Текст книги "Осколки (ЛП)"
Автор книги: Джанетт Ниссенсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)
– Даже красивее, чем я помню, – начал он раздеваясь. Он достал несколько презервативов из кармана брюк и бросил их на тумбочку. – Мне нужно будет оставить здесь коробку. Может даже несколько.
Глаза Анжелы расширились, когда он голый мускулистый возвышался над ней, его член показался ей еще больше и более ужасающим, чем в первый раз. Она облизала губы, раскрыв рот в ожидании.
– Позже, – сказал он, раскатывая презерватив. – На самом деле, я собираюсь много времени провести с тобой сегодня вечером, обучая тебя, что мне нравится. Но сейчас, я хочу сделать то, что хочу, Ангел. То, что я хотел с тех пор, как увидел тебя в первый раз.
По одной он поднял ее ноги к себе на плечи, все еще в высоких белых шпильках.
– Соедини лодыжки у меня на шее и держите их так, – приказал он. – Не разъединяй, пока я не скажу.
Она смогла только кивнуть, смотря на него огромными глазами, напрягаясь всем телом, Ник скользнул руками ей под задницу, устанавливая нужно положение.
– Расслабься, Ангел, – успокоил он ее. – Просто расслабься и впусти меня. Теперь все будет легче и намного приятней.
Он направлял свой член в нее почти невыносимо медленно. Но она не могла сдержать маленькие всхлипывания, которые с каждым неторопливым, осторожным толчком немного больше заполняли ее.
И когда каким-то чудесным образом, он полностью находился в ней, каждый длинный, пульсирующий дюйм его члена был глубоко внутри нее, она уставилась на него в полном изумлении.
– Боже, это так…, – выдохнула она.
– Хорошо. Чертовски, невероятно хорошо, – прошипел он. – Я знал, что ты сможешь принять меня всего, полностью, Ангел, знал, что ты идеально подходишь для меня.
– Ох, охх. – Она стонала долго и низко, как только он начал увеличивать темп толчков, когда он приподнял ее еще выше над кроватью. Ее стоны превратились в всхлипывания, которые быстро стали криками, когда он врезался в нее с возрастающим рвением, и она чувствовала тяжесть его шаров, хлопающих по ее ягодицам.
– Вот так, Ангел, – прошипел он. – Вот чего я хотел, чтобы ты кричала подо мной, дай мне услышать, как я заставляю тебя кричать. Трахать тебя, чтобы та кончала, детка, да, вот именно так.
Анжела отчаянно хваталась за покрывало, пока он жестко входил в нее, и его большая головка члена многократно ударялась по ее матке, заставляя ее удивляться, как он буквально до сих не разорвал ее на части. У нее закружилась голова, даже с зажмуренными глазами, ее дыхание становилось все более и более рваным, она с отчаяньем боролась, чтобы вздохнуть полной грудью.
– Открой глаза, Ангел. Смотри на меня.
От командного тона она распахнула глаза, все глубже и глубже подпадая под его заклинание, не в состоянии противостоять ему. Его темные глаза жгли и прожигали ее своей интенсивностью, его кожа даже покраснела под загаром. И это было для нее признаком того, что он с трудом сдерживается, что он вот-вот готов потерять контроль, что он был также сметен напрочь их общей страстью, как и она.
И именно это, то, что она могла заставить его чувствовать так же, как и сама… именно это подвело ее к краю, вызвав спазмы, ударившие в ее нижнюю часть тела, когда она начала кончать и кончать, кончать, казалось, бесконечно.
– Вот так, детка. Мне нравится ощущать тебя, такую тугую, такую мокрую твою киску, сжимающую мой член, мне нравится чувствовать, как сильно ты меня доишь. Да, вот так, это моя девочка.
От его грязного разговора Анжела не только провалилась за край, но продолжала падать и падать, падать так далеко, что испугалась, словно ее падение никогда не остановится или толчки, которые сотрясали все ее тело, будут продолжаться, пока она не упадет в обморок или не умрет от удовольствия.
И тогда она поняла, что Ник нашел свое собственное освобождение, запрокинув голову назад, крича о своем удовольствии, а она все глубже проваливалась в блаженство и в тоже время влюблялась в него. Понимание, что она влюбляется, наполнило ее смешанными чувствами – радостью и ужасом, потому что она никогда, никогда не испытывала этого чувства раньше, а ужасом, потому что она тем самым нарушала одно из самых важных правил, которые обещала соблюдать. Она с облегчением выдохнула, что смогла сохранить свой ум, удержав свои эмоции при себе, и прошептать вместо своих истинных чувств, единственные слова, которые соскользнули с ее губ, были:
– Это… это было невероятно, Ник.
Он опустил голову ей на шею, все еще находясь в ней, хотя они оба были разгоряченными и потными от первобытного спаривания.
– Это было…, Ангел, – прошептал он. – …Просто разминка.
Она поморщилась, как только он медленно вышел, хотя его член еще был полутвердым.
– Мне необходимо немного времени, чтобы прийти в себя. Ты обладаешь потрясающей способностью… эм… сокрушить девушку.
Ник ухмыльнулся и быстро чмокнул ее в губы.
– Без проблем, Ангел. Потому что пока ты восстанавливаешься, у меня имеется другой способ занять тебя. Подожди здесь минутку.
Он исчез в ванной, чтобы избавиться от презерватива и привести себя в порядок, потом вновь появился со смоченным полотенцем. Когда он опустился на кровать рядом с ней, она не смогла сдержаться, чтобы не провести руками по его рукам и плечам, по его груди, удивляясь, насколько он горячий и насколько накачены его мышцы.
– Боже, ты такой прекрасный, – пробормотала она с восхищением. – Это нормально, что я дотрагиваюсь до тебя? Я помню, ты говорил, что всегда предпочитаешь быть главным, но…
Он схватил ее руку, но вместо того, чтобы убрать, наоборот стал ею гладить по своей груди, опускаясь ниже на точеный плоский живот.
– Больше, чем нормально, Ангел, – произнес он. – Ты можешь трогать меня сколько хочешь. Возможно, я больше хочу контролировать в каком положении мы находимся, но ты не сможешь меня касаться только, когда будешь связана. Сейчас позволь мне заняться тобой.
Он намочил полотенце в горячей воде, и жар ощущался таким блаженным и успокаивающим, пока он мягко вытирал ее. Ник отбросил полотенце в сторону, и вернулся на подушку.
– Иди сюда, – поманил он. – Пришло время преподать тебе урок.
И его урок был чрезвычайно подробным, он особенно тщательно рассказывал ей свои предпочтения, как ему нравилось, чтобы сосали его член. Она была в полном восторге от его контроля, как он способен сдерживать свое напряженное тело, несмотря на то, что она сосала, лизала, гладила его почти час. Он был твердым как мрамор, его член был длинным, толстым и пульсирующим, большая головка налилась из темно-красной став почти фиолетовой. Под его хриплые указания, она научилась расслаблять свое горло, чтобы полностью взять его в рот, без позывов к рвоте, двигаться вверх-вниз своим языком по всей длине, иногда медленно, а иногда быстро щелкая языком, когда его головка находилась между ее губами, а потом толкалась языком в его шелку. В какой-то момент он накрыл ее руку своей, подведя к своим чрезвычайно набухшим яйцам и точно научил ее, как правильно и с каким давлением их ласкать. Он двигал ее рукой, поглаживая свой член от головки до основания, показывая ей движения, которые ему нравились.
И наконец его железный контроль дал трещину, его дыхание стало прерывистым, он начал двигать бедрами вверх, поднимаясь с кровати, при каждом захвате ее губ или движением ее руки.
– Заставь меня кончить, Ангел, сейчас, – хрипло скомандовал он. – Возьми меня в свой сексуальный ротик и покажи все, чему ты научилась сегодня.
Стремясь ему угодить, чтобы доказать насколько талантливая она ученица, она сделала именно то, что он хотел – ее рот отчаянно работал, пока она двигалась вверх и вниз по его члену. Ник собрал ее волосы и накрутил на кулак, сильно потянув, пока она продолжала усердно сосредотачиваться на его ублажении, чтобы заставить его испытать оргазм. Она потерялась в своих усилиях, используя свои руки, губы, язык, рот, уговаривая его на оргазм, кровь ревела у нее в ушах, когда она полностью сосредоточилась на том, чтобы доставить ему удовольствие. Она едва слышала короткое, гортанное проклятие, которое вырвалось из его груди в тот момент, когда его рука крепко зажала ее голову, удерживая на месте, когда он расслабился и выстрелил ей в рот, затопляя горячей спермой в большом количестве, гораздо больше, чем она могла проглотить за раз. Ник последний раз содрогнулся, последний раз прошлась дрожь по его телу, и он рухнул назад на кровать.
Все еще будучи полностью сосредоточенной, чтобы ему угодить, она облизала его вверх и вниз, как котенок, слизывая любую каплю его спермы с тела, пока он не схватил ее за подбородок, приподняв и встретившись с ней взглядом.
– Хватит, Ангел, – твердо сказал он. – Я думаю, что ты сосала… и облизала меня до сухости. А теперь иди сюда.
Он потянул ее к себе, прижав к своему телу, и ей понравилось ощущение его горячей, влажной кожи. Он поцеловал ее длинным, глубоким поцелуем вместе с языком, дегустируя солоноватую сперму, остатки которой все еще были у нее во рту, так же, как она пробовала свою мускусный вкус раньше.
Глава седьмая
– И что именно это такое?
Анжела вздохнула, повернувшись к Нику. Он безжалостно проверял ее шкаф, правда, в шкафе было не так уж много, но он отбрасывал в сторону все, что находил, начиная с ее любимых мешковатых штанов с дырками на коленях в случайно разбрызганных пятнах краски, до пары темных балеток, которые он заявил были уродливыми, как задница тролля, нижнее белье из белого хлопка, на которое он только покачал головой с немым отвращением, прежде чем отбросить его на увеличивающуюся стопку одежды на выброс.
Она начала паниковать, как только увидела белую футболку у него в руках.
– Эй, нет, только не это! Это моя счастливая футболка.
Он огорчился, заметив разорванный вырез, полдюжины дырок и пятно, подозрительно напоминающее соус для пиццы или кетчуп.
– Я не знаю какую удачу эта футболка тебе принесла, но могу точно назвать одно место, где тебе, черт возьми, точно не повезло, когда она была на тебе.
Она все равно тщетно пыталась вырвать футболку у него из рук.
– Пожалуйста, Ник. Мой отец купил ее мне, когда я подписала письмо о поступлении в Стэнфорд. Это было единственное признание от всей моей семье, которое они мне когда-либо проявили, что я единственная туда поступила.
На белой футболке было написано название университета Стэнфорда, а также была в красном цвете выполненна эмблема, но сама футболка выглядела так, будто ее усиленно носили, потому что она была любимой. Ник еще пару минут смотрел на нее, потом неохотно протянул Анжеле.
– Ну, это однозначно намного больше, чем мой отец дал мне, когда я подписывал документы, так что забирай. Только не одевай ее в моем присутствии, – предупредил он.
Она подарила ему нахальную ухмылку и сняла футболку с его вытянутого пальца.
– Я обещаю, что буду носить ее только, когда у меня будет стирка или я буду мыть пол.
Ник внимательно поглядел на нее.
– Эта футболка похожа на тряпку, которой следует мыть пол.
Она убрала ее в ящик комода.
– Я надевала эту футболку на разминку перед каждой игрой в волейбол в университете. И если я начинала в ней разминку, мы никогда не проигрывали. Вот почему это моя счастливая футболка. Разве у тебя нет таких вещей, которые ты надевал до или во время игры, чтобы они принесли тебе удачу? Или, по крайней мере, обыденные вещи, которым ты придерживался, какое-то суеверие?
Он отрицательно покачал головой, продолжая выбрасывать ее одежду из шкафа.
– Мои обычные занятия, как ты их называешь, заключались в том, чтобы прийти вовремя, всегда быть в форме, а затем отбить нападающих с такой силой, насколько мог. Если ты усиленно тренируешься, готовишься правильным образом, тебе не нужны вещи для удачи или суеверия. Тебе нужно только мастерство и преданность своему делу. Похоже, у тебя собралась куча вещей для пожертвования, Ангел. Хотя я не уверен, что некоторые из них возьмут даже сэконд хэнды. Скорее всего это материал для ветоши, на выброс.
Она снова вздохнула, взяв коробку больших мешков для мусора, которую он сказал ей купить.
– Я же говорила тебе, что не одеваюсь. На самом деле, если у меня начинались лекции в десять утра, до этого времени я обычно ходила в пижаме и тапочках. Я вижу, что ты их тоже нашел, – добавила она, рассматривая кучу сваленной одежды.
– Ангел, красивые, сексуальные двадцатилетние женщины не носят фланелевые пижамы с персонажами из мультфильмов. Или тапочки, съеденные молью, которые похожи, мать твою, на что они похожи?
– На обезьянок, конечно. Как ты не можешь этого не видеть? И мне нравятся эти тапочки. Почему я не могу их носить?
– Нет. Думаю, в них грибок. Я знаю, что они плохо пахнут. Их выбрасываем.
Анжела постепенно стала раздражаться.
– Я не совсем понимаю, почему для тебя стали так важны пижама и тапочки. В конце концов, ты же не видишь меня в них здесь, когда я засыпаю или просыпаюсь, не так ли?
Она тут же пожалела о словах, как только их произнесла, и с ужасом смотрела на него, с полным раскаяньем. Его глаза тут же опасно сузились, у рта появилась тонкая линия раздражения.
– Уже жалуешься, Ангел? – спросил он низким, неприятным голосом.
Она с отчаяньем покачала головой.
– Нет, нет, совсем нет. Мне… прости. Я даже не знаю, почему я сказала нечто подобное.
– Забудь. – Его голос был ровным, без эмоциональным. – Почему бы тебе не собрать все эти вещи в мешки? Ты решила, что будешь с ними делать?
Она не смела поднять на него глаза, заполняя мешки для мусора, не желая видеть его гнев, который она поняла отражается у него на лице.
– Выкинь эти отвратительные вещи, а остальное сдай в виде пожертвований, в магазин, который находится в нескольких кварталах отсюда.
– Хорошо. И поскольку мы освободили место в этом смехотворно крошечном шкафу, можем снова его заполнить. Я хочу пойти с тобой за покупками завтра днем.
Анжела даже не осмелилась запротестовать, понимая, что она уже и так нажала слишком много кнопок за сегодняшний вечер, поэтому просто ответила:
– Хорошо. Просто дай мне знать, когда и куда.
Ник намотал ее волосы на руку, оттянул назад голову, чтобы их глаза встретились.
– Мне нравится, когда ты такая покладистая, когда я управляю всем. Более того, мне кажется, что тебе тоже это нравится. Не так ли, Ангел?
Она задохнулась от боли, как только он жестко потянул ее за волосы, один из многих способов, которым он пользовался, чтобы утвердить свой контроль над ней.
– Да, – прошептала она напряженно, при этом удивляясь самой себе, насколько легко она с ним согласилась, но больше сего удивляясь тому, что ее утверждение было правдой, которая шокировала ее.
Он ослабил свою хватку на ее волосах и отошел на шаг назад, кивнул на кровать.
– Ложись на кровать. Без одежды.
Анжела задрожала от едва замаскированной страсти в его голосе, от его темного собственнического взгляда, поэтому быстра ему подчинилась. Несмотря на очень короткое время, пока они были вместе, она быстро научилась считывать его настроение, и терпение определенно не было одной из его лучших черт добродетели.
Она быстро разделась, наряд, который был на ней, был новым который он купил, и что самое удивительное консервативным, учитывая все предыдущие. Серая шерстяная юбка-карандаш и шелковая блузка цвета слоновой кости, полностью подходили для офиса, хотя высокие серые шпильки, которые он ей купил могли бы быть и немного пониже. Он также выбрал нижнее белье, если можно так назвать. Под одеждой на ней был надет сексуальный пуш-ап бюстгальтер с кружевами из слоновой кости и соответствующий пояс с подвязками, который удерживал ультра-прозрачные шелковые чулки, но трусиков не было. У нее вызывали дрожь многочисленные разы во время ужина сегодня вечером, когда большая рука Ника скользила под плотно облегающую юбку, поглаживая шелковый чулок, потянув одну из подвязок на ее бедре, или когда его длинные пальцы дразнили ее уже мокрые складки, ноющие, но при этом все врем останавливались. Она стала одним большим сгустком нервов и разочарования на оставшуюся часть ужина, и постоянно раздвигала ноги в тщетной попытке успокоить свое своенравное тело. Ник, черт его подери, сидел рядом с ней, с самодовольной улыбкой своим безжалостно красивом лице, спокойно поглощая свой ужин и попивая вино, как будто ничего не происходило. Она испытывала жажду отыграться на нем сполна, провести рукой по его бедру и погладить его член, поддразнивая, отступая раз за разом. Но она понимала, что он не допустил бы этого, не позволил бы ей прикоснуться к себе, если того не пожелает.
Она была уверена, что он трахнет ее в сию же минуту, как только они успеют войти в ее квартиру у стены или на полу, или, может быть, они доберутся до кровати на этот раз. Но вместо этого, Ник заявил, что сейчас самое время разобрать ее гардероб, и последний час или около того они провели, занимаясь именно этим. К настоящему моменту ее тело все горело от необходимости, и она молча проклинала его за то, что он заставил ее переживать такую эмоциональную пытку.
Она потянулась за спину, чтобы снять лифчик, когда Ник отрицательно покачал головой.
– Планы изменились, Ангел. Ты похожа на одну мою самую сексуальную мечу, когда сиськи вываливаются из лифчика, чулки делают твои ноги словно они бесконечны. И ты знаешь, что со мной происходит, когда ты надеваешь эти чертовы туфли. Не так ли?
Она кивнула, завороженная его глубоким, соблазнительным голосом.
– Н-да. Весь этот твой внешний вид… мне хочется тебя трахнуть.
– Ложись на спину, Ангел. Я хочу трахать тебя часами, может, всю ночь. Давай начнем.
Анжела закрыла глаза, как только он поднял ее руки высоко над головой. Он открыл ящик, встроенный в дно каркаса кровати, и вытащил длинную черную шелковую ленту, которая там лежала. Ей понравилось ощущение шелка на запястьях, пока он привязывал ее к планкам нового изголовья, а затем проделал тоже самое с ее щиколотками, раздвинув ей ноги. Шелковые ленты были связаны не туго, и она смогла бы легко избавиться от них, если бы захотела. Но после первого раза, когда он связал ее таким образом, тем же днем был доставлен новый каркас, и она быстро преодолела свой первоначальный страх и неуверенность, когда ее связывали, позволяя себе подчиниться удовольствию.
– Мой прекрасный, сексуальный Ангел, – промурлыкал он ей на ухо, заканчивая завязывать ленты. Потом она услышала, как он снял одежду, беззаботно отбрасывая ее на пол.
– Открой глаза, Ангел. Ты знаешь, что меня бесит, когда ты не смотришь на меня.
Она открыла глаза, пока Ник взбирался на кровать и его огромное, твердое тело пугающе нависало над ней. Улыбка, которую он ей подарил, была демонической.
– Я получил тебя именно так, как хочу, Ангел, – пробормотал он. – Ты полностью в моей власти, так что я могу назвать тебе дюжину разных способов, каким захочу тебя поиметь.
Анжела широко открытыми глаза пялилась на него, прерывисто дыша, полностью с нетерпением ожидая того, что будет дальше.
– Всего лишь дюжина? – с придыханием поинтересовалась она.
Ник откинул голову и засмеялся.
– Это образное выражение, Ангел. Теперь больше никаких разговоров, да? Но стонать определенно разрешается.
– Оххх. – Ее спина выгнулась, как можно выше, учитывая, что ее конечности были связаны. Его губы опустились ей на шею и оставили засос достаточно сильный, она поняла, что утром на этом месте будет темно-фиолетовый синяк. Одновременно его руки грубо дотронулись до ее груди, сжимая, большими пальцами пройдясь по соскам. Он запустил свою руку в небольшую чашку бюстгальтера, подняв ее теплую, набухшую грудь, она захныкала, как только его прикосновения стали более агрессивными.
– Твои сиськи стали больше, Ангел, – коварно прошептал он. – Мой план откормить тебя сработал. Уже хорошо. – Он сжал ее ягодицу. – Еще несколько фунтов, и ты будешь в том весе, в котором я хочу тебя видеть. И ты будешь всеми средства сохранять этот вес.
Она застонала, как только он нагнулся и вобрал в рот ее обнаженный сосок, пока его рука точно также опустила другую чашку бюстгальтера вниз и жестко сжала сосок.
Наверное, он провел над ней час или даже больше, целуя и лаская каждый дюйм ее тела, в полной мере воспользовавшись ее связанным состояние и тем фактом, что она оказалась совершенно беспомощной, чтобы противостоять всему, он делал все, что хотел. Она вскрикнула, как только он засунул два пальца внутрь ее влагалища, приподняв ладонь к ее лобковой кости.
– Ты недостаточно мокрая. Как бы я не хотел тебя сию минуту, нам нужно сделать тебя более влажной, чтобы тебе не было так больно, когда я буду тебя трахать.
Анжела уже ощущала влагу своего возбуждения, стекающую по внутренней стороне ее бедер, но она поняла, что говорить об этом Нику было бы бессмысленно. Вместо этого, она с убийственной жадность приветствовала, как только он дотронулся своим языком до ее половых губ, тщетно пытаясь раздвинуть еще шире ноги, чтобы предоставить ему полный доступ. Он зажал клитор пальцами, жестко его потянув, пока его язык исследовал ее вход, трахая ее со всем своим мастерством, которое, она поняла, можно достичь только благодаря большой практике. Но на данный момент она зашла слишком далеко, испытала слишком огромное удовольствие, чтобы беспокоиться о других женщинах, с которыми он проделывал тоже самое. Сейчас он был с ней, его рот и язык пожирали ее, как деликатес, и она млела от каждого мгновения, записывая все моменты в память навечно.
Он казался не довольным ее состоянием, пока не заставил ее кончить три раза, и она не стала настолько мокрой, что его толстый, пульсирующий член, входя в нее, издавал хлюпающие звуки. Слезы текли у нее по щекам, пока он неустанно трахал ее, стремясь обернуть ее руки и ноги вокруг себя, не обращая внимания, что они были связаны. Но она поняла одну вещь, не желая умолять о своем освобождении, такое господство над ней возбуждало его больше всего на свете, делало его более жестким и требовательным.
Он возвышался над ней в течение длительного времени, поражая своим контролем, управляя своим телом. При такой его богоподобной выносливости, она знала, что завтра будет вся в синяках и ей придется посидеть в горячей ванне с солью «Эпсом», чтобы успокоить свои горящие и ноющие нежные внутренности. Но это стоило того, когда такой Бог, а она ощущала его именно так, грабил ее тело снова и снова своим огромным, твердым членом, с каждым диким толчком ударяясь в ее матку. Ник точно знал, когда она готова была кончить, когда она была совсем близко, и мог отступить, не давая ей достичь кульминации. Она готова была закричать от разочарования и начать умолять перестать играть с ней, пока в тумане похоти не вспомнила, что он сделал в тот раз, когда она умоляла его… он спокойно вышел и сам довел себя до оргазма, залив спермой ее грудь и живот. После этого не произнеся ни слова, он оделся, бросил ей полотенце, а потом ушел, оставив ее связанной и неудовлетворенной. Она легко высвободилась из шелковых лент, но она не посмела сама удовлетворить себя из-за страха, что он узнает об этом.
Поэтому сейчас она боялась его умолять, несмотря на то, что очень хотела кончить, осознавая, что он без колебаний снова оставит ее неудовлетворенной. Вместо этого она сильно прикусила губу, что во рту ощутила медный вкус крови.
– Покладистый, Ангел, – произнес он, наклонив голову и слизав каплю крови. – Тебе нужно кончить, не так ли? Ответить мне.
Она ощутила новые слезы на глазах и захотела зажмуриться, но поняла, что ему не понравится, если она не будет на него смотреть.
– Да, – прошептала она прерывающимся голосом.
Он потрепал ее за щеку, продолжая трахать без пощады.
– Кровь и слезы, – пробормотал он в изумлении. – Есть что-нибудь, чего ты не можешь вынести ради меня, Ангел? Что-то, чего бы ты не смогла сделать?
Она слабо покачала головой.
– Нет, ничего. Я сделаю все, что ты захочешь. Всегда.
Его пальцы жестко впились в ее скулу, удерживая ее голову неподвижно, голос стал хриплым и опасным.
– Тогда кончи для меня, Ангел.
На этот раз он не стал ее останавливать, не стал отступать, спазмы поднимались из глубины ее тела, распространяясь дальше, она закричала и зарыдала, все ее тело сотрясалось, когда она достигла оргазма. И только тогда он позволил себе кончить, его мощное тело неоднократно содрогнулось. Но все равно он продолжал сдерживать себя, в то время как она полностью размякла, не в состоянии что-либо сказать, думать и даже пошевелиться.
Ник же был неумолим, даже не дав ей и пяти минут, чтобы прийти в себя, он снова был в ней. Она была вялой и измученной, ее руки и ноги онемели и болели, и должно быть он почувствовал ее дискомфорт, потому что развязал шелковые ленты и перевернул ее на живот.
– В этот раз я хочу, чтобы ты встала на колени, Ангел, – приказал он, раскатывая свежий презерватив. – Держись за изголовье и подыми свою сладкую задницу вверх.
Она взвизгнула, когда он резко шлепнул ее по ягодице, но выполнила его распоряжение, схватившись на планки на изголовье. Она не смогла сдержать низкий стон, когда он врезался в нее, крепко удерживая ее за талию, и возобновил свой неумолимый, мать твою, марафон, словно у него только что не было мощного оргазма.
Анжела потеряла счет времени, потеряла счет количеству, сколько раз он заставлял ее кончить и сколько презервативов он израсходовал. К тому времени, когда он, наконец, ушел, она была почти в коме от истощения, обнаженной распроставшись на кровати. Она едва шевелилась, когда Ник накрыл ее одеялом, оставив быстрый поцелуй у нее на виске. Он закрыл за собой дверь, ранее потребовав, чтобы она дала ему ключ, и она тут же погрузилась в глубокий сон без сновидений.
* * *
Она поморщилась, выскользнув из постели на следующее утро, ощущая скованность во всем теле и болевые ощущения, и поняла, что сама мысль показалась ей ужасной шуткой, попробовать быстро пробежаться. Не говоря уже о том, что было позднее утро, и она понятия не имела, когда Ник позвонит ей, чтобы пойти по магазинам. Зная его любовь к осуществлению над ней контроля, он мог спокойно позвонить через пять минут и потребовать, чтобы она прибыла к нему за столь же короткое время. Стараясь двигаться как можно быстрее, учитывая ее «потрепанное» тело, она включила воду в ванне, поставила новый фильтр в кофе машину, включила на приготовление, захватив с собой в ванную телефон. Она положила его на столешницу, боясь пропустить его звонок. Она держала пальцы скрещенными, что у нее будет достаточно времени, чтобы закончить принятие ванну, выпить кофе и немного поесть, одеться прежде, чем он позвонит.
Это была самой трудной и самой ужасной частью отношений, по крайней мере, для нее – всегда ждать его звонка, никогда не зная, когда это будет, и при этом не имея возможности связаться с ним, не зная, где он или что он делает в данный момент. Она даже не знала, где он живет, потому что он никогда не упоминал об этом, но понимала, что лучше не спрашивать. Учитывая его знакомства с Сан-Франциско (все рестораны и магазины, и насколько он хорошо знал навигацию города) она могла только предположить, что он жил здесь, в городе, и скорее всего, в одном из самых престижных районов – Пасифик Хайтс, Марина, Ноб-Хилл.
Анжела могла только догадываться, как он проводил свое время, когда не бывал в офисе или с ней. Его физическое состояние было настолько превосходным, она понимала, что нужно постоянно поддерживать такую формы, много времени проводя в тренажерном зале. Она предполагала, что у него были близкие друзья-мужчины, которых он знал по футболу или по работе, но он редко называл кого-либо из них по имени. Про его семью она совершенно ничего не знала, только то, что его родители развелись. Она понятия не имела, есть ли у него братья и сестры, поддерживает ли он тесные контакты со своей семьей или тем местом, где вырос. Она часто хотела порыскать в интернете и выяснить, там же должна была быть хоть какая-то информация, по крайней мере, о нем и его времени в НФЛ. Но она всегда сопротивлялась этому желанию из-за боязни, что Ник узнает и рассердится на ее любопытство, но в первую очередь, потому что она хотела, чтобы он сам ей все рассказал о себе, вместо того, чтобы читать знаменательные даты его жизни в Википедии.
За те несколько недель, что они встречались, Анджела в большей или меньшей степени жила, как на иголках. Она постоянно боялась нарушить одно из правил Ника – задать вопрос на запрещенную тему или невинно упомянуть его коллегу, или, что самое худшее, сболтнуть о своем постоянно растущем чувстве к нему. И поскольку она никогда не знала, когда он решит ей позвонить и захочет с ней встретиться, она перестала строить свои собственные планы и постоянно ходила с телефоном. Однажды он позвонил, когда она была на пробежке, и ей пришлось быстро развернуться и остаток пути преодолеть спринтерским бегом. Теперь она стирала и убиралась, ходила по магазинам за продуктами обычно на следующий день после того, как она виделась с ним предыдущим вечером, потому что он никогда не появлялся у нее два вечера подряд. И хотя было слишком рано говорить об определенной схеме в отношениях, можно было только сказать, что Ник обычно встречался с ней два-три раза в неделю.
До сих пор с ее стороны не было никаких семейных событий, на которых она обязана была бы присутствовать (и, таким образом, сломать эту схему), но в скором времени будут праздники, а затем последует череда дней рождения – ее отца, сестры, племянницы, шурина, и естественно, на нее будет давить семья, чтобы она присутствовала. Несмотря на то, что ее мать и сестры избегали общения с ней, но эти три женщины придерживались какого-то смехотворно устаревшего протокола, поддерживая видимость сплоченной, счастливой семьи. Сколько раз она слышала, как ее мать говорила ей: «Что подумают твои тети, если ты не будешь присутствовать на вечеринки дяди Альдо по поводу проводов на пенсию? Я не хочу ничего слышать, Анжела». Или это нытье Марисы: «Конечно ты должна присутствовать на торжестве по случаю окончания восьмого класса Самантой. Это ужасно будет выглядеть перед семьей Джо, если моя сестра не появится».
Анжела редко замечала им, что они все трое даже особо не обращали на нее внимание на любом из этих событий, они, на самом деле, не особенно хотели ее там видеть, но ожидалось, что ее отсутствие будет плохо выглядеть перед остальной частью семьи. И поэтому она приходила каждый раз с бесплодной надеждой, что ее желание стать частью семьи наконец-то заставит их принять ее, заставит ее почувствовать себя желанной. Но, конечно, этого никогда не происходило, и ей давно следовало понять и прозреть, что ее отношения с матерью и сестрами скорее всего были испорчены навсегда.
