Текст книги "Брошенные тела"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Нет.

Она усилием воли подавила вспышку ревности. Время полной концентрации.

Мишель оглядела окрестности. Время от времени проезжали редкие машины, человек вышел из таверны напротив, какой-то местный старичок не спеша брел вдоль улицы. Но в остальном в квартале было на редкость пустынно.

– Так. Теперь веди себя тихо. И выключи радио.

Завибрировал мобильник. Она прочитала текстовое сообщение и помрачнела. На связь вышел приятель из Милуоки. Новости ее встревожили. Двадцать минут назад передали, что в О-Клэр погиб Гордон Поттс.

«Несчастн. случ.» – говорилось в сообщении.

Лицо Мишель окаменело. Какой, к чертям, несчастный случай! Харт сработал. Но для Мишель в этом имелась и положительная сторона. Страшновато все-таки выбираться на люди в Милуоки, зная, что где-то рядом рыскает Харт. Теперь ей, по крайней мере, известно, что в этот момент он далеко отсюда.

Бог или Судьба – кто-то все еще улыбался ей.

Потом почти минута в минуту она увидела патрульный автомобиль управления шерифа округа Кеноша, заруливающий на стоянку перед отелем «Харборсайд инн». Ладони сразу вспотели.

Бог или Судьба…

– О’кей, Брэд. – Мишель отщелкнула замки на дверцах и вышла из машины. Сын выбрался с противоположной стороны.

– Мамочка пройдет вон там, – прошептала она. – Потом я окажусь у этой женщины за спиной. Не смотри в мою сторону. Сделай вид, будто меня нет. Ты все понял?

Он кивнул.

– Не смотри на меня, когда я подойду к той машине. Повтори.

– Я не буду смотреть на тебя.

– Потому что если ты на меня посмотришь, та тетя схватит тебя и увезет в тюрьму. Она очень плохая. А я тебя люблю и не хочу, чтобы это с тобой случилось. Ты же знаешь, как я переживаю за тебя и твою сестру?

– Да.

Она обняла его.

– А теперь иди и скажи ей, что я велела. И помни – ты испуган.

Мальчик пошел к патрульному автомобилю, а Мишель, пригнувшись, проскользнула за рядом припаркованных машин. Она достала глок из кармана кожаной куртки, совершенно новой, купленной Сэмом Ролфом взамен той, самой ее любимой, от Неймана Маркуса, вконец испорченной во время скитаний по лесам холодной апрельской ночью.

Направляясь в сторону дома Бринн Маккензи, шериф Том Даль размышлял о тех годах, что она проработала в его управлении.

Работа давалась ей нелегко, особенно если учесть, что она сама вызывалась на самое трудное – случаи, связанные с избиением детей и семейными конфликтами. Но еще тяжелее Бринн приходилось из-за ее отношений с коллегами по работе – другими помощниками шерифа. Она всегда стремилась быть лучшей. Школьница за первой партой, которая вечно тянет руку, потому что знает ответы на все вопросы. Таких нигде не любят.

Но ведь, черт возьми, она добивалась отличных результатов! Вспомнить только ту ночь у озера Мондак. У Даля не было другого помощника, проявившего бы такие же стоицизм и упорство, как она.

Вообще говоря, ни один другой помощник там вообще бы не выжил.

Даль привычно помассировал старую рану на ноге.

Он припарковался у одного из небольших домов по Кендалл-роуд. Жилище Бринн выглядело аккуратным и ухоженным. А стараниями Грэма лужайка и садик радовали глаза, выделяясь на фоне многих других дворов вдоль улицы.

Он выбрался из машины, выпрямился и потянулся. Какой-то сустав при этом хрустнул, но у него уже выработалась привычка не обращать внимания на подобные звуки и не копаться в их происхождении.

Привычно натянув поглубже свою шляпу, Даль открыл калитку и медленно пошел к дому по извилистой тропинке, обрамленной растениями, о существовании которых шериф прежде не подозревал.

У дверей он выдержал небольшую паузу и нажал на кнопку звонка. Послышался звон колокольчика, и дверь открылась.

– Добрый день, шериф!

На пороге стоял ее сын. Парень вытянулся, должно быть, дюймов на шесть со времени их последней встречи на рождественской вечеринке в управлении.

– Привет, Джоуи!

Позади мальчишки, опираясь на трость, через гостиную в сторону кухни двигалась Анна Маккензи.

– Здравствуйте, Анна!

Она приветливо кивнула в ответ.

А в кухне у плиты стояла Бринн, следя за горелкой, на которой в сковороде жарилась курица. А он-то всегда считал, что она не готовит. И даже не знает, как это делается. Но курица выглядела весьма аппетитно.

Она повернулась и вскинула на шерифа вопрошающий взгляд.

– Мы взяли ее, Бринн. Мы ее взяли.

Они сидели в гостиной – шериф и его помощник.

Анна приготовила им холодный чай.

– Это длилось намного дольше, чем мы предполагали. Я вся была как на иголках.

Но эта фраза не могла даже близко описать то состояние нервного возбуждения, в котором Бринн пребывала, ожидая новостей.

– Возникла проблема, – объяснил шериф. – Наши люди держали дом Ролфа под наблюдением. Но она появилась вместе с сыном. Потащила мальчика с собой в «Харборсайд инн».

– Что-что?

– Более того, послала его к машине в качестве подсадной утки, пока сама подбиралась сзади, чтобы убить тебя.

– О, господи!

– Поэтому тактическая группа ждала, когда Мишель и сын разъединятся. Она могла воспользоваться им как заложником. С парнем все в порядке. За ним и его сестрой сейчас присматривает служба охраны материнства и детства.

«Слава Всевышнему! – мысленно помолилась Бринн. – Спасибо Тебе!»

– Значит, она послала сына отвлечь меня, чтобы потом застрелить у него на глазах?

В это невозможно было поверить.

– План был действительно таким.

– А что это за новый сожитель?

– Ролф? Его как раз сейчас допрашивают, но, похоже, он ни о чем не подозревал. Если он и заслуживает наказания, то лишь за неумение разбираться в женщинах.

Зазвонил телефон Даля. Он посмотрел на определитель и сказал:

– Придется ответить. Это от мэра. Мы даем пресс-конференцию по поводу этого дела. Мне нужно будет кое-что предварительно записать.

Он поднялся, вышел на улицу и на негнущихся ногах побрел к своему автомобилю.

Бринн откинулась на спинку дивана, посмотрела в потолок и безмолвно поблагодарила Стэнли Манкевица и его субтильного помощника – Джеймса Джейсонса (она выяснила его подлинное имя) – за то, что навели ее на след Мишель Кеплер.

«Быть может, вы думаете не о том человеке».

После их встречи в ресторане, где подавали плохой кофе, Бринн пристально изучила все возможные мотивы для убийства Эммы Фельдман, в особенности упомянутые Манкевицем: случай с самоубийством политика и с компанией из Кеноши, производившей потенциально опасные автозапчасти. Было еще несколько дел, но ни одно из них не давало ключа к разгадке этой тайны.

Она еще не раз вспоминала фразу, оброненную Джейсонсом, и ей вдруг пришло в голову, что «не тот человек» могло быть сказано не о возможном убийце, а том, кого на самом деле собирались убить.

И как только Бринн допустила вероятность, что Мишель хотела устранить Стивена Фельдмана, а не Эмму, части головоломки стали складываться в отчетливую картину. Фельдман работал в управлении социального обеспечения Милуоки, и в его служебные обязанности входил разбор жалоб на жестокое обращение с детьми, а в крайних случаях – подача прошений о лишении родительских прав.

Вспомнив, как грубо молодая женщина заставила замолчать маленькую Эми той ночью в заповеднике Маркетт, Бринн допустила, что он мог заниматься делом Мишель и ее обращением с детьми.

Среди улик не нашлось документов, упоминавших кого-либо по имени Мишель, но Бринн вспомнила, что в доме у озера той ночью на полу валялись бумаги Эммы Фельдман, в то время как рюкзак Стивена оказался совершенно пуст. Существовала вероятность, что Мишель сожгла в камине именно его папки с делами, включая ту, где содержалась информация о ней самой.

Вернувшись в дом Фельдманов, Бринн собрала в камине остатки пепла. Под ее мощным напором лаборатория в Гарденере обработала материалы молниеносно быстро, и эксперты установили, что в очаге были сожжены папки, обложки которых идентичны тем, что выдавали для работы сотрудникам городских служб. Кроме того, в камине обнаружились почерневшие спирали от блокнотов, которые Фельдман использовал для стенограмм своих бесед со свидетелями.

После кропотливой работы, включавшей разговоры с коллегами и друзьями, изучение списков номеров телефонов, по которым звонил Стивен, Бринн выяснила, что соседи некоего бизнесмена по имени Сэмюэль Ролф жаловались на то, как обращается со своими малолетними отпрысками его новая подружка.

Звали женщину Мишель Кеплер.

Есть!

Полиция Милуоки установила за домом Ролфа круглосуточное наблюдение, однако еще до того, как у них появились основания для перехода к решительным действиям, Бринн позвонила «управляющая» гостиницы «Харборсайд инн». Звонок сразу показался ей подозрительным, и, едва закончив разговор, Бринн проверила номер телефона, с которого звонили. Ни на кого не зарегистрированный и заранее оплаченный мобильный.

Теперь она не сомневалась, что под видом менеджера отеля ей звонила сама Мишель, чтобы выманить под свой выстрел.

Том Даль связался с управлением полиции Милуоки, и они создали совместную группу захвата, чтобы арестовать молодую женщину, как только она выйдет за порог элегантного особняка Ролфа.

Оставался один, но важный вопрос: должна ли Бринн лично участвовать в задержании?

Дебаты по сему поводу разгорелись жаркие – еще бы, она ничего не хотела больше этого! Но в конце концов отступила.

На рандеву к «Харборсайд инн» отправилась офицер полиции Милуоки в форме управления шерифа округа Кеноша и на их патрульной машине.

А Бринн Маккензи поехала домой.

Снова звонок в дверь – вернулся шериф, и, кажется, в еще более приподнятом настроении. Джоуи впустил его. Стоя на пороге гостиной, Даль улыбался во весь рот.

– Только представьте! К нам уже понаехали толпы репортеров! – рассмеялся он. – Фокс, Си-би-эс – и я говорю не об их местном корреспонденте. Даже Си-эн-эн. Первое, о чем они спросили мэра, – не было ли среди группы захвата какой-нибудь эффектной блондинки?

– Так их теперь учат в Атланте, [34]34
  Город, где расположена штаб-квартира американского информационного канала Си-эн-эн.


[Закрыть]– усмехнулась Бринн.

– Мишель везут сейчас к нам в одиночную камеру. Ночь она проведет здесь. Я ведь понимаю – ты захочешь допросить ее лично.

– Естественно. Но не сегодня вечером. На сегодня у меня другие планы.

«Так хорошая это или плохая идея?.. К чему сомнения? Они ничего не значат. Я ведь уже приняла решение».

Она сделала все, чтобы поймать убийцу Фельдманов. Теперь настало время собрать осколки собственной жизни. По крайней мере, попытаться.

Бринн поднялась и проводила шерифа до выхода из дома. Уже за порогом он обернулся и спросил:

– Так что же за важное дело у тебя сегодня?

– Я приготовлю ужин для Анны и Джоуи. А потом мы сядем смотреть «Кумира Америки». [35]35
  Телевизионное шоу, в котором голосованием зрителей определяется лучший в стране начинающий исполнитель.


[Закрыть]

Даль усмехнулся.

– Это будет повтор. Хочешь, скажу, кто победит?

– Спокойной ночи, Том! Встретимся завтра в управлении с утра пораньше.

В девять утра дождливой пятницы Мишель Алисон Кеплер сидела в комнате для допросов управления шерифа округа Кеноша. Изначально это помещение предназначалось под кладовку, но потом полки сняли, установили тяжелые столы, пластмассовые кресла и, конечно же, видеокамеры и магнитофоны фирмы «Сони» из городского гипермаркета. Один из помощников шерифа додумался до того, чтобы повесить на стену большое прямоугольное зеркало, из хозяйственного магазина, но только вящего эффекта ради. Более или менее опытный преступник сразу понимал, что зеркало не двустороннее. Но что делать – в округе Кеноша закон приходилось защищать, считая каждый цент.

Не взяв с собой пистолета и вооруженная только авторучкой и листами бумаги, Бринн уселась напротив Мишель. Она вновь оглядела молодую женщину, столь жестоко ее обманувшую. Но при этом осталась до странности невозмутимой. Хотя ее, конечно, уязвили предательство и ложь после того, как они стали сначала товарищами по несчастью, потом союзницами, а под конец – даже друзьями.

Но, разумеется, Кристен Бринн Маккензи оставалась прежде всего офицером правоохранительных органов. Она привыкла к тому, что ей постоянно лгали. Перед ней сейчас стояла определенная задача – следовало добыть нужную информацию, значит, пора браться за работу.

– Где мои дети? – немедленно потребовала ответа Мишель, казавшаяся абсолютно уверенной в себе.

– Они в хороших руках.

– Бринн, умоляю! Они нуждаются во мне. Без меня они просто с ума сойдут.

– Вы взяли своего сына в Милуоки, чтобы он помог убить меня? – Как ни старалась, Бринн не смогла скрыть искреннего изумления.

Лицо Мишель исказила оскорбленная гримаса.

– Нет! Ничего подобного. Я только хотела поговорить. Мне нужно было извиниться.

– Ему только семь. А вы взяли его с собой. Имея при себе пистолет.

– Это всего лишь для самообороны. Милуоки – опасный город. У меня было на него разрешение, но я его потеряла.

– Предположим… – Бринн кивнула, оставаясь невозмутимой.

– Могу я повидаться с Брэдом? Ему без меня очень плохо. Он может даже заболеть. Он унаследовал от меня пониженный сахар в крови.

– А разве он не усыновленный ребенок?

Мишель захлопала ресницами, но продолжала упорствовать:

– Я необходима ему.

– О нем позаботятся. С ним все хорошо… Итак, вы были арестованы по обвинению в убийстве, покушении на убийство и вооруженном нападении. Вам зачитали ваши права. Вы можете в любой момент прервать этот допрос и проконсультироваться со своим адвокатом. Вам понятен смысл моих слов?

– Да, – ответила Мишель, бросив взгляд на красный огонек видеокамеры.

– Вы желаете, чтобы здесь присутствовал ваш адвокат?

– Нет. Я буду говорить с тобой, Бринн, – рассмеялась она. – После всего, через что нам пришлось пройти… Мы же теперь как сестры, разве ты не чувствуешь этого? Я поделилась своими горестями, ты рассказала о семейных неурядицах.

Она посмотрела в камеру, изобразив сочувствие.

– Про своего сына, про мужа… Мы с тобой – родственные души. Это такая редкость, Бринн, правда.

– Значит, от помощи адвоката вы отказываетесь?

– Конечно. Это всего лишь недоразумение. Я все могу объяснить. – Ее голос звучал тихо и устало, словно бремя свалившейся на нее несправедливости было невыносимым.

– Хорошо. Тогда я объясню, с какой целью вы здесь находитесь, – начала Бринн. – Нам необходимо ваше признание, в котором вы расскажете правду о случившемся той ночью. Будет гораздо лучше и для вас самой, и для членов вашей семьи…

– Что такое? При чем здесь моя семья? – перебила Мишель. – Надеюсь, вы ни с кем из них не говорили? С моими родителями, например.

– Говорили.

– Вы не имели на это никакого права! – Но затем она взяла себя в руки и обиженно улыбнулась. – Ну зачем тебе это понадобилось? Они ненавидят меня. Что бы они обо мне ни сказали – это ложь. Это все их зависть. С самого начала я была предоставлена самой себе. И добилась успеха в жизни. А они остались неудачниками.

Бринн провела расследование и знала, что у этой молодой женщины в прошлом все было нормально и устойчиво, кроме собственного характера. Она выросла в семье среднего класса из Мэдисона, штат Висконсин. Ее родители по-прежнему там жили; матери исполнилось пятьдесят семь, отец – на десять лет старше. По их словам, они делали все, что было в их силах, но потом махнули рукой на эту, как выразилась мать, «мстительную маленькую дрянь». Отец не скрывал, что считает ее «опасной».

Супруги, которых обвинения, выдвинутые против их дочери, повергли в ужас, но не слишком удивили, рассказали, как Мишель делала карьеру, переходя от одного мужчины к другому – а в двух случаях использовав в этих целях женщин, – заставляя полностью содержать себя. Через некоторое время она начинала скандалить, превращая жизнь любовников или любовниц в ад своим необузданным и злобным нравом, так что те в конце концов испытывали лишь облегчение, когда она уходила. И начинала жить с новой, готовой для нее на все жертвой, имея следующую на примете. Дважды ее задерживали за нападение на людей – она затеяла драки с двумя мужчинами, осмелившимися ее бросить. Несколько мужчин подали жалобы на приставания с ее стороны, и против нее все еще действовали три постановления судов, запрещавшие ей приближаться к ним на пушечный выстрел.

Теперь же она заявила:

– Вы не можете принимать на веру слова моих родителей. В детстве я подвергалась с их стороны сексуальному насилию.

– Этому нет никаких документарных подтверждений.

– Еще бы! Откуда им взяться? Вы думаете, мой папаша признается в этом? Мой папочка и шеф местной полиции занимались этим вместе. Мне оставалось только сбежать оттуда. Я должна была защищаться. Мне пришлось тяжело, так тяжело! И никто не помог мне.

– Все стало бы намного легче, – продолжила Бринн, отметая слезливую ложь Мишель, – если бы вы начали нам помогать. Остались некоторые детали, которые мы хотели бы прояснить.

– Я не причинила бы тебе вреда, – заныла Мишель. – Просто хотела поговорить.

– Вы притворились менеджером гостиницы. Изменили голос, придав ему латиноамериканский акцент.

– Потому что иначе ты бы не приехала. Меня никто не понимает. Если бы я не притворялась другим человеком, меня бы арестовали, и я не сумела бы ничего объяснить. А ты можешь меня понять, Бринн. Это так важно!

– Вы были вооружены.

– Это из-за тех двоих мужчин в доме… Они пытались убить меня! Я была напугана. На меня нападали и прежде. Мой отец, двое моих любовников. Против них есть ограничительные постановления суда.

Она действительно подавала в суд на нескольких своих сожителей, обвиняя их в насилии, но ее жалобы отклонялись, поскольку каждый раз полиция устанавливала у обвиняемых железное алиби, а мотивом для исков служило желание Мишель наказать или отомстить.

– В действительности есть три таких постановления в отношении вас.

Она горько улыбнулась.

– Так уж действует наша судебная система. Они верят насильникам, но не их жертвам.

– Давайте перейдем к событиям вечера и ночи с семнадцатого на восемнадцатое апреля.

– О, здесь я все могу объяснить.

– Говорите.

– У меня была назначена встреча со Стивеном Фельдманом, социальным работником. Я подозревала, что один из учителей сексуально домогается Брэда.

– Допустим. Это где-то зафиксировано?

– Как раз об этом я и собиралась поговорить с мистером Фельдманом. После обеда я отпросилась с работы и поехала повидаться с ним. Но возникла проблема с автобусами, и к тому времени, когда я добралась до офиса, его там уже не было. Я понимала, насколько важно мое дело, и выяснила, что он отправился в загородный дом у озера Мондак. Он сам сказал, что готов поговорить со мной о проблеме Брэда в любое время. Даже дал мне адрес. И тогда я попросила одного своего знакомого – этого самого Харта, – чтобы он меня туда отвез. Здесь я и совершила свою роковую ошибку.

Она горестно понурила голову.

– Назовите его полное имя и фамилию.

– Я больше ничего не знаю. Его все звали просто Харт. Так вот. Он зачем-то потащил с собой приятеля, Комптона Льюиса. Отвратительный тип… Просто мерзкий. Следовало бы сразу сказать им «нет». Но мне действительно необходимо было повидать Стива. И мы отправились туда все вместе. После разговора со Стивеном мы сразу собирались уехать. Но уже по пути туда эти двое стали вести себя все более и более странно. Один говорит: «Зуб даю, в этих домишках есть чем поживиться». А другой: «Точно, в таких только богатенькие живут». А потом, когда они увидели «мерседес», я и охнуть не успела, как у них в руках появилось оружие, а я поняла, что оказалась по уши в дерьме. Они зашли в дом и открыли стрельбу. Я пыталась им помешать. Схватила тот пистолет…

– Изъятый у вас компактный глок был похищен с оружейной выставки, проходившей в семистах ярдах от дома, где вы жили с Сэмом Ролфом.

– Но это был их пистолет! – Мишель спрятала лицо в ладони – то ли действительно расплакалась, то ли притворялась.

– Хотите кофе? Или содовой?

«А может, печенья для поднятия содержания сахара в крови, крошками которого ты наводила Харта и его напарника на наш след?» Но Бринн по-прежнему сохраняла абсолютное спокойствие.

Мишель подняла голову. Глаза покраснели, но на лице ни слезинки. Это живо напомнило Бринн, как выглядела молодая женщина большую часть той апрельской ночи.

«Я актриса…»

Боже мой, и как я могла купиться на все это?

– Я была в полнейшем шоке, – продолжала Мишель. – Мне стало так плохо, что я с трудом дышала. Все случившееся оказалось моей виной. Ведь это я привезла туда этих людей. Не могу описать пережитые мною чувства… Я ударилась в панику. Конечно, мне пришлось немного соврать. А кто на моем месте поступил бы иначе? Я была настолько перепугана. А потом в лесу столкнулась с тобой. Естественно, у меня оставался пистолет. Но откуда мне было знать, кто ты такая? Может, одна из них. На тебе была форма, но вдруг вы так и задумали? Я совершенно не понимала, что происходит. Мною полностью завладел страх. Мне пришлось солгать. Я с детских лет только и делала, что боролась за выживание.

Но самое худшее я натворила у тебя дома – до сих пор не верю, что сделала это. Снова приступ паники. Безумный страх… Это был посттравматический стресс. Со мной такое случалось и раньше. Я подумала, что в твой дом проник Харт. Ты напугала меня. Пистолет выстрелил. Совершенно случайно! Как мне теперь жить с этим дальше?! Я ведь ранила твою маму, пусть и не нарочно.

Бринн скрестила под столом ноги и смотрела на омерзительную в своей красоте молодую женщину. Ее глаза теперь действительно затуманились слезами.

Представление, достойное «Оскара»…

– Улики и свидетели говорят нам, что все было несколько иначе, Мишель.

И она кратко рассказала, как удалось установить личность молодой женщины и выяснить детали ее плана. О данных баллистической экспертизы, о пепле в камине, о списке телефонных звонков Стивена Фельдмана, о жалобах на ее жестокое обращение с детьми.

– Я лично разговаривала с людьми из службы социального обеспечения, Мишель. Стивену Фельдману поручили разобраться с вашим случаем. А показания свидетелей, включая и упомянутого вами школьного учителя, говорят о том, что Брэд часто ходил в синяках. И ваша дочь Тори тоже.

– Боже мой! Ну да, с ними бывали несчастные случаи. Но стоит привести ребенка в травмпункт, как из тебя тут же пытаются сделать родителя-изверга… Я никогда не поднимала на них руку… А впрочем, все это дурацкая политкорректность! – неожиданно сменила она тон. – Все родители поколачивают своих детей. Разве тебе не случалось?

– Нет.

– А зря, – криво усмехнулась Мишель. – Может быть, тогда у тебя не было бы столько проблем с Джоуи – помнишь, ты мне рассказывала? А так ему все сходит с рук. Мой сын никогда не попадет под машину и не сломает себе шею на скейтборде… Детьми нужно управлять. Если не держать их в строгости, они перестают уважать тебя. А им необходимо почитать своих родителей.

Но Бринн только сказала:

– А теперь, Мишель, позвольте ознакомить вас с делом, которое мы передаем в суд.

Она бегло зачитала рапорты экспертов, показания свидетелей, заключения криминалистов. Улик было более чем достаточно.

– Но я ни в чем не виновата! – разрыдалась молодая женщина.

Бринн протянула руку и отключила видеокамеру.

Женщина настороженно посмотрела на нее и промокнула слезы платком.

– Мишель, – негромко обратилась к ней Бринн. – Вот какова ваша ситуация. Теперь вы знаете, на чем основываются выдвинутые против вас обвинения. И суд признает вас виновной. В этом нет ни малейших сомнений. Если вы не станете сотрудничать со следствием, вас посадят в одиночную камеру размером ярд на три. Пожизненно. Если же пойдете нам навстречу, вам удастся избежать тюрьмы строгого режима, и вы, вероятно, попадете в заключение с режимом средней строгости. И тогда у вас появится шанс выйти на свободу до того, как вы слишком состаритесь, чтобы ею насладиться.

– А я смогу сначала увидеться с детьми? Я соглашусь, если у меня будет такая возможность.

– Нет, – решительно отрезала Бринн. – Это не в их интересах.

На какое-то мгновение Мишель огорчилась, но затем оживленно спросила:

– Значит, хорошая камера? Я буду сидеть в удобной камере?

– Да.

– И для этого должна сознаться?

– Да, это совершенно необходимо, – ответила Бринн, а Мишель уже разглядывала видеокамеру, где только что горел красный глазок записи.

Бринн Маккензи сидела в столовой управления шерифа округа Кеноша напротив Тома Даля, который углубился в чтение расшифровки ее разговора с Мишель. Стульчики были маленькие, размером чуть больше тех, что стояли в школе Джоуи, и телеса Тома свисали с обеих сторон. Для Бринн стулья вполне годились – ее проблемой был намечавшийся животик, а не широкие ягодицы.

Бринн смотрела на свои перевернутые записи и распечатку допроса.

Даль захлопнул блокнот и поднял на нее довольный взгляд.

– Что ж, ты добилась от нее признания. Отличная работа. И сбережет нам немало времени на апелляциях. Ее отправят в Сэнфорд на средний режим?

– Но никаких отпусков. И свидания с детьми только в том случае, если работник социальной службы даст на это добро.

– И двадцать пять лет на всю катушку. Без условно-досрочного. – Даль взялся за свои макароны. – А ты есть не будешь?

– Нет.

– Что по поводу Харта? Она сказала о нем еще что-нибудь?

– Ни слова.

– Быть может, он просто уехал куда-то от греха подальше?

Она рассмеялась.

– Не думаю, что такой тип, как он, сбежит. На некоторое время подобные люди ложатся на дно, но не уносятся с планеты в космическом луче, как в «Звездных войнах».

– Это было в «Звездном пути». В старом сериале. Еще до твоего рождения.

– Но все равно жаль, что он не может испариться, – сказала Бринн. – Лучше бы ФБР, полиция Миннеаполиса или кто-то еще разыскал его. Для его же блага.

– С чего бы это?

– Очевидно, что на него сейчас будут охотиться не только полицейские. Он работал на многих людей, которым теперь хотелось бы от него избавиться. Заказные убийства, ограбления, рэкет. И вот пошли слухи, что его непременно возьмут за дела у озера Мондак, и они заволновались, что он заговорит. Да и семья Комптона Льюиса не слишком довольна тем, как он поступил с их родственником.

Даль смотрел на ее записи. А Бринн разглядывала по-детски гладкую кожу шерифа. «Его лицо выглядит моложе моего, даже если забыть про операцию на подбородке и рану в щеке.

Где же справедливость в этом мире?»

– Зачем профессионалу вроде Харта заниматься такой мелочовкой и вязаться с этой Кеплер? – задался вопросом Даль. – Что его соблазнило? Деньги? Секс? Я бы не назвал эту женщину дурнушкой.

– Так уж и не назвал бы?

Шериф рассмеялся.

А Бринн сказала:

– Не думаю, что он мог клюнуть на такие вещи. Хочешь знать мое мнение? Ему просто стало скучно.

– Скучно?

– Серьезной работы у него не было. Подвернулась эта. И он взялся, чтобы не застаиваться.

Даль кивнул и уже без улыбки ткнул в нее пальцем.

– Как ты.

– Я?

– В точности как ты. – Шериф обвел рукой помещение управления. – Само собой, ты это делаешь не ради больших денег. Но ловишь от работы кайф, не так ли?

– Я работаю, потому что люблю своего начальника.

– Брось! Скажи лучше, что теперь у тебя на уме? Займешься Хартом, как нетрудно предположить. Мне уже бежать к казначею округа и умолять увеличить наш бюджет?

– Ошибаешься. Все остальное в этом деле я предоставлю завершить полиции штата.

Даль даже перестал массировать свою ногу.

– Неужели?

– У нас полно своей работы.

– Я не ослышался?

– Вот если они поймают Харта, я обязательно его допрошу, можешь не сомневаться. Но на сегодняшний день моя миссия закончена. И потом, тебе же нужны люди, хорошо знакомые со здешним преступным миром. Только неплохие контакты на местном уровне помогают раскрывать преступления.

– «Местный уровень», – повторил Даль. – О'кей, передавай все бумаги ребятам из полиции штата. Ты действительно уверена, что хочешь этого?

– Вполне.

В столовую заглянул помощник:

– Привет, Бринн! Извини, что отвлекаю от ленча.

– А в чем дело?

– Мы только что доставили парня, который ошивался около школы. Хочешь побеседовать с ним?

– Конечно. А за что вы его арестовали?

– За расстегнутую ширинку.

– Он отказался от адвоката?

– Да. Говорит, что может все объяснить.

– Конечно, может, – загоготал Даль. – Он ведь просто извращенец поганый.

Но Бринн сказала:

– Подождите, я скоро подойду.

Высокий широкоплечий мужчина с короткой стрижкой стоял на лестнице, прислоненной к стене старого, но ухоженного дома в колониальном стиле на уютной южной окраине Гумбольдта. Было прохладное, ясное субботнее утро, и в тысячах и тысячах домов по всей стране сейчас занимались подобными делами.

Мужчина красил ставни на окнах в темно-зеленый цвет. Странно, подумала Бринн, все десять лет жизни в этом доме ей казалось, что именно зеленый лучше всего подошел бы для данной цели, но она не осознавала до конца почему. А поняла только сейчас. Дом стоял на фоне соснового бора, который мог служить образцовой иллюстрацией к слову «вечнозеленый». Она видела эти деревья каждый день, но никогда по-настоящему не замечала их.

Услышав приближение машины, он бросил взгляд через плечо, увидел «камри», остановил кисть, не завершив мазка, и стал медленно спускаться. Поставил ведерко с краской на временный верстак и обернул кисть в кусок полиэтилена, чтобы она не засохла. Кейт Маршалл всегда был человеком основательным.

Бринн остановила машину у ворот гаража. Джоуи выбрался из нее и достал с заднего сиденья свой чемодан.

– Привет, пап!

Кейт обнял сына, но тот не позволил объятиям затянуться и бросился в дом со словами:

– Пока, мам!

– Я заберу тебя после школы в понедельник!

– Не забудь про обещанное печенье.

Бывший муж Бринн собирался что-то сказать, но замолчал, заметив, что она заглушила двигатель и тоже собирается выйти. В последние годы она ни разу не провела здесь больше минуты, когда завозила Джоуи погостить к отцу.

– Здравствуй, – сказала она.

Кейт кивнул в ответ. В его шевелюре уже пробивалась седина, но за десять лет он не прибавил ни фунта лишнего веса. Хороший обмен веществ плюс, конечно же, постоянные занятия спортом.

Он подошел и слегка приобнял ее тоже. У этого человека были достоинства, и немалые. Конечно, по натуре он оставался ковбоем, но в классическом виде, как герои вестернов, в отличие от бедолаги Эрика Мюнса считавшего, что суть работы полицейского не в уверенности и спокойствии, а в грохоте оружия и драматизме ситуаций.

– Ну, как поживаешь? – спросила она.

– Неплохо. Дел по горло. Тебе принести что-нибудь?

Она покачала головой и снова посмотрела на его дом.

– Хороший цвет.

– Купил вот банку краски на распродаже.

– Чем займетесь в выходные?

– Поедем рыбачить. А вечером нас пригласил на барбекю Боглз. Джоуи дружит с Клэем.

– Он хороший парень.

– Это точно. У его отца есть снаряжение для лакросса. Попробуем сыграть.

– Нет такого вида спорта, которым бы этот мальчишка не увлекался, – улыбнулась Бринн. – Ты тоже будешь играть?