Текст книги "Растворяюсь в тебе (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Усадьба, скорее.
Это дом, невероятно красивый особняк в итальянском стиле, залитый мягким светом от ландшафтного освещения, спрятанного среди пышной зелени.
– Коул?
– Хм?
– Это не ресторан.
Его смех мягкий и довольный.
– Ах, этот твой острый ум, мисс Сандерс.
Мы проезжаем через ворота и въезжаем в большой автомобильный двор с центральным фонтаном. Он паркует машину перед арочным каменным входом, глушит двигатель и поворачивается ко мне.
– Надеюсь, тебе нравится азиатская кухня. Вольфганг приготовил для нас своего знаменитого шанхайского лобстера.
– Вольфганг? Как в Puck12?
Коул подмигивает мне.
– Надеюсь, ты голодна. – Он выходит из машины, открывает с моей стороны дверь и ждет, пока я отстегиваю ремень безопасности.
Затем он берет меня за руку и ведет в свой дом.
Это место невероятное.
Фойе с тройными сводчатыми потолками, стеклянными стенами, через которые открывается невероятный вид на каньон и город, и похожими на корону люстрами Baccarat. Пара изогнутых известняковых лестниц элегантно поднимается на второй этаж. Пол из белого мрамора сверкает.
Взяв меня за руку, Коул ведет меня через вход в главную гостиную, которая выглядит еще более величественно. Темные полы из твердых пород дерева дополнены белой мебелью, а стены увешаны картинами, написанными маслом. В фантастической гостиной потолок покрыт искусственными цветами, похожими на живые, а люстра напоминает взрыв бабочек. Здесь есть бар, библиотека, официальная столовая, кинотеатр и винный погреб, и это только первый этаж.
Пока я с удивлением смотрю в окно на огромный бассейн на заднем дворе, окруженный зоной отдыха, выложенной брусчаткой с узором «арлекин» и квадратиками травы, Коул сжимает мою руку.
– Что ты думаешь?
– Это похоже на сказочный замок. Кто еще живет здесь с тобой?
– Никто.
Я поворачиваюсь и смотрю на него. В теплом свете его черты лица стали мягче. Может быть, это мое воображение, но его поведение тоже стало мягче, как будто, просто войдя в парадную дверь своего дома, он сбросил с себя несколько тяжелых слоев.
– Ты живешь здесь один? Это место должно быть около десяти тысяч квадратных футов.
– Пятнадцать. На шести акрах. – Коул поворачивается и смотрит в ночь через окно. – Хотелось бы двадцать, но в городе я не могу найти ни одного участка такой площади. В Монтесито есть участок в двести тридцать акров, который я бы с удовольствием купил, но владелец не хочет продавать.
Я в замешательстве хмурю брови.
– Зачем тебе столько места?
– По той же причине диким животным нужно много места.
– Бродить?
– Так им не придется сталкиваться друг с другом.
– Тебе не бывает одиноко?
Он отвечает после некоторого раздумья, его голос мягкий.
– Все время.
Я помню, что сказала Симона в тот день, когда я начала работать и проболталась, назвав его мистером Темным и Бурным. Она сказала, что все в офисе называют его Гринчем, но в Гринче было то, что его сердце не было слишком маленьким. Просто он был невыносимо одинок.
Этот человек – загадка. Он жаждет связи, но намеренно держит себя отдельно от единственного места, где он может ее получить. Других людей.
– Эй. Красавчик.
Коул смотрит на меня.
– Спасибо, что привел меня сюда. Это очень много для меня значит.
Синие глаза сияют, он протягивает руку и ласкает мою щеку. Затем шепчет: – Прекрасная Шэйна. Спасибо, что пришла. Мне нравится, что ты здесь.
Эмоции бурлят в моей груди, расширяясь до тех пор, пока не становится трудно дышать. Я хочу отвести от него взгляд, чтобы спрятаться, но не могу. Сила его взгляда слишком велика.
Не знаю, что в нем такого, но меня влечет к нему так, как никогда не влекло ни к кому другому. К его тайнам и настроениям, к его тоске и одиночеству, ко всему тому, что он скрывает от всех по неизвестным пока причинам.
Я знаю, что у него есть секреты. Знаю, что он не идеален. Но я никогда не знала никого, кого бы мне хотелось понять больше.
– Я могу пристраститься к тому, как ты смотришь на меня сейчас, – говорит Коул хриплым голосом.
– Если я спрошу тебя о чем-то, ты ответишь честно?
– Я всегда буду честен с тобой.
– Когда не увиливаешь, ты имеешь в виду.
Это вызывает у меня улыбку.
– В чем вопрос?
– Могу ли я доверять тебе, что ты не разобьешь мне сердце?
На его лице появляется гримаса боли. Коул закрывает глаза и тихо выдыхает. Когда он снова открывает их, они полны страдания.
– Как ты думаешь, почему я постоянно говорю, что у нас не может быть отношений?
Это не должно ранить так сильно, как ранит. Я почти жалею, что он мне солгал. Но, наверное, это то, что я получу за то, что задала этот вопрос.
Я смотрю вдаль, в ночь.
– Хорошо, – шепчу я, преодолевая комок в горле. – Вполне справедливо.
– Шэй...
– Нет, давай не будем все портить. У нас есть вечер. И у нас есть шанхайский лобстер. И если ты будешь очень, очень хорошим, я позволю тебе убедить меня, что мы должны пойти понырять в том огромном бассейне.
Он обнимает меня, прижимаясь лицом к моей шее. Мы стоим так некоторое время, обнимая друг друга и дыша, пока я не чувствую слезы в уголках глаз и не отстраняюсь.
Коул уже разбивает мне сердце, а мы еще даже не ужинали.
Взяв за руку, он ведет меня через открытые французские двери на террасу. Воздух теплый и неподвижный, благоухающий каскадом жимолости, вьющихся по балюстраде. Мы садимся за небольшой круглый стол, задрапированный белой скатертью и сервированный изысканным фарфором и хрусталем. Белые светильники в серебряных подставках придают обстановке романтический оттенок.
Ошеломленная, я любуюсь открывающимся видом.
– Ты молчишь, – замечает Коул, расстилая на коленях льняную салфетку.
– Я обрабатываю информацию.
Он кивает, принимая этот ответ и не требуя от меня большего. Затем достает из кармана пиджака мобильный телефон и набирает номер. Тому, кто отвечает на другой линии, он говорит: – Мы готовы.
Коул отключается, выключает телефон и убирает его обратно в карман. Затем он достает мои трусики из другого внутреннего кармана и подносит их к носу. Глядя на меня, он глубоко вдыхает.
Смутившись, я качаю головой и отвожу взгляд.
– Не стесняйся.
Когда я оглядываюсь на него, он ухмыляется.
– Ты странный.
– Ты сказала мне это в ту ночь, когда мы встретились. Помнишь?
– Да, и я была права. Убери их, пожалуйста.
Он аккуратно складывает их и кладет во внешний нагрудный карман пиджака, укладывая так, чтобы трусики выглядели как карманный платок.
– Я не хочу знать, сколько раз ты уже это делал, но ты слишком хорош в этом. Только не говори мне, что возьмешь их на встречу.
– О, они будут со мной, куда бы я ни пошел.
Коул смеется над моим выражением лица. Мне нравится его смех, открытый и непринужденный, громкий и счастливый. Этот звук будоражит меня. Я сижу и смотрю на него, завороженная.
Глаза светятся, он наклоняется через стол и берет меня за руку.
– Опять этот взгляд.
– Какой взгляд?
– Тот, к которому я пристрастился.
– Тот, к которому, как ты сказал, можно пристраститься, ты имеешь в виду.
– Видимо, мне хватило одного раза.
Покраснев, я опускаю взгляд на стол.
– Ты просто накручиваешь себя из-за того, что я сказала про купание в бассейне.
– Ты же знаешь, что это не так.
Я поднимаю глаза. Наши взгляды встречаются. Моя нервная система приходит в состояние повышенной готовности и начинает поджигать части тела. Как он это делает со мной?
– Ты так чертовски красива. Черт возьми, Шэй. Проклятье.
Голос у него низкий и яростный, а глаза сияют. Хотела бы я сфотографировать его лицо, чтобы запомнить его в этот момент и посмотреть на него, когда между нами возникнут трудности, а я знаю, что они возникнут.
Я шепчу: – Спасибо.
Коул наклоняется и целует мои костяшки пальцев как раз в тот момент, когда к нашему столику подходят двое молодых людей. Они одеты в белые рубашки с длинными рукавами, черные брюки и черные жилеты с надписью «Spago» на груди.
– Добрый вечер, – говорит более высокий блондин. – Я Бретт. Я буду обслуживать вас этим вечером. Кристиан мне помогает. – Он кивает в сторону своего спутника, стройного молодого человека с красивой улыбкой и большими темными глазами.
Коул откидывается на спинку стула, скрещивает ноги и складывает руки на коленях. Он не отрываясь смотрит на меня, пока наши официанты расставляют перед нами тарелки с едой и наливают вино в хрустальные бокалы.
Бретт жестом показывает на мою тарелку.
– На первое блюдо у нас пельмени из свиной грудинки с черным уксусом, маслом чили и имбирем, в паре с любимым сухим австрийским рислингом Вольфганга. Bon appétit.
Они уходят, оставляя меня еще более подавленной, чем прежде.
Что, конечно же, сразу замечает Коул.
– Что случилось?
– Все в порядке. Это просто... невероятно. Ты приложил немало усилий. Надеюсь, ты не думаешь, что я из тех девушек, которые не будут рады получить еду из пиццерии.
Его голос стал мягким.
– Я знаю, какая ты девушка. И не беспокойся о том, что тебе приходится прилагать усилия. Мне очень приятно.
– Все равно, Коул. Это уже слишком.
– Это стоит того, чтобы увидеть твое выражение лица.
– Ну, спасибо. За все. Но не думай, что я ожидаю...
– Я буду дарить тебе вещи, – перебивает он. – Хорошие вещи. То, что ты заслуживаешь, то, что я буду рад тебе подарить, потому что знаю, что ты это оценишь, но также и потому, что я эгоист и знаю, как хорошо мне будет от того, что я это сделаю для тебя.
Я делаю прерывистый вдох, жалея, что чувствую себя так неуверенно.
– Хорошо, но не разочаровывайся, когда придешь ко мне домой и я подам тебе спагетти из банки.
– Ты шутишь? Они мои любимые.
Улыбаясь, Коул поднимает свой бокал и делает глоток вина. Я тоже делаю глоток, радуясь тому, что могу отвлечься от вихря эмоций, бушующих во мне. Тогда я решаю быть смелой и просто сказать то, что у меня на уме.
– Я не совсем понимаю, как это должно работать. Ты не хочешь отношений, но хочешь дать мне что-то. Ты сказал, что мне больше не нужно ни о чем беспокоиться, но ты также сказал, что у меня будет только серия встреч на одну ночь.
– Это ты сказала. Я просто согласился с этим.
– Ты знаешь, о чем я.
– Ешь пельмени, пока они не остыли.
Еще один обходной маневр. Как же это раздражает. Я держу эту мысль при себе, пока беру вилку и накалываю маленький толстый пельмень. Я испытываю раздражение все десять секунд, пока не начинаю жевать, и фейерверки вкусов взрываются на моем языке.
– О. Боже мой. Это... ничего себе, это здорово.
– Ничего себе? – повторяет он, усмехаясь.
– Не заставляй меня кидать в тебя пельменями.
– Ты можешь бросать в меня все, что захочешь, детка.
Его голос такой мягкий и ласковый, а глаза такие теплые, что меня пробирает дрожь. Я опускаю взгляд на свою тарелку, чтобы не выдать ему всех своих чувств. Если Коул и замечает, то оставляет это без комментариев, делая паузу, чтобы сделать еще один глоток вина.
Мы заканчиваем первое блюдо в комфортной тишине. Ну, ему кажется комфортно. Меня распирает от вопросов, которые приходится проглатывать вместе с едой. Второе блюдо приносят как раз в тот момент, когда я собираюсь снова спросить его об Акселе, что, надеюсь, даст мне возможность спросить об Эмилиано... а потом и обо всем остальном.
Кристиан убирает наши тарелки. Бретт ставит перед нами две новые.
– Шанхайский лобстер с соусом карри и хрустящим шпинатом. Bon appétit.
Озадаченная, я смотрю, как он уходит. Как ты думаешь, у него будут неприятности, если он не будет говорить «Bon appétit» каждый раз, когда ставит перед кем-то тарелку?
– Это просто изысканный ужин. Вот дерьмо.
Удивленная внезапной переменой в его тоне, я смотрю на него.
– Что случилось?
– Я никогда не спрашивал, любишь ли ты лобстеров.
– Ты прав. Ты не делал этого.
Он ждет, когда я продолжу. Когда я этого не делаю, он поднимает брови.
– Ну?
– У меня аллергия, вообще-то. Смертельная аллергия. У меня начинается жуткая крапивница.
Когда я нанизываю сочный кусок омара, макаю его в маленькую миску с растопленным маслом и отправляю в рот, выражение его лица портится.
– Не смешно.
– Виновата. О Боже, это даже лучше, чем пельмени!
Коул смотрит на капли масла, которые стекают по моему подбородку, и облизывает губы.
– Не забудь оставить немного масла.
– Почему?
Он улыбается.
– Мне это понадобится позже.
– Ты планируешь есть тосты на десерт?
– Я планирую пригласить тебя на десерт. Вон там, на кровати в гостиной.
Я бросаю взгляд на ближайшую к нам группу мебели с одной стороны бассейна. Четыре полосатых шезлонга стоят у края бассейна. За ними расположились длинный секционный диван и пара больших кресел.
Рядом с зажженным камином стоит большая, удобная на вид кровать-лаунж, задрапированная белыми пледами и кучей подушек.
Он оскаливается волчьим оскалом. Мое сердце вздрагивает.
– Прости, мистер МакКорд, но это сугубо деловые отношения, помнишь?
Сверкнув глазами, он рычит: – Я помню, какой мокрой была твоя киска, когда я трахал тебя на лестничной клетке, мисс Сандерс. Как ты произносила мое имя. Как сильно ты кончила на мой член.
Мое трепещущее сердце начинает колотиться, соски подрагивают, а между ног разливается тепло. Я ерзаю в кресле, сбитая с толку непредсказуемыми переменами его настроения, но невероятно возбужденная его словами.
Не зная, что ответить, я запихиваю в рот еще лобстера.
Смех Коула мягкий и довольный.
– Ты очаровательна.
– Не смейся надо мной.
– Никогда, красавица. Никогда.
Когда поднимаю на него глаза, он улыбается мне с обожанием.
С каждой минутой, проведенной с ним, я все больше теряюсь в догадках.
И возбуждаюсь.
Но в основном теряюсь.
Что такого в отношениях с ним? Что он скрывает?
– Вам нравится лобстер, мадам?
Я подпрыгиваю от удивления. Бретт появился из воздуха у нашего стола. Он навис надо мной, руки сцеплены за спиной, взгляд пытливый.
Я прижимаю руку к своему колотящемуся сердцу.
– О, это чудесно. Просто потрясающе. Спасибо вам большое.
Улыбаясь, он кивает и снова отходит.
Коул смеется в кулак.
– Дай мне передохнуть, красавчик, я тут справляюсь как могу.
– Хм. Тогда, возможно, тебе нужно сменить место.
Он встает, поднимает меня на ноги, затем снова садится на стул и тянет меня за собой, так что я оказываюсь у него на коленях.
Коул целует меня в шею.
– Так-то лучше. Ммм, ты вкусно пахнешь. – Он поднимает руки и ласкает мою грудь, пощипывая твердый сосок через ткань. – Ты чувствуешь себя лучше?
– Ты испортишь платье, – задыхаясь, протестую я, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никого из официантов нет в поле зрения.
Его поцелуй переходит в укус. Коул переводит руку с моей груди на бедро и задирает подол юбки. Когда он скользит рукой между моих ног, то одобрительно рычит.
– Ты не надела трусики, грязная девчонка.
– Я не знала, что ты такой коллекционер, иначе надела бы.
Он хмыкает, опуская рот к моей ключице, лениво поглаживая рукой по моей коже, лаская, но не проникая пальцами внутрь. Он гладит все вокруг, затем крепко сжимает мои половые губы, заставляя пульс участиться.
Коул говорит мне на ухо: – Попроси меня трахнуть тебя пальцами, детка.
– Здесь? Сейчас? Но официанты...
– Нас никто не потревожит. Попроси меня.
Он снова кусает меня за горло, на этот раз сильнее, а его рука все еще гладит меня взад-вперед между бедер. Мои соски такие твердые, что болят. Пульс учащается, и я не могу перевести дыхание.
Его голос становится грубым.
– Ты уже вся мокрая, красотка. Вся моя рука в твоей смазке. Ах, боже, ты такая чертовски идеальная. Хочешь, чтобы я трахнул тебя пальцами, не так ли? Ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить.
Прижимаясь к его руке, я с трудом перевожу дыхание: – Да.
– Попроси меня. Скажи «пожалуйста».
Мне нравится его властная сторона. Эта командная, начальственная сторона, которая проявляется, когда он возбужден. От волнения у меня дрожит голос.
– Пожалуйста, Коул. Трахни меня пальцами. Заставь меня кончить. Пожалуйста.
Он вводит в меня палец и крепко целует, вдыхая мое хныканье и возвращая его глубоким ворчанием удовольствия, которое возбуждает меня еще больше. Я хватаю его за лицо и целую в ответ, оседлав его руку.
Когда я стону ему в рот, Коул отстраняется и приказывает: – Открой глаза. Посмотри на меня.
Мои веки приоткрываются. Он смотрит на меня горящими глазами, добавляя еще один палец к первому, и начинает поглаживать мой клитор подушечкой большого пальца.
Звук, который я издаю, исходит из глубины моей груди.
– Продолжай смотреть на меня, детка. Не отводи взгляд. Раздвинь ноги пошире. Вот так. Да, блядь, вот так.
Я шепчу его имя.
Коул поглаживает мой набухший клитор, заставляя меня дергаться и стонать от беспомощного удовольствия. Затем он начинает вводить и выводить свои пальцы, глубоко и сильно, его сильные пальцы проникают в мое ядро, посылая волны удовольствия по всему телу.
– О Боже. О Боже, Коул. Коул...
– Дай мне это, милая. Дай мне это сейчас.
Я падаю в пропасть, глядя в его глаза, отдаваясь этой странной магии, которую мы творим каждый раз, когда мы вместе, и надеясь, что в конце концов это заклинание, которое он на меня наложил, будет состоять из большего количества света, чем тьмы.
Надеясь, но не совсем веря, что так и будет.
Она задыхается. Ее сладкая киска сжимается вокруг моих пальцев. Затем Шэй напрягается и стонет.
Она кончает, глядя мне в глаза.
Любая мысль о сопротивлении исчезает. Я таю для нее. Горю. Ломаюсь. Она самое совершенное создание, которое я когда-либо знал. То, как она отдается мне полностью, заставляет меня дрожать.
Шэй снова прижимает голову к моему плечу и стонет. Ее тело дергается, а киска ритмично пульсирует и сжимается вокруг моих пальцев. Мой член так тверд и отчаянно хочет войти в нее, что мне больно.
Она повторяет мое имя, снова и снова, шепчет нараспев, и я чувствую себя королем или богом, большим и могущественным, способным на все.
На созидание и на разрушение. На любовь и на ненависть. На добро вместо всего плохого, что скрыто внутри меня, плохого, которое всегда становится легче и дышать становится проще, когда она рядом.
Через мгновение ее тело расслабляется, веки закрываются. Тяжело дыша, она облизывает губы и прижимается ко мне, нежная и удовлетворенная, ее голова лежит на моем плече, дыхание прерывистое.
Шэй такая мокрая, что вся моя рука стала скользкой.
Сердце щемит, я целую ее в щеку и шепчу на ухо: – Если я растворюсь в тебе, пообещай, что найдешь меня.
Когда Шэй открывает глаза, они затуманены от удовольствия. Она кладет руку мне на щеку и улыбается ангельской улыбкой.
– Я найду тебя, красавчик. Обещаю.
Чтобы разрядить обстановку и справиться с давящей болью в груди, я отпускаю слабую шутку.
– Это может быть больно. Я много вешу.
– Я сильнее, чем кажусь.
Шэй сладко целует меня, вздыхая мне в губы, когда я вынимаю пальцы из ее тела. Затем она смотрит с краснеющими щеками как я неторопливо вылизываю каждый из них, наслаждаясь ее вкусом.
– Это просто неприлично.
– Я бы ел тебя каждый день, если бы мог.
– Это можно устроить, красавчик.
– Мне нужно тебя трахнуть, но сначала ты должна поесть.
– Да, пожалуйста, сначала еда, а потом секс.
– Это не переговоры, красавица. Встань.
Я помогаю ей подняться, поддерживая ее, когда она шатается. Затем помогаю ей сесть, кладу салфетку ей на колени, дарю ей глубокий, страстный поцелуй и возвращаюсь в свое кресло.
Шэй смотрит на меня через стол, пока я пью вино, пытаясь сделать вид, что у меня не дрожат руки.
Блядь. Что она со мной делает. Она – землетрясение, а я – старое скрипучее деревянное здание без опоры в фундаменте. Эта женщина оставляет меня в руинах.
– Ладно, красавчик. Пусть будет по-твоему.
Я улыбаюсь.
– А как же иначе?
Мы едим. Сверчки поют нам серенады. Теплый ветерок шепчет что-то сквозь деревья. Наши взгляды то и дело находят друг друга, задерживаются на мгновение и снова расходятся, чтобы встретиться и задержаться снова. Официанты забирают наши тарелки и приносят что-то новое, что я ем, не чувствуя вкуса, потому что слишком увлечен ею, чтобы замечать что-то еще.
Наконец трапеза окончена, со стола убрали все, кроме наших бокалов с вином и маленького горшочка с топленым маслом, который я настоял оставить. Официанты уходят, оставляя нас одних на террасе.
Как только они скрываются из виду, я поворачиваюсь к Шэй.
– Снимай платье. Каблуки оставь. Дай мне посмотреть на тебя.
У нее перехватывает дыхание. Ее пальцы дрожат на ножке бокала с вином. Она облизывает губы, делает еще один глоток вина, затем поднимается, откладывая салфетку в сторону.
Не говоря ни слова, Шэй расстегивает молнию на платье и выпрыгивает из него, перекидывая его через спинку стула.
А потом она стоит и смотрит на меня в лунном свете, на каблуках и с легкой, застенчивой улыбкой.
Сердце колотится, а член как сталь, и я грубо говорю: – И лифчик тоже.
– Я не хотела портить линии платья.
Я протягиваю руку.
– Иди сюда.
Шэй медленно придвигается ко мне, давая мне время насладиться ею. Мои глаза впиваются в нее. Сияющая кожа и полная грудь, длинные ноги и темные волосы, движения, похожие на строки лирической поэзии.
Я одержим желанием обладать ею.
Не только телом, но и сердцем. Ее разумом. Ее душой. Я хочу поглотить эту женщину. Поставить на ней клеймо. Пометить ее как мою и только мою.
Тот факт, что я не могу этого сделать, делает желание еще более сильным и еще более ужасным.
– Перегнись через стол передо мной.
Я отодвигаю стул и раздвигаю ноги, чтобы Шэй могла оказаться между ними. Затем наблюдаю, как она подчиняется мне, опускает грудь на столешницу и демонстрирует мне свою круглую, идеальную попку.
Начиная с лодыжек, я поглаживаю руками ее бедра.
– Раздвинь ноги пошире. Покажи мне эту киску.
Ноги дрожат, но она делает все, что ей говорят. Сидя на стуле, я имею прекрасный вид на ее тело, плечи и спину, а также на ее обнаженную пизду, пухлую, розовую и блестящую.
И милый маленький узелок сморщенной плоти между ее ягодицами.
– Коул?
– Тише.
Шэй прижимается щекой к скатерти и вздрагивает. Когда я провожу кончиком пальца по коже между ее киской и бедром, она тихонько вздыхает.
Я наклоняюсь и покусываю ее сочную попку.
– Я сказал, тише, детка. Ни звука больше.
Я хочу трахнуть эту задницу. Я хочу попробовать ее на вкус. Хочу лизать ее. Я хочу слышать ее стоны, когда проникаю глубоко внутрь, тянусь к ней, чтобы ущипнуть за соски.
Вместо всего этого беру вино, откидываюсь в кресле и наслаждаюсь видом.
Это чертовски впечатляюще.
Она извивается попкой, заставляя мой член подпрыгивать. Я говорю: – Ты не главная, милая, – и легонько шлепаю ее один раз открытой ладонью.
Ее тоненький, задыхающийся шепот «Сильнее» так заводит, что я чуть не срываюсь, не выхватываю свой твердый член из штанов и не погружаю его в нее. Но я сдерживаюсь, предпочитая немного поразвлечься со своей послушной красавицей, пока она еще послушна.
Зная ее, долго это не продлится.
Наклоняю бокал над ее попкой и позволяю небольшой струйке вина стечь на ее задницу и киску. Затем наклоняюсь и жадно слизываю его, посасывая ее половые губы и обводя языком этот сжатый бутон.
Она стонет, а я усмехаюсь.
– Плохая девочка. Такая плохая.
Я снова шлепаю ее, наслаждаясь тем, как покачивается ее попка, когда наношу по ней удары.
– Коул, – шепчет она, задыхаясь. – Пожалуйста.
Шэй хочет большего, и я тоже, но она все время забывает, кто здесь главный. Поэтому я не спеша наливаю еще вина, поглаживаю ее влажный клитор и вылизываю попку, пока она не начинает стонать и раскачивать бедрами.
Я встаю и обхожу стол так, чтобы оказаться возле ее головы. Снимаю пиджак и кладу его на спинку стула поверх ее платья, затем расстегиваю ремень и молнию на брюках. Я беру в руку свой твердый член.
– Пососи меня, пока я буду шлепать тебя так, как ты просишь.
Не раздумывая ни секунды, она открывает рот.
– Хорошая девочка.
Я провожу своей эрекцией по ее губам. Она стонет и закрывает глаза. Просовываю руку под ее голову, чтобы поддержать, пока она принимает меня в свое горло. В лунном свете вижу, как по спине Шэй бегут мурашки, и это простое свидетельство ее удовольствия и эмоций приводит меня в бешенство. Это заставляет меня чувствовать себя животным.
Я наклоняюсь и смачно шлепаю ее, пока обе ягодицы не становятся розовыми. Когда останавливаюсь, то задыхаюсь от возбуждения. Ее киска пульсирует под моими пальцами, когда я ласкаю ее.
– Ты хочешь, чтобы я трахнул это, не так ли, детка?
Она снова стонет вокруг моего члена.
Мой смех звучит мрачно и удовлетворенно.
– Знаю, что хочешь. Продолжай сосать.
Я окунаю пальцы в маленький горшочек с растопленным маслом и шиплю от удовольствия, когда головка моего члена касается задней стенки ее горла. Затем я просовываю смазанные маслом пальцы между ее ягодицами и глажу анус, а она стонет все громче, побуждая меня к действию.
Я шепчу: – Такая жадная маленькая девочка, – и погружаю палец в ее попку.
Шэй хнычет.
Я смотрю на нее, пока она работает над моим членом, останавливаясь у головки, чтобы провести по ней своим красивым розовым языком, а затем скользя губами по стволу, наклоняясь вперед, чтобы взять как можно больше, пока я трахаю ее пальцами.
Когда говорю, мой голос звучит гортанно.
– Я собираюсь кончить в эту попку, детка. Сначала я трахну твою сладкую пизду, а потом кончу глубоко в твою попку. И я хочу услышать, как ты выкрикнешь мое имя, когда я это сделаю, поняла?
Не дожидаясь ответа, вынимаю палец из ее попки и член из горла, затем переворачиваю ее и поднимаю на руки.
Я несу ее по брусчатке вокруг костра к лежаку. Шэй цепляется за мои плечи, смотрит на меня широко раскрытыми глазами и приоткрытыми губами, прерывисто дышит. Когда я опускаюсь на колени у края дивана и осторожно укладываю ее, она сбрасывает туфли и лежит, закинув руки за голову, пока я раздеваюсь.
Свет костра отбрасывает золотистые отблески на ее кожу. Шэй лежит обнаженная на подушках и мягких валиках, ее соски тверды, а грудь быстро вздымается и опускается, она выглядит необузданной и прекрасной, как дикое животное, которое я поймал в лесу и принес домой, чтобы съесть.
Эти нелепые романтические мысли заставляют меня понять, насколько глубоко я уже погрузился. Я попросил ее найти меня, если я растворюсь в ней, но реальность такова, что я уже растворился.
Теперь осталось выяснить, насколько сильно я разобьюсь при падении на землю.
Я опускаюсь на колени между ее раздвинутыми ногами, затем ложусь на нее сверху, балансируя на предплечьях. Мы молча смотрим друг на друга, пока она тянется между нашими телами и берет мой член в руку.
Опираясь на локоть, я сжимаю ее грудь, а затем наклоняюсь, чтобы взять твердый сосок в рот. Когда посасываю его, Шэй вздрагивает.
Я перехожу от одной груди к другой, облизывая и посасывая ее упругие соски, пока она не задыхается и не извивается подо мной, скользя головкой моего члена вверх и вниз между губами ее намокшей киски, побуждая меня двигаться вперед бедрами в бессловесной мольбе.
Когда понимаю, что Шэй вот-вот сорвется и начнет умолять, я целую ее и проникаю внутрь.
С приглушенным криком она прижимается к моей груди, обхватывает руками мои плечи, а ногами – талию. Я трахаю ее глубоко и жестко, пока ее бедра не начинают дрожать, а она не впивается ногтями в мою спину.
Шэй достигает кульминации и кричит мне в рот. Я глотаю ее крики и трахаю ее до оргазма, пока мои яйца не начинают болеть от желания освободиться.
Затем выхожу из нее, переворачиваю на живот, подкладываю подушки под нее, чтобы ее красивая попка торчала вверх, и располагаюсь между ее ног. Прижавшись грудью к ее спине, опускаю голову и прижимаюсь ртом к ее уху, а головкой своего члена к попке.
– Готова?
– Да!
Медленный толчок, мгновение сопротивления, ее тихий крик удовольствия или боли. Затем ее тело подчиняется мне, и налитая головка моего члена скользит внутри тугого, смазанного маслом жара.
Шэй вздрагивает и зарывается лицом в подушки, выкрикивая мое имя.
Тяжело дыша и обливаясь потом, я на мгновение замираю, давая ей время привыкнуть ко мне. Целую ее плечи и шею, зарываюсь носом в волосы.
Когда чувствую, что она расслабляется, я слегка сгибаю бедра, подаваясь вперед, дрожа от желания погрузиться глубже, но сдерживаясь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
Затем Шэй резко вскидывает бедра, проталкивая меня внутрь.
Стон, сорвавшийся с моих губ, – низкий и прерывистый. Кажется, я могу потерять сознание от чистого блаженства. Я выдыхаю: – Черт, – и снова стону.
– Ты постоянно говоришь мне, что ты главный, красавчик, но мы оба знаем, кто настоящий босс.
Я опускаю лоб на пространство между ее лопатками и тихонько смеюсь, наслаждаясь моментом, светом камина, запахом ее волос и кожи.
– Ты права, детка. Ты всегда права.
– Правда?
– Нет конечно.
Просунув руку между ее ног, глажу ее клитор, пока вхожу в нее. Я играю с киской и трахаю задницу до тех пор, пока она не испытывает оргазм, выкрикивая мое имя, и никому из нас уже не важно, кто главный.
Я следую за ней по краю, желая быть другим человеком, без неба, полного тайн, и океанов крови на руках.
