Текст книги "Мужчины, за которых я не вышла замуж"
Автор книги: Дженис Каплан
Соавторы: Линн Шнернбергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Глава 20
Мы с Биллом полны решимости вести себя как цивилизованные люди; Эмили и Адам испытывают видимое облегчение оттого, что наша размолвка не превратится в Третью мировую войну. Мы без особенных затруднений делим имущество, пока дело не доходит до старых дисков, которые хранятся на чердаке. Мы решаем, что каждый заберет себе то, что изначально принадлежало ему, поскольку все эти записи исполнены для нас определенного смысла. Я провожу несколько часов, упаковывая свои в белые коробки, а диски Билла – в синие. Когда он приходит, чтобы их забрать, и видит старый альбом Боба Дилана, глаза у него загораются.
– Я рад, что он ко мне вернулся, – говорит он. – Это мой любимый альбом. Он звучал, когда мы с девушкой впервые занимались оральным сексом.
Я судорожно кашляю. А что может сказать Биллу его бывшая жена?
– Надеюсь, эти записи принесут тебе еще немало… удовольствия.
– Спасибо, – сердечно отзывается Билл и берет другой диск. – Вот этот я тоже никогда не забуду. Он звучал, когда…
– Я помню, – отвечаю я, предостерегающе вскидывая руки. Эту историю – как он в школе тискал какую-то девчонку – я слышала пять или шесть раз. Теперь, когда мы больше не муж и жена, я не обязана выслушивать ее снова.
Билл окидывает взглядом мои коробки, и по его лицу пробегает тень подозрения.
– А почему ты забрала себе «Белый ветер»?
– Потому что это мой диск, – отвечаю я.
Он выхватывает его и прижимает к груди.
– Нет, «Белый ветер» – это мое. А твое – «Черная суббота».
– Ты что-то путаешь. «Черная суббота» – твое, а мое – «Фиолетовый дождь».
– Нет, это я купил «Фиолетовый дождь», а ты купила «Розовые облака».
Может быть, Третья мировая война нам и не грозит, но война Цветов – это уж точно. И прежде чем Билл начинает лихорадочно рыться в своей коробке в поисках «Желтой субмарины», я решаю использовать «Белый ветер» в качестве… хм… белого флага.
– Возьми! Возьми все, что пожелаешь. Я не хочу ссориться.
Билл способен оценить мое великодушие. Он тоскливо смотрит на диск и возвращает его мне:
– Все нормально. Оставь себе. Честно говоря, сейчас я все равно предпочитаю «Белую линию».
– А их солиста зовут Джек Бел-Гроув, – добавляю я, и мы оба смеемся, настолько все это глупо.
Билл испытывает видимое облегчение: раздел проходит гладко.
– Так приятно снова с тобой посмеяться, – говорит он.
– Да, – отвечаю я. – Мы ведь можем развестись, не делая друг друга несчастными?
– Мы можем развестись и по-прежнему делать друг друга счастливыми. – Билл кладет руки мне на плечи. – Как насчет небольшого перепиха – в знак того, что мы по-прежнему друзья?
– Это ты так шутишь?
– Вовсе нет! Покувыркаемся напоследок – в память о старых временах. Ну же. Это же быстро! Не упрямься!
– Точно! – Я похлопываю его по щеке. – Хочешь маленький совет, как улучшить свою интимную жизнь? Предполагается, что это длительный процесс.
Билл неуверенно смотрит на меня, и я снимаю его руки со своих плеч. Я благодарна ему за предложение, потому что, с одной стороны, всегда приятно, когда тебя просят. А с другой стороны, принять мысль о нашем разводе мне значительно проще, когда он снова и снова демонстрирует, какой он идиот.
Зато я не дура. Я собираюсь отправиться на лучшую вечеринку в городе. Магазин «Бендел» устраивает ее, чтобы отпраздновать выпуск новый серии эксклюзивных украшений. Это творения Инки – сверхмодного молодого дизайнера, работающего с каким-то редким красным камнем, который водится исключительно в Перу. Его безумно дорогие подвески в форме сердца – хит сезона.
– Целые сердечки, надколотые сердечки, разбитые сердечки – и половинки сердечек для тех, у кого энтузиазм бьет через край, – говорит Беллини, которая на правах местного оракула и первого специалиста по аксессуарам подписала контракт с Инкой.
– Похоже, этот парень гений. Он берет кусочки камня, которые другой человек просто выкинул бы, и запрашивает за них огромные деньги.
– Подвески в виде разбитых сердец всегда идут нарасхват в качестве свадебных сувениров. «Вуменс дейли» назвал их «безумно ироничными».
Я бы предположила, что большинство женщин все-таки предпочтут бриллиант в пять каратов и желательно – идеальной огранки, но, в конце концов, что я знаю?
– Погоди, ты даже не представляешь, что нас ждет на вечеринке в Челси-Пирс! – возбужденно объявляет Беллини. – Световое шоу, акробаты из цирка «Дю Солейль», самый крутой диджей в Нью-Йорке и полтора десятка знаменитостей, которые уже дали свое согласие. И наконец, самое главное: ПБС.
– То есть Принеси Бутылку с Собой? Даже учитывая то, сколько запросил Инка, Бендел мог поставить хотя бы пару ящиков каберне.
– Я имею в виду – Приведи своего Бывшего с Собой! Разве это не замечательно? Ты приходишь с бывшим парнем, а потом все мы можем поменяться. Мне пришла в голову эта идея после той вечеринки, когда мы обменивались барахлом.
– Да брось, ты придумала это, потому что я встречалась со всеми своими бывшими, – шутливо отвечаю я.
– И то и другое. Но все-таки подумай. Если кому-то понравилось то старое красное платье, только представь себе, что будет, если ты выставишь на торги бывшую пассию.
– И что будет?
Беллини смеется.
– Я думаю, искра прежней любви может зажечь новые огоньки. Воспламенить другие сердца. Только представь себе все возможности. Комната, в которой полным-полно проверенных мужиков!
– И кого из своих бывших я должна привести? – спрашиваю я.
– Любого, – отвечает Беллини.
Моя подруга чересчур оптимистична. Я могла бы появиться с Барри, гуру нетрадиционной ориентации, или с Эриком, холостым миллиардером. Мне остается только восхищаться: Беллини всегда изобретает самые разнообразные способы, чтобы встречаться с мужчинами. И на этот раз оплатить все расходы предстоит «Бенделу».
Пару дней я размышляю и решаю наконец, что если я пойду на вечеринку, то единственный приемлемый для меня спутник – это Эрик. Кевин занят, Барри тоже, о Дике речь не идет. Я долго раздумываю, потому что хочу, чтобы Эрик меня правильно понял. После ночи, проведенной в пентхаусе, он сказал, что я еще вернусь, но теперь я пытаюсь вторично пустить в оборот его, а вовсе не ищу романтического свидания. Наконец я сажусь за компьютер и пишу Эрику письмо, в котором спрашиваю, не хочет ли он пойти на вечеринку в качестве моего бывшего парня.
«Не то чтобы ты действительно был бывшим», – пишу я и быстро стираю, потому что это звучит чересчур кокетливо. «У меня был большой выбор!» Тоже стираю, поскольку не хочу показаться легкомысленной. И даже безобидное «Будет весело» отправляется в небытие: вдруг Эрик неправильно меня поймет? Полчаса спустя я все еще безуспешно пытаюсь сочинить коротенькое послание, на которое в обычное время ушло бы две минуты. Я, подобно настоящему писателю, перечитываю каждое предложение. Кто сказал, что электронная почта упрощает жизнь?
Очевидно, она упрощает жизнь Эрику, потому что не проходит и минуты после отправки письма, как я получаю ответ: «Конечно. Супер».
Отлично. У меня уходит еще двадцать минут на то, чтобы расшифровать его слова. Это я – супер, или он просто порылся в Сети и обнаружил, что вечеринка у Бендела самая шикарная в Нью-Йорке? А возможно, он просто где-нибудь загорает и ему хорошо.
Вокруг пресловутой вечеринки возникает такая шумиха, что все мои чеддекские подруги просят меня раздобыть им приглашения, и я это делаю. Мужчины перестают хвастаться размерами заработка и начинают похваляться тем, сколько женщин пригласили их в качестве своего Официального Бывшего.
– Я слышала, Джуд Лоу получил четыре приглашения, причем два из них были от его горничных, – как-то говорит мне Беллини.
– Дай-ка подумать. А Чарли Шин получил шесть приглашений, причем четыре из них были от уличных проституток, – добавляю я.
– Считай, что я этого не слышала. – Беллини явно это запомнит. – Впрочем, быть может, репортерам это понравится.
Журналисты буквально с ума сходят от того, что в числе поклонников Инки оказались все три Дженнифер – Энистон, Лопес и Гарнер. Неудивительно, что у этих актрис совпадают взгляды относительно украшений, если по крайней мере у двух из них одинаковые вкусы в отношении мужчин.
– Мы объяснили Бену Эффлику, что он не может появиться со своей женой – Дженнифер Гарнер. Но если он захочет прийти в качестве мужчины, за которого не вышла замуж Дженнифер Лопес, – это совсем другое дело, – сообщает Беллини. – Вот это будет вечеринка!
Канун праздника тоже проходит неплохо. Примерно в полдень я приезжаю к Беллини на Ист-Сайд, и надо мной начинают трудиться парикмахер и визажист (за счет магазина). Меня наряжают в роскошное платье, которое Беллини ухитрилась одолжить у своего любимого дизайнера. Я поворачиваюсь перед зеркалом и восхищенно разглядываю свое богато украшенное атласное одеяние.
– И не смей потеть, – предупреждает Беллини, пока я прихорашиваюсь. – Завтра платье нужно будет вернуть.
– Может быть, мне следовало сделать инъекцию ботокса? – говорю я, вспомнив, что этот чудодейственный препарат недавно начали использовать в качестве антиперспиранта.
– Если ты собираешься использовать ботокс, сначала займись морщинками на лбу, – указует мне Беллини и восклицает, когда я обеспокоенно смотрю в зеркало: – Попалась! Нет у тебя никаких морщинок. Это шутка.
– Очень забавно. Испугай меня еще разок – и мне потребуется срочная подтяжка лица.
Наши аксессуары, разумеется, от Инки. Я надеваю кулон в виде сердечка – надколотого, но не разбитого, поскольку дела у меня, судя по всему, пошли в гору. У Беллини сердечко целое и вдобавок украшенное декоративными золотыми колючками. Слишком иронично, чтобы я могла это оценить.
Мы уже готовы выходить, когда мне звонит Эрик.
– Что он сказал? – спрашивает Беллини, едва я захлопываю крышку телефона.
– Эрик возвращается из Молдавии и потому немного запоздает. Он встретится с нами на месте.
Беллини кивает.
– А у моего бармена сейчас прослушивание, и потому он даже не собирается приходить.
Мы в одиночестве садимся в такси.
– Я знаю, обзавестись парнем трудно. Но кто думал, что будет так нелегко раздобыть бывшего парня! – смеется моя подруга, когда мы забираемся на заднее сиденье. Водитель замечает наши шикарные наряды и бросает на нас понимающие взгляды в зеркальце заднего вида.
– Спорим на что угодно, вы не мяч гонять собрались, – говорит он, сворачивая с шоссе Уэст-Сайд и пробираясь по Челси-Пирс – обширному району, вытянувшемуся вдоль реки Гудзон. Именно здесь расположены телевизионные студии и танцполы, не говоря уже о скалодромах и гольф-клубах, скейт-парках и баскетбольных площадках. Все виды спорта, которыми только увлекаются жители Нью-Йорка, по крайней мере легальные.
– Вечеринка на Челси-Пирс, шестьдесят. Следуйте за лимузинами, – указывает Беллини.
Такси садится на хвост двум черным лимузинам с тонированными стеклами. Рядом с нами пристраивается огромный белый джип, на заднем сиденье которого одиноко сидит женщина. Может быть, изначально она хотела танк – достаточно большой, чтобы вместить батальон пехоты, который расчищал бы ей дорогу, но, по-моему, эту машину было бы лучше перекрасить и пожертвовать на нужды американской армии.
Когда мы подъезжаем, я достаю свою блестящую вечернюю сумочку. Днем я потратила полчаса, пытаясь вместить в нее хоть что-то. Я ухитрилась впихнуть туда блеск для губ, три леденца для освежения дыхания, полрасчески (пришлось сломать ее пополам) и ключ от входной двери. Уверена, у меня было с собой сорок долларов, но теперь не могу их найти.
– У тебя есть деньги? – спрашиваю я у Беллини.
– Шутишь? Здесь даже накладные ресницы не поместились! – отвечает та, показывая мне свою крохотную сумчонку, примерно вдвое меньше моей, а стоит она, наверное, вдвое больше. В мире высокой моды размер действительно имеет значение.
Я ненадолго задумываюсь, а затем разъясняю таксисту ситуацию и прошу его оставить адрес.
– Мне очень жаль, но я вышлю вам чек в ту же минуту, как вернусь домой, – извиняющимся тоном обещаю я.
– Ну да, разумеется. Я на такое не клюну. – Водитель выключает мотор и вместе с нами вылезает из машины. Он на голову выше каждой из нас. Плюс взлохмаченная черная борода и рваные кеды.
– Что вы собираетесь делать? – спрашиваю я.
– Пойти с вами. Если у вас нет денег, то пусть кто-нибудь из этих пижонов заплатит мне двадцать пять баксов плюс чаевые.
– Подождите здесь. Я сама кого-нибудь найду, – говорю я и прихожу в ужас при мысли о том, что таксист действительно может ворваться и устроить скандал.
– Еще чего! Вы решили меня надуть? Уйдете – и ищи-свищи! – орет он и рвется к двери.
– Минуту! – кричу я, но он мчится вперед. Понятно, что его уже обманывали подобным образом, но сейчас явно не время возбуждать дело о мошенничестве.
Таксист влетает внутрь, а вечеринка идет полным ходом. Играет музыка, официанты разносят шампанское. Триста самых желанных женщин Нью-Йорка дефилируют по залу, болтают и флиртуют, щеголяя голыми спинами, дорогими костюмами и представительными бывшими.
Прежде чем я успеваю его остановить, таксист врезается в толпу.
– Эй, одолжите кто-нибудь пятнадцать баксов этим леди! – кричит он.
Я слышу удивленные возгласы. Одни беспокойно оглядываются, стоя с полными бокалами, другие демонстративно отходят. Наверное, денег у собравшихся достаточно, чтобы профинансировать следующий полет на Марс, но никто из них не раскошелится на то, чтобы оплатить трехмильную поездку на такси.
– Давайте, парни. Пятнадцать баксов. И все будет улажено! – восклицает таксист.
Хорошо бы оно поскорее уладилось. Я готова сквозь землю провалиться. Или же продать бесценные серьги от Инки за пятнадцать долларов. Если получится загнать их за тридцать, тогда хватит еще и на такси до дома.
В то время как прочие торопливо разбредаются, по направлению к нам движется какой-то высокий мужчина в смокинге.
– Проблемы? – интересуется он, в упор глядя на таксиста.
– Эти женщины приехали сюда на такси и не желают платить, – возмущенно говорит тот.
– У нас очень маленькие сумочки, – объясняет Беллини, пожимая плечами.
Высокий мужчина улыбается. Его явно это забавляет, и он готов помочь. Он достает бумажник, вытаскивает двадцать долларов, протягивает их таксисту и говорит:
– Вот, пожалуйста. – И любезно добавляет: – Может быть, хотите перекусить перед уходом?
– Конечно, – отзывается таксист, пряча двадцатку в карман и ожидая продолжения.
Красавец в смокинге подходит к столу и возвращается с двумя огромными шампурами, унизанными морепродуктами. Таксист потрясает ими, точно клинками, и торопливо удаляется.
– А вы? – спрашивает наш спаситель и улыбается мне. – Принести вам креветок? Или устриц?
– Нет, – отвечаю я, не глядя ему в глаза, бормочу что-то в знак благодарности и торопливо отправляюсь за выпивкой. Беллини удивленно смотрит на меня и, как бы извиняясь за мою неучтивость, разражается потоком комплиментов.
– В чем дело? – спрашивает она пару минут спустя, присоединяясь ко мне. – Он такой классный! По-моему, ты ему понравилась.
– Я его знаю, – цежу я сквозь зубы. – Какое унижение! Это Том Шепард.
– Кто?
– Приятель Эрика. Он вывел меня из леса, ну, тогда, когда я отправилась на прогулку, как только Билл меня бросил. Я сидела на обочине и плакала, а он довез меня до парковки. Благодаря ему я и вышла на Эрика.
– Ну так сегодня он спас тебя вторично. Это практически твой персональный спасатель. По-моему, здорово.
– Да, потрясающе. Когда он видел меня в последний раз, я была вся в грязи и покусанная. К тому же заблудилась в трех соснах. Сегодня я предстала перед ним идиоткой, которая не помнит, куда сунула деньги. Представляешь, что он скажет обо мне Эрику? И вообще – что он тут делает?
– Какая разница? Хэлли, милая, теперь ты – свободная женщина. Когда красивый мужчина предлагает устриц, не надо отказываться.
Я морщусь:
– Устрицы скользкие. И потом, разве ты не заметила? У него обручальное кольцо. – Я оглядываю помещение в поисках Тома Шепарда. В смокинге он еще красивее, чем в спортивном костюме. Но когда он смотрит на меня, я тут же отвожу взгляд.
Беллини качает головой:
– Ты безнадежна. Но если ты не собираешься разговаривать с Томом, давай просто погуляем по залу.
– Просто погуляем?
– Ну да. – Беллини ухмыляется. – Это будет наш секретный дружеский шифр. Он означает: «Давай поищем кого-нибудь еще».
Я смеюсь, беру бокал вина и слоняюсь с Беллини по залу, заглядывая в гигантские окна и поражаясь прекрасному виду на величественный Гудзон. Но то, что происходит вокруг, не позволяет мне полностью погрузиться в созерцание пейзажа. В одном углу зала акробаты из цирка «Дю Солейль», в леопардовых трико, раскачиваются на трех высоко подвешенных канатах и без видимых усилий принимают замысловатые позы. Над нашими головами туда-сюда летает гимнастка на трапеции – судя по всему, публика играет роль страховочной сетки. Пока я наблюдаю за представлением, какой-то подвыпивший пожилой мужчина с внушительным брюшком и огромными бриллиантовыми запонками подходит к нам и обнимает Беллини.
– Эй, красотка, может, я тебя угощу выпивкой? – спрашивает он и похотливо смотрит на нее. Потом замечает меня и добавляет: – Я вас обеих угощаю! Две по цене одной.
– Погуляем? – обращаюсь я к Беллини.
– Погуляем. – И мы обе начинаем хихикать, поворачиваемся в другую сторону и сталкиваемся с Дарли.
– Боже мой! – говорит та, обмениваясь с нами символическими поцелуями, и оправляет на себе узенькое платье. – Изумительная вечеринка. Я смотрю, вы встретились с моим бывшим. Его зовут Хирам. Что вы о нем думаете?
– Именно тот мужчина, с которым я тебя представляю, – вполне искренне отвечает Беллини. Лично я понимаю, почему у Дарли с Хирамом не сложилось. Она бы никогда не осталась с человеком, у которого бриллианты крупнее, чем у нее.
– Как мило с твоей стороны – привести такого шикарного бывшего. – Я пытаюсь казаться любезной.
– Ничего шикарного, – огрызается та. – Тот, кто однажды влюбился в Дарли, будет любить ее всегда.
Не знаю, какой смысл вкладывает в это «всегда» моя многомужняя чеддекская соседка, но Дарли действительно производит неизгладимое впечатление.
Стоит один лишь раз окинуть взглядом разноцветную толпу, чтобы убедиться: идея Беллини – «Приведи с собой своего бывшего» – и впрямь имеет успех. Парочки, которые не виделись много лет, опять флиртуют или помогают друг другу встретить новую пассию. Моя подруга Аманда знакомит своего бывшего парня со свежеразведенной Стефи, и те тут же принимаются оживленно болтать.
– А вот и наш почетный гость. Инка, – говорит Беллини, подводя меня к привлекательному блондину, который, судя по всему, думает, что «официальная одежда» – это ковбойские сапоги, красные брюки и галстук в виде шнурка. Вокруг знаменитого дизайнера вьется кучка поклонников, а тот улыбается и держит за руки свою точную копию – еще одного сексуального блондина. Заметив Беллини, Инка одаривает ее лучезарной улыбкой.
– Отличная идея. Спасибо за вечеринку! – восклицает Инка. – Познакомься, это мой бывший, Ацтек.
Насколько я помню, инки и ацтеки жили на разных континентах, но сегодня, видимо, они сблизились.
В отличие от меня с Эриком. Я снова смотрю на часы.
– Полагаю, твой бывший вот-вот появится? – спрашивает кто-то за моей спиной.
Я оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Томом Шепардом. Он улыбается и отхлебывает из бокала виски.
– Самолет запаздывает, – лепечу я.
– Не знаю, для чего Эрик держит эту штуковину. Он никогда не прибывает вовремя. На тот случай, если вы меня забыли, я – Том Шепард.
– Я… я вас помню. Мой дорожный герой.
– Эрик достал мне приглашение. Он подумал, что мне нужно куда-нибудь выбраться и пообщаться с людьми.
– А я-то гадала, что вы тут делаете, – не к месту леплю я.
– Определенно мы больше не прогуливаемся, – шепчет мне Беллини и удаляется, оставив нас наедине. Я бросаю ей вслед тоскливый взгляд.
Том пожимает мне руку. Непонятно почему, но я ощущаю легкий трепет.
– В прошлый раз, когда мы встретились, я была в совершенно непотребном виде!
– Ты отлично выглядишь. Какое замечательное платье. Оно прелестно.
– Это не мое, – брякаю я.
– Все равно. Вся прелесть – в тебе самой.
Я пялюсь на его кольцо.
– Спасибо за комплимент. Но должна тебе сказать, на этот счет я щепетильна. Не думаю, что женатым мужчинам пристало флиртовать.
Том, кажется, ошарашен; но, прежде чем он успевает ответить, появляется Эрик, за ним по пятам следует его ассистент Гамильтон – воплощение деловой суеты и непрерывных телефонных переговоров. Эрик наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку, и дружески хлопает Тома по спине.
– Хорошо, что ты наконец здесь, – двусмысленно говорю я.
– Я тоже рад, что я здесь, – отзывается он.
Но Гамильтон прерывает наш едва начавшийся разговор каким-то неотложным вопросом, и я задумываюсь, действительно ли Эрик «здесь». Впрочем, он с удовлетворением смотрит на нас с Томом.
– Так вы, значит, уже знакомы. Прекрасно. Мое дело сделано, – замечает он, как будто речь идет о слиянии двух фирм.
– Всех твоих дел не переделаешь, – шутит Том.
– Разумеется. Можешь войти в долю. – Эрик берет у проходящего мимо официанта небольшого размера хотдог, обмакивает его в горчичный соус и целиком сует в рот.
– М-м-м! Вкусно. Гамильтон, разузнайте, что это такое. Может быть, мы возьмем несколько штук с собой в самолет.
Мы с Томом обмениваемся понимающим взглядом и начинаем смеяться.
– Это всего лишь сосиска в тесте, мистер Миллиардер, – провозглашает Том.
– Эй, не ставь меня в неловкое положение, – протестует Эрик. – Я ведь нашел тебе подружку, разве нет?
Я в смущении. Неужели Эрик регулярно подбирает новых подружек своим женатым приятелям?
– Пока еще не подружку. И во всяком случае, я сам ее нашел. Чумазую, но перспективную, – говорит Том и улыбается.
– И с тех пор ты только о ней и говорил. Полагаю, она оказалась достаточно проницательна, когда не полетела со мной на Бермуды. Или в Лондон. – Эрик в притворном отчаянии качает головой. – Нечего сказать, хороша помощь от лучшего друга.
Теперь мне и в самом деле становится неловко. Я уже хочу отвести Эрика в сторонку и спросить, что тут творится. Но в этот момент появляется Гамильтон – надоедливый, как комар, которого никак не удается прихлопнуть.
– Мистер Ричмонд, звонок от президента, – важно объявляет он.
Эрик, как будто став выше ростом, отходит в сторону.
– Не стоит так впечатляться, – говорит Том. – Возможно, это всего лишь президент гольф-клуба, который хочет договориться с Эриком об игре.
– Или президент Молдавии, который с его помощью хочет нанести свою страну на карту мира.
Мы смеемся. Черт возьми, мне все равно, что у Эрика на уме. Я вовсе не собираюсь влюбляться в Тома.
Тот трогает меня за локоть.
– Здесь, конечно, очень весело, но ты не хочешь ненадолго выйти? Прогуляться и подышать свежим воздухом?
Я задумываюсь. Может быть, я слишком чопорна. Для того чтобы можно было прогуляться вместе с Томом, он вовсе не обязательно должен быть холост. Но с другой стороны, к чему приведет эта прогулка?
– Послушай, я юрист. Я люблю играть в открытую. Что это за кольцо? Оно что-нибудь для тебя значит?
Том смотрит на него и бессознательно крутит на пальце.
– Да. Многое. Но если ты хочешь знать, не женат ли я, то ответ будет отрицательным. Я вдовец.
Мне вдруг становится стыдно.
– Прости, – бормочу я, извиняясь одновременно за свое любопытство и за его утрату.
– Да, это нелегко. Но Эрик – хороший друг. Выкраивает время, чтобы съездить со мной на рыбалку, и все такое. Буквально покоя не дает, я бы сказал, – заканчивает Том с легкой улыбкой.
– Давно ты потерял жену?
– Пять лет назад. Сразу после этого я уехал из города, подальше от воспоминаний, и целиком посвятил себя воспитанию детей.
– И как у них дела?
– Отлично. Они счастливы, и я очень люблю проводить время с ними. К сожалению, они выросли. Младший в этом году поступил в колледж.
– Мои тоже, – отзываюсь я.
– Многое изменилось, да? Больше не нужно проводить все выходные на футбольных матчах и соревнованиях по плаванию. Наверное, пришла пора вернуться в реальный мир.
– Если ты имеешь в виду свидания… – Я смеюсь.
– Ну, я в этом не профи. Стою здесь с очаровательной женщиной и единственное, что могу ей предложить, так это прогулку на свежем воздухе.
– Ты уже дал мне пятнадцать долларов, – напоминаю я.
– Ты юрист. Пятнадцать долларов – это стоимость полутора минут твоего времени.
– Так давай используем их по максимуму, – говорю я.
Мы выходим на улицу, но я тут же начинаю мерзнуть; Том снимает пиджак и набрасывает его мне на плечи. Он снова меня спасает – и это, как сказала Беллини, просто здорово.
Мы бродим по пирсу и говорим о детях. Я быстро выясняю, что Том – терапевт и последние несколько лет он провел, занимаясь частной практикой в провинции. Теперь он подумывает о том, чтобы снова вернуться в большой город: ему предлагают должность преподавателя в Медицинском центре Колумбийского университета.
– Я готов начать все сначала, – говорит он.
– Предполагается, что фраза «У них вся жизнь впереди» относится к нашим детям, но я тоже чувствую себя готовой ко всему.
– И я. Это очень приятное ощущение, – отзывается Том, помогая мне преодолеть несколько ступенек.
Мы идем в обратном направлении, но, вместо того чтобы вернуться на вечеринку, оказываемся в совершенно другой части Челси-Пирс.
– Любишь боулинг? – с лукавой улыбкой спрашивает Том.
– Не играла с тех пор, как мне было двенадцать, – отвечаю я и задумываюсь, как я буду выглядеть в платье за восемь тысяч долларов и ботинках для боулинга.
Через пару минут мне предоставляется возможность это выяснить.
– Серебристое платье и зеленые ботинки – самое оно, – улыбаясь, заявляет Том, когда я предстаю перед ним во взятой напрокат экипировке. Так приятно снять туфли на шпильке – и не важно, что на мне сейчас надето.
– Боулинг теперь совсем другой. – Я оглядываю помещение. Оно больше похоже на дансинг, нежели на спортивный центр. Звучит рэп, клубится искусственный туман. Вместо грубых флуоресцентных ламп – темно-фиолетовая подсветка.
Том приносит мне шар, и я подхожу к черте, пытаясь изобразить классическую позу игрока в боулинг и запустить шар одной рукой. Но он тяжеловат, а платье слишком узкое для того, чтобы можно было свободно маневрировать. И потому, держа увесистое керамическое ядро двумя руками, я наклоняюсь, ставлю его на черту и толкаю вперед. Шар медленно катится по самой середине дорожки.
– Страйк? – в восторге кричит Том, когда все кегли падают и на табло загораются цифры.
– Новичкам везет, – отвечаю я и возвращаюсь к нему.
Он, в свою очередь, пускает мяч по всем правилам, и тот сначала идет идеально, а потом сворачивает к самому краю дорожки. Одна кегля. Вторая попытка – и тот же результат.
– Ты не виноват. Просто это действительно трудно, – ободряюще говорю я, когда Том возвращается на место.
– Не утешай меня, женщина в бальном платье, которая чудом сделала страйк.
– Страйк, – говорю я, пожимая плечами. – По-моему, в бейсболе это означает что-то плохое. Почему в боулинге так называется самый лучший результат?
– Понятия не имею.
В следующем раунде удача мне изменяет. Том ухитряется сбить все кегли, а у меня оба шара падают в желоб.
– Всё – или ничего, – говорю я, глядя на свой итог, высвечивающийся на табло.
– Ты определенно заслужила всё, – отзывается Том, обнимая меня.
– Да уж, – отвечаю я и затем, как бы в знак согласия, целую его.
Том в восторге.
– Если тебе нравится женщина, отведи ее в боулинг-клуб. Вот что я скажу своему сыну, – говорит он и сияет улыбкой.
– Не то чтобы это была панацея, но со мной сработало, – улыбаюсь я в ответ.
Мы смотрим друг на друга и думаем, что же будет теперь. Конечно, приключения не заставляют себя долго ждать. У Тома звонит мобильник.
– Интересно, чего от меня хочет Гамильтон? – говорит он. Выслушав, Том закрывает телефон и хватает меня за руку. – Гамильтон в панике. Несчастный случай. Им нужен врач. Эрик чем-то подавился.
– Возможно, хот-догом, – говорю я. Судя по всему, Эрику до сих пор не приходилось жевать ничего, кроме икры.
Мы выскакиваем из клуба, и лишь на полпути я вдруг понимаю, что мне ничто не мешает бежать.
– Я в ботинках! – кричу я.
– Черт, точно! – Том тоже не переобулся. – Потом! Сейчас некогда.
Держась за руки, мы в рекордное время возвращаемся на Челси-Пирс, 60. Эрик распластан на полу, а на нем буквально лежит женщина. Беллини!
Том пробирается сквозь толпу и становится рядом с другом на колени. Глаза у Эрика широко раскрыты, и выглядит он вполне счастливым и довольным. Я опускаюсь на пол рядом со своей подругой. Она, кажется, прямо-таки сочится довольством.
– Все под контролем, – говорит Беллини, чуть приподнимаясь, но по-прежнему продолжая нависать над Эриком. Она прижимается губами к его губам, отрывается, снова прижимается…
– Что ты делаешь? – спрашивает у нее доктор, Том.
– Эрик начал задыхаться, и поэтому сначала я постучала ему между лопаток, – спокойно объясняет Беллини. – А потом, когда он пришел в себя, я его уложила и сейчас делаю ему искусственное дыхание «рот в рот».
– Постучать между лопаток – это хорошо, но я не уверен, что он нуждается в искусственном дыхании, – замечает Том, мягко отстраняя Беллини.
Эрик, ухмыляясь, садится и снова притягивает ее к себе. Видимо, это его новый практикующий врач.
– Нет, нуждаюсь. Я в жизни еще не чувствовал себя лучше.
Том смеется, и все мы поднимаемся на ноги.
– Ладно, Эрик, давай я тебя быстренько осмотрю. А потом вы с Беллини продолжите играть в доктора.
Они уходят, а мы с подругой весело смотрим им вслед.
– Будь поосторожнее. Эрик – не подарок, – доверительно говорю я. – Он требователен и эгоистичен.
– А вдобавок еще красив, богат и классно целуется.
– Да, но он такой высокомерный.
– Всего лишь уверенный в себе, – поправляет Беллини.
– Он все время в разъездах.
– Значит, не будет стоять у меня над душой.
Я хохочу.
– Сдаюсь. Вы – идеальная пара.
Беллини обнимает меня.
– Не возражаешь, если я заберу себе твоего бывшего?
– Нет, конечно. Я готова к новым подвигам.
Я оглядываюсь и вижу Тома Шепарда – доброго, отзывчивого и такого сексуального. Голова у него слегка опущена; я замечаю, что он снимает с пальца кольцо и, задумчиво покатав в ладони, прячет его в карман.
– Все еще сожалеешь о тех мужчинах, за которых ты не вышла замуж? – спрашивает Беллини, находя глазами Эрика.
Я качаю головой:
– Я наконец поняла, что обратной дороги нет. Поэтому остается идти вперед.
Том подходит ко мне. Я думаю, как здорово мы сегодня повеселились, – и сколько нам еще предстоит узнать друг о друге. Даже не представляю себе, каким будет наше будущее. Может быть, через двадцать лет я с нежностью буду вспоминать о нем как о мужчине, за которого я не вышла замуж. Может быть, я вообще не буду о нем вспоминать. Или же мы будем просыпаться каждое утро вместе, абсолютно довольные жизнью.
