Текст книги "Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав"

Автор книги: Джеффри Дивер

Соавторы: Дебора Смит,Джек Хиггинс,Филип Керр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

Синичка села рядом со мной на диван.

– Рон не знает, что мы с Мэтью познакомились в центре психологической помощи приемным детям.

– А почему вы не рассказывали об этом Рону? – искренне удивилась я.

– Потому что он даже не догадывается о том, как приемные дети тоскуют по своим биологическим родителям. Мэтью постоянно думает о твоей семье, пытается представить себе, какие они – его неизвестные родственники.

Я изумленно уставилась на Синичку.

– Не могу поверить, что он никогда не признавался в этом Рону. Они же так близки.

– Мэтью боится, что Рон воспримет это как предательство. Рон всегда был категорически против общения Мэтью с родственниками. Когда Рон вдруг сказал, что едет в Джорджию повидаться с тобой, мы просто ушам своим не поверили. Мы всегда считали, что у Рона не сохранилось никаких добрых воспоминаний о вашей семье.

– Я понимаю, Рон боялся, что наша семья узнает, что он усыновил мальчика, и Мэтью у него заберут. Но он ошибался! Если бы он сообщил, где он, они бы не причинили вреда ни ему, ни Мэтью. Но Мэтью вырос. И опасаться теперь нечего.

– Но для Мэтью очень много значит одобрение Рона, – сказала Синичка шепотом и осторожно огляделась по сторонам. – Он очень боится его обидеть.

– Уверена, если Мэтью захочет познакомиться со своими родственниками, Рон не будет против.

– В этом никто и не сомневается. Рон замечательно относится к Мэтью. Жаль, что тебя не было весной на свадьбе.

Весной... Рон приехал ко мне в больницу всего на несколько часов. Ему надо было лететь на свадьбу Мэтью. Он хотел, чтобы всем нам было хорошо.

– Ты расстроилась? – всполошилась Синичка. – Прости.

– Все нормально, продолжай. Расскажи мне про свадьбу.

– За все заплатил Рон. Триста гостей, оркестр – это было волшебно. – Она смахнула слезу. – Мэтью попросил Рона быть шафером. И Рону это было очень приятно, я точно знаю. Но у него был такой удрученный вид. Он всю весну был не в себе – теперь-то мы поняли почему. Он безумно за тебя волновался, но рассказал нам все, только когда мы поженились.

– Рон не хотел омрачать ваш праздник, – сказала я. – Не хотел вас с Мэтью расстраивать.

– Клэр, прошу тебя, не обманывай меня, – сказала Синичка дрожащим от волнения голосом. – Я боюсь встречи Мэтью с твоей семьей. Боюсь, что они его не примут.

– Это семья Мэтью, – поправила ее я. – И они его обязательно примут.

– Мэтью не поедет, если Рон не согласится.

– Он согласится. Вы с Мэтью, – сказала я твердо, – знаете Рона хуже, чем я. Я его знаю с детства. На него всегда можно было положиться.

– Мы знаем, он вырос в нищете.

– А ты знаешь, как обошлись с ним мои родственники?

– Рон рассказывал Мэтью, что они к нему были очень добры, но потом твои родители решили послать его в приют. По-моему, это было... довольно жестоко.

– Мои родители так и не простили себе, что отослали Рона, – ответила я, взвешивая каждое слово. – И судьба Мэтью их тоже волновала. Его искали, но найти не смогли. Сейчас я хочу попытаться собрать всех вместе. Я хочу искупить и свою вину. Когда мы были детьми, Рон мне очень доверял, за это и поплатился.

– Ты говоришь почти как Рон. Вы оба мучаетесь чувством вины, вы оба чересчур ответственные люди. Я никак не могу во всем этом разобраться.

– Но ты же знаешь о том, что случилось со мной и с отцом Рона? – спросила я.

– Конечно, – кивнула она. – Ты была единственным другом Рона. Он был из бедной семьи, ты хотела ему помочь. Его мать умерла, когда он был совсем ребенком, а отец Рона был человеком с сомнительной репутацией и тоже рано умер.

С сомнительной репутацией? Рано умер?

– Отец Рона умер... внезапно. Это тебе известно?

– Конечно. Мы с Мэтью много знаем о детстве Рона. – Она недоуменно посмотрела на меня. – Его отец был ветераном войны в Корее. Он много пил. Рон был предоставлен самому себе. А потом его отец умер от инфаркта.

Господи! Оказывается, Мэтью и Синичка даже не догадывались о том, каким чудовищем был Большой Рон, о том, что Рон убил его, спасая меня.

– Ладно, хватит о грустном! – воскликнула вдруг Синичка. – У меня такое чувство, будто мы с Мэтью знаем тебя всю жизнь. Хорошо, что ты приехала! – И она меня обняла.

Я сидела как громом пораженная. Наконец я все поняла. Рон боялся привезти Мэтью домой, боялся, что тот узнает, что ему пришлось совершить, чтобы выжить.

Мы допоздна болтали с Мэтыо и Синичкой. Я расспрашивала Мэтью о его жизни, и он постепенно оттаял. Рон наблюдал за нами с настороженной улыбкой.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, Мэтью меня обнял, Синичка тоже. Мне нравилось на них смотреть – они оба так и светились любовью. Моя мама, женщина романтичная, была бы от них в полном восторге.

Я оперлась на руку Рона, и мы отправились в приготовленную нам комнату. Я все-таки устала за вечер и сразу рухнула на кровать. Рон сел в кресло у окна. Света мы не включали.

– Птичка, ты хочешь о чем-то спросить? – сказал он тихо.

– Оказывается, ты так и не рассказал Мэтью про то, как умер твой отец. Рон, этого скрывать нельзя.

– Сотни раз я пытался заставить себя все рассказать. Не мог – боялся, что это испортит наши отношения.

– На его отношение к тебе это бы не повлияло. За эти несколько часов я убедилась, что он тебя очень любит и уважает. Расскажи ему всю правду.

– Я не хочу, чтобы он меня жалел. Или стеснялся.

– Рон, неужели ты не понимаешь – Мэтью никогда от тебя не откажется!

Рон резко повернулся ко мне.

– Как ты это себе представляешь? Я что, скажу ему: «Да, кстати, знаешь, я пристрелил своего папашу за то, что тот напал на Клэр», да?

– По-моему, это чересчур грубо, но можно и так сказать.

– И про то, что твои родственники, они же и его, отправили меня в приют, потому что не могли жить вместе с сыном Салливана, рассказать?

– Да. Расскажи ему, как все было. Надо с этим разобраться раз и навсегда. Ты не имеешь права это от него скрывать.

– Не хочу, чтобы он ехал в Дандерри. Не хочу, чтобы ему рассказывали о том, каким я был, – о Ронни Салливане, мальчишке с помойки. Он даже не догадывается, как я жил!

– Ты был удивительный. Ты был сильный, порядочный, добрый. И если он узнает то, чего ты сейчас стыдишься, он только убедится в том, что ты был человеком исключительным, раз смог все это преодолеть.

– Он не хочет возвращаться, и с этим я ничего не могу поделать. Сколько раз тебе повторять, это его решение!

– Рон, ты прекрасно знаешь, что это не так. – Я обняла его и пересказала все, что мне говорила Синичка про отношение к нему Мэтью. – Он хочет поехать. Но он боится обидеть тебя. Ты сам должен сказать ему, что ничего не имеешь против.

Я видела, как трудно и больно Рону меня слушать.

– Он никогда со мной об этом не заговаривал, – пробормотал он. – Я ни о чем не догадывался.

– Он не поедет, если ты не скажешь, что хочешь этого, – повторила я. – Но я знаю, ты себя преодолеешь.

– Я сказал, что не буду мешать тебе его уговаривать, – ответил Рон. – Но помогать не обещал.

Я с изумлением посмотрела на него.

– Мы с тобой не сможем жить вместе, если ты не разберешься с прошлым. Тебе не удастся скрыть Мэтью от моих родственников. Рано или поздно все выяснится. Если только прежде наши пути не разойдутся навсегда.

– Ты же прекрасно знаешь – это невозможно.

– Тогда доверься мне.

– Он не имеет никакого отношения к Дандерри, – сказал Рон твердо. – Его там не примут. И меня тоже. Хватит витать в облаках, Клэр. – Он встал, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Вернулся он через час. Я притворилась, что сплю, он притворился, что не хочет меня будить, но потом, когда он лег рядом, мы все-таки обнялись и занялись любовью. Правда, молча.

На следующий день мы все вчетвером отправились покататься на теплоходике.

– Поездка на несколько часов, – объяснил Мэтью. – Так что усаживайся поудобнее, Клэр, и наслаждайся красотами.

– Дорого бы я заплатил, чтобы Клэр по-настоящему расслабилась, – заметил Рон.

Я искоса взглянула на него и с нарочито невинным видом стала перебирать альбомы с семейными фотографиями, которые захватила с собой. Штук шесть из них я выложила на столик, за которым мы пили чай.

Мэтью озадаченно на них посмотрел.

– Здесь все о Делейни, Малоуни и Дандерри, – пояснила я.

– Сколько у Мэтью родственников? – спросила Синичка.

– Двадцать кузин и кузенов, четыре тети, считая мою маму, и три дяди. Еще штук сорок троюродных братьев и сестер.

– Бог ты мой!

Официант принес миски с рыбной похлебкой, и я отодвинула альбомы в сторону. Мэтью, положив ладонь на стопку, сказал взволнованно:

– Клэр, думаю, нет смысла демонстрировать мне семейные фото. Все равно младенческих снимков вашего покорного слуги там нет. – Он взглянул на Рона. – А ты как считаешь, Большой?

– Думаю, ты прав, – ответил Рон. – Толку никакого.

– Клэр, мне все равно, что говорят эти двое, – заявила Синичка. – Давай я посмотрю фотографии.

– Спасибо, – сказала я со всем дружелюбием, на которое была способна.

За едой я не сводила глаз с Рона. Да, он сумеет убедить Мэтью не встречаться с родственниками. Не станет рисковать – чтобы Мэтью не узнал о его прошлом. Как он может быть так жесток к Мэтью? Как он может так поступать со мной?

Я вытащила из сумки пачку старых снимков. Руки у меня дрожали. Рон мрачно следил за каждым моим движением.

– Мэтью, неужели ты трусишь? – спросила я, протягивая ему фотографии. – Ну посмотри. Вреда от этого не будет.

Мэтью нахмурился.

– Мне интересно, узнаю ли я Пита Делейни. Только вы с Клэр мне не подсказывайте, – сказал он, взглянув на Рона. – Вот этот, – произнес наконец Мэтью дрогнувшим голосом.

– Ой, правда! – изумилась Синичка. – Одно лицо.

Со старой черно-белой фотографии смотрел коротко стриженный молодой красавец. Действительно, сходство было поразительным. Я наконец поняла, что меня так удивляло всякий раз, когда я смотрела на Мэтью.

Чувствовала я себя приблизительно так же, как после выстрела бывшего мужа Терри Колфилд, когда я на джипе врезалась в столб. Мне было страшно, кружилась голова, тряслись руки. Собрав волю в кулак, я сказала:

– Нет. Это мой старший брат, Джош.

Я растерянно посмотрела на Рона. Взгляд его был холоден. Я сунула Мэтью другую фотографию и сказала через силу:

– Вот это Пит. Твой отец.

Мэтью долго изучал снимок и наконец сказал хрипло:

– Что ж, понятно, почему никто не принуждал Пита Делейни признать свое отцовство. Я на него ни капли не похож.

Он бросил фотографию мне на колени и подошел к Рону.

– Ты был прав, – сказал он отрывисто. – Не стоило этого затевать. Мне просто нужно было...

– Тебе нужно знать, кто ты и откуда, – договорил Рон. – Каким бы ни был твой отец, ты хочешь знать про него. Я это отлично понимаю. И понимаю, что ты чувствуешь. Просто я за тебя боюсь. Потому что это очень больно: хочешь любить своего отца, а он делает все, чтобы ты его ненавидел.

– Я не чувствую себя Делейни, – сказал Мэтью мрачно.

Во мне бушевала бессильная злоба. На меня одновременно нахлынули все самые страшные воспоминания: Рон убивает Большого Рона, Рона отправляют в приют, я в покореженном джипе, залитое кровью лицо Терри Колфилд... Я снова металась в заколдованном кругу жестоких ударов судьбы и своих собственных ошибок.

– Ты – Делейни! – крикнула я Мэтью и разрыдалась.

Рон тут же кинулся ко мне, обнял меня.

– Не надо больше об этом говорить. Сейчас – не надо, – зашептал он. – Птичка, родная моя, поверь, не надо. Я все понимаю, но, прошу, замолчи. – Он гладил меня по голове, а я, уткнувшись ему в плечо, рыдала все горше.

Я наконец узнала тайну, из-за которой Рон не мог привезти к нам Мэтью. Мэтью был сыном моего брата.

Той весной, когда мне было десять лет, а Рону пятнадцать и он жил у нас на ферме, мои родители позвали родственников помочь с ремонтом крытого моста. В уик-энд перед Днем Поминовения к нам съехались несколько десятков Делейни.

Рон считал своим долгом помогать моему отцу, но, как всегда, держался в стороне от моих родственников, а я все время прибегала к нему – приносила еду, болтала с ним.

На выходные и праздник приехал из колледжа Джош. Помню, как они с Роном сидели на коньке крыши и сдирали старую дранку. Дядя Пит с моим отцом и другими дядьями пилил доски.

Когда появилась Салли Макклендон, все удивленно зашептались. Салли привела с собой Мэтью, которому было тогда годика три. Она стояла, крепко держа его за руку. Для моих родственников она была олицетворением чего-то позорного и неприличного.

Я почему-то обернулась и увидела, как Джош, сидя на крыше, смотрит на Салли. Рон протянул ему гвоздодер, Джош, не глядя, взял его, но не удержал, и гвоздодер полетел в реку.

Джош не сводил глаз с Салли и ее сына, а Салли смотрела на него. Никогда не забуду ее взгляда – в нем было столько обиды, горечи и беспомощности. Она подхватила Мэтью на руки, развернув его лицом к Джошу, словно протягивая ему, а потом прижала к себе и пошла прочь. Джош слез с крыши, зашел в реку – воды в ней было по пояс – и шарил по дну, пока не нашел гвоздодер. Все это он проделал, не произнеся ни слова.

Эта сцена припомнилась мне с такой отчетливостью, будто произошла вчера.

И я наконец поняла, что все это значило.

Вечером мы с Роном рано поднялись к себе, зашли в ванную, закрыли дверь и включили воду: нас обоих преследовала параноидальная мысль – как бы нас не подслушали.

Рон сказал тихо:

– Прости, что я скрывал от тебя правду. Мне надо было убедиться, что Мэтью действительно похож на Делейни. Теперь я знаю точно.

– Ты уверен, что это Джош?

– Салли мне сама все рассказала. Она хотела, чтобы я знал, почему она уехала из Дандерри. Салли боялась, что Дейзи расскажет твоим родителям всю правду – она простить им не могла того, что произошло с моим отцом.

– Что именно она тебе рассказала про Джоша?

– Джош иногда поджидал ее на дороге к северу от кормодробилки Мерфи. Завозил на грузовике куда-нибудь подальше в лес. Делал свое дело, расплачивался и отпускал.

– Господи!

– Так было всего несколько раз. Потом все прекратилось. Она до смерти боялась, что кто-нибудь про это узнает. Боялась, что твои родственники отберут у нее ребенка, а ее заставят уехать из города. Она очень любила Мэтью и хотела растить его сама.

– Мама с папой простили бы Джошу рождение незаконного ребенка, но не простили бы того, что он струсил и не взял на себя ответственность за сына.

– Не об этом сейчас речь, Птичка. Нам надо решать другую проблему – ты сама сегодня убедилась в том, как Мэтью на него похож.

– Джош знал, что Мэтью – его ребенок, – сказала я.

Рон на мгновение задумался.

– Тогда, на мосту Делейни...

– Ты тоже это помнишь!

– Я много лет об этом думал. Джошу Мэтью был не нужен. Это было понятно. Поэтому я чувствовал полное право оставить его у себя. Я решил, что все родственники заметили, как странно вел себя Джош в тот день, когда Салли привела на стройку Мэтью, решил, что и другие догадались, в чем дело. Поэтому и считал, что, если я привезу Мэтью домой, он там почувствует себя лишним.

– Как Джош мог так поступить? – Я была готова растерзать собственного брата. – Как мог он наплевать на собственного сына? Из-за него и ты вынужден был все скрывать.

– Для меня ситуация мало изменилась, Птичка.

– Понимаю. Но рано или поздно семья узнает про Мэтью. Нам просто необходимо взять дело в свои руки.

– Узнаю настоящую Малоуни, – мрачно усмехнулся Рон.

Я сказала, что сначала мне нужно объясниться с Джошем.

Не могу я держать этого в себе. Мне было просто необходимо знать, как Джош примет известие о сыне.

– Мы с ним поговорим с глазу на глаз. Только он и я.

– Это и меня касается, Птичка, – сказал твердо Рон. – Если твой брат не поступит с Мэтью как должно, я не сдержусь, Клэр. Клянусь, он за все заплатит.

Мне стало не по себе.

– Мы можем взять с собой Мэтью, – сказала я. – Привезем его и Синичку, познакомим со всеми, пусть общаются. А с Джошем поговорим отдельно – ты и я. Он сам должен во всем признаться. И семье, и Мэтью.

– Мэтью, скорее всего, не поедет в Дандерри. Он очень расстроился, когда посмотрел фотографии.

Я больше ничего не сказала, не стала разубеждать Рона. Я была уверена, что Мэтью все равно рано или поздно окажется дома. Мы, Делейни, как наперстянки – всегда возвращаемся туда, где росли когда-то.

Утром Мэтью и Синичка встретили нас внизу. Мэтью строго посмотрел на нас с Роном и сказал:

– Мне нужно узнать правду от самих Делейни. Я хочу с ними встретиться.

Мы с Роном переглянулись. Мэтью пододвинул мне телефон, стоявший на журнальном столике.

– Позвони своей маме, Клэр. Расскажи ей про меня. Я хочу сам услышать, что она тебе ответит. – Он испытующе смотрел на меня. – Хочу знать, ждут ли меня там.

– Этого мы делать не будем, – ответил Рон. – Во всяком случае, не так.

– Большой, ты больше не можешь меня защищать от всего мира, – покачал головой Мэтью. – Я встречусь с семьей моего отца, но только на своих условиях. – Он нервно дернул себя за мочку уха. – Или Клэр позвонит, или я сделаю это сам.

Я взглянула на Рона. Мы с ним оказались в безвыходной ситуации. Мамочка, только не подведи, молила я, набирая номер.

– Клэр! – раздался мамин голос, по-южному напевный, но встревоженный. – У тебя все в порядке? Как Рон? Где вы?

– У нас все отлично, мама. Мы... мы на Аляске.

– Что? Подожди минутку! Холт! Холт, возьми другую трубку. Это Клэр звонит. Они на Аляске. Одну секунду, дорогая, сейчас папа подойдет.

– Привет, – раздался низкий голос отца.

– Привет, пап! Все отлично. Мне просто надо кое о чем с вами поговорить. Я вас ни от чего не отвлекаю?

– Да говори же, ради Бога! – взмолилась мама. – Что происходит? Вы с Роном приедете или нет?

– Мы скоро вернемся, – вступил в разговор Рон.

– Рон! – хором воскликнули родители.

– Рад тебя слышать, – сказал отец. – Что там у вас на Аляске?

– Главное здесь – не что, а кто.

Пауза.

– Этот «кто», надеюсь, не жена? – тихо спросила мама.

– Даже не подружка, – ответил Рон сдавленным голосом.

– Значит, у тебя есть ребенок.

Снова пауза. Рон взглянул на Мэтью.

– Наверное, можно так сказать.

Я набралась духу и выпалила:

– Он привез меня сюда познакомить с Мэтью. С сыном дяди Пита. Рон нашел Салли Макклендон много лет назад. Она умерла, и он усыновил Мэтью. Поэтому он так долго не давал о себе знать. Из-за Мэтью.

Опять наступила тишина. Мэтью с отчаянием смотрел на телефон. Мы все смотрели.

– Где он? – пронзительно зазвучал мамин голос.

Мэтью, поколебавшись мгновение, сказал:

– Я здесь.

Мама повторила «Слава тебе, Господи!» раз десять, не меньше.

– Я не хочу думать о том, как все это произошло, – говорила она сквозь слезы. – Но вы должны привезти Мэтью с собой. Привезти его домой.

– Привезите мальчика домой, – хрипло сказал отец. – Возвращайтесь скорее. Объясняться будем потом.

Синичка заплакала, у Мэтью в глазах тоже стояли слезы, а мы с Роном сидели рядышком на диване и хотели радоваться вместе со всеми, но нас слишком тревожило то, что ждало впереди. Все только начиналось.

 Глава девятая

Я пообещала маме с папой, что позвоню, когда мы приедем на озеро Десяти Прыжков, и что мы привезем Мэтью с Синичкой на ферму ужинать. На следующий же день мы вылетели в Сиэтл, где переночевали в доме Рона.

– Сегодня мне хочется выпить чего-нибудь покрепче, – признался Рон, стоя на балконе спальни. – Со мной такое случается нечасто. – Он отставил недопитую бутылку пива.

– Возьми мое виски. – Я поднесла к его губам стакан. Он зажал край стакана зубами и, не притрагиваясь к нему руками, залпом выпил. – О, какое мастерство! – усмехнулась я.

– Научился, когда Мэтью под стол пешком ходил. Когда все время меняешь подгузники, приходится учиться есть, пить и даже ставить свою подпись без помощи рук.

Я попыталась рассмеяться, но не смогла – представила себе, как он, совсем мальчишка, жил в незнакомом городе, нянчил маленького ребенка.

– Я люблю тебя, – сказала я вдруг. – Я люблю тебя еще больше, чем тогда, в детстве, люблю больше, чем несколько недель назад, больше, чем вчера. Даже больше, чем сегодня утром.

Он поцеловал меня.

– Ты что, пьяненькая?

– Может быть, чуть-чуть. Но от этого я только чувствую все острее. Мне так надо убедить тебя, что дома все будет нормально. Да, Мэтью узнает про Большого Рона, про наше прошлое. Но в этом нет ничего страшного.

– Мне не нужны никакие гарантии. Я знаю, что мне нужно: я хочу смеяться с тобой вместе, хочу сидеть и смотреть на тебя, хочу просыпаться и думать только о том, как хорошо, что рядом лежишь ты, такая мягкая и теплая. Хочу, чтобы мы с тобой жили одной жизнью. И, если у нас это получится, значит, все было не зря.

– Все получится, обещаю тебе. Иногда, правда, у меня не сразу получается выполнить свои обещания, но...

– Я разучился ждать, – сказал он. – И завтрашнего дня я боюсь.

– Я тоже, – призналась я.

Я сидела рядом с Роном на заднем сиденье лимузина, который мы наняли в аэропорту Атланты, и глядела на Мэтью и Синичку, устроившихся напротив. Они приникли к окну и восторженно обозревали окрестности, а я никак не могла унять тревогу. Над нами пролетел огромный ястреб, потом вдруг прямо на шоссе выскочило штук пять диких индеек.

– Большой, какая красота! Потрясающее место! – воскликнул Мэтью.

– Ты еще не видел озера и дома, – ответил Рон. – Я его отремонтировал для тебя. Если понравится – он твой.

Рон взглянул на меня. Я кивнула. Теперь я поняла, что причин для покупки участка на озере у него было несколько. В Дандерри, если хочешь, чтобы к тебе относились с уважением, нужно обзавестись своей землей. Рон хотел доказать, что они оба – и он, и Мэтью – люди серьезные.

Мэтью улыбнулся и потрепал Рона по плечу.

– Это твои места, Большой. Ты столько мне рассказывал, как мальчишкой пропадал здесь днями напролет.

«Прятался здесь, старался не умереть с голоду», – с тоской подумала я. Но Мэтью не знал и этой истории.

– Нет. Любимое место Рона – это гора Даншинног, – сказала я. – Это наше с ним место.

Мы подъехали к дому. Мэтью с Синичкой первыми выскочили из машины и помчались к озеру. Голубая гладь воды, пурпурно-золотой закат, лес стеной – озеро казалось древним святилищем, охраняемым самой природой.

За время, пока нас не было, на лужайке перед домом посадили кусты, разбили несколько клумб. На веранде стояло четыре новых белых кресла-качалки.

– Здесь побывали наши. А это, – я кивнула па седан последней модели, стоявший у дома, – наверное, прислал из своего магазина дядя Юджин.

Рон молча шел по дорожке к крыльцу. Дверь была не заперта, и в комнате на камине стояла ваза с огромным букетом белых ромашек.

Мы зашли в кухню, я открыла холодильник – он был доверху забит едой. На полках в буфете стояли керамические блюда в алых с золотом узорах.

– Мама сделала их месяц назад и, видишь, подарила тебе. Они с папой хотят хоть как-то выказать тебе свою благодарность за Мэтью.

– Когда они узнают правду, они, быть может, захотят, чтобы этот дом сгорел, – сказал Рон мрачно.

– Мне надо позвонить маме с папой, – сказала я, отвернувшись.

И тут мы услышали шум мотора.

– Они не стали дожидаться звонка, – устало улыбнулся Рон. – Наверное, вся семья сидела, вооружившись биноклями, и следила за дорогой.

– Ничего плохого в этом нет – они рады встрече.

Мы вышли на крыльцо. Папина машина как раз подъехала.

– Я был прав, – сказал Рон. – Они не могли даже подождать, пока...

Увидев, что мои родители выходят из машины, он замолчал. Они не сводили глаз с Мэтыо и Синички.

А Джош уже спускался к озеру, к Мэтью. Тот, озадаченно улыбаясь, смотрел на него.

Его отец... Нет, не так! Не сейчас!

Рон кинулся к ним, пытаясь перехватить Джоша, и я тоже, не отдавая себе в этом отчета, понеслась за ним, бормоча как заведенная: «Мэтью не знает... Он ничего не знает».

– Мам, вы хоть понимаете, что делаете? – крикнула я родителям.

– Не волнуйся, радость моя, – ответила она. – Джоша, когда он услышал про Мэтью, было не удержать. Вы с Роном все поймете, когда узнаете, как все было на самом деле.

– Ты что, знаешь? – изумленно спросила я. – Знаешь про Джоша?

– Холт! – обернулась мама к отцу. – Рон с Клэр тоже знают про Джоша и Мэтью.

– Бог ты мой! – воскликнул папа и поспешил к озеру.

– Нет, черт подери! – Рон догнал Джоша и преградил ему путь. – Сначала ты пообщаешься со мной!

Рон занес кулак, и я поняла, что сейчас он ударит Джоша. Но тут подоспел отец и встал между ними. Мама шла к Мэтью и Синичке, протянув навстречу им руки.

– Только не подумай, что мы все решили устроить на тебя засаду! Мы так ждали этой встречи!

Мэтью непонимающе посмотрел на нее и кинулся к Рону.

– Большой, я не понимаю, что здесь происходит, но прошу тебя, успокойся! – Рон оттолкнул Мэтью, а Джош просто стоял и смотрел на сына.

И тогда сдали нервы у меня. Двадцать лет Рон жертвовал собой ради Мэтью, расплачивался за наши ошибки, за трусость Джоша. Я схватила брата за грудки.

– Как ты мог? – крикнула я, дрожа от негодования. – Ну почему, почему ты так поступил?

Джош только мрачно покачал головой.

– Ничего себе, воссоединение семьи! – взревел отец. – А ну, разойдитесь, а не то я вас, петухов, в озеро пошвыряю. И тебе, дочка, тоже достанется.

Его грозный голос нас немного остудил. Мы все отступили на шаг назад.

– Кто вы? – спросил Мэтью Джоша.

– Джош. Джош Малоуни. – Слова словно застревали у него в горле.

– Из всех фотографий, которые показывала мне Клэр, я выбрал вашу.

– Правда? – изумился Джош. – Я был прав! Я только увидел тебя – и сразу понял! И ты меня узнал!

– Ты ничего ему не должен, Мэтью, – сказал Рон. – Не забывай об этом. Ты стал тем, кем стал, без него.

– Я не понимаю, что происходит! – воскликнул Мэтью с отчаянием.

– Много лет я пытался найти тебя. Ты не сын Пита Делейни, – сказал Джош. – Ты – мой сын.

Рон судорожно вздохнул. А я увидела, как глаза Мэтью засветились радостью. Рон это тоже увидел.

Рон решил, что семья, которую он с такой любовью создавал, распалась, распалась по воле случая, которого мы меньше всего ждали. И по иронии судьбы то, что было хорошо для Мэтью, ему причиняло только боль.

Мама и отец устроили Мэтью, своему первому внуку, торжественную встречу. В дом съезжались родственники – с угощением, с гитарами, обязательными на каждом семейном празднике. Все благодарили Рона – за то, что он снова принес себя в жертву ради семьи, за то, что заботился об одном из ее членов и наконец вернул его в родные пенаты.

Все просто источали великодушие. Мы с Роном сидели в гостиной вместе с моими родителями. Мама, пристроившись на диване рядом с Роном, держала его руку в своих ладонях.

– Я очень хочу быть тебе хорошим тестем, – сказал отец Рону. – Таким же хорошим, каким отцом ты был для Мэтью.

– Рон, ты нам родной человек, – сказала мама. – Как жаль, что ты решил, будто мы отвернемся от вас с Мэтью.

– Всегда лучше готовиться к худшему, – ответил Рон.

– Прекрати! Не смей так говорить!

– Мэтью – это моя семья, – сказал Рон жестко. – Я никогда не учил его вас ненавидеть, но я рассказал ему всю правду. И хорошее, и плохое, все. И он нс испытывает к вам ненависти. Он просто вас совсем не знает.

– Все уладится, – убежденно сказала мама. – И у него, и у тебя все уладится.

Мэтью был ошеломлен вниманием и лаской, которыми его окружили. У них с Синичкой вдруг оказалась тьма-тьмущая родственников, и оба они упивались этим неожиданным счастьем. И Джош тоже.

Многие считали, что Джош достаточно поплатился за то, что не признал когда-то Мэтью, ведь все эти годы он жил, мучаясь виной и тревогой за сына, о котором ничего не знал. Но во мне не было к Джошу сочувствия. Мэтью вернулся к нам только благодаря Рону. Рон был верен Мэтью все эти годы, и из-за этого ему пришлось многое выстрадать. Мне – тоже.

– А когда вы с папой догадались? – спросила я у мамы вечером.

– Помнишь тот день, когда все работали на мосту, а Салли пришла туда с Мэтью? Мы с папой видели, как она на него смотрела – словно хотела прожечь взглядом насквозь. А потом она взяла Мэтью на руки и показала Джошу, и он так расстроился, что уронил в воду лом.

Мама с папой боялись поверить тому, о чем догадались, увидев тогда все это. А потом, после гибели Большого Рона, Салли исчезла, и Джош им во всем признался. Долгие годы они помогали ему искать ее и Мэтью, наняли частных детективов, но ничего разузнать не смогли – ведь они искали Салли и Мэтью Макклендон или Мэтью Делейни, а не Мэтью Салливана.

В тот вечер, когда мы привезли Мэтью на ферму, весь наш двор был заставлен машинами Делейни и Малоуни. Не было только Аманды – ее на неделю отправили в летний лагерь. Все обсуждали только одно – как Джошу сообщить ей о том, что у нее появился сводный брат. А еще решали, как отблагодарить Рона.

– Я ценю твое благородство и понимаю, как тебе трудно было решиться пойти на это, – сказал ему отец. – Но теперь все иначе. Ты так дорог Мэтью и всем нам.

– Мы хранили тайну Джоша, знали, как он переживает, как хочет исправить прошлые ошибки, – сказала мама. – Мы нс снимаем с себя вину за то, что случилось, и никогда не забудем того, что сделал ты – и для Мэтью, и для нас.

Рон, измученный переживаниями последних дней, ответил:

– Только не рассказывайте Мэтью ни про моего отца, ни про ложбину. Все это он должен узнать от меня.

И родители обещали ему этого не делать.

Все члены клана Малоуни были единодушны в том, что Мэтью и Синичка могут и должны войти в нашу семью. Общее мнение выразила вслух тетя Арнетта.

– Парень вырос замечательный. Кровная родня и та лучше бы не воспитала, – сказала она.

Кровная родня? Все смущенно зашептались, а Рон горько усмехнулся и вышел.

– Как ты могла? – возмутилась я и помчалась за Роном. – Пора менять дислокацию, – заявила я, беря его за руку. – Мы отправляемся на сеновал.

– Как в старые добрые времена?

По лестнице ему пришлось нести меня на руках, но он справился. Я устроилась на сене, а он стоял, прислонившись к дверному косяку.

– Ты не можешь изменить их отношение ко мне, – сказал он устало. – Я не раскаиваюсь в том, что привез Мэтью сюда. Он им нужен. И ему нужно быть с ними. Он узнал, что отец его не бросил. Это залечит все раны.

– Его отец – ты.

– Нет. И никогда им не был. Просто временами я об этом забывал.

Мы услышали, что кто-то поднимается по лестнице. Джош пробрался между кучами сена и остановился у двери.

– Рон, я думаю, прежде чем спустить меня с лестницы, ты дашь мне шанс объясниться. А сестренка – та столкнет вниз и даже слезинки потом не уронит.

– Ты прав, дорогой, – отчеканила я. – У тебя хватило духу принять собственного сына, которого все эти годы растил Рон, а мы обязаны этому бурно радоваться, так, что ли?

– Я вовсе не борюсь за звание лучшего родителя года. Рон, я никогда не сумею отблагодарить тебя за все, что ты сделал.

– А мне и не нужна твоя благодарность. Мне нужно получить ответы на некоторые вопросы.