Текст книги "Осколки (ЛП)"
Автор книги: Джанетт Ниссенсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)
– Я бы предпочла не говорить о нем, мам. И мы не встречаемся, иногда тусуемся вместе.
– И все же ты выбрала его вместо сестер и своей семьи? Ты не приехала на день рождения сестер, оставшись с этим мужчиной, и до сих пор не привела его к нам? Ты нас стыдишься или что-то еще?
Анжела прикрыла глаза, чувствуя знакомую нарастающую головной боли, пульсирующую в висках.
– Нет, мам. Я не стыжусь вас.
– О, Боже мой, он женат, и ты встречаешься с ним, да, Анжела? – воскликнула Рита. – Вот почему он одаривает тебя такими дорогими подарками, не так ли? И вот почему ты не привела его сегодня к нам, чтобы познакомить со своей семьей. Джино, ради Бога, твоя дочь вытворяет глупости с женатым мужчиной. Скажи что-нибудь.
Спокойно, как всегда, Джино нежно спросил:
– Это правда, Энджи?
Она сжала ему плечо.
– Нет, пап. Он не женат. Но между нами все не так серьезно, чтобы привести его на такую грандиозную свадьбу, где соберутся все родственники. На самом деле, наши отношения – ничего особенного.
Рита фыркнула.
– Ничего особенного? Ты позволяешь этому мужчине… имени, которого мы даже не знаем, покупать дорогие подарки, и считаешь, что это ничего особенного? Ты превращаешься в какую-то шлюху, которая спит с мужчинами, чтобы они покупали им дорогие вещи или платили, что одно и тоже.
Анжела задохнулась от такого сравнения, а Джино всегда выступающий в роли миротворца, предпринял тщетную попытку рассеять сгущающиеся тучи.
– Рита, не смей такого говорить Энджи, – произнес он. – Она же заверила нас, что все хорошо.
– И ты ей поверил… в то, что она сказала? – возмущенно спросила Рита. – Хотя чему удивляться, ведь тоже самое было, когда она была еще маленькой? Ты всегда верил ей, а она всегда пыталась настроить тебя против меня и девочек. Хватит, Джино. Анджела лжет нам сейчас обеим. Готова поспорить, что этот мужчина, с которым она спит, женат и у него есть семья. И он покупает ей дизайнерскую одежду и украшения, потому что она стала его puttana. Боже мой, мне казалось, что я намного лучше воспитала тебя, Анджела.
С яростью от произнесенных оскорблений, Анжела выпалила, почти не задумываясь:
– Воспитала меня? Черт возьми, чему конкретно ты меня научила? Как игнорировать и пренебрегать собственным ребенком? Как заставить чувствовать себя нежеланной и нелюбимой? Тогда ты проделала чертовски хорошую работу, научив меня всему этому, мам.
Рита с такой скоростью наклонилась к ней и влепила пощечину, звук был как выстрел в салоне автомобиля. Даже в темноте Анжела видала, как пылают гневом глаза Риты, она будто вся содрогалась от ярости.
– Как ты смеешь! – прошипела Рита. – Ты ничего не знаешь… ничего!
– Я знаю все, – произнесла Анжела. – Как ты случайно залетела в сорок лет, как ты хотела от меня избавиться, пока папа тебя не остановил. И ты заставила меня расплачиваться за это каждый день моей жизни.
– Энджи, нет, – умоляюще воскликнул Джино. – Все было совсем не так. Кто тебе наговорил такие ужасные вещи?
Глаза Риты холодно смотрела на Анжелу, и она по-настоящему содрогнулась от ужасно низкого голоса матери.
– Нет, Джино. Она совершенно права. Я не знаю, кто ей сказал все это, но главное здесь то, что я не должна была тогда поддаваться на твои уговоры. Мне стоило избавиться от этой неблагодарной puttana, когда у меня был такой шанс.
Анжела не могла точно сказать, кто был более шокирован такой вспашкой злобы Риты, она или Джино. Ее отец побледнел, он пытался что-то ответить, но продолжал сидеть с открытым ртом, ни произнося ни звука, но он все же сумел сохранить свое внимание к дороге, чтобы проехать оставшуюся милю или около того до дома. Анжела тоже молчала, хотя злые слова, сорвавшиеся с губ матери, для нее были не новость, она всегда знала, что это правда.
Анжела с благодарностью увидела дом, куда всегда с ненавистью возвращалась. Джино даже еще не успел выключить двигатель, как она вылетела из машины. Она пожалела, что много выпила, даже слишком много, и не могла сама сесть за руль, чтобы отправиться в долгую дорогу обратно в Сан-Франциско. Похоже она застряла здесь в Кармеле на ночь и отчаянно хотела, чтобы родители Лорен в данный момент оказались здесь, а не загородом. И если бы они были здесь, она готова была ринуться к соседям, как частенько делала за столько лет, зная, что Натали нашла бы способ ее приютить и успокоить. Но МакКинноны были в Нью-Йорке у Джулии, а что значит, что Анжеле предстояло остаться на ночь в доме своих родителей, от одной мысли ей хотелось блевануть.
– Энджи, подожди. Поговори со мной, дорогая. Все не так, как сказала мама, – позвал ее Джино, пока она направлялась в гараж.
Анжела повернулась и столкнулась с отцом, покачав головой, хотя заметила, как он расстроен.
– Нет, пап. Все так и есть, как она и сказала. Извини, но нам больше не о чем говорить. Мама сказала все, ведь так? Я иду спать и уеду завтра рано утром. И не ждите меня здесь в ближайшее время.
* * *
Наверное, даже пятилетнему ребенку было бы заметно, что Анжела очень сильно расстроена. Учитывая тот факт, что Ник был очень наблюдательным, интуитивно чувствующий ее настроение, ему было достаточно мимолетно взглянуть на нее, чтобы понять, что что-то пошло не так.
Он поджидал ее в квартире, хотя она этого не ожидала, потому что вернулась в Сан – Франциско на несколько часов раньше, чем первоначально планировала, но внезапно оказалась в его руках и для нее это имело очень важное значение, было важнее даже, чем дышать. После нескольких минут его теплых, сокрушительных объятий, она ударилась в слезы – огромные, действующие на нервы слезы.
– Шшш. Все хорошо, Ангел, – успокаивал он. – Эй, я знаю, что существует традиция плакать на свадьбах, но сейчас это даже не смешно.
Но она не обратила внимание на его попытку рассмешить ее, еще крепче вцепившись в его бицепсы и еще пуще зарыдав. Она была слишком расстроена из-за ссоры с матерью и разговором с сестрами, чтобы задумываться, что впервые сломалась перед Ником, впервые настолько открыто нуждаясь в его теплоте и заботе. Когда она рассказала ему об обстоятельствах своего рождения той ночью, конечно, ее захлестывали эмоции, но даже тогда она не чувствовала себя так, как сейчас, будто ее сердце разорвалось на миллион крошечных кусочков.
Постепенно она перестала плакать, хотя все ее тело продолжало вздрагивать от тихих всхлипываний. Она почти не спала прошлой ночью, поскольку была обижена и расстроена, поэтому утром выпила достаточно много кофе, чтобы как-то компенсировать недостаток сна. Она не завтракала, живот урчал, ее пошатывало, она чувствовала себя без сил и эмоционально выжатой.
К счастью, Ник особо не обращал внимание, что ее пошатывало, сколько его волновало ее нервное состояние, он просто продолжал держать ее в своих объятиях, в которых она чувствовала себя в теплоте и защите, и в любви… хотя знала, что ей не стоит надеяться на это, и для нее самой ее влюбленность в него представляла настоящую опасность.
– Ты расскажешь мне, что случилось? – спокойно поинтересовался он.
– Да. – Она кивнула и начала свой рассказ с добрых намерений ее племянницы, которые открыли убийственную правду о ее дизайнерском наряде. Под конец она говорила уже хриплым шепотом, слишком вымотанная от слез и отсутствием сна о ссоре с матерью, которая в результате ее столь нелестно обозвала.
Ник молчал, пока она рассказывала, ни на минуту не теряя над собой контроль, почти с безучастным выражением на лице. Как только она закончила, он не сказал ни слова, встал и направился в ее крошечную, так называемую, кухню и начал заваривать чай.
– У тебя есть мед? Или виски? – спросил он, как только закипела вода. – Желательно оба.
– Виски нет. В одном из ящичков возможно есть несколько пакетиков меда, там, где стоит кетчуп и соевый соус. Но я могу сделать сама, Ник, – предложила она, не чувствуя в себе сил.
– Забудь. Ах, вот он. Господи, что у тебя только нет в этом ящике?
Она поблагодарила, взяв у него кружку с чаем, горячим, пахнувшим медом, мгновенно успокаивающим ее перетруженное горло.
У нее дрожали руки, поэтому ей пришлось обхватить тяжелую чашку двумя руками.
– Без проблем. – Он сел на кровать рядом с ней, поправляя за ухо выбившуюся прядь. – Это меньшее, что я могу для тебя сделать, учитывая, что во многом это моя вина, что произошел такой п*здец.
– Что? – Она удивленно взглянула на него. – Как это может быть твоя вина? Тебя там даже не было.
Ник отрицательно покачал головой.
– Нет, но я настоял, чтобы ты надела это платье и туфли. И все началось с того, что твоя племянница узнала эти вещи, которые были на тебе.
Анжела пожала плечами и сделала глоток чая.
– На самом деле, я виню только себя. Мне не стоило провоцировать мать, мне следовало об этом знать. Я должна была промолчать и вести себя так, будто ничего не случилось, позволить ей замалчивать правду.
Он с недоверием посмотрел на нее.
– Ты хочешь сказать, что вчера впервые ты призналась своей матери, что знаешь правду?
Она опустила взгляд в свою кружку.
– Ты не понимаешь, Ник. Моя мать не относится к тем людям, которые открыто проявляют свои чувства. Она умело их скрывает, делая ставку на свою жизнь в обществе. И так как она почти со мной не разговаривает, будет делать вид, будто ничего не было. Скорее всего она считает, что была для меня идеальной матерью, а я всего лишь неблагодарная соплячка, придумавшая разные байки.
– Ангел, это полный п*здец, – пробормотал он сурово. – Действительно, глубоко облажался. Ты должна была дать ей сдачи, когда она ударила тебя. Он взял ее подбородок и со всех сторон осмотрел лицо. – Не думаю, что она со всей силы ударила тебя. По крайней мере, я не вижу синяка.
– Нет, не очень сильно. Или, может я вовремя отпрянула, поэтому удар пришелся не в полную силу. На протяжении многих лет я довольно хорошо научилась уворачиваться.
Ник угрюмо поджал губы.
– Она имела привычку тебя бить, да?
– Не совсем. В девять лет я уже была выше ее. Но каждый раз, когда я говорила или что-то делала, на что она ужасно злилась, она шлепала меня или по заднице, или по лицу. Конечно, когда отца не было рядом. Он не всегда заступался за меня, но он бы не посмел ей меня ударить.
Ник с нежностью поглаживал ее щеку, целую с одной и другой стороны.
– Мне жаль, что твои выходные оказались настоящей катастрофой.
Она положила голову ему на плечо.
– Мне тоже. Мне следовало продинамить эту дурацкую свадьбу, так же, как я продинамила дни рождении своих сестер. Ничего бы не случилось, если бы я так поступила.
Его рука опустилась ей на плечо.
– Когда ты продинамила их дни рождения? – спокойно спросил он.
Анжела старалась говорить спокойно.
– У Дианны был в марте, когда мы поехали в Мексику. У Марисы – в мае, в те же выходные, что была большая вечеринка у Данте.
– Почему ты мне ничего не сказала?
Она с недоумением посмотрела на него.
– Потому что я предпочла поехать в Мексику и пойти на вечеринку, чем присутствовать на скучном ужине по поводу дня рождения. Кроме того, это были не круглые даты. Не говоря уже о том, что никто бы даже не обратил на меня внимание, если бы я ушла оттуда.
Ник накрыл ее руку своей.
– Ангел, я не хотел бы, чтобы ты выбирала меня вместо своей семьи. Особенно, когда у тебя потом начинаются такие проблемы.
Она отставила свою кружку в сторону и обняла его за талию.
– Мне все равно, – твердо заявила она. – И я знаю, что ты никогда не попросишь меня сделать такой выбор. В конце концов, это было мое решение, Ник, и я ни капли не жалею об этом. Кроме того, ты же сам мне сказал, что мне стоит стать более независимой от моей семьи и не переживать особо, что они думают.
– Да, я так и сказал, – согласился он. – И я именно это и имел в виду. Но я не подразумевал, что ты будешь их отталкивать и портить с ними отношения. Ты должна была мне сказать об этих днях рождения, Ангел. Мы могли бы поехать в Мексику в другие выходные. И у Данте все время проходят вечеринки. Обещай мне, что с этого момента ты будешь мне говорить, если будет что-то важное, хорошо?
– Хорошо. – Она вздохнула. – Хотя, судя по тому напряжению, которое существует сейчас между матерью и мной, в ближайшее время я точно туда не собираюсь.
Он снова сжал ее руку.
– Я бы не беспокоился об этом. Если твоя мать так умело скрывает и особенно свои чувства, как ты говоришь, думаю, она будет вести себя так, как будто ничего не произошло.
– К сожалению, скорее всего, ты прав, – раздраженно ответила она. – И как же это все дерьмово!
Он заскользил рукой по ее плечам и прижался к ее голове.
– Ты выглядишь усталой, Ангел. Ты выспалась?
Она отрицательно качнула головой.
– Слишком была взвинчена и расстроена. Если бы я не выпила целую бутылку вина и еще коктейли перед ужином, я бы вернулась вчера ночью домой.
– Тсс, тсс. Похоже кто-то был очень плохой девочкой, – произнес он. – Ты же знаешь, что не следует так много пить. Я должен связать тебя, хотя бы из-за этого. Но, – добавил он, проводя губами по ее лбу и оставляя поцелуй, – я намерен сделать другое – позволить тебе немного поспать.
– Нет. – Она села ему на колени, обхватив его за шею. – Я не хочу спать. Мне необходимо это забыть. Пожалуйста, Ник, – прошептала она, – заставь меня забыть. Забыть все, кроме сейчас.
Она быстро начала раздеваться, он напряженно, пристально наблюдал за ней, она осталась обнаженной, прислонившись спиной к подушкам. Без единого слова он провел рукой по ее горлу, между грудей, двигаясь ниже к ее животу. Она задрожала от возбуждения и ее дыхание участилось, его пальцы скользнули глубоко внутрь нее, где она уже была мокрой и готовой для него.
– Твое желание для меня закон, Ангел, – пробормотал он ей на ухо перед тем, как сокрушительно начал ее целовать.
Глава одиннадцатая
И за считанные дни, после того рокового воскресного утра в ее квартире, многое в отношениях ее с Ником стало быстро меняться (вернее, ухудшаться). Собственно, ничего не произошло и как бы все было не столь очевидным, но Анжела чувствовала, что постепенно расстояние между ними начинало все больше и больше увеличиваться. Во-первых, он не так часто стал с ней встречаться, не более двух раз в неделю, и то в лучшем случае, и когда они были вместе, он казался ей каким-то далеким и рассеянным, немногословным. Ей хотелось его спросить, что с ним происходит, услышать заверения с его стороны, что между ними все по-прежнему. Но ужасное беспочвенное чувство тревоги росло глубоко у меня внизу живота, и она начала все больше и больше опасаться, что конец их отношений уже близок.
Ее страх настолько поглощал ее, что она каждый раз с таким отчаяньем цеплялась за него, когда они были вместе. Она делала все возможное, чтобы угодить ему, была более доброй, более обожающей, насколько это было возможно, короче делала все, что в ее силах. Она также стала цепляться за него и в постели, молча умоляя своим телом остаться с ней немного дольше, чтобы получить от него еще один поцелуй или еще пять минут побыть в его объятиях.
Она не раз его умоляла остаться с ней, не уезжать так скоро. Он каждый раз колебался, чаще уступая ее мольбам, держа в своих руках, пока она не засыпала, а потом выскальзывал из ее квартиры, для него это было в порядке вещей.
Сон тоже стал трудноуловимый. Из-за проблем она не могла заснуть, ворочаясь, беспокоясь и переживая, как долго все продлиться с Ником. Если ей все-таки удавалось измученной заснуть, то всего лишь на пару часов, потом она внезапно просыпалась и больше уже спать не могла.
Она все время нервничала, находясь буквально на грани, и единственное, что отвлекало ее, это работа. По иронии судьбы она все больше получала клиентов-рефералов, чем раньше, и она с ужасом задавалась вопросом – может это был прощальный подарок ей от Ника. У нее пропал аппетит, хотя она всеми средствами старалась, чтобы он не заметил потери ее нескольких фунтов, поэтому заставляла себя есть в его присутствии.
И она начала пить… много. Она обнаружила, что несколько бокалов вина или несколько шотов текилы, успокаивали ее, помогая заснуть. И с этим тоже она была очень осторожна, чтобы Ник ничего не заподозрил, очень хорошо пряча бутылки, с ним она пила совсем немного.
Она утешала себя лишь тем, что секс, по крайней мере, был таким же горячим и страстным, как и раньше, и похоже в постели Ник не устал от нее. Наоборот, секс был даже более страстным, более роскошным, чем тогда, скорее даже отчаянно диким, так ей казалось, когда он трахал ее в эти дни. Это, пожалуй, было единственным, что придавало ей надежду, что все будет хорошо, отношения останутся прежними, и она все себе на придумывала, и увеличивающаяся дистанция между ними скорее всего связана с напряженной работой Ника, в общем ничего серьезного.
Но ей стало все труднее убеждать себя в этом, особенно по прошествии нескольких недель, когда она все реже и реже видела Ника, что все по-прежнему и ничего не случилось. Однако она знала, если прямо спросит его в чем дело или попросит его не бросать ее – это окажется последним гвоздем, который она сама же и забьет в крышку гроба. Поэтому она старалась скрывать свои страхи и неуверенность, как, впрочем, и всегда, и с каждым днем все больше и больше не походила на себя саму.
Ее двадцать третий день рождения был в конце июля, но она до сих пор не начала строить планы о праздновании. Ее отношения с семьей оставались напряженными, причем мягко сказано, и она прекрасно понимала, что мать и сестры не будут ради нее организовать праздник.
В выходные после свадьбы Габриэллы (и огромной, неприятной сцены с матерью) Анжела неохотно позвонила, как обычно домой. Как и ожидалось, Рита сделала вид, что их ссоры не было, в очередной раз отвернувшись от проблем. Их разговор был коротким и безличным, как всегда, и Анжела поняла, что ее мать никогда больше не поднимет эту тему, если ее не вынудят.
И, скорее всего, Рита промолчала, ничего не сообщив ее сестрам, иначе бы Дианна и Мариса уже атаковали бы ее своими вопросами. Скорее всего они все еще злились на нее за то, что она продинамила их дни рождения, поскольку ни одна из них не упомянула, что хотела бы собраться и отпраздновать ее день рождения. Ее родители, еще до ее дня рождения, планировали уехать в двухнедельный круиз по Средиземному морю, и у Анжелы все время крутился вопрос – намеренно ли ее мать спланировала дату отъезда на это время. Ее отец никогда не помнил дни рождения своих дочерей, поэтому он охотно согласился поехать с Ритой, даже ни о чем не задумываясь, собственно, как обычно.
За день до своего дня рождения Анжела более или менее смирилась с мыслью, что ей придется отпраздновать его в одиночку. До сих пор ни слова не было от ее сестер, не открытки или письма по электронной почте, родители плыли где-то у берегов Италии, Лорен находилась в командировке в Шотландии, и поскольку она стала настоящим параноиком и растеряла всех своих друзей и коллег, боясь пропустить звонок от Ника, когда он хотел ее увидеть, поэтому она ни на кого не рассчитывала.
Прошло уже больше недели, когда она последний раз встречалась с Ником, и в данный момент она оказалась в таком положении, которое все больше ее расстраивало – ей придется встречать свой день рождения в полном одиночестве. Она даже точно не могла сказать, был ли он в курсе, что у нее завтра день рождения, учитывая его обширную неприязнь к сентиментальности. Она так и не осмелилась поднять эту тему и узнать дату его дня рождения.
И к настоящему моменту, сегодня, она получила поздравления по электронной почте от Лорен, Джулии и их матери Натали, Анжела с грустью и даже с какой-то иронией подумала, что МакКинноны, как всегда помнили многие ее значимые события, в то время, как ее собственная мать и сестры намеренно или нет, обходили это молчанием. Также она получила несколько писем от друзей по университету, товарищей из волейбольной команды и других членов семьи, включая ее кузину Габриэллу и племянницу Саманту. Единственный человек, которого она хотела услышать лично (если уж быть до конца честной, единственный мужчина, которого она безумно хотела услышать) не звонил, и она погружалась с каждым днем в более глубокое тоску и отчаянье, ожидая его звонка или письма.
Она пораньше ушла с работы, нежели обычно, не потому, что хотела вернуться домой и провести еще один вечер с самой собой в свой день рождения, напиваясь, а потому, что она была слишком подавлена и была не способна больше сегодня работать. Она сделала по пути остановку и купила очень дорогую бутылку шампанского, капкейк «Красный бархат» и заказа еду на вынос из своего любимого китайского ресторана. Она решила, что не позволит себе грустить в такой день из-за того, что проведет его одна, предвкушая, как будет праздновать и смотреть последний сезон «Теория Большого Взрыва».
Но подходя к своему дому, она обратила внимание на красный «Феррари», и ее настроение, также как ее шаги, значительно возросло. Она в бешенном темпе влетела по лестнице, притормозив у квартиры, чтобы с разбегу не ворваться внутрь.
Тем не менее, она не смогла сдержать переполнявшую ее радость, как только увидела Ника посреди комнаты с огромным букетом пышных, элегантных красных роз, с сексуальной улыбкой на греховно красивом лице.
– С Днем Рождения, Ангел, – протянул он, распахивая свои объятия.
Она бросилась к нему, испытывая первый раз в жизни такое неуемное счастье, так сильно нуждаясь в его столь долгожданном присутствии в этот самый момент. Невзирая на огромный букет у него в руке и не говоря о всех пакетах, которые она принесла, Анжела бросилась к нему, уткнувшись носом в сильное загорелое горло.
Ник удерживал ее в течение нескольких секунд в своих руках, поцеловав в макушку, потом аккуратно отстранил.
– Может стоить поставить цветы в воду? И что все это значит?
Он одобрительно кивнул на бутылку шампанского.
– Вижу, что ты теперь разбираешься в хороших марочных винах, Ангел. Рад, что мое влияние не прошло в пустую. Но, – добавил он, хмурясь с недовольством, – жирная китайская еда на вынос не подходит для празднования дня рождения. И у меня сегодня совсем другой десерт, чем капкейк. – Он нагнул голову и прошептал, ухмыляясь: – я готов в любой день дегустировать твою сладкую, сочную киску, покрытую твоими же соками, как глазурью.
Она ахнула, и он скользнул рукой вниз ее живота к промежности через юбку, прижавшись к ней ладонью.
– Боже, да, – вздохнула она. – Прошло столько времени. Мне нужно…
Его рука передвинулась к ее заднице, притянув ее к своему возбужденному телу, чтобы его немаленький выпирающий член потерся о ее бедра.
– Я точно знаю сколько времени прошло, Ангел, – прошептал он. – И как мне хочется в эту минуту очутиться внутри тебя. Но, – добавил он, отступая и отпуская ее, – только после ужина. И мы не можем пойти на ужин, пока ты не переоденешься в свое новое платье.
Она поспешила переодеваться, поправила волосы и макияж, и поймала себя на мысли, что он ничего не объяснил, не извинился за то, что прошло почти десять дней с их последней встречи. Десять дней она страдала от адских мук, задаваясь вопросом, позвонит ли он ей когда-нибудь или что она совершила, что он так разозлился на нее? Но, конечно, она не могла спросить, почему он не звонил, и не могла намекнуть, что она ужасно страдала из-за его поведения. Но их отношения строились не на эмоциональной привязанности, по крайней мере, с его стороны точно, и она с ужасом вздрогнула, представив все последствия, которые обрушатся на нее, если она хотя бы заикнется о своих чувствах к нему.
Через час они сидели за лучшим столиком в ее любимом ресторане, пили еще более дорогое шампанское, нежели то, что она сама купила. На ней было великолепное новое платье из алого шелка, самые сексуальные туфли, которые она когда – либо видела, шпильки с открытым носком по щиколотку из алого атласа. Анжела была в восторге, что Ник одел ее самый любимый костюм – в темно-серую полоску, с белоснежной рубашкой и темно-красным шелковым галстуком. Она поняла, что он надел его для нее, зная, что он ей очень нравится, и она хихикала от восторга, когда он почти изменил своим правилам, пытаясь всеми средствами угодить ей сегодня вечером.
Помимо платья, обуви и красного атласного клатча от Fendi, Ник подарил ей великолепный набор бриллиантов с рубинами – еще одно колье, серьги и изящный браслет.
Он потянулся через стол и провел пальцем по глубокому V-образному вырезу этого безумно сексуального платья.
– Красный – твой цвет, Ангел, – лениво заметил он. – Ирония заключается в том, что обычно этот цвет связывают непосредственно с дьяволом.
Она игриво потянула его за галстук.
– Может тебе все же удалось меня развратить.
Он ухмыльнулся и ущипнул ее за щеку.
– Значит ты теперь падший ангел, не так ли? Или женщина? Хм, нет, я не верю. Для меня ты всегда будешь моим ангелом и неважно, какого цвета платье на тебе надето.
Она потянулась к его руке, оставив поцелуй на его ладони.
– Я буду той, кем ты хочешь, чтобы я была. Всегда.
Ник сжал ее руку.
– Сегодня я хочу, чтобы ты была именинницей. Избалованной, полностью удовлетворенной именинницей.
Анжела радостно засмеялась.
– Я могу быть ею. На самом деле, уверена, что уже так и есть.
Он прижался губами к ее руке, посасывая ее указательный палец, и она была рада, что они, как всегда, сидели в укромном, уединенном уголке.
– Ты еще ничего не видела, Ангел. У меня есть планы на тебя, как только мы вернемся к тебе в квартиру. И это не включает совместное поедание капкейка, который ты купила.
Она опять хихикнула, еле уловимое дуновение желания скользнуло по позвоночнику, ее грудь тут же налилась без бюстгальтера, в прекрасном лифе шелкового платья. К счастью, платье было полностью на подкладке, поэтому выступающие соски не проглядывали сквозь материал.
Ник даже заказал красиво украшенный торт с ее именем, написанным сверху, и освещенный более десятком свечей. И несколько официантов подошли к их столу, чтобы спеть «С Днем Рождения тебя», и сердце Анжелы пело от счастья. Она была по уши влюблена в этого великолепного, решительного мужчину, сидящего рядом с ней за столом, мужчину, который пошел на такие жертвы, устроив для нее сказочный вечер, самолично выбрав потрясающий наряд и драгоценности. И она была точно убеждена, что он гораздо больше за нее переживает, недели говорит, и ей даже показалось, что чуть-чуть, но он влюблен в нее ибо, разве он бы организовал такой восхитительный вечер, нечто особенное, если бы это было не так?
У нее появилась уверенность, что в их отношениях все стало прекрасно, и они как никогда прочные. Чувство облегчения было таким невероятным, что она даже отругала себя, что напрасно волновалась, все продолжается, как и должно быть.
За все одиннадцать месяцев, пока они встречались, Анжела не могла вспомнить, чтобы они не виделись больше нескольких дней и не занимались сексом, и сейчас она отчетливо видела, что Ник был также сильно расстроен и хотел ее, как и она. Их возбуждение друг другом увеличивалось по мере того как продолжался вечер, он мимолетно и как бы случайно изредка касался ее, то проводил костяшками пальцев по щеке, то сжимал ее руку, то как перышко, дотрагивался до ее руки. Несмотря на конфиденциальность столика, он не пытался ни разу коснуться ее в более интимных местах – скользнуть вверх пальцами по голому бедру и выше, в то местечко, где она была мокрой и готовой для него, или приподнять ее грудь, проведя пальцем по тугому соску под шелковой тканью платья. Она ерзала от нетерпения, возбуждаясь всего лишь от одного его присутствия, вдыхая аромат его мыла и кожи, почти постанывая вслух.
Ник с понимаем улыбался, больше даже ухмылялся, специально медленно потягивая свой портвейн после ужина.
– Как хорошо я знаю этот твой взгляд, Ангел, – сказал он посмеиваясь. – Но у тебя ничего не получится. Я трахну тебя, когда сочту нужным. Ты еще не совсем готова.
Она прикусила нижнюю губу, и перекинула ногу на ногу, изо всех сил стараясь не ерзать.
– Я всегда готова для тебя, Ник, – прошептала она.
– Хм. – Он сделал еще один неторопливый глоток, поглядывая на нее с безумно загадочной улыбкой, которая одновременно ее влекла и бесила.
– Мне кажется, что мы достигли определенного прогресса над твоим контролем, Ангел. Возможно, потребуется курс повышения квалификации. Например, сегодня я мог бы тебя привязать к кровати, а затем заставить подождать пару часов в таком положении.
Ее пульс резко ускорился, и она почувствовала капли пота между грудями. Дыхание стало неравномерным, как только она представила эту эротическую картину.
– И ты сможешь ждать? – неуверенно спросила она.
Ник ухмыльнулся.
– Я не говорил, что собираюсь ждать. На самом деле, я еще больше возбуждаюсь, когда вижу тебя нагой и привязанной. – Он наклонился ближе, его горячее дыхание щекотало ее ухо. – Я хочу наблюдать за тобой, когда ты будешь такая открытая и привязанная, пока я буду кончать тебе на живот и грудь, втирая свою сперму в твою кожу. Затем я переверну тебя и кончу на спину и задницу. Уже в третий раз, – он прикусил мочку ее уха, и она задрожала от его тихого хрипловатого голоса: – я буду напряженно трахать твой рот до самого горла, а сперма будет стекать у тебя по подбородку. И, наконец, я предоставлю тебе то, что ты так безумно хочешь. – Он накрыл ее промежность рукой. – Я буду таранить тебя, эту горячую, тугую киску с такой силой, что ты будешь кричать, пока я буду долго и глубоко тебя трахать, ты не сможешь ходить прямо в течение недели.
Анжелу колотила мелкая дрожь, она так возбудилась, что у нее даже мелькнула совершенно дикая мысль, если он специально и дальше будет ее соблазнять подобным образом, она испытает оргазм только лишь слушая его прямо здесь и сейчас.
Должно быть он почувствовал ее состояние, потому что тут же позвал официанта, расплатился и вывел ее из ресторана. Теперь она ощущала его собственное нетерпение, его большое, каменное тело испытывало дрожь от нужды, пока они поджидали парковщика, который подгонит его «Феррари».
Он ехал, как обычно, уверенно, сохраняя полный контроль над собой и дорогой, хотя и более быстрее. Анжела с облегчением вздохнула, как только он поставил машину перед ее домом, боясь, как бы он не протаранил другую машину, если бы места не было.
Он молча поддерживал ее за спину, пока они поднимались к ней на этаж. Как только они оказались у нее в квартире, он не стал тратить время на расстегивание молнии на платье, оно просто красной шелковой лужицей упало на пол к ее ногам. Она стояла голой на очень высоких шпильках и с крошечным кусочком красных кружевных стрингов.
