Текст книги "Свирепый (ЛП)"
Автор книги: Дж. Б. Солсбери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Дурацкое красивое лицо, – бормочет она и снова отворачивается от меня.
Я внутренне вскидываю кулак. Она назвала меня красавчиком.
– Я хочу пойти поплавать, когда мы вернемся. – Она смотрит в окно. – У меня нет купальника. Но я могу одолжить у Хейван.
– Я не против, если ты пойдешь без купальника.
Она поворачивается ко мне с поднятыми бровями.
– Не думаю, что твои соседи оценят это.
– О, думаю, они бы это определенно оценили. Но я бы выколол им глаза, прежде чем дать им шанс.
Она краснеет и качает головой.
– Ты не изменился.
– И ты тоже.
Это неправда. Мы оба изменились во многих отношениях – повзрослели и приобрели многолетний жизненный опыт. Но в том, что имеет значение? В том, что я чувствую к ней? Ничего не изменилось. Я по-прежнему без ума от Ванессы. Каждый день, когда она находится в моем доме, все ожидаю, что чувства угаснут. Что узнаю о ней что-то такое, что подтвердит, что между нами слишком много всего произошло, слишком много воды утекло. А происходит обратное. И это пугает меня до чертиков.
– Помнишь, как мы ездили в Вашингтон на митинг «Молодежь в правительстве»? – спрашивает она с ухмылкой.
– Помню ли я? Конечно, помню. Ты шутишь? Та поездка до сих пор снится мне в самых эротичных снах. – Я подмигиваю ей.
Ее взгляд падает на мои колени, и она облизывает губы.
– Ванесса, – стону я.
– Что?
– Не строй из себя невинность, как будто ты не знаешь, что делаешь, когда так смотришь на меня.
– О, – говорит она, разворачиваясь на своем сиденье. – Я точно знаю, что делаю. – Она перебирается через центральную консоль и тянется к моим ногам. – Я просто подумала, что раз уж мы пережили наше первое свидание, то почему бы не пережить еще одно из наших первых.
– О, черт. – Мои бедра дергаются, и я дергаю рулем так, что женщина, стоящая рядом с нами в пробке, сигналит и машет на меня руками.
Ванесса прижимается губами к моей шее.
– Если думаешь, что не сможешь безопасно вести нас, пока я это делаю, то, может, мне стоит...
– Нет! Нет, я в порядке. Я в порядке. – Я киваю так сильно и энергично, что у меня болит шея.
С сексуальной ухмылкой она расстегивает пуговицу на моих джинсах и тянет молнию вниз. Моя эрекция сразу же привлекает внимание, и она вытаскивает член из трусов-боксеров.
Я откидываюсь на подголовник и пытаюсь сосредоточиться на дороге, пока сладкий, горячий, влажный рот Ванессы поглощает меня.
Мое зрение расплывается. Пульс долбит так сильно, что кажется, будто сердце вот-вот вырвется из груди. Покалывание, которое начинается между бедрами, спускается по обеим ногам, пока я не перестаю чувствовать ступни. Даже руки онемели. Что, черт возьми, она со мной делает? Я запускаю руку в ее волосы и сжимаю, чувствуя, как ее голова поднимается и опускается, поднимается и опускается. Ее задницы на пассажирском сиденье достаточно, чтобы я оцепенел.
Она творит какую-то магию вуду с помощью языка и зубов, и машина снова виляет.
– Пошел ты, придурок!!! – Парень рядом со мной сигналит.
Ванесса хихикает с набитым ртом, а я так крепко сжимаю ее волосы, что она стонет.
Вибрация посылает меня за грань.
Мышцы моих ног напрягаются так сильно, что выгибаются, и я жму на тормоза, прежде чем мы врежемся в стоящий передо мной минивэн.
– Прости, – говорю я, когда оргазм с ревом обрушивается на меня. И сжимаю зубы от ослепительно яркой эйфории, которая взрывается во мне. Волна за волной, выплескиваюсь ей в горло и чертовски надеюсь, что она не будет против.
В конце концов, мир снова начинает вращаться, и я возвращаюсь в свое тело. Все еще за рулем, застрял в пробке на мосту, а Ванесса с очень гордым видом прижимается своими губами к моим.
– Ты сказал «прости»?
Я хватаю ее за затылок и целую. Глубоко, впиваясь в ее рот и пробуя себя на ее языке. Черт, она идеальна. Всегда была чертовски идеальной. И мы потеряли так много времени.
Эти три маленьких слова появляются из ниоткуда и задерживаются на моем языке. Я не могу произнести их сейчас, не после того, как только что кончил ей в рот, а она приняла все с улыбкой. Ванесса подумает, что я говорю это только потому, что нахожусь под кайфом оргазма. А может, так оно и есть.
Я стону ей в рот, облизывая и посасывая ее язык, наслаждаясь смешением наших вкусов.
Раздается гудок, и я понимаю, что задерживаю движение.
– Ты невероятна, – говорю ей, снимая ногу с педали тормоза, чтобы проехать вперед.
Она гордо откидывается на спинку сиденья.
– И чтобы ты знала? Я планирую оказать тебе ответную услугу, как только мы вернемся домой.
Волнение сверкает в ее глазах.
– Договорились.
Ванесса
– Не хочу портить момент, – говорит Хейс, слегка запыхавшись.
Мы лежим голые на его кровати. Он выполнил свое обещание оказать ответную услугу, что привело к сексу и тому, где мы сейчас находимся.
– Так говорят люди перед тем, как испортить момент. – Все мое тело гудит, мышцы превратились в кашу, и я стараюсь не заснуть.
Его низкий, страстный смешок сексуален и немного будоражит меня.
– Надеюсь, это неправда, но была не была... – Он приподнимается на локте, подпирая голову рукой. Его волосы в привлекательном беспорядке, взгляд и ухмылка ленивы, и я думаю, не слишком ли рано приглашать его на второй раунд. Или уже третий после машины? – Ты подкатываешь ко мне, только когда выпьешь.
Его замечание действует как холодный ушат воды.
– Это не правда.
Он ничего не говорит, просто держит меня в плену взгляда, пока я обдумываю правду в своей голове
Чувствуя себя незащищенной, я натягиваю простыню до шеи.
– Может быть, и правда.
Хейс прищуривает глаза.
– Почему?
Я нервно ерзаю, когда наш разговор переходит в другое русло.
– Я не знаю, Хейс. Почему кто-то заводит интрижку после того, как выпьет? Может, снижается уровень запретов? – Я сажусь и соскальзываю с кровати в поисках своей одежды. – Это не загадка. Просто биология человека.
Он остается на месте, с любопытством наблюдая за тем, как я избегаю его взгляда и одеваюсь.
Мой телефон выпадает из кармана, и я вижу, что у меня новое сообщение от Хейван.
– Хейван написала. Она там в безопасности. – Я открываю фотографию, которую она прислала. Она, девочки и Дэвид стоят перед высококлассной палаткой.
– Я знаю, – говорит он холодным голосом. – Джеймс написал мне. – Он даже не пытается прикрыться, когда встает, его большое, высокое тело выставлено на всеобщее обозрение, когда тот проходит мимо меня в ванную.
И это мой сигнал к тому, чтобы уйти.
Быстро возвращаюсь в свою комнату, чувствуя себя трезвой и испытывая жажду. Сейчас шесть часов вечера, и я не знаю, что с собой делать. Между мной и Хейсом все как-то неловко. Остаться ли мне в своей комнате до конца ночи? Может, уйти и предоставить ему дом на несколько часов?
Я обдумываю варианты, когда он стучит в мою дверь.
– Да? – говорю я, сидя со скрещенными ногами на кровати.
– Пойдем посидим в джакузи.
– Прямо сейчас?
Я слышу его вздох через дверь.
– Нет, завтра. Да, прямо сейчас.
– У меня нет купальника.
– Ты что-нибудь придумаешь. Пойдем.
Прикусываю губу, вспоминая, как он вел себя, когда я вышла из его комнаты. Сейчас Хейс протягивает оливковую ветвь. Между нами не должно быть странности, если я не позволю.
– Ладно, дай мне минутку.
Я роюсь в своей одежде и нахожу черные трусики-шортики и черный спортивный бюстгальтер на бретельках. Достаточно хорошо. Надеваю их и накидываю поверх всего этого сарафан. Когда открываю дверь, Хейс уже ждет меня, прислонившись спиной к стене, одетый лишь в пару зеленых шорт и кожаные шлепанцы. Парень выглядит как будто сошел с рекламы дорогого одеколона.
Хейс осматривает меня от пальцев ног до макушки, но в его взгляде мало тепла.
– Готова?
Следую за ним к частному лифту, который опускает нас на уровень тренажерного зала. Раньше я не видела здесь бассейна, но теперь знаю, что он есть. В спортзале тихо. Полагаю, в субботний вечер в Нью-Йорке большинство людей живут своей жизнью. Он выводит меня через пару дверей в патио на крыше, где до самого горизонта простирается бесконечный бассейн, а из бурлящей гидромассажной ванны валит пар.
Он берет два больших пушистых полотенца и кладет их на стоящий рядом круглый лежак для двоих. Не говоря ни слова, снимает сандалии и заходит в горячую воду.
Оглядываюсь, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. Уверена, что то, что на мне надето, похоже на купальник, но что-то в том, что я знаю, что на мне нижнее белье, заставляет меня думать, что все остальные тоже об этом знают.
Хейс смотрит, как я снимаю сарафан, и его взгляд скользит по моим ногам, когда вхожу в воду рядом с ним. И занимаю противоположный конец кругового пространства. Дистанция кажется сейчас самым безопасным выбором.
Его брови сходятся, но он ничего не говорит и не делает никаких движений, чтобы приблизится. Вместо этого вытягивает руки на кромку бассейна рядом с собой, и вода скатывается по его плечам и бицепсам.
– Как здорово, – неуверенно говорю я.
Хейс наклоняет голову и смотрит на меня так, что мне кажется, будто я нахожусь под микроскопом.
– Мои мышцы немного напряжены после катания на коньках. – Я провожу руками по бедрам под пузырьками. – Теплая вода приятна.
Парень остается неподвижным.
Я выдыхаю и пытаюсь смотреть на все, кроме него, но это трудно сделать, так как мой взгляд постоянно возвращается к его внушительной груди и рукам.
– Ты часто сюда приходишь? После работы или?..
Никакого ответа. Только глаза, которые, кажется, смотрят сквозь меня.
Ладно, похоже никаких разговоров. Я опускаюсь и упираюсь затылком в кромку бассейна. Откидываю голову назад и смотрю на темное небо, скучая по покрывалу из звезд, которое видно в Маниту-Спрингс. Закрываю глаза и думаю о том, о чем меня спросил Хейс.
Почему мне нужна жидкая смелость для близости с ним?
Я знаю, почему.
С закрытыми глазами признаюсь.
– Я боюсь тебя.
Он не отвечает, но между нами возникает чувство удивления, которое электризует воздух. А может, мне это только кажется.
– Боюсь того, что случится, если я снова впущу тебя в свою жизнь.
Воздух шевелится, как будто он снова опустил руки в воду.
– Знаю, это звучит безумно, потому что то, что мы делаем, это просто секс. – Я выдыхаю. – Но думаю, что мне нужен алкоголь, чтобы усыпить сердце, чтобы эта глупая штука не поняла неправильно.
Я держу глаза закрытыми. Боюсь того, что увижу, если открою их.
– У меня не было бы проблем с сексом без обязательств с кем-то другим. Но ты... – Я сглатываю всплеск эмоций, который сжимает мне горло. – Ты другой.
Вот. Я сказала это. Выложила все начистоту.
Я рискую бросить взгляд через джакузи и вижу, что Хейс пристально смотрит на меня. Не могу понять, злится ли он, разочарован или защищается, и от этого незнания меня бросает в дрожь.
В куче одежды позади меня звонит телефон. Звук отрывает меня от размышлений. Возможно, звонит Хейван. Кручусь на месте, чтобы дотянуться до телефона. Выскакиваю из джакузи и нажимаю «Принять», даже не взглянув на определитель номера.
– Алло?
– Вани, привет!
Тэг. Мои плечи опускаются, а пульс становится более нормальным.
– Привет, как дела?
– Нормально. Хейван нормально добралась до фестиваля?
Стоя спиной к Хейсу, я рассказываю Тэгу о Хейван и о том, что она и ее друзья добрались до фестиваля нормально. Также рассказываю о Джеймсе.
– Это немного чересчур, тебе не кажется? – спрашивает он. – Она хороший ребенок и не нуждается в телохранителе.
Я вздрагиваю от его тона.
– Конечно, замечательный ребенок, который без лишних слов отправился в небольшое путешествие в Нью-Йорк, Тэг. То, что Хейван хороший ребенок, не означает, что она делает безопасный выбор.
– Возможно, но мне кажется, что биологический папочка получает удовольствие от того, что разбрасывается своими деньгами.
Я никогда раньше не видела ревнивой стороны Тэга. Наверное, потому, что никогда не было другого мужчины или женщины, которые угрожали бы его месту в нашей с Хейван жизни. Я понимаю его беспокойство, но это не делает его маленькие уколы нормальными.
– Я не собираюсь обсуждать это с тобой. – Особенно потому, что Хейс находится прямо здесь. – Я позвоню тебе завтра, когда узнаю, как дела у Хейван.
– Не беспокойся об этом, – говорит он, обидевшись. – Я сам ей напишу.
Не знаю почему, но в его словах слышится намек на угрозу. Как будто тот хочет доказать, что его отношения с Хейван не нуждаются во мне и что он ближе к ней, чем Хейс.
– Спокойной ночи, Тэ... – Я отстраняю телефон и смотрю на экран.
Он бросил трубку? Ну что за детский поступок.
Раздраженная разговором с Тэгом и все еще не пришедшая в себя после признания Хейсу, я с нервами на пределе возвращаюсь в джакузи.
– Тяжелый разговор? – справедливо замечает Хейс.
– Все в порядке. – Он – последний человек, с которым я хочу говорить о Тэге.
– По-моему, тебе нужно установить некоторые границы.
– Если бы мне нужен был твой совет, я бы его попросила.
Уголок его рта приподнимается.
– Никогда не считал тебя покладистой.
Мои руки сжимаются в кулаки под водой, и я сажусь чуть выше.
– Прости, я разве приглашала тебя лезть в мои дела?
Его глаза пылают жаром.
– Мой язык был внутри твоего тела час назад. Можно с уверенностью сказать, что я уже в курсе твоих дел, детка.
Воздух вокруг нас заряжается сексуальной энергией. Его ленивый взгляд останавливается на моих губах.
Затем Хейс двигается. Как будто он един с водой, перемещаясь по ванне, пока не оказывается достаточно близко, чтобы коснуться, и все же сдерживает себя. Зависая в нескольких сантиметрах от моего тела, мужчина держит меня в плену своими размерами и близостью. Если пошевелю ногой, подниму руку или сделаю слишком глубокий вдох, то задену его.
– Этот чертов рот, – стонет он. Его подбородок опускается, губы так близко. Хейс собирается поцеловать меня.
Хочу ли я этого? Мое тело кричит «да», а сердце замирает в боевой готовности.
Как раз в тот момент, когда я ожидаю почувствовать прикосновение его губ к своим, Хейс уклоняется, потянувшись за мое плечо. Он хватает что-то, что издает звук падающего в воду льда. В поле зрения попадает бутылка с холодной водой.
– Возьми. – Он ухмыляется. – Похоже, тебе не помешает немного охладиться.
Я вырываю бутылку у него из рук.
– Ты мудак.
Его большое тело создает водопад, когда Хейс встает и выходит из джакузи. Вытряхивает полотенце и вытирается насухо.
– Я мудак, что дал тебе воды? – невинно спрашивает он.
Я поднимаю на него взгляд.
– Ты знаешь, что сделал.
Он оборачивает полотенце вокруг талии, и выражение его лица становится серьезным.
– В следующий раз, когда я поцелую тебя, Несс, это будет потому, что ты трезвая и хочешь этого. Возможно, я даже заставлю тебя умолять. – Он разворачивается , собираясь уйти. – Спокойной ночи.
Дверь за ним закрывается, я открываю бутылку и выпиваю половину содержимого. Он не ошибся. Мне действительно нужно охладиться.
Умолять? Ага, конечно.
Один из нас будет умолять, но это буду не я.
ГЛАВА 25
Хейс
Я определенно ожидал, что Несс прокрадется в мою постель прошлой ночью. После того, как оставил ее задыхающейся в джакузи, был уверен, что она сдастся и придет искать меня. И планировал позволить ей соблазнять меня, пока сам играл бы в недотрогу. Но я должен был знать лучше. Ванесса не слабачка и никогда не отступает перед вызовом. Она не пришла ко мне.
Поэтому всю ночь боролся с желанием пойти к ней. Если бы у меня был способ приковать себя к кровати, я бы так и сделал. Каждый раз, когда думал о ней, а это продолжалось всю ночь, мне хотелось выбросить эти дурацкие гребаные игры в окно и забраться к ней в постель, хотя бы для того, чтобы обнять ее, пока она спит.
А это на меня совершенно не похоже.
Мне нравится мое пространство и хороший сон. Я бы не стал жертвовать ни тем, ни другим ради женщины. Но Ванесса ведь не просто женщина, верно? И именно этот вопрос не давал мне покоя всю вторую половину ночи.
Что именно происходит? Потому что это гораздо больше, чем бывшие любовники, живущие вместе, вспоминая старые добрые времена.
– Джеймс – худший! – Я слышу голос Хейван, доносящийся через громкую связь телефона Ванессы на кухне.
Я встал рано, посетил спортзал, принял душ, поработал в своем домашнем офисе и вот теперь, почти в одиннадцать часов, выхожу поесть.
Обнаруживаю Ванессу, склонившуюся над телефоном, поставившую локти на столешницу острова и выставившую задницу как подношение. На ней крошечные обрезанные шорты, и, черт возьми, с таким же успехом она могла бы быть голой, потому что шорты почти ничего не скрывают.
– Я выпила одно пиво. – Голос Хейван выводит меня из фантазий о том, как я вхожу в Ванессу сзади. – Одно!
– Милая, – говорит Несс, похоже, измученная разговором. А может, она всю ночь не спала и переживала тот же конфликт, что и я? – Он поступил правильно. Тебе семнадцать.
– Почти восемнадцать.
Она опускает лоб на руку.
– Ладно, хорошо. Тебе почти восемнадцать. Но это еще не законный возраст для употребления алкоголя, насколько я знаю.
– Здесь это никого не волнует, мам. Все пьют. Я не понимаю, почему я не могу выпить одно пиво.
– Давай. Выпей. Но я попрошу Джеймса доставить тебя обратно домой, если ты это сделаешь. Выбор за тобой.
Я ухмыляюсь от метода Ванессы.
– Это нечестно!
– У тебя есть еще одна ночь. Не стоит портить ее, зацикливаясь на одной глупой и очень незаконной вещи, которую ты хотела бы иметь.
– Ладно, – ворчит она.
– Так что же это будет? Джеймс привезет тебя домой сегодня или завтра вечером?
Хейван вздыхает, и я уже достаточно хорошо знаю этот звук, чтобы понять, что он сопровождается закатыванием глаз.
– Завтра вечером.
Ванесса слегка сгибает одно колено, отчего ее бедра смещаются в сторону. Ее попка соблазнительно двигается.
Я стону.
Она резко выпрямляется и поворачивается, чтобы увидеть меня, стоящего в прихожей, где я подслушивал.
И поднимает брови.
– Думаю, это разумный выбор. Я люблю тебя.
– Люблю тебя, пока. – Телефон отключается.
Ванесса хмурится.
– Как долго ты там стоишь?
Я оглядываю ее, от ее босых ног до раскрасневшегося лица, чувствуя, как у меня закипает кровь.
– Недолго. – Проскакиваю мимо нее к холодильнику и, спрятавшись за открытой дверцей, поправляю эрекцию в штанах. – Как она?
– Хорошо. Думаю, Джеймс заслуживает повышения.
Я открываю бутылку газированной воды.
– Готово.
Она сладко улыбается.
– Как спалось?
– Фантастически. А тебе?
– Лучше, чем когда-либо.
Мы оба лжецы.
– У тебя есть планы на обед?
Она хмурит брови, словно мой простой вопрос совсем не прост.
– Почему спрашиваешь?
Повод провести время вместе.
– В Нохо4 есть место, где подают лучший бранч в Нью-Йорке.
– В Нохо? – Она задирает нос. – Там тусуются только самые претенциозные люди.
– А ты идешь с самым претенциозным парнем в Нью-Йорке. – Я подмигиваю. – Мы точно впишемся.
Ресторан переполнен. Мужчины в белых льняных костюмах и рубашках пастельных тонов соседствуют с женщинами в огромных солнцезащитных очках. Солнце еще высоко, но, благодаря легкому ветерку, день прохладнее обычного, что побуждает всех жителей Нью-Йорка, проводящих большую часть времени в тени небоскребов или под флуоресцентными лампами, выйти на улицу, чтобы получить столь необходимый витамин D.
Я кладу руку Ванессе на спину, чтобы провести ее сквозь толпу к стойке администратора.
– Мистер Норт, рад снова вас видеть. – Он с любопытством смотрит на Ванессу.
– Хейс, – говорю я, проясняя вопрос, который, кажется, задают его глаза. – Вы думаете о Хадсоне.
Он прижимает руку к груди.
– О, слава Богу. Я думал, он здесь с другой женщиной.
– Нет. – Это стало проблемой только недавно, когда Хадсон наконец-то остепенился. До Лиллиан Хадсона практически не видели с женщинами. Редко находились причины для недоумения.
– У нас довольно много народу, но давайте посмотрим, смогу ли я найти для вас столик. – Администратор, Джейк, судя по бейджику, работал в ресторане Джордан, прежде чем устроиться сюда. С тех пор он обеспечивает нашей семье столики. – Пойдемте. – Он приглашает нас следовать за ним, ведя к столику во внутреннем дворике под зонтиком, в то время как другие клиенты наблюдают за нами, удивляясь, как мы попали внутрь и так быстро сели за самый лучший столик. – Этот подойдет?
– Отлично. – Я вкладываю стодолларовую купюру в его рукопожатие. – Спасибо. – Отодвигаю стул для Ванессы, а затем занимаю свой собственный.
По правде говоря, с наличными в городе нет ресторана, в который мы не могли бы зайти.
– Бельгийские вафли с лимонной рикоттой? – Ванесса смотрит на меню широко раскрытыми глазами. – Сэндвич с сыром Манури и грушей? Я не знаю, что такое сыр Манури, но хочу попробовать.
Я опираюсь локтем на стол.
– Общение с людьми того стоит, ради еды. Поверь мне.
Она быстро оглядывается по сторонам, и в ее глазах появляется нервный блеск.
– Чистого состояния всех людей здесь вместе взятых, вероятно, хватит, чтобы купить Северную Америку.
Моя грудь расслабляется, когда Ванесса устраивается поудобнее. Я заказываю «Кровавую Мэри», а она – «Мимозу».
Я ухмыляюсь, глядя, как она подносит выпивку к губам.
– Не надейся, – говорит она между глотками.
– Я ничего не говорил.
– Но подумал. – Она поднимает меню, и ее подбородок приподнимается на пару сантиметров. – Сегодня никому не повезет. Я усвоила урок.
– Посмотрим, – бормочу я в свой напиток.
Ванесса качает головой, но уголок ее рта приподнимается.
Мы болтаем о последних событиях в этом районе и вспоминаем о сладких пирожных, которые покупали в фургоне на углу Малберри и Канала. Я рассказываю ей о нашей любимой пиццерии, которая перестала работать после того, как умер старик, замешивавший тесто. В перерывах между разговорами мы наблюдали за людьми. Здесь собрались все, кто хоть что-то собой представляет в Нью-Йорке, что делает его местом, где можно не только поесть, но и на что-то посмотреть.
– Не могу поверить, как сильно изменился город, – говорит она. – И как много осталось прежним. – Ванесса грустно улыбается в свой бокал.
Я не могу не задаться вопросом, говорит ли она только о городе или о нас тоже. Ведь между нами так много изменилось. Мы повзрослели во всех смыслах, и все же ничего не изменилось. Несс все такая же вздорная, красивая девушка, в которую я влюбился.
– Однако, – говорит она более легким голосом. – Я все еще думаю, что...
– Ванесса? – Вздох удивления, сопровождающий имя Ванессы, заставляет нас обоих обернуться к столику позади нас.
О, черт.
За столом на четверых сидят Аннабелла и сенатор Николас Осборн. Родители Ванессы. И они не одни. За одним столом с ними сидят мэр Чарльз Торрес и его жена Шерил.
– Это ты? – Аннабелла опускает солнцезащитные очки «Дольче» на кончик носа. Женщине должно быть около шестидесяти, но выглядит она не старше тридцати.
– Привет, мам, – сухо здоровается Ванесса. – Папа.
Николас Осборн напоминает мне Августа. Его волосы цвета соли с перцем подстрижены так, чтобы казаться моложе, а загорелая кожа говорит о том, что он проводит много времени на поле для гольфа или на своей частной яхте.
– Ванесса, что ты здесь делаешь?
Я ощетиниваюсь из-за отсутствия теплоты в её голосе.
– Ем. – Ванесса смеется, как будто ее вопрос – самый глупый из всех, которые когда-либо задавались. – То же, что и ты, наверное.
– Нет, что ты делаешь в Нью-Йорке? – Взгляд Аннабеллы мечется между мной и Ванессой, словно она пытается осознать то, что видит.
– Ну... – Ванесса тянется за своей «Мимозой», но бокал пуст. – Эм... Я не знаю, как...
– Моя дочь искала меня, – говорю я прямо, а затем подзываю официанта, чтобы он принес еще одну «Мимозу» для Ванессы. Она ей понадобится.
Губы Аннабеллы приоткрываются, и если бы я мог видеть ее глаза за этими очками, я бы поспорил, что они огромные.
– Хейван здесь? – спрашивает Николас и оглядывает ресторан, но делает это так, словно ищет угрозу, а не хочет увидеть собственную внучку. У меня руки чешутся, врезать по его загорелому лицу.
– Нет, ее здесь нет. – Глаза Ванессы превратились в узкие щелочки, словно улавливает в глазах отца ту же непростительную вибрацию. – Она на музыкальном фестивале с друзьями.
– Мистер Норт, – говорит мэр. – Не знал, что вы женаты.
– Я не женат.
Скорее чувствую, чем слышу коллективный стон Осборнов. Вот вам и моральное большинство5 и политика семейных ценностей, да Осборны?
Наслаждаясь их дискомфортом, я подливаю масла в огонь.
– Ванесса забеременела от меня в школе.
Аннабелла кашляет, словно подавившись языком, а жена мэра ахает.
Мне слишком весело, чтобы останавливаться.
– Я впервые встретил Хейван всего несколько недель назад.
Ванесса принимает от официанта свежую «Мимозу» и отхлебывает половину еще до того, как бокал касается стола.
– Я так рада тебя видеть, – говорит Аннабелла, ее тон и застывшее выражение лица пропитаны политической фальшью. – Нам нужно пообщаться, пока ты в городе. Может быть, на следующей неделе, прежде чем мы вернемся в Вашингтон? Позвони мне, и я посмотрю, смогу ли найти время.
Несс втягивает воздух сквозь зубы.
– Ну, не знаю. Мы довольно заняты, пока находимся здесь. Мне нужно будет проверить, сможем ли мы выкроить время для визита.
Ее мать хмурится, словно ей неловко, что ее дочь публично отмахнулась от нее. Губы сенатора Осборна сжаты, а челюсть напряжена.
– Приятно было повидаться, – радостно говорит Ванесса. – Приятного аппетита.
Ванесса поворачивается к ним спиной и слегка наклоняется вперед. Ее поджатые губы и напряжение в шее говорят о том, что она испытывает множество чувств, и ни одно из них не является хорошим.
– Хочешь уйти? – тихо спрашиваю я.
– Ни за что. Я не откажусь от лимонной рикотты из-за них. Не в этот раз. – Она расправляет плечи и выпячивает подбородок.
У меня в груди поднимается гордость от ее демонстрации силы.
Потому что, когда речь заходит о токсичных родителях, к черту их.
Ванесса
Честно говоря, трудно наслаждаться вафлями с лимонной рикоттой под монотонные звуки, с которыми мой отец объясняет свойства хорошего чая со льдом, а мать тешит его самолюбие чересчур драматичными ответами.
Я стараюсь не обращать на них внимания. Сосредоточиться на том, что говорит Хейс, и, честно говоря, в этот момент я еще никогда не была так благодарна этому человеку. Он не только продолжает говорить, хотя должен знать, что я не слушаю ни слова, но и постоянно заказывает «Мимозу».
Закончив есть, решаю, что с меня достаточно дискомфорта и теперь я хочу убраться отсюда на хрен.
Хейс бросает на стол неприличную сумму наличных, чтобы мы могли просто встать и уйти. Я выбираю длинный путь из внутреннего дворика, чтобы не проходить мимо столика моих родителей.
Только когда мы оказываемся в машине Хейса, я наконец отпускаю напряжение в своем теле и наклоняюсь вперед.
Рука Хейса опускается мне на спину.
– Ты в порядке?
– Нормально. Можешь представить? На Манхэттене больше миллиона человек, и мы сталкиваемся с ними. – Я качаю головой, потрясенная такой вероятностью и в то же время чувствуя, что, конечно, мы должны были столкнуться с ними, пока находимся здесь.
Он ворчит в знак согласия.
Я откидываюсь на пассажирском сиденье.
– Самое приятное, что мы опозорили их перед их друзьями.
– Мэром.
Я поворачиваю голову и вижу, как Хейс борется с улыбкой.
– Да, ладно. Быть не может.
– Может. Это были мэр Торрес и его жена.
Неудержимая волна смеха вырывается из моего горла. Их незамужняя дочь-подросток, а ныне мать-одиночка, раскрыла мэру свои семейные секреты за чаем со льдом и рогаликами с копченым лососем. Эта новость – именно то, что мне нужно, чтобы выпустить безумный смех, от которого на глаза наворачиваются слезы.
И только когда смех утихает, я вытираю слезы со щек.
– Черт, – ворчит Хейс, когда видит, как я вытираю глаза. – Прости, Несс.
– Это не грустные слезы. – По крайней мере, я так не думаю. – Я даже рада, что мы с ними столкнулись. Мне это было необходимо.
– Когда ты в последний раз с ними разговаривала?
– Я несколько раз выходила на связь после рождения Хейван. В основном на Рождество, когда меня охватывала ностальгия. Обычно мне отвечал их помощник, который отшивал меня. Я перестала выходить на связь лет десять назад.
– Тебе лучше без них.
– М-м-м... – Смотрю, как за окном пролетает город. Я почти не помню времени в своей жизни, когда у меня были отношения с родителями. – Знаешь, они никогда не хотели детей.
Я чувствую, как в машине нарастает напряжение, но он отвечает спокойно:
– Я этого не знал.
– Когда мой отец увидел возможность занять свое место в политике, он женился на моей матери, потому что она была из известной религиозной консервативной семьи. Она никогда не хотела детей. Но думаю, считала, что не может быть настоящей женщиной без деторождения. Так у них появилась я. С ребенком гораздо легче вести кампанию по продвижению семейных ценностей.
– Господи, откуда ты это знаешь?
Я пожимаю одним плечом, вспоминая вечера после ужина, когда мать была сыта по горло, а отец чрезмерно напряжен. Они ругались, а я слушала.
– Вот почему я так усердно училась в школе. Я просто хотела вырваться. Мне казалось, что меня воспитывает корпорация, а не родители.
– Так вот почему, – говорит Хейс с ноткой благоговения в голосе. – Почему ты отказалась от своих грандиозных планов ради Хейван. – Остановившись на светофоре он смотрит на меня. – Ты не хотела, чтобы она чувствовала себя так же, как ты. Как будто планы твоих родителей были на первом месте. Ты хотела, чтобы та знала, что она для тебя превыше всего.
– Хм. – Я смотрю в окно. – Никогда не думала так об этом, но в твоих словах есть смысл.
Светофор загорается зеленым, и его внимание возвращается на дорогу. Между нами воцаряется молчание, пока очередной квартал города медленно проползает мимо.
– Спасибо.
Я поворачиваюсь к нему.
– За что?
Он хватает мою руку и тянет ее к своим губам, целуя мое запястье.
– За то, что была единственной, кто увидел, что действительно важно, когда это было важнее всего.
Я прерывисто вдыхаю воздух.
– Ты поставила Хейван на первое место. Твои родители не ставили тебя. Я не ставил. Но ты это сделала. Я никогда не смогу должным образом отблагодарить тебя за то, что ты сделала для нашей дочери. Всей моей благодарности было бы недостаточно.
– Я бы сказала, не за что, но ты благодаришь меня за то, что было таким же элементарным, как дыхание.
– Теперь я это понимаю. – Он вынужден повернуться обратно к дороге, когда свет светофора меняется. – У меня есть идея.
– Звучит зловеще.
Он усмехается.
– Хочешь вернуться в квартиру или готова к приключениям?
– Я выпила четыре «Мимозы», что, по твоим словам, означает, что нам небезопасно находиться рядом с кроватью.
Он приподнимает бровь.
– Я же говорил тебе, что в следующий раз, когда прикоснусь к тебе, это будет потому, что ты в ясном уме и умоляешь меня.
