Текст книги "Осколки (ЛП)"
Автор книги: Джанетт Ниссенсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)
– Это мило, Ник, правда. Но ты не должен беспокоиться, потому что теперь это не имеет значения. Ты поставил большую жирную точку… твердо, насколько я помню… и, скорее всего, ты был прав. Возможно, так было лучше, для моего же блага. Признаю, что это заняло у меня некоторое время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, но я могу честно сказать, что целиком и полностью согласна с тобой. И в редко, когда вспоминала тебя за это время, у меня не было ни воспоминаний, ни чувств. Всего лишь спокойное онемение от всего.
Она всегда удивлялась с какой быстротой Ник мог передвигаться для такого большого мужчины. Это была одна из многих причин, почему квотербэк НФЛ, заваливал всех, принимая самый жесткий удар в оборонительной линии за все время игры, и меняя ее ход.
Он только что стоял по другую сторону стола и вдруг в следующую секунду уже находился рядом с ней, жестко схватив ее за руки, и она испугалась, что он собирается ее как следует встряхнуть.
– Я тебе не верю, – выпалил он. – И ты знаешь, что говоря подобные вещи, только соблазняешь меня тем, насколько быстро я смогу взломать твою защитную оборону из льда, в которую ты себя заключила. Хочешь увидеть, – прошептал он, – как быстро я смогу заставить тебя кончить? Насколько я помню, раньше мне не требовались особых усилия, практически я даже не затрачивал времени со своей стороны.
Анджела с такой силой прикусила губу, что даже не почувствовала выступившие капельки крови. Она подумала, как бы оттолкнуть его, но поняла, что это бесполезно, словно пытаться сдвинуть стальную стену. Вместо этого, она с усилием пыталась не реагировать, молясь, чтобы ее тело не предало ее, поэтому немного отстранилась, позволяя ему делать все, что он захочет. «Как в старые времена», – с горечью подумала она.
– Иди к черту, – ответила она, в ее голосе сквозил яд. – И не ожидай, что я присоединюсь к тебе на этот раз, к твоему образу жизни. Я достаточно провела времени в этом восхитительном месте и у меня нет никакого желания еще раз посещать его.
Ник отрицательно покачал головой.
– Я могу заставить тебя передумать, – уверенно произнес он. – Совсем легко. Всего лишь потребуется, – он замолчал, поглаживая ее руки под пиджаком, запоздало осознавая насколько худыми они стали. – Черт побери, Анжела. Ты стала такой хрупкой, что я могу переломать руку, словно тростинку. Какого черта ты с собой сделала? И пожалуйста, не говори мне, что это результат того, что произошло между нами.
У нее стало сухо во рту, иначе она бы с удовольствием плюнула ему в лицо.
– Не льсти себе, – прошипела она. – Я так похудела, потому что много бегаю, вот и все.
Он сомнительно посмотрел на ее тело, напоминающее зубочистку.
– Ты должна была пробежать сто миль, чтобы потерять столько в весе.
– Не совсем так, но это моя конечная цель, – ответила она. – До сих пор моя самая длинная дистанция была пятьдесят миль, а сто миль у меня запланированы на конец этого года.
– Сверхмарафонка, да? – В голосе Ника сквозило невольное уважение. – Все-таки, чтобы преодолеть эти мили, ты должна есть. Я знаю пару парней в моем тренажерном зале, которые тоже занимаются бегом на длинные дистанции, и хотя они худые, но далеко не скелеты. Ты… – он поморщился. – Тебе необходимо набрать не меньше двадцати фунтов… для начала.
Анжела нашла в себе силы вырвать свою руку из его хватки.
– Спасибо за твое ничего не значащее мнение. Но это не твое дело, Ник. Все, что касается меня – не твое дело.
Он потянулся рукой к ее щеке, но она отшатнулась, и его полные, сексуальные губы вытянулись от разочарования.
– Может, мне хочется, чтобы ты как раз и была моим делом… Ангел.
На этот раз она ударила, выплескивая всю свою ярость, набравшись дерзкого мужества, которого раньше у нее никогда не было или же она не осмеливалась его проявить.
– Не смей меня так называть, – прорычала она. – Ты лишился этого права, когда вычеркнул меня из своей жизни.
Темные глаза Ника, как и ее, пылали яростью, он схватил ее за руку и сильно сжал, от чего она охнула.
– Скажи мне, у тебя есть кто-то, кто имеет право называть тебя Ангелом?
Она посмотрела ему в глаза, пытаясь освободить руку из его железной хватки.
– Это не твое дело. Но я встречаюсь кое с кем, да. И он не устанавливает дурацких правил, когда и где я могу встречаться с ним или звонить ему, и не диктует, что я могу говорить, когда мы вместе. Другими словами, Ник, он по настоящему живой человек, у которого в венах течет кровь, а не лед.
– Если говорить о льде, – протянул он обманчиво непринужденным тоном. – Кто бы ни был этот твой принц, кажется он не очень-то преуспел в глыбах льда, которыми ты себя окружила, не так ли?
Специально она едва соблазнительно улыбнулась именно той улыбкой, которую он всегда считал неотразимой.
– Хм, как говорится, кто может знать, что происходит за закрытыми дверями. Может, то, что ты сейчас видишь перед собой просто фасад, так я прячу себя настоящую для своей личной жизни.
Ник усмехнулся, заметив ее обман.
– Вижу, ты все еще любишь играть с огнем, Ангел. Не забывай, что я эксперт в подобного рода играх. Кто лучше самого дьявола знает, как управляться с огнем?
Он отступил, она что-то пробормотала, отказываясь продолжать перепалку. Ник остановился у дверей ее кабинета, и она вспомнила, что всегда последнее слово оставалось за ним.
– Мы еще не закончили, знаешь ли? Чем больше я думаю, тем больше прихожу к мысли, как сильно я скучал по тебе. И как занимательно было бы, если бы ты вернулась ко мне. И хочу тебя предупредить, Ангел – я всегда получаю то, что хочу.
Он подмигнул и вышел за дверь, тихо, прикрыв ее за собой, оставив ее ошеломленной, замороженной в полной тишине.
Апрельское солнце уже садилось за горизонт, когда она вернула себе способность соображать и передвигаться. Она с силой вцепилась в кружку с кофе, пальцы зудели, желая бросить ее об стену и понаблюдать, как остатки холодной коричневой жидкости медленно будут стекать вниз, как потоки крови. Вместо этого она ослабила свою смертельную хватку на кружке и вышла из своего кабинета, подойдя к аккуратному столу Кары. Сказав самой себе, что Кара не только не будет возражать, а наоборот, будет прыгать от радости, Анжела открыла верхний ящик слева, где ее помощница держала тайный запас сладостей.
Пять минут спустя она с жадностью поглощала в баре «Херши» пакетик арахисового M & M, и не первой свежести булочку с корицей, даже не осознавая своих действий. И с каждым укусом, с каждым глотком, с каждым возрастанием желания сладкого, торпедирующей ее кровь, она проклинала Ника за то, что он так неожиданно вернулся в ее жизнь, что оказался еще большим ублюдком, чем она его помнила, и… черт возьми, это было просто адски…, что он был таким же сексуальным и неотразимым, каким она запомнила его, впервые встретившись с ним.
Часть II. Дьявол
Глава третья
Сентябрь, пять лет назад
Она узнала его сразу в тот момент, когда увидела, даже стоя у противоположной стены вместительного конференц-зала. В конце концов, не много было мужчин с таким ростом – шесть футов и шесть дюймов, и плечи, которые были так широки, что его костюмы явно шились на заказ, чтобы вместить эту ширину.
В первый день на своей работе, когда она узнала, что Ник Мэннинг – известный футболист Stanford Cardinal и San Francisco 49ers – не только работал в ее новом офисе, но был одним из самых высоко продуктивных брокеров, она задалась вопросом, когда она сможет, на самом деле, мельком увидеть этого мужчину.
Прошли почти две полные недели и эта обязательная встреча с генеральным директором фирмы, который прилетел из Нью-Йорка, наконец-то предоставила ей такую возможность. Но, рассуждала она, пока ее взгляд свободно бродил, до сих пор никем не замеченный по этому великолепному, мужскому образцу, ожидание, черт побери, того стоило.
Невероятно высокий, угрожающе мускулистый, одетый в безукоризненно скроенный темно-серый в тонкую полоску костюм, он выглядел так, будто ему необходимо было сохранять свою форму, чтобы выйти завтра на поле, если он пожелает. И тело «ради, которого готов умереть» входило в весь пакет.
С этого ракурса она видела только его лицо в профиль, но этого было более чем достаточно, чтобы сформировать впечатление о сильных, красивых чертах, темной загорелой кожи, покрытой двухдневной щетиной, густых умело подстриженные стилистом волосах, таких же черных, как ее собственные локоны. Она кратко интересовалась, есть ли у него в генофонде итальянская или латинская кровь, или может быть каких-нибудь темнокожих ирландцев.
А потом у нее не осталось ни одной логической мысли, она забыла даже собственное имя, потому что именно в этот конкретный момент Ник Мэннинг решил оглядеть комнату, и его острый, темный взгляд вперился в нее, как лазерный луч.
Она вспоминала этот момент недели, месяцы и даже годы спустя – момент, когда время замерло, ее сердце забилось быстрее, она подумала, что оно, однозначно, вывалится из ее грудной клетки, ее ладони вспотели, а грудь вдруг набухла и заболела. И именно тогда она глубоко и беспомощно попала под его чары.
Его интенсивный, всеобъемлющий взгляд произвел быстрый, но тщательный осмотр ее лица и фигуры, и Анжела про себя произнесла молитву благодарности, что согласилась пережить дополнительные страдания за свой внешний вид. Она знала, что генеральный директор «Джессап Приор» будет на встрече, а также другие высокопоставленные руководители из домашнего офиса в Нью-Йорке. Не говоря уже обо всех местных начальниках Управлений и брокеров, в том числе ведущих. Она надела свой лучший из пяти костюмов – шикарный черный от Вивьен Вествуд, который был приобретен на сезонной распродаже в «Нейман Маркус». Ее подруга еще с отрочества Джулия, которая была помешана на одежде и будущий дизайнер-модельер, помогла ей его выбрать, настояв, что в нем она будет выглядеть профессионально и в то же время безумно сексуально. Анжела не была полностью убеждена в последнем, хотя должна была признать, что строгая юбка и короткий облегающий пиджак сделали ее пять футов одиннадцать дюймов в большей степени грациозными. Плюс трехдюймовые черные шпильки, которые были на ней, она легко доходила до шести футов, что делало ее не только самой высокой женщиной здесь, но она была выше, чем, по крайней мере, половина присутствующих мужчин.
Сегодня она оставила свои длинные волосы распущенными, не стала собирать их в хвост или закручивать в узел на затылке. Макияж был минимальным, но все же удалось подчеркнуть ее большие, темные глаза, скульптурные скулы и полный губы, хотя рот был слишком широким.
И оказалось, что Ник Мэннинг от всей души одобрил страдания, которые она притерпела в своем внешнем виде, судя по блеску в глазах и медленной улыбке, которой он одарил ее, пока их глаза не смогли оторваться друг от друга. Она улыбнулась ему, послав немое сообщение, что «да, ты горячий, я тоже горячая, и мы, на самом деле, должны совместиться и позволить самопроизвольному горению двинуться своим чередом».
Но затем их офис менеджер поднялся на подиум и объявил, что каждый должен занять свое место, чтобы они могли начать совещание. И Ник вот так просто развернулся и отправился к своему месту, которое, скорее всего, было зарезервировано для него в одном из первых рядов, сломав не только контакт взглядов, но и любую надежду, которую Анжела таила в себе, что собирается сделать к ней шаг.
Ей следовало этого предполагать, ругала она себя, занимая свое место с другими стажерами конечно же в самом конце конференц-зала. Из всех служебных сплетен, которые она слышала за две недели – Ник Мэннинг не встречается с коллегами. А из всех историй, которые Анжела выслушала (некоторые с ужасным недоверием) безумное количество женщин до нее, пытались всеми дьявольскими способами изменить его мнение на этот счет. Его безжалостно преследовали брокеры, помощники по административным вопросам, администраторы и даже его собственные клиентки, но он отверг их всех. И, если этим слухам действительно можно было верить, некоторые женщины стали настолько агрессивными в своих жалких попытках привлечь его внимание, что их либо увольняли по обвинению в сексуальных домогательствах, либо, в случае, если это была клиентка, ее счета переводились в другое отделение.
Итак, вздохнув с покорностью, она поняла, что тлеющий горячий взгляд, которым они только что обменялись с ним, был ничем. О, она не сомневалась, что, возможно, он находил ее привлекательной, она не была такой уж сведущей в вопросе мужчин, но и не была наивной, и знала довольно хорошо, когда парень предполагал, что она сексуальная. Но учитывая репутацию Ника, Анжела поняла, что его взгляд настолько далек от сексуального, насколько это возможно.
Может ей стоит уйти с работы, ради смеха подумала она. Возможно, тогда бы появился шанс на свидание с самым великолепным мужчиной, которого она когда-либо видела. Стоит ли этот дикий, кричащий секса с ним даже один раз, чтобы испытать едва повисшую страсть, которая быстро промелькнула в его горящем взгляде? Но, когда она раздумывала сделать что-то настолько опрометчивое, она поняла, что это все равно будет бессмысленно и бесполезно, не говоря уже о глупости.
С практической точки зрения, уход с работы, на которую она устроилась только две недели назад, был бы вопиющей безответственностью. При экономическом спаде, который в настоящее время наблюдался в стране, найти достойную работу было чрезвычайно трудно, даже для такой, как она, которая только что окончила с отличием Стэнфорд с финансовой степенью. При нормальных обстоятельствах, у нее был бы выбор высокооплачиваемых предложений о работе, но сейчас времена были совсем другие, и на многих фирмах шло сокращение или закрывались предприятия.
И даже если бы она не работала в одной фирме с Ником, любые перспективы долгосрочных отношений с ним были бы все равно нереальными, если, не сказать больше, просто невозможными. Все сплетни, которые она неохотно выслушивала, указывали, что Ник проходил через женщин так часто, как менял рубашки. Его редко когда-нибудь видели с одной и той же женщиной несколько раз, и он был очень не разговорчив по поводу своих отношений. По другим сплетням, он также имел слабость к блондинкам иногда к рыжим.
– Значит, против тебя два страйка, – сказала она себе с сожалением. – Сотрудница и брюнетка. Ну, это была хорошая маленькая мимолетная фантазия.
Анжела заставила себя выкинуть недостижимого Ника Мэннинга из головы и сосредоточиться, о чем говорил их генеральный директор, прибывший с визитом. Ни один из конференц-залов в офисе не был настолько большим, чтобы вместить всех сразу, поэтому встреча проводилась в отеле за углом здания офиса. После встречи должен был состояться фуршет, где теоретически она могла бы встретиться с генеральным директором и другими руководителями. Но она знала, что вероятность на самом деле будет весьма маломальской, учитывая огромное количество присутствующих и ее низкий ранг в офисной иерархии.
Один из ее коллег-стажеров (в общей сложности семь человек в группе, четверо мужчин и трое женщин) пошутил, что офисная иерархия аналогична пассажирским палубам на круизных судах старого времени, где были четко соблюдены классовые различия.
– На верхнем этаже находятся все крупные владельцы, – говорил Ной Уитмор. – Это как, я не знаю, каюты первого класса, большие люксы. На среднем этаже расположены все офис менеджеры и брокеры среднего звена. Думаю, мы назовем это палубой. И нижний этаж – ну, юнги, вот куда они нас поместили. Стажеры, младшие брокеры, экспедиция. Мы находимся на средней палубе, или в третьем классе, как называли в старые добрые времена.
И хотя Ной немного драматизировал, но он не был далек от истины. И для новой кучки стажеров было совершенно ясно, что у них нет оснований попасть на самый верхний из трех этажей, занимаемых «Джессап Приор» в этом высотном здании, находившемся в центр финансового района Сан-Франциско. Но выслушивая различные суждения, Анжела поняла, что там совсем другой мир. По слухам кабинеты были огромные, с потрясающим видом на город, богато обставленные, каждый отличался от другого. Говорили, что там был свой собственный частный ланч-холл, несколько просторных конференц-залов и эспрессо, доступное в любое время дня.
Насколько контрастировали эти представления с собственной крошечной кабинкой Анжелы ниже на два этажа. На ее столе было несколько царапин, и один из ящиков постоянно торчал, потому что не закрывался. Ее кресло каждый раз скрипело, когда она откатывалась на нем туда-сюда, и сидение было изношено и протерто давным-давно. Как и другие стажеры и самые младшие брокеры, ей приходилось выпрашивать, заимствовать или красть ручки, скрепки для бумаги и блокноты.
Поскольку она была стажером, то постоянно вязла в том, что один из них называл рутинной работой, другой – рабским трудом. За две недели, которые она здесь проработала, Анжела уже работала за стойкой регистрации, когда требовался человек, распаковывала и принимала по описи канцтовары, помогала менеджеру, как личный ассистент, наверстать упущенное за год, подшивая и составляя некоторые документы для подписания у клиента.
В промежутке между многочисленными и разнообразными рутинными задачами, которые они постоянно выполняли, стажеры должны были обучаться, как сумасшедшие, чтобы сдать предстоящие экзамены на брокерские лицензии, пройти строго предписанные учебные модули и быть в курсе бесконечных подкастов по графику, присутствовать на вебинарах и конференц-коллах. Они должны были приходить в офис к шести часам утра, хотя Анжела, как правило, была единственной, кто приходила в такую рань, и от них требовалось оставаться, по крайней мере, до пяти часов вечера.
Но несмотря на ее изнурительный график и на то, насколько отвратительными и неприятными были некоторые задачи, которые ей поручались, Анжела понимала, что все это неприятная, но необходимая часть. Она закончит программу обучения за три месяца, после чего сдаст экзамены, надеясь, что сдаст их с первой попытки и получит брокерскую лицензию. И тогда она станет полноценным биржевым брокером, имеющим право открывать счета, заниматься бизнесом и зарабатывать деньги…очень большие деньги.
И она поклялась себе молчать, поскольку не застрянет на третьей палубе надолго, она знала, что нужно делать. У нее имелись планы, амбиции, цели, и все они включали перемещение на верхний этаж, причем за относительно короткий промежуток времени. У нее был талант к этому бизнесу, она просто знала об этом. Ее преподаватели в Стэнфорде неоднократно говорили ей, что у нее отличный аналитический ум, и что она может стать очень успешной в этом бизнесе при условии, что будет усердно работать и не позволит ничему встать на своем пути.
Встреча длилась более часа, генеральный директор ответил приблизительно на десяток вопросов из зала. Предполагалось, что большинство вопросов, на которые он отвечал, задавались ведущими брокерами и топ-брокерами с длинным послужным списком, конечно же он полностью игнорировал немногие поднятые руки в задней части конференц-зала.
Анжела доблестно пыталась подавить зевок, испытывая скуку от совершенно предсказуемых, бессмысленных вопросов, которые ему задавали. Было очевидно, что никто не собирался задавать ему спорные или, лучше сказать, щепетильные вопросы, все предпочитали придерживаться тем, считающимися более безопасными.
До того момента, пока Ник Мэннинг неторопливо не поднял руку, развалясь в кресле, будто он сидел на бейсбольном матче. Генеральный директор очевидно узнал его и улыбнулся широкой улыбкой высокому, темноволосому брокеру.
– Да, Ник. Какой у тебя вопрос? Зная тебя, уверен, что все будет хорошо!
Ник стал медленно подниматься во весь свой впечатляющий рост, словно могучий зверь в джунглях, разворачивающийся из лежачего положения. Анжела поняла, что ее вздох так же, как и большинства женщин потонул в общем гуле, все глаза в комнате были прикованы к харизматичному, чертовски красивому мужчине.
Его голос был глубоким, ленивым и немного с сарказмом.
– Спасибо, Стив. И хотя я думаю, что это большой вопрос, относящийся непосредственно к нашей нынешней ситуации, не уверен, что вы согласитесь с этим. Я хотел спросить, ходят настойчивые слухи, что «Джессап Приор» планирует закрыть четверть своих филиалов в следующем году, так ли это?
Тут же прошелся гул голосов по комнате, а Ной, сидевший справа от Анжелы, пробормотал:
– Черт, у этого парня огромные яйца, не так ли?
Анжела усмехнулась.
– Образно или буквально?
Ной засмеялся.
– Наверное, в обоих случаях. Но я имел в виду в данном конкретном. Эй, никто не решился так далеко зайти, поднять настолько щепетильный вопрос. Он просто придурок.
Генеральный директор – Стив Шеффер был явно огорчен прямым вопросом Ника и стал, запинаясь неловко что-то отвечать, явно пытаясь всучить ему отстойный ответ. Ник явно не удовлетворился его ответом, но не стал впадать в дискуссию, просто пожал плечами и опустился на место.
Заседание сразу же закончилось, и Анжела посчитала, что это было не случайно, что объявили перерыв.
– Слава Богу, – с облегчением вздохнул Ной. – Если это не совершенно бесполезная трата девяноста минут, тогда я не знаю, что это. По крайней мере, есть бесплатная выпивка и еда. Давай, Энджи, пойдем выпьем.
Анжелу не нужно было просить дважды. Она, по общему признанию, любила выпить, иногда довольно много, больше, чем следовало. Выпивать она начала, когда ей было почти пятнадцати, в виде акта протеста, пытаясь вызвать хоть какую-то у своей матери, незаметно тыря алкоголь из родительского бара. Но с таким же успехом она могла пить лимонад перед своей совершенно незаинтересованной матерью, и острые ощущения от принятия запретной выпивки или бутылки водки быстро потеряли всю свою привлекательность.
В университете она очень любила вечеринки, как и все девушки, но она проявляла осторожность и особо не усердствовала в выпивке. Спортивная стипендия, которую она получила, включала в себя строгий кодекс поведения, которому она вынуждена была следовать. Не говоря уже о том, что разоблачение бы на тренировках по волейболу или на игре с похмельем выглядело бы совсем по-идиотски. Поэтому ей приходилось выбирать определенные вечеринки, когда она могла увлечься, но по общему признанию таких было не много.
Анжела легко маневрировала среди толпы между барменами и ее рост, как правило, заставлял людей автоматически освобождать ей путь. Она неспешно двигалась из бара, с коктейлем в руке, поглядывая на своих коллег-стажеров. Официанту, проходившему мимо с горячими закусками на подносе, она отрицательно покачала головой, не испытывая чувства голода.
– Я не осуждаю тебя. Как известно, еда на фуршете, плохая. И этот отель не исключение.
Она застыла на месте от звука насмешливого голоса у нее за спиной. Она слышала его всего один раз, несколько минут назад, когда он осмелился честно спросить генерального директора, но она поняла, что звук его голоса навсегда застрял у нее в голове.
Она попыталась унять свой ускорившийся пульс и убрать глупую улыбку, как у какого-то идиотского подростка, который словно пробирался к нему через толпу, она зафиксировала случайную улыбку на лице и медленно повернулась.
Ник Мэннинг буквально украл ее дыхание от такой близости. Он был одним из тех немногих мужчин, которых она никогда не встречала и которых ей когда-либо приходилось видеть, и заметив блеск в его кофейных темных глазах, она ужасно пожалела, что нет поблизости стула или стены или чего-нибудь еще, к чему она могла бы привалиться, чтобы сохранить равновесие.
– Я… а… просто не особенно проголодалась, – она все же пришла в себя, перестав заикаться. – Но спасибо за совет на тот случай, если я когда-нибудь соблазнюсь здесь поесть.
Ник медленно пробежал взглядом от ее макушки до черных туфель Ferragamo, а затем снова вернулся к ее лицу, и ее шокировало, похоже он не упустил ни единой детали.
– А вас легко соблазнить?
Рот Анжелы раскрылся в молчаливом возгласе удивления и все рациональные мысли тут же покинули ее голову.
– Я не…
Он усмехнулся, сделав глоток чего-то, похожего на водку – ее любимый напиток.
– Извините, я не хотел ставить вас в неловкое положение. Обычно я не такой прямой. Кстати, я Ник Мэннинг.
Она вложила свою руку в его пугающе огромную ладонь.
– Да, я знаю. Уверена, все в офисе знают, кто вы. Не говоря уже о целом городе.
Он нахмурил густые угольно-черной брови.
– Вы футбольная фанатка, а?
Анжела пожала плечами.
– Отчасти. Мой отец огромный поклонник 49er, и я все время смотрела с ним игры. Лично я больше фанат баскетбола. Без обид.
Он засмеялся.
– Без обид и спасибо за честность. Большинство людей начинают лебезить и нагло врать, что являются фанатами футбола. Могу узнать ваше имя в связи с этим?
Она почувствовала, как у нее покраснели щеки.
– О, простите. Анжела Дель Карло. Я одна из новых стажеров.
– Анжела. – Он произнес ее имя, словно произвел интимную ласку, отчего она почувствовала пульсацию в каждой клеточке в теле. – Я могу предположить, что ты итальянка по волосам и глазам. – Он погладил ее костяшки большим пальцем, по-прежнему крепко сжимая ее руку.
Она не могла оторвать взгляда от его темных с длинными ресницами глаз, так похожими на ее собственные.
– А вы? Итальянец, я имею в виду? Вы… ну, я имею ввиду ваши волосы такого же цвета, как и мои.
Ник усмехнулся.
– Ирландские и английские корни со стороны отца, греческие – со стороны матери. Иными словами, никаких шансов, что мы дальние родственники. Что, – добавил он, – очень и очень удачно, потому что я считаю недопустимым встречаться с членами семьи. Или замужними женщинами.
И «встречаться» мгновенно возбудило уйму чувств у Анжелы. Конечно, он не собирался…
– И коллегами из того, что я слышала, – ляпнула она.
Его ухмылка стала шире.
– Выслушала все сплетни обо мне, не так ли? О, не волнуйся, для этого не требуется большого воображения, чтобы понять, что обо мне говорят. Но я признаю, что немного удивлен, что ты столько сплетен выслушала обо мне… Анжела. Мое первое впечатление о тебе было, что ты крутая, ни какая-нибудь там женщина, которой нравятся подобные вещи.
Возможно некоторые женщины интерпретировали бы его описание ее мягко сказать, как оскорбительное, она же восприняла его как комплимент.
– Немного трудно не слышать нечто подобное, когда почти все вокруг только и болтают о вас. Но…, – добавила она, надеясь, что ее последующие слова будут выглядеть, как беспечный маленький жест, – я не всегда доверяю сплетням и не потакаю в их распространении. Предпочитаю иметь свое собственное мнение.
Темные глаза Ника заблестели с одобрением.
– Хорошая девочка. Я знал, что есть причина, почему ты выделяешься в этой комнате среди других женщин. И в данном случае, я не имею ввиду не твой рост. Скажи мне, ты играла в баскетбол?
Резкая смена темы разговора, заставила ее моргнуть, но, по крайней мере, она сохранила свое спокойствие и самообладание столько, сколько могла при сложившихся обстоятельствах.
– Ни разу со времен старших классов. В университете я играла в волейбол.
Он допил свой алкоголь, и движение его кадыка, когда он глотал было более пьянящим, чем водка в ее собственном стакане.
– Какой университет?
– Стэнфордский.
Его ухмылка вернулась.
– Ну, надо же! Получается, что у нас есть намного больше общего, чем просто цвет волос и безумно высокий рост. Когда ты закончила университет?
– В июне этого года.
У Ника ухмылка быстро исчезла, и ей показалось, что он тихо выругался себе под нос.
– Итак, значит тебе двадцать три, двадцать четыре, что-то в этом роде?
Анжела заколебалась, чувствуя его беспокойство, но отказываясь откровенно лгать.
– Нет, мне всего двадцать два.
– Черт. – Он поставил пустой стакан на поднос проходившего официанта. – Мне тридцать три, почти тридцать четыре.
Она пожала плечами.
– И что? Мне нравятся мужчины старше.
Он рассмеялся, его веселое настроение быстро вернулось.
– Правда? У тебя комплекс папочки или что-то типа того?
Она медленно отрицательно покачала головой.
– Я бы никогда не стала расценивать вас, как своего отца. И он намного старше. И вы определенно не слишком старый для меня, если вы понимаете, о чем я.
Его выражение мгновенно стало ужасно серьезным, а голос хриплым.
– Это факт, мисс Дель Карло? Ну, в тебе ведь много приятных сюрпризов, не так ли? Что это ты пьешь?
Несколько опешив от довольно резкой смены темы, она опустила взгляд на свой почти пустой стакан.
– Водка с тоником. Хотя эта водка не моей любимой марки.
– А какая любимая?
– «Абсолют Цитрон». Со льдом.
Ник улыбнулся, вдруг забрав ее стакан из нервных пальцев и отставив его в сторону.
– Все больше и больше совпадений, не так ли? Я почти всегда предпочитаю ее. И, конечно, совпадение в наших именах.
Она озадаченно посмотрела на него.
– Мое имя итальянского происхождения, а ваше – греческого. По крайней мере, я предполагаю, что Ник – сокращение от Николаса.
– Это да. Но я не имею в виду этническое происхождение, – поправил он. – Тебя кто-нибудь называл Ангелом? Как прозвище, конечно.
Ее пульс, казалось, поднялся на другую ступень.
– Н-ннет. Просто Энджи.
Ник покачал головой.
– Не Энджи. Тебе оно совсем не подходит. Но Ангел точно твое. И многие люди не знают об этом, но Ник иногда используется в качестве прозвища дьявола – Старина Ник, если быть более точным. Итак, вот мы и имеем – Ангел и Дьявол. Звучит поэтично, ты не находишь?
Она смотрела на него ошарашенно и одновременно с восторгом, и не могла придумать, чтобы умное сказать. Вместо этого она неуклюже промямлила:
– Но вы… как насчет… я здесь работаю!
Он опять ухмыльнулся ей, точно зная, насколько неуверенно заставлял ее чувствовать.
– Мы опять возвращаемся к тому же? Очень хорошо, что ты здесь работаешь и это правда. Я раньше никогда не встречался с коллегой. Слишком запутанно, слишком сложно и чересчур посягает на мою конфиденциальность, на которой я настаиваю, своей личной жизни. Но это другое. Ты другая. Достаточно того, что я нарушу свое железное правило и хочу попросить тебя поужинать со мной сегодня вечером.
Она вздохнула и подумала, что ее челюсть, должно быть в шоке, упала на пол.
– Вы… ты?
– Да. Прошу. Итак, каков твой ответ?
– Да. – Без колебаний ответила она, боясь, что если она будет слишком долго думать о его предложении, то проснется и поймет, что все это было сном.
Ник выглядел довольным, удовлетворенным, может немного испытывал облегчение.
– Хорошо. Ненавижу, когда женщины играют в игры. Если, конечно, это не особенная игра.
