нее в голове. Конечно, ей жаль Стеллу, но Стелла превратила ее жизнь в ад… А как же Венеция и палаццо четырнадцатого века со сказочными садами на крыше и непревзойденными видами на Большой канал?
О Боже. Кишечник. Печень. Легкие. Агрессивный рак.
Ее затошнило.
И правда, какой у нее выбор?
– Отменить поездку? – Фергус, знавший, с каким нетерпением она ждала отпуска, смотрел на Эрин как на сумасшедшую. – Стелла больна, и поэтому ты на полном серьезе хочешь отменить наш отпуск?
Они стояли на больничном дворе. Эрин сжала его руки. Слово «хочешь» не подходило.
– Нам некуда деваться. У нее больше никого нет. Я была с ней, когда она звонила своим подругам. Диди и Кирстен?
Фергус криво усмехнулся:
– Правильно. Я их знаю.
– Так вот. Они слишком заняты, чтобы навешать ее. Как выяснилось, Диди за последнее время поправилась на пару фунтов и боится пропускать вечерние занятия в тренажерном зале. Кирстен очень занята на работе, а еще ей нужно надзирать, как ей оборудуют новую кухню. А Эми нашла себе нового парня. Для нее это важно. – Эрин стоило больших усилий не вырвать из изящной, с французским маникюром, руки Стеллы трубку больничного телефона и не заорать так называемым подругам, чтобы они оторвали свои тощие эгоистичные задницы и прилетели сюда немедленно.
– Послушай, я тоже в шоке. Но это наш отпуск. А Стелла всегда делала тебе гадости. – Фергус нахмурился, озадаченный тем, что Эрин так быстро изменила отношение. После ее звонка он тут же поехал в больницу. Его раздирали противоречивые чувства. Стелла всегда была королевой драмы; вполне вероятно, что болезнь окажется несущественной и легкоизлечимой. Забота Эрин тронула его – интересно, сколько женщин поступили бы так же после всего, что им устроила Стелла? – однако заходить так далеко нет надобности. – Ты очень великодушна, честное слово. Все будет в порядке. Ведь мы уезжаем лишь на неделю. Если она все еще будет в больнице, мы вернемся и навестим ее. Кто знает, вдруг ее выпишут к нашему приезду. И она уже будет дома!
Выражение лица Эрин не изменилось, оно так и осталось печальным. Чувствовалось, что она напряжена.
– Я говорила с врачам. У Стеллы рак в тяжелой стадии, Фергус. – Она добавила дрогнувшим голосом: – Он везде.
Глава 37
Решения, принятые сгоряча, часто выходят боком. То, что недавно, когда Эрин вкратце разъясняла все, что нужно знать продавцу, казалось простым и логичным, сейчас выглядело сложным. Пока Эрин дежурила в больнице у Стеллы, Кей с раннего утра приступила к новой работе и, как это ни печально, оказалась к ней абсолютно не готова. К полудню она ухитрилась смертельно оскорбить властного вида даму средних лет, не предложив за ее твидовые, мужского покроя брюки столько, сколько, по мнению дамы, они заслуживали.
– Сколько? Этого мало! – От негодования даже кустистые брови дамы задрожали. – Я заплатила за них девяносто фунтов!
На Севил-роу [24]24
Улица портных в Лондоне.
[Закрыть], судя по всему. Брюки были жуткими. Никто в здравом уме не захотел бы их купить. Глядя вслед даме, которая, печатая шаг, вышла из магазина, Кей поняла, что Эрин достигла высот мастерства в искусстве отказа, что же до нее самой, то она принадлежит к лагерю последователей Саймона Коуэлла [25]25
Английский телеведущий, продюсер, участник модных экранных шоу; заработал себе репутацию судьи, щедрого на резкую и прямолинейную критику, использующего оскорбления и остроты.
[Закрыть]. Возможно, ей не повредит поучиться дипломатии.
Ох, до чего же сложно не обижать людей, когда они примеряют одежду, которая им не идет, или не видят недостатки своего старья. К обеду Кей расстроила еще четверых клиентов. Тилли она встретила с облегчением, когда та в половине второго зашла в магазин.
– Привет! Выглядишь потрясающе!
Тилли непонимающе на нее посмотрела:
– Я только что работала с циклевочной машиной. Я вся в пыли.
– Да, но мне ужасно нравится твоя майка! И джинсы на тебе шикарно сидят, хотя с такой фигурой, как у тебя, в любой одежде будешь выглядеть великолепно! А цвет майки очень идет к цвету твоих глаз.
– Ты меня пугаешь, – сказала Тилли. – Нас снимают скрытой камерой?
Кей сникла.
– Я учусь быть милой. Делать комплименты. Клиентам не нравится, когда они что-то примеряют, а им говорят, что в этом наряде они похожи на бегемота.
– Просто это надо говорить в любезной форме. У Эрин это здорово получается. Она честная, но тактичная.
– Ну а я нет. Когда кто-нибудь приносит что-нибудь на продажу. Теперь я буду предлагать им оставить свою вещь до прихода Эрин, и пусть она назначает цену.
Тилли вздохнула.
– Просто не верится, что она не едет в Венецию. Надо же, отменить отпуск в последний момент!
Кей сочувственно кивнула и протянула ей ключ от дома Стеллы.
– А мне не верится, что мы по очереди ухаживаем за котом Ужасной Стеллы.
Так как Бинг был избалован, было решено, что он останется жить дома и ежедневно кто-то из них будет четыре-пять раз заглядывать к нему, кормить, менять воду и следить, чтобы лоток был идеально чист. Бинг был ребенком Стеллы, играл главенствующую роль в ее жизни, поэтому она твердо заявила, что ему лучше жить в знакомой обстановке.
К тому же он мог наделать на ковер, если лоток оказывался недостаточно чистым.
Так что Эрин взяла дело в свои руки и все организовала. А когда Тилли робко предложила – чисто гипотетически, естественно, – поместить Бинга в гостиницу на то время, пока Стелла лежит в больнице, и никому ничего не говорить, Эрин заявила: «Ты считаешь, мы имеем право так поступить? Стелле сейчас меньше всего нужны переживания из-за своего кота».
– Ладно, – проговорила Тилли, – съезжу проведаю Бинга. Постарайся не обанкротить магазин до пяти часов. – Подняв указательный палец, она добавила: – Помни: честность и тактичность.
Кей кивнула:
– Обязательно. Буду говорить примерно так: вам повезло, что у вас такой большой нос, он отвлекает внимание от вашего двойного подбородка.
– Именно. Великолепно.
Час спустя в магазин пришла высокая женщина лет шестидесяти и с удивлением взглянула на Кей.
– Обычно здесь другая женщина.
– Я из запасных.
– Но вы разбираетесь в моде? Очень надеюсь на это, потому что я полный профан! Итак, задача следующая: мне нужно новое вечернее платье, без всяких там оборочек и цветочков, размер четырнадцатый. А еще мне нужен ваш совет. – С этими словами женщина выложила на прилавок сумку с ремешком через плечо. – Поверьте, мне ужасно неловко, но я в отчаянном положении. Видите ли, ее подарила мне на Рождество моя сватья, теща сына. Я знаю, что сумка от известного дизайнера и очень дорогая – у сватьи мешки денег, – к тому же она все уши прожужжала мне про то, сколько она стоит. Но для меня сумка слишком яркая, а на нашем благотворительном аукционе есть одна сумка, которая мне очень нравится, и на нее снизили цену, так что я решила предложить эту вместо той. – Женщина открыла сумку и с надеждой посмотрела на Кей. – Если можно, скажите, сколько она приблизительно стоит, тогда мы сможем выставить ее как потрясающую сумку от Эрме и назначить цену в шесть миллионов фунтов. Ну, может, и не в шесть миллионов, но все равно хорошую!
Господь всемогущий. Честность и тактичность. Чтобы потянуть время, Кей изучила ремешок, который перекидывался через плечо, и дернула за торчащую нитку.
– Послушайте, я очень сожалею, но это не Эрме. Это копия.
– Вот это да! Серьезно? И сколько же она стоит?
Кей покачала головой. С одной стороны, она страшилась отвечать на вопрос женщины, а с другой – ее поражало, как та не смогла отличить настоящую сумку от подделки.
– Нисколько. Это дешевая рыночная копия. Видите, здесь неровный шов? И боковой карман кривой. И это не кожа, а кожзаменитель.
И ее едва не выставили на благотворительном аукционе! Какой ужас.
– Ясно. Спасибо. Вот стерва. – Женщина грустно вздохнула.
– Я действительно очень сожалею.
– Ой, не переживайте, вы ни в чем не виноваты. Мы что-нибудь придумаем. Если смотреть на ситуацию оптимистически, то у меня нет повода испытывать угрызения совести из-за того, что я передариваю подарок! Должна признаться – но это только между нами, – что я не выношу свою сватью. Она постоянно кичится своими миллионами. Ужасная женщина. Ладно, забудем о ней. Давайте поищем мне платье на сегодняшний вечер. – Женщина замолчала и нахмурилась, внимательно глядя на Кей. – У меня все время такое ощущение, что мы с вами где-то встречались. Это возможно?
– Сомневаюсь.
– У вас знакомое лицо. Вы работали в других магазинах?
– Нет. – Перебрав платья, висевшие на вешалке, Кей взяла одно, из темно-синей тафты. – Вот, как вам оно? Цвет очень пойдет к…
– А в гостиницах? В ресторанах? Дело в том, что мне знаком ваш голос. – Женщина озадаченно покачала головой. – Пожалуйста, не поймите меня превратно, но… мне кажется, я видела, как вы плачете.
– Последние несколько лет я жила в Штатах.
– А мы в прошлом году целый месяц провели в Техасе! Вы тоже там были?
– Нет, я жила в Лос-Анджелесе. Я актриса, – сказала Кей.
– Боже мой! «Над радугой»! – радостно воскликнула женщина, узнав Кей. – Мы видели вас в том сериале – вы та, чей муж сбежал с вашей сестрой?
– Все верно. – Кей улыбнулась: ей и в голову не приходило, что эта женщина может быть поклонницей сериала.
– О, мы обожали «Над радугой». Забавно, что вы, снявшись в нем, приехали сюда! – Женщина восторженно захлопала в ладоши, не проявляя ни малейшего интереса к платью, которое ей подобрала Кей. – Знаете что? Это судьба!
Судьба?
– Почему?
– Потому что вы знаменитая голливудская актриса! Если бы вы согласились, то могли бы сделать мне огромное одолжение.
Кей насторожилась. У нее есть замечательная сумка от известного дизайнера, и она ее обожает, но сильно огорчится, если придется отдать ее этой женщине, и не важно, на какие цели – благотворительные или нет.
Она устало спросила:
– А какое одолжение?
– В общем, я распсиховалась, потому что одна девица отказалась участвовать в нашем мероприятии. Антонелла Беквит. Певица. Слышали о ней?
Это все равно что спрашивать о «Роллинг стоунз»: «Это рок-группа? Вы слышали о них?» Потому что Антонелла Беквит – это молодая супергламурная певица, у которой за последние два года продажи альбомов составили около пятидесяти миллионов. Кей кивнула, встревожившись.
– Не могу сказать, что хорошо ее знаю. Очевидно, нам крупно повезло, что мы смогли ее заполучить. Одна из ее теток – подруга одной из наших организаторш, вот они и договорились. Но сейчас, за две недели до мероприятия, чертова девица сбежала и отменила свое участие. Похоже, ей предложили нечто более пафосное в Лондоне, и теперь наше скромное мероприятие катится в тартарары. Мы все головы сломали, прикидывая, кого из знаменитостей пригласить. У всех, к кому бы мы ни обращались, есть другие обязательства. Что означает, что мы терпим полный крах!
– Ясно, только есть две проблемы. Первая, – сказала Кей, – я не знаменитость. Во всяком случае, здесь. Никто не знает, кто я такая.
– Но я-то знаю! И мой муж тоже! Мы скажем всем, что вы голливудская звезда!
Ладно, хватит, а то вгонит еще в краску смущения.
– Другая заключается в том, что у меня недавно случилась неприятность и в газетах обо мне писали много нехорошего. – Кей поморщилась. – И я уже не работаю в «Над радугой». Меня выгнали. Поэтому я и вернулась сюда.
– Разве вы не понимаете? Все замечательно! – Женщина достала визитку. – Если люди не знают вас, значит, они не знают о ваших неприятностях, верно? Так что тут проблем нет.
Женщина была напориста, как ураган; это была сила, которую нельзя остановить. Взглянув на карточку, Кей увидела, что ее зовут Дороти Саммерскилл.
– Мероприятие состоится через неделю в субботу в отеле «Маллен грэндж», – сообщила Дороти.
Ну вот, сейчас самый подходящий момент изобразить сожаление, виновато воскликнуть: «Ах, через неделю в субботу? Какая незадача!» – и быстренько выдать удобоваримую причину своего отказа, однако Кей останавливали две вещи: она не смогла достаточно быстро придумать удобоваримую причину, а если бы и смогла, Дороти вряд ли поверила бы ей – почему-то в этом она не сомневалась.
– Повод очень достойный, – продолжала уговаривать ее Дороти. – Благотворительный вечер под лозунгом «Поможем страдающим болезнью Альцгеймера».
– О! А у меня есть друг, который им помогает! Джек Лукас.
– Вы знаете Джека? Ну просто замечательно. Он тоже там будет, так что все складывается идеально.
– Ладно, я приду. – Кей понимала, что особого выбора у нее нет. С другой стороны, там может быть интересно. Разве ее агент не сказала, что ей надо заняться благотворительностью, чтобы все перестали ее ненавидеть? – А что мне предстоит делать – только открыть прием?
– О да, – энергично закивала Дороти. – И это тоже. Но главным событием будет аукцион.
Аукцион? Кей похолодела и обеспокоенно проговорила:
– Дело в том, что я знаю людей, которые мастерски проводят благотворительные аукционы. Сомневаюсь, что у меня получится.
– О, дорогая моя, мы не просим вас вести аукцион! Вы просто займете место Антонеллы в качестве звездного лота!
Что?
– Это будет кульминационный момент вечера, – продолжала Дороти. – Люди буду торговаться за ужин с вами. Это будет потрясающе!
– Потрясающего ничего не будет, если никто не сделает ставку. – Господи, эта женщина заблуждается. По сравнению с Антонеллой Беквит она пробудит в участниках аукциона столько же азарта, сколько… муравей.
– Не глупите, все будет замечательно. Кто откажется от шанса поужинать с настоящей голливудской звездой?
– Вы же даже не знаете мое имя, – возразила Кей.
– Как бы то ни было, я обещаю, что вы не окажетесь в сложном положении. Наши спонсоры – очень щедрые люди. К тому же аукцион состоится после еды, так что они успеют хорошенько принять на грудь! – Дороти вся лучилась, радуясь тому, что проблема решена. – Итак, договорились. А теперь от вас требуется помочь мне подобрать платье для вечера. И не надо так переживать, – весело добавила она, забирая у Кей платье из темно-синей тафты. – Будет очень весело!