Текст книги "Устранение (ЛП)"

Автор книги: Джеймин Ив

Соавторы: Эверли Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– На скрытый уровень над моей хижиной.

Я не могу сдержать мягкой улыбки.

– Твоя хижина – ещё одна иллюзия, не так ли? Или, по крайней мере, тот факт, что она представляет собой один уровень, является иллюзией.

– Так и есть.

Находясь в коконе его крыльев, я ещё острее ощущаю его запах, аромат костра без едкого дыма, чистый аромат. Это свидетельствует о его чистой силе.

– Мои волки… – начинаю я, внезапно осознавая, как повлияет на них моё исчезновение. – Они будут волноваться, если не почувствуют меня.

– Я понимаю твоё беспокойство, но твои волки будут уверены, что со мной ты в безопасности, и они присмотрят за Ингрид, пока нас не будет.

Он расправляет крылья, легчайшим прикосновением касаясь моей спины, скользя от бёдер к рукам.

Я поднимаю голову с плеча Романа, чтобы оглядеться по сторонам.

Это новое пространство совсем не похоже на хижину под нами с её деревянной мебелью и уютным беспорядком на поверхностях. Скорее, это роскошная комната, две её стороны разделены стеной с очень большим проёмом, в котором мы стоим.

С одной стороны находится спальня, а с другой – гостиная. Стены отделаны полированным серым камнем, а пол – блестящий чёрный, как гладкий оникс, с серебристыми вкраплениями на поверхности. Потолок возвышается над нами, стены окрашены в более светлый оттенок серого. Кровать покрыта подушками всех размеров, постельное белье белоснежное и блестящее, как шёлк. В изножье кровати стоит обитая плюшем скамья, на поверхности которой чередуются завитки древесного угля и слоновой кости.

Стена над кроватью украшена тремя наклейками, сделанными из лучей камня оникс, которые расходятся из серебряного центра, придавая украшениям форму звёзд.

Комната такая же монохромная, как и моё волчье зрение, – настолько, что я перевожу дыхание и проверяю, не обращаюсь ли я к её зрению вместо своего собственного прямо сейчас.

– Это точная копия одной из комнат в доме, в котором я вырос, – говорит Роман. – Я воссоздал это, чтобы сохранить память о себе, – он слегка качает головой. – После стольких лет, проведенных в этом мире, мне приходится прилагать усилия, чтобы сохранить свои самые ранние воспоминания.

Я не могу по-настоящему понять, каково это – скитаться по мирам сотни или тысячи лет, как Роман, но я понимаю, как нужно беречь воспоминания. Например, те, когда моя мама была в здравом уме и по-настоящему присутствовала при этом. И первые моменты с моими волками и сёстрами, моменты, которые помогают мне пережить трудные дни. У меня есть фотографии и небольшие артефакты, которые напоминают мне об этом, а у Романа есть эта комната.

– Моя волчица любит это место, – говорю я ему, недоумевая, почему она чувствует себя здесь как дома.

Роман издаёт хриплый звук, как будто откашливается.

– Это меня не удивляет, – бормочет он, его глаза встречаются с моими, пока у меня не начинает кружиться голова.

Единственный свет в комнате проникает через окна, расположенные высоко на стенах, но его приглушают ветви огромных деревьев, растущих снаружи. Несмотря на это, на нас падают косые лучи полуденного солнца.

Пальцы Романа снова запутываются в моих волосах, перебирая пряди, он расправляет крылья и, всё ещё прижимая меня к себе, шагает к кровати.

– Я никогда никого сюда не приводил.

Он усаживает меня на скамью в изножье кровати, его пальцы скользят по внешней стороне моих бедер и икр, когда он опускается передо мной на колени и один за другим стаскивает с меня ботинки. С каждым движением он наносит удар по руне, и боль в моих ногах, вызванная тем, что я все это время стояла и упражнялась в силе, немедленно ослабевает.

С моих губ срывается вздох, когда он прокладывает себе путь вверх по моим икрам, медленно массируя напряженные мышцы, прежде чем добраться до внутренней поверхности бёдер.

На этом он перестаёт выводить руны. Его рост всегда поражал меня, но больше всего, когда он опускался передо мной на колени и оказывался почти на уровне моих глаз.

– Я мог бы прямо сейчас создать руну, которая доставила бы тебе больше удовольствия, чем ты когда-либо могла себе представить, Нова, – говорит он хриплым рокочущим голосом. – Но я хочу, чтобы это касалось твоего тела и моего, а не иллюзии, которую я создаю своей силой.

У меня перехватывает дыхание.

– Ты и раньше создавал иллюзию секса? – спрашиваю я. – Создал руны, чтобы доставлять удовольствие, вместо того чтобы доставлять его себе?

– Много раз, – он встречается со мной взглядом. – Я не буду лгать тебе, Нова. Я прожил много жизней, и большинство из них были безрассудными. В тёмные времена я делал всё, что мог, чтобы смерть не пришла за мной, – его взгляд становится отстраненным. – Я потерял себя, играя в игры с другими демонами, меняя удовольствие на власть – игры с манипуляциями и кровью. Прошло много времени, прежде чем я нашёл цель.

Он поворачивает мои ладони ладонями наружу, кладя их на бёдра, прежде чем запечатлеть поцелуй на моей правой ладони, его губы скользят по кончикам моих пальцев, его язык кружит по ним, обещая невероятное наслаждение.

Он поднимает на меня свои чёрные глаза, и этот визуальный контакт обжигает меня до глубины души.

– Я хочу тебя всю, Нова, – говорит он. – Если у тебя возникнут какие-то сомнения, мне нужно, чтобы ты сказала мне об этом.

Два дня назад у меня были бы сомнения – меньше, чем когда мы только прибыли, – но Роман открыл мне свой дом, показал, кто он на самом деле, несмотря на то, что он закоренелый Мастер Демонических Рун.

– У меня нет, – говорю я, наклоняясь вперёд, чтобы поймать его губы, пробуя на вкус его огонь и желание, которое он сдерживает. – Никаких сомнений.

Глава 26

Руки Романа сжимаются на моих бёдрах, в ответ на мой поцелуй он требует доступа к моему рту, его язык скользит по моему, пока у меня не перехватывает дыхание.

Из его горла вырывается удовлетворенное урчание, когда он обводит линию моего подбородка, покрывая поцелуями мочку уха, втягивая её в рот, прежде чем спуститься вниз по моей шее. Каждое прикосновение доставляет мне такое же удовольствие, как если бы он погладил меня. Добравшись до выреза моей рубашки, он целует его.

Его руки находят низ моей рубашки, приподнимают её, обнажая живот, кончики его пальцев играют с моей кожей, в то время как его рот скользит по моей ключице, пробуя на вкус пульс у основания шеи – тот самый пульс, по которому он учил меня определять чей-то страх.

Мои руки поднимаются к его груди, затем опускаются к талии. Я хочу исследовать его тело так же тщательно, как он изучает моё, но он хватает меня за руки и крепко прижимает их к бокам.

Он улыбается мне в губы и говорит:

– Ты предпочитаешь сохранять самообладание, но на этот раз наши отношения нельзя контролировать. Ни один из нас этого не сделает.

Я делаю быстрый вдох, и меня охватывает восхитительная дрожь предвкушения, когда он поднимает моё левое запястье и проводит большим пальцем по маленькой руне на нём.

У него есть власть контролировать её, так же как он может перехватить мою руну связи.

Он подносит моё запястье к губам, дразня кожу губами, оттягивая момент, когда я задерживаю дыхание.…

– Раздеться, – шепчет он.

Моя одежда мгновенно исчезает. Вся целиком. Как и было задумано с помощью руны.

Я едва дышу, поражённая, но не своей наготой, а тем, как моя сила играет на моей коже, как перемещаются дымчатые завитки тьмы, когда моя грудь поднимается и опускается, а сердце бьётся – теперь быстрее.

Роман издает ещё один глубокий, рокочущий звук. Он едва прикасается ко мне, всё ещё стоя на коленях между моих ног, одной рукой обхватывая моё запястье, но его удовлетворённый стон, когда он вбирает меня в себя, пробуждает во мне желание.

Он сказал, что никто из нас не может контролировать этот момент, и я не могу контролировать свои желания.

Я встречаюсь с его мрачным взглядом, когда подхожу ближе, провожу рукой по его шее, обхватываю одной ногой за талию.

Мои губы соприкасаются с его губами, требуя самого его дыхания.

Каждое решение, которое я принимала с той ночи, когда впервые увидела его, было затенено расчётом шансов на выживание, шансов на то, что кто-то, кого я люблю, пострадает, но даже при всех моих попытках контролировать свои действия, моя демоническая сторона рвалась вперёд.

Никогда так сильно, как когда я рядом с Романом.

Когда он впервые показал, что может видеть моих волков, моя тёмная половина взбесилась, лишив меня всякой осторожности. Когда он увёл меня от света Ателлы, демоническая сила внутри меня искала у него убежища. Даже то, что я обрела покой с ним здесь, в его доме, – это мир, с которым согласуется моя демоническая сила.

Каждый раз, когда Роман, чёрт возьми, смотрит на меня, он задевает меня за живое.

Мою тёмную душу.

Я поддаюсь этому сейчас. Полностью.

Срывая с него штаны, кончики моих волчьих когтей задевают его бёдра, но он не вздрагивает, в его глазах такое же страстное желание, как и в моих. Через несколько секунд он поднимается на ноги и избавляется от штанов. Под ним скрывается настоящий коммандос, и я мельком замечаю его загорелые бёдра, мощные мускулы и впечатляющую длину, к которой я тянусь, когда он подхватывает меня на руки, как будто я вешу не больше нескольких пёрышек из его крыльев.

Мы падаем на кровать, мои бёдра на её нижнем краю, но я понимаю, что это контролируемое падение, когда вес Романа едва давит на меня, прежде чем он меняет положение, плавно опускаясь коленями на скамью в изножье кровати. Его большие руки обхватывают мои бёдра, приподнимая их и закидывая мои ноги себе на плечи.

Я задыхаюсь, когда его язык скользит вверх по внутренней стороне моего правого бедра, и в животе сжимается клубок желания – так сильно, что я дрожу, а дыхание учащается.

Его язык скользит по моему клитору, легчайшее прикосновение, заставляющее меня застонать, прежде чем он переходит к внутренней стороне моего другого бедра. В то же время его руки гладят мою поясницу, тыльную сторону бёдер, скользят по моей коже, прежде чем кончики его пальцев коснутся моего центра.

Когда его рот накрывает меня, я выгибаюсь ещё сильнее, мои руки поднимаются над головой, чтобы я могла вцепиться в гладкие простыни и подставиться под его прикосновения, отдаваясь ощущению его рта и рук на самой чувствительной части моего тела.

У меня вырывается стон, когда он вводит в меня сначала один, а затем и два пальца. Несмотря на его заверения, что он не будет использовать свою силу, я чувствую это в каждом мимолетном движении его руки, в тепле его рта. Это неотъемлемая часть его, и это проникает в меня.

Чистое наслаждение наполняет моё тело, а в голове исчезают все тревоги и сомнения. Все мысли, кроме Романа. Руна.

Я вскрикиваю, когда он прерывает контакт с моим телом, от отсутствия его власти я словно теряю часть себя без предупреждения. Моё тело горит, я на грани оргазма, я так близка к разрядке, что не могу её достичь. Я приподнимаюсь, когда он опускает мои бёдра обратно на кровать, его улыбка побуждает меня сделать следующий шаг.

Зарычав на него в ответ, я на несколько мгновений позволяю своим волчьим инстинктам взять верх, бросаюсь вперёд, крепко обхватывая ногами его бёдра, так что мы переплетаемся, и в итоге я оказываюсь на нём сверху. Мы так близко к краю кровати, что я чуть не сталкиваю нас с неё, но мне всё равно, насколько мы близки к тому, чтобы упасть на пол. Там мы можем трахаться с такой же лёгкостью.

Но сначала я намерена исследовать его тело. Упираясь ладонями в его плечи, мои волосы падают на левое плечо, я провожу языком по его груди, пробуя на вкус мощь его кожи, силу, скрывающуюся за каждым твёрдым мускулом, спускаясь к животу. Кончики моих пальцев порхают по его бёдрам, но я не успеваю добраться до его члена, как он обхватывает меня руками, и мы снова перекатываемся, на этот раз оказываясь в центре кровати, хотя теперь мы лежим на боку.

Он исполняет длинный путь обратно в мой рот, поглаживая и целуя каждый участок моей кожи моего живота к моей груди, рисуя мои соски в рот один за другим, в то время как его руки играют поперек живота, а затем обратно вниз к моей киске дразнящими прикосновениями, которые заставляют меня рычать ещё громче.

Когда он, наконец, склоняется надо мной, его дыхание такое же прерывистое, как и моё, я сгораю от удовольствия и острой потребности. Его голова склоняется к моей, его губы на удивление мягкие. Контакт между нашими ртами недолгий, его прикосновения подобны прикосновениям хищника, успокаивающего свою жертву.

За исключением того, что теперь я ещё и хищница. И я готова не только брать, но и отдавать.

Моя сила циркулирует между нами, тьма сгущается, когда его член прижимается к моей сердцевине, и я прижимаюсь к нему, нуждаясь в связи между нами.

– Нова, – его голос вибрирует у моих губ, и я издаю в ответ стон.

– Рун, – говорю я, впервые произнося его настоящее имя.

Он не сдерживается.

Первый толчок сотрясает меня, разрушая мои устои. Моё тело наполняет жгучее наслаждение, настолько сильное, что из моего горла вырывается крик.

Он крепко обнимает меня, его губы прижимаются к моим, прежде чем он отстраняется, требуя, чтобы я встретила его свирепый взгляд.

Я смотрю ему в глаза.

Я задыхаюсь от следующего толчка, а затем… погружаюсь в него, ощущая его интенсивность. Чёрт возьми, каждый из этих двух толчков был более интенсивным, чем любой оргазм, который я когда-либо испытывала, и разрядка всё ещё ускользает от меня, удовольствие только нарастает.

Встречая его следующий толчок своим собственным сильным движением, я прижимаюсь к нему всем телом.

Его кулак опускается рядом с моей головой, хватая простыни.

– Черт.

На секунду цвет его кожи снова меняется, глубокая волна силы проходит через него ко мне, но моя собственная тьма поднимается навстречу ей. Тень его большого тела сливается с моей силой, напряжение между нами нарастает, пока тьма не разливается по кровати и не накрывает комнату, цепляясь за стены.

Он сказал мне, что мы можем сломать друг друга, и я начинаю понимать, что он имел в виду. Каждое соприкосновение наших тел потрясает меня, каждый мощный толчок вызывает во мне настоящую бурю. Яростная потребность, неприкрытая ярость, жгучая надежда и чистый покой – всё это яростный хаос, состоящий из моей демонической силы и волчьего гнева, смешанных с моими собственными желаниями.

Я полностью удовлетворяю Романа, подстраиваюсь под него, заставляя его стонать, когда он прижимает меня к себе, пока он не начинает дышать так же тяжело, как и я, и наши тела не сплетаются в дикий клубок и… чёрт возьми… Я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.

Взрыв наслаждения разрывает меня на части. Он разрывает меня изнутри, проникает в каждый уголок моего существа, выходит за пределы меня, и всё, что я могу сделать, это выгнуть спину и закричать, остро ощущая прилив силы, пронизывающий тело Романа – или, может быть, это моя сила. Или нашу силу, когда Роман стонет, его движения становятся более резкими. Что бы это ни было, мы катаемся на волнах наслаждения и наступающей за ним напряженной тишины.

Руки Романа обхватывают меня, он притягивает меня к себе, наши тела прижимаются друг к другу. Мой торс и руки блестят от пота. Моя грудь вздымается. Его грудь тоже. Так быстро, что мы натыкаемся друг на друга при каждом вдохе. Каждый дюйм моей кожи покалывает, и я прижимаюсь бедрами к его бёдрам, проводя кончиками пальцев по мышцам его спины, вздыхая ему в шею.

Каким-то образом мы оказываемся на боку на краю большой кровати. Пряди моих волос рассыпались по ней каскадом, фиолетовые пряди были влажными от пота. Роман убирает пряди с моего лица, его прикосновения обводят контур моих губ и подбородка.

Он ничего не говорит, и я не против.

Он оставляет поцелуй на моём подбородке и ещё один на ухе, прежде чем снова усадить меня на середину кровати, прижимая к себе.

Проходит много времени, прежде чем наше дыхание выравнивается и тени в комнате рассеиваются, а остатки сил уходят. К тому времени мои веки опускаются, и от глубокой летаргии мои конечности тяжелеют.

Я не сопротивляюсь этому, наслаждаясь тишиной не меньше, чем пьянящим сексом.

Роман сказал мне, что однажды я пойму, что такое покой в тишине. Я позволяю тишине успокоить меня, и я погружаюсь в сон.

– Grinta, – шепчет Роман мне в лоб.

Древнее слово, связующее демонов, проникает прямо в моё сердце.

Я распахиваю глаза только для того, чтобы обнаружить, что его глаза закрыты, а дыхание глубокое и ровное. Когда я провожу кончиками пальцев по его подбородку, он не шевелится. Он крепко спит, и на этот раз его сон кажется таким глубоким, что его тело накрывает меня, как тяжелое одеяло.

С бьющимся в горле сердцем я шепчу в ответ:

– Grinta.

Глава 27

Я просыпаюсь от тёплых поцелуев, скользящих по моей груди, и новое наслаждение пронзает меня.

Я провожу руками по волосам Романа, когда он прижимает голову к моей груди, и каждое движение его языка заставляет меня вздыхать от растущего желания.

– Уже рассвет, – говорит он, и его голос вибрирует у меня под кожей. – Мы проспали весь день и всю ночь.

Я прижимаюсь к нему, проверяя ощущения, пробегающие по моим конечностям. Расслабленная. Заряженная энергией. Что противоречит друг другу.

Он издаёт неохотный стон, одной рукой сжимая моё бедро.

– Нам пора вставать.

Я не уверена, что хочу этого, но я напоминаю себе о своей ответственности за моих волков, за мою стаю…

Повинуясь внезапному порыву, я беру Романа за руку и прослеживаю складки на его ладони до мышц предплечья, а затем обратно к запястью, где он выводит свои руны.

Я встречаюсь взглядом с его внезапно потемневшими глазами, бурно-зелёными переходящими в чёрные. Я не представляла себе тот момент прошлой ночью, когда он произнёс демоническое слово, чтобы связать меня. Или, когда я произнесла его в ответ. Даже если я не уверена, что он меня услышал.

Теперь он – часть моей стаи. Или я – часть его. Поскольку изначально предполагалось, что мои демоны-волки будут под его опекой, я не противлюсь взаимопониманию и покою, которые приходят с осознанием того, что в некотором смысле мы все вернулись домой.

За исключением моих сестёр. Моих храбрых сестёр.

– Сегодня мне нужно усердно тренироваться. Мне нужно быть сильнее, – говорю я. Когда я продолжаю, мой голос звучит напряжённо. – Я не могу здесь больше оставаться.

Он запускает руку в мои волосы, поглаживая моё лицо.

– Ты уже стала сильнее, Нова. Иначе ты не пережила бы ночь со мной.

У меня перехватывает дыхание, но мне трудно выдохнуть, пока он поглаживает моё бедро, проводя большим пальцем по моему животу.

Я заставляю себя двигаться, борясь с желанием остаться с ним в этой постели ещё на один день. Больше. Может быть, месяц. Даже год…

Я останавливаюсь, прежде чем по-настоящему начинаю представлять невероятную вероятность того, что мы с Романом сможем быть вместе в мире, который не находится в состоянии войны со всем, во что я верю.

Когда я соскальзываю с кровати, размышляя, где же, чёрт возьми, может быть ванная, раз в этой комнате нет дверей, он приподнимается и откидывается на подушки. Он расслабился, наблюдая, как я расхаживаю по его комнате.

– Дай-ка я создам тебе какую-нибудь одежду, – говорит он.

– Конечно, – мой ответ вызывает мурашки по коже, когда появляется прозрачный и очень кружевной комплект из бюстгальтера и трусиков в тон, обтягивающий мою грудь и таз. Ничего не скрывая. Я жду ещё немного, но больше одежды не появляется. Я могла бы использовать свою руну одежды, чтобы вернуть футболку и джинсы, но я хочу посмотреть, что он будет делать дальше.

– Мне понадобится немного больше, чем это, – говорю я с усмешкой, любуясь его идеально рельефными мышцами и тихо гадая, как быстро я всё-таки смогу снять это нижнее белье.

– Какая жалость, – бормочет он, поднимаясь с кровати и направляясь в дальний конец комнаты, где при его приближении внезапно материализуется дверь.

Он рисует руну на запястье, и внезапный звук льющейся воды заставляет меня последовать за ним, когда он исчезает в соседней комнате.

В наполненной паром ванной комнате глянцевые чёрные стены, сверкающие серебряные краны и массивная открытая душевая кабина. Силуэт Романа окутан паром, его огромное тело нависает надо мной, когда я вхожу внутрь.

Я тянусь к нему, наполняя грудь паром и неожиданно пьянящим ароматом его кожи.

– Рун, – шепчу я его имя, протягиваю руки и провожу ими по его гладкой груди, мои ладони прогоняют капли воды вниз, к его бёдрам.

Его руки обхватывают меня, плавно притягивая к себе. Он закидывает мои ноги себе на бёдра, поддерживая меня за спину, пока несёт в душ, намыливая нас обоих.

Мыть нас, похоже, не входит в его намерения.

Я застонала, когда он прижимает меня к стене, его рот прижимается к моему, его руки дразнят мои соски сквозь кружево, доводя мои чувства до исступления. Между нами течёт вода, и кажется, что каждая струйка следует за его руками и ртом.

Когда мои трусы исчезают со вспышкой очередной руны, я более чем готова, но, чёрт возьми, я не уверена, как моё тело выдержит его твёрдую длину.

Я поддаюсь каждому толчку, мои ладони сжимаются на его спине, пока мой мир снова не рушится, и каждая волна оргазма всё дальше подводит меня к краю. Вскоре он следует за мной, его голос урчит у меня в горле, но на этот раз он произносит не моё имя. Это незнакомое мне слово, наполненное древней демонической силой. Dosdana.

Я перекатываю звуки во рту, когда он прижимается ко мне, его грудь вздымается.

– Что это значит? – спрашиваю я, и в моем голосе слышится почти вздох, когда я перевариваю последствия нашего душераздирающего секса.

– Это слово имеет двоякое значение, в зависимости от контекста, – Роман опирается одной ладонью о стену рядом с моей головой, поддерживая меня другой рукой, его дыхание всё ещё прерывистое, голос тихий. – Судьба. Или падение.

Я изучаю выражение его лица, и внезапное напряжение в его челюстях заставляет меня остановиться.

– Что это для нас?

Он качает головой, его тёмные глаза проясняются, становясь ярко-зелёными в тусклом свете.

– Думаю, мы это выясним.

Я борюсь с клубящимся в моем животе ужасом – не перед ним, а перед тем, что ждёт меня впереди. С решительным рычанием я прижимаюсь губами к его губам.

– Судьба, – говорю я. – И я хочу большего.

Он улыбается мне в губы, его рука уже гладит мой клитор, когда он снова втягивает нас в струю.

– Чёрт возьми, да.

Когда мы, наконец, выходим из ванной, я уже переодета в свежую рубашку и джинсы, а Роман натянул на себя новые спортивные штаны, но рубашку ещё не надел. Наши волосы мокрые, и капли падают нам на плечи. Роман не предпринимает никаких усилий, чтобы стряхнуть капли. Хлопанье его крыльев разбрасывает их сверкающими брызгами вокруг его туловища.

– Ты не можешь войти или выйти из этого места никаким другим способом, – говорит он, окутывая меня своими крыльями.

Я легко вступаю в его объятия, принимая тьму, которая окружает меня, на те секунды, которые требуются, чтобы мои ноги снова обрели почву под ногами.

Когда его перья расходятся, я обнаруживаю, что стою в его хижине. Мои четверо волков и Ингрид греются перед камином, но все они вскакивают, когда видят меня, Эйс – единственный, кто отстаёт, когда они атакуют меня, облизывая, рыча и мурлыча.

Пока Роман тихо ждет в углу комнаты, я подтверждаю свою связь с каждым из них, но на первом плане у меня стоит моя растущая связь с Романом.

* * *

В течение следующих трёх дней я провожу утренние часы, практикуясь в своей силе кошмаров, дневные – изучая древний язык демонов и читая книги, которые есть у Романа, а ночные – исследуя тело Романа и переживая, как он исследует моё.

Поначалу мои демоны-волки держатся поблизости, но через некоторое время они начинают бродить вокруг дома Романа, ненадолго исчезая в Дебрях. Я точно не знаю, куда они уходят, но они никогда не уходят надолго, и то, что они поселяются в этих джунглях, вселяет в меня чувство умиротворения, поскольку это были бы их владения, если бы их оттуда не забрали. В конце концов, это земля, где они родились.

С каждым часом моей практики моя сила кошмаров становится всё сильнее и контролируемее. К концу второго дня я могу использовать её как цунами, направляя её вперёд, чтобы охватить более широкую область – нескольких гипотетических противников одновременно – и останавливая её, как только захочу.

Как и в первый день, Роман приглашает меня попрактиковаться на нём.

Я пытаюсь. Но, несмотря на силу в моих руках, я не могу сдвинуть его с места.

Часть меня знает, что я сдерживаюсь. Несмотря на его заверения, что он остановит меня, если я собираюсь причинить ему вред, я не могу отпустить его, не могу напасть на него со всей силы. На самом деле, каждый раз, когда он просит меня попробовать, я сдерживаю себя ещё больше.

Вечером третьего дня, когда мои волки и Ингрид устраиваются у камина, а Роман обнимает меня крыльями, он ведёт себя тише, чем когда-либо.

Когда он переносит меня в свою спальню, он расправляет перья и отходит от меня, вместо того чтобы потянуться ко мне.

Я остаюсь там, где нахожусь, в пространстве между кроватью и гостиной, наблюдая, как он расхаживает по своей комнате, ощущая растущее возбуждение в языке его тела, учащённое дыхание, напряжение в его челюсти и лёгкую сутулость плеч.

– Что ты видишь, когда смотришь на меня? – спрашивает он, останавливаясь в нескольких шагах от меня.

– Я вижу тебя.

– Какого меня? – спрашивает он. – Демона? Пару? Мужчину?

– Тебя – Руна, – я подхожу на шаг ближе.

– Ты никогда не видела меня в худшем виде, – он поднимает руку, и его кожа преображается, становясь тёмно-аметистовой, а ногти заостряются кончиками. – Это всего лишь намёк на то, какой я демон.

Я продолжаю пристально смотреть на него.

– Почему это должно меня беспокоить? Я обращаюсь в волка.

Он бросается вперёд, и его крылья окутывают меня, проносясь вокруг с такой скоростью, что у меня перехватывает дыхание. Его перья прижимаются к моей спине, взъерошивая волосы. Может быть, я должна была бы счесть их пугающими, но я нахожу их только соблазнительными, новым местом для изучения его тела.

– Ты не выживешь, если не захочешь найти мой страх, – говорит он глубоким низким голосом. – Твоя сила кошмаров не защитит тебя. Пока ты не будешь готова использовать её, чтобы поставить своего врага на колени.

Теперь я напряглась. Раньше я отказывалась причинять ему боль, а теперь ещё больше настроена избегать этого.

– Нет.

Его ладонь касается моей щеки, его голос тих.

– Мне нужно, чтобы ты сделала это, потому что, пока ты не узнаешь о моих страхах, ты не узнаешь меня, – его глаза изучают мои, обжигающий взгляд. – Ты не представляешь, как много ты значишь для меня.

Он хватает мою руку и прижимает к основанию своей шеи, где бьётся его пульс. В то же время его крылья смыкаются вокруг меня, притягивая ближе к нему.

– Ты должна пройти весь путь.

Его тело согревает моё, противодействуя леденящей силе кошмаров, от которой у меня леденеют кончики пальцев.

– Рун, я… – мой шёпот замирает, когда его взгляд продолжает прожигать меня, и, несмотря на здравый смысл, я перестаю сомневаться. Он сказал, что для этого ему нужна я, и большая часть меня хочет знать, что сделало его таким, какой он есть, и почему он верит, что это покажет мне, как много я для него значу.

– Хорошо, – шепчу я. – Но я остановлюсь, если понадобится.

Он коротко кивает мне, и меня немного успокаивает, что теперь, когда я согласилась, напряжение в его теле спадает, а не нарастает.

Густая фиолетовая дымка моей силы кошмаров впитывается в его кожу, когда я закрываю глаза. Моё демоническое зрение, как и прежде, вспыхивает малиновым светом. Все оттенки красного. На этот раз я готова к этому и выхожу за пределы поверхности, несмотря на то что дыхание Романа сбилось, а пульс участился.

Выпустив ещё одну струйку своей силы, я прорвалась сквозь малиновый занавес к видению за его пределами, готовясь к холодному страху, который он вызвал в прошлый раз.

Внезапно мне становится ясно, как далеко я продвинулась всего за последние несколько дней, что видение передо мной больше не затуманенное и сумбурное, а ясное.

Ужасающе ясное.

Я лежу на боку в огромном зале со стенами из того же полированного камня, что и в тайной спальне Романа. Прямо передо мной лежит перевернутый, сломанный стол, а рядом с ним разбросаны обломки трёх стульев. Высокий потолок надо мной расписан, как в каком-то королевском соборе, с символическими звёздами, сделанными из полосок оникса, над чернильными изображениями волков.

Я протягиваю руку вперёд, моя рука вся в крови, только это не моя рука, и теперь я понимаю, что вижу комнату глазами Романа.

Видны кончики его пальцев, ногти царапают камень, когда он пытается выпрямиться. Его руки намного меньше, чем сейчас, они намного моложе, мышцы всё ещё развиваются, но кожа такая же бронзовая.

Моя голова наполняется мыслями о Романе, о его холодном ужасе, когда он пытается подняться, пытается проползти по полу к мягкому телу, лежащему рядом с ним.

Это волк. Его мех такой же бронзовый, как у Романа, глаза закрыты, а грудь совершенно неподвижна. Лапы красновато-коричневые, как и кончик хвоста, а на правом плече отчетливо виден более тёмный мех.

Он тянется к волку, его руки трясутся, мысли путаются, но я отчетливо улавливаю одну мысль – холодную, полную ужаса:

Они убили моего волка.

Женский вопль, крик глубокого горя, и его внимание переключается на неё.

Мама! Нет!

Она упала на колени в десяти шагах от Романа, её тёмно-русые волосы – того же цвета, что и у Романа, – струились по спине, а одеяние было из тёмно-изумрудного бархата. Её лицо полуотвернуто, когда она тянется к мужчине, черты лица которого так похожи на черты лица Романа, что они, должно быть, родственники.

Мужчина лежит рядом с ней, его глаза пусты, тело неподвижно. Мёртвый.

Другой волк – на этот раз с мехом цвета ржавчины – лежит рядом с человеком, его тело также совершенно неподвижно.

Моё сердце сжимается – или, может быть, это сердце Романа – от переполняющего его отчаяния. Он с трудом поднимается на ноги, наполовину бежит, наполовину поскальзывается, наполовину ползет, пытаясь добраться до своей матери как можно быстрее, потому что они идут за ней…

– Мама! Отец!

Его мать рыдает, раскачиваясь рядом с мужчиной, который, должно быть, отец Романа. Но теперь ей кажется, что она слышит, как Роман бежит к ней, и она поворачивается, всё ещё стоя на коленях. Её глаза совершенно чёрные. Чистокровный демон.

На этот раз её отчаянный крик обращён к Роману, она протягивает руку, чтобы остановить его.

– Роман! Сын мой! Беги…

Её крик обрывается, когда по комнате проносится мощный разряд, отбрасывая тела волков и разбивая стол и стулья о дальнюю стену под окном. Взрыв пронзает женщину насквозь, обагряя её изумрудное платье кровью – багровый разрез в темноте.