Текст книги "Двенадцать ворот Бухары"
Автор книги: Джалол Икрами
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
Вручив Хайдаркулу и Сайду Пахлавану по ружью, Орзукул повлек их к стене, окружавшей сад.
– Здесь тоже есть пролом, – сказал он, – но у стены всегда стоит караульный.
– Погодите, я выйду и посмотрю, где он сейчас, – предложил Тухтача и пошел побыстрее.
Медленно шагая в темноте, остальные вскоре очутились у стены как раз в том месте, где был пролом. Разросшиеся деревья и кусты укрывали их со стороны сада. Но снаружи, за стеной, слышались мерные шаги караульного. Все стояли затаив дыхание.
Тем временем маленький, ловкий Тухтача пролез в пролом и чуть не столкнулся с караульным.
По ту сторону стены шла узкая дорожка, а за ней – глубокий арык с песчаными берегами. Караульный, видимо, учуял что-то недоброе, но, не разобравшись, откуда послышался шорох, внимательно всматривался в заросли по ту сторону арыка. Ружье он держал наизготове, чтобы выстрелить, как только кого-то увидит. Тухтача одним прыжком очутился за спиной караульного и с такой силой толкнул его в спину, что тот упал головой в арык.
Тут вышла из сада вся группа, по переброшенному через арык бревну перешла на ту сторону и притаилась в зарослях кустарника.
В это время из арыка раздался выстрел. Из сада последовал ответный. Сбежались караульные и вытащили из арыка своего товарища. Пришел Окилов в сопровождении нескольких человек; все – с оружием в руках. Вытащенный из арыка караульный, держась за пострадавшую при падении поясницу, рассказал, что видел, как несколько человек переправились через арык и исчезли. Только Окилов собрался отдать приказ о погоне, как появился сам Асад Махсум. Он разделил людей на три группы, послав их в разные стороны, и сам бесстрашно ринулся вперед.
Хайдаркул и его друзья бежали в сторону Бухары прямым путем, по засеянной земле. Но с тыла обрушилась на них частая ружейная стрельба, и им пришлось, отстреливаясь, пробираться ползком. Только прекрасный стрелок Сайд Пахлаван, скрывшись за кустом, остался стоять, укладывая по одному приближавшихся преследователей. Приходилось напряженно вглядываться в темноту, так как лишь по смутной тени можно было угадать, что это человек.
Но вскоре шальная пуля ранила его в плечо. Он упал. К счастью, Орзукул не успел далеко отползти, он подбежал к товарищу, поднял его на руки и догнал своих. Двигаться дальше с раненым было невозможно. Хайдаркул подсел к лежащему без сил Сайду; остальные сели в засаду и дружным огнем остановили нападавших.
– Хайдаркул, – из последних сил, задыхаясь, заговорил Сайд Пахлаван, – я умираю… прощайте! Будьте счастливы… и не оставляйте Мирака… Позаботьтесь о нем!
– Не говори так, брат, от такой раны не умирают. Я сейчас перевяжу ее. У меня есть опыт. В Сибири научился, у одного хорошего врача… Вот я сейчас…
Он хотел поудобнее положить Сайда, чтобы сделать перевязку, но, видимо, к противнику подошло подкрепление, стрельба усилилась, и сидевшие в засаде вынуждены были бежать.
– Назад! – приказал Орзукул. – Надо добраться до стены!
Хайдаркул с Орзукулом понесли Сайда Пахлавана, остальные, отстреливаясь, ползли за ними. Но враг был очень близко, и беглецы пали духом.
Вдруг с запада, со стороны большой дороги, ведущей в Каган, раздались частые выстрелы. Асаду Махсуму и его джигитам пришлось повернуть назад. Даже Сайд Пахлаван приободрился.
– Из Кагана, вот здорово!.. Из Кагана помощь пришла… Молодец Козим-заде! Молодец!
Тем временем Мирак горько плакал в кабинете Фирузы. Оим Шо всем сердцем сочувствовала мальчику, она даже забыла о своих горестях. А Фируза тщетно пыталась дозвониться в ЧК.
– Пойдемте-ка сами туда, – предложила она.
– Я пойду с вами, – решительно сказала Оим IIIо. – У Насим-джана много милицейских, общими силами, даст бог, они вырвут отца этого бедняжки из рук злодеев.
– Пожалуйста, идемте!
Когда они вышли из клуба, были уже сумерки. Улицы почти обезлюдели: Не успели они дойти до бани Кафголяк, как с ними поравнялся пароконный фаэтон. В фаэтоне важно восседал Ходжа Хасанбек. Оим Шо испугалась, словно он мог узнать ее под паранджой. А Хасанбек так задумался, что даже и не заметил женщин
– Пропади ты пропадом, образина! – выругалась Оим Шо вслед проехавшему фаэтону. – Вы заметили, сестра, что он стал похож на изголодавшегося беркута? Где он сейчас работает^
– В учреждении, ведающем социальным обеспечением. Нашел подходящее местечко! Обеспечивает людей и себя при этом не забывает.
– Да умоет обмывальщик трупов его богомерзкую рожу прежде, чем он себя обеспечит!
Фируза рассмеялась:
– Что вы его проклинаете, ведь теперь он никакого отношения к вам не имеет!
– Как не имеет? – вскипела Оим Шо. – Не присвоил ли себе этот жадюга все мое добро?! А у меня его немало было.
– Было бы здоровье, а добро – дело наживное…
Они дошли уже до купола Тельпак. К этому времени наступила тьма, под куполом и в сходящихся к нему рядах зажгли фонари.
Когда Фируза, Оим Шо и Мирак проходили под куполом, за ними увязались два франтоватых подвыпивших искателя приключений. Время позднее, женщины молодые, что видно по их походке, а сопровождающий их мальчишка лет двенадцати вряд ли может быть помехой…
– Да падут на мою голову ваши беды, – начал один из них. – Куда вы так торопитесь? Я пленен вами!..
– Мы для вас звезды с неба достанем, – сказал второй. – Только не убегайте!
Женщины быстро повернули в другую сторону. Молодые люди пошли следом за ними. Мирака зло взяло, он обернулся и хотел было огрызнуться, но Фируза резко схватила его за руку, пробормотав: «Молчи!»
– Мы на все для вас готовы – помереть на этом месте! – не отставали наглецы. – Богаче нас не сыщете! Не убегайте.
Тут Оим Шо не выдержала:
– Подавитесь вы своим богатством! Если тотчас же не отстанете, отведем в ЧК и арестуем! Знаете, кто мы?
Тут молодые люди, видимо байские сынки, остановились, недоуменно переглядываясь, пожали плечами, повернули в другую сторону, и вскоре их и след простыл…
– Ох, подруга, и злюка же вы, – засмеялась Фируза, – не дали добропорядочным юношам поразвлечься…
– За кого они нас приняли? – раздраженно сказала Оим Шо. – Неужели находятся женщины, которых им удается приманить?
– Находятся, к сожалению…
У входа в ЧК толпилось много военных, конные и пешие милиционеры… Женщины осторожно пробрались между лошадьми и вошли в комендантскую. Там они сказали, что нужны по срочному делу Асо и Насим-джан. Комендант кому-то позвонил по телефону, но прошло не менее часа, пока появился Асо. Он был крайне удивлен приходом Фирузы, да еще с какой-то женщиной и Мираком.
– Что случилось, – взволнованно спросил он, – что вы, не глядя на ночное время, пришли сюда?
– Я пыталась дозвониться, никто не отвечал… Мирак прибежал сказать, что отец его арестован…
Асо переменился в лице.
– О, как плохо! Ака Хайдаркул уехал? – спросил он коменданта.
– Да, с полчаса назад…
– Идите-ка вы домой, – обратился Асо к Фирузе, – и Мирака с собой возьмите. Сегодня ночью у нас здесь много будет дела…
Тут подала голос Оим Шо:
– Ака Асо, видели вы Насим-джана?
– А, это вы? Не узнал. Насим-джан здесь, могу позвать. Оим Шо заколебалась. Видно было, как она борется с собой.
– Нет… Да… Ну, если он так занят… мы пойдем… Вот жалко Мирака… Хоть бы спасли его отца!
– Спасем, спасем! – Асо нетерпеливо посмотрел на стенные часы и заторопился. – Ну, я спешу, надо сообщить новость…
Асо ушел, а женщины остались в комендантской. Их остановили сверкнувшая за окном молния и мощный удар грома, за которым хлынул дождь.
В помещении стало людно и шумно, то и дело входили и выходили военные, вооруженные с головы до ног, звякая саблями… Толпа на улице умножилась и бурлила…
Из дверей, ведущих внутрь, вскоре появились Асо, Карим, Насим-джан и еще несколько ответственных работников ЧК. Увидев, что женщины еще здесь, Асо заволновался и что-то шепнул коменданту. Оим Шо чуть было не кинулась к мужу, но сдержалась.
Когда вся эта группа вышла, комендант обратился к женщинам:
– Сейчас подадут фаэтон, и вас отвезут домой.
– Спасибо, но нам фаэтон не нужен, – сказала Фируза. – Мы и так дойдем.
Они вышли на улицу. Проезжали последние отряды конных армейцев; за ними четко, в ногу вышагивали пехотинцы. Постепенно улица пустела.
Женщины стояли еще в дверях, когда их нагнал комендант.
– Нет, нельзя вам идти одним в такой поздний час! Вас проводит вот этот парень.
Фируза и Оим Шо ушли вперед, а за ними следовали Мираки незнакомый молодой человек, вооруженный револьвером Еще не доходя до квартала Говкушон, куда лежал их путь, они услышали выстрелы со стороны загородного Дилькушо.
– Ох, сестрица, – тяжело вздохнула Оим Шо, – война началась. Фируза промолчала.
Эпилог
Безлюдно и жутко было в этот час на улицах древней Бухары, города, который ветер истории стремился омолодить.
Тишину нарушали только шаги наших запоздалых путников. Каблуки женских туфель и мужских сапог звонко цокали о камни тротуара. Да еще доносилась дальняя стрельба. Там шел бой, там люди убивали друг друга.
Мирно спали в этот час ремесленники и кустари, служащие и торговцы, учителя и школьники, назиры и водоносы все городское население. Они словно не слышали разрывающей воздух стрельбы… А если и слышали, то привыкли к ночным перестрелкам. Спали же спокойно потому, что верили – их защитят… Войска ЧК, милиция и, наконец, мужественно сражающаяся с басмачами Окружная чрезвычайная комиссия. Кто бы мог подумать, что это с ее войсками идет сейчас кровопролитный бой!
Чекисты Бухары и Кагана начали наступать еще до рассвета и очень легко заняли Дилькушо. Лишь каких-нибудь два десятка воинов обороняли резиденцию Аса да. Многие из них, уже раненные, продолжали отстреливаться. Но им пришлось вскоре сдаться. Взятые в плен сообщили, что Асад с главными воинскими частями ушли еще в полночь… Попросту сбежали.
Во главе воинов из Кагана оказался Хайдаркул.
– Ясно, что Асад был осведомлен о всех наших планах, – сказал он, когда победители собрались в большой мехманхане. – После того как был арестован Сайд Пахлаван, а затем я, они еще вечером начали подготовку к отступлению.
– Они не могут далеко уйти, – сказал принимавший участие в походе Федоров. – За ними сейчас следуют отряды Насим-джана и Асо, а с этой стороны железной дороги мы им преградили путь. Так они не смогут пройти в Карши…
Вдруг, прервав себя, Федоров участливо посмотрел на Хайдар-кула:
– А как вы, не ранены? А где Сайд Пахлаван?
– Козим-заде увез его в Каган, в больницу. Старик тяжело ранен в плечо… Дай бог, чтобы жив остался!
Все грустно молчали. Внезапно в наступившую тишину ворвался голос Наима, которого нашли в какой-то дальней комнате и приволокли сюда.
– Каюсь, каюсь! – кричал он, задыхаясь от страха. – Я никого не хотел убивать… Меня, меня избивали, мучили… Раздробили ребра… Я умираю, я…
– Скажи лучше, куда ушел Махсум? – резко осадил его Хайдар-кул.
Тут Наим Перец неожиданно улыбнулся:
– Махсум? Он никуда не ушел… он на женской половине дома.
– Да, действительно, мы туда не заглядывали, – воскликнул, вскочив, Карим. – Может быть, и Ойша, и ее мать тоже там?
– Вряд ли, – покачал головой Хайдаркул.
– Да, да, они там! – смеясь, выкрикивал Наим.
– Он помешался! – сказал Хайдаркул.
– А может, притворяется? – усомнился Федоров.
– Нет, – настойчиво сказал Хайдаркул, – Махсум не бросил бы его, здорового. Он был его правой рукой… Сайд Пахлаван крепко избил его, кулаки сделали свое дело! Уведите и присматривайте за ним. А мы все же пойдем, проверим.
Во внутренний двор отправились Хайдаркул, Карим и Федоров. Там уже успели побывать бойцы. Один из них отрапортовал:
– Никого не обнаружили… Все вещи вроде как на месте… Видно, не успели захватить.
В дом вошел один Карим. На гвоздях висели женские платья, тюбетейка, головная повязка. Карим подошел, потрогал. От них исходил тонкий аромат. Вещи Ойши… У Карима закружилась голова и больно сжалось сердце. Глаза застлали слезы. Он прошелся по комнате, там царил беспорядок, всюду разбросаны женское белье, платья, платки. Кровать не прибрана, бросились в глаза алые пятна крови на белой подушке… У кровати валялась плеть с рукояткой из черного дерева.
Страшная картина возникла в воображении Карима: мучитель хлещет этой плетью Ойшу и ее мать, потом, связав по рукам и ногам, тащит и увозит. О горе, горе!..
Дрожа от ужаса и негодования, Карим вышел в сад. Там праздновала свой приход весна. Только что взошло солнце и позолотило все вокруг. На листве и на лепестках роз, как алмазы, сверкали капельки ночной росы. Трепетали на яблонях и абрикосовых деревьях нежные бело-розовые, еще не сброшенные цветы… Воздух был напоен их ароматом, запахами земли, травы… Прекрасен был сад в этот ранний утренний час. Но Карим ничего не видел, не чувствовал. Он был поглощен мыслями о несчастной Ойше, беззащитной Ойше…
В саду появился Хайдаркул.
– Весна в расцвете, – сказал он, подходя к Кариму, – а мы и не заметили, когда она пришла. Как красиво!
– Очень красиво, – грустно сказал Карим, стирая со щеки набежавшую слезу.
– Не горюй, сынок, ты отвоюешь свое счастье, свою любовь… Пришла пора!
