Текст книги "Растворяюсь в тебе (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Титульная страница

Содержание

Авторское право

Посвящение

Эпиграф

1. Шэй

2. Коул

3. Шэй

4. Коул

5. Шэй

6. Коул

7. Шэй

8. Коул

9. Шэй

10. Коул

11. Шэй

12. Коул

13. Шэй

14. Коул

15. Шэй

16. Коул

17. Шэй

18. Коул

19. Шэй

20. Коул

21. Шэй

22. Коул

23. Шэй

24. Коул

25. Шэй

26. Коул

27. Шэй

28. Коул

29. Шэй

30. Коул

31. Шэй

32. Коул

33. Шэй

34. Коул

35. Шэй

36. Коул

37. Шэй

38. Коул

39. Шэй

40. Шэй

41. Шэй

42. Коул

43. Шэй

44. Коул

45. Шэй

46. Коул

47. Шэй

48. Коул

49. Шэй

50. Коул

51. Шэй

52. Шэй

53. Шэй

54. Коул

55. Шэй

56. Шэй

57. Коул

58. Шэй

59. Коул

60. Шэй

Эпилог

Благодарности

Об авторе

Это художественное произведение. Имена, персонажи, организации, места, события и происшествия либо являются плодом воображения автора, либо используются вымышленно.

Любительский перевод выполнен Elaine (читателем, влюбленным в творчество автора).

Внимание! Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его на просторах интернета. Просьба, после ознакомительного чтения удалить его с вашего устройства.

Всем тем девушкам, которыми я была, и темным дорогам, по которым мы путешествовали в одиночку.

В основном именно потери учат нас ценить вещи.~ Артур Шопенгауэр

Темноволосый мужчина в кабинке великолепен, но одного взгляда достаточно, чтобы понять – от него одни неприятности. Волк в овечьей шкуре. В строгом черном костюме и белой рубашке он выглядит как любой другой бизнесмен, наслаждающийся выпивкой с друзьями после работы.

Вот только он один.

И он не получает удовольствия.

Он выглядит так, как чувствую себя я: несчастным.

– Послушай, Шэй. Ты должна пообещать мне. Больше никакой хандры, хорошо? Это мой день рождения. Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это вести себя так, будто тебе хорошо.

Челси проталкивает меня к входу в шикарный бар отеля в Беверли-Хиллз, держа за локоть и наклоняясь ко мне. Джен и Энджел идут впереди нас. Все трое на шпильках, в ярких нарядах и с уложенными волосами. Они выглядят фантастически. Стая фламинго на охоте за одинокими мужчинами.

Я – ворона в группе, вся в черном, и настроение у меня соответствующее.

Я здесь только потому, что мы празднуем день рождения Челси. Если бы это зависело от меня, я бы лежала дома в постели, натянув на голову покрывало.

Мы делаем это ради наших друзей.

– Мне весело, – лгу я с энтузиазмом. – В том танцевальном клубе, который мы только что покинули, было так весело.

Она сжимает мой локоть.

– Может, тебе стоит сказать это в лицо. Эта улыбка трагична. Перестань думать об этом придурке.

Услышав ее прозвище для моего бывшего, я морщусь.

– Пожалуйста, не называй его так.

– Он заслуживает того, чтобы его называли гораздо хуже. Перестань его защищать. И каждый раз, когда ты будешь скучать по нему, просто помни, что в море много рыбы.

– Знаешь, чего еще полно в море? Мусора.

– Послушай, единственный способ забыть мужчину – это завести нового. Это все исправит.

– Мне нужен новый мужчина, также как тараканы.

Она неодобрительно цокает языком.

– Не позволяй одному плохому яблоку отвратить тебя от всех яблонь. В конце концов, ты найдешь своего мистера Совершенство. А пока давай найдем для тебя мистера Богатство, чтобы ты могла выпустить пар.

Мы следуем за Джен и Энджел, пробираясь в лаунж-зону. Снаружи – типичный летний вечер в Лос-Анджелесе, воздух приятный, пальмы колышутся, звезды ярко сияют, но здесь прохладно и тускло.

Во всех барах элитных отелей по всему городу царит такая же интимная атмосфера, освещенная свечами. Это идеальное место как для встречи руководителей студий, так и для пары влюбленных, состоящих в браке с другими людьми, чтобы пропустить по коктейлю перед тем, как отправиться в свой номер.

Отличие этого места – и причина, по которой Челси выбрала именно его, – в том, что оно имеет репутацию места, посещаемого самыми богатыми людьми города.

Если я услышала это от нее однажды, то считай, что слышала тысячу раз: – В богатого человека так же легко влюбиться, как и в бедного.

Возможно, она ищет любви, но я ищу душевного спокойствия. Мой бывший был адом для моего рассудка.

Я снова бросаю взгляд на темноволосого мужчину в кабинке у стены. Он все еще смотрит на меня. Голод в его взгляде заставляет мое сердце учащенно биться.

Когда он облизывает свои полные губы, меня пробирает мелкая дрожь желания. Но я отворачиваюсь и откидываю волосы на плечо.

Последнее, что мне сейчас нужно, – это внимание горячего незнакомца, который выглядит так, будто из-за него многие женщины оплачивают лечение.

У меня уже есть свои демоны, с которыми нужно разобраться.

Мне не нужен еще один.

Брюнетка интригует.

Не потому, что она красивая, хотя это так. Но в этом городе миллион красивых девушек. Лос-Анджелес славится своими красивыми женщинами.

Что делает ее интересной, так это то, как она себя ведет. Это как наблюдать за боксером-чемпионом, входящим в комнату. Она уверена в себе, почти самоуверенна, но в то же время в ней есть настороженность, которая говорит о том, что она привыкла принимать удары.

Под суровой внешностью скрываются синяки на ее душе.

Захваченный противоречием, не могу отвести взгляд.

Одетая в черную юбку, черную блузку и черные туфли на каблуках, она проходит через вход в бар вместе с тремя другими женщинами. Ее спутницы в ярких платьях смеются и болтают друг с другом, проходя внутрь, но брюнетка молчит. Она осматривает помещение, оценивая обстановку и людей в нем.

Ее улыбка натянутая и холодная, как будто ей уже скучно.

Девушка замечает, что я смотрю на нее, но быстро отводит взгляд. Когда она снова смотрит на меня, я смотрю прямо на нее и облизываю губы.

Она приподнимает брови. Затем отбрасывает волосы за плечо, поднимает подбородок и отворачивается, отмахнувшись от меня.

Умная девочка. Она узнает монстра, когда видит его.

– Разве не было бы круто, если бы такое существовало в реальной жизни? Восьмифутовый голубой инопланетянин с двумя огромными членами, который полностью одержим мной? Да, пожалуйста! – Энджел смеется и делает еще один глоток «Маргариты».

– Только если он еще и миллиардер, – хихикает Челси, потягивая мартини.

Джен в недоумении качает головой.

– Вы, ребята, со своими чудовищными книжками. Я просто не понимаю, чем это так привлекательно.

Энджел фыркает.

– Прости, Джадди МакДжаджерсон, но ты не в том положении, чтобы снобистски относиться к выбору литературы другими людьми. Могу я напомнить тебе, что твое любимое телешоу – это мультфильм?

Джен закатывает глаза.

– Во-первых, порнушка с монстрами – это не литература. Во-вторых, «Конь БоДжек» – одна из самых ярких...

– Мрачных комедий, которые когда-либо были написаны, бла-бла-бла, да ты говорила нам об этом тысячу раз.

Энджел вклинивается: – Это все еще мультфильм.

Спор продолжается, но я уже отключилась.

Мы вчетвером сидим за круглым столом в центре комнаты. Со всех сторон нас окружают красивые люди. Пара за столом позади меня спорит о том, куда поехать отдыхать – в Тахо или Тулум. Другая пара молодых девушек-моделей прохаживается мимо, делая селфи на ходу. Посетители толкаются у барной стойки, пытаясь привлечь внимание симпатичного бармена, в котором я узнаю статиста из телесериала «Наследники».

А сидящий в одинокой кабинке рядом с баром темноволосый незнакомец все еще смотрит на меня.

Странно, как от такого симпатичного мужчины может исходить такая неприятная атмосфера. Он как черная дыра, гасящая весь свет вокруг себя. Мужчина выглядит так, будто отказался бы улыбаться, даже если бы кто-то приставил к его голове заряженный пистолет и приказал ему это сделать.

Он, наверное, думает обо мне то же самое.

Челси вздыхает.

– Шэй, серьезно! Перестань хмуриться. Это отпугивает всех горячих парней.

– Не всех, – замечает Энджел, бросая взгляд в сторону мистера Темного и Бурного¹.

Челси поворачивается в кресле и прищуривается.

– Кто, тот парень в кабинке?

– Да. Он пялится на Шэй с тех пор, как мы приехали.

Я ругаю ее: – Челси, ради Бога, не смотри на него.

– Почему бы и нет? С ним все в порядке. – Она посылает ему широкую улыбку.

Взгляд, который он посылает ей в ответ, настолько ледяной, что может расколоть камень.

Низко присвистнув, она снова поворачивается к нам.

– Вау. Десять баллов за внешность, ноль за характер.

– Может, у него умерла собака, – говорит Энджел.

Челси смотрит на меня и игриво предлагает: – Может, тебе стоит пойти туда и подбодрить его.

– Очень смешно.

– Это была не шутка.

– Назови мне хоть одну причину, по которой я должна поговорить с этим человеком.

– Потому что это мой день рождения, и я хочу, чтобы ты это сделала. – Она улыбается и делает еще один глоток своего напитка.

Мое сердце замирает. Челси всегда так улыбается, когда собирается упрямиться. Меньше всего мне сейчас хочется оказаться по ту сторону ее упрямства.

– Он не хочет со мной разговаривать.

– Держу пари, его член хочет.

– Если его член обладает тем же характером, что и его владелец, мне это неинтересно.

– Дай мне передохнуть, девочка. Никто не просит тебя выходить за него замуж. Просто подойди и поболтай с ним!

– Чтобы меня публично унизили, когда он выплеснет мне в лицо свой напиток и скажет, чтобы я отвалила? Нет, спасибо.

– Ставлю сто баксов на то, что он не выплеснет свой напиток тебе в лицо.

– Нет.

– Пожалуйста?

– Нет.

– Милая, пожалуйста?

– Нет.

– Ну же. Если ты не хочешь делать это для себя, сделай это для меня.

– Это шантаж.

Она невинно распахивает глаза.

– Напомни мне еще раз, чей сегодня день рождения?

Когда корчу кислую мину, но ничего не отвечаю, она решает поднажать.

Наклонившись вперед, Челси усмехается.

– Если ты пойдешь и поговоришь с этим парнем, я обещаю, что перестану называть Чета придурком. И вообще, я больше никогда не скажу о нем ничего плохого.

Я делаю паузу, чтобы изучить выражение ее лица. Она выглядит искренней, но Челси – скользкая штучка. Она легко забудет об этом разговоре к утру, если ей это будет удобно.

– Хорошо, ты в деле. Но ты должна записать свои слова и отправить их в групповой чат.

– Зачем?

– В доказательство. Если ты откажешься от сделки, тебе придется купить мне, Джен и Энджел новые айфоны.

Джен и Энджел кричат от радости, но глаза Челси выпучиваются от ужаса.

– Что?

Моя улыбка безжалостна.

– Договорились или нет, именинница?

– Это около трех тысяч!

Зная, что в конце концов она согласится, а если я буду вести себя так, будто мне все равно, то согласится и раньше, я пожимаю плечами и делаю глоток виски.

Недовольная, Челси хмыкает.

– Ладно, хорошо. Ты в деле. Но ты должна остаться там и поговорить с ним хотя бы десять минут.

Я смотрю в его сторону. Мужчина смотрит на меня в ответ, его взгляд напряжен и непоколебим. Над его головой клубятся грозовые тучи.

Мысль о том, чтобы подойти ко всей этой негативной энергии и попытаться начать разговор, пугает, но если это заставит Челси прекратить свою клеветническую кампанию против моего бывшего, то оно того стоит. Я терплю это уже три месяца, и я устала.

– Я попробую, но не могу ничего гарантировать. Он выглядит так, будто кусается.

Энджел хмыкает.

– Если повезет, то да.

– Ладно, ты выиграла. Ну, ничего не поделаешь.

Я тяжело вздыхаю и выпиваю остатки виски. Поднявшись с кресла, разглаживаю юбку влажными ладонями, затем пересекаю комнату с поднятым подбородком и расправленными плечами, изображая уверенность, которой не чувствую.

Темный и Бурный наблюдает за моим приближением со всей теплотой заказного убийцы.

К тому времени, как останавливаюсь у его столика, я решаю сказать правду, а не какую-нибудь милую вступительную фразу. В моем нынешнем состоянии сомневаюсь, что смогла бы ее придумать.

– Привет. Я не хочу быть здесь.

Мужчина оглядывает меня с ног до головы, его взгляд медленно путешествует по моей фигуре. Спустя некоторое время он говорит недружелюбным тоном: – И все же ты здесь.

Мы смотрим друг на друга в странном напряженном молчании, как будто оба ждем, что скажет другой, и думаем, что бы это ни было, это будет ужасно.

Наконец, я говорю: – У моей подруги день рождения.

Между его темными бровями образовывается складка.

– Я не понимаю, какая связь между этим и тем, что ты стоишь здесь.

– Она пообещала, что перестанет обзывать моего бывшего, если я подойду и поговорю с тобой.

Он на мгновение задумывается над этим.

– Это шантаж.

– Когда речь идет о том, чтобы Челси получила то, что хочет, в ход идут все средства принуждения.

Мужчина смотрит мимо меня.

– Кто из них Челси?

– Блондинка.

– Она выглядит безобидно.

– Самые опасные существа всегда так выглядят.

Он откидывается на спинку стула и наклоняет голову, демонстрируя красивую линию подбородка. Его взгляд становится оценивающим.

– Были ли еще какие-нибудь условия этого ее шантажа?

– Я должна остаться хотя бы на десять минут.

– И для тебя важно, чтобы она перестала обзывать твоего бывшего?

– Да.

Я могу сказать, что что-то в этом ему нравится, но не могу понять, почему. Он говорит: – Хорошо. Садись.

Мужчина жестом указывает на пустое место рядом с собой в кабинке. Почему-то это не похоже на приглашение. Хотя его рот говорит, что я должна сесть, выражение его лица говорит о том, что он предпочел бы, чтобы я отправилась на прогулку в далекую, кишащую змеями пустыню.

Похоже, ему нравится только пялиться на женщин, а не разговаривать с ними.

Жаль для него, что меня не пугают раздражительные мужчины с плохими манерами.

Я сажусь рядом с ним и вежливо улыбаюсь.

– Я бы извинилась за причиненные неудобства, но, думаю, следующие десять минут я буду наслаждаться тем, что раздражаю тебя.

– Почему ты хочешь меня раздражать?

– Ты выглядишь как воплощение самых больших сожалений многих женщин.

Мы снова смотрим друг на друга в напряженном молчании. Только на этот раз я чувствую запах его одеколона. Пряности, мускус, что-то древесное. Сексуальный и дорогой. А еще я вижу цвет его глаз – бездонный темно-синий, который мог бы быть прекрасным, если бы не их жесткость.

Он говорит: – А ты похожа на бриллиант, который какой-то клоун выбросил, чтобы поиграть с грязью. Как долго вы с этим клоуном были вместе?

От удивления я моргаю.

– Подожди. Я пытаюсь поднять себя с пола.

– Что ты имеешь в виду?

– Неужели так очевидно, что меня бросили? Как ужасно.

– Это все твоя аура. Ты как собака из приюта.

– Прости?

– Ну, знаешь. Лает очень громко и ведет себя жестко, но только потому, что боится, что ее снова пнут. И твой мужчина не бросил тебя. Он освободил тебя. Сделал тебе одолжение. Возьми всю ту энергию, которую ты тратишь на оплакивание отношений, и направь ее на себя. Королеве не нужна любовь деревенского идиота.

У меня вырывается задыхающийся смех неверия. Я не могу понять, кто этот парень – читатель мыслей, гений или просто придурок.

Я также не могу понять, делает он мне комплимент или нет. На одном дыхании он назвал меня королевой и сравнил с жестоким животным. Кроме того, вся его манера поведения говорит о том, что он считает меня безнадежным случаем, которому нельзя давать право голоса.

– А я-то думала, что Челси – трепло. Не прошло и двух минут разговора, а ты уже назвал моего бывшего клоуном и идиотом.

– Это великодушно. Потому что любой мужчина, который отпустит такую женщину, как ты, не более чем мелкая сучка.

Зачарованная этим странным человеком и его еще более странной манерой речи, я поворачиваюсь к нему всем телом и сосредотачиваю на нем все свое внимание.

– Ты меня не знаешь. Я могу быть стервой. Может, я оттолкнула его своей назойливостью.

Он резко качает головой, и прядь темных волос выбивается из прически. Она падает ему на лоб, по-мальчишески очаровательно.

– Нет такого понятия, как назойливость. Неправильный человек никогда не сможет удовлетворить твои потребности. Перестань оказывать милость людям, которые заставляют тебя чувствовать, что ты – проблема. И перестань держаться за того, кем он притворялся. Он лгал.

Наши взгляды встречаются, но не отрываются друг от друга. Между нами проносится электрический разряд, который заряжает воздух.

Несмотря на свой колючий характер, этот человек бесспорно привлекателен.

Через мгновение он отводит взгляд. Мужчина делает глоток из своего бокала и ставит его на стол. На его угловатой челюсти напрягается мускул. Когда он снова начинает говорить, его голос звучит хрипло.

– Я тоже недавно пережил разрыв.

Боль, которой наполнено это высказывание, просто ошеломляет. Он вложил в него целую сагу о потерянной любви. Он звучит еще более опустошенным, чем я.

Я нахожу это – и его – восхитительным.

– Могу я узнать, что случилось?

Мужчина закрывает глаза и выдыхает.

– Я смирился с тем, что не был ее героем. Я был злодеем. Поэтому у нашей истории никогда не будет счастливого конца.

Мое сердце бьется так быстро. Слишком быстро. Я сопротивляюсь желанию протянуть руку и прикоснуться к нему.

Удивительно, но этот несчастный незнакомец с сердитыми глазами и болью в сердце оказался тем, кто мог бы понять, через что мне пришлось пройти.

Видит Бог, мои подружки не проявили ко мне никакого сочувствия. Если я еще раз услышу: «Просто живи дальше!», я закричу.

Я понижаю голос.

– И поэтому ты порвал с ней?

– Да.

– Но ты же не хотел.

– Нет.

– Ты все еще любил ее, когда покончил с этим?

Мужчина кивает. Затем он открывает глаза и смотрит на меня с такой обнаженной тоской, что я на мгновение теряю дар речи.

– Как тебя зовут?

Мне нужна секунда, чтобы вспомнить.

– Шэйна. Но зови меня Шэй.

– Я Коултон. Зови меня Коул.

– Привет, Коул.

– Привет, Шэй. Как ты думаешь, сколько времени прошло с тех пор, как ты подсела?

Его нервозность заставляет меня улыбаться.

– Может быть, девяносто секунд.

– Кажется, что это надолго. Еще восемь минут – и мне захочется прыгнуть с ближайшего утеса.

– Любопытно, ты все время такой?

– Что ты имеешь в виду?

Я трачу время на поиск нужных слов.

– Агрессивно-амбивалентный.

Коул вздергивает брови.

– В чем, по-твоему, заключается моя двойственность?

Я ничего не отвечаю, вместо этого протягиваю руку, чтобы поднять его бокал. Делаю глоток, удерживая его взгляд на ободке. Он тоже пьет виски. Интересно.

Я ставлю бокал обратно перед ним, ничего не сказав, но он понимает, что я имею в виду.

– Думаешь, ты меня привлекаешь?

– Думаю, ты вздохнешь с облегчением, когда я уйду.

– Может быть, это потому, что ты скучная.

– Правда?

Его взгляд может расплавить сталь. Он не любит, когда ему бросают вызов. У меня сложилось впечатление, что ему так редко бросают вызов, что для него это нежелательная новинка.

Коул резко отвечает: – Нет.

– Спасибо, что не солгал.

– Не благодари меня пока. Это потому, что ты раздражаешь.

Это заставляет меня рассмеяться, что удивляет нас обоих. Мы сидим, и эхо наших голосов затихает в воздухе, пока не наступает неловкое молчание.

Однако никто из нас не разрывает зрительного контакта.

Ободренная алкоголем и его неожиданной откровенностью, я говорю: – Значит, я действительно кажусь тебе привлекательной.

Его взгляд смертоносен.

– Любопытно, ты все время такая?

Наслаждаясь тем, как он возвращает мне мои слова, я снова улыбаюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Агрессивно-раздражающая.

– Зависит от того, кого ты спросишь.

– Что сказал по этому поводу твой бывший?

Сердечная боль сжимает мою грудь. Я поджимаю губы и отвожу взгляд.

– Я никогда его не раздражала. Я была слишком занята, удовлетворяя все его потребности.

Коул изучает мой профиль. Я знаю, что он хочет спросить что-то еще, но не делает этого. Но его молчание красноречиво. Он очень внимательно наблюдает за мной, за выражением моего лица и языком тела. После стольких лет отношений с самовлюбленным нарциссом такая увлеченность кажется мне декадентской.

Чет всегда заставлял меня чувствовать себя изнывающим от жажды комнатным растением, которое оставили под палящим солнцем пустыни.

Окинув взглядом элегантный зал, тихо говорю: – Забавно. Я знаю, что я умный человек, но, когда дело дошло до моего бывшего, то выбросила свой мозг в окно. Я видела все красные флаги. Их было так много, он мог бы быть цирком.

– Но он был таким очаровательным.

Я возвращаю свое внимание к Коулу, который кивает.

– Да. Как ты узнал?

– Нарциссы всегда очаровательны.

– Ух ты!

– Что?

– Я буквально только что подумала, что он нарцисс.

– Единственный мужчина, который бросил бы такую женщину, как ты, – это человек с расстройством личности.

Когда смотрю в его глаза, в них отражаюсь я сама, вся боль, желание и одиночество.

Не уверена, что Коул мне нравится. Но я ему доверяю. Благодаря своему бывшему я знаю все способы, которыми лжец может скрываться. Этот человек ничего не скрывает.

Кажется, он на это не способен.

Может быть, именно поэтому он сидит один в переполненном зале, смотрит на остальных людей и на меня так, словно хотел бы сделать меня своим ужином, но скорее позволит себе остаться голодным, чем поесть.

Я говорю: – Я передумала.

– О чем?

– О том, что я хочу быть здесь. Я рада, что подошла. Спасибо, что позволил мне остаться.

– Тебе не рады.

Еще одна улыбка растягивает уголки моего рта. С тех пор как я подсела к нему, я улыбалась больше, чем за последние три месяца.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты странный?

Он пожимает плечами.

– Все.

– И тебя это не беспокоит?

– Ты когда-нибудь смотрела документальные фильмы о серийных убийцах? Тед Банди, Джеффри Дамер, такие парни?

– Да. А что?

– Первое, что говорят соседи, когда узнают, что жили рядом с парнем, который разделывал людей и ел их, – «Он казался таким нормальным».

– То есть ты хочешь сказать, что не собираешься расчленять меня для своего барбекю на выходных?

– Я говорю тебе, что чем более нормальным кажется человек, тем больше скелетов зарыто у него на заднем дворе. О чем ты уже знаешь.

– Как это?

– Готов поспорить на свой дом, что твой бывший клоун казался самым благополучным человеком, которого ты когда-либо встречала... поначалу. А потом маска спала, и ты увидела под ней монстра.

Коул как будто прочитал сценарий всех моих отношений с Четом. Точность всех его предположений нервирует. Но только потому, что это заставляет меня чувствовать себя такой обнаженной. Такой замеченной.

Такого чувства я не испытывала уже очень давно.

– Да. Но он никогда не считал себя таким. Только человек с добрым сердцем может понять, когда он сам становится монстром в чужой истории. Смелость, с которой он разбивает собственное сердце, чтобы спасти чужое, доказывает, что на самом деле он не монстр. Он герой. Он просто хочет считать себя плохим парнем, чтобы ему больше никогда не было больно.

Молчание тянется до тех пор, пока не становится напряженным и гулким. Теперь мы даже не пытаемся притвориться, что зрительный контакт не носит сексуального характера.

Когда официант подходит к нашему столику и спрашивает, не нужно ли нам чего-нибудь, мы оба одновременно говорим «Да», не отрывая взгляда друг от друга.

Много месяцев спустя, когда наши сердца будут избиты и окровавлены, когда все слезы будут пролиты и мы снова станем чужими, я вспомню этот момент и пойму, что уже была потеряна.