Текст книги "Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599"

Автор книги: Джеймс Шапиро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Здесь у ручья под сенью скал

Поют нам птицы мадригал.

Мы над ручьем с тобой вдвоем

Венки душистые совьем!

О небесное милосердие, слезы туманят мои глаза!

(Напевает.)

В тени деревьев над ручьем

Свой мадригал нам птицы пели,

Когда с тобою мы вдвоем

У вавилонских рек сидели!

( III, 1; перевод С. Маршака )

Использование прямых цитат из стихотворений своих современников, и, тем более, искажающих чужой текст, – совсем не свойственно Шекспиру; ни в одной другой пьесе он не пользуется этим приемом.

Даже до публикации «Страстного пилигрима» Шекспир все еще думал о Марло, хотя того уже шесть лет как не было в живых.

Выход в свет «Страстного пилигрима» практически не отразился на творчестве Шекспира – разве что, размышляя об украденных сонетах, о Марло и пасторали, он задумал написать новую пьесу – «Как вам это понравится». Перечитав свой сонет «Когда она клянется, что верна», которым открывается сборник Джаггарда, Шекспир решил его отредактировать. Можно, конечно, предположить, что поэт лишь поправил ошибки рукописи, попавшей к Джаггарду, но серьезные различия между двумя версиями стихотворения (особенно, если сравнить с версиями другого сонета, опубликованного в «Страстном пилигриме») свидетельствуют об обратном: Шекспир серьезно поработал над текстом для его официальной публикации. Скорее всего, он решил внести изменения в сонет сразу после выхода в свет «Страстного пилигрима», а может быть, это случилось и позже. Неясно, захотел ли Шекспир переписать сонет потому, что его опубликовали без ведома автора, или же, прочитав стихотворение в печатном виде, увидел в нем свои недочеты. Хотя он внес не так уж много правки, текст заиграл новыми красками. Подобно Микеланджело, великому скульптору, легким движением руки Шекспир вдохнул в свой текст новую жизнь. По правке видно, как меняется стиль Шекспира, – новые его черты очень скоро дадут о себе знать в комедии «Как вам это понравится».

Возможно, Шекспир не раз возвращался и к другим сонетам до их публикации (не удивительно, что в 17-м сонете он упоминает бумаги, пожелтевшие от ветхости). Для работы Шекспир использовал листы бумаги, сложенные вчетверо; таким образом, каждый лист делился на четыре страницы; на отдельных листах бумаги стихотворения стали записывать только в XVII веке). Лишь некоторым сонетам, опубликованным в 1609 году, явно не хватает редактуры, остальные же отполированы до блеска – ни одного слога не изменишь, не нарушив композицию стихотворения. В отличие от поэтов-соперников, таких, как Майкл Дрейтон или Сэмюэл Дэниел, которые, десятилетиями шлифуя свои сонетные циклы, публиковали каждую новую редакцию, Шекспир свои сонеты не показывал никому – вероятно, он иначе относился к этим текстам, так как у него были совершенно другие творческие задачи; в том числе, он планировал использовать идеи своих черновиков для новых пьес, расширяя и углубляя их содержание.

Нам мало известно о том, как работал Шекспир, – где он писал свои пьесы, какие изменения вносил, что давалось ему легко, а что – вызывало трудности. Единственное свидетельство, которым мы располагаем, – в его пьесах и стихотворениях, а также в одной из сцен «Лукреции». Говоря о творчестве, Шекспир упоминает пресловутые кляксы, стремительный поток мыслей, а также невероятную настойчивость в достижении цели. Быть может, именно благодаря «Лукреции» мы можем заглянуть в творческую мастерскую Шекспира и увидеть художника за работой – того самого Уилла (Will), что всегда стремился обуздать собственное остроумие (wit), сдержав напор идей.

Посмотрим на Лукрецию в тот момент, когда она собирается написать письмо супругу:

Ушла служанка. Госпожа берет

Перо, но в воздухе оно застыло…

Меж разумом и горем бой идет,

Ум полон дум, но воля все убила,

Все чувства вмиг сковала злая сила.

Подобно шумным толпам у дверей,

Теснятся мысли в голове у ней.

( перевод Б. Томашевского )

Шекспир показывает здесь даже не муки творчества, а раздумья героини о том, как лучше сформулировать мысль. Он и сам не раз оказывался в том же положении, так как чаще всего обрабатывал старинные сюжеты, а не придумывал их сам. Пьесы, написанные в 1590-х, это лишь подтверждают. В частности, основной сюжетный источник его новой комедии «Как вам это понравится» – известный в ту эпоху роман Томаса Лоджа «Розалинда». Шекспиру прекрасно удавалось раскрыть в своих пьесах потенциал источников, устных или письменных.

Вероятно, ему было непросто подавить в себе желание улучшить чужой текст, когда он читал книгу или исполнял роль на сцене. Прочитав в «Страстном пилигриме» свой собственный сонет «Когда она клянется, что верна», Шекспир отнесся к нему с той же строгостью, что и к чужому тексту:

Когда она клянется, что верна,

Я верю ей, хоть знаю – ложно это.

Пускай юнцом сочтет меня она,

Не выученным всем обманам света.

Мне льстит казаться юным перед ней,

Хоть знаю лет моих оскудеванье;

С улыбкой внемлю лжи ее речей,

Любви проступкам не даря вниманья.

Что я уж стар, могу ли ей сказать?^[9]

В своих летах любимой как сознаться?

Любви не нравится года считать,

И лестью ей отрадно украшаться.

Я лгу, неправду милая твердит, —

И так обман взаимный нами скрыт.

( перевод В. Давиденковой-Голубевой )

Основная идея этого сонета вполне понятна, и в чем-то даже цинична – отношения, построенные на лжи, долго не продлятся. Герой знает: любимая неверна и лжет ему, однако он ее за это не упрекает, надеясь, в свою очередь, обмануть ее ожидания, – пусть она считает его неопытным в любовных делах юнцом. При этом он скрывает от нее свой настоящий возраст, прекрасно понимая, что лучшие годы давно позади. Возлюбленная же лжет ему вдвойне – она не только ему изменяет, но и сама хочет казаться моложе («Но зачем же моя возлюбленная говорит, что молода?»).

Герой сонета погружен в себя, оторван от мира. Мы видим любовную ситуацию только его глазами. Речь идет не о взаимной любви, а лишь о телесных утехах и лжи. Своей интонацией этот сонет близок сонету 129, исполненному гнева и разочарования («Издержки духа и стыда растрата…», перевод С. Маршака).

Самые важные строки стихотворения «Когда она клянется, что верна» – те, из которых мы понимаем: герой хотел бы оставить все, как есть. Он убежден, что умнее своей возлюбленной: «С улыбкой внемлю лжи ее речей, / Любви проступкам, не даря вниманья». Эти слова предвосхищают горькие размышления Гамлета о подлости Клавдия («…можно жить с улыбкой и с улыбкой / Быть подлецом», I, 5; перевод М. Лозинского); они также сродни мыслям гнусного обманщика Яго, преданность которого – лишь притворство.

Удивительно, насколько точна и, в то же время, лаконична правка, внесенная Шекспиром в этот сонет для издания 1609 года:

Когда клянешься мне, что вся ты сплошь

Служить достойна правды образцом,

Я верю, хоть и вижу, как ты лжешь,

Вообразив меня слепым юнцом.

Польщенный тем, что я еще могу

Казаться юным правде вопреки,

Я сам себе в своем тщеславье лгу,

И оба мы от правды далеки.

Не скажешь ты, что солгала мне вновь,

И мне признать свой возраст смысла нет.

Доверьем мнимым держится любовь,

А старость, полюбив, стыдится лет.

Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне,

И, кажется, довольны мы вполне!

( сонет 138; перевод С. Маршака )

В первом катрене нет значительных изменений, разве что прилагательное «unskillful» заменено на «unlearned», а существительное «forgerie» – на «subtleties» – за счет этого финал катрена несколько смягчен^[10] (такая замена весьма показательна – в ранних текстах Шекспир часто использует слова «unskillful» и «forgerie», в поздних – «unlearned» и «subtleties»).

Пожалуй, самая филигранная и, в то же время, самая значительная, смысловая правка в этом сонете касается шестой строки. Вместо «я знаю» появляется «она знает» («Although she knows my days are past the best») – тем самым Шекспир меняет отношение возлюбленной к любовной ситуации. Теперь перед нами не обман, а игра, суть которой оба участника прекрасно понимают. По словам Э. А. Сноу (а его работы о сонетах весьма убедительны), фразы «Я могу обмануть ее, но не себя самого» и «Я мог бы обмануть себя самого, не будь я уверен в том, как хорошо она знает меня и насколько моя ложь очевидна для нее» отличаются разительно. Лишь во второй редакции стихотворения герой видит себя глазами возлюбленной. Он больше не хвастается любовной интрижкой, напротив, мы чувствуем, как он смущен и взволнован чувством настоящей любви.

Шекспир также решительно вычеркивает из ранней редакции пошлые строки, в которых герой прячет свое истинное лицо, заменяя их другими: «Я сам себе в своем тщеславье лгу, / И оба мы от правды далеки» (строки 7, 8). Это центральная мысль всего стихотворения: хотя мы и лжем друг другу в быту, тем не менее мы постигаем высшую правду – ту, что доступна лишь влюбленным; именно она – в основе любовных чувств.

В новом варианте сонета герои нечестны друг с другом лишь один раз. Если раньше, говоря неправду, они хотели схитрить, то теперь их обман больше напоминает игру. По словам Э. А. Сноу, «в первой версии мы чувствуем: влюбленным не бывать вместе; в поздней, – наоборот, что они предназначены друг для друга». В «Страстном пилигриме» герой обманывается, полагая, что лжет во имя любви; в поздней же редакции выражение «to lie with her» воспринимается двусмысленно (to lie – не только лгать, но и делить ложе), тем самым речь идет не только о лжи, но и о влечении, на котором держится связь влюбленных. Чувство взаимности, соединения двух сердец возникает и благодаря ключевым словам последнего двустишия, складывающимся в единое целое: «She… me… we… be» («Она… меня… мы… будем [вместе]»).

Глава 11

Нет условностям!

В центре сюжета «Как вам это понравится» – любовь Орландо и Розалинды; героям предстоит пройти долгий путь, прежде чем они поймут, что такое настоящее глубокое чувство. В этой комедии, как и во второй редакции сонета «Когда клянешься мне…», Шекспир, добиваясь намеченной цели, развенчивает любовные клише, а также прибегает к приему переодевания. Мотивы, лишь намеченные во второй редакции сонета, в пьесе укрупнены и показаны широким планом; в «Как вам это понравится» Шекспиру удается гораздо детальнее, чем раньше, прописать характеры героев, показав нюансы их отношений. В истинности чувств Орландо и Розалинды не остается никаких сомнений, настолько они проникновенны (невероятно, но Шекспир заставляет нас поверить в это, ниспровергая литературные стереотипы своей эпохи). Мы сопереживаем Ромео и Джульетте, размышляя над их судьбой, однако нас прежде всего трогает накал их страсти. В комедии «Как вам это понравится» иначе: самое важное качество любви – ее прозорливость. По меткому замечанию самовлюбленной Розалинды в адрес тех, кто мечтают о чувствах, любовь – лишь еще одна ложь, выдуманная влюбленными: «Но это басни: люди время от времени умирали, и черви их поедали, но случалось все это не от любви»^[11] (IV, 1).

Под пером Шекспира Розалинда, шаблонная героиня известного романа Лоджа, преображается до неузнаваемости. Как ему это удается – загадка; помимо других достоинств Шекспир наделяет свою героиню изобретательным умом – она легко убеждает наивного юношу в том, кто она, объясняя ему, что такое настоящая любовь. Вероятно, такая прямота, немало удивила лондонцев, привыкших смотреть спектакли, в которых была велика доля условности. В отличие от хроник и трагедий, снискавших явное одобрение современников Шекспира, комедию «Как вам это понравится» они обошли молчанием, хотя сегодня ее ставят очень часто. Пьеса была впервые опубликована лишь в Первом Фолио 1623 года; пройдет век после первой публикации, прежде чем о ней снова вспомнят. Быть может, комедия Шекспира была столь новаторской, что зрители не смогли понять ее замысел и оценить по достоинству, и потому, посмотрев спектакль, вышли из Глобуса с чувством разочарования. Эта пьеса явно опередила свое время.

Комедия «Как вам это понравится» насыщена событиями. Однако самое важное в этом произведении, практически лишенном связного сюжета, – отношения между Орландо и Розалиндой, а вовсе не политические перипетии, не разнообразные переодевания, не фарсовые элементы, и не рассуждения о сонетах и пасторали, и не счастливая развязка с четырьмя свадьбами. Именно история двух влюбленных движет действие; секрет успеха (и первого провала) комедии – в убедительности ее любовной линии.

За исключением Ромео, Орландо – самый страстный из всех шекспировских персонажей. В начале мы видим Орландо, которым помыкает его старший брат Оливер, человек очень жестокий: не выполнив завет отца, он сперва лишил Орландо образования, а теперь хочет отобрать у него и долю наследства. После разговора с братом Орландо сражается с опытным борцом Шарлем и выигрывает поединок, хотя силы и не равны. В первых сценах Орландо говорит столь же убедительно, как и сражается. Но при встрече с Розалиндой (а он влюбляется в эту девушку с первого взгляда) красноречие покидает его. Когда Розалинда предлагает ему подарок, Орландо от смущения не может вымолвить ни слова. Несмотря на все попытки поддержать разговор, Орландо словно немеет. Возможно, юноша уже влюблен в Розалинду, но пока еще не знает, что такое любовь. Если он хочет завоевать такую необычную девушку, как Розалинда, и получить зрительское благословение, одной влюбленности явно недостаточно. Орландо должен понять, чем истинная любовь отличается от мимолетной влюбленности, а также получше узнать свою возлюбленную.

Орландо решительно принимается за дело – чтобы выразить свою любовь, он сочиняет стихи, которые развешивает на деревьях в Арденском лесу, вырезая на коре имя Розалинды. Во второй сцене третьего акта мы слышим фрагмент его сонета, последние его десять строк (два катрена и двустишие с характерной для шекспировского сонета рифмовкой – abab cdcd efef gg):

Виси здесь, стих мой, в знак любви моей.

А ты, в тройном венце царица ночи,

На имя, что царит над жизнью всей,

Склони с небес свои святые очи.

О Розалинда!.. Будут вместо книг

Деревья: в них врезать я мысли буду,

Чтоб всякий взор здесь видел каждый миг

Твоих достоинств прославленье всюду.

Пиши, Орландо, ты хвалы скорей

Прекрасной, чистой, несказанной – ей! ( III, 2 )

Это нарочитый пример плохого сонета. Орландо – второсортный поэт и неудачливый влюбленный. Он не знает, что Розалинда тоже прячется в лесу, да это для него и не важно. Его любовь – лишь пустой поток слов. Задача Шекспира – заставить Орландо (а затем и Розалинду) иначе взглянуть на любовь, отказавшись от высокопарных слов. В других, более ранних произведениях, Шекспир также использовал жанр сонета – в «Бесплодных усилиях любви», в «Ромео и Джульетте», в эпилоге к «Генриху V», самой последней на тот момент своей пьесе. Однако после выхода «Страстного пилигрима» ему надолго расхотелось это делать. Сонет появится лишь в комедии «Все хорошо, что хорошо кончается» (III, 4) и в «Цимбелине» (V, 4); в «Как вам это понравится» сонет нарочно дан без первого катрена, чтобы такие, как Джаггард, не могли им воспользоваться в своих целях.

Орландо явно не может остановиться. Сочиняя один плохой сонет за другим, он собирает антологию искренних, но совершенно никудышных стихотворений наподобие «Страстного пилигрима», над которым Шекспир насмехается. Самое скучное из них – из восьми строк, оно написано стучащим четырехстопным хореем, отягощенным монотонной рифмовкой. Обнаружив в лесу это стихотворение, Розалинда читает его вслух:

Нет средь Индии красот

Перла краше Розалинды.

Ветра вольного полет

В мире славит Розалинду.

Все картины превзойдет

Светлым ликом Розалинда.

Все красавицы не в счет

Пред красою Розалинды. ( III, 2 )

Такие тексты легко тиражировать, и потому, подслушав Розалинду, шут Оселок не может удержаться от искушения – он сочиняет непристойный стишок, заканчивающийся такими строками:

С кислой коркой сладкий плод,

Плод такой же Розалинда.

Кто рвет розу, тот найдет

Шип любви и Розалинду. ( III, 2 )

Шекспир всячески старается убедить зрителя в том, что Орландо – безнадежно плохой рифмоплет, которого нужно направить на путь истинный – пусть он откажется если не от рифмоплетства, то по крайней мере от своей болезненной влюбленности, которую он так старательно пестует и выражает в избитых стихах в подражание Петрарке.

Последнее высказывание «страстного пилигрима» исполнено таких длиннот, что в финальных двух строках даже удлиняется метр:

Так в Розалинде дали боги

Созданий высших образец,

Вручив ей лучшее из многих

Прекрасных лиц, очей, сердец.

Ей небо это все сулило,

Мне ж – быть рабом ей до могилы. ( III, 2 )

Хотя у Розалинды больше нет сил все это читать: «О милосердный Юпитер! Какой скучной проповедью о любви вы утомили ваших прихожан» (III, 2), – она не может удержаться от язвительного комментария: «О да, слышала все и даже больше, чем следует, – потому что у некоторых стихов больше стоп, чем стих может выдержать» (III, 2). В середине пьесы Шекспир нарочно ставит преграду между влюбленными; кажется, что пропасть между банальными строками о любви и настоящими, – непреодолима. В комедии, где, помимо этого, в общем-то нет драматического конфликта (нет ни других претендентов на руку и сердце дамы, ни противоборствующих семей), влюбленным предстоит преодолеть именно такое препятствие.

Шекспир заимствовал сюжет «Как вам это понравится» из пасторального романа Томаса Лоджа «Розалинда, или Золотое наследие Эвфуэса». В конце 1580-х, с целью сколотить состояние, Лодж отправляется в экспедицию на Канарские острова, захватив с собой, чтобы скоротать долгие часы морского путешествия, поэму XIV века – «Повесть о Гамелине», приписываемую Чосеру. В 1590 году на основе данного сюжета Лодж сочиняет пасторальный роман, пропитанный петраркистскими образами. Этот роман снискал такую популярность, что к 1599-му (как раз тогда к нему наконец обратился и Шекспир) выдержал четыре переиздания. Судя по тому, как вдумчиво работал Шекспир, ему наверняка удалось купить или же одолжить экземпляр «Розалинды…», хотя, конечно, мы не знаем, каким именно изданием он пользовался.

«Розалинда…» имела успех даже десять лет спустя после первой публикации, неизменно вызывая у читателей ностальгию: роман написан в золотое для истории Англии время – сразу после великой победы англичан, разгромивших «Непобедимую Армаду».

Ностальгические настроения овладели и Шекспиром. Как и многие другие источники, к которым Шекспир обратился в 1599-м, роман Лоджа написан как раз тогда, когда Шекспир, поселившись в Лондоне, начал свой творческий путь. Теперь же, в поисках новых возможностей развития театра, драматург глубоко задумался. Вспомнив начало 1590-х, когда он впервые окунулся в литературную атмосферу Лондона, он осознал, как многое с тех пор переменилось: писать, как раньше, больше было нельзя.

За прошедшие десять лет, подбирая сюжеты для новых произведений, лондонские драматурги ни разу не обратили на «Розалинду…» внимания – им казалось, что такой сюжет для комедии не подходит. Однако Шекспиру для новой пьесы вполне хватило рыхлого сюжета этого романа. Он полностью заимствовал из «Розалинды…» второстепенную линию повествования, обрамляющую роман Лоджа, – мотив узурпации власти и восстановления в правах законного правителя, – а также историю о том, как герои оказываются в лесу. Шекспир сохранил основных персонажей, изменив всего несколько имен (в частности, Розадер стал Орландо).

Шекспиру без труда удалось то, что Лоджу было не под силу. Он сразу понял, что «Розалинде…», помимо прочего, недостает иронии и чувства юмора. И хотя для этого в тексте были все возможности, Лодж ими совершенно не воспользовался. При этом ему пришла в голову прекрасная мысль – переодеть главную героиню в мужское платье и назвать ее Ганимедом (имя имеет гомоэротический подтекст, намекая на любовную связь Юпитера с его любимым виночерпием). Розалинда (Ганимед), влюбленная в Розадера, предлагает ему разыграть небольшой спектакль: «Я буду Розалиндой, а ты будешь самим собой, Розадером». Однако для Лоджа это лишь предлог для «Свадебной эклоги Розалинды и Розадера», их любовного дуэта. Герои Лоджа разыгрывают историю, в которой они муж и жена, однако Розалинда все еще переодета в костюм юноши. С точки зрения Шекспира, этот и другие эпизоды романа открывают большие сюжетные возможности – Лодж их просто не заметил. Способность Шекспира разглядеть потенциал сюжета и воплотить его в жизнь свидетельствует о том, что, во-первых, он умел мастерски использовать чужой источник, а, во-вторых, прекрасно понимал, как устроена комедия. Вероятно, прав был Роберт Грин, когда, закипая от ревности, написал в 1592 году трактат, где предупреждает других драматургов о том, что в Лондоне появился новый автор, «выскочка-ворона, украшенная нашим опереньем». Он видел, как легко Шекспир осваивает чужие тексты, во многом превосходя первоисточник и по сравнению с другими авторами добиваясь гораздо большего художественного эффекта.

Прочитав роман Лоджа, Шекспир понял, где и как лучше всего посмеяться над римфоплетами. Время безусловного подражания Петрарке, столь популярного в 1580-х – начале 1590-х, когда Лодж сочинил «Розалинду», давно прошло. Одно из самых неестественных, надуманных стихотворений Лоджа («Описание Розалинды») – не что иное, как имитация сонета Петрарки, стилистически абсолютно невыразительная; особенно это касается первых строк текста:

Подобны бисеру росы

преломленного света,

её соски – небес зрачки —

восторг и совершенство.

О, если бы она – хей хо! – была б моей! Моей…

( перевод А. Бурыкина )

Вероятно, Шекспир крепко запомнил их, так как именно они вдохновили его написать монолог для Основы, который в «Сне в летнюю ночь» играет роль Пирама, любовника Фисбы. Последние слова Пирама перед смертью звучат как явная пародия на выспренную любовную поэзию:

О, лейтесь, токи слезны!

сюда, мой меч любезный!

рази меня, клинок,

в тот самый левый бок,

где слышен сердца стук.

Избавь меня от мук!

( V, 1; перевод Т. Щепкиной-Куперник )

Прием переодевания, частая перемена места действия (из города в деревню и наоборот), сочетание высокого и низкого стиля – все это Шекспир взял за основу своей новой пьесы. Скромный сюжет Лоджа оказался весьма гибким – Шекспир легко развил новые сюжетные линии, не разрушив костяк текста. Разумеется, потребовались и новые персонажи; среди них Жак-меланхолик, Оселок, а также Уильям и Одри, деревенские жители. Словно по воле случая, все герои Шекспира встречаются в Арденском лесу: Розалинда и Орландо натыкаются на Жака, а тот в свою очередь, на Оселка, который пытается добиться благосклонности Одри, тем самым раздражая Уильяма, и т. д. Познакомившись, герои начинают общаться, при этом обсуждают они абсолютно все – от высоких понятий до приземленных; персонажи пьесы – как придворные, так и крестьяне – явно заинтересованы в общении друг с другом. В этой комедии гораздо больше говорят, чем действуют. В конце все влюбленные счастливо воссоединятся, отпадут и политические разногласия. У Лоджа роман заканчивался тремя свадьбами – Шекспир же не смог устоять и добавил еще одну.

Единственное, что драматург оставляет неизменным, – слова из предисловия Лоджа к «Розалинде…»: «Что ж, если вам это понравится, я всецело Ваш, но и Вы, в свою очередь, доверьтесь мне». Шекспир сократил предложение, изменив его согласно своему замыслу, – так, что оно превратилось в чудесное название для комедии – «Как вам это понравится». Эти слова отражают замысел Шекспира: с одной стороны он предлагает зрителям вполне традиционную пьесу, ради которой они и пришли в театр, а с другой, – расширяет их представление о комедии.

Шекспир писал столь сложную женскую роль в расчете на молодого талантливого актера (его имя до нас не дошло). Драматург настолько был уверен в его способностях, что отдал ему больше четверти всех строк пьесы. Позднее даже у Клеопатры окажется гораздо меньше реплик. Случай для елизаветинского театра неслыханный; скорее всего, это совершенно не понравилось пайщикам театра, привыкшим играть главные роли. В «Как вам это понравится» Шекспир показывает нам, к чему приведет план Розалинды, задумавшей обмануть Орландо, «притворившись дерзким лакеем» (III, 2). Другие героини Шекспира, переодетые в мужское платье, при первой же возможности снимают его. Мы ожидаем, что Розалинда поступит так же, узнав, что Орландо любит ее. Однако она не сделает этого, пока не поймет, что Орландо изменился. Поэтому прежде всего она хотела бы стать наставником Орландо:

Здесь в лесу есть человек, который портит все наши молодые деревья, вырезая на их коре имя «Розалинда», и развешивает оды на боярышнике и элегии на терновнике; во всех них обоготворяется имя Розалинды. Если бы я встретил этого вздыхателя, я дал бы ему несколько добрых советов, потому что, мне кажется, он болен любовной лихорадкой. ( III, 2 )

Этими словами Ганимед (Розалинда) и подтрунивает над Орландо, и критикует его. Словосочетание «defying the name of Rosalind» буквально означает «позорит имя Розалинды», что звучит довольно грубо и даже неожиданно, и потому в 1623 году редактор второго Фолио заменил этот глагол на «deifying» (обожествлять, боготворить); однако именно он задает тон нападкам Розалинды, указывая на ее неприятие любовных клише. Ганимед предлагает исцелить Орландо (мотив придуман Шекспиром, у Лоджа его нет), разыграв сценку о двух влюбленных; только так Ганимед сможет помочь Орландо, ведь своими советами он уже вылечил одного человека, страдающего от любви:

Он должен был вообразить, что я его любовь, его возлюбленная; я заставил его приходить ко мне каждый день и ухаживать за мной, а сам, словно изменчивая Луна, был то грустным, то жеманным, то капризным, гордым, томно влюбленным, причудливым, кривлякой, пустым, непостоянным, то плакал, то улыбался, во всем что-то выказывал и ничего не чувствовал: ведь юноши и женщины большей частью скотинка одной масти в этих делах. То я любил его, то ненавидел, то приманивал, то отталкивал, то плакал о нем, то плевал на него, и так я заставил моего поклонника от безумия любви перейти к настоящему безумию, а именно покинуть шумный поток жизни и удалиться в совершенное монашеское уединение. Вот как я его вылечил… ( III, 2 )

Орландо соглашается – больше о его стихах мы не услышим. Чтобы добиться своего, Розалинда не раскрывает, кто она такая и что задумала. В данной сцене девушка, переодетая в мужское платье, играет влюбленную (при этом роль Розалинды исполняет в пьесе Шекспира молодой актер) – с каждой новой репликой она все больше убеждает Орландо в том, почему не стоит мыслить условностями. В первой сцене IV акта некогда молчаливый Орландо обменивается с Ганимедом шутками и каламбурами, из которых понятно, насколько изменилось их общение. Теперь они говорят на одном языке; в своем остроумном диалоге они так или иначе проговаривают важную для себя мысль – как могла бы сложиться их совместная жизнь. Розалинда настаивает, что в браке хотела бы иметь право голоса, и Орландо соглашается. Она говорит: «Замкни перед женским умом дверь – он выбежит в окно; запри окно – он ускользнет в замочную скважину; заткни скважину – он улетит в дымовую трубу» (IV, 1). Орландо отвечает ей шутливо и, вместе с тем, искренне: «Человек, которому досталась бы жена с таким умом, мог бы спросить: „Ум, ум, куда ты лезешь?“» (IV, 1). И это только начало.

Чтобы все получилось, как они хотят, им нужно прийти к обоюдному согласию. Розалинде придется и дальше лгать Орландо, а Орландо – забыть о любовных условностях. Однако, дабы показать, что герой возмужал и иначе относится к отношениям, Шекспир заставляет его скрывать то, чему он научился, и говорить неправду – только так Орландо оценит впоследствии замысел Розалинды. Очень многое зависит от того, как быстро Орландо догадается, что за Ганимедом скрывается Розалинда. Часто современные постановщики не учитывают этот момент, и потому в их спектаклях Орландо узнает правду лишь в самом конце. Таким образом они сознательно превращают Орландо в глупца, недостойного Розалинды (как сказал Бернард Шоу, перед нами «довольно глупый непрозорливый юноша»). В других постановках Орландо заговорщически подмигивает и кивает публике с самого начала, давая понять, что Розалинде его не обмануть – такой Орландо напоминает циника из первой редакции стихотворения «Когда она клянется, что верна…». Лишь соблюдая верную пропорцию, можно воплотить на сцене замысел Шекспира: «Я знаю, что она знает». Орландо понимает, что за Ганимедом скрывается Розалинда, играющая роль влюбленной; мы знаем, что он знает, что она знает о том, что он знает.

Но когда нам это становится понятным? Трагедия, к примеру, потрясает нас тем, что мы не сразу понимаем, куда движется действие. Чем больше наше изумление, тем глубже воздействие трагического. Когда Лир выносит на сцену мертвую Корделию, он застает публику врасплох; особенно удивлены те зрители, которые знакомы с сюжетом, и потому уверены, что девушка жива. Комедия нравится зрителям потому, что мы лучше, чем сами герои, знаем обо всех переодеваниях, подменах и любовных связях. Поэтому мы с большим нетерпением ждем момента разоблачения, нежели следим за хитроумным сплетением сюжетных линий. Но в «Как вам это понравится» Шекспир меняет правила, создавая такие ситуации, где мы начинаем сомневаться, что же героям известно и кто они такие. Недоумевая, мы снова и снова возвращаемся мыслями к завязке действия, стараясь определить, когда же именно Орландо понимает, что за Ганимедом скрывается Розалинда.

Предполагаю (а Шекспир так закручивает сюжет, что остается лишь догадываться), впервые у Орландо закрадывается мысль о том, что перед ним переодетая в мужское платье Розалинда, когда Ганимед в шутку подает ему руку и просит Селию выступить в роли священника и обвенчать их с Орландо (IV, 1). В спектакле это намного понятнее, чем при чтении пьесы, – как только Орландо берет Ганимеда за руку, ему становится понятно, что перед ним девушка, и потому он дает согласие на брак, говоря Селии: «Пожалуйста, повенчайте нас!» Игра зашла слишком далеко, и Селия чувствует себя неловко. Зрители Глобуса понимали, что Орландо просит Селию об обручении или официальной помолвке, и потому она решительно отказывается: «Я не знаю, какие слова говорить». Она не соглашается, так как, по правде говоря, сама немножко влюблена в Ганимеда. Но Ганимед настаивает: «Ты должна начать: „Берете ли вы, Орландо…“». Наконец Селия уступает его просьбам и произносит заветные слова: «Берете ли вы, Орландо, в жены эту девушку, Розалинду?». На что Орландо говорит: «Возьму», но фраза в будущем времени не удовлетворяет Розалинду, и она переспрашивает: «Да, но когда?» Орландо еще раз уклоняется от прямого ответа: «Хоть сейчас: как только она нас повенчает». Розалинде этого мало. Современники Шекспира хорошо понимали разницу между «Беру» и «Возьму» (для юристов елизаветинского времени первое означало sponsalia per verba de praesenti, a второе – sponsalia per verba de futuro, то есть соглашение менее обязательного характера, так как речь идет о неопределенном будущем). Розалинда настаивает на своем, она хочет удостовериться, твердо ли юноша намерен жениться: «Тогда вы должны сказать: „Беру тебя в жены, Розалинда“». Орландо знает, что делает; ему понятна разница между шутливым намерением и серьезным, и потому, взяв ее руку в свою, он повторяет слова, которые навсегда соединят их: «Беру тебя в жены, Розалинда» (IV, 1). Пожалуй, ни в одной другой пьесе, кроме этой, Шекспир не показывает зрителям обручение героев прямо на сцене. Хотя в финале «Много шума из ничего» и появляется священник, он, подобно брату Лоренцо в «Ромео и Джульетте», для совершения обряда приглашает влюбленных и гостей в часовню («И все за мной последуйте в часовню», V, 4; перевод Т. Щепкиной-Куперник). Поскольку священные обряды, в том числе, и брак, дозволялось совершать только в церкви (а, следовательно, их никогда не показывали на сцене), елизаветинцы, наверное, были под впечатлением от этой сцены в «Как вам это понравится». Теперь у Розалинды и Орландо уже нет пути назад.