Текст книги "Порочные намерения (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

Райан

– Успокойся, брат, я тебя не понимаю…

– Она забрала бриллиант! – кричу я, пока на максимальной скорости заворачиваю за угол, шины визжат. – Она ушла, Мариана ушла!

Bluetooth в джипе издает треск, затем наступает тишина.

– Что ж, это полный отстой, – говорит Коннор.

– Я прямо сейчас направляюсь в Metrix! Нам нужно собрать команду, вооружить всех и подготовить…

– Команду?

– …к вылету в течение тридцати минут!

– Извини, я не понимаю. Ты знаешь, куда она отправилась?

– Тридцать минут! – кричу я во всю силу своих легких и отключаю звонок.

***

Я так быстро мчусь по улицам Нижнего Манхэттена, что просто чудо, как я никого не убиваю, в том числе и себя. К тому времени, как я добираюсь до Metrix, мне удается взять свою ярость под контроль, и я могу притормозить у ворот и ввести код безопасности, вместо того чтобы мчаться на полной скорости и пытаться прорваться напролом, как того требует мой адреналин. Я паркуюсь, выпрыгиваю из машины и перебегаю парковку, даже не закрыв водительскую дверь.

Коннор уже опередил меня.

Большая стальная дверь открывается, и он стоит, скрестив руки на груди, одетый в свои обычные черные ботинки, брюки-карго, футболку и с пистолетом Glock в руке, а также с непроницаемым лицом, хотя я могу сказать, что он в полной боевой готовности.

– Какая есть информация, брат?

Я поднимаю свой мобильный телефон.

– Давай включим спутник. Я взял ее на прицел.

Коннор поворачивается и шагает рядом со мной, пока я направляюсь в командный пункт. Даже в этот час все компьютерные станции заняты. Мы проходим мимо них, не привлекая ничьего внимания. Они привыкли видеть нас в боевом режиме.

– Не хочешь рассказать мне, что произошло?

– Ты знаешь, что произошло, – рычу я. – Она взяла бриллиант и сбежала.

– Угу. И что этому поспособствовало?

Я останавливаюсь как вкопанный, оборачиваюсь и смотрю на него.

– Поспособствовало? Ты, блядь, издеваешься надо мной?

Коннор широко разводит руки в умиротворяющем жесте, и я понимаю, что то, что сейчас сорвется с его губ, мне не понравится.

– Я всего лишь спрашиваю, вы двое поссорились?

– Господи Иисусе, – выдавливаю я.

– Потому что, когда вы, ребята, были здесь раньше, у меня сложилось впечатление, что она, по сути… влюблена в тебя.

– Конечно, она влюблена в меня, придурок! – рычу я, мое лицо заливает румянец.

Коннор моргает, проводит рукой по своим темным волосам, коротко подстриженным, как он всегда их носит, и говорит: – Ты снова меня запутал, брат.

Я поднимаю руку и начинаю пересчитывать очевидные факты по пальцам.

– Во-первых, минуту назад всё было просто супер, она сияла, как долбаный художник, расписывающий стены моей спальни розовыми красками; а в следующую минуту она исчезла. Вместе с бриллиантом. Во-вторых, она оставила загадочную чертову записку с какой-то странной цитатой из «Питера Пэна», которую они с Табби обсуждали в ту ночь, когда познакомились. В-третьих, она позвонила с мобильного, который я ей дал, сразу после того, как я пошел в душ, и прямо перед тем, как я обнаружил ее исчезновение. Звонок длился ровно сорок шесть секунд, после чего связь прервалась. Угадайте, кому она звонила?

– Рейнарду, – тут же отвечает Коннор.

– Бинго. Только номер, который она набрала, перенаправлялся по всему этому чертовому месту и отскакивал практически от каждого чертова телекоммуникационного спутника, который мы запустили в космос, прежде чем его зашифровали и запутали до чертиков, а затем отправили обратно в китайский ресторан в квартале от моего дома.

Глаза Коннора становятся угольно-черными. Черными, как у безумца. Черными, как у человека, который готовится к войне.

– Винсент Морено. И этот ответный сигнал был его способ сообщить тебе, что он знает, где ты живешь.

– И Мариана направляется к нему с бриллиантом в обмен на жизнь Рейнарда.

– Ей повезло, что ты ей доверяешь, – говорит он после паузы. – Учитывая, как часто она тебя бросала, большинство парней решили бы, что этот случай такой же.

Я поворачиваюсь и снова направляюсь в командный пункт.

– Да, но только не надо пока награждать меня медалью, потому что я сказал ей, что телефон невозможно отследить, хотя это не так.

– Хорошая мысль, – говорит Коннор. – Если только Морено или кто-то из его людей не отберет его у нее в какой-то момент, а мы должны предполагать, что так и будет.

– Мы все равно сможем ее найти.

– О? Как?

– Возможно, я прикрепил GPS-маячок к ее толстовке, – неохотно признаю я.

Когда Коннор ничего не говорит, я продолжаю.

– И еще один на ее поясе. И по одному в каждом ботинке.

Он смеется, качая головой.

– Разве любовь не прекрасна?

– Не суди меня!

– А я и не собираюсь, брат. У меня есть маячок на каждом предмете с Hello Kitty в шкафу Табби.

Я протискиваюсь через стеклянные двери командного пункта, бормоча себе под нос: – Тебе, наверное, нужна дополнительная пропускная способность.

Командный пункт в Metrix, который все называют «штаб-квартирой», полностью соответствует своему названию. Все наши операции планируются и контролируются в этом большом прямоугольном помещении. Это центральный узел для каждой миссии, бьющееся сердце компании, единственное место, где, как я знаю, можно определить местоположение Марианы с точностью до полутора метров.

На каждой стене и плоской поверхности установлено множество электронных устройств. Компьютеры, видеоэкраны, системы спутникового мониторинга – всё что угодно. В центре комнаты стоит длинный черный стол, окруженный кожаными капитанскими креслами. В дальнем конце комнаты находится возвышение с компьютерными терминалами. Я думаю, что он был создан по образцу центра управления боевыми действиями в ядерном бункере Шайенн-Маунтин в Колорадо-Спрингс, но Коннор этого не признает.

Он никогда бы не признался, что черпал идеи у ВВС.

Я бегу к ближайшему компьютерному терминалу, запускаю программу отслеживания, привязанную к моему телефону, и перехожу на карту. Там я вижу Мариану, обозначенную скоплением красных точек, и ее местоположение не вызывает сомнений.

Шесть тысяч футов над Атлантическим океаном, и это еще не всё.

– Черт, – говорит Коннор. – Она в самолете. Нужно будет задействовать ФБР.

– Это займет слишком много времени! – рычу я в отчаянии. – Чертовы бумагомаратели!

Я смотрю на него, и он видит выражение моего лица.

– О нет. Ты думаешь о том же, о чем и я?

– Попроси Табби взломать систему управления воздушным движением и посмотреть, у какого рейса такие координаты. – Я указываю на экран. – Узнай, куда направляется этот самолет. И посмотри, сможет ли она покопаться в бортовой системе управления полетом, чтобы немного замедлить его или хотя бы подделать показания датчика уровня топлива или что-то еще, чтобы пилоту пришлось совершить незапланированную посадку.

Его брови приподнимаются.

– Ты бы хотел, чтобы она вызвала еще и дождь, да, брат?

Через мгновение я спрашиваю: – Она может это сделать?

Коннор просто качает головой, вздыхает и достает из кармана мобильный телефон.

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

Мариана

Полет длится несколько часов. Я не знаю точно, сколько, потому что у меня нет часов, да и в самолете их тоже нет, но, когда мы начинаем снижаться, над далеким горизонтом всходит ярко-оранжевое солнце, и я наконец вижу землю.

Я отстегиваю ремень безопасности и поднимаюсь. Все трое мужчин позади меня тоже встают и смотрят на меня, как голодные стервятники.

Я не утруждаю себя тем, чтобы указывать на туалет. Они и сами, черт возьми, могут догадаться.

Захлопнув за собой дверь, я включаю кран и брызгаю холодной водой себе в лицо. Я измотана. Мне нужно принять душ, переодеться и почистить зубы. Я справляю нужду, спускаю воду, а затем провожу пальцами по волосам. Мне жарко, поэтому я стягиваю толстовку через голову и наслаждаюсь прохладой, обдувающей мою обнаженную кожу.

Мое внимание привлекает металлический звон. Я смотрю вниз.

В раковине, рядом с пробкой для слива, лежит круглый металлический предмет размером с десятицентовую монету. Я сразу узнаю его, потому что уже видела эту штуку. Я беру ее в руки и смотрю на нее, пока моя рука не начинает дрожать от прилива адреналина, растекающегося по венам.

GPS.

Мой разум внезапно превращается в вихрь летящих гусиных перьев. Мне приходится зажать рот кулаком, чтобы заглушить стон.

Что мне делать? Если Райан последует за мной, Капо убьет его. И меня. И Рейнарда.

Что он, вероятно, сделает в любом случае, – бесполезно напоминает мне мой мозг.

Я стою, держа крошечный трекер, пока не раздается стук в дверь и резкий вопрос на итальянском.

– Дай мне минуту! – кричу я. Затем меня охватывает ужас при мысли о том, что произойдет, если Капо или его люди обнаружат это устройство.

Я лихорадочно оглядываю маленькую уборную в поисках укрытия, но в дверь снова стучат, на этот раз громче, и я решаю, что на самом деле остается только одно.

Я проглатываю маячок и натягиваю толстовку обратно через голову, делаю вдох, провожу руками по животу, чтобы успокоиться, затем открываю дверь и смотрю в сердитое лицо одного из тройняшек в черном костюме. Его рука угрожающе покоится на рукояти пистолета.

– Пришлось сходить дважды, – говорю я и протискиваюсь мимо него, чтобы вернуться на свое место.

Наемник долго и пристально осматривает уборную, затем закрывает дверь и молча проходит мимо меня в хвост самолета. Я смотрю в иллюминатор и вижу, как перед нами возвышается скалистый берег. Через несколько минут мы приземляемся в небольшом аэропорту и выруливаем с взлетно-посадочной полосы к выходу.

Позади меня звонит мобильный. На звонок отвечают коротким «Да». Следует небольшая пауза, затем почтительное «Si, Capo. Certo²⁸».

Затем один из наемников поднимает меня на ноги, обхватив рукой мое предплечье.

– Ай! Ты делаешь мне больно! – Я пытаюсь вырваться, но его хватка стальная. Он резко встряхивает меня, так что у меня стучат зубы.

Наемник говорит мне по-итальянски, как бы ему хотелось причинить мне боль другими способами, на что я яростно отвечаю: – Капо убьет тебя, если я приду к нему хотя бы с одним синяком!

Это рискованный шаг, но он попадает в цель. Ноздри наемника раздуваются, губы поджимаются, но хватка ослабевает, так что кровообращение больше не прерывается.

– Будь паинькой, – добавляю я едко, – или я расскажу ему какую-нибудь красивую ложь о том, что ты сделал со мной в туалете.

Он улыбается мрачной, ленивой улыбкой, от которой у меня по коже бегут мурашки.

– Как ты думаешь, кому достаются объедки, сучка? – говорит он на ломаном английском и притягивает меня к себе, когда я пытаюсь отстраниться. – Мы делим все на троих, – горячо шепчет он мне на ухо. – Ты немного старовата, но сойдешь.

Наемник хватает меня за другую руку и толкает вперед по проходу. Я спотыкаюсь, но быстро восстанавливаю равновесие, бросаю на него убийственный взгляд через плечо и, защищающе скрестив руки на груди, стою у двери в кабину.

Все трое мужчин в черном встают в ряд передо мной и смотрят на меня с одинаковыми понимающими улыбками.

Это так жутко, что мне приходится отвести взгляд, хотя это заставляет меня чувствовать себя трусихой.

– Я буду первым, – говорит один из них.

Их улыбки становятся шире, когда они видят выражение моего лица. Потом я так злюсь, что мне хочется плюнуть.

– Что ж, я надеюсь, тебе нравится СПИД, – отвечаю я со всем достоинством, на которое способна, – потому что я ВИЧ-положительная уже восемь лет, и в последнее время мне стало хуже. – Я показываю на свой рот. – У меня появляются язвы. Болезненные, наполненные гноем, и кожная сыпь, а еще у меня очень неприятная грибковая инфекция.

– Мы имеем право обездвижить тебя, если ты будешь сопротивляться, – перебивает тот, кто, как мне кажется, является их лидером. – Что ты об этом думаешь, Сэл? Она сопротивляется?

У меня кровь стынет в жилах, но Сэл лишь качает головой.

– Она просто напугана.

– Да, – тихо говорит лидер. – Напугана. – Он поправляет растущую выпуклость в промежности, и меня чуть не тошнит.

К счастью, меня спасает от дальнейшего общения с этой бандой психов открывающаяся дверь кабины. Из нее выходит пилот, высокий и худощавый, с волосами цвета чугуна и не раз сломанным носом. Он пристально смотрит на нас четверых. Его взгляд дольше всего задерживается на мне.

– План меняется, – говорит он, возвращая свое внимание к наемникам. – Дальше вы полетите на самолете Cessna. Он уже заправлен и ждет на взлетно-посадочной полосе. Не нужно заходить в терминал, просто направляйтесь прямо к выходу сорок два. Это в двух минутах ходьбы на юг.

Две минуты. За две минуты многое может произойти. За две минуты человек может умереть от сердечного приступа, достичь оргазма, опубликовать обновление статуса в Facebook, влюбиться.

За две минуты человек мог бы найти способ сбежать от своих похитителей.

Но нет. Я должна довести дело до конца, потому что жизнь Рейнарда висит на волоске, и, может быть, я найду способ сбежать или придумаю новый план, когда узнаю, что Рейнард жив и в безопасности. А до тех пор я в тупике.

Мы выходим из самолета. Утро прохладное и ясное, соленый воздух освежает мои разгоряченные щеки. В поле зрения несколько работников аэропорта: грузчик, который выкладывает сумки на конвейерную ленту, парень с неоновыми сигнальными палочками и в наушниках, который направляет двухмоторный самолет к ближайшему выходу на посадку, женщина, проезжающая мимо на тягаче. Желание закричать им всем, чтобы они помогли, почти непреодолимо.

Я подавляю это мыслями о том, как звучал голос Рейнарда по телефону, о том душераздирающем крике, который он издал, когда Капо совершил ту ужасную вещь, которая послужила причиной этого.

У самолета Cessna нас ждет еще один мужчина в черном костюме. Кажется, их здесь бесконечное множество. Он жестом приглашает нас подойти, но как только мы оказываемся у трапа, ведущего в самолет, он останавливает нас и достает из-за спины длинную черную пластиковую палочку.

Металлоискатель.

С быстрой эффективностью он проводит им по моей голове и шее, груди и рукам, животу и спине, затем резко останавливается на талии, когда палочка издает измученный писк.

Он задирает мою толстовку и смотрит на мой ремень.

Затем свирепо смотрит на троих моих спутников.

– Вы гребаные идиоты.

– Что? – оскорбленно спрашивает главарь. – Мы ее обыскали!

– Недостаточно хорошо. – Новенький срывает с меня ремень и бросает его на асфальт.

Я смотрю на него, не веря своим ушам. Еще один маячок?

Я решаю, что если когда-нибудь снова увижу Райана, то мы с ним хорошенько поговорим о «доверии», о котором он постоянно твердит.

Мужчина продолжает медленно водить палочкой вниз по обеим моим ногам, затем вокруг ступней, где палочка снова пищит. Бормоча проклятия, он выпрямляется и свирепо смотрит на меня.

– Сними ботинки.

Я делаю, как мне велят, и сбрасываю их. Новенький отбрасывает их в сторону, а затем снова начинает тщательно ощупывать мое тело, пока не убеждается, что я чиста.

Слава богу, палочка не может просканировать сквозь плоть, потому что я даже представить себе не могу, что бы со мной случилось, если бы мой обнаженный живот подал сигнал.

Меня грубо загружают в самолет. Мест хватает только для меня, трех наемником, пилота, который уже сел, и Новенького. После короткого ожидания на взлетно-посадочной полосе и получения разрешения от вышки мы снова взлетаем, резко набирая высоту в ярком утреннем небе.

Боже, если ты там, наверху, сейчас самое подходящее время доказать это.

***

Маленький самолет приземляется на крошечном острове, пустынном, если не считать бетонной взлетно-посадочной полосы и черного вертолета, ожидающего скорее всего нас. За все время полета никто не проронил ни слова, так что я понятия не имею, где мы и куда направляемся, но, если следующий этап нашего путешествия будет связан с вертолетом, значит, он должен быть недалеко.

Пилот останавливается в конце взлетно-посадочной полосы, но не выключает двигатель и не останавливает пропеллеры.

– На выход, – командует главный наемник, открывая маленькую дверь.

Он едва отходит в сторону, чтобы дать мне пройти, так что я вынуждена прижаться к нему. Он ухмыляется мне сверху вниз, плотоядно, и я быстро отстраняюсь и спрыгиваю на потрескавшуюся взлетно-посадочную полосу.

Очевидно, что сейчас он не беспокоится о том, что я могу сбежать, и это логично. Если только я не собираюсь утопиться, мне некуда идти. На этом острове нет ничего, кроме песка, зарослей кустарника и морских птиц, кружащих над головой. Их одинокие крики похожи на плач потерявшихся детей.

Наемники один за другим выходят из самолета вслед за мной. Они ведут меня к вертолету, а Cessna разворачивается. Самолет снова взлетает, пока я забираюсь в вертолет. Я смотрю ему вслед, он становится все меньше и меньше, пока не превращается в блестящую точку на фоне неба.

Голубое, как крылья стрекозы, это небо. Голубое, как глаза моего возлюбленного.

Вертолет заводится с механическим ревом и порывом ветра, лопасти вращаются, пока не превращаются в серебристое пятно над нами. Когда мы взлетаем, я снова молюсь, только на этот раз изо всех сил.

***

Долгое время под нами не было ничего, кроме воды. Бескрайняя водная гладь во всех направлениях. Но потом я замечаю вдалеке белое пятно на фоне бескрайнего темно-синего океана, и всё встает на свои места.

По мере того, как мы приближаемся, яхта становится всё больше и больше, пока мы не зависаем над ней, и я не могу не признать, насколько она огромна. Я видела городские кварталы, которые были короче. Вертолетная площадка, к которой мы направляемся, находится на самой нижней из шести палуб судна, позади овального бассейна, расположенного в передней части. На кормовой палубе есть еще одна вертолетная площадка, огромная мостовая палуба, увенчанная выпуклыми спутниковыми антеннами, а по правому борту – тендер²⁹ размером со среднюю лодку для водных лыж, только он кажется крошечным по сравнению с огромными размерами места, которое он занимает.

Название мегаяхты выведено курсивом на одной из секций белого сайдинга: «Морской лис».

– Тут также есть двухместная подводная лодка, – говорит главный наемник, пугая меня. Когда я смотрю на него, он улыбается. – На случай, если Капо захочет устроить тебе после ужина глубоководное погружение.

Его улыбка становится зловещей. Сердце бешено колотится, я отвожу взгляд.

Мы приземляемся на вертолетную площадку с легким толчком.

Слуга в белой униформе открывает дверь снаружи. Не обращая внимания на остальных, он жестом приглашает меня выйти. Я так и делаю, а наемники следуют за мной по пятам. Нас ведут с палубы через внешнюю зону отдыха со столиками, мягкими диванами и большим встроенным очагом. Затем мы входим на яхту через раздвижные стеклянные двери с электроприводом.

Первое, что я слышу, – это оперная музыка. Приглушенная и красивая, она звучит из скрытых динамиков и мгновенно заставляет мой желудок скручиваться. Я заставляю себя вспомнить, когда в последний раз слушала оперу, и стараюсь сохранять спокойствие.

Но терплю неудачу. Каждая часть моего тела, в которой есть потовые железы, работает на износ.

Интерьер яхты оформлен в приглушенных песочных, коричневых и серых тонах, с ультрасовременной мебелью и большим количеством полированного дерева. Стены украшены яркими произведениями современного искусства. Мы направляемся к стеклянной лестнице в центре помещения, похожего на вестибюль, и я следую за слугой, который молча указывает мне пройти.

Почему он молчит?

– Болтун – находка для шпиона, – говорит один из мужчин позади меня с низким, зловещим смешком. Я понимаю, что он прочитал мои мысли, и в то же время осознаю вероятный смысл этих слов. У слуги не хватает языка.

Дыши, Мари. Просто дыши. Шаг за шагом.

Кажется, что мы идем целую вечность, пробираясь через лабиринт комнат, каждая из которых роскошнее и эффектнее предыдущей, пока не оказываемся перед парой дверей из красного дерева, по бокам которых стоят мраморные статуи рычащих львов с оскаленными клыками, готовых к прыжку. Слуга дважды стучит в двери, ждет, пока изнутри не доносится шепот, затем распахивает двери и отходит в сторону.

Номер-люкс огромный, примерно пять тысяч квадратных футов от стеклянной стены до стеклянной стены, с собственной открытой террасой в противоположном конце. Он также высокий, в три этажа, и увенчан сверкающей современной люстрой в форме скульптуры, подвешенной на прозрачных тросах, так что кажется, будто она парит в воздухе.

Пол из белого мрамора, вид на сверкающий океан, а мужчина, смотрящий в окно напротив меня, засунув руки в карманы брюк и повернувшись ко мне спиной, – Винсент Морено.

Мое сердце замирает. На одно долгое, перехватывающее дыхание мгновение я переношусь в ту роковую ночь, когда в последний раз видела свою сестру живой, когда была на волосок от смерти и меня спасла стрекоза.

Рейнард спас меня. Я обязана ему жизнью. Вот почему я здесь.

Эта мысль придает мне сил, когда Капо оборачивается и встречается со мной взглядом.

Я уверена, что никто из нас не выйдет из этой комнаты живым.

На Морено белоснежный льняной костюм, который подчеркивает его смуглую кожу. Воротник рубашки расстегнут, обнажая крепкую шею. На шее в ложбинке между ключицами лежит маленький золотой медальон. Он спокоен и безупречен, и я ненавижу его так сильно, что мне кажется, будто я проглотила огонь.

Его губы изгибаются в улыбке.

– Мари. Ты приехала.

Его пристальный взгляд скользит по мне, отмечая мои спутанные волосы, мятую одежду и босые ноги.

– Выглядишь не лучшим образом. – Морено скользит по трех наемников, которые заняли позиции у стены слева от меня и стоят, заложив руки за спину, с бесстрастными лицами.

Капо без особой спешки пересекает комнату и останавливается на полпути, чтобы рассмотреть вазу с белым виноградом, стоящую на стеклянном кофейном столике. Он выбирает несколько виноградин и продолжает идти ко мне, отправляя ягоды в рот.

Мои руки так сильно трясутся от желания вцепиться ему в горло, что мне приходится расслабить их, чтобы остановить дрожь.

Когда Капо оказывается на расстоянии вытянутой руки, он останавливается. Кивает слуге, тот кланяется и молча выходит из комнаты, закрыв за собой дверь. Затем Морено некоторое время стоит и смотрит на меня, явно наслаждаясь моментом.

– Мои люди хорошо обращались с тобой?

– Какая разница?

На его лице мелькает тень недовольства. Я не могу понять, раздражение это или что-то другое.

– Я задал тебе вопрос, Мариана. Ответь на него.

Нет смысла препираться или отказываться, поэтому я делаю так, как он говорит, и смотрю на наемников позади меня. Я указываю на ближайшего: – Этот назвал меня сукой и ударил по руке. – Я указываю на того, кто стоит дальше. – А этот сказал, что хочет первым меня трахнуть.

Поднеся виноградину ко рту, Капо делает паузу. Он смотрит на мужчин.

– Сантино. Фабрицио. Это правда?

Ни один из мужчин не медлит с ответом. В унисон они говорят: – Si, Капо.

В следующее мгновение Капо вытаскивает из-под пиджака серебристый пистолет и выпускает две пули, по одной в лоб каждому из наемников. Кровь и мозговое вещество разбрызгиваются по стене зловещим красным узором.

Я подпрыгиваю и кричу, когда тела наемников заваливаются на пол.

– А как же Сальваторе? – спокойно спрашивает Капо, небрежно указывая пистолетом на наемника, который все еще стоит. – Он хорошо себя вел?

Сальваторе не двигается, даже чтобы взглянуть на тела своих соотечественников на полу. По его щеке стекает кровь – не его собственная.

– О-он ничего не делал, – шепчу я, чувствуя, как у меня сводит живот.

– Хорошо. Капо убирает пистолет в кобуру под пиджаком и отправляет виноградину в рот.

Мне удается добраться до мусорной корзины рядом с пальмой в горшке справа от меня, прежде чем меня начинает тошнить.

Между приступами рвоты я замечаю на дне мусорного бака маленький круглый предмет, который металлически поблескивает среди гнилостной желтой жижи.