Текст книги "Бестия. Том 2"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Джино, 1966
Джино лежал на королевской кровати в своей спальне в «Мираже» и наблюдал за одевающейся девушкой. Худышка. Ноги – как спички, костлявые плечики, осиная талия. Он сам не понимал, почему подцепил ее. Совсем не его тип женщин.
Она повернулась к нему лицом, поправляя бретельки платья.
– Это было чудесно. Мы еще увидимся?
Джино вспомнил, наконец, что именно привлекло его внимание. Некий промельк в глазах. Мимолетное выражение грусти и непорочности. Конечно, о непорочности не может быть и речи. Так и набросилась на него – всего обслюнявила.
Женщины! Они очень изменились. Видит Бог, он не ханжа, но их сексуальные аппетиты прямо чудовищны! Их требовательность способна убить любое желание.
– На вот, – он протянул ей конверт. – Купи себе что-нибудь на память.
– О! – девушка неловко переложила конверт из одной руки в другую, словно взвешивая. – Это вовсе не обязательно.
Сам знаю, подумал Джино. Просто я так хочу, чтобы легче забыть о твоем существовании. Никаких осложнений!
– Бери, бери.
Девушка была уже совсем одета и ждала указаний. Джино хотелось одного – чтобы она как можно скорее его оставила.
– Значит, так. Вечер только начинается. Ты красивая девушка. Я позвоню метрдотелю и попрошу зарезервировать для тебя столик на представление Тайни Мартино. Тебе понравится. Можешь взять с собой подругу.
После ее ухода он встал, сделал несколько гимнастических упражнений, принял душ и тщательно оделся. Потом вызвал по интеркому Марко.
Тот явился через три минуты. Одним из его неоценимых достоинств было умение в нужный момент быть под рукой. И преданность, какой не купишь. Марко – почти член семьи, в глазах Джино это имело колоссальное значение. Недавно он доверил Марко управление «Миражом». В свое время он сделает его управляющим «Маджириано».
– Ну, как там? – спросил Джино.
Марко пожал плечами.
– Все нормально. Тайни Мартино просадил в рулетку весь свой гонорар. Тот японский бизнесмен должен нам семьдесят три тысячи. Я послал в номер судьи четырех проституток. Все, как вы распорядились. Вечер как вечер.
Джино хмыкнул. Из всех его деловых начинаний «Мираж» был любимым детищем. Нигде он так уютно себя не чувствовал, как в своем люксе с кондиционером.
– Жена сенатора Ричмонда приехала?
– Нет еще. Номер ждет. Четыре дюжины желтых роз. На завтра я договорился с теннисистом-профи.
– Превосходно.
Джино хотел, чтобы Бетти Ричмонд чувствовала себя как дома. Его по-королевски принимали на ее вилле в Джорджтауне, и он решил отплатить тем же. Неважно, будет ли он и дальше спать с ней. Внешне она не в его вкусе. Зато в постели, когда он чувствовал на себе мертвую хватку ее ног, ее бешено пульсирующую вагину – Иисусе Христе! При одной только мысли у него началась эрекция – и это сразу же после той девушки? Неплохо для человека, который через две недели разменяет седьмой десяток!
* * *
Бетти Ричмонд были оказаны королевские почести. Рядом с ней семенил Крейвен. Они вместе вошли в отведенный для них номер – вслед за пятнадцатью местами багажа.
– Фу! – с отвращением воскликнула Бетти, оглядываясь по сторонам. – Сроду не видела такого пошлого интерьера!
– Да, мама, – согласился Крейвен. – Вопиющая безвкусица!
– Образец вульгарности.
– Это уж точно.
– Краны из золота!
– Верх претенциозности!
– Чего можно было ожидать?
* * *
– Она уже здесь, – доложил Марко.
Джино кивнул. С опозданием на сутки, но она все же приехала.
– Чем занимается?
– Играет в теннис. Дает прикурить профи.
Джино развеселился.
– Передай, что я приглашаю ее поужинать. В шесть тридцать.
– Хорошо, босс.
Вскоре Марко вернулся с ответом. Миссис Ричмонд благодарит за приглашение, но она уже кое-кому обещала и сможет встретиться с ним позднее – скажем, в десять часов.
Джино рассвирепел. Приехала за одолжением – и дает ему от ворот поворот! Какова наглость!
– Скажи миссис Ричмонд, это время меня не устраивает. Пусть будет в одиннадцать, если на то пошло.
Марко вернулся и доложил, что миссис Ричмонд считает одиннадцать часов подходящим временем. У нее в номере.
– В моем! – рявкнул Джино. – И точка!
* * *
Бетти Ричмонд осчастливила его своим присутствием в пять минут двенадцатого. Загорелая, в голубом платье, она имела атлетический вид. Соломенные волосы зачесаны назад и схвачены голубой ленточкой.
– Прошу меня извинить, – театральным голосом воскликнула она. – Но это такое очаровательное заведение! Ты сам не знаешь ему цены!
– Ага, – Джино демонстративно посмотрел на часы.
– Надеюсь, я тебя не слишком задержала? Еще не поздно заняться проблемами гала-вечера? Может быть, поговорим за завтраком?
– Сейчас, – отрубил Джино. – Я говорил с Тайни Мартино, он сказал: возможно – заметь, только «возможно»! – он примет в этом участие.
– Примет, – легко заявила Бетти.
– Я сказал – «возможно».
– Нет, Джино. Все в полном порядке. Он обязательно выступит. Я с ним уже виделась сегодня вечером – он очарователен! Он дал мне честное слово.
Джино помрачнел. Ловкая, чертовка! На хрена он ей нужен? Теперь он жалел, что предоставил под ее гала-вечер свой отель. Меньше всего его волновала благотворительность!
* * *
На другой день в семь часов утра его разбудил телефонный звонок. Звонили по его личному телефону, которым пользовались только несколько ближайших друзей – по неотложному делу. На этот раз – Коста из Нью-Йорка.
– Джино, плохие новости.
– Что такое?
– Лаки сбежала из пансиона.
– О Господи!
– Оставила две записки.
– Что в них?
– «Не беспокойтесь, мне нужно подумать»… Она направляется в Лос-Анджелес.
– Боже правый!
– Я попросил руководство школы не поднимать шум. Они согласились.
– Уже кое-что.
– Что я должен делать?
– Не представляю. Безмозглая девчонка! – Джино с минуту размышлял. – Ничего не предпринимай. Я сейчас же вылетаю. Обсудим при встрече.
– Я тоже считаю, что так лучше всего.
– Пока! – он дал отбой и глубоко вздохнул. Лаки. Чертова девка! Исполосовать бы ей задницу!
Пусть только явится!
Лаки, 1966
Два исключительно вежливых француза в безукоризненных смокингах и черных брюках тихо, однако твердо в чем-то убеждали растерявшегося Уорриса.
– Говорю вам, им больше двадцати одного года, – твердил он.
– Конечно, сэр. Но у нас свои правила. Как только дамы предъявят паспорта…
Лаки еле сдерживала смех. Вся эта сцена была необычайно комична. Две расфуфыренных девчонки, багроволицый от гнева Уоррис и несколько возбужденных зрителей…
– О Господи! – громко вздохнула Олимпия. – Это же просто смешно. Пошли отсюда.
– Нет! – упорствовал Уоррис. – Правила затем и существуют, чтобы их нарушали.
– Только не в этом казино, сэр, – невозмутимо парировал служащий.
– Сволочи! – упорствовал Уоррис. – Правила затем и существуют, чтобы их нарушали.
Француз сделал знак швейцару, и тот вместе с вышибалой крепко взяли Уорриса под руки. Это разъярило его, и он разразился гнусными ругательствами.
– Прекрати! – Лаки выразительно округлила глаза и повернулась к подруге. – С кем ты связалась!
Та высокомерно тряхнула длинными светлыми волосами.
В это время из подъехавшего белого «роллс-ройса» выскочила жгучая брюнетка в самом сексуальном, самом обтягивающем платье, какое Лаки доводилось видеть, и, оторвавшись от своего спутника, высокого седовласого мужчины, ринулась к ним.
– Уоррис! – вопила она, как безумная. – Ах ты, подлец! Мерзавец! Где тебя носило?
Уоррис мигом прекратил сопротивление, стряхнул с себя вышибал и поправил одежду.
– Пиппа, – засуетился он, – я как раз собирался тебе звонить.
– Конечно, – саркастически отозвалась она. – А президент обкакался на площади Вашингтона!
Олимпия поспешила на выручку любимому. Заслонила собой потрясенного Уорриса и тоном собственницы спросила:
– Кто эта женщина, дорогой?
Пиппа уничтожила ее взглядом.
– Вот не знала, что ты путаешься с несовершеннолетними. В чем дело? Все просто упадут, когда узнают, что ты – растлитель малолеток!
– Пиппа, – в голосе Уорриса появились жесткие нотки, – познакомься с Олимпией Станислопулос, дочерью того самого Станислопулоса.
– О!
– Олимпия, радость моя, познакомься с моей коллегой, Пиппой Санчес.
«А я кто – свиная отбивная?» – подумала Лаки. Но вообще этот эпизод доставил ей огромное удовольствие. Полный кайф – видеть, как Уоррис барахтается в дерьме.
– Вот как? – обрадовался подошедший кавалер Пиппы. – Дорогая, так это твои друзья? Почему бы нам не пойти и не отметить радостную встречу?
* * *
Они пошли в «Старую голубятню» – большой, похожий на пещеру, ресторан на берегу, где всегда вживую играл джаз и хватало места для танцулек. Лаки пришла в восторг. Пора уже и ей повеселиться! Судя по здешним мальчикам, это должен быть ЕЕ вечер! Пока Олимпия с Уоррисом трахались до потери сознания, она даже не могла заниматься «почти». Пришло время наверстывать упущенное!
Пиппа с Уоррисом о чем-то деловито беседовали. Олимпия строила глазки боливийцу – приятелю Пиппы. Лаки прогулялась через запыленный зал до дамского туалета, а когда вышла, к ней тотчас прицепился симпатичный парень в тесных джинсах.
– Американка? – осклабился он.
Она усмехнулась в ответ и кивнула.
– Пошли, потанцуем? – он показал взглядом на площадку, где извивались парочки.
– С удовольствием!
* * *
Пиппу что-то беспокоило. Ведя серьезный разговор с Уоррисом о своем драгоценном сценарии, она то и дело хмурилась, словно в мозгу что-то сверлило.
– Дай только мне добраться до ее предка, – захлебывался Уоррис. – Представляешь, сколько у него денег?
– А кто другая девушка? – поинтересовалась Пиппа. – Брюнетка, подруга Олимпии?
– Не обращай внимания. Жуткая зануда.
– Кто она?
– А, просто шпана. Кажется, они вместе учились в школе. Или что-то в этом роде. А что?
Пиппа покачала головой.
– Сама не пойму. Вроде бы я ее где-то видела.
– А, все эти битники на одно лицо.
Пиппа нехотя кивнула.
– Когда ты думаешь встретиться с отцом Олимпии?
– Как можно скорее. В то же время нельзя слишком натягивать поводья.
Пиппа слушала и продолжала наблюдать за черноволосой девушкой на танцевальном пятачке. Чем она привлекла ее внимание?
– Ты трахаешься с Олимпией? – спросила она Уорриса. Ее собственные отношения с ним носили чисто деловой характер, если не считать одну пьяную ночь, когда они посчитали сделку состоявшейся. Траханье вышло ничего себе, а вот сделка не удалась. Оба сочли повторение нецелесообразным.
– Нет, – дурашливым тоном ответил Уоррис, – я просто ухаживаю у нее на вилле за комнатными цветами. Естественно, трахаюсь!
– Она несовершеннолетняя. Почему ты так уверен, что ее отец одобрит твои намерения?
– К моменту нашей встречи у него не будет выбора. Может, я на ней женюсь. Что ты об этом думаешь?
Пиппа улыбнулась.
– Ш-ш-ш!
К столику подходила Олимпия – после небольшой прогулки с боливийским ювелиром.
– Где Лаки? – осведомилась она, обмахиваясь тыльной стороной руки.
– Кто? – насторожилась Пиппа.
– Лаки. Моя подруга.
Ну да! Конечно же! То-то ее лицо показалось Пиппе знакомым – лицо Джино Сантанджело! Джино! Эта соплячка наверняка его дочь! Много ли в мире девушек с именем Лаки? Пиппа вспомнила набор золотых расчесок и щеточек, который Бой купил в подарок новорожденной и на которых велел выгравировать «Лаки Сантанджело». Пятнадцать лет прошло! Господи! А этот идиот Уоррис стелется перед девчонкой Станислопулос. Много он понимает!
Пиппа Санчес просияла.
– Уоррис. Это нужно отметить. Закажи шампанское. Кажется, этот вечер станет поворотным. Для каждого из нас.
Джино, 1966
Его дочь отсутствовала уже четыре дня, и Джино кипел от ярости. Он побывал в пансионе, откуда она удрала. Познакомился с обеими записками, пригрозил директрисе и, возвратившись в Нью-Йорк, стал ждать развития событий.
В доме на Бель Эр надеялись, что Лаки вот-вот появится. Когда стало ясно, что она не вернется, Джино предпринял собственное расследование. Он вместе с Костой вновь посетил пансион и хорошенько расспросил девушек из класса – безрезультатно. Директриса была в гневе и ледяным тоном заявила, что настаивает на обращении в полицию. Косте пришлось два часа уламывать ее: это не сулит ничего хорошего. Самым убедительным доводом стала дополнительная субсидия в фонд школы.
Джино удалось разыскать мать лучшей подруги Лаки, Олимпии Станислопулос: та заверила его, что ее дочь прилежно изучает русский язык в Париже и ничего не знает о местопребывании Лаки.
Он позвонил Дарио – может, тому что-нибудь известно? Пустой номер.
* * *
После разговора с отцом Дарио положил трубку и обдумал сногсшибательную новость. Как это ему самому не пришло в голову пуститься в бега? Он страстно ненавидел школу, дела с каждым днем становились хуже. Знал бы он, где скрывается Лаки, с удовольствием присоединился бы к ней. Но, к сожалению, он не имел ни малейшего понятия. Дарио помрачнел и вернулся в класс.
Учитель рисования Эрик спросил:
– Как дела, Дарио? Все в порядке?
– Да, сэр.
– Ты уверен?
– Да, сэр.
Один из мальчиков передразнил: «Да, сэр!» – и захихикал.
Дарио проигнорировал эту выходку. В последнее время ему удалось развить в себе здоровое безразличие к мнению товарищей – это лучше, чем обижаться и жить в состоянии постоянной войны.
Учитель подошел ближе и всмотрелся в его рисунок углем – изображение пловца.
– Гм. Неплохо, Дарио, совсем неплохо. Задержись после урока, мне нужно с тобой поговорить.
– Да, сэр.
* * *
Джино рассмотрел все возможные варианты. Может быть, в эту самую минуту Лаки пробирается в Калифорнию – в своих тесных линялых джинсах и облегающей летней кофточке. Какой-нибудь шут гороховый, гнусный водитель грузовика предлагает ее подбросить, и она доверчиво карабкается в кабину. Короткая борьба – и вот уже изнасилованное, безжизненное тело его дочери валяется в кювете.
Ей было всего пятнадцать лет. Совсем ребенок. Если какой-то ублюдок посмел…
Дженнифер с Костой ни на минуту не оставляли его одного. Дженнифер следила за тем, чтобы он своевременно поел, и без конца уверяла Джино в том, что Лаки цела и невредима.
– Джино, дорогой, ведь она – твоя точная копия и способна постоять за себя.
– Дженнифер, ведь она еще дитя!
– Нет, дорогой. Лаки взрослая. Интуиция говорит мне, что с ней все в порядке. Нутром чую!
Джино посуровел и решил лично переговорить с Олимпией Станислопулос: вдруг она что-то знает и скрывает?
Мать Олимпии отправилась в круиз, но ее секретарша дала ему телефонный номер девушки в Париже. Джино целый день не мог дозвониться. Наконец он разыскал ее отца в Афинах. Тот был крайне недоволен, что его потревожили в разгар совещания.
– Олимпия точно находится в Париже, посещает курсы русского языка. Я немедленно свяжусь с ней и потребую, чтобы она вам позвонила.
– Спасибо, – так же лаконично ответил Джино. – Чем скорее, тем лучше.
* * *
Учитель рисования Эрик сказал:
– Мне показалось, ты не очень-то прижился в школе. Ты… не такой, как другие.
– Да, – с вызовом ответил Дарио. – Я не такой, как эти сопляки.
– Я знаю. Это бросается в глаза. Ты более чувствительный. И очень умный.
Дарио никогда не думал о себе как о сверхчувствительном или шибко умном, но согласился:
– Да. Пожалуй, так оно и есть.
– Я это сразу заметил, – тихо произнес Эрик. – С первого взгляда.
Дарио вдруг смутился. Эрик как-то странно смотрел на него.
– Мы с тобой похожи, – продолжал Эрик. – Я тоже был белой вороной в школе. Ребята ненавидели меня за то, что я увлекался искусством… серьезными книгами… всем, что есть в жизни прекрасного.
– Правда? – Дарио старался выглядеть заинтересованным, но, по правде говоря, ему не было дела до Эрика и его биографии.
– Как насчет того, чтобы провести со мной уик-энд – у меня дома? – как бы между прочим предложил Эрик. – Я заметил: ты никогда не ездишь домой. Обещаю тебе, будет весело. Ты не пожалеешь.
Дарио обдумал перспективу провести время с Эриком. Учителю рисования исполнилось двадцать четыре года. Он был плотного сложения, с волосами песочного цвета и водянисто-серыми глазами.
– А что мы будем делать? – осторожно спросил он.
– Что захочешь. Сходим в кино, поиграем в кегли, поплаваем, поедим чего-нибудь вкусного. Что ты об этом думаешь?
– Почему бы и нет?
Эрик улыбнулся.
– В самом деле – почему бы и нет? Только пусть это будет нашей маленькой тайной. Не скажем ни одной живой душе. Ты же понимаешь – школьные правила…
Дарио улыбнулся. Он вдруг почувствовал себя значительным и кому-то нужным. Эрик не приглашает к себе кого попало.
* * *
Ровно через двадцать четыре часа Димитрий Станислопулос позвонил Джино.
– Мы столкнулись с проблемой, – коротко сказал он.
Ага – уже «мы»!
– Что такое?
– Олимпии нет в Париже. Она взяла одну из моих машин и уехала.
Джино с облегчением вздохнул. По крайней мере, хоть Лаки не одна.
– Она очень своенравная девочка, – усталым тоном продолжал Димитрий. – Можно даже сказать, неуправляемая. Легко поддается чужому влиянию. Должно быть, она вместе с вашей дочерью…
– Где они могут быть?
– Не имею ни малейшего представления. Но я сообщил в полицию сведения об автомобиле. Вряд ли поиски займут слишком много времени.
– Надеюсь. Если бы ваша жена не уверила меня, что Олимпия в Париже…
– Моя жена слушает, что ей говорят. Жаль, что вы раньше не вышли прямо на меня.
Под конец они договорились на другой день встретиться в Париже.
– Дженнифер, едем со мной, – умолял Джино. – Я не знаю, как с ней себя вести.
– Нет, – ответила Дженнифер. – Пойми, Джино, ты должен сделать это сам. Она же твоя дочь. Попытайся вернуть былую близость, пока еще не поздно. Тебе дается, может быть, последний шанс. Поговори с ней, попробуй понять причину этого поступка.
Он попробует! После того, как выбьет из нее всю дурь. Выбьет – а потом попробует!
Лаки, 1966
Как случилось, что Пиппа Санчес стала частью их жизни? Она мигом отделалась от ювелира из Боливии, забрала из отеля свою сумку и влезла в «мерседес».
– Ты не против, дорогая? – сладким голосом спросила она Олимпию. – Нам с Уоррисом нужно закончить одно дело.
– Ради Бога.
Утром следующего дня Лаки разговаривала с подругой на кухне.
– Слушай, почему мы никуда не едем? Здесь становится скучно. Кажется, мы собирались развлекаться.
– Я и развлекаюсь. Уоррис – потрясный парень.
– Ага. Как насчет мексиканской шлюхи? Долго она будет здесь торчать?
– Самое большое – пару дней. У них с Уоррисом дела.
– Она действует мне на нервы. Все время пялится.
Олимпия захихикала.
– Может, она к тебе вожделеет?
– Может, ты засунешь свои дурацкие хохмы себе в задницу? – взвилась Лаки. – Я уезжаю!
– На чем? У тебя ни машины, ни куска хлеба – ничего!
– Давай, давай, попрекай меня!
– А, брось. Чего тебе недостает, так это крутого парня. Сегодня вечером найдем подходящего.
– Вчера я уже нашла – и чем кончилось? Для него не хватило места в машине – по словам Уорриса.
– Сегодня будет иначе. Найдешь кого-нибудь по вкусу, и, обещаю тебе, мы так или иначе доставим его сюда.
Лаки начала остывать.
– О'кей.
Они вышли на солнышко. Уоррис разлегся у бассейна; рядом на топчане Пиппа демонстрировала великолепное, смазанное кремом для загара тело.
– Чудная вилла! – промурлыкала она. – Девочки, вы давно здесь живете?
– Не очень, – осторожно ответила Лаки.
– А как же школа?
– Со школой покончено, – воскликнула Олимпия, плюхаясь прямо на распростертого на песке Уорриса.
Тот запротестовал.
– Ты слишком тяжелая!
– Ночью ты не жаловался!
– Тогда и я был потверже.
Лаки разбежалась и так энергично нырнула, что проплыла чуть ли не две трети длины бассейна под водой.
На бортике бассейна показалась ящерица – ее чешуйчатое тельце поблескивало в солнечных лучах.
– Ой! – завизжала Олимпия. – Я боюсь всего, что ползает!
– Ничего она тебе не сделает, – заявила Пиппа.
Уоррис поддержал ее:
– Это точно!
– Придумала! – воскликнула Пиппа. – Как насчет того, чтобы устроить грандиозную вечеринку?
Олимпия заколебалась.
– Мы здесь никого не знаем.
– Зато я знаю всех и каждого. Пригласим самых интересных людей.
У Олимпии загорелись глаза.
– Правда?
– Ну конечно. Например, я знаю музыкантов, которые согласятся играть бесплатно – только за еду и выпивку. Здорово, правда?
– Звучит заманчиво, но что касается еды и выпивки… Я поистратилась… вот-вот должна прийти моя стипендия…
Пиппа вскочила на ноги.
– Тебе незачем беспокоиться, я беру это на себя. Можно взять твой автомобиль?
– Конечно. Но…
Пиппа широко улыбнулась.
– Я все устрою. А ты лежи, загорай на солнышке, – она надела поверх бикини желтое пляжное платье. – Увидимся вечером!
– Ух ты! – восхитилась Олимпия. – Потрясная баба!
Уоррис стянул с нее лифчик.
– А вот и мои крошки.
Олимпия скользнула оценивающим взглядом по его маленьким белым плавкам.
– Ну-ка покажи, что ты припас для маленькой девочки.
Он встал и потянул ее за руку.
– Я сделаю лучше: покажу, что у меня припасено для большой девочки. Пошли в дом.
Лаки было до лампочки. Она знай себе переплывала бассейн из конца в конец. Как заводная.
* * *
Пиппа гнала белый «мерседес» по серпантину горной дороги и тихонько напевала про себя. Жизнь прекрасна! Ей не потребовалось много времени, чтобы уяснить ситуацию. Девчонки сбежали, это видно невооруженным глазом. Ни денег, ни планов на будущее. Вилла им явно не принадлежит – судя по зачехленной мебели. Да, они беглянки; их наверняка ищут.
Джино Сантанджело. От одного этого имени у Пиппы мороз по коже. Вполне возможно, он разыскивает дочь. А если так, кому, как не Пиппе Санчес, помочь ему в этом? Он будет ей признателен. Не исключено, что в знак благодарности он профинансирует ее картину. Она улыбнулась и на мгновение прониклась милостью к Уоррису. Все же с ним нужно держать ухо востро и ни в коем случае не открывать своих планов. Да он и сам интересуется только этой гусыней Станислопулос. Кто упрекнет его за это?
Улыбка Пиппы сделалась шире. Все идет как по маслу. «Я все устрою. Можно взять твой автомобиль?» В результате они при всем желании не смогут убежать с виллы. Она же вместо вечеринки устроит им встречу с Джино Сантанджело. Он тотчас примчится – где бы сейчас ни находился. Пиппа лично приведет его к доченьке, драгоценной Лаки.
Она на полную громкость включила радиоприемник и нажала на акселератор.
Кто больше других подойдет на роль Джино Сантанджело? Марлон Брандо? Тони Кертис? Пол Ньюмен? Как это здорово – самой набирать актеров! Да, Марлон Брандо – идеальный вариант. Как раз нужная пропорция мужественности и сексуальности. То, что доктор прописал!
На крутом повороте произошло то, чего Пиппа никак не ожидала. Она слишком гнала машину и на полной скорости врезалась в «ситроен» с английскими туристами. Грохот разнесся по всему ущелью.
Пиппа Санчес умерла мгновенно. А вместе с ней – все ее мечты.
