Текст книги "Осколки (ЛП)"
Автор книги: Джанетт Ниссенсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)
Ник выпустил ее волосы из смертельной хватки, вытащил свой член у нее изо рта, молча развернулся и направился к бассейну. Без слов он прыгнул в лазурную глубину и начал плавать с какой-то целенаправленной точностью. Она поняла, что он глубоко потрясен произошедшим, и ругалась на себя за то, что она заставила его потерять контроль, возможно в данный момент он безумно разозлился. Она осторожно поднялась на ноги, схватила полотенце из аккуратно сложенной стопки рядом с бассейном. Она вытерла рот, шею и грудь, потом посмотрела на Ника, который все продолжал плавать устойчивыми, целенаправленными гребками. Осознавая свою наготу и жаркое мексиканское солнце, она обернула вокруг себя небольшое полотенце и начала собирать разбросанные предметы своего бикини.
– Тащи свою задницу в бассейн. Сейчас же.
Сглотнув, она посмотрела на Ника, который стоял у края бассейна. В его глазах отражалась буря эмоций, губы превратились в одну натянутую неодобрительную линию. Она не осмелилась запротестовать, сбросила полотенце, и вошла в воду.
Он в тот же миг оказался рядом с ней, резко намотав ее длинные волосы на руку и дернув ее голову назад, чтобы она смотрела ему в глаза. Она испуганно сглотнула и была благодарна, когда он подхватил ее за талию, чтобы поддержать.
– Мне не нравятся сюрпризы, – зарычал он опасным голосом. – Так что в следующий раз, когда ты решишь по экспериментировать с чем – то новым… лучше не надо. И этот маленький трюк, который ты только что проделала, не пытайся повторить снова. Все ясно?
Она не могла произнесли ни слова, и боялась что-либо сказать, поэтому только кивнула.
– Хорошо.
Он обрушился на нее в жестком поцелуе. Она ухватилась за его выпирающие бицепсы с отчаяньем, у нее плыла голова от его наказывающего поцелуя. Она захныкала, когда он специально сильно укусил ее за нижнюю губу, хотя и не прокусил кожу, но она поняла, что губа припухнет, буквально в течение следующих минут.
Без предупреждения, он посадил на край бассейна, ее длинные ноги все еще были в воде. Он снова был твердым, как камень, его невероятная сила восстановления не переставала ее поражать. Но когда он раздвинул ее ноги, она с опаской спросила:
– Ник… разве мы… я имею в виду, ты уверен…
Он засмеялся как-то зло и недоверчиво покачал головой.
– Ангел, ты должно быть шутить. Всего несколько минут назад я засунул свой член глубоко тебе в горло, а несколько минут до этого мой язык находился у тебя в п*зде, а палец в твоей заднице. А теперь ты беспокоишься, что кто-то нас может услышать?
Его глаза потемнели, он стал жестко сосать ее соски, она застонала. Он схватил свой член и подвел к ее входу.
– Расслабься, – пробормотал он. – Никто нас не услышит. Кроме того, что может быть хуже? Даже если они услышат, ты больше никогда их не увидишь.
– Ах, Боже. – Она закричала низким голосом, как только он одним диким длинным толчком вошел в нее полностью. Она обернула ноги вокруг его бедер, обхватив его за шею, пытаясь таким образом удержаться, пока он глубоко и грубо трахал ее.
Но она вдруг с трудом выдохнула:
– А презерватив?
– Не выйдет. Ты защищена, я чист, и мне чертовски хорошо, чтобы я согласился сейчас остановиться. На самом деле, – он укусил ее за плечо, еще выше поднимая ее ноги к себе на талию, – трахая тебя без презерватива – это то, что я должен был сделать уже давным-давно. И определенно то, что я собираюсь делать в будущем.
Он грубо трахал ее, почти жестоко, без своего обычного изящества. Он был диким и неистовым, и Анжела поняла, что разозлила его, заставив потерять контроль, она перешла черту. И это было ее наказанием, его способом показать ей недвусмысленным образом, что он все еще главный и всегда будет главным. Но это было самое сладкое наказание, хотя она и тряслась от страха и потом еле передвигала ноги, когда он вытворял нечто подобное часами или днями, она готова была это приветствовать с распростертыми объятиями.
Для него было совсем не похоже, когда он кончил, даже не задумываясь о ее освобождении хотя бы раз, но она поняла, что это тоже было частью наказания (лишить ее удовольствия), он вышел из нее. И, как будто в то же мгновение пожалел о своей жестокости, грубости, он опустил ее обратно в воду и прижал к себе. Она не могла сдержать горячие слезы, уткнувшись лицом ему в шею, содрогаясь от тихих рыданий.
– Шшш. Все в порядке, Ангел, – успокаивал он ее. – Иногда я настоящий ублюдок, я признаю это. – Он поцеловал ее в лоб. – Прости.
Она покачала головой.
– Нет, все хорошо. И мне… тоже прости меня. За то, что я сделала. Я знаю, что ты должен контролировать и…
– Тихо. Давай не будем об этом говорить сейчас. И я должен быть настоящим мудаком или полным идиотом, чтобы разозлиться на лучший оргазм в моей жизни, не так ли? Давай, вытремся и я доставлю тебе настоящие удовольствие с этой бутылкой солнцезащитного крема.
Она задрожала от ожидания, когда он пробормотал ей на ухо:
– Хорошо, что я купил очень большую бутылку, потому что, когда я закончу с тобой, настанет твоя очередь обслужить меня.
Глава десятая.
Июнь
Когда она оглянулась на триста человек или около того гостей, собравшихся в церкви, Анджела снова подумала, если бы не Габриэлла, выходившая сегодня замуж, она определенно бы нашла способ здесь не появляться. Она никогда не была большой поклонницей свадеб, так как в детстве их достаточно повидала. Со стороны матери у нее было не менее тридцати кузенов и кузин (все они теперь были замужем или женаты), поэтому она побывала на многих свадьбах своей семьи за все эти годы.
Габриэлла же была ее двоюродной сестрой. Бабушка Габриэллы приходилась Анжеле тетей Паулой, на пятнадцать лет старше Риты, ее матери. А Марта, старшая дочь Паулы была двоюродной сестрой Анжелы и матерью Габриэллы. И так как невеста была на год старше Анжелы, они обе проводили очень много времени вместе, пока были еще детьми, играя на всевозможных семейных вечеринках. Только из-за их близости в детстве, Анжела отказалась от выходных с Ником, чтобы присутствовать сегодня на ее свадьбе.
Несколько недель она мучилась вопросом, как ему сказать о предстоящей свадьбе, зная, что он не пойдет с ней, и очень переживала, чтобы он не злился на ее решение. Но она ради него пропустила оба дня рождения своих сестер плюс несколько других семейных событий, поэтому очень надеялась, что он поймет ее в этот раз.
Она неуверенно, заикаясь сообщила ему о свадьбе за ужином три недели назад.
– Ты же знаешь, как мне не нравятся все эти семейные обязательства, но эта… ну, этот раз особенный. Я имею в виду, что день рождения – это одно, день рождения бывает каждый год. А свадьба всегда хочется думать, что это единственный раз.
Ник закатил глаза.
– Попробуй сказать это моей матери. Я потерял счет сколько мужей и парней у нее было. Мой отец тоже, учитывая, что он сейчас женат в третий раз.
– Мне очень жаль. – Она сжала его руку, чувствуя по его едким замечаниям, что многочисленная смена партнеров его родителей его расстраивала.
– Забудь об этом. – Он высвободил свою руку, потянувшись к бокалу. – И что же твоя кузина оказалась настолько глупа, что решила выйти замуж?
Анжела вздохнула.
– Габриэлла – двоюродная сестра, может быть, даже троюродная. Я не совсем уверена, как там это все называется. Ее мать моя тетя, но из-за всех различий в возрасте, я не буду вдаваться в подробности, Габби на год старше меня. Мы были довольно близки, пока росли, вместе тусовались, как дети на всех семейных праздниках.
Ник с отвращением покачал головой.
– И она хочет связать себя навеки в возрасте двадцати трех лет? Разве никто не сказал ей, что сейчас не девятнадцатый век?
– На самом деле, я думаю большинство моих двоюродных сестер были примерно в том же возрасте, когда выходили замуж, некоторые даже моложе. У итальянцев, по крайней мере, в моей семье так принято – выходить замуж в молодом возрасте, заводить детей, а затем наблюдать, как следующее поколение повторяет все тоже самое.
– Это то, чего ты хочешь, Ангел?
Она взглянула на него, испугавшись вопроса и серьезного тона, каким он его задал. Но она быстро пришла в себя, решительно тряхнув головой.
– Нет. Боже, нет. По крайней мере, не сейчас, а гораздо, гораздо позже. Мы уже обсуждали это, Ник. Ты знаешь мое отношение к этому вопросу.
Он пожал плечами и наполнил ее бокал.
– Отношение может измениться, Ангел. Люди меняются. Вот девушка, с которой ты выросла, играла в детстве, она уже выходит замуж. Это естественно, ты тоже можешь хотеть того же, как… как ее зовут?
– Габриэлла. Габби. И нет, – настаивала она. – Я не хочу такого для себя. Ты абсолютно прав, что двадцать два, двадцать три слишком рано, чтобы выходить замуж. И самое последнее, что я хочу, походить на свою семью.
Он казалось успокоился, сменив тему, но так и не сказал не против ли он, что она уедет на выходные на свадьбу. Только когда они собирались выйти из ресторана, он снова поднял эту тему:
– Ты собираешься пойти на свадьбу своей кузины, Ангел. Я предполагаю, что они все будут в ярости, если ты пропустишь такое событие.
Она кивнула, слегка коснувшись его руки.
– Да. Ты не возражаешь?
Он засмеялся.
– Я не говорил этого. Конечно, мне будет не хватать тебя в моем полном распоряжении целых две ночи. Тебе придется что-то придумать, чтобы загладить свою вину.
Она подумывала поинтересоваться, чем он займется в выходные без нее, а затем внезапно решила не спугнуть свою удачу. И он опять ее удивил, объявив, что он возьмет ее за покупками завтра, чтобы приобрести ей наряд на свадьбу.
– И я жду фотографий, где ты точно будешь в том, что я тебе куплю, – предупредил он. – Что ты не струсила в последнюю минуту. Я собираюсь выбрать для тебя наряд, который однозначно заявит о себе. Так заявит, что все будут смотреть на тебя, а не на невесту.
И все именно на нее и смотрели, чуть ли не с открытыми ртами, начиная от ее родителей, когда она спускалась по лестнице в их доме.
– Боже мой, где ты взяла это платье? – задыхаясь спросила мать. – Разве оно… не слишком короткое на свадьбу?
Анжела пожала плечами, мужественно стараясь казаться спокойной.
– Оно не совсем короткое, мам. Не забывай, что я такая высокая, что на мне все кажется на несколько дюймов короче.
Рита неодобрительно перевела свой взгляд на ее ноги.
– А почему такие высокие каблуки? Ты и так похожа на каланчу по сравнению со всеми остальными девушками. В этих туфлях ты даже выше мужчин. Тебя ни разу не пригласят на танец.
Анжела закатила глаза.
– Ну и что? В конце концов, мне не пятнадцать лет, и я не иду не на школьные танцы.
Рита с отчаяньем всплеснула руками.
– Как обычно, ты всегда должна отличаться от всех нас. Никто не наденет платье такого цвета или такую короткую юбку. Я могу представить, что скажут о тебе твои тети.
У Анжелы почти крутилось на кончике языка, что ей совершенно наплевать, что ее наряд может раздражать ее теток, а тем более, что они скажут о ней. За эти годы несомненно ее тетушки сказали о ней много ужасных и кошмарных слов.
Но эти выходные и так были напряженными, и ей совсем не хотелось начинать спорить с матерью, поэтому она держала рот на замке. К счастью, ее милый, молчаливый отец пришел ей на помощь, как он собственно всегда и поступал в течение многих лет.
Он нежно поцеловал ее в щеку, игнорируя недовольный взгляд Риты.
– Ты выглядишь прекрасно, Энджи, – заверил он ее. – Как кинозвезда. Все будут смотреть не на невесту, а на мою маленькую девочку.
Рита фыркнула.
– Маленькую? В этих распутных туфлях она выше тебя, Джино. И не забивай ей голову глупостями. Конечно, все будут смотреть на Габриэллу. Она будет великолепной невестой. Такая милая девушка, а какой хороший парень, за которого она выходит замуж.
Анжела еле сдерживалась, чтобы не сказать матери, что эти «распутные туфли» из кремовых ремешков, на самом деле, были от Кристиана Лубутена и стоили тысячу долларов, и были куплены в «Нейман Маркус», фешенебельном магазине в Сан-Франциско. Но она продолжала держать свой рот на замке, не желая говорить своим родителям, что весь ее наряд стоил Нику гораздо больше, чем ее семья могла позволить себе тратить на одежду.
Короткое кружевное платье-футляр цвета морской волны было от «Валентино», кремовая стеганая сумка на плечо от «Шанель». А на шеи было новое колье в стиле чокера из жемчуга с бриллиантовой застежкой в центре и такие же серьги. Платье, если уж говорить честно, существенно обнажало длинные, загорелые ноги, но оно было одно из самых красивых, самых изысканных, которое она когда-либо видела.
Свадьба была спланирована и подготовлена со всей тщательностью, как и все предыдущие, на которых она присутствовала все года. Ее кузины и кузены, как правило, конкурировали друг перед другом так же, как ее мать и тети, каждая из них пыталась получить перевес хотя бы в одно очко при каждой вечеринке по случаю Дня рождения, свадьбы, детскими праздниками. Анжела взяла с одного стула причудливо напечатанную свадебную программку, сопрано напевало «Аве Мария» на хорах, гости продолжали прибывать, в конце каждой деревянной скамьи красовалась прекрасная цветочная композиция, семь подружек в воздушных, цвета лепестков роз платьях и венках из таких же роз, с одинаково уложенными волосами, стояли поджидая невесту.
Рита переживала несколько недель, что Анжелу не попросили стать подружкой невесты.
– Я не понимаю. Я хочу сказать, что в детстве вы очень дружили. Габриэлле должно быть стыдно, что она не попросила тебя. Но ты тоже виновата, Анжела. Тебе стоило больше прикладывать усилий и поддерживать с ней связь вместо того, чтобы проводить все свое время с друзьями из университета или с девушками МакКиннон.
Если Рита села на свой любимый конек, то успокоить ее было фактически невозможно. Анжела даже не стала говорить, что она с Габби уже много лет не была так дружна, особенного с того момента, когда они стали учиться в разных школах, у них появились разные друзья, а, следовательно, совершенно разные интересы. Она ни в коем случае не собиралась обвинять Габби, что рядом с ней стояли самые близкие для нее люди – ее собственные сестры, лучшие подруги, сестра ее жениха – они были подружками невесты.
И Анжела сморщила нос, подумав, что, на самом деле, это было очень, очень хорошо, что она не стала одной из подружек Габби, потому что она точно бы добровольно не согласилась надеть это смешное, как сахарная глазурь, платье. Не говоря уже о том, что она была на четыре или пять дюймов выше, чем самая высокая из подружек невесты, и она выглядела бы и чувствовала себя, да еще и в этом платье ужасно неловко, стоя рядом с ними.
Вместо этого, благодаря изысканным вещам, которые ей купил Ник и уверенности, которую он привил ей за последние месяцы, она чувствовала себя спокойной и красивой впервые в своей жизни.
Анжела стояла со всеми остальными гостями, когда невеста двинулась к алтарю, и она чувствовала взгляды, которые бросали на нее ее сестры, сидящие за ней. Она надеялась, что ни одна из них не увидят красную подошву на Лубутенах, и подумают, что фирменная эмблема на ее сумке от «Шанель» была подделкой. Она слышала их шепот во время самой процессии и музыки, и предположила, что они очередной раз перемывали ей кости.
Но она забыла о своих сестрах именно в тот момент, когда увидела счастливое, светящееся лицо Габриэллы. Из всех свадеб, на которых она присутствовала достаточное количество раз, Анжела поняла, что никогда не видела более красивую, более очаровательную невесту, чем ее двоюродная сестра. И, совершенно неожиданно она с сожалением подумала, что это не она невеста, а Габби, и что у алтаря поджидает не ее Ник, а жених Габби непривлекательный, по ее мнению, жених.
Она заволновалась от столь неожиданной и нежелательной своей реакции. Началась свадебная месса, и она заняла свое место, Анжела твердо пыталась взять себя в руки, думая, что впала в сентиментальность, поскольку со всех сторон ее окружали кружева, цветы и парил ошеломляющий дух романтики. Она не хотела замуж… по крайней мере, не так быстро, не хотела плыть по проходу в большом, пышном белом платье и вуали, не хотела обмениваться клятвами и кольцами с Ником, обещая любить и чтить друг друга всю оставшуюся жизнь.
Да, но она представляла свою свадьбу с Ником, в панике подумала она, и если уж быть честной перед самой собой, скорее всего, она думала об этом с самого начала, когда впервые увидела его. Конечно, она проделала замечательную работу, убедив не только Ника, но и себя, что была полностью счастлива имеющимися отношениями, что не хочет и не ждет ничего большего. Но все это было ложь, и в глубине души она всегда знала. Если бы Ник попросил ее выйти за него замуж или предложил переехать к нему, она была бы безумно счастлива, она была бы самой счастливой женщиной во всем мире. Она тут же бы согласилась с большой охотной, готовая с радостью принимать от него любые несущественные знаки внимания, которые он изредка ей дарил. Но она согласилась стать его рабыней, его подстилкой, благодарная за каждую минуту, которую могла провести с ним.
По идеи она должна почувствовать к себе полное отвращение, должна рассердиться или чувствовать боль, потому что Ник относился к ней без особого уважения. Но при следующем вздохе она поняла, что если бы ей пришлось опять выбирать, она бы с радостью выбрала тоже самое. Она приняла все правила Ника и примет их снова, независимо от того, сколько боли и печали она пережила за эти месяцы. Все это стоило того, чтобы хотя бы один час провести с ним. Она пожертвовала бы всем – своей семьей, своими друзьями, своей гордостью, чтобы быть с Ником, как можно дольше.
* * *
Свадебный прием проходил в загородном клубе на полуострове Монтерей, и был очень похож на все остальные, на которых она присутствовала ранее. Шампанское было средним, курица марсала немного резиновой, овощи, хоть и мягкие, но слегка не доваренные. Без Ника, который все время следил сколько она ест и пьет, Анджела почти ничего не ела, но следила, чтобы ее бокал был все время полон. Она полностью проигнорировала хмурый неодобрительный взгляд Марисы, как только уже в третий раз потянулась за бутылкой достаточно среднего «Мерло». Ужины с Ником за столько месяцев, определенно испортили ее, теперь она привыкла пить винтажные вины по восемьдесят долларов за бутылку, ужинать в ресторанах, отмеченных звездой Мишлена, и носить дизайнерскую одежду, которая была сейчас на ней.
Она попыталась представить Ника здесь, на свадьбе, в окружении своей семьи и своих друзей, и отрицательно покачала головой. «Этого никогда не произойдет», – подумала она. Несмотря на то, что он был с самого начала честен с ней, она открыто призналась себе, что всегда в глубине души надеялась, что он изменит свое отношение. Сейчас ей хотелось, чтобы он оказался рядом, и она с огромной гордостью бы представила его, как своего парня. Она была здесь единственной без пары и, конечно, единственной за столом на семь человек – Мариса, Дианна, их кузина Валери и три мужа. Место справа от Анжелы вызывающе было пустым, постоянно напоминания о том, что она была одна, и всегда на таких мероприятиях будет одна, пока в ее жизни будет присутствовать Ник.
Вскоре после того, как прогремели первые тосты, старшая дочь Марисы, Саманта отважилась подойти к их столу и плюхнулась на стул рядом с Анжелой. Дети, приглашенные на свадьбу, и подростки, на самом деле, все в возрасте четырнадцати лет сидели за отдельными столами, отдельно от своих родителей, потому что, видно, взрослые решили, что для них так будет лучше. Но Анжела подумала с ухмылкой, родители хотели спокойно поесть и выпить, не отвлекаясь на своих чад или на адских подростков.
Саманта, старшая из внучек Джино и Риты, всегда была милой девочкой, но Анжела в тайне жалела ее, видя, как Мариса командовала той с самого рождения. За последнее время, с началом подросткового возраста Саманта стала чем-то вроде занозой в заднице.
Мариса постоянно жаловалась насколько грубой и нахальной стала ее старшая, с ней стало невозможно договориться, и во всем винила новых друзей в изменившемся поведении дочери, с которыми она познакомилась в начале средней школы. Анжела догадалась, что все было результатом бушующих подростковых гормонов плюс властная, командирша мать.
Мариса нахмурилась, как только ее дочь заняла пустой стул между ней и Анжелой.
– В чем дело? Почему ты не сидишь с другими детьми?
Саманта закатила глаза.
– Они все кучка придурков, мам. Боже, я так устала! И я ненавижу это платье. Почему мы не купили черное, которое мне понравилось?
Мариса вздохнула.
– Ты знаешь, почему. Тебе четырнадцать и слишком рано носить черное. Кроме того, платье, которое тебе понравилось, имело слишком глубокий вырез и было слишком обтягивающим. Ты прекрасно выглядишь в этом платье, дорогая. Спроси свою тетю Энджи, если не веришь мне.
Анжела подумала, что желто-белое платье с цветочным принтом, было слишком аляповатым и больше подошло бы девочке моложе ее племянницы лет так на три-четыре, но она не собиралась вставать между матерью и дочерью. Однажды она уже совершила подобную ошибку, Мариса слетела с катушек и сказала ей не лезть туда, в чем она совершенно ничего не смыслит.
Анжела накрутила на палец длинных золотисто-коричневый локон Саманты и улыбнулась своей капризной племяннице.
– Ты выглядишь очень красиво, Сэм. И черный, вероятно, не был бы лучшим выбором летом на свадьбу. – Она нагнула голову и заговорщицки произнесла: – но черный был бы потрясающим для танца на вечере встречи выпускников в октябре.
Саманта хихикнула, игнорируя раздраженный взгляд, которым одарила ее мать. Мариса и Дианна ненавидели тот факт, когда их дети всегда подсаживались к тете Энджи, особенно, когда подсаживалась Саманта, которая была всего на восемь лет моложе Анжелы.
– О, я только что заметила твое платье, тетя Энджи, – прошептала Саманта. – ОМойБог, я клянусь, что точно такое же платье видела в журнале InStyle в прошлом месяце. Мне кажется на Кэмерон Диаз, она одела его для какой-то премьеры. Или, может быть, Жизель Бундхен. Подожди-ка, я проверю.
– Нет, не беспокойся, Сэм. Это не… – запротестовала Анжела, но было бесполезно что-либо втолковать своей четырнадцатилетней племяннице, которая вовсю уже орудовала на своем мобильном телефоне.
– Точно, – триумфально воскликнула Саманта. – Ха, я знала! Это точно такое же платье.
Мариса заглянула через плечо дочери в телефон и задохнулась.
– Это не может быть одно и то же платье. Я имею в виду, оно выглядит точно так же, но у Анжелы должно быть копия, подделка. В журнале… это что… «Валентино»… и стоит… сколько? – Она прижала руку к сердцу. – Три с половиной тысячи за одно платье?
Анжела даже не смогла остановить Саманту, которая с блеском в глазах нашла у нее бирку на платье, завизжав:
– Это то же самое платье! Это «Валентино»! Ух ты, тетя Энджи, потрясно! И… о Боже мой, это настоящие Лабутены? Мам, ты видела ее туфли? О них Джей Ло написала песню.
Сейчас к ним присоединились Дианна и Валери, пока мужья были заняты бурной дискуссией о плей-офф НБА.
Валери, которая работала неполный рабочий день в комиссионном магазине в Кармеле, полностью сосредоточилась на кремовой стеганой сумке на плечо, которую Анджела повесила на спинку стула.
– Это настоящая сумка Шанель, – с трепетом пробормотала Валери. – Определенно не подделка. Боже мой, Анджела, она стоит три тысячи.
Дианна молча уставилась на сумку, открыв рот.
– Каким образом, черт побери, ты можешь себе это позволить? Я хочу сказать, Марко вынужден был упрашивать своего дядю, чтобы он снизил тебе арендную плату за квартиру, собственником дома которого он является. А ты…? Откуда у тебя вдруг появились такие деньги?
Анжела ухватилась за бокал, столь необходимый в данный момент и с отчаяньем попыталась отмахнуться от всего, что они говорили.
– Я неплохо зарабатываю. В прошлом месяце я заполучила клиента с огромным счетом и решила побаловать себя новыми нарядами.
Мариса не доверчиво покачала головой.
– Я не верю. Ты не можешь заработать столько денег, сколько стоит твой наряд, ты даже не проработала там полный год. И даже если тебе выплатили крупный бонус, почему ты не купила себе новый автомобиль, а вместо этого наряд?
В этот момент Валери внимательно разглядывала драгоценности Анжелы, и она поняла, что удача отвернулась от нее, потому своими высказываниями Валери привлекла внимание любопытного кузена, сидящего за столом.
– Это настоящие бриллианты. И искусственно выращенный жемчуг. Ожерелье и серьги, наверное, стоили многих пенни.
Саманта хихикнула.
– Готова поспорить, что у тети Энджи есть богатый парень, который покупает ей все это. У него случайно нет младшего брата? Или племянника, ну, на худой случай кузена?
Анжела с трудом сдерживала растущее чувство паники на катастрофические комментарии ее племянницы.
– Нет-нет. Никого нет.
Мариса нахмурилась.
– Ты никогда не умела лгать, Анджела. Сейчас же колись… кто он?
– Это совершенно не важно, – тут же ответила Дианна, – почему он не пришел с тобой сегодня?
Анжела надеялась, что ее голос будет звучать непринужденно.
– Потому что для него это слишком малозначащее мероприятие. Более личностного характера.
Диана фыркнула.
– Он готов выбросить десять штук на вещи, которые сейчас одеты на тебе, и это для него не столь важно? Мариса права – ты не умеешь врать. Мы всегда понимали, что ты воровала наши вещи, которые исчезали или что-то ломалось, когда ты была маленькой.
– Как его зовут? И как долго вы встречаетесь? Не могу поверить, что мама не рассказывала нам о нем, – посетовала Мариса.
Анжела сделала еще один глоток вина, потянувшись к полупустой бутылке, снова наполняя свой бокал.
– Мама не знает. Потому что это не серьезно и здесь не о чем говорить. Давайте оставим эту тему, хорошо?
Но ее сестры и кузина не согласились так легко оставить эту тему, продолжая задавать вопросы о новом мужчине, появившемся у нее в жизни. Анжела старалась отвечать односложно, ничего не значащими ответами, игнорируя их вопросы. Она очень, очень осторожно подбирала слова, чтобы не выдать ни единого намека на Ника, кем он был, на самом деле, и она работала с ним. Оба ее зятя были ненормальными болельщиками, даже больше, чем ее отец, и имя Ника Мэннинга, произнесенное вслух, мгновенно бы отдалось кучей колокольчиков, их замечаниями.
Мариса с ужасом смотрела на нее.
– О Бог мой, вот из-за чего ты перестала бывать на наших днях рождениях, да? Ты тогда встречалась с этим мужчиной? Почему ты не сказала нам? И если все не серьезно, как ты говоришь, почему ты выбираешь его вместо своей семьи?
Анжела к счастью была спасена моментом, когда молодожены должны были разрезать торт, это и спасло ее от ответа. Саманта направилась к своему собственному столу, а ее сестры и двоюродный брат спешили окружить жениха и невесту, чтобы сфотографироваться с ними, когда те игриво кормили друг друга свадебным тортом. Но Анжела поняла, что это временное отвлечение долго не продлиться, и ее сестры моментально возобновят свой допрос в любую минуту.
Ей ужасно хотелось выбраться отсюда, сесть в машину и вернуться в Сан-Франциско… к Нику. Она ошиблась, приехав сюда со своими родителями и теперь вынуждена была зависеть от них, чтобы вернуться домой. И очень хорошо зная свою мать и важность, которую она придавала семье, сохраняя видимость, Анжела понимала, что застряла здесь с ними до своего плачевного разоблачения.
И она знала, просто чувствовала, что ее сестры обязательно все расскажут матери о ее новом парне и о том, что он осыпает ее дорогими подарками. Она молча проклинала все сплетни ревнивых сестер, что они проявляли совсем несвоевременный интерес к ее делам. Почти всегда они предпочитали ее игнорировать, редко интересовались как у нее дела и совсем не интересовались ее личной жизнью. Но она поморщилась, они также с большим удовольствием использовали любую возможность, чтобы выставить ее в неприглядном свете, хотя Рита не нуждалась в их помощи, чтобы еще больше укрепиться в своем мнении на ее счет.
А также она ругала себя за то, что согласилась принять настолько экстравагантный подарок от Ника. Одно дело носить дорогую одежду, когда они выходили куда-то вместе – в рестораны, клубы или на вечеринки, которые они часто посещали, где было полно людей, посматривающих свысока и покровительственно, столь же прекрасно одетых. Но у нее и в мыслях не было, что ее довольно безвкусно одетые сестры с такой тщательностью обратят внимание во что она одета, и уж точно она не могла догадаться, что они смогут понять сколько стоит ее наряд. И если бы Саманта не подсела к ней, никто бы ничего не узнал.
Ей с трудом удавалось избегать дальнейших дискуссий о наряде и ее бойфренде на продолжении всего свадебного ужина. Она часто поднималась из-за стола, чтобы поболтать с другими гостями или отправиться в бар, игнорируя настойчивые вопросы сестер.
Но она однозначно не смогла избежать вопросов матери, требующим ответа, именно в тот момент, когда ее отец начал выруливать с парковки. Она не могла на ходу выпорхнуть из движущейся машины, хотя у нее было сильное желание сделать такой шаг, потому что она чувствовала, что предстоит крайне неприятный разговор.
– Почему ты не сообщила нам, что у тебя есть парень? – спросила Рита. – И почему ты не привела его на свадьбу?
Анджела в очередной раз попыталась казаться расслабленной, совершенно не заинтересованной в этом разговоре.
– Мам, на самом деле, он не бойфренд. Мы выходили кое-куда пару раз какое-то время, вот и все. Ничего серьезного.
– Ничего серьезного? Мариса сказала, что этот мужчина… кем бы он ни был, потратил на твой наряд, который надет сейчас на тебе, тысячи долларов.
Анжела вздохнула.
– Марисе больше стоит заниматься своими делами. Или лучше полностью игнорировать меня, как она делала всю мою жизнь.
– Твои сестры просто беспокоятся о тебе, – пожурила Рита. – Если ты принимаешь такие дорогие подарки от мужчины, о котором говоришь, что все несерьезно, я бы сказала, что это повод для беспокойства.
– Ну, это впервые с ее стороны, не так ли? – зло парировала Анджела. – Не могу вспомнить ни единого раза за всю свою жизнь, когда они бы так беспокоились обо мне.
Рита покачала головой.
– Ты же знаешь, что это неправда, Анжела. Почему ты всегда так ужасно отзываешься о своих сестрах? Конечно, они переживают за тебя. А сейчас скажи мне, кто этот мужчина, с которым ты встречаешься? Кто-то с работы, я полагаю?
Анжела отвела взгляд от бокового окна, понимая, что неприятности подкрадываются очень быстро.
