Текст книги "Бестия. Том 2"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Четверг, 14 июля 1977 г., Нью-Йорк
Взнос в Департамент государственных сборов в размере шести миллионов позволил Джино Сантанджело вернуться в Америку. На законных основаниях. Правда, это была слишком долгая история. Нескончаемая. Переговоры весьма деликатного свойства. Они сводили Джино с ума, и он орал в трубку: «Заплати им – сколько бы ни потребовали! Отдай мерзавцам! Лишь бы мне вернуться!» Потребовали немало. И если бы дело было в одних деньгах! Но, слава Богу, они все еще кое-что значат.
И вот он вернулся, и Коста ждет его в «Пьере». Двое старых друзей крепко обнялись.
– Рад тебя видеть, старина! – воскликнул Джино. – Немного облысел, но все еще держишься молодцом!
Коста расцвел.
– А ты все такой же. Ни капельки не изменился.
– С какой стати? Я еще заберу с собой на тот свет свои зубы, свои волосы… все свое.
Коста кивнул. Да, Джино не изменился. Смуглый, загорелый. Густые черные волосы. Ни малейшего намека на брюшко. Коста невольно втянул живот.
– Я бы пожевал чего-нибудь, – сказал Джино. – Закажи еду, а я пока переоденусь во что-нибудь поудобнее. – Он направился в спальню. – Пусть принесут огромный, сочный американский бифштекс и жареный картофель по-французски. Красное вино. Давай заказывай, я мигом.
Коста пошел к телефону. Джино огляделся. Неплохо. А все-таки не свой дом. Теперь, когда он вернулся на родину, ему хотелось иметь собственный дом. Хватит с него отелей. Он уже не мальчик. Джино подумал о своем друге Косте. Он покривил душой: Коста выглядит неважно. Целиком тянет на свой возраст, если не больше. Серая, нездоровая кожа, мешки под глазами, во всем облике – усталость. Уезжая, Джино оставил все на него. Должно быть, ноша оказалась слишком тяжелой. Все семь лет своей ссылки Джино намеренно не вникал в то, что делалось в Америке. Он знал, что не вынесет, если что-то пойдет не так, а он будет не в состоянии повлиять на ход дел. «Сам решай, – наставлял он Косту. – Понадобится – обратись за советом к Энцо». Пока деньги продолжали поступать, он был доволен. Специальный курьер еженедельно клал их на один из его многочисленных счетов в швейцарских банках. Все шло как по маслу. После убийства Марко поток денег иссяк. Наступили черные дни. Положение хуже некуда: он в чужой стране, связан по рукам и ногам, только и может, что беситься от ярости и от своей беспомощности. Он любил Марко, как родного сына… как родного сына! Но не смог предотвратить непоправимое. Он тотчас связался с Энцо. Потребовал отмщения. Через несколько дней поступила информация: справедливость восторжествовала. Деньги снова потекли рекой. Джино почувствовал: он в неоплатном долгу у Боннатти.
Конечно, даже в Израиль просачивались слухи о Лаки. Джино знал: она стала важной персоной в его деловой империи, только не знал – насколько важной.
Он моментально переоделся, сменив черный костюм на кашемировый свитер и удобные брюки. Чем скорее он войдет в курс дела, тем лучше. У него чешутся руки.
* * *
Сэл разглядывала фигуру спящего Дарио. Красавчик, ничего не скажешь: светлые волосы, правильные черты лица. Симпатичный и может сослужить ей хорошую службу. Какого черта таскать каштаны из огня для других?
С тех пор как она дала ему пару голубых капсул, гарантирующих ровно двенадцать часов беспробудного сна, Сэл трудилась не покладая рук. Первым делом освободила его квартиру от налетчика: взвалила его на плечи, словно куль с мукой, и спустилась по служебной лестнице. В подземном гараже она швырнула его на заднее сиденье своего старенького «крайслера» и накрыла одеялом. Короткое замыкание облегчило ей задачу: все были заняты своими делами. Она отъехала за пятнадцать кварталов и вывалила его на аллею. Затем вернулась за Дарио. Навела порядок в квартире и точно так же взвалила его на плечи.
У Сэл хватило бы силенок на двоих мужиков. Когда она сбросила Дарио на заднее сиденье, то только чуточку запыхалась. По дороге в «Квинз» она тихонько мурлыкала какую-то песенку.
Рут уже встала и ждала ее. Роскошная девка, бывшая шоу-герл, бывшая проститутка, которой облили кислотой половину лица, так что теперь на нее ни один мужчина не позарится. Да и нужны ли ей мужчины, когда рядом Сэл!
– Все в порядке, дорогая? – тревожно спросила Рут.
– Просто замечательно. – Сэл нежно поцеловала обожженную щеку подруги. – У нас гость. Постели ему, а я пока посвящу тебя в суть заговора.
Они вместе раздели Дарио и уложили в постель.
– Кто он такой? – прошептала Рут.
Сэл смерила спящего нежным взглядом.
– Если все пойдет, как задумано, он – наш домик в Аризоне. В противном Случае – покойник.
* * *
Наконец-то Эллиот Беркли ушел на службу.
– Я хочу, чтобы ты хорошенько подумала о том, чтобы съездить куда-нибудь отдохнуть, – напомнил он жене перед уходом.
– Хорошо, – без особого энтузиазма отозвалась Кэрри.
Нет. Это невозможно. Не раньше, чем я узнаю, кто меня шантажирует, и не возьму ситуацию в свои руки.
Весь день она нервно вышагивала по квартире, подскакивая каждый раз, когда звонил телефон.
Позвонил Стивен. Она отвечала телеграфным стилем и даже не рассказала о своем приключении.
– Я позвоню завтра. – До него наконец дошло, что она не в настроении разговаривать. – Возможно, смогу сообщить неплохие новости о моем расследовании.
– Э… замечательно. До завтра, – и бросила трубку. Нельзя занимать линию.
Телефон тотчас задребезжал снова. Кэрри схватила трубку.
– Как насчет того, чтобы хорошенько подзарядиться? – пропел кто-то.
– О, Джерри! Что тебе нужно?
– Что мне нужно? Ничего себе приветствие! Мне нужно…
Кэрри не слышала. Милый Джерри. Милый, милый Джерри! Его пылкая страсть не потускнела с годами. Однако…
– Джерри, я сейчас очень занята. Можно я перезвоню тебе?
– Когда?
– Скоро.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Джерри был не лишен собственнического чувства, как настоящий любовник. Он обращался с ней, как с принцессой, кем, согласно легенде, она и являлась. Громадная разница в возрасте его ничуть не смущала.
Ей позвонили в пять часов. Из телефона-автомата. У нее бешено стучало сердце.
– Кэрри Беркли на проводе. Кто говорит?
– Завтра в полдень. На том же месте, – прошелестел приглушенный голос.
– Минуточку! – начала она, но в аппарате раздался щелчок, и Кэрри осталась стоять с безмолвной трубкой в руке.
* * *
Закадычные друзья никак не могли наговориться. Сначала Коста рассказывал не особенно охотно, но потом разошелся.
Джино не перебивал, а сидел, внимательно смотрел и слушал, вновь и вновь отмечая про себя, до чего же Коста сдал. Мало того – впал в старческий маразм. Слушаешь – и не веришь своим ушам!
А услышал он историю восхождения Лаки к вершинам власти. Просто невероятно, что маленькая дикарка, какой он ее оставил в тысяча девятьсот семидесятом году, превратилась в расчетливую, несгибаемую, умную деловую женщину, которая взяла дело в свои руки и великолепно справилась, насколько он мог судить. Послушать Косту, так она может ходить по воде, аки посуху. Коста с гордостью поведал о ее борьбе за «Маджириано». А дальше – гибель Марко, деловая и моральная поддержка Энцо Боннатти…
– Должен ли я понимать это так, – недоверчиво проговорил Джино, – что мы уже около года ничего не получаем от «Маджириано» – ни единого цента?
Коста смешался.
– Я же тебе объяснил. После убийства Марко Лаки было тяжело оставаться в Вегасе. Вот Боннатти и взял бразды правления в свои руки. Временная уступка. А тут подвернулся случай выгодно поместить капитал… Теперь, когда ты здесь…
– Да уж, я здесь, мать твою! Иисусе Христе! Коста! Я говорил тебе обращаться к Энцо в экстренных случаях за советом. Но я не просил тебя преподнести ему все на тарелочке! Ты же его знаешь – шлюхи да наркотики. На черта нам такие связи в моих отелях!
– Мы все уладим – нет проблем. Энцо в любую минуту все вернет.
– Дашь голову на отсечение? Рискнешь деньгами? Ты даже не удосужился расставить там своих людей! Не приподнял свою задницу, чтобы сохранить контроль! Ни ты, ни моя драгоценная доченька! А Дарио? Ты до сих пор ничего не сказал о нем.
Коста скорбно пожал плечами.
– Он не интересуется бизнесом.
– Это еще как понимать?
Коста вытер чистым белым платком пот со лба.
– Кажется, Дарио нуждается в помощи.
– Помощи? Что ты мелешь?
– У него… проблемы с сексом.
– Какие еще проблемы? – Джино резко расхохотался. – Слишком много трахается, да? С каких пор это стало считаться проблемой?
Коста поежился. Как он надеялся, что не ему придется открыть Джино глаза на пристрастия Дарио! Но друг должен знать правду.
– Дарио… э… ему нравятся мальчики.
– Мальчики? – Джино наморщил лоб и побагровел. – Мальчики! Ты хочешь сказать, что мой сын – гомик?
Коста с несчастным видом кивнул.
– Невероятно!
– К сожалению, это так.
Джино вскочил с кресла и заметался по комнате, яростно вбивая кулак одной руки в ладонь другой.
– Итак, ты всего-навсего сообщаешь мне, что вместо сына у меня гнусный гомик, а у дочери железные яйца между ног? И мой отель – уже не мой? Так?
– Я не говорил, что Лаки… Она способная деловая женщина, ты можешь ею гордиться. Она – вылитая твоя копия. Без нее «Маджириано» ни за что бы не построили. Теперь, когда вы снова вместе…
– Где Дарио? – ледяным голосом спросил Джино.
Коста совсем забыл о Дарио, его паническом звонке. Но к этому времени Сэл, должно быть, уже обо всем позаботилась.
– Здесь, в городе. У него квартира в доме у реки. Устроить вам встречу?
– Не надо ничего устраивать. Дай мне его адрес, я сам с ним разберусь.
Коста пожал плечами. Не хотел бы он быть на месте Дарио! Но кто-то же должен вразумить парня! Если Джино узнает о порнофильме, в котором он снялся… Слава Богу, Лаки об этом позаботилась. Это влетело в копеечку. Коста еще не видел ее в таком гневе, но она все-таки замяла дело. Сказать Джино? Все равно узнает от других… Нет, не сейчас. Он еще не готов узнать о кинематографической карьере сына.
– А где Лаки?
– У нее своя квартира. На Шестьдесят первой улице, близ Парка.
– Почему она живет не в моей квартире?
– Ее продали шесть лет тому назад. У меня есть пара агентов – на случай, если тебе понадобится подыскать жилье.
Глаза Джино помертвели.
– Но она не продала дом в Ист-Хэмптоне?
– Нет, конечно.
– Там ничего не трогали?
– Абсолютно. – Коста вспомнил жаркие баталии из-за этого с Лаки. Она собиралась продать дом, но Коста стоял насмерть.
– Может, я там и поселюсь, – неожиданно заявил Джино. – Я уже привык жить в своем доме.
– Замечательная мысль! – обрадовался Коста. Слава Богу, Джино перестал орать и возмущаться. – Конечно, необходим ремонт…
– Подумаешь! Завтра сгоняю туда, посмотрю, что да как. Дашь мне хорошего водителя?
– Самого лучшего. Он работал на самого Витторио в Чикаго. Год назад перебрался сюда. Энцо лично рекомендовал его.
– Ха!
– Он очень рад твоему возвращению.
Джино вперил задумчивый взгляд в пространство.
– Рад… Могу себе представить!
– Энцо в любой момент готов встретиться с тобой. Через две недели, через месяц – как только ты очухаешься. Он понимает, что тебе нужно прийти в себя, привыкнуть к переменам. Он…
– Да что с тобой такое? – взревел Джино. – Старческий маразм или что? Я уже вернулся. И мне не нравится, как идут дела. Настаиваю на встрече с Энцо – завтра же! А когда я пойму, что у него на уме, тогда уж я поговорю с Лаки и Дарио. Они знают, что я в городе?
Коста снова вытер пот со лба.
– Я подумал, лучше будет им не говорить, пока ты точно не приедешь. Сейчас из-за аварии в городе настоящий бардак. Я их не видел со вчерашнего дня.
– О'кей. Не говори им до поры до времени. Пусть это будет сюрпризом.
Коста растерянно кивнул. Ему еще ни разу не удалось скрыть что-нибудь от Лаки.
– Я устал, – подытожил Джино. – И хочу отоспаться.
– Конечно, конечно, – забормотал Коста, видя, как его друг мечется по комнате, точно лев в клетке.
– Договорись о встрече с Боннатти. Завтра. Никаких отговорок.
– Я уверен, он будет только рад…
– Ага. Там увидим. – Джино посмотрел в окно. – Странное чувство, когда возвращаешься домой…
– Сначала будет казаться… – начал Коста.
– Вздор! Завтра же я буду в форме, словно и не уезжал!
Коста не спорил.
– Значит, на сегодня все?
– Все. Для одного дня вполне достаточно.
Да. Теперь нужны не слова, а поступки.
– Иди домой, Коста.
– Хорошо. А то я тоже устал. Если понадобится – Руссо в соседней комнате.
– Знаю, знаю.
Руссо был телохранителем, также назначенным Энцо. Старая рать разбежалась. Кто умер, кто ушел в отставку. Руссо – не то что ребята старой закалки. Ему всего двадцать с небольшим. Умен и щеголеват. Посмотришь на него: кажется, и мухи не обидит.
Джино проводил Косту до двери.
– Не обижайся. Я знаю, ты сделал все, что мог.
Коста поспешил удалиться. Было уже полвосьмого, ему предстоял серьезный разговор с Лаки. Когда она узнает, что отец в городе… Этим двоим придется приспосабливаться друг к другу.
Джино проводил его взглядом и, закурив сигару, стал мерить комнату шагами. Почему этот идиот до сих пор не поставил его в известность о Лаки и Дарио? Какого черта ждал? Он вспомнил собственные инструкции: «Не посвящай меня ни в какие трудности. Только помоги вернуться!» Черт! Что-то не так – он это чувствует. Но что? Время покажет.
Сейчас главное – приглядеться и прислушаться. Максимум осторожности. Да, кстати… Он позвонил в справочную, а затем – по номеру, который ему там дали. Через час у него уже были свои шофер и телохранитель. Не то чтобы он не доверял Энцо. Но правило номер один гласило: окружай себя только людьми, преданными тебе лично – и никому другому.
За годы изгнания его интуиция ни чуточки не притупилась. Он был как никогда хитер и бодр. Семь лет на одном месте! Но вообще в Израиле было неплохо: прекрасный дом, море, пляж, собаки, случайные подруги – когда ему этого хотелось.
На третьем году ссылки он встретил женщину. Не молоденькую. Сорок с небольшим. Зачем мужчине в его возрасте молоденькие? Его уже тошнит от их сюсюканья и всевозможных глупостей. Эта женщина была привлекательной вдовой с зачесанными вверх светлыми волосами и ясными голубыми глазами. Узнав, что она еврейка, Джино очень удивился. Совсем не похожа! Как правило, израильтянки отличались пышными формами, но темноволосые были не в его вкусе. Джино предпочитал белокожих блондинок. Розалина Глютцман была блондинкой и, кроме того, превосходной поварихой. Она также умела слушать и была хороша в постели – находка для мужчины, который больше не горит проделывать это десять раз за ночь. Он предложил ей переехать к нему, где она и оставалась до самого его отъезда.
Он не предложил ей поехать с ним в Нью-Йорк. Она тоже не заикнулась. Расстались, как культурные люди. Он подарил ей длинную норковую шубу. Конец эпизода.
Теперь Джино жалел, что ее нет рядом. Только Розалине он мог рассказать о Лаки и Дарио. Дети! Двое незнакомцев.
Лаки – какая она теперь? Судя по тому, что говорят, она как две капли воды похожа на него. Хорошо это или плохо? Он помнил ее маленькой девочкой, упрямой дикаркой. Чертовски смышленой. Гораздо сообразительнее Дарио.
Лицо Джино потемнело от гнева. Его сын – гомосексуалист? Здесь какая-то ошибка. Что-то ввело Косту в заблуждение.
Раздевшись до трусов, он повалился на кровать. В спальне было душно, несмотря на то, что кондиционер снова начал работать.
Что задумал Боннатти? По слухам, он спутался с близнецами Кассари. А ведь Энцо знал, как он к ним относится. Ну так что? Пока Джино был далеко, ему противостояли только девчонка и старый маразматик – пардон, Коста, это сущая правда.
Завладеть «Маджириано» было как нечего делать. Особенно после гибели Марко. Подлинной проверкой его дружбы и преданности станет, насколько легко Энцо выпустит из рук контроль над двумя отелями в Вегасе. Коста думает, что все так просто. А вот Джино не уверен. Он нутром чует беду. Интуиция его еще никогда не обманывала.
Джино закрыл глаза и в мыслях вернулся к детям. Они марионетками плясали у него в мозгу до тех пор, пока его не сморил сон. Не слишком спокойный.
Пятница, 15 июля 1977 г., Нью-Йорк, утро
Лаки плохо спала, просыпаясь через каждый час, чтобы посмотреть на часы. Коста позвонил сразу после Буги, но она не стала слушать: «Завтра. Сегодня меня не беспокой». Он не настаивал: почувствовал – ей не до этого.
Проснувшись рано утром, она решила съездить в аэропорт, встретить Буги. Неизвестность сводила ее с ума. Она позвонила привратнику, чтобы вызвал такси, и отправилась туда, где вчера оставила свой «мерседес». Открывая запасным ключом дверцу, заметила на лобовом стекле записку: «Даю тебе три дня, после этого я узнаю по номеру машины твои координаты и сам позвоню. Стивен».
Лаки не могла не улыбнуться. Он специально проделал весь этот путь, чтобы оставить записку. Она позвонит… обязательно… как только узнает, что там у Буги.
* * *
Джино поднялся в шесть часов. До семи он успел одеться и позавтракать, а затем позвонил Косте.
– Ну? Во сколько встречаемся с Боннатти?
– Энцо предлагает в час. Ресторан в Бруклине – он туда часто наведывается. У них там небольшой садик – он считает, тебе понравится.
– Чем плохо у «Риккадди»?
– Ничем не плохо, – нервно ответил Коста. – Если ты предпочитаешь встретиться там, я переговорю с Энцо.
– Отлично. В два у «Риккадди». Пока!
* * *
Дарио никак не мог разлепить отяжелевшие веки.
Он услышал, как на улице сгребают мусор и переговариваются дети, идущие в школу, – значит, еще раннее утро. Это не его квартира. Где он? Он снова провалился в сон.
Внизу, на кухне, Сэл нежно поцеловала Рут в щеку и спросила:
– Так ты поняла, что нужно делать?
Та кивнула и оправила платье.
– Да, конечно.
– Хорошо. – Сэл скрестила два пальца на счастье. – Тогда действуй.
* * *
Кэрри встала раньше Эллиота – редкий случай, но за последние дни это было уже второй раз подряд. Она облачилась в будничный брючный костюм – без всяких украшений. Расчесала блестящие черные волосы и завязала узлом на затылке. В восемь она была уже готова.
– Кэрри, – остановил ее Эллиот. – Куда ты собралась?
– В новый спортивный зал – отличное местечко!
– Мы сегодня уезжаем, а ты – в спортивный зал?
Она безуспешно растягивала губы в улыбке.
– К обеду вернусь.
Муж раздраженно фыркнул.
– Не представляю, что с тобой творится. После аварии…
– Ничего не творится. Я просто забочусь о своем здоровье.
– Я забронировал два билета на Багамы. Будь готова вечером уехать.
Она покорно кивнула. Возможно. Только «возможно».
– На чем ты добираешься до спортзала? – послышался сзади голос мужа, когда она уже была у двери.
Кэрри замерла.
– Обычно хожу пешком. Тут всего несколько кварталов.
– Где это?
– О… совсем рядом, – туманно ответила она и выскользнула из квартиры.
На улице Кэрри перевела дух и заторопилась в метро. Нервы были на пределе. Чем скорее она покончит с этим делом, тем лучше.
* * *
Обычно Стивен вставал в половине седьмого. Изо дня в день повторялась одна и та же последовательность действий. Ледяной душ. Полчаса на гимнастику. Затем – свежий апельсиновый сок, пшеничные хлопья, отруби, мед, горячий кофе – и можно браться за работу.
Сегодня он готов схватиться с Энцо Боннатти. Наконец-то даст ход документам. После двух лет кропотливой, изнурительной работы он близок к кульминации – это и бодрило, и немного пугало Стивена. Бодрило потому, что вселяло надежду: такой мерзавец, как Боннатти, проведет остаток своих дней за решеткой. А пугало потому, что он чувствовал: всякое еще может случиться.
Он закончил одеваться и позволил себе одну-две мысли о своей собственной жизни. Эйлин давно стала частью этой жизни. Умная, целеустремленная, привлекательная. Из нее выйдет идеальная жена.
Одна ночь в лифте со странной девушкой по имени Лаки – и он понял, что Эйлин не для него. Он больше не хочет пройти с ней рядом весь свой жизненный путь, это ясно.
Стивен глубоко вздохнул. Как ей сказать об этом? Вот в чем загвоздка.
* * *
Энцо Боннатти проснулся с тяжелой после вчерашней попойки головой и горечью во рту; все тело ломило. Зато повеселились на полную катушку! Море красного вина и толпы сладострастных блондинок, готовых ублажать его всеми возможными способами. Бабы! Все они – шлюхи. Путаны! Он всегда это знал. Но в семидесятые они как с цепи сорвались: просто упиваются траханьем, с наслаждением сосут и все такое прочее. Он еще помнил времена – не столь давние, – когда только проститутки занимались извращениями, а теперь все бабы помешались на сексе и нисколечко этого не скрывают. Из-за этого – никакого удовольствия. В будущем, решил Энцо, он будет настаивать на том, чтобы к нему приводили более скромных, а то и вовсе девственниц – если такие еще остались.
Он снял спальную маску и, как обычно по утрам, закашлялся. Когда приступ прошел, нажал на кнопку возле кровати, вызывая Большого Виктора – тот уже тридцать пять лет был его телохранителем.
Впереди напряженный день. Вернулся Джино Сантанджело. Значит, будет невпроворот работы.
* * *
Лаки смотрела, как садится самолет с Буги. Нетерпеливо подождала, пока он сам не появился в зале ожидания.
Он совсем не изменился. Все тот же Буги – тощий, длинноволосый, в тесных джинсах и потрепанной армейской куртке. Лаки подбежала и обняла его, несказанно удивив таким порывом. Буги не привык к откровенным проявлениям чувств.
Он повел по сторонам внимательным взглядом.
– Кому еще известно о моем приезде?
– Ты же просил не распространяться. И потом – честное слово, Буги, кому до этого дело? Давай выкладывай.
Он ухватил ее за руку своей цепкой клешней.
– Чем скорее мы потолкуем, тем скорее ты поумнеешь.
– Тогда идем. Мой автомобиль ждет совсем рядышком. Можем поговорить по дороге в город.
– Я сяду за руль. Когда ты услышишь то, что я хочу сообщить, тебя хватит удар. Лаки, тебя держали за круглую идиотку.
Он попал в яблочко! В ее глазах вспыхнул мертвенный огонь; в голосе появились язвительные нотки.
– Валяй, Буги. Я умираю от нетерпения.
* * *
Утренние газеты сообщили о возвращении Джино в Америку. Однако на сей раз не было аршинных заголовков – так, небольшая заметка на какой-нибудь третьей странице.
Джино прочел и с отвращением скомкал «Нью-Йорк таймс». Теперь черта с два устроишь сюрприз Лаки и Дарио. Он позвонил Косте и велел устроить ему после обеда встречу с детьми. Дети! Ирония судьбы! Гомик и шлюха. Однако, несмотря ни на что, мысль о скором свидании с ними привела его в большее волнение, чем он смел себе признаться.
Лаки и Дарио. Плоды его брака с нежной, прекрасной Марией. Боль утраты не притупилась до сих пор. Ее смерть будет бередить душу до тех пор, пока он не соединится с ней. Добрая, деликатная Мария. Почему Лаки не пошла в мать?
Он все утро торчал на телефоне, возобновляя старые связи, сообщая, кому нужно, о своем приезде – насовсем. Слушал, жадно впитывая новости, сплетни, точную информацию. Когда пришло время отправляться на встречу с Энцо, он еще больше укрепился в подозрении, что тот не отдаст отели в Лас-Вегасе без драки.
Что ж, если он хочет драки, он ее получит. Джино принял меры для укрепления своей позиции, и если Энцо не совсем отшибло мозги, он не пойдет на открытую конфронтацию. Джино Сантанджело – прирожденный победитель. Это – непреложный закон жизни.
* * *
На этот раз Кэрри не привлекала посторонних взглядов. Обыкновенная негритянка в негритянском квартале. Никаких украшений – только солнечные очки в белой оправе стоимостью в сто долларов.
Подземка оказалась сущим адом. Грязь, вонь, скученность. Сколько лет Кэрри ею не пользовалась? Достаточно, чтобы почувствовать огромную разницу между образом жизни ее и темнокожего со средним достатком. Тебе повезло, Кэрри, сказала она себе. Для тебя осуществилась американская мечта. У тебя есть деньги, стиль, положение в обществе. Но ты – подделка. Твоя жизнь построена на лжи.
До полудня оставалось еще много времени. Чтобы скоротать время, Кэрри зашла в бар, села на табурет возле стойки, заказала кофе.
– Опять парит, – заметила костлявая барменша, почесывая у себя под мышкой. – День будет жарче, чем в пасти у Мохаммеда Али, – и она захрюкала, довольная своей шуткой. – Я от него тащусь.
Кэрри натянуто улыбнулась. Еще целых три часа ожидания.
* * *
Уоррис Чартерс разминулся с Лаки Сантанджело в аэропорту Кеннеди на каких-нибудь полчаса. Он прилетел ранним рейсом из Лос-Анджелеса в отличном настроении. Утренние газеты сообщили о возвращении Джино Сантанджело, так что момент был исключительно удачный.
Уоррис усмехнулся про себя. Он проделал грандиозную работу, но она близилась к завершению: «В яблочко!» можно запускать в производство. При этом он ничем не обязан Джино Сантанджело, хотя неохотно признавал, что Джино имеет к фильму косвенное отношение.
Перед мысленным взором Уорриса прошла вереница картин недавнего прошлого. Красавчик-блондин с ненасытным сексуальным аппетитом, который оказался абсолютно беспомощным в переговорах с отцом о сценарии. Ревнивый, ненадежный, непредсказуемый. О Господи! Уоррису хватило на своем веку баб с подобными качествами. Поселившись с ним вместе – вопреки его воле, – Дарио превратился в Мистера Собственника. На черта Уоррису такие отношения, тем более что у него не было материального интереса?! Единственным, что было в Дарио от Сантанджело, – это фамилия. Джино и Лаки – вот у кого власть и деньги. Уоррису не потребовалось много времени, чтобы убедиться в этом.
Когда Уоррис понял, что связь с Дарио не сулит никаких выгод, он заставил парня работать. Тот пришел в восторг. Дарио Сантанджело превратился в Дэвида Дирка, порнозвезду первой величины. Вот для чего он родился на свет! Единственным недостатком было то, что его не вдохновляли партнерши – подавай ему партнеров!
– Тебя трудно снимать, – сетовал Уоррис. – Главный доход – от гетеросексуальных картин.
– Тогда напиши для меня специальный сценарий, – беспечно сказал Дарио.
Неплохая мысль! Уоррис так и поступил. Он назвал фильм «Морской ковбой», и тот сразу произвел фурор среди соответствующей публики. За Дарио – улучшенный вариант Роберта Редфорда – увивались гомосексуалисты от Западного до Восточного побережья. Почта мешками таскала письма фанатов на студию в Пасадене. Дарио (Дэвид) добился своего – стал королем порно.
Но карьера внезапно оборвалась. Однажды утром в квартиру на Марина дель Рой, где обитали Уоррис с Дарио, нагрянули двое – из тех, с кем лучше не спорить. Так что, когда они сказали, что мистер Боннатти требует их к себе – и немедленно! – ни один не стал протестовать. Послушные, как два щенка только что из собачьей школы, они последовали за двумя головорезами в Лас-Вегас, где их принял небезызвестный Энцо Боннатти в своих фешенебельных апартаментах под крышей «Маджириано».
Он не тратил слов понапрасну. Дарио он сказал:
– Сейчас же уноси свою затраханную задницу в Нью-Йорк и держи ее там. Еще раз увижу твою рожу в порнухе – останешься вообще без рожи. Ясно?
Яснее некуда. Дарио как ветром сдуло – даже не попрощался.
– Эй, ты, – обратился затем Энцо к Уоррису. – Знаешь, кто я такой?
– Мистер Боннатти, – спокойно ответил Уоррис, – я всю жизнь восхищаюсь вами.
Энцо хмыкнул.
– Значит, я могу понять это так, что с тобой больше не будет проблем?
Уоррис воздел руки к потолку.
– Мистер Боннатти, если вам что-нибудь нужно, только скажите.
– Пристала ко мне сестрица этого педика. Вынь да положь ей эту ленту: и негатив, и все копии, и никаких отговорок, иначе она отправит тебя трахать кактусы в пустыне. Смекаешь?
Уоррис с серьезным видом кивнул.
– Разумеется, я потребую возмещения убытков.
Энцо захохотал.
– Ага. У тебя губа не дура. Сам поставил эту муру?
– Сам написал сценарий, сам выступил в роли режиссера. «Эта мура» служит очищению нравов, как вам известно.
– Да-да, знаю. – Энцо задумчиво поковырял в носу. – Может, ты и для меня поставишь картину? Побольше титек, задниц, призывно раздвинутых ножек… схватываешь?
Уоррис схватывал.
– Естественно, за мой счет. Сколько?
– После «Морского ковбоя» у меня нет недостатка в спонсорах.
– Сколько? – взревел Энцо. – Хватит пудрить мне мозги! Выкладывай!
У Уорриса блеснули глаза.
– Я давно хочу поставить легальную картину – сценарий называется «В яблочко!». Уверен: когда вы с ним хорошенько познакомитесь, он вас заинтересует.
Этот разговор состоялся четыре месяца назад. Все это время Уоррис вкалывал, как никогда в жизни. Мысль о том, чтобы поставить фильм-биографию Джино Сантанджело, привела Энцо в восторг. Но он настаивал на кое-каких незначительных переделках. Например, чтобы друг и учитель Джино стал супергероем, а сам Джино превратился в ничтожного уголовника.
Уоррис не возражал. Черт с ним, с Энцо Боннатти! Когда картина будет запущена в производство, он все равно сделает по-своему. Десять лет ждал!
Боннатти оплатил все предварительные расходы и согласился с четырехмиллионной сметой. Уоррис набрал первоклассную труппу и пригласил несколько еще не открытых талантов. Камнем преткновения оказалась главная женская роль. Он старался протолкнуть свою протеже. У Боннатти были другие мысли на этот счет. Уоррис как раз за тем и прибыл в Нью-Йорк, чтобы окончательно обговорить финансовую сторону и утвердить исполнительницу главной женской роли. Медлить нельзя: через десять дней съемки.
Насвистывая себе под нос какую-то мелодию, Уоррис взял такси. При нем была коробка с роликом – пробами его девушки. Пусть только Энцо ее увидит – мигом отпадут все возражения.
* * *
Рут поспешила в супермаркет. На нее оборачивались – она к этому привыкла. Сначала восхищение – прелестная фигурка! – а затем шок, ужас, замешательство. Стоило им разглядеть обезображенное лицо – и конец.
– Эй, милашка! – окликнул ее какой-то парень и смолк, едва она приблизилась.
Много он понимает! Она остановилась возле телефона-автомата и собралась с духом. Дарио Сантанджело крепко спал в ее постели. Сэл думает, они напали на золотую жилу. У Рут было свое мнение на этот счет. Никогда не связывайся с шишками – правило номер один, чтобы выжить. На Сэл иногда находит затмение.
Рут извлекла из кошелька несколько монеток и набрала номер.
– Виктор, – прошептала она в трубку, – ты должен мне помочь…
* * *
Днем улица преобразилась. Но Кэрри без труда отыскала мясной рынок и встала в сторонке недалеко от входа, вздрагивая каждый раз, когда кто-нибудь проходил в ярде от нее. Глаза метались во все стороны. Она присматривалась к лицам, походке, жестам. Кто, черт побери, поджаривает ее на медленном огне? Она убьет мерзавца! Достанет еще один пистолет и пристрелит, как собаку.
Она почему-то не ждала автомобиля, поэтому не обратила внимания на белый «эльдорадо», остановившийся у входа на рынок. Не сразу расслышала свое имя. Во второй раз оно дошло до ее сознания, и Кэрри ринулась к машине. Пассажир укрылся за затемненными стеклами.
