Текст книги "Растворяюсь в тебе (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Она прекрасна, эта женщина с зелеными глазами, острым умом и слабостью к мужчинам, которым нужна терапия. Красивая, умная и наблюдательная, что делает ее опасной, и мне, черт возьми, следует держаться от нее подальше.

У моих ног другие планы. Они отказываются двигаться, хотя я продолжаю настаивать, чтобы они унесли нас как можно дальше от нее.

Это не единственная часть моего тела, которую она завораживает.

Мой член, мое сердце и каждый нерв под моей кожей – все болит по ней.

В неловкой тишине официант прочищает горло.

– Еще виски, сэр?

– Два.

Я говорю это таким тоном, который он правильно понимает как отказ. Он уходит, оставляя нас с Шэй наедине в нашем маленьком напряженном мирке.

Я говорю: – Не надо меня романтизировать.

– Это было просто наблюдение. Плохие парни никогда не думают, что они плохие. Они слишком заняты тем, что указывают пальцем и обвиняют всех остальных в том, что они сделали то, что сделали. Кроме того, во мне больше нет романтики. Чет излечил меня от этого.

Я кривлю губы от отвращения.

– Чет? Даже его имя звучит по-клоунски.

– Правда? Я думаю, это хорошее имя. Мужественное.

– Не мужественное. Мальчишеское. Я представляю себе спортивного блондина с идеальными зубами и слишком большим количеством средства для волос.

Она улыбается.

Хотел бы я сфотографировать эту улыбку, которая могла бы положить конец войнам.

– Это описание настолько точное, что вызывает беспокойство. Расскажи мне больше.

– Он тренируется каждый день. Загорает с помощью спрея. Называет всех «братан». Никогда не молчит о своих «Ролексах». Наблюдает за собой в зеркало, когда трахается. У него одно из тех самодовольных, самодостаточных лиц, которые хочется ударить, как только их видишь.

Шэй быстро моргает и качает головой.

– Это странно. Ты его знаешь?

– Я знаю этот типаж. Придурок из подготовительной школы.

Ее смех настолько привлекательный и обезоруживающий, что мне приходится сжимать зубы, чтобы не поцеловать ее.

Не могу вспомнить, когда в последний раз испытывал такой физический отклик на кого-то. Возможно, никогда. Должно быть, под нашей кожей есть магниты, которые притягивают нас друг к другу.

– Вы с Челси отлично бы поладили.

– Почему?

– Она называет его придурком.

Я делаю паузу, чтобы подумать.

– Интересная картинка. Но как, блядь, – и я говорю это с максимальным уважением – такая женщина, как ты, влюбилась в такого мудака?

Ее смех затихает. Она сидит с ошеломленным видом, и я чувствую себя козлом.

– Прости. Это вышло за рамки приличия.

– Нет, вовсе нет. Просто меня поразило, что я никогда раньше не слышала, чтобы мужчина называл другого мужчину мудаком. Это странно приятно.

– Это очень универсальное слово.

Мы снова смотрим друг на друга. Это становится привычкой. Я никогда не хочу останавливаться.

Какого черта она со мной делает?

Из-за того, что я неуверенно себя чувствую, мои слова звучат более раздраженно, чем хочу.

– Значит, он тебе изменил.

– О Боже!

– Что?

– Откуда ты это знаешь?

Она явно расстроена. На ее шее бьется пульс. Я хочу прижаться к нему губами. Хочу зарыться лицом в ее волосы. Но вместо этого смотрю ей в глаза и борюсь с желанием, которое разогревает все мое тело.

– Просто догадка.

Ее смех негромкий и нервный. Шэй проводит дрожащей рукой по волосам и опускает взгляд на колени.

– Это было хорошо.

Некоторое время мы сидим молча, а я наблюдаю за тем, как она пытается вернуть себе самообладание. Шэй борется с плохими воспоминаниями, о чем я прекрасно знаю.

Затем, поскольку я нахожу ее очаровательной и хочу знать все ее секреты, спрашиваю: – Как ты узнала?

– Его телефон. Однажды Чет случайно оставил его на столе, открыв приложение для знакомств. Он переписывался со всеми этими женщинами. Просил обнаженку. Договаривался о времени встречи. Я по глупости поверила ему, когда он сказал, что всегда на связи из-за работы.

– Какую работу он выполнял?

– Он персональный тренер.

– Конечно, да.

– Не говори с таким отвращением.

– Это не отвращение. Это презрение. Я бы хотел найти этого маленького дерьмового неудачника и посмотреть, как громко он может кричать.

После задумчивого молчания Шэй говорит: – Я не могу решить, что это – красный флаг или просто искренне приятные слова.

– Это красный флаг.

– Мне бы хотелось думать, что это отчасти и то, и другое.

– Это не так. Я просто угрожал насилием незнакомцу и именно это и имел в виду.

– Я знаю, но ты сделал это из защитного инстинкта. Это почти по-рыцарски.

Я понимаю, что смотрю на нее, но ничего не могу с собой поделать. Шэй умышленно наивна. Путает антигероев с хорошими парнями. Наверное, она читает слишком много любовных романов.

– Тебе нужно лучше разбираться в том, от каких мужчин следует держаться подальше.

– Эй, я сижу здесь только потому, что меня шантажировали.

– У меня к тебе серьезный вопрос. Ты никогда не задумывалась о том, что, возможно, ты не получила то, что хотела, потому что заслуживаешь лучшего?

Теперь Шэй смотрит на меня. Мои слова ее раздражают, и она собирается использовать свой острый язык, чтобы сказать мне, в чем именно дело.

– Я хотела любви. Что может быть лучше этого?

– Мужчины не бросают женщин, которых любят. Они бросают женщин, которых использовали.

Этот удар сильно задел ее. В ее глазах вспыхивает смесь боли и гнева.

Я говорю более мягко: – В нем чего-то не хватало. Ты знала это. Просто решила не обращать на это внимания. Все, что я хочу сказать, – не делай такой же выбор со следующим мужчиной.

Она огрызается: – Может, следующего мужчины и не будет. Может быть, я покончила со всеми вами.

– Будет следующий.

– Почему ты так уверен?

– Потому что даже совершенно незнакомый человек может увидеть, как ты заслуживаешь поклонения.

Ее губы приоткрываются. Не моргая, Шэй смотрит на меня, нахмурив брови и побледнев. Затем она спрашивает: – Кто это сказал?

– Ты обиделась?

– Нет, я запуталась!

– Почему?

– Потому что ты ведешь себя так, будто считаешь меня заразной, а говоришь, как герой любовного романа!

– Я так и знал.

– Что ты знал?

– Ты читаешь любовные романы.

– И что?

– Это дерьмо испортит твои мозги.

– О, пожалуйста, это веселая, эскапистская фантазия. Она также феминистская, потому что побуждает нас исследовать наши собственные сексуальные удовольствия. Вы боитесь, что у женщин будут слишком высокие стандарты после того, как они прочитают о том, как их любят вымышленные мужчины?

– Нет, я боюсь, что их стандарты упадут слишком низко.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– У Кристиана Грея множественные расстройства личности, вызванные сильной детской травмой. Эдвард Каллен – контролирующий преследователь, который хочет убить Беллу, выпив ее кровь. Мистер Дарси – высокомерный урод, страдающий социальными страхами и предрассудками по отношению к представителям низшего класса. И все же все эти несовершенные персонажи вдохновили миллионы женщин на мысль о том, что сломленные мужчины в какой-то мере идеальны или могли бы быть таковыми, если бы только их любила правильная женщина.

Хорошо, что на столе нет столовых приборов. Судя по ее выражению, Шэй уже всадила бы нож в мою селезенку.

– Я думаю, что ты самый раздражающий человек, которого я когда-либо встречала.

– Только потому, что ты знаешь, что я прав.

Она оглядывается по сторонам, как будто хочет попросить у ближайшего человека тесак для мяса.

Официант возвращается с нашими напитками. Почувствовав напряжение, он осторожно ставит бокалы на стол, переводя взгляд с одного на другого, затем натянуто улыбается и убегает, не сказав ни слова.

Шэй поднимает свой бокал и отпивает виски, кривясь и вздрагивая, когда оно заканчивается.

– Блеск.

– Почему ты так быстро все выпила?

– Либо это, либо убийство.

Затем я шокирую нас обоих, рассмеявшись.

Она поворачивается ко мне с поднятыми бровями и резко говорит: – Должно быть, я уже пьяна. Это прозвучало подозрительно похоже на смех.

Я хмуро смотрю на нее.

– Это не так.

Шэй долго смотрит на меня, выражение ее лица не поддается прочтению, а глаза напряжены. Затем она медленно ставит пустой бокал на стол и смотрит на меня с таким откровенным сексуальным желанием, что я ошеломлен.

Еще больше меня ошеломило то, что прозвучало из ее уст дальше.

– Я тоже не ангел. У меня полно недостатков.

– Правда? Например?

– Например, что я безрассудна.

– Как это?

Она даже не колеблется, когда выдергивает у меня из-под ног ковер.

– Ну, мы только познакомились, и до сегодняшнего вечера я была уверена, что останусь в целибате навсегда, но я всерьез подумываю о том, чтобы попросить тебя снять для нас номер в этом отеле.

Все и вся в баре исчезают. Далекий рев заполняет мои уши, и сердце начинает колотиться.

Затем я говорю такую чертовски возмутительную ложь, что мне с трудом удается заставить ее проглотить.

– Не проси меня. Я откажу.

Моя улыбка почти так же пылает, как и мое унижение.

– А. В таком случае, тебе придется меня извинить. Я уже ухожу.

– Твои десять минут еще не истекли.

– Я знаю, но мне нужно в дамскую комнату, чтобы я могла утопиться в унитазе.

Когда я делаю движение, чтобы подняться, Коул хватает меня за запястье, притягивает ближе, и говорит: – Не принимай это за отказ.

– Забавно, но я всегда считала, что слово «нет» – это довольно хороший индикатор отказа.

– Это не значит, что я не хочу тебя.

Мои щеки горят от смущения. Уши обжигает. Такое ощущение, что кто-то повысил температуру на тридцать градусов. Понятия не имею, что заставило меня сказать это, но теперь кот вырвался из мешка. Я не могу взять свои слова обратно.

Я также не могу встретиться с ним взглядом, когда говорю: – Хорошо. Я понимаю.

– Шэй. Посмотри на меня.

Мне требуется время, чтобы набраться храбрости. Когда я это делаю, его напористость настолько пугает, что я забываю дышать.

Коул говорит: – Ты не понимаешь. Твой бывший не только клоун-идиот, он еще и гребаный ребенок. Ему нужно подправить лицо. Мне хочется выбить из него все дерьмо.

Пока я размышляю над этим, то слышу, как на заднем плане гогочет Челси. Болезненно осознавая, что за нами наблюдают и что мне придется пересказать эту историю позже, мое лицо становится еще горячее.

– В этом заявлении есть много чего интересного. Однако смущение заблокировало мои нормальные мозговые функции, поэтому тебе придется объяснить мне все так, словно я маленький ребенок.

Ноздри раздуваются, Коул вдыхает и не моргает уже тридцать секунд. Он изо всех сил пытается остановить себя, чтобы не сделать что-то, но я не уверена, что именно.

Судя по всему, он хочет швырнуть свой бокал с виски в стену.

– Сначала объясни мне, почему ты просишь совершенно незнакомого человека заняться с тобой сексом.

Гордость берет свое. Заносчиво, как школьная учительница, я фыркаю и поднимаю подбородок.

– Я не прошу. Я сказала, что думаю о том, чтобы спросить. И о сексе я тоже ничего не говорила. Может, я просто хотела пообниматься.

– Дай мне передохнуть. Ты не хочешь обниматься.

Боже, этот парень невыносим.

– Знаю. Ты мог бы быть джентльменом и пропустить это.

– Я не джентльмен. Закончи объяснение.

В отчаянии я вздыхаю.

– Ты ведь не позволишь мне уйти, пока я не сделаю этого?

– Правильно. Хватит тянуть время.

Мой тон раздраженный, но я ничего не могу с собой поделать. Коул нажимает на все мои кнопки, и не на те, на которые нужно.

– Тебе придется посидеть здесь, пока я подумаю об этом, потому что, честно говоря, не знаю.

Его разочарование ощутимо. Он не только не привык, чтобы ему бросали вызов, но и не привык, чтобы его заставляли ждать.

Какую работу он выполняет? Вероятно, что-то, связанное с отдачей приказов напуганным подчиненным.

– Хорошо. Вот что. Ты первый мужчина, который меня привлек с тех пор, как мы с Четом расстались, и первый человек, который, кажется, понимает, через какой ад я прошла. Челси, возможно, была права, когда говорила, что единственный способ забыть мужчину – это завести нового, и я устала быть единственным человеком в комнате, когда занимаюсь сексом. Знаю, что все не так просто, но я пробовала все остальное. Ничего не помогло. Поэтому, наверное, и подумала, что, может быть, мы могли бы заставить друг друга на время забыть о нашей боли.

Я прочищаю горло. Школьная учительница вернулась.

– А еще... у меня в сумочке есть презервативы.

Коул смотрит на меня с яростью, пылающей в его синих глазах. Но потом его взгляд падает на мой рот, и я понимаю, что ошиблась. Это не гнев.

Это страсть.

Внезапно у меня кружится голова.

Думаю, он вот-вот скажет «да».

Если бы мы были одни, я бы уже разорвал ее одежду руками и зубами и зарылся лицом между ее ног.

Мне трудно удержаться, чтобы не сделать это, даже при наличии сотни зрителей.

Медленно вдыхаю, наслаждаясь ее ароматом и ощущая, как бешено бьется ее пульс под моим большим пальцем. Мой голос звучит хрипло.

– Завтра ты будешь ненавидеть себя.

Ее губы изгибаются вверх, а глаза вспыхивают.

– Может быть. Есть только один способ узнать.

Черт, эти глаза. У меня плохое предчувствие, что именно этот оттенок зеленого навсегда запечатлеется в моей памяти.

Мы сидим близко. Слишком близко. Я все еще держу ее запястье в своей руке. Наши бедра прижаты друг к другу от бедра до колена. Все, что нужно, – это наклонить голову, и я смогу провести языком между ее грудей.

Как же чертовски сильно я этого хочу.

Но я слишком занят, пытаясь отговорить ее от глупых поступков.

– Твои подружки этого не одобрили бы.

Шэй смеется. Это счастливый звук, легкий и воздушный, но в нем есть тьма, которая звучит внутри меня, как одинокая нота на меланхоличной скрипке.

Мои сломанные осколки играют музыку с ее осколками.

– Челси не только одобрила бы, но и, вероятно, сама заплатила бы за номер, если бы я попросила ее об этом. Много ли у тебя таких возражений?

– А что?

– Я размышляю, уйти ли мне сейчас или заказать еще один напиток, чтобы дать тебе время побороть свою совесть.

Она смотрит на мой рот. Смотрит и облизывает губы, как будто представляет, как пробует меня на вкус.

А потом у нее хватает гребаной наглости сказать: – Или ты боишься, что у тебя не будет эрекции?

Я злобно смотрю на нее из-под опущенных бровей.

– Не испытывай меня, Шэй.

– О, ты слишком страшный, чтобы испытывать тебя. Я бы не осмелилась.

Она произносит это именно так, как будто это чертовски смело.

Хорошо. Игра началась.

Я беру ее руку и кладу себе на пах, обхватывая пальцами член, твердый и пульсирующий под молнией.

Ее глаза расширяются. На этот раз ее смех задыхающийся.

– О. Вот и ответ на этот вопрос. – Щеки раскраснелись, она оглядывает бар. – Слава богу, что есть скатерть.

– Посмотри на меня.

Когда Шэй бросает на меня настороженный взгляд, я наклоняюсь ближе и понижаю голос.

– Да, я хочу тебя трахнуть. Но ты была права, когда сказала, что я похож на самое большое сожаление многих женщин. У тебя их уже достаточно.

Учитывая, что ее щеки так покраснели, ее самообладание кажется еще более впечатляющим, когда она отвечает.

– Верно. Но батарейки в моем вибраторе сели сегодня утром, так что время на самом деле очень удачное.

Не знаю, это меня больше бесит или заводит.

Какого черта она делает?

Я рычу: – Ты права. Ты безрассудна. У тебя будут неприятности, если будешь продолжать делать предложения незнакомцам.

– Ты первый и последний незнакомец, которому я делаю предложение, так что беспокоиться не о чем. Могу я теперь вернуть свою руку? Если только ты не собираешься расстегнуть молнию, это очень неловко.

– Ты же не можешь верить в то, что дрочить мне под скатертью может быть менее неловко.

– По крайней мере, у меня будет хоть что-то, кроме унижения.

Возбужденный, разочарованный и беспомощно очарованный, я не могу придумать, что сказать, кроме грубого: – Черт.

– Это «да»?

Шэй смотрит на меня большими глазами, ее щеки пылают красным. Она взволнована и смущена, но держит голову высоко, не уступая мне ни дюйма. Она совершенно не раскаивается.

Много месяцев спустя я вспомню этот момент и пойму, что у меня не было ни единого шанса.

Я был в восторге, как только она села рядом со мной и улыбнулась.

Он не в моем вкусе, возможно, меня захватил один из тех одержимых сексом инопланетян, о которых говорила Энджел.

Кроме того, я знаю, что это извращение, но какая-то часть меня получает удовольствие от того, как неловко Коулу от этого разговора.

То, что он привык все контролировать, очевидно.

То, что он хочет меня, тоже очевидно.

Непонятно, почему сдерживается. Должно быть что-то еще, кроме того, что он пытается удержать меня от ошибки.

Ни один мужчина не бывает настолько бескорыстным. По крайней мере, когда речь идет о сексе без обязательств.

Коул говорит: – Нет, это было не «да». И перестань смотреть на меня так, будто у меня есть скрытый мотив. Все очень просто: Я думаю, что ты пожалеешь об этом.

– Почему ты так уверен?

– Ты эмоционально уязвима. Выпила немного. Эти вещи никогда не сочетаются.

Ладно, может быть, он бескорыстен. Лучше проверить его, чтобы убедиться.

– Я так понимаю, что тебе просто не хватает смелости сказать, что у тебя венерическое заболевание в обостренной форме.

Он закрывает глаза, стискивает зубы и делает медленный, напряженный вдох.

В ответ на его грозное молчание я говорю: – Коул. Пожалуйста, посмотри на меня. Я хочу что-то сказать, но для этого нужно, чтобы ты смотрел на меня, когда я это сделаю.

Когда он возвращает на меня взгляд, воздух дрожит от его жара.

Мой пульс учащается. Во рту пересохло. Мне приходится сглотнуть, прежде чем смогу говорить.

– Пожалуйста, сними нам номер в этом отеле. Мне очень хочется оседлать этого здоровенного зверя под твоей ширинкой.

– Господи, мать твою, женщина, – бормочет он, возмущенно глядя на меня.

– Это ты положил мою руку на свой член. Мы уже прошли стадию вежливой болтовни.

Он убирает мою руку с выпуклости своих брюк и кладет ее мне на колени.

– Коул, ты не мог бы...

– Не проси, черт возьми, еще раз, – отрезает он, его голос звучит мрачно.

– Не мог бы ты снять для нас номер в этом отеле?

– Для тебя это игра. Правда? Посмотреть, как далеко ты сможешь завести меня, прежде чем я выйду из себя?

Коул начинает выглядеть очень злым. Понятия не имею, почему, но это меня еще больше возбуждает. Чет никогда не был таким захватывающим. Он был слишком занят тем, что прихорашивался перед зеркалом.

– Нет. Я не играю в игры. Я абсолютно серьезна. Вот, я тебе докажу.

Наклоняюсь, чтобы поцеловать его, но он преграждает мне путь, схватив мой подбородок в свою руку и удерживая лицо на расстоянии дюйма от своего.

Его глаза пылают. Ноздри раздуваются. Каждый его дюйм ощетинился. Он так сильно хочет поцеловать меня, что у него трясутся руки. Но Коул не позволяет себе этого сделать. Он сдерживает себя с таким самообладанием, которое могло бы впечатлить, если бы не мешало мне получить то, что я хочу.

Никогда в жизни я не видела более захватывающего образца мужественности.

Наверное, все его тревожные сигналы так возбуждают меня. Может, он прав насчет любовных романов.

Я говорю: – Дело не в выпивке. Дело не в разрыве. Дело не в том, что в моем вибраторе сели батарейки. Дело в том, что ты меня защищаешь. Ты хочешь защитить меня и из-за этого пытаешься отказать себе в чем-то, чего хочешь. Я нахожу это чрезвычайно сексуальным.

Когда Коул лишь смотрит на меня в этом горячем, злобном, немигающем молчании, я добавляю: – Я бы с удовольствием понаблюдала за тем, как разрушится весь этот твой тщательный контроль.

– Ты даже не знаешь моей фамилии!

– Как и ты моей.

– Я могу быть жестоким. Я могу быть психопатом!

– Мы оба знаем, что это не так.

– Но я могу им быть.

– Просто поцелуй меня. Люди смотрят.

– Пусть пялятся, мать их.

– Не заставляй меня умолять. Это неловко.

Его глаза опасно блестят, а смех низкий и жесткий.

– Ты ничуть не смущена.

– Сначала была. А сейчас я просто возбуждена.

Его глаза смягчаются, как и голос.

– Шэй, серьезно. Какого черта ты делаешь?

– Делаю себя счастливой. Ставлю свои потребности на первое место.

– Дело не в твоих потребностях. Дело в твоем эго. Этот придурок Чет его ушиб, и ты хочешь использовать меня, чтобы его подлатать.

– Чет не уязвил мое самолюбие. Он разбил мне сердце. И у тебя есть пять секунд, начиная с этого момента, чтобы принять решение, прежде чем я встану и уйду. Одна ночь, Коул. Это все. Одна ночь, и мы больше никогда не увидимся. Давай сделаем это.

Его взгляд меняется на искреннее замешательство. Каким-то образом его переменчивое настроение делает его еще более привлекательным.

– Ты самая загадочная женщина, которую я когда-либо встречал.

– Ты должен увидеть мои сиськи. Тогда ты действительно будешь впечатлен.

Из его груди раздается звук. Низкий и опасный, похожий на волчий рык.

Когда его взгляд падает на мои губы, я понимаю, что почти добилась своего. Я шепчу: – У меня очень чувствительные соски. Не могу дождаться, когда почувствую твой язык на них.

В какой-то момент – долгий, бездыханный момент, – когда я почти слышу, как рвется нить его самообладания. Затем последняя его сдержанность ломается.

Коул наклоняется и накрывает мой рот своим.