Текст книги "Свирепый (ЛП)"
Автор книги: Дж. Б. Солсбери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
– Они были несъедобными.
– Это неважно. Ты солгал.
– Я не хотел ранить твои чувства.
– Ты упал на колени на парковке и обхватил меня за ноги, извиняясь и клянясь, что с тех пор будешь есть все, что я приготовлю, даже если это убьет тебя. – Я усмехаюсь при воспоминании.
– И я это сделал.
– Так и было, – мягко говорю я.
– И сломал зуб о те кексы, которые ты приготовила...
Подушка, которую я бросаю ему в голову, заставляет его замолчать.
– Ты сломал зуб на хоккейной тренировке!
Он пожимает плечами.
– Да, ну... возможно, я соврал об этом.
– О, боже, Хейс! Это из-за кексов?
– Я обещал тебе, что съем все, что ты приготовишь, а не то, что больше никогда не буду врать.
– О чем еще ты солгал?
Его выражение лица падает.
– Теперь это имеет значение?
– Нет, думаю, нет. Но я все равно хочу знать.
Он чешет челюсть и снова опускает взгляд в пол.
– В таком случае... помнишь, ты поручила мне присмотреть за сэром Реджинальдом Б. Финсом, когда уехала в лагерь на неделю?
Я не слышала этого имени уже много лет. Хейс выиграл для меня эту золотую рыбку во время нашего второго свидания на Кони-Айленде.
– Да, я любила эту рыбку.
– Он умер. Я заменил его до твоего возвращения.
– И я не заметила?
Он качает головой.
– Я принес его в зоомагазин, чтобы убедиться, что нашел такого же, как он.
– Ты убили сэра Реджинальда?
Хейс опускает взгляд.
– Он был всего лишь рыбкой, не думаю, что у них репутация долгожителей, Несс.
Я скрещиваю руки на груди, чувствуя себя немного уязвимой, услышав, как легко он манипулировал мной.
– Что еще?
Он вздрагивает.
– Хейс, о, боже, что?
– Ничего такого... – Он ловит подушку, которую я с силой бросаю ему на голову. – Это глупо. Почему мы вообще говорим о...
– Хейс!
Он прижимает подушку к груди, и я думаю, не чувствует ли тот необходимость защищаться.
– Тот раз, когда ты поняла, что ходила на уроки с юбкой, случайно заправленной в колготки?
Я ахаю и прикрываю рот рукой.
– Ты сказал, что никто не видел мою задницу, – шепчу я, прикрываясь руками.
Он вдыхает сквозь зубы.
– Кто видел мою задницу, Хейс?
Он крепче сжимает подушку.
– Тебе нужны имена?
– О, боже! – Я падаю на матрас лицом вперед.
– Я не мог сказать тебе правду. Ты бы больше никогда не показалась в школе.
– Все видели мою задницу! На мне были стринги!
– Да, я знаю, – говорит он с юмором в голосе.
Я швыряю в него еще одну подушку, и на этот раз она пролетает мимо него.
– Я предупредил всех, что если кто-то, и я имею в виду любой, будет дразнить тебя или даст понять, что видел твою задницу, то сделаю их жизнь настолько несчастной, что они предпочтут домашнее обучение.
Я смотрю на него из своего положения лицом вниз на кровати.
– Ты это сделал?
Отблеск сочувствия смягчает его черты.
– Конечно, сделал.
– Никто никогда ничего не говорил.
– Видишь? – Он бросает подушку в изножье кровати. – Это сработало.
Прикусываю губу, думая о том, как нелепо, должно быть, выглядела, переходя из класса в класс с выставленной на показ задницей. Я поверила ему, когда он сказал, что никто ничего не видел, потому что никто даже не посмотрел на меня с весельем в глазах и ничего не сказал.
– Спасибо.
– Не всякая ложь плохая.
Я хмурюсь, не совсем понимая, что чувствую по этому поводу, но сейчас не могу спорить.
Он делает пару нерешительных шагов ближе.
– Насчет ужина с Алексом и Джордан, если ты не хочешь идти, я пойму.
– Хейван очень понравилось знакомиться с твоей семьей... – Я хмурюсь. – Ее семьей. Но вы двое можете пойти без меня. Не понимаю, зачем мне там быть. Это только все усложнит.
Хейс опускает взгляд в пол и кивает. Между нами повисает тишина, и я задаюсь вопросом, хочет ли он сказать что-нибудь еще. Уже собираюсь спросить его об этом, когда Хейс, наконец, заговаривает.
– Спокойной ночи, Несс.
Он выскальзывает из комнаты, прежде чем я успеваю ответить.
ГЛАВА 15
Ванесса
Вот уже три дня Хейс уходит до шести утра и возвращается домой поздно. Я выработала определенный распорядок дня, который помогает мне не скучать. После долгой прогулки и душа я сажусь за ноутбук, чтобы поработать несколько часов, а после обеда открываю контракт на продажу моего приложения. Я решила, что каждый день буду читать как можно больше и выделять то, что мне непонятно и требует разъяснений.
Сегодня у меня чуть глаза не вытекли от всего этого юридического жаргона. Интересно, они специально делают эти контракты запутанными, чтобы заставить людей подписаться на большее, чем они хотят? Почему бы не сформулировать все это простым языком? Мы покупаем ваше приложение за сто тысяч долларов, и это значит, что мы можем делать с ним все, что захотим. Как при продаже автомобиля. Подпишите здесь.
Я выделила почти каждый абзац, и у меня накопилось две страницы вопросов. Часть меня хочет подписать контракт и получить деньги, но другая часть сомневается, стоит ли вообще все это затевать. Я зарабатываю достаточно денег, чтобы содержать себя и Хейван за счет рекламы в приложении. Кроме того, нужно учитывать конфиденциальный характер приложения. Могу ли я доверять корпорации, которая делает то же самое, что и я, чтобы пользователи чувствовали себя в безопасности?
Тэг звонит мне в полдень, чтобы узнать, как дела, и дать контактную информацию юриста, которого очень рекомендуют фермеры из Маниту-Спрингс.
Хейван заходит на кухню в час дня в пижаме.
– Поздно легла? – Она много времени проводит с Дэвидом, и хотя я знаю, что та не выходила за пределы своего комендантского часа, также знаю, что, придя домой, Хейван сидит в своем телефоне до Бог знает какого времени.
Она наливает себе стакан апельсинового сока.
– Допоздна переписывалась с Лией и Мэг.
– Обязательно уточни даты с Хейсом, хорошо? Это его дом, и мы должны это уважать.
Она поднимает глаза к потолку, а затем шаркает ногами по направлению к своей комнате.
– Хейс сказал тебе о сегодняшнем ужине? – кричу я.
Я слышу, как закрывается дверь спальни, и несколько секунд спустя на мой телефон приходит новое сообщение от Хейван.
Хейван: Да.
Ванесса: И тебе удобно идти с Хейсом одной?
Хейван: Да.
Она прикрепляет эмодзи с закатыванием глаз.
Покончив с этим, я решаю пойти поужинать, вместо того чтобы провести здесь еще минуту в одиночестве. В Чайнатауне можно отведать хорошую кантонскую кухню и вкуснейшее рисовое вино. Пропустив обед, я решаю поужинать пораньше. А это значит, что меня не будет, когда Хейс и Хейван уйдут на семейный ужин. Совсем не то, что я хотела, но это приятный побочный бонус.
Хейс
– Мистер Норт, добро пожаловать домой, – приветствует меня парковщик, когда я выхожу из машины.
Похоже, он удивлен, что я здесь до захода солнца.
– Помой машину. В шесть тридцать я еду на ужин. – Я бросаю ему ключи.
– Да, сэр. Я подготовлю ее.
– На этот раз никакого освежителя воздуха. У меня от этого дерьма голова болит.
Он кивает.
– Принято.
Женщина прочищает горло.
– Не хочу показаться критичной...
Я поворачиваю голову в сторону голоса Ванессы. За две секунды успеваю рассмотреть, во что она одета – обтягивающее черное платье, которое закрывает все от ключиц до колен и все же почему-то заставляет меня думать о ней обнаженной. Черные туфли на высоких каблуках с ремешками, подчеркивающие подтянутые икры, и, черт возьми, у нее всегда были самые сексуальные ступни. Носок моей туфли зацепляется за бордюр, и я спотыкаюсь, стараясь не упасть лицом вниз.
– Мистер Норт, сэр. – Служащий встает передо мной, закрывая обзор. Он протягивает руку, как будто собирается помочь мне идти. – Вы в порядке?
– Отлично, – рычу я и бросаю на него взгляд, который обещает, что он лишится руки, если дотронется до меня.
Ванесса изо всех сил старается не рассмеяться и терпит неудачу.
Мое тело вспыхивает от смущения.
– Мы можем забыть, что ты это видела?
Она, наконец, смеется, и этот смех не из тех, от которого запрокидывает голову, но я приму и это. Черт, да я бы прямо сейчас врезался лицом в землю, чтобы получить от нее хоть один такой смешок.
– Никогда. – Господи, она великолепна. Черное вокруг ее глаз делает зеленый цвет таким ярким, что они едва ли выглядят настоящими. И эти красные губы. Мне всегда нравились ее красные губы. Наблюдая за их движениями, я испытываю всевозможные приятные ощущения.
– То, что я хотела сказать, до того, как ты так грациозно сделал реверанс к моим ногам: не хочу показаться критичной, но ты мог бы быть немного добрее к здешнему персоналу. – Эти губы ухмыляются, и я облизываю свои, представляя, как эта помада размазывается по моему горлу. И ниже. Намного ниже.
– Добрее?
– Простая благодарность не помешает.
– М-м-м...
– Хейс.
Мой взгляд натыкается на ее прищуренные глаза.
– У меня помада на зубах или что? – Она потирает зубы пальцем.
– Нет. Куда ты идешь? – Одета как гребаная богиня.
Она высоко держит голову.
– Я приглашаю себя на ужин. Вообще-то я уже жду такси.
– Одна?
– Да.
– Ты уверена, что не хочешь пойти с нами? – Пожалуйста, пойдем с нами.
Я весь день думал о сегодняшнем ужине. Пребывание наедине с Хейван без Ванессы, которая могла бы поддержать разговор, вызывает у меня беспокойство. Не хочу все испортить, но не могу представить, как сегодняшний вечер может пройти хорошо, учитывая, что я не знаю, что, черт возьми, делаю.
– Уверена. Вам двоим не помешает побыть один на один, и я с нетерпением жду возможности побыть одной. Материнство дает немного таких возможностей.
Я был в одиночестве последние семнадцать лет. А Ванесса в это время была матерью-одиночкой. Я не могу сохранить жизнь даже растению, не говоря уже о человеке. Чувство благодарности, настолько весомое, что у меня подкашиваются колени.
– Несс, я не...
– Мисс Осборн, ваше такси прибыло, – говорит служащий и открывает заднюю дверцу ярко-желтого седана.
– Веселого вам вечера, ребята. – Она сходит с тротуара с той сексуальной уверенностью, которая привлекает внимание каждого любящего женщин существа поблизости. – Увидимся утром. – Она протягивает служащему сложенную купюру и громко объявляет о своей благодарности.
Ванесса улыбается мне, а затем скрывается в машине. Я смотрю вслед удаляющемуся такси, и тут меня осеняет.
Она сказала, что увидится со мной утром.
Она задержится допоздна?
Одна?
Я говорю себе, что это не мое дело, и врываюсь в здание. Еду в лифте, повторяя эти слова. Оказавшись внутри, все еще говорю себе, что мне плевать на то, с кем Ванесса может встретиться за ужином и с кем останется до утра.
И вдруг я оказываюсь у двери Хейван и стучусь.
Она распахивает ее.
– О, привет.
– Эм... ты не знаешь, с кем сегодня ужинает твоя мама?
Она прикусывает нижнюю губу и, задумчиво, изучает мое лицо.
– Я думала, она ужинает одна.
– Я видел ее внизу, и она выглядела... она была одета так, словно собиралась на свидание.
Ее брови сходятся вместе.
– Она идет на свидание сама с собой, – говорит она медленно, как будто английский не мой родной язык. – Женщины наряжаются не только для парней, знаешь ли.
– Ясно. – Я переминаюсь, чувствуя осуждение в глазах семнадцатилетки. – Но она сказала что-то о том, что будет дома утром? Или увидится со мной утром...
– О, боже, ты ревнуешь!
– Что? – Я отшатываюсь от визгливого, высокопарного обвинения. – Я не ревную. Просто беспокоюсь за твою маму, которая ночью одна в Нью-Йорке.
– Точно ревнуешь. – Она скрещивает руки на груди и ухмыляется.
– Что... нет. Что? Я пойду приму душ. Мы должны уйти отсюда в шесть. – Я отворачиваюсь и направляюсь в свою комнату. – Тридцать! Шесть тридцать.
Ее хихиканье следует за мной по коридору.
Соберись, Норт!
ГЛАВА 16
Хейс
Хейван написала мне, что встретится со мной внизу, в холле. Думаю, она собралась пораньше и хотела пообщаться с Дэвидом до нашего отъезда. Именно там я и нахожу ее в шесть тридцать. Она опирается локтями на стойку консьержа, подпирает подбородок руками и смотрит на Дэвида влюбленными глазами.
Что, черт возьми, делает этого парня таким особенным? Наверное, это из-за французского акцента.
– Машина ждет, – говорю я вместо приветствия.
– Мистер Норт, – нервно произносит Дэвид. – Добрый вечер...
– Ты готова? – спрашиваю Хейван.
– Да. Пока, Дэвид. – Она обходит его стол и приподнимается на цыпочки, предлагая ему свои губы.
Парень колеблется, словно не хочет целовать ее у меня на глазах. Затем наклоняется и чмокает ее в каждую щеку.
– Увидимся, когда вернешься.
Она кажется ошеломленной, как будто переваривает его более холодный ответ.
– Хорошо.
Я жестом велю ей идти впереди себя и замечаю, как Дэвид оценивающе смотрит на ее задницу.
– Господи, – рычу я и следую за ней. Как Ванессе это удается? Хейван выглядит на двадцать пять, а не на семнадцать. И на ней дизайнерский комбинезон, который полностью открывает спину. Она очень похожа на свою маму, но моя ДНК дала ей дополнительный рост, более светлые волосы и, конечно же, узнаваемые карие глаза.
Наша дочь сногсшибательна.
Внутри меня возникает конфликт, когда я ценю ее красоту и хочу поделиться ею с миром, и одновременно хочу спрятать ее подальше. Я и представить себе не мог, что когда-нибудь почувствую это.
Парковщик ждет, открыв для нее дверцу моего внедорожника.
– Что это, черт возьми, было?
Я едва успеваю закрыть дверь, поэтому у меня уходит минута на то, чтобы понять, что именно она имеет в виду.
– Он поцеловал меня в щеку, как будто я его младшая сестра или типа того.
Я направляю машину в сторону ресторана Джордан и молюсь, чтобы там не было пробок, потому что у меня нет ни малейшего представления о том, как вести этот разговор.
– Я не понимаю, – продолжает она. – Вчера вечером он без проблем засунул свой язык мне в рот, а...
– Мне не нужно слышать...
– ...теперь не хочет поцеловать меня в губы?
– ...детали.
Она выдыхает несколько вдохов в ладонь.
– Мятная свежесть. – Опускает зеркало солнцезащитного козырька и осматривает свое лицо. Зубы. Захлопывает его. – Придурок. Никогда больше не позволю ему прикасаться ко мне...
– Хейван, пожалуйста. – Я сжимаю руль с такой силой, что костяшки пальцев белеют.
– Что! – огрызается она.
– Он пытался быть уважительным. – Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы она перестала делиться интимными подробностями.
– Это не имеет никакого смысла. Мы встречаемся.
Вот видите! Вот почему мне нужна здесь Ванесса. Дерьмо.
– Я был там, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. – Он хотел проявить уважение, потому что я стоял прямо там.
– Значит... он тебя очень уважает.
– Да.
– Потому что ты?..
– Его босс и твой... отец. – Я прочищаю горло. – Но в основном из-за второго.
– Давай-ка я проясню. Он будет целовать меня и прикасаться ко мне...
– Мне не нужны подробности.
– Отлично. Мы точно переспали. Много раз. Но это его уважение к тебе. До такой степени, что он будет уважать то, что хочешь ты, а не то, что хочу я?
Я открываю рот, чтобы ответить. Закрываю его. Открываю снова. Затем решаю, что у меня нет достаточного ответа на это.
– Вау, – говорит она и смеется без юмора. – Похоже, мы вернулись в восемнадцатый век. Сколько ты был в моей жизни, всего секунду? И он оказывает тебе уважение. – Она качает головой и смотрит в окно, а затем снова поворачивается ко мне. – Могу я задать тебе вопрос?
Нет. Только не без твоей мамы. Ни в коем случае.
– Каково это – получать столько уважения только потому, что ты родился с членом и яйцами? Мне искренне любопытно узнать, на что похоже такое право. – Она поднимает брови, ожидая ответа.
– Я, э-э… Я никогда раньше не думал об этом в таких терминах. – На самом деле она права. Именно ей он должен оказывать максимальное почтение. Не мне. Или кому-то еще. – Ты права. Он облажался.
Словно выдернули вилку из розетки, все ее тело расслабляется.
– Спасибо. Он действительно облажался.
– Если это что-то значит, я верю, что он пытался...
– Не защищай его.
Киваю, чувствуя прилив гордости. Ванесса всегда была самой сильной женщиной из всех, кого я знал. Я думаю о том, как она вложила это в нашу дочь и дала ей силу и уверенность в себе, чтобы понять, когда Хейван получает меньше, чем заслуживает. Разве есть больший подарок, который мать может сделать своему ребенку?
– Знаешь, ты очень напоминаешь мне свою маму.
– О, спасибо, – саркастически отвечает она.
– Твоя мама – невероятная женщина. Умная, смелая и самодостаточная.
Я чувствую, как она изучает мой профиль.
– Ты любишь ее.
Я не подтверждаю это утверждение, потому что она и так знает, что люблю. Любил.
– Если ты так сильно ее любишь, почему не искал нас?
– Я не знаю.
– Это довольно убогий ответ, – ворчит она.
– Знаю.
Мы подъезжаем к ресторану «Джордан на реке», и хостес проводит нас в отдельную комнату, где Джордан и Александр уже сидят в ожидании.
Как и следовало ожидать, Джордан вьется вокруг Хейван. Александр, что редкость, не хмурится, а наоборот, в его обычно холодном выражении лица появляется нотка благоговения, когда он слушает, как Хейван рассказывает о том, как провела время в городе.
– ...видела нью-йоркское метро в миллионе фильмов, – говорит Хейван. – Чего я никак не ожидала, так это запаха. – Девушка морщит нос, как Ванесса, и это заставляет меня улыбнуться.
Александр хмурится.
– Запаха?
– Прости моего мужа. – Джордан закатывает глаза, но любяще улыбается ему, прежде чем снова повернуться к Хейван. – Он никогда раньше не был в метро.
– Серьезно? – спрашивает Хейван, а затем смотрит на меня в поисках ответа.
Смущение согревает мне шею.
Ее глаза расширяются.
– Не может быть. Ты тоже не был?
– У нас... всегда был свой транспорт. – Надеюсь, это тонкий способ объяснить, что мы всегда были очень богаты, не говоря об этом прямо.
– Он имеет в виду, – говорит Джордан, – что они чертовски богаты, поэтому у них всегда были водители.
– И чем там пахнет? – Брови Александра сдвинуты вместе, как будто он не переставал думать об этом запахе, с тех пор как Хейван упомянула об этом.
– Мочой, Гризли. – Джордан успокаивающе похлопывает его по плечу. – Там воняет мочой.
Хейван хихикает, и звук этот новый, другой и одновременно до боли знакомый.
Выражение лица Александра меняется от любопытства до отвращения.
– Неужели в метро нет туалетов?
Джордан вздыхает и поворачивается к Хейван.
– Я объясню ему это позже. Мы не хотим портить себе аппетит перед ужином. – Она предлагает Хейван осмотреть кухню, и они исчезают за дверью «Только для персонала».
Напряжение, которое сковывало мою грудь, с тех пор как мы покинули дом, исчезает, и я могу расслабиться настолько, чтобы сделать полный вдох.
– Она похожа на тебя, – тихо говорит Алекс.
– Ты думаешь? – Я потягиваю свой скотч. Единственную порцию, которая у меня будет сегодня, поскольку везу свою дочь. Мою дочь. Мне становится все легче и легче слышать это в своей голове. – Мне кажется, она похожа на Несс.
– Твои глаза. Твоя улыбка.
– Откуда тебе знать, как выглядит моя улыбка?
Он снова хмурится
– Хадсон.
Ладно, это действительно немного рассмешило меня.
– Хорошо сказано.
– Ванесса не захотела приходить. – Он формулирует это не как вопрос, а как утверждение.
– Она подумала, что будет отвлекать. – На самом деле, я думаю, она хотела дать нам с Хейван немного времени побыть наедине.
– Она хорошая?
Я выдыхаю.
– Она чертовски великолепна. Даже больше, чем я помню, а это уже немало. И такая хорошая мама. Знает, когда нужно вмешаться, а когда отступить, когда говорить, а когда слушать. Думаю, Хейван даже не догадывается, как ей повезло, что Несс ее мама. И подумать только, она сделала все это в семнадцать лет.
– Хорошая женщина.
– Да. – Где она сейчас? Сидит за столом напротив какого-то парня из «Тиндера»? Смеется над его несмешными шутками? Или она действительно одна? Смотрит в окно какого-то ресторана, гоняя еду по тарелке и считая дни до того момента, когда наконец сможет покинуть город и вернуться к своей жизни в Маниту-Спрингс?
Ужин прошел замечательно. Джордан и Хейван доминировали в разговорах, а мы с Алексом вносили свой вклад, когда это было уместно. Наблюдая за Хейван в кругу моей семьи, я начинаю желать того, чего у меня никогда не будет. Слишком много времени прошло. Я слишком много пропустил.
Но мне бы хотелось, чтобы Хейван жила поближе. Хотел бы, чтобы она осталась в городе. Моя семья – ее семья – любит ее. Она – Норт.
Джордан и Хейван в десятый раз обнимаются у машины. Они обменялись номерами и договорились пообедать в ближайшее время.
– Джордан предложила мне работу хостес, – говорит Хейван по дороге домой.
– Правда? Они зарабатывают много денег. – Я не решаюсь сказать то, что у меня на уме, и задаюсь вопросом, думает ли Хейван о том же.
– Знаешь, я планировала этой весной поступить в муниципальный колледж в Денвере, но... – Она ковыряет свои ногти. – Что, если я останусь здесь? Я могла бы работать и копить деньги.
– А как же учеба?
– Мне не нужно идти в колледж. Мама никогда не училась, а она успешна.
Это напоминание пронзает меня насквозь. Я упивался до смерти в Гарварде, а Ванесса в это время растила нашу дочь.
– Думаю, для твоей мамы важно, чтобы ты получила образование.
– Ладно, – растягивает она. – Но это моя жизнь. Не ее. Если она хочет вернуться в колледж, пусть идет. Почему я должна жить ее мечтой?
Я открываю рот. Закрываю его. Открываю снова. Затем решаю, что у меня нет адекватного ответа, и закрываю рот.
– Я могу взять паузу на год. Работать, копить деньги.
– Я знаю, что твоя мама хочет забрать тебя обратно в Маниту-Спрингс.
Она пожимает плечами, ее взгляд устремлен в окно.
– Может, ей пора задуматься о том, чего хочу я?
– И чего ты хочешь?
– Я хочу остаться с тобой. – Она поворачивается ко мне, как бы оценивая мою реакцию.
Изображаю непринужденность и невозмутимость, хотя в животе у меня бурлит от беспокойства.
Я не буду вступать в перетягивание каната с Ванессой из-за Хейван. И все же чувствую, что назревает неизбежная буря.
ГЛАВА 17
Ванесса
Мне понадобилось три попытки, чтобы вставить ключ в замочную скважину на входной двери, держа в одной руке туфли. У меня хватило ума снять обувь в лифте, чтобы никого не разбудить.
В квартире темно, за исключением фойе, и я задаюсь вопросом, оставил ли Хейс свет включенным для меня. Даже сильно подвыпившая, я принимаю к сведению этот заботливый жест.
На цыпочках иду на кухню за стаканом воды, свободной рукой нащупывая путь в темноте. Света от кухонных приборов достаточно, чтобы найти холодильник, не ударившись о...
– Ты дома.
Крик ужаса застревает у меня в горле. Туфли летят куда-то в темноту, а когда я оборачиваюсь, то врезаюсь бедром в столешницу.
– Ай, черт!
– Черт, прости. – Хейс появляется в поле зрения из того места, где прятался. – Я думал, ты меня видела.
Сгибаюсь пополам, потирая места ушиба на бедре, удивляясь, что могу чувствовать боль будучи в стельку пьяной. Утром будет гораздо больнее.
– Видела тебя? Я не северный олень, черт возьми.
– Олень?
– Да. Как у Санты... олени. – Боль немного утихает, позволяя мне встать прямо. – У них отличное зрение.
Вся комната взрывается ярким светом. Я щурюсь и держу один глаз почти закрытым, чтобы заслонить половину света. Когда мои глаза фокусируются, а мозг подхватывает информацию, я ясно вижу Хейса. У меня отпадает челюсть при виде того, что на нем нет ничего, кроме пары пижамных штанов. Он двигается к холодильнику, и, словно в замедленной съемке, я наблюдаю, как напрягаются и расслабляются мощные мышцы его живота, плеч и рук. Он достает стеклянную бутылку воды, откручивает крышку и протягивает ее мне.
– Пей.
Когда я не сразу беру бутылку – потому что, о боже, этот пресс, – парень прочищает горло.
– Кажется, ты хотела пить.
– Да, хочу, – говорю я, следуя взглядом по полоске темных волос ниже его пупка вниз, к...
– Несс.
– Хм?
Мой взгляд устремляется вверх.
– Вода. – Он снова протягивает бутылку.
– Да, спасибо. – Я хватаю бутылку и пью с такой жаждой, что холодная жидкость проливается изо рта.
Он наблюдает за мной с искрой юмора в глазах, пока я пью.
– Осторожнее, иначе получишь...
– Уф! – Я хватаюсь за лоб, когда боль пронзает лобную долю.
– ...заморозку мозга.
– Да. Очень вовремя. Спасибо.
Он копается в шкафу позади меня, пока я пью воду маленькими глотками.
– Как прошел ужин? – спрашиваю я. – Хейван в порядке? Я не получала никаких сообщений. Полагаю, отсутствие новостей – это хорошие новости.
Хейс берет меня за руку и кладет мне на ладонь две таблетки обезболивающего.
– Возьми.
– Знаешь, я и раньше пила алкоголь. – Я морщу нос. – Напивалась. Выпивала? Почему ни одно из этих слов не звучит правильно?
Он хмурится, но не сердито, а скорее как обычно, буднично.
– Я знаю. Я был с тобой, когда ты впервые напилась.
Воспоминания нахлынули так отчетливо, словно это случилось вчера. Как и все чувства, которые пришли вместе с ним.
– Точно. На домашней вечеринке у Рэймонда Келлера.
– Я же просил тебя не налегать.
– На вкус это был фруктовый пунш!
Он тихонько хихикает.
– В тот вечер ты попросил меня выйти за тебя замуж.
Я грустно улыбаюсь при воспоминании. Мне было так плохо, что я думала, что заблюю всю его машину. Он отвез меня домой, пробрался в мою спальню и обнимал меня, пока я не заснула.
– Не думал, что ты вспомнишь.
Я поднимаю бровь.
– Ты надеялся, что я не вспомню.
Положив руки на край столешницы, он переносит свой вес, заставляя напрячься все тугие мышцы плеч и груди.
– Я планировал, знаешь ли. Как только ты закончишь колледж, я планировал жениться на тебе.
Он говорил мне об этом еще тогда, до того, как у меня пропали месячные. Тогда я думала, что он будет поддерживать меня во всем, даже в беременности и рождении нашего ребенка.
– Кажется, есть поговорка о самых продуманных планах.
Между нами тянутся минуты молчания. Молчание не столько неловкое, сколько печальное. Как будто мы оплакиваем потерю того, что могло бы быть. Я совершаю ошибку, закрывая на секунду глаза и покачиваясь на ногах. Мне нужно лечь спать, но есть кое-что... ох, ужин.
– Ты не ответил на мой вопрос о том, как прошел ужин.
Выражение его лица смягчается.
– Все прошло замечательно. Джордан и Алексу понравилась Хейван. Думаю, девочки скоро планируют пообедать.
Я киваю, испытывая радость за Хейван и Хейса, но если быть честной, то мне тоже немного грустно. Как бы ни хотела этого для Хейван, мне кажется, что я теряю ее по кусочкам.
– А что насчет тебя?
– Меня?
– Твое... – Он оглядывает меня от босых ног до макушки. – Свидание?
– Было хорошо.
Его челюсть твердеет, а губы сжимаются в тонкую линию.
– Вообще-то, у меня была хорошая компания. Лучше, чем я думала. Мы любим одну и ту же еду и выпили слишком много рисового вина. Мы пошли в джаз-клуб в подвале в Гринвич-Виллидж и совершенно потеряли счет времени.
– Где ты с ним познакомилась? – рычит он.
– Осторожнее, Хейс. – Я тычу в него пальцем. – Ты говоришь как ревнивый бывший бойфренд. И на моем свидании был не он. Мое свидание было с ней, и эта женщина – я. У меня было свидание с самой собой, и это было... – Я вздыхаю. – Замечательно.
Его плечи заметно расслабляются.
– Ты провела весь вечер в одиночестве?
– Если не считать прекрасной восьмидесятитрехлетней женщины в джаз-клубе, которая села за мой столик в первом ряду, курила сигары и пила «Хеннесси» весь вечер, тогда да.
– Я рад за тебя, Несс. – Его глаза становятся теплыми, как мягкая карамель, а взгляд опускается на мои губы.
Узнаю этот взгляд. После точно такого же взгляда я забеременела. Мне было бы разумно вспомнить, что нас разлучило, потому что легкое возбуждение, разливающееся по моему телу, заставляет меня забыть, почему я не должна набрасываться на Хейса прямо здесь, на его кухне.
Секс был единственной вещью, в которой мы были великолепны. Единственное, на что мы всегда могли положиться, чтобы прекратить споры и унять гнев.
Интересно, сохранилась ли у нас эта химия? То волшебство, которое мы ощущали, когда были обнажены вместе.
Будет ли неправильным завести интрижку с бывшим? Люди делают это постоянно. Это был бы только секс. Физический, без лишних эмоций. Это возможно. Верно?
– Хейс, – мой голос звучит низко, и я обнаруживаю, что каким-то образом оказалась ближе к нему. – Я тут подумала...
Он протягивает руку вперед, чтобы зажать прядь моих волос между пальцами, теребит ее, прежде чем намотать ее на костяшки пальцев и притянуть меня ближе.
– О чем?
Боже, его голос – чистый бархат.
– О сексе.
Его брови взлетают вверх вместе с уголком рта.
– Что насчет него?
Мы стоим так близко, что мне приходится откидывать голову назад, чтобы видеть его лицо. Я прижимаю ладони к рельефным мышцам его живота и прикусываю губу, чтобы не застонать. Он такой мягкий, учитывая его мужественность. Должно быть, это какое-то дорогое средство для мытья тела. Скольжу костяшками пальцев по каждому бугорку до соска, потом обратно вниз, провожу ногтями по пупку и по шелковистому счастливому следу...
– Тебе придется сказать это, – рычит он. – Не хочу неправильно понять, о чем ты меня просишь.
Я могу сказать это. Я навеселе. Мы взрослые люди, и нельзя сказать, что мы не знакомы с каждым сантиметром тела друг друга. Хотя, полагаю, мое немного изменилось по сравнению с тем, что он помнит. Добавились серебристые полоски на бедрах и груди. Разочаруется ли он, увидев их? Отключится ли при напоминании о моей беременности?
Может быть, мы можем не включать свет?
– Я думаю, нам стоит заняться сексом. – Я внимательно слежу за выражением его лица в поисках любого признака незаинтересованности.
Хейс обхватывает мое лицо обеими руками и придвигает нас так близко, что его стояк плотно прижимается к моему животу.
– Мне нравится ход твоих мыслей. Но есть одна вещь.
– Да, – говорю я с придыханием и надеюсь, что от меня не разит выпивкой.
– Я хочу целовать тебя.
– Я не против.
Он касается своими губами моих, посылая восхитительные толчки удовольствия по моему телу.
– Я хочу целовать тебя много раз. – Еще одно едва заметное касание его губ.
Моя голова откидывается назад, на поддержку его больших рук.
Он опускает подбородок и целует меня в горло, а затем тянется ртом к уху.
– И везде.
– Ммм-хмм, – пищу я.
Он отстраняется настолько, чтобы поймать мой взгляд.
– Ты в деле?
– Я в деле.
И с этим он наконец-то целует меня.
Хейс
Огонь.
Это единственное слово, которое подходит для описания того, что происходит, когда мои губы и губы Ванессы соприкасаются. Взрыв необузданной потребности пронзает меня, когда она впускает меня в свой рот. Всегда ли между нами было так приземленно, так основательно и первобытно? Любой другой сексуальный опыт, который у меня был, отходит на задний план моего сознания, становясь незначительным и забываемым.
Ее короткие ноготки впиваются в мои бицепсы, когда Ванесса прижимает меня к себе, вернее, прижимается ко мне. Ее вкус наполняет мой рот – сладкое вино с оттенком дорогих сигар, смешанное с восхитительным вкусом, таким знакомым и таким родным. Мой член настолько тверд, что у него появился собственный пульс. Скольжу руками по ее стройным бедрам и задираю юбку платья. Ее попка идеально помещается в моих руках, и я сжимаю ее так, как будто у меня больше никогда не будет такой возможности. Несс стонет мне в рот, и этот звук толкает мои бедра вперед в поисках трения.
