Текст книги "Порочные намерения (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Джессинжер Джей Ти
Порочные намерения
ОДИН
Мариана
Оценивая потенциальную жертву, вор с любым уровнем интеллекта должен ответить на один важный вопрос, прежде чем взяться за дело.
Стоит ли риск приза?
Я знаю, это звучит достаточно просто. Поверьте, это совсем не так.
Возьмем в качестве примера мою текущую ситуацию. После нескольких недель кропотливого планирования и перелета на самолете через полмира я сижу в удобном кресле за столиком в баре на открытом воздухе на роскошном курорте в Сент-Круа, потягиваю клубничный дайкири и делаю вид, что листаю туристический журнал, хотя на самом деле провожу тайную разведку через зеркальные линзы своих солнцезащитных очков. Моя цель – или метка, на криминальном жаргоне – сидит на краю бесконечного бассейна в нескольких метрах от меня, громко смеется, запрокинув белокурую голову, ровные белые зубы сверкают на тропическом солнце.
Американцы. Всегда такой громкий смех и хорошая работа стоматологов. Я завидую всему, что у них есть.
У этого парня мускулистое телосложение и золотистая кожа, как у Хемсворта. На первый взгляд его можно принять за актера или модель, может быть, за одного из тех самовлюбленных псевдознаменитостей из Instagram, которые рекламируют безалкогольные напитки и дизайнерскую одежду для легиона фанатов-подростков. Но при ближайшем рассмотрении обнаруживаются интересные детали.
Татуировка Корпуса морской пехоты на его левом плече. Ястребиная проницательность в его голубых глазах. Три блестящих круглых шрама на подтянутом животе.
Я видела достаточно шрамов от пуль, чтобы узнать их. То, что он выжил после трех выстрелов в живот, делает его еще более загадочным. По моему опыту, большинство людей умирают после первого выстрела.
Золотой мальчик1 сидит на краю бассейна, свесив ноги в кристально чистую воду, болтает и смеется с самыми неожиданными собеседниками. Рыжеволосая девушка с созвездием татуировок на руках обнимает за талию огромного мужчину с широкими плечами, коротко стриженными черными волосами и мегаваттной улыбкой. Афроамериканка весом не менее 200 фунтов в неоново-желтом бикини и тюрбане в тон – и то, и другое она каким-то образом умудряется носить элегантно, – плавает на надувном матрасе с бледным мужчиной вдвое ниже ее ростом в черных плавках, с копной спутанных волос и безумными глазами.
Самая странная из всех – девочка-подросток с крысой на голове.
Она плавает в бассейне на небольшом расстоянии от своих спутников. С вьющимися каштановыми волосами и явно латинскими чертами лица и оттенком кожи она не похожа ни на кого из взрослых. Толстая черно-белая крыса, с довольным видом взгромоздившаяся на макушку девушки, словно это ее постоянное украшение, похоже, наслаждается беседой не меньше, чем теплым послеполуденным солнцем.
Через несколько мгновений девушка подплывает к краю бассейна и подтягивается на своих худеньких ручках, чтобы сесть рядом с золотоволосым мужчиной, повернувшись ко мне спиной.
Я вздрагиваю, когда вижу шрам.
Рваный и багровый шрам тянется от ее узких лопаток к пояснице. Он слишком неровный, чтобы быть хирургическим. Может, это был несчастный случай? Каким бы ни было его происхождение, он появился недавно. По моим прикидкам, не больше нескольких месяцев назад.
Боже мой, бедная малышка.
Я подозреваю, что из всех ее спутников у нас с ней больше всего общего.
– Еще дайкири, мэм? – Улыбающийся официант в белых шортах и шлепанцах склоняется надо мной.
– Нет, спасибо.
Официант кивает и уходит.
На бумаге эта работа выглядит просто. Проникнуть в номер саудовского принца Халида, который проводит медовый месяц со своей молодой женой, избавить ее от свадебного подарка – рубинового ожерелья весом в сто карат с безупречным двадцатикаратным камнем в центре – и уйти целой и невредимой.
На самом деле есть несколько существенных нюансов.
Во-первых, принц Халид путешествует в сопровождении группы вооруженных до зубов телохранителей.
Во-вторых, ожерелье не будет лежать на кофейном столике в ожидании, когда его украдут. Взлом сейфа неизбежен. Что требует времени, особенно если делать это тихо.
В-третьих, есть только одна дорога на этот эксклюзивный курорт и обратно, которая будет быстро перекрыта, если обнаружится пропажа ожерелья, тем самым блокируя мой выезд, если я не смогу организовать побег с помощью снаряжения для подводного плавания в Карибское море. Чего я не сделаю, потому что не умею плавать.
И последнее, но не менее важное: есть Золотой мальчик, который остановился в комнате прямо под апартаментами принца Халида.
Он, при надлежащем обращении, мог бы пригласить меня на чашечку кофе перед сном, тем самым обеспечив доступ в апартаменты принца Халида через балкон. Для этого нужно будет взобраться по водосточной трубе и ряду выступов на стене. Я не могу взломать считыватель карты-ключа входной двери, как делала бы обычно, потому что дверь Халида охраняют люди с полуавтоматическим оружием, так что единственный другой путь внутрь – через балкон. И попасть туда можно только с балкона нижнего номера.
К сожалению, в прошлом в номер отеля, где остановился Золотой мальчик, уже проникали, потому что в дополнение к считывателю карт-ключей он установил переносной дверной замок с сигнализацией, которая срабатывает, если дверь открывается. А если он потрудился это сделать, то велика вероятность, что внутри есть и другие устройства безопасности. Это значит, что лучший способ безопасно попасть в его номер – «подружиться» с самим мужчиной.
К счастью, он взглянул на меня уже в третий раз за пять минут.
Боже, благослови мою мать. Мои длинные ноги и высокие скулы – всё от нее. Если бы я пошла в своего отца, то была бы похожа на хоббита. Само по себе это неплохо, но уж точно не помогает соблазнять красивых американских мужчин, которые ведут себя так, словно вся их жизнь – это одна затянувшаяся вечеринка по случаю коронации короля.
Но Золотой мальчик не обычный плейбой, гоняющийся за юбками, у которого денег больше, чем мозгов. Хотя он изо всех сил старается казаться непринужденным и обычным, я вижу его насквозь. Он волк в овечьей шкуре. Это возвращает меня к первоначальному вопросу.
Стоит ли риск приза?
Конечно, стоит. Волки мне не ровня.
Улыбаясь, я поднимаюсь из кресла и направляюсь к бару, идя медленно, чтобы американец мог не спеша любоваться моими голыми ногами. Он соскальзывает с края бассейна и стоит по пояс в воде, чтобы получше рассмотреть меня.
Я заключаю пари сама с собой на то, сколько времени ему потребуется, чтобы сделать свой ход. Судя по тому, как он пялится, максимум еще пять минут.
– У вас есть обеденное меню? – спрашиваю я бармена, забираясь на барный стул и скрещивая ноги. На мне откровенное белое платье, которое подчеркивает мою загорелую кожу и демонстрирует декольте, белые туфли-лодочки и прозрачная накидка, которая едва прикрывает мои обнаженные бедра. Даже с такого расстояния я чувствую на себе взгляд Золотого мальчика, обжигающий, как карибское солнце.
– Конечно, – говорит бармен, серьезный молодой человек с щелью между кривыми передними зубами. Не американец. Он протягивает мне кожаную папку. – Крокеты из моллюсков просто потрясающие.
Я делаю вид, что изучаю меню, а сама подслушиваю разговор Золотого мальчика и его приятелей. Первое, что замечаю, – это то, что у моего объекта есть тягучий южный акцент, который сочетается с его мускулами и детской наивностью. Техас? Нет, Джорджия.
– Я попробую их, спасибо, – говорю я бармену, позволяя ноткам фальшивого парижского акцента проникнуть в мои слова. Затем закрываю глаза, откидываю голову назад и обмахиваюсь меню, одновременно вытягивая шею. Мои волосы соскальзывают с плеч и стекают по спине. Дуновение влажного воздуха проникает между грудей. Золотой мальчик запинается на середине предложения, а затем резко продолжает.
– …посадил Табби в самолет.
– Коннор умеет невероятно воодушевлять, – говорит женский голос, в котором слышится смех. – Думаю, этот мужчина мог бы убедить меня сделать что угодно.
– Да неужели? – говорит мужской голос, но не голос Золотого мальчика. Судя по глубокому, властному тону, я ставлю на большого зверя, а не на бледного с афроамериканкой. Значит, Табби – рыжая.
Я слушаю, лениво обмахивая меню ложбинку между грудей и покачивая ногой взад-вперед, словно черная вдова, терпеливо ожидающая, когда добыча попадет в паутину.
– Есть несколько вещей, которые я определенно хотел бы убедить тебя сделать, женщина, – посмеиваясь, говорит зверь. Затем раздаются несколько преувеличенных звуков поцелуя, которые вызывают хор стонов.
– Идите в комнату, вы двое! – ругает другая женщина. Должно быть, желтое бикини. Голос слишком взрослый, чтобы принадлежать девушке со шрамом.
– Если они еще немного побудут в своей комнате, Дарси, мы их вообще не увидим, – растягивает слова Золотой мальчик.
– Они молодожены! Дайте им побыть вдвоем! – говорит другой мужской голос. У него немецкий акцент. Черные плавки.
– Раз уж мы заговорили о передышке, мне нужно еще пива. Кто-нибудь еще хочет?
Золотой мальчик принимает заказы на напитки от своих товарищей. Я слышу всплеск, когда он выпрыгивает из бассейна. Стараясь не ухмыляться, я начинаю мысленно вести обратный отсчет. Пять, четыре, три, два…
– Прошу прощения, бармен? Можно нам еще по стаканчику?
Я открываю глаза и вижу американца, стоящего рядом со мной. Он смотрит на бармена в конце стойки, который кивает в знак согласия. Затем американец поворачивает голову и смотрит на меня.
Когда наши взгляды встречаются, меня словно током бьет. Это так сильно, что даже пугает. Я уже много лет ни к кому не испытывала серьезного влечения, да и мускулистые блондины вообще не в моем вкусе. Мне больше по душе темные и опасные.
Хотя, надо признать, у Золотого мальчика есть и опасная сторона. Взгляд его глаз совсем не безобидный.
– Привет, – говорит он, пристально глядя на меня.
Вот тут-то мне и нужно понять, какой он. Предпочитает глупых и веселых? Соблазнительных? Девушек по соседству? Есть ключ, который открывает дверь к либидо любого мужчины. А как только либидо пробуждается, мозг на время отключается.
Я так благодарна, что я женщина. Мы можем возбуждаться, не теряя полностью контроль над своим интеллектом.
– Привет, – говорю я нейтрально и снимаю солнцезащитные очки. Никто из нас не улыбается.
Он спрашивает: – Вы из какой части Парижа?
Мне приходится прилагать физические усилия, чтобы не моргать. Парижский акцент немного отличается от других французских акцентов, и тот факт, что он его выделил, настораживает.
И впечатляет. Он мне начинает нравиться, но, конечно, я себе этого не могу позволить.
– Вы знаете Париж? – застенчиво спрашиваю я, избегая его вопроса.
Он наклоняет голову.
– Немного.
Хм. Это может означать как то, что он видел город только в кино, так и то, что он жил там много лет. Золотой мальчик рассказывает примерно столько же, сколько и я.
– Восьмой округ, – парирую я, испытывая его. – Вокзал Сен-Лазар.
Его лицо остается бесстрастным.
– Шикарный район. Вы родом оттуда?
У меня такое чувство, что он тоже проверяет меня. Почему мне это нравится? Я решаю сменить тему, чтобы посмотреть, как он сам справится с этим.
– Как вас зовут?
Уголок его рта приподнимается. На щеке появляется маленькая шаловливая ямочка.
– Вы уклонились от моего вопроса.
– А вы только что избежали моего.
– Да, но только потому, что вы сами это начали.
– Забавно, вы не производите впечатления человека, который позволяет кому-то другому брать инициативу в свои руки.
Он усмехается.
– С таким прекрасным видом сзади, как у вас, дорогая, вы можешь взять инициативу в свои руки в любой момент.
Теперь мы улыбаемся друг другу. Впервые за долгое время мне становится почти весело.
Появляется бармен с напитками.
– Мне оставить их здесь, мистер Маклин?
– Ага, – отвечает Золотой мальчик, не сводя с меня глаз.
Бармен уходит, пообещав, что мои крокеты из моллюсков почти готовы.
– Итак, мистер Маклин, откуда вы родом в Джорджии?
Если он и удивлен, что я распознала его акцент, то этого не показывает. Просто уверенно и непринужденно пожимает плечами.
– Маленький городок, о котором никто не слышал.
– Да ладно вам. Теперь вы должны мне сказать.
Ямочка на его щеке становится глубже.
– Перри.
Моя улыбка становится шире. К несчастью для него и его эго, я провела много времени на юге Америки.
– Там проходит ежегодная Национальная ярмарка Джорджии. Симпатичный маленький исторический центр города. В Перри сколько, десять тысяч жителей?
Золотой мальчик пристально смотрит на меня.
– Пятнадцать. Как, вы сказали, вас зовут?
Я позволяю тишине затянуться, прежде чем тихо произнести: – Я не говорила.
Когда в его глазах вспыхивает желание, я понимаю, как буду с ним играть. Ему нравится, когда бросают вызов. А это значит, что девушка-соседка, глупая и веселая отходят на второй план, а на первый выходит пылкая соблазнительница. Я облизываю губы кончиком языка, опускаю подбородок и смотрю на него из-под ресниц.
Мистер Маклин ставит пустую пивную бутылку на стойку и садится на барный стул рядом со мной, не отрывая взгляда от моего лица. Его большие бедра широко расставлены по обе стороны от меня, фактически запирая меня в ловушке.
– Итак, – говорит он, – прекрасная безымянная мадемуазель. Мы будем друзьями или нет?
Я ничего не могу с собой поделать и смеюсь над его прямотой.
– Я не знаю, красивый американский морской пехотинец. Возможно, нам стоит обсудить, что вы подразумеваете под словом «друзья».
Мистер Маклин наклоняется ближе. Он с обнаженным торсом, босиком и весь мокрый ниже пояса. В его черных плавательных шортах отчетливо видна внушительная выпуклость. На его квадратном подбородке блестит медная щетина. Будь я любой другой женщиной, этот мужчина был бы для меня неотразим.
Американец тихо шепчет мне на ухо: – Всё, что вы захотите.
Он что, думает, я проститутка?
Я не обижаюсь, но эту ужасную прямолинейность. Большинству мужчин требуется гораздо больше пяти минут, чтобы сделать предложение.
Очевидно, он не такой, как остальные мужчин. С этим мне нужно быть осторожной.
Когда он откидывается назад, я наклоняю голову и рассматриваю его.
Вблизи мужчина еще красивее, чем выглядел в бассейне. Мужественный и немного суровый, несмотря на тягучий южный акцент и небесно-голубые глаза. У него большие грубые руки, квадратная челюсть супергероя, привлекательная ямочка на подбородке и множество татуировок на груди и руках, по которым я бы хотела пройтись пальцами. Или языком.
Но я не сплю с объектом. Это правило, которое я никогда не нарушала. Если он поведет меня в свою комнату, я подмешаю ему в напиток две сильнодействующие таблетки, которые позволят мне избежать минного поля под названием «секс с незнакомцем».
Я могу быстро заглянуть в его трусы, пока мужчина будет без сознания, чтобы посмотреть, что у него там выпирает, но не более того.
– У меня уже много друзей. – Я говорю это с такой теплотой, что он понимает: я не отмахиваюсь от него.
– Держу пари, что так оно и есть. – Теперь его голос звучит хрипло. Мистер Маклин переводит взгляд на мои губы, затем на ложбинку между грудей, потом на ноги, дерзко и беззастенчиво пожирая меня глазами.
Под его восхищенным взглядом я чувствую себя кошкой, которую погладили по спине. Не удивлюсь, если я начну мурлыкать.
– И у вас тоже, – я киваю в сторону его товарищей в бассейне, которые наблюдают за нами с неподдельным интересом.
– Они могут подождать. Сначала я хочу узнать вас получше.
Я подавляю желание снова рассмеяться. Он делает это слишком просто.
– Какой вы нетерпеливый!
Его взгляд становится еще более горячим.
– Дам вам совет, дорогая, – протягивает он, ухмыляясь. – Не произносите никаких двусмысленных фраз, если только не хотите, чтобы я подумал, что вы со мной флиртуете.
– Понятно. Никаких упоминаний о кексах, печенье, тайных садах или кабинах пилотов.
Его улыбка такая широкая, что практически ослепляет.
– Вы со мной заигрываете.
Я хлопаю ресницами.
– Вы были бы против?
Его улыбка исчезает. Мужчина протягивает руку, нежно убирает прядь волос с моего плеча и медленно проводит кончиками пальцев вниз по моей руке, пока не достигает запястья. От его прикосновения по моей коже пробегают искры.
Он обхватывает мое запястье своей большой рукой, прижимает указательный палец к моему пульсу и после минутного молчания, во время которого я думаю, что он считает мои удары сердца, грубо говорит: – Вы же знаете, что я не против. Но у меня есть для вас еще одно предупреждение, прекрасная мадемуазель. Я не веду светских бесед. Когда мне нужна женщина, я иду и беру ее.
Мужчина подносит мое запястье к своим губам и нежно целует пульсирующую жилку. По моему телу пробегает электрический разряд. Все мои нервные окончания оживают, и я испуганно втягиваю воздух.
Глядя мне в глаза, мой новый друг мистер Маклин говорит: – Так что, если вы прямо сейчас не скажете мне, что не хотите играть в эту игру, я приду за вами.
Черт возьми. Этому мужчине, должно быть, дают по дюжине раз в неделю.
Внезапно меня охватывает такое сильное и горько-сладкое чувство тоски, что перехватывает дыхание. Я бы хотела быть обычной женщиной, туристкой, приехавшей в отпуск с друзьями, которая могла бы позволить себе летний роман с сексуальным незнакомцем. Я бы хотела сказать «да» этому прекрасному мужчине, позволить ему заняться со мной любовью, отпустить себя.
Я хотела бы забыть все грехи, которые привели меня к этому моменту.
Но я не могу. Они следуют за мной, как тени, отслеживая каждый мой шаг. Мой единственный путь к свободе – это выплата моих долгов, и рубиновое ожерелье невесты принца Халида следующее в моем списке.
Поэтому я улыбаюсь, встряхиваю волосами и притворяюсь той, кем не являюсь, запихивая свою тоску по другой жизни в темный, заброшенный уголок своего сердца, куда отправляются все мои бесполезные стремления.
– Я люблю играть в игры, мистер Маклин, – говорю я беспечно. – Но поскольку вы предупредили меня, я должна предупредить и вас. Я всегда выигрываю.
Когда он улыбается, то делает это всем телом, словно светится изнутри.
– Меня зовут Райан, – говорит он. – И, черт возьми, это будет весело. Скажите мне свое имя.
Я использую вымышленное имя в своем фальшивом паспорте и говорю: – Ангелина Лемер.
Райан кивает.
– Рад познакомиться с тобой, Ангелина.
Прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, он притягивает меня ближе и прижимается своими губами к моим.
ДВА
Райан
Она пахнет клубникой, солнцем и тайнами, которые скрываются глубоко внутри, и целуется так, словно это ее последний день. Кем бы ни была эта сирена, называющая себя Ангелиной, она чертовски сексуальна.
А еще явно опасна.
Если бы мой член мог стать еще тверже, он был бы титановым.
Она сжимает руки в кулаки у меня на груди – единственный признак сопротивления в ее теле, которое полностью отдается поцелую. Как и всё в ней, это интригующее противоречие. Как и печаль в ее глазах, которая сочетается с холодным расчетом. Уверенность в себе, которая сочетается с уязвимостью. Учащенный пульс, который сочетается с безразличной улыбкой.
Ангелина издает глубокий горловой звук, тихий, женственный стон. От этого мой член дергается, а я крепче обнимаю ее и притягиваю ближе.
– Подожди! – выдыхает она, отстраняясь. В ее глазах изумление. Она издает удивленный смешок. – Подожди минутку!
Тяжело дыша, мы смотрим друг на друга, мой нос находятся в нескольких сантиметрах от ее носа. Я даю ей пять секунд, чтобы прийти в себя. Затем рычу: – Это всё, что я могу выдержать, – и снова целую, запустив руки в ее волосы, чтобы удержать ее голову на месте.
Откуда-то издалека я слышу свист и хлопки.
Ее руки опускаются на мои плечи. Через мгновение она обвивает меня ими, а затем всем телом наваливается на меня, слегка вздыхая и прижимаясь ко мне. Поцелуй становится мягче, но в то же время глубже, теперь он медленнее и не такой жадный, но почему-то даже более страстный.
Судя по тому, как напряглись ее соски на моей обнаженной груди, как неровно она дышит и как впивается ногтями в мою кожу, я бы сказал, что она так же возбуждена, как и я.
Когда поцелуй наконец заканчивается, минуту или столетие спустя, у меня кружится голова. Я бормочу: – Черт. – Мой голос звучит так, словно я проглотил жменю гравия.
Ее смех низкий и хриплый.
– Хорошо сказано.
Я открываю глаза и смотрю на нее. Ангелина покраснела. Ее глаза полуприкрыты. У нее тот затуманенный, удовлетворенный вид, который бывает у женщины после того, как она кончает.
Количество крови, которое покидает мое тело и устремляется к члену, не может быть полезным для здоровья. Очень скоро я не смогу стоять на ногах.
Я улыбаюсь ей.
– Это сейчас уже похоже на фантастическую дружбу.
Она секунду смотрит на меня, а затем заливается громким смехом, запрокинув голову.
Черт возьми. Если раньше я думал, что эта женщина великолепна, то теперь, когда я вижу, как она смеется, я понимаю, что она просто сногсшибательна.
Официант приносит ей крокеты из моллюсков. Когда он бросает на меня сердитый взгляд, ставя тарелку на барную стойку, я понимаю, что он надеялся оказаться на моем месте.
Как и все остальные парни в этом заведении, приятель.
Я мило улыбаюсь ему, и он уходит, как раненый щенок.
Ангелина мягко отталкивает меня, проводит рукой по волосам и, кажется, пытается придать своему лицу более сдержанное выражение, чем то, с которым она сейчас смотрит на меня, как похотливый сексуальный котенок.
– Привет, Ангел. – Когда она резко оборачивается, я объясняю. – Теперь я буду звать тебя Ангел. Так проще, ведь мы с тобой такие хорошие друзья. Как я и говорил, Ангел, мне нужно раздать эти напитки, пока кто-нибудь из этих животных в бассейне не бросил в меня что-нибудь, так что я хочу, чтобы ты села здесь и подумала, что скажешь мне, когда я вернусь.
Я встаю, кладу в рот один из ее крокетов, жую и проглатываю.
– И пусть тебе повезет. Если я узнаю, что ты просто хорошенькое личико, я буду очень разочарован.
Ее улыбка – это определение самодовольства.
– Хорошенькое личико, способное заставить солдата, пережившего три выстрела в живот, упасть в обморок от одного поцелуя, – говорит она со своим соблазнительным акцентом.
Ангелина берет один из крокетов и откусывает от него с непринужденной элегантностью королевы. Мне хочется схватить ее, перекинуть через плечо, отнести в свою комнату и трахать до потери пульса, пока мы оба не выдохнемся, но вместо этого я улыбаюсь.
Для этого будет достаточно времени позже. Прямо сейчас мне нужно раздать напитки.
Я беру пиво и воду Табби и, подмигнув Ангелине, ухожу. Она закатывает глаза и качает головой, но при этом улыбается, так что я знаю, что она считает меня милым. Делая вид, что мой член не выпирает из шорт, превращая их в купол цирка, я с важным видом возвращаюсь к бассейну.
Когда прихожу туда, Дарси бросает один взгляд на мою промежность и говорит: – Э-э, Райан? Если только ты не снимаешься в рекламе виагры, о которой мы не знаем, тебе стоит обернуть полотенце вокруг талии. Эта штука довольно большая.
Коннор хохочет. Табби и Кай вежливо отводят взгляды.
– Фу, – говорит Хуанита с присущим подросткам презрением.
– Пожалейте беднягу, – усмехается Коннор. – Он в отпуске.
Дарси фыркает.
– То есть мы все должны смотреть на его огромный член в первом ряду? Не думаю. Я хочу сказать, что это прекрасное зрелище, Рай, но, серьезно, с таким же успехом ты мог бы быть голым.
Она смотрит прямо на мой член все время, пока говорит. Кай хмурится и толкает ее локтем.
– Что? – невинно спрашивает она. – Я говорю ему, чтобы он убрал это!
Хуанита соскальзывает в бассейн, пробормотав: – Вы, ребята, отвратительны, – и уплывает.
Я присаживаюсь на корточки, ставлю все напитки на край бассейна и тихо говорю: – Не удивляйтесь, если я сегодня не приду на ужин. Возникли кое-какие дела.
Дарси хихикает.
– Да неужели!
Я свирепо смотрю на нее. Почему эта женщина всегда говорит громче зазывалы на карнавале, выше моего понимания. Я думаю, что с тех пор, как я встретил ее, мой слух снизился как минимум на 20 процентов.
– Почему бы тебе не пригласить свою новою подруга поужинать с нами? – спрашивает Табби.
Когда я бросаю на нее сомневающийся взгляд, она вздыхает.
– Это наша последняя ночь на острове, Райан. Кто знает, когда мы снова соберемся все вместе. Давай. Ты можешь пожертвовать одним часом между… – Она неопределенно машет рукой. – Чем бы ты ни занимался.
Если честно, не думаю, что могу. Один вкус Ангелины сбил меня с ног. Я чувствую себя как наркоман после кайфа. Все, чего я хочу, – это больше, больше, больше.
Но завтра Коннор и Табби отправятся в свадебное путешествие по островам, а мы все вернемся к своей реальной жизни в Нью-Йорке, так что Табби права. Было бы невежливо отказаться от нашего последнего совместного ужина ради умопомрачительно горячего секса с невероятно красивой, чувственной и очаровательной незнакомкой.
Я имею в виду… верно?
Увидев выражение моего лица, Табби сухо говорит: – Не ломай голову, пытаясь принять решение, Стояк.
– Оставь его в покое, женщина. – Коннор обнимает Табби за талию, притягивает к себе и улыбается ей сверху вниз. – Если у него получится, значит, получится. Если нет, я не могу сказать, что виню его. – Он понижает голос. – Серьезно, принцесса. Посмотри на нее.
Брови Табби приподнимаются.
– О, ты думаешь, она горячая штучка, придурок?
Дарси бормочет: – Ого.
– Не в моем вкусе, – тут же отвечает Коннор. – Но я понимаю, чем она привлекательна. – Когда Табби продолжает смотреть на него, он откашливается. – Для кого-то другого. Не для меня, очевидно.
– М-м-м, – говорит Табби.
Дарси издает звук, похожий на «ты покойник», а Кай наблюдает за происходящим со своей обычной безумной ухмылкой.
Мои друзья такие странные.
– Ладно, во имя семейной гармонии, я соглашаюсь на ужин, – говорю я, горя желанием вернуться к Ангелине и ее рту с клубничным вкусом. Поэтому встаю и отдаю честь Коннору, который бросает на меня умоляющий взгляд, как будто действительно хочет, чтобы я остался и помог разрядить ситуацию.
Я ухожу от него с ухмылкой. Он мой брат по оружию, и я люблю этого парня, но я бы предпочел получить еще три выстрела в живот, чем иметь дело с разъяренной Табитой Уэст.
Ангелина наблюдает за моим возвращением с сосредоточенностью хищника, готовящегося к трапезе. Почему это так чертовски меня заводит, понятия не имею.
Я останавливаюсь рядом с ней и опираюсь локтем на стойку.
– Итак. Что ты придумала, Ангел? – Когда она открывает рот, я предупреждаю ее: – И помни, лучше бы это было что-то хорошее.
Она немного ждёт, а затем язвительно спрашивает: – Теперь моя очередь говорить?
Боже, мне конец.
– Пожалуйста, – мягко говорю я.
На ее губах играет загадочная улыбка. Она манит меня пальцем, приглашая подойти ближе. И я оказываюсь перед ней так быстро, что, наверное, установил новый рекорд. Она прижимается губами к моему уху и шепчет: —Ты же не думаешь, что я собираюсь переспать с мужчиной, которого встретила пять минут назад, правда?
Что-то внутри моей груди бьется, как умирающая рыба, и это не похоже на здоровое состояние. Мне приходится подавить стон. Я так сильно хочу эту женщину, что чувствую ее вкус.
Я слегка поворачиваю голову, и теперь мы стоим нос к носу, глядя друг другу в глаза. Ее глаза цвета карамели озорно блестят.
– Конечно, нет, – говорю я. – Я джентльмен, поэтому я собирался позволить тебе сначала доесть те крокеты с моллюсками.
Ангелина медленно моргает и улыбается.
Мой титановый стояк вот-вот взорвется прямо в шортах.
– Ты даже не спросил, что я делаю в Сент-Круа. – она откидывается на спинку стула и лениво выбирает еще один крокет с тарелки. – Я могла бы отдыхать тут со своим мужем.
– Кольца нет, – возражаю я, наблюдая, как она превращает поедание кусочка жареных морепродуктов в грязное фетишистское порно.
Ангелина сглатывает и облизывает губы, явно наслаждаясь тем, что мучает меня.
– Значит с парнем.
– У тебя нет парня.
Мой абсолютно уверенный тон заставляет ее приподнять бровь.
– Нет? Почему ты так в этом уверен?
– Потому что ты целуешься так, словно умираешь с голоду, ты смотришь на меня, как маленький ребенок смотрит на подарки под елкой рождественским утром, и ты не из тех женщин, которые изменяют своему мужчине. Ты слишком серьезна для этого, хотя и пытаешься казаться беззаботной.
На ее лице мелькает выражение удивления или раздражения, которое тут же исчезает.
– Я и не подозревала, что так очевидна.
Хотя ее тон небрежен, я могу сказать, что она встревожена. Она не хочет, чтобы я присматривался слишком пристально, замечал что-то в ней. Естественно, это вызывает у меня желание еще лучше присмотреться. Я как ищейка, которая чует свежий запах лисы.
Да начнется охота.
– Не обращай на меня внимания, – говорю я, наблюдая за тем, как она приходит в себя. – Я слишком долго пробыл на солнце. Так что, Ангел, что привело тебя на Санта-Крус?
Она перекидывает через плечо прядь длинных каштановых волос и поворачивается на стуле так, чтобы видеть барную стойку, но не смотреть на посетителей.
– Работа.
Я смотрю на бассейн, на пышные зеленые горы вдалеке, на сверкающее Карибское море, усеянное парусниками. Затем я снова смотрю на нее, во всей ее экзотической красе.
– Дай угадаю. Ты модель.
– Я журналист, пишущий о путешествиях, готовлю материал о прекрасных курортах Карибского бассейна.
– Журналист. – Конечно, журналист. А я Долли Партон2. Я сажусь на барный стул рядом с ней и делаю большой глоток теплого пива. – Похоже, ты все-таки не просто хорошенькое личико.
Я снова наслаждаюсь ее заливистым смехом.
– То есть ты не понял, что я имела в виду, когда ты вернулся из бассейна?
– Это была уловка, – протягиваю я, легонько толкая ее плечом. Она смотрит на меня, и я ухмыляюсь. – Ты переспишь со мной.
Ангелина пытается выглядеть оскорбленной, но ей это совершенно не удается.
– Ты считаешь себя чрезвычайно очаровательным, не так ли? – говорит она, вся такая чопорная и правильная. Теперь моя очередь смеяться.
– Вряд ли. Моя мама всегда говорила, что я унаследовал манеры от козла. Я просто старый добрый парень из Джорджии, который пьет пиво и у которого больше яиц, чем мозгов.
Ангелина смотрит на меня. Она позволяет своему взгляду задержаться на моих татуировках, шрамах на животе и руках, которые провели на клавишах пианино почти столько же времени, сколько на винтовке М16.
– А может, ты просто хочешь, чтобы люди так думали, – тихо говорит она.
Наши взгляды встречаются. Странное ощущение пробегает по моему животу. Оно шипучее. Трепещущее. Если бы я, блядь, не знал лучше, я бы описал это как «бабочки».
