Текст книги "Вне подозрений"

Автор книги: Джеймс Гриппандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

55

Синди не находила себе покоя, с тех пор как Джек рассказал ей, что стал наследником по завещанию Джесси. И она решила лично поговорить с адвокатом и поверенной в делах Джесси. Опасаясь нарваться на отказ, она подумала, что не следует звонить и договариваться о встрече, лучше приехать к Кларе без предупреждения.

– Мисс Пирс занята с клиентом, – сказала секретарша в приемной.

– Я подожду, – ответила Синди.

– Это может быть надолго.

– Ничего, я не тороплюсь. – Синди уселась в кресло рядом с каким-то растением. У него были длинные, изумительно красивые листья, слишком, пожалуй, совершенные по цвету и форме. «Неужели настоящие, – размышляла Синди. – Или искусная подделка?..» Забавно все же узнать. Из того, что Джек рассказывал о Кларе, тот же вопрос мог относиться и к другим аспектам ее жизни, не только к комнатным цветам.

Синди успела пролистать целую стопку старых журналов, и вот наконец секретарша пригласила ее пройти и повела за собой по коридору, мимо зала для совещаний. Синди мельком успела заметить там совершенно чудовищный стол из белого камня, совсем не в ее вкусе. Впрочем, в центре красовалась большая композиция из сухих цветов. Довольно элегантная.

Нечто в этом роде мог бы заказать Джек.

Она вошла в небольшой угловой кабинет. Клара поднялась навстречу из-за стола, Синди пожала протянутую руку. Прежде она ни разу не встречалась с Кларой, и в самом обмене приветствиями чувствовалась неловкость, как это бывает между людьми, знающими, что никогда и ни за что не станут друзьями.

– Много о вас слышала, – сказала Клара.

– Я тоже.

Клара жестом пригласила Синди присесть на диван, сама уселась в кресло напротив.

– Не могу сказать, что ваше появление стало неприятным сюрпризом, – сказала она. – Но немного удивило.

– Я и сама удивлена.

– Вас прислал Джек?

– Нет. Он не знает, что я здесь.

Клара удивленно приподняла бровь.

– И что же, он очень расстроится, если узнает?

– Это зависит от того, что вы мне скажете.

– Зависит от того, что вы спросите.

Синди передвинулась на самый краешек сиденья и посмотрела Кларе прямо в глаза:

– Мне нужны честные ответы.

– Я не стану вам лгать. Но, будучи личной поверенной в делах Джесси Мерил, я связана определенными обязательствами. Если вы спросите нечто такое, что я не могу открыть, просто сообщу вам об этом. Договорились?

– Да. Пожалуй, так будет честно.

– Определенно. Итак, что именно вам хотелось бы выяснить?

Синди собралась с духом:

– Мне хотелось бы знать…

Клара ждала, но Синди так и не закончила фразы.

– Так что же?

– Хочу знать, предпринимает ли мой муж какие-либо шаги для розыска ребенка, отданного Джесси на усыновление.

– Вот как? Так вы ничего не знаете?

– Мы с ним это не обсуждали.

– А вы его спрашивали?

– Я же сказала, мы с ним это не обсуждали.

– Почему нет?

– Я пришла сюда не для того, чтобы говорить о наших с Джеком отношениях. Вам известно, что делает Джек, чтобы найти ребенка?

– Почему именно мне должно быть это известно?

– Вы были подругой Джесси. Вы вели ее дела, связанные с завещанием. Вы оглашали завещание. Если бы я искала ребенка, которого отдала Джесси, то в первую очередь обратилась бы к вам. Возможно, остались какие-то нити. И еще вы можете знать, искала ли его сама Джесси.

– Ну, кое-какие соображения на этот счет имеются.

– Вы бы не могли поделиться ими с Джеком?

– Нет.

– Почему?

– Он не спрашивал.

Глаза их встретились.

– Поделитесь со мной!

– Зачем вам это?

– Насколько я понимаю, все деньги и имущество Джесси переходят к Джеку в том случае, если ребенка не найдут, так?

– Да, правильно.

– В таком случае нам очень важно найти этого ребенка. Мне, как жене Джека, меньше всего на свете хочется, чтоб он унаследовал нечто, не принадлежащее ему по праву.

– Вам просто не хочется, чтоб он получил наследство от своей бывшей любовницы.

– Разве я должна думать и чувствовать иначе?

– Нет. Но тот факт, что вы оказались здесь, предполагает другой вопрос. Почему сам Джек так не думает?

– Он думает, я уверена.

– С чего это вдруг такая уверенность?

– Оттого, что он мой муж.

– Интересный ответ.

Синди смутилась:

– Что в нем такого интересного?

– Просто Джесси рассказала мне об одном разговоре с Джеком, он состоялся в день вынесения вердикта. Она спросила, почему бы им не возобновить отношения. И Джек ответил примерно то же, что и вы. «Я женат», – сказал он.

– Вот как?

Клара пожала плечами:

– Понимаю. Для вас куда более приемлемым объяснением были бы слова о том, что он вас любит. И в то же время, мне казалось, Джесси слишком поспешила с выводами. Но вот теперь я увидела вас. И думаю, она была права. Возможно, Джек – просто несчастная заблудшая душа, вынужденная играть по правилам.

Синди собралась что-то возразить, но затем передумала и просто спросила:

– Так вы ответите на мои вопросы о ребенке?

Клара задумалась, отвернулась.

– Не уверена, что чем-то смогу вам помочь.

– Почему нет?

– Чувствую себя несколько неловко. Не хотелось бы влезать в отношения между вами и мужем.

– Очевидно одно. Джека потрясло известие, и пока что он не готов предпринять какие-то конкретные шаги. Кто-то должен сделать это за него, найти ребенка. И тогда можно будет двигаться дальше. Поэтому я и пришла к вам.

– Нет. Вы пришли потому, что не поверили ни единому слову вашего мужа об этом ребенке.

– Вы преувеличиваете.

– Разве?

На лице Синди отразилось сомнение. Она опустила глаза, поднялась с дивана и сказала:

– Зря это я. Плохая была идея. Пожалуй, пойду.

Клара проводила ее до двери.

– Джек всегда любил ребятишек.

– Простите?

– Видите ли, было время, когда мы с мужем часто общались с Джеком и Джесси, даже, можно сказать, дружили. И он говорил, что хочет детей. Он замечательно ладил с моим сыном Дэвидом.

Синди окончательно смутилась.

– Насколько я помню, – продолжила Клара, – у Джека были довольно сложные отношения с отцом. Подобные ему люди часто готовы пройти лишнюю милю, лишь бы история не повторилась. Возможно, из него получится очень хороший отец.

– Не сомневаюсь.

– Вот ирония судьбы, верно?

– Что именно?

– Вы так и не родили Джеку ребенка. А Джесси родила.

Синди не знала, что ответить на это. Она вообще лишилась дара речи. Постояла молча и неподвижно секунду-другую, ожидая, когда пройдет приступ боли.

– Спасибо. И извините, что отняла у вас время, – выдавила она наконец.

И затворила за собой дверь.

56

Вечером в пятницу звонок Розы застал Джека у абуэлы. Ожидая плохих новостей, он вышел из кухни в гостиную, туда, где бабушка не могла его слышать.

– Обвинение предъявлено, – сказала Роза.

Он закрыл глаза, потом медленно открыл.

– Плохи наши дела, да?

– Одно обвинение, один обвиняемый.

– Я?

– Нет. Тео.

К горлу подкатил ком. Нет, сначала он почувствовал облегчение и радость – и одновременно боль и тревогу за друга.

– То есть это квалифицируется уже не как заказное убийство?

– На данный момент – нет.

– Считаешь, они еще могут изменить формулировку?

– Может сложиться так, как мы говорили с самого начала. Прокурор использует это обвинение для давления на Тео. Попытается настроить его против тебя.

– Он все равно бы пытался сделать это, даже если обвинение предъявили бы нам обоим.

– Он просто осторожничает. Ты человек известный. Уважаемый адвокат, сын видного политика. Уверена, генеральный прокурор штата будет настаивать, чтоб собранные против тебя улики были просто железными.

– Очевидно, свидетельств Марша оказалось недостаточно.

– Или у Бенно в рукаве припасен туз. Знаешь, ходят слухи, что Марш отказался пройти полиграф.

– Но это же здорово! Они не уверены в главном свидетеле, потому и не могут выдвинуть обвинение против меня и считают, что с Тео все пройдет как по маслу.

– Тео – бывший заключенный. Ему светила вышка. И лично мне не важно, виновен ли он. Просто этот барьер ему будет преодолеть куда сложнее, чем тебе.

– Получается, они выводят меня из игры.

– Не радуйся раньше времени. Мы еще не знаем, какие свидетельства имеются против Тео. Все может обернуться куда хуже, чем мы ожидаем.

Джек вздохнул. Он понимал, что Роза права.

– Пока что мы должны сосредоточиться на одном. Убедиться, что они не смогут заставить Тео свидетельствовать против тебя. Но если они своего добьются, то смогут привлечь тебя как заказчика.

– Ничего у них не выйдет. Разве что заставят Тео солгать. Но этого никогда не случится.

В трубке повисла пауза, затем Роза сменила тему:

– Ты сейчас где?

– У бабушки. Не хотелось торчать дома или в офисе в момент предъявления обвинения. Просто не в силах отбивать атаки прессы.

– А Синди где?

– У своей мамочки.

– Вы с ней что…

– Сам не понимаю, что с нами происходит.

– От Тео что-нибудь слышно?

– Ни слова.

– Ладно. Его слушания назначены на понедельник, на девять утра. И если к тому времени он не объявится, будет официально считаться беглецом.

– Я ищу его с той минуты, когда его адвокат сообщил об исчезновении. Звонил друзьям, говорил с партнером по бизнесу, с людьми, с которыми он работает. Никто, похоже, ничего не знает.

– Надо постараться.

– Попробую. Но теперь будет сложней. Я имею в виду – после предъявления обвинения. Ведь в случае преднамеренного убийства отпускать подозреваемого под залог не разрешается. Ему претит одна только мысль о возвращении за решетку.

– Ты должен найти его и убедить вернуться. Другого выхода нет. Если он не явится к понедельнику, все мы окажемся в полном дерьме.

Джек начал нервно расхаживать по комнате. Через арку в конце коридора он видел абуэлу на кухне. Она была занята приготовлением обеда. Странно, но ему вдруг показалось, что в доме пахнет тюремной едой.

– Займусь этим немедленно. Ты где сегодня?

– Буду у себя в конторе допоздна. Так что заскакивай. Сегодня вечером Янковиц должен прислать Рику обвинительные материалы по делу Тео. Он обещал просмотреть их вместе со мной. Занятное, должно быть, чтение.

– Да уж. Все равно что читать некролог моему лучшему другу.

– Ну, до этого еще далеко, Джек.

Он поблагодарил Розу, попрощался и повесил трубку. Сделал несколько шагов по направлению к кухне, затем вдруг остановился. Нельзя допустить, чтобы абуэла узнала эти новости по телевизору. Надо сказать ей об обвинении, а это будет очень непросто. Он набрал в грудь побольше воздуха и вошел в кухню.

– Кто звонить? – спросила абуэла.

– Роза.

Абуэла раскатывала дрожжевое тесто в тончайший, как лист бумаги, слой, водила взад-вперед скалкой. Тесто предназначалось для приготовления ее знаменитых и невероятно вкусных «ракушек» с мясом, способных сбить с пути истинного даже закоренелого вегетарианца.

– Что она говорить?

– Не слишком хорошие новости.

– Не слишком хорошие?..

Джек встал напротив, у разделочного стола, схватил кусочек теста и, скатывая его в шарик, рассказал абуэле о Тео и о том, что могут прийти и за ним. Он читал в ее глазах страдание и боль, но она не отрывалась от работы, продолжала все быстрее и быстрее раскатывать тесто. Минуты через две он закончил, в комнате воцарилась тишина. Лишь шелест скалки да стук ножа по гранитной поверхности стола. Абуэла продолжала раскатывать тесто, нарезать ножом полоски, делать из них треугольники.

– Осторожней, – сказал Джек. – Смотри не порежься.

Но стук ножа все учащался. Еще один кусок теста был превращен в тончайший лист, еще одна диагональная полоска была отделена от него и начала превращаться в треугольники.

И вот наконец Джек не выдержал. Схватил ее за запястье и сказал:

– Сделай еще раз.

– Como? [25]25
  Что? (исп.)


[Закрыть]

– Отрежь еще одну полосу.

Бабушка раскатала еще один кусок теста, отложила в сторону скалку. Взяла нож и одним махом разрезала лепешку по диагонали.

– Ты режешь сверху вниз, справа налево, – сказал Джек.

– Sí.

– А почему не слева направо?

Она попробовала.

– Aye, no. [26]26
  Ну нет (исп.).


[Закрыть]Так для меня неудобный.

– Ну конечно же, – задумчиво пробормотал он, глядя куда-то в пустоту. – Ты ведь у нас левша.

– Toda esta bicn? – спросила она. – С тобой все в порядке?

– Perfecto, [27]27
  Абсолютно (исп.).


[Закрыть]– ответил он. Перегнулся через стол и поцеловал ее в щеку. – Gracias, mi vida. [28]28
  Спасибо, радость моя (исп.).


[Закрыть]Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Но о чем ты?

– Сложно объяснить. Вообще-то на самом деле все очень просто.

– О чем ты говорить?

– Ты только что показала, как все было.

– Я?

– Да, ты. Ты у меня красавица. Умница. Позже объясню. А теперь мне пора.

Джек схватил ключи от машины, выбежал во двор, запрыгнул в «мустанг». По пути к конторе Розы ему везло: на перекрестках зажигался зеленый. Это маленькое чудо он счел добрым знаком, свидетельством того, что ему действительно удалось нащупать важную нить. И вот теперь он спешил убедиться в этом. Пятнадцать минут спустя он уже стучал в двери офиса Розы. Та отворила ему сама и тут же отпрянула: вид у Джека был страшно возбужденный – казалось, он готов смести все на своем пути.

– Что это с тобой? – спросила Роза.

– У тебя уже есть материалы со слушаний большого жюри?

– Да. Только что пришли.

– Хочу посмотреть снимки вскрытия.

– Должны быть.

Он прошел за ней в кабинет. И тут же увидел на письменном столе две коробки с материалами. Джек занялся одной, Роза заглянула в другую.

– Вот они, – сказал Джек. Достал снимки из конверта и разложил на столе. При виде ужасного зрелища энтузиазма у него поубавилось. Безжизненное тело Джесси на столе патологоанатома напомнило о кровавой сцене в ванной.

– Что ты ищешь? – спросила Роза.

– Вот это. – Он отодвинул в сторону остальные фотографии, оставил лишь одну. То был крупный план разрезов на запястье Джесси. Он внимательно всмотрелся. Затем сказал: – Есть!

– Что есть?

– Левое запястье Джесси перерезано так, как может сделать только правша.

– Хочешь сказать, Джесси была левшой?

– Нет. Она была правшой.

– Тогда в чем же открытие?

– Порезы не под тем углом.

– Как это понимать?

Он поднял руку ладонью вверх, показал ей.

– Вот, взгляни на мое запястье. Условно назовем сторону, где находится мизинец, левой, а противоположную – правой. Правша стал бы резать сверху вниз и слева направо или просто поперек, слева направо. Но нанести порез справа налево ему было бы очень неловко.

Роза снова взглянула на снимок.

– Угол не слишком острый. И Джесси, похоже, нанесла порез сверху вниз и справа налево?

– Именно.

– И что же это означает? Что она покончила с собой? Но мы с самого начала предполагали такую возможность.

– Это означает нечто большее. – Джек взял со стола нож для разрезания бумаги, потом схватил Розу за руку, притянул к себе. – Я правша. Допустим, я нахожусь лицом к тебе и перерезаю тебе левое запястье, стараясь сделать так, чтоб смерть выглядела самоубийством. Естественно было бы сделать движение слева направо. Тогда рана располагалась бы под тем же углом, под каким была бы, если б ты сама нанесла себе этот порез. Ну, попробуй.

Роза взяла нож, провела по венам.

– Ты прав.

Джек отобрал у нее нож и примерился сам.

– Но если я левша и режу твое левое запястье, то порез будет располагаться уже под другим углом. Если смотреть от тебя – справа налево.

Роза кивнула. Похоже, она начала улавливать его мысль.

– Так что именно ты хочешь этим сказать?

– Хочу сказать, что сделать надрез под таким углом мог только левша, находящийся к жертве лицом, как сейчас я к тебе. Причем такой надрез может быть нанесен только на левое запястье.

Роза снова взглянула на снимок, потом на Джека. И лицо ее приняло серьезное, даже суровое, выражение.

– Кто у нас левша?

– Думаю, я знаю.

– Кто же?

Джек постучал лезвием ножа по ладони.

– Есть один человек. Я заподозрил его в тот день, когда он пришел ко мне в контору поговорить об убийстве Джесси и пригрозить мне.

– Доктор Джозеф Марш?

– Именно, – кивнул Джек.

57

Доктор Марш занимал особняк в средиземноморском стиле неподалеку от Пенсильвания-авеню, в нескольких кварталах к западу от шумного Майами-Бич. Некогда этот район был сущим раем для удалившихся от дел пенсионеров, но бурное освоение южного побережья привело к тому, что теперь вместо неспешно гуляющих стариков и инвалидных колясок на улицах куда чаще встречались молодые люди на велосипедах и роликах. В районе проживали художники, музыканты, артисты, геи и прочая продвинутая публика – самое подходящее место для богатого, разводящегося врача, любителя упругих молодых тел.

Джек остановил машину и выключил мотор. Стояла темная ночь, и крона раскидистого дуба почти не пропускала света от ближайшего уличного фонаря. Он едва видел сидевшую рядом Розу.

– Последний раз говорю тебе, Джек. Не думаю, что это хорошая идея – вступать в конфронтацию с главным свидетелем по делу.

– А я и не собираюсь конфликтовать с ним. Видел этого типа несколько раз, но так и не заметил, правша он или левша. Просто хочу убедиться.

– Ну и как ты собираешься это сделать? Бросить ему перчатку и посмотреть, какой рукой он будет ловить?

– Нет, попрошу его треснуть тебя по голове.

– Спасибо за любезность.

– Не за что. Угол, под которым сделан надрез на запястье Джесси, – это лишь часть загадки. Даже если Марш и левша, это еще не доказывает, что он убийца. Думаю, она все-таки кинула его.

– Как это?

– Ну сама посуди. Полтора миллиона долларов, которые удалось выудить из виатикальных инвесторов, осели на счете Джесси, где не было указано его имени. Думаю, Марш пошел на все это по одной причине. Не хотел, чтоб его бывшая женушка наложила лапы на все его деньги после развода. И я уверен, когда пришла пора рассчитаться, Джесси не дала ему ни гроша. Отделалась чем-то вроде: «Все было очень здорово, док, огромное спасибо за помощь, всего хорошего».

– Ты хоть понимаешь, что таким образом мы отказываемся от первоначальной версии? Ведь до сих пор вся линия нашей защиты строилась на предположении, что Джесси убили обманутые инвесторы.

– И скорее всего ни к чему хорошему это нас не привело бы. Еще с самого начала меня беспокоило одно соображение: почему они убили Джесси, а доктора оставили в покое?

– Не знаю.

– Ну и как, по-твоему, будет реагировать Марш, когда я задам ему этот вопрос?

– Думаю, он слово в слово повторят то же, что говорил большому жюри. Что это ты убил ее. Так что, прошу, даже заговаривать об этом не смей. Пусть себе пьет кофе или напишет что-нибудь – так мы и узнаем, левша он или нет. Дальше заходить не надо.

– Посмотрим. Как получится.

– Я уже вижу, к чему это приведет. Если бы ты действительно хотел узнать, левша Марш или нет, мог бы спросить его жену. Нет, ты хочешь пробраться к нему в дом, посмотреть, что к чему, снять своего дружка Тео с крючка и, конечно, самого себя. Он взял над тобой верх в разговоре у тебя в офисе, и теперь ты хочешь сравнять счет.

– Я просто прощупаю его, вот и все. Я еще тогда понял, что за человек этот доктор Марш. Думает, он умнее всех. Если получится сохранить выдержку и все правильно разыграть, уверен: он потеряет бдительность и проболтается. Скажет нечто такое, что позволит припереть его к стенке.

Роза лишь неодобрительно покачала головой.

– Вижу, отговорить тебя не удастся.

– Нет.

– Я не могу идти с тобой. Надеюсь, ты понимаешь почему? Стать свидетелем вашей беседы означает дисквалификацию. Я уже не смогу быть твоим адвокатом.

– Ясно.

– Ну ладно, иди. Ни пуха тебе.

– К черту.

Он вышел из машины, захлопнул дверцу и двинулся по тротуару. До дома Марша было всего ничего, но Джеку показалось, что шел он страшно долго. И вот он толкнул калитку. Маленькая лужайка перед домом была ухоженной, живая изгородь высотой восемь футов – аккуратно подстриженной и напоминала крепостную стену. Джек поискал глазами ров с водой. Тропинку из камня, ведущую к дому, окаймляли ряды каких-то пестролистных растений. Левее виднелась площадка, на ней стоял «мерседес» Марша. Что ж, добрый знак. Все равно что вывеска на двери, гласящая: «ДОКТОР ДОМА».

Джек медленно поднялся по ступеням – всего их было три. Тишина стояла такая, что был слышен каждый его шаг. Нет, он вовсе не собирался подглядывать или подслушивать, однако, чем ближе подходил он к двери, тем менее уверенно себя чувствовал. Совершенно ясно, что его здесь не ждут.

И вот наконец он решился и постучал в дверь.

Прошла минута, не меньше. Ничего не слышно. Джек постучал еще раз, немного громче. Выждал. Посмотрел на часы. Прошло минуты полторы. Или доктор принимает душ, или спит, или же…

«Да кому какое дело, даже если я его побеспокоил?» И Джек забарабанил в дверь изо всех сил. За таким громким стуком обычно следовали слова: «Откройте, полиция!»

Затем он выждал добрых минуты три. Никого нет дома? Или он просто не желает открывать? Джек мысленно представлял, как Роза с улыбкой говорит нечто вроде: «Вот и хорошо, Господь уберег, а то еще влипли бы в очередное дерьмо».

Он спустился с крыльца. И, решив сократить путь на улицу, прошел не по тропинке, обсаженной кустарником, а через площадку, на которой стоял «мерседес». Машина поблескивала серебристыми боками в лунном свете. Все же странно, что она на месте, а Марш не ответил на стук. Джек сделал еще два шага к воротам и замер. По дороге к дому он не заметил, но теперь отчетливо видел: по другую сторону от большого «мерседеса» стоял маленький черный автомобиль, «фольксваген-джета», и Джек узнал его.

Тео?

Он бросился к машине, прижался лицом к стеклу, стараясь рассмотреть, что происходит в салоне. Стекла у Тео были тонированные, такие темные, что сквозь них почти ничего не было видно. Джек подошел к ветровому стеклу, тщетно стараясь рассмотреть салон. Подергал двери, они оказались заперты. Он сделал шаг назад и ударился спиной о капот «мерседеса». Его внимание привлекли смутные очертания внутри салона.

Сердце, казалось, остановилось.

На водительском сиденье, навалившись грудью на приборную доску, косо сидел мужчина. Джек рывком распахнул дверь и усадил его прямо.

– Доктор Марш! – громко сказал он, точно это могло оживить умершего.

Доктор смотрел прямо на него широко раскрытыми, невидящими глазами. На затылке темнела запекшаяся кровь.

Джек отпустил тело, руки у него дрожали. Покойник снова упал лицом вперед, на рулевое колесо. Джек отошел, достал мобильный телефон и набрал девять один один. Мысли путались.

Где ты, Тео, черт бы тебя побрал?..