Текст книги "Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599"

Автор книги: Джеймс Шапиро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Даже после счастливого воссоединения они продолжают обманывать друг друга. Розалинда все еще притворяется Ганимедом, а Орландо делает вид, что ничего не понимает. Правда, Орландо не всегда это удается, и он все-таки проговаривается. Во второй сцене V акта он говорит своему брату, увидев Ганимеда: «…сюда идет моя Розалинда». Оливер тоже обо всем догадался – он прекрасно помнил, насколько Ганимед был взволнован рассказом о том, как Орландо боролся со львом (IV, 3). Поэтому, когда Ганимед говорит Оливеру: «Храни вас бог, брат мой», Оливер отвечает: «И вас, прекрасная сестра» (V, 2). Далее страсти накаляются как никогда. На двойственный вопрос Ганимеда о том, может ли он завтра заменить Розалинду (выражение «serve your turn» имеет также скрытый вульгарно-сниженный подтекст – «удовлетворить физическое желание»), Орландо твердо отвечает: «Я не могу больше жить воображением!» Теперь они готовы разделить ложе любви. Когда в конце пьесы Розалинда во всем признается, мы не испытываем такого удовлетворения, как обычно, – Орландо совсем не удивлен и даже не вспоминает про Ганимеда: «Коль верить мне глазам, вы – Розалинда!» Оселок ведь уже сказал нам о том, что истинные влюбленные, как и лучшие наши поэты, – лжецы: «потому что самая правдивая поэзия – самый большой вымысел, а все влюбленные – поэты, и, значит, все, все их любовные клятвы в стихах – чистейший вымысел» (III, 3). Это квинтэссенция не только сонета 138 («Когда она клянется, что верна, / Я верю ей, хоть знаю – ложно это»), но и пьесы «Как вам это понравится».

Для своей комедии Шекспир не только усовершенствовал сюжет Лоджа, но и переосмыслил два собственных более ранних произведения любовного характера – «Ромео и Джульетту» и «Бесплодные усилия любви»; в обоих есть героиня по имени Розалинда или Розалина. Сделав шаг вперед, Шекспир все время оглядывается назад. В обеих пьесах Розалинда, недосягаемая дама, разбивает сердце влюбленного поэта. В «Ромео и Джульетте» о ней много говорят, но она ни разу не появляется на сцене. Влюбленность Ромео в девушку, которую мы ни разу не видим рядом с ним и которая даже не знает о его существовании, – предмет постоянных насмешек острослова Меркуцио, высокопарности предпочитающего низкие шуточки, ибо он не в силах выносить бессмысленные любовные излияния Ромео в духе Петрарки:

        Я прибегну к заклинанью.

Тебя я заклинаю ясным взором

Прекрасной Розалины, благородным

Ее челом, пунцовыми устами,

Ногою стройной, трепетным бедром

И прелестями прочими ее, —

Явись, явись нам в образе своем!

( II, 1; перевод Т. Щепкиной-Куперник )

Влюбленность в Розалину – лишь самообман, о котором Ромео тут же забывает, встретившись с Джульеттой и поняв, что такое настоящее чувство.

В «Бесплодных усилиях любви» также есть героиня по имени Розалинда – в нее влюблен тот самый Бирон, чей незамысловатый сонет попал в сборник «Страстный пилигрим». Розалинда сильно выделяется на фоне героев и героинь пьесы, выписанных столь условно, что они практически неразличимы. Хотя ее речь в целом и не отличается от клишированной речи других персонажей, в ее словах чувствуются живость и остроумие – особенно в конце, где она подшучивает над своим ухажером:

Бирона взять – натерпится он мук.

Дней на семь мне его бы залучить —

Вот стал бы пресмыкаться, ждать, молить,

Искать удобнейшую из минут,

Стихов ненужных написал бы с пуд.

( V, 2; перевод М. Кузмина )

Розалинда вновь вернется на сцену в комедии «Как вам это понравится»; хотя в данном случае имя героини, разумеется, заимствовано из романа Лоджа (впрочем Шекспир вполне мог бы назвать ее иначе, раз он заменил Розадера Оливером). Имя героини звучит эффектно на фоне других персонажей, двое из которых даже названы Шекспиром одинаково, – невероятно, но в пьесе Шекспира целых два Оливера и два Жака. Очень может быть, Шекспир решил пошутить, назвав свою героиню именно так. Однако это поняли лишь избранные: Розалиндой также зовут безжалостную героиню Эдмунда Спенсера – она, подобно шекспировской героине, не выносит плохих стихов. Герой Спенсера Колин Клаут (образ во многом автобиографичен) жалуется в «Пастушьем календаре», что его возлюбленная Розалинда смеется над его песнями («Январь»), а затем, лет десять спустя, Спенсер снова вспомнит об этом в «Возвращении Колина Клаута». Однако шекспировская Розалинда, обретшая в комедии «Как вам это понравится» свой собственный голос и точку зрения, намного превосходит своих предшественниц.

Это одна из самых любимых героинь самого Шекспира. Дело не только в ее уме и остроумии. Чувства Розалинды понятны зрителю, и весь спектакль мы переживаем вместе с ней и любовное опьянение, и душевную боль, и страх, и смущение. Как и другие герои Шекспира, оставшиеся в веках, – Фальстаф, Гамлет, Яго и Клеопатра – Розалинда остра на язык, искусная выдумщица и хорошая актриса. В один прекрасный момент она, как и другие известные герои Шекспира, перестает слушаться драматурга и начинает жить своей собственной жизнью.

По словам Ф. Кермоуда, «Как вам это понравится» – «самая современная пьеса» Шекспира. Она не столь открыто злободневна, как «Генрих V» с его явными аллюзиями на Эссекса и Ирландию или «Юлий Цезарь», в котором обсуждаются календарь и республиканство. В комедии Шекспира также упоминаются современные реалии – от традиционных отсылок к Ирландии до нового фонтана Дианы в Лондоне – богиня изображена «практически обнаженной», пишет Джон Стоу. Однако истинная актуальность комедии Шекспира совсем в другом: в ней Шекспир развивает традиции елизаветинской комедии и пасторали. Сценическая жизнь комедии намного короче, чем у других жанров, даже если спрос на нее больше (к примеру, в 1599-м, было поставлено столько же комедий, сколько хроник и трагедий вместе взятых). Однако то, что одному поколению кажется смешным или забавным, другому видится бессмысленным и искусственным. Комедия меняется вместе с тем, как меняются вкусы и ожидания общества. Шекспир и без указки Марстона или Джонсона прекрасно осознавал, что время старых комедий прошло, и нужно искать новые пути развития жанра. Комедией «Как вам это понравится» Шекспир открывает новую страницу драматургии; даже если зрителю его намерения еще не вполне понятны, он отлично знал, что делает.

Фрэнк Кермоуд абсолютно прав: Шекспиру «было, что сказать публике, однако то, что тогда казалось необычайно интересным, сейчас почти не считывается»; «ни одна пьеса Шекспира, за исключением „Бесплодных усилий любви“, не требует от зрителя такой образованности – знания елизаветинских реалий и современных текстов». Даже сторонники «Как вам это понравится» признают, что литературные аллюзии Шекспира в ней далеко не всегда понятны. Сейчас мало кто читает и смотрит в театре «Как вам это понравится» ради того, чтобы погрузиться в литературные споры того времени – для нас они имеют значение лишь в свете шекспироведческих исследований. Однако «Как вам это понравится» – истинная находка для биографа, учитывая, что Шекспир не оставил сведений о своей работе над текстами. Уловить все аллюзии пьесы – все равно что разгадать ряд загадок.

Теперь, пастух умерший,

Мне смысл глубокий слов твоих открылся:

«Тот не любил, кто сразу не влюбился». ( III, V )

Эти слова Фебы (пастушки, безнадежно влюбленной в Ганимеда), отсылают нас к автору, которого в 1599-м уже давно не было в живых. Перед нами цитата из знаменитой поэмы Кристофера Марло «Геро и Леандр», опубликованной посмертно, в 1598-м. Слово «теперь» в первой строке важно не только для Фебы, ослепленной любовью, но и для Шекспира. Эти строки напоминали Шекспиру о начале 1590-х, когда он работал над «Венерой и Адонисом», а Марло – над «Геро и Леандром». Поэзия уже никогда не будет столь простой и истинной, как тогда. Шекспир любезно называет Марло «милым пастухом», намекая на то, что Марло – автор знаменитой пасторали «Страстный пастух своей возлюбленной». Судя по другой отсылке в этой пьесе, стихотворение Марло, напечатанное в «Страстном пилигриме» под именем Шекспира, все еще было у зрителей на слуху, хотя эта аллюзия настолько непрозрачна, что совершенно не понятно, на кого же она рассчитана. Возникает ощущение, что, вложив в уста Оселка следующую фразу, Шекспир хотел что-то уяснить прежде всего сам для себя: «Когда твоих стихов не понимают или когда уму твоему не вторит резвое дитя – разумение, это убивает тебя сильнее, чем большой счет, поданный маленькой компании» (III, 3). Хотя Шекспир прежде всего убеждает нас в том, что для автора (будь то он сам или Марло) нет ничего хуже, чем быть непонятым публикой, в данной реплике содержится косвенная отсылка к насильственной смерти Марло (за неуплату счета ему вонзили в таверне нож между глаз), а также к словам из «Мальтийского еврея» о «несметных богатствах тесной конуры» (I, 1; перевод В. Рождественского). Над этим вопросом Шекспир размышлял долгие годы. Десять лет потребовалось драматургу для того, чтобы добиться успеха, – для таких пьес, как «Виндзорские насмешницы», и «Генрих V», и «Как вам это понравится» и, в конце концов – «Гамлет», Шекспир переработал сюжеты разных драматургов, намного превзойдя своих предшественников. Переняв новые приемы Марло, а также его «могущественный стих», Шекспир счел, что битва выиграна и волноваться больше не о чем.

Однако дух Марло все еще витал над Шекспиром, когда он работал над буколическими сценами «Как вам это понравится», ведь именно Марло обновил жанр пасторали. Шекспир прекрасно усвоил один из советов своего предшественника: чтобы размышления о любви не выглядели тривиально, лучше всего посмеяться над теми любовными образами, что уже созданы, объявив их безжизненными и шаблонными. Именно так и поступает шекспировская Розалинда, пренебрежительно отзываясь о трагической истории любви Геро и Леандра как о выдумке. Леандр, по мнению Розалинды, умер совсем не ради любви, пытаясь переплыть Геллеспонт, чтобы найти Геро, – он всего лишь утонул, купаясь, так как ногу ему свела судорога:

Леандр прожил бы много счастливых лет, – хотя бы Геро и поступила в монастырь, – не случись жаркой летней ночи: добрый юноша отправился в Геллеспонт, только чтобы выкупаться, с ним случилась судорога, и он утонул, а глупые летописцы его времени все свалили на Геро из Сестоса. ( IV, 1 )

История, рассказанная Марло – чистая выдумка, тогда как чувства Розалинды в одной из самых условных пьес Шекспира, – настоящие.

По мере работы над комедией Шекспир больше думал о драматургах, своих соперниках, которые тогда еще были живы, чем о Марло; особенно, о таких ярких сатириках, как Бен Джонсон. В соавторстве Джонсон написал для Розы ряд пьес; сейчас он работал над своей сатирической комедией (лучшей из его наследия) – «Всяк вне своего гумора». Будучи приверженцем комедии разоблачительной, Джонсон предложил прекрасную альтернативу шекспировской романтической комедии. Шекспир, скорее всего, знал сюжет нового произведения Джонсона еще до официальной постановки – Джонсон представил ее Шекспиру и пайщикам труппы, прочитав целиком или же просто пересказав содержание, после чего Слуги лорда-камергера купили права на постановку и осенью 1599-го сыграли премьеру. В этой пьесе нашлось несколько остроумных выпадов против Шекспира (от нападок на его герб до придирок к «Юлию Цезарю»), однако, когда речь шла о прибыли, сведение личных счетов уже никого не волновало.

Лучшего времени для постановки комедии Джонсона было не придумать. Запрет на сатиру в июне 1599-го и сожжение сатирической литературы нисколько не ослабили любви публики к этому жанру. Сатира теперь переместилась на сцену. Шекспир не преминул высказаться об этом в «Как вам это понравится»: «…с тех пор как заставили молчать ту маленькую долю ума, которая есть у дураков, маленькая доля глупости, которая есть у умных людей, стала очень уж выставлять себя напоказ» (I, 2). Как бы Шекспир ни опасался сатирического жанра, он вскоре и сам опробует его в «Троиле и Крессиде», однако впервые драматург заявит о нем в комедии «Как вам это понравится», в репликах Жака.

Образ Жака полон загадок. Его присутствие в пьесе важно (ему принадлежит десятая часть реплик), но он никак не участвует в развитии событий. Его присутствие ничего не меняет – убеждать или наставлять на истинный путь других персонажей не в его власти. Больше всего ему нравится наблюдать. Жак меланхоличен, задумчив и чувствителен настолько, что некоторые исследователи видят в нем отдаленный прообраз Гамлета; другим кажется, что герой желчен и склонен к самообману и распутству. Шекспир осторожничает, ни рассеивая наши предубеждения, ни разделяя их. Вне зависимости от того, нравился ли зрителям Глобуса Жак или нет, услышав о его навязчивом желании очистить этот мир, («Прочищу я желудок грязный мира, / Пусть лишь мое лекарство он глотает», II, 7), они поняли, кого он им напоминает, – сатирических персонажей Джонсона. Шекспир настолько типизирует этот образ, что другие персонажи говорят о Жаке обобщенно, называя его то «мсье Меланхолик» (III, 2), то «господин Путешественник» (IV, 1).

Жак вполне оправдывает свое имя – во времена Шекспира оно произносилось как «jakes», что означало отхожее место; это также намек на «Метаморфозы Аякса» Дж. Харингтона (произносится как a-jakes). О насмешке Шекспира нам напоминает и Оселок – вместо того, чтобы называть Жака по имени, весьма безвкусном, он обращается к нему подчеркнуто уважительно – «мистер Как-вас-зовут» (master What-ye-call’t, III, 3). Образ Жака противоречив. Несмотря на то, что Жак отзывается обо всех язвительно, ему все время достается от других персонажей. Оселок и Розалинда ставят его на место. Даже Орландо побеждает его в словесном поединке. Тем не менее общение с Жаком облагораживает главных героев.

Самый яркий момент, связанный с Жаком, – его знаменитый монолог о семи этапах жизни человека, который начинается словами: «Весь мир – театр. / В нем женщины, мужчины – все актеры» (II, 7), а заканчивается мрачным описанием заката человеческой жизни:

                 А последний акт,

Конец всей этой странной, сложной пьесы —

Второе детство, полузабытье:

Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего. ( II, 7 )

Лишь только зритель начинает одобрительно кивать, как Шекспир тут же оспаривает циничное высказывание Жака – на сцене появляются Орландо и Адам. Орландо выносит Адама, своего старого слугу, на плечах – в этой сцене мы видим не впавшего в детство и всеми позабытого старика, а преемственность поколений: младший заботится о старшем.

Шекспир всеми силами старался развенчать мрачный комизм джонсоновской сатиры, и, вполне возможно, роль Адама он написал для себя самого. До наших дней дошла такая байка конца XVIII века: один знакомый Шекспира, старик из Стратфорда-на-Эйвоне, «рассудок которого уже помутнел, на вопрос соседей о том, что он помнит о Шекспире, отвечал: как-то он видел на сцене, как Шекспира несет на плечах какой-то человек». В другом источнике примерно тех же лет детально описывается, что Шекспир играл роль «немощного старика», «столь слабого, что ему было тяжело идти, и потому его вынес на сцену другой человек, а затем помог ему сесть за стол, где уже трапезничали какие-то люди, и кто-то из них напевал песенку». Судя по описанию, речь идет об Адаме. Бытует мнение, что Шекспир, не самый лучший актер труппы, скорее всего играл небольшие роли стариков. Хотя кроме этих двух историй у нас нет других подтверждений того, какие роли Шекспир писал для себя, эта версия кажется вполне правдоподобной.

Самый проникновенный эпизод, связанный с Жаком, – в финале пьесы. Герцог просит Жака остаться на свадебные торжества, присоединившись к общему танцу, символу вечной гармонии в обществе, но Жак отказывается (V, 4). Не в силах изменить общество, герой отворачивается от него. Жак остается один – все покидают Арден и возвращаются ко двору. Подобно Шейлоку и Мальволио, он чужак. Образ Жака напоминает нам о том, что в комедии Шекспира есть место не только веселью, но и горечи; драматург четко разграничивает тех, кто находятся внутри комического пространства, и тех, кто остаются за его пределами.

В этой комедии Шекспир ставил перед собой и другие задачи; одна из самых важных – вывести на сцену долгожданного клауна. В «Как вам это понравится» Шекспир сталкивает два амплуа – Жак выступает и в роли клауна, и в роли шута, разоблачающего человеческую глупость. Разочарованию зрителей не было предела, когда они узнали, что Кемп покинул труппу. Как бы Шекспир ни был рад уходу Кемпа, он и другие пайщики вынуждены были найти ему достойную замену. К тому моменту как Шекспир завершил работу над «Как вам это понравится», такой человек наконец нашелся. Это был Роберт Армин.

Слуги лорда-камергера знали об Армине – ювелир по профессии, Армин начал свой творческий путь с баллад и памфлетов, а затем стал драматургом и актером. Возможно, пайщики видели его на сцене в спектаклях труппы лорда Чандоса или же в закрытых спектаклях для аристократов (судя по всему, Армин часто соглашался на такую работу). Если Слуги лорда-камергера смотрели «Историю двух служанок…», пьесу Армина, в которой он к тому же сыграл две главные роли, наверняка он покорил их своим талантом.

Возможно, Слуги лорда-камергера знали и о двух его книгах, недавно отданных им в печать, – «Дурак о дураке» и «Шутливые ответы на вопросы». Если Шекспир читал «Шутливые ответы…», то сразу понял, что Армин – мастак загадывать публике загадки и развлекать ее остроумной беседой наставительного характера. Совсем скоро Шекспир воспользуется этим умением Армина и напишет для него всем известную роль могильщика в «Гамлете», изобилующую каламбурами.

Армин обладал всем, чего так не хватало Кемпу. Он не умел танцевать, но прекрасно пел и владел искусством миманса. Ему едва исполнилось тридцать, однако за плечами у него уже был большой опыт работы в театре. Он не исполнял джиги и совсем не стремился стать центром внимания. Судя по сохранившемуся портрету тех лет, Армин не отличался крепким телосложением и, к тому же, был маленького роста. С ним Шекспиру легко работалось, и драматург многому у него научился. Армин был скорее остроумным шутом, нежели клауном, хотя ему ничего не стоило исполнить, к примеру, роль Кизила, полицейского пристава, в «Много шума из ничего», которую Шекспир изначально предназначил для Кемпа. В общем, Армин прекрасно подходил для шекспировских пьес и отчасти даже развязал Шекспиру руки – в благодарность драматург доверит ему роль шута в «Короле Лире». Они прекрасно сработались. Однако поначалу труппа сомневалась в том, воспримет ли публика Армина после Кемпа. Несколько лет подряд Шекспир писал комические роли в расчете на Кемпа – тот приносил труппе существенную выручку. Шекспир, должно быть, приложил немало сил для того, чтобы дебют Армина состоялся, хотя поначалу на успех, как у Кемпа, он не надеялся.

Первая роль, написанная драматургом для Армина, – Оселок. Вообще-то, оселок – точильный камень для проверки свойств драгоценных металлов, с помощью которого определяют, не подделка ли перед нами. Как раз в таком герое Шекспир и нуждался (кроме того, в имени скрыт намек на первую профессию Армина: эмблемой лондонских ювелиров был точильный камень). Кемп чаще всего играл деревенских жителей; порвав с этой традицией, для Армина Шекспир написал роль придворного шута. Оселок предан Селии и потому отправляется вместе с ней и Розалиндой в лес, хотя ему и жаль оставить двор. В Арденском лесу ему не по себе – здесь саркастические шуточки Армина пришлись как нельзя кстати.

Для шута у него огромное количество реплик. За исключением Фесте в «Двенадцатой ночи», роль Оселка, в которой 300 строк, самая большая из всех шутовских ролей в пьесах Шекспира. Удивительно, что для роли Оселка Шекспир не задействовал певческие способности Армина (правда, Армин занят в этом спектакле и в роли Амьена, вельможи, прекрасно владеющего голосом). Как у любого клауна, у Армина были в запасе свои секретные приемы. Когда, ближе к развязке, Шекспир нарочно замедляет действие, Армину представляется прекрасная возможность блеснуть в монологе о «семикратно опровергнутой лжи». Небольшой текст, написанный специально для этого актера, теперь кажется нам искусственным – и при чтении, и на сцене. Как его оживить, знал только Армин.

В отличие от Жака, своего собеседника, все время выражающего свое отношение к событиям, Оселок гораздо больше вовлечен в действие. Смирившись со своей судьбой, он говорит: «Да, вот и я в Арденском лесу; и как был – дурак дураком» (II, 4). Позже он сам становится жертвой тех принципов, над которыми недавно смеялся, и в конце пьесы женится на деревенской девушке Одри. Не известно, сколько продлится его брак (Жак к примеру, считает, что не более двух месяцев, и, возможно, он прав). Все это сильно отличает Армина от Кемпа, не склонного к романтическим излияниям. Зрители все еще скучали по Кемпу, очаровавшему их своим талантом, однако с точки зрения Слуг лорда-камергера и, конечно же, самого Шекспира, Армин был очень выгодным приобретением.

Кроме шутов, Шекспира волновал и другой вопрос. Еще немного – и образованный зритель с тугим кошельком отвернется от них, отдав предпочтение детским труппам. В начале мая в Соборе святого Павла появился новый хормейстер – Эдвард Пирс; с его подачи впервые за десять лет возобновились выступления юных певчих. У них было огромное преимущество, так как им, в отличие от взрослых трупп, разрешалось выступать в соборе, в самом центре города. Для детских спектаклей (они были рассчитаны примерно на двести зрителей), набиравших тогда популярность, не требовалось разрешение распорядителя празднеств. Поэтому детские труппы могли брать для постановок любые злободневные или сатирические произведения. У них также были сильные покровители. Роланд Берби писал в ноябре 1599-го, что «Уильям Стенли, шестой граф Дерби, на свой страх и риск поставил несколько пьес с мальчиками Собора святого Павла». Позднее мальчики объединились в труппу «Дети Капеллы», которая в 1600 году начала свой путь на закрытой площадке театра Блэкфрайерс.

Благодаря росту и внешности, мальчики прекрасно подходили для пародий. Помимо этого, елизаветинцам, музыкальным от природы, нравились их голоса, и потому билеты на спектакли расходились мгновенно (елизаветинская Англия подарила миру лишь двух художников, – Исаака Оливера и Николаса Хильярда, но в талантливых музыкантах недостатка явно не испытывала). Взрослые актеры умели фехтовать, танцевать и петь, однако лишь немногие из них (и Армин в их числе) могли составить детям конкуренцию в музыкальных номерах, ведь мальчики были профессиональными хористами. Труппа лорда-камергера оказалась между двух огней, соперничая и с известными взрослыми труппами, и с детскими, всегда вызывавшими зрительское умиление.

Если в детских труппах выступали мальчики-певцы, почему бы труппе лорда-камергера также не использовать в спектаклях певчих? В «Как вам это понравится» заняты шестеро мальчиков, хотя обычно – лишь двое. Менее талантливый драматург, следуя театральной моде на детское пение, просто добавил бы в спектакль одну-две песенки. Шекспир же написал целых пять – три из них поют взрослые, две – мальчики, что гораздо больше, чем в любой другой его пьесе. Если воспринимать эту комедию как мюзикл, становится понятным, откуда такая скудность и обрывочность сюжета, обилие сатирических выпадов и эксцентричная кульминация (на сцену выходит Гименей, и все начинают петь и танцевать). Все это законные элементы мюзикла. Возможно, Шекспир предвосхитил развитие нового, тогда еще незнакомого публике жанра – «Опера нищих» Джона Гея появится лишь столетие спустя, в 1728 году. Не понятно, осознавал ли Шекспир новизну своих поисков; так или иначе он не стал развивать этот жанр, и следы мюзикла в его творчестве быстро затерялись.

Однако с тех пор, как в моду вошла английская опера, шекспировскую комедию увидели в ином свете. Режиссеры быстро поняли, что эту пьесу очень легко превратить в мюзикл. Для спектакля 1749 года к ней добавили еще одну песенку – из «Бесплодных усилий любви». А к 1789-му, когда пьесу ставили в Королевском театре Йорка, роли Селии, Фебы и Амьена давно уже стали музыкальными; кроме того, в конце первого акта исполнялось соло на волынке. В 1824 году «Как вам это понравится» исполняли в Друри-Лейн, и это был настоящий мюзикл с рядом песенок – из «Сна в летнюю ночь», «Двенадцатой ночи», «Страстного пилигрима» и «Венеры и Адониса», а в финале пьесы вместо старого скучного номера Гименея исполняли «Танец-аллегорию, сопровождаемую хором Ариэлей, духов воздуха».

Некоторые песенки, написанные Шекспиром, важны по сюжету, остальные же созданы, чтобы повеселить публику, ценившую хорошее пение. Самая цельная из них – «Влюбленный с милою своей…»

Влюбленный с милою своей —

Гей-го, гей-го, гей-нонино! —

Среди цветущих шли полей.

Весной, весной, милой брачной порой,

Всюду птичек звон, динь-дон, динь-дон…

Любит весну, кто влюблен!

Во ржи, что так была густа, —

Гей-го, гей-го, гей-нонино! —

Легла прелестная чета.

Весной, весной… ( V, 3 )

Эту песню для голоса, лютни и виолы да гамба сочинил Томас Морли, она дошла до нас в издании «Первой книги песен» 1600 года, вышедшем вскоре после постановки «Как вам это понравится». Томас Морли, один из самых известных композиторов той эпохи, был соседом Шекспира по Бишопс-гейт. Скорее всего, Шекспир и Морли сотрудничали, сойдясь на том, что композитор получит право на публикацию песни в своем сборнике. Как бы то ни было, публика насладилась настоящим шедевром – слова и музыка блистательны. Утраченные тексты шекспировских песенок стоит искать как раз в таких сборниках, как у Морли, где автор слов никак не обозначен.

В последней сцене своей комедии Шекспир готовит зрителя к торжественному финалу. Ничего подобного мы не встретим ни в его более ранних произведениях, ни в предшествующих развязке сценах «Как вам это понравится». Под пером Шекспира мир пасторали, во многом искусственный, приобрел естественность, но, как Шекспир покажет в более поздних своих пьесах, у бытовой реальности есть свои границы, и она не самоцель. Ганимед уходит, обещая, словно по волшебству, вернуть нам Розалинду. Наконец девушка появляется на сцене в сопровождении Гименея, покровителя брачных уз. Впрочем, для вмешательства божества нет особой необходимости – Шекспир уже сам разрешил все важнейшие драматические коллизии. Сейчас Шекспир снова удивит публику, неожиданно предложив ей посмотреть маску^[12] (финал «Как вам это понравится» предвосхищает финал его поздних произведений – «Зимней сказки», «Цимбелина» и «Бури»). Сократив дистанцию между придворным и общедоступным театром, Шекспир показал простому зрителю эффектный придворный спектакль, полный драматической условности.

Маска, написанная для Гименея, совершенно не понятна современным режиссерам, увлеченным прежде всего реализмом этой пьесы; не зная, как ставить эту сцену, они превращают ее в шуточное представление, небольшую пьеску, разыгрываемую с молчаливого согласия Розалинды. Чаще всего роль Гименея в современной постановке играет актер, исполняющий Корина или другого второстепенного деревенского персонажа. С точки зрения современного режиссера, волшебства уже предостаточно, и потому они совершенно не знают, что делать, когда в финале, поперек основного действия, Шекспир вводит нового персонажа, Гименея, венчающего комическое действо.

Хотя мы и не знаем, как воспринимала эту сцену четыреста лет назад публика Глобуса, скорее всего, для маски Гименея использовалось самое модное изобретение театральной техники тех лет. Режиссерам не важно, откуда появляется Гименей, хотя, возможно, как и божества в поздних пьесах Шекспира, он спускается на троне на сцену Глобуса сверху, с «небес». Если так, в этом спектакле в Глобусе впервые использована технология, которой не было ни в Театре, ни в Куртине. Гименей появляется на сцене под звуки «тихой музыки» и произносит нараспев следующие слова:

Довольно! Прочь смятенье!

Я должен заключенье

Всем чудесам принесть.

Здесь – восьмерых союзы

Гимена свяжут узы,

Коль в правде правда есть. ( V, 4 )

Четыре пары влюбленных – Розалинда и Орландо, Селия и Оливер, Феба и Сильвий, Одри и Оселок – выходят вперед и вместе поют песню, скрепляющую их узы и прославляющую брак, к которому они так долго шли:

О брак Юноны, ты оплот,

Святой союз стола и ложа!

Гимен людей земле дает,

Венчаньем населенье множа.

Гимен, бог всей земли! Почтим

Тебя хвалением своим. ( V, 4 )

После того, как восемь влюбленных берутся по просьбе Гименея за руки, старый Герцог приглашает всех на танец, символизирующий окончание маски и всей пьесы: «Эй, музыки! – А вы, чета с четой – Все в лад пуститесь в пляске круговой» (V, 4). Кажется, финал «Как вам это понравится» еще изобретательнее, чем финал «Юлия Цезаря». Посмотрев в Глобусе «Юлия Цезаря», Томас Платтер записал в своем дневнике, что «в конце спектакля актеры исполнили прекрасный танец, исполненный грациозности, и, как того требует обычай, двое в каждой группе были одеты в мужское платье, а еще двое – в женское». Алан Бриссенден убеждает нас в том, что под элегантным танцем имеется в виду танец придворный, будь то «павана, аллеманда или даже более подвижный танец, – куранта». Традиционная пляска, исполненная после «Юлия Цезаря» вместо джиги, становится в «Как вам это понравится» частью самой пьесы.

Но и на этом сценическое действие не останавливается, далее следует эпилог – комедия окончена, но Шекспир хочет еще кое-что добавить к сказанному. После ухода танцоров на сцене появляется молодой актер, исполнявший роль Розалинды, и произносит эпилог, напрямую обращаясь к зрительному залу. Скорее всего, зрители удивлены, и потому актер объясняет, почему он пренебрег сценическими условностями: «Не принято выводить женщину в роли Эпилога; но это нисколько не хуже, чем выводить мужчину в роли Пролога». Теперь, когда пьеса подошла к концу, от чьего лица произносит текст молодой актер – от лица своей героини или от своего собственного? Если он не понизил голос и не говорил голосом Ганимеда или же не снял парик, то как мы поймем, это девушка или юноша? В середине эпилога актер сам отвечает на деликатный вопрос – хотя он и одет в женское платье, на самом деле он юноша: «Будь я женщиной, я расцеловала бы тех из вас, чьи бороды пришлись бы мне по вкусу, чьи лица понравились бы мне и чье дыханье не было бы мне противно». И хотя он убеждает нас, что он мужчина, через несколько секунд он сделает реверанс, а не поклон. Теперь все встает на свои места.