Текст книги "Свирепый (ЛП)"

Автор книги: Дж. Б. Солсбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Я мог бы поднять ее, прислонить задницей к стойке и проскользнуть внутрь прямо сейчас. И трахал бы ее до потери сознания, пока она выкрикивала бы мое имя и ее тело не напряглось от многочисленных оргазмов, прорывающихся через нее один за другим.

Но я вспоминаю, что мы не одни. И не нужно быть детским психологом, чтобы понять, как травмирует то, что они слышат, как их родители трахаются.

Все еще держа ее задницу в своих руках, я приподнимаюсь, и она обхватывает меня ногами. Жар ее киски прижимается к кончику моего члена, отчего мои ноги почти не слушаются. Из-за ее губ на моих трудно видеть, куда я иду, но, к счастью, на моем пути нет кучи мебели. Я врезаюсь плечом в стену и спешу по коридору, пока наконец не добираюсь до своей комнаты.

Пинком закрываю дверь и переставляю руку, чтобы освободить ее и запереть замок. Она целует меня в шею, прикусывает зубами мочку уха и кусает за плечо.

Я хватаю ее за волосы и запрокидываю ее голову назад.

– Ты заставляешь меня поверить, что хочешь грубости.

Ее веки тяжелы, рот приоткрыт, а дерзкая улыбка, растянувшая ее губы, почти доводит меня до оргазма прямо на месте.

– Не знала, что мы делаем это как-то иначе.

Ванесса права. Как бы я ни старался заниматься любовью с ней, между нами всегда все перерастало в безумную, ненасытную потребность уничтожить другого наилучшим из возможных способов.

Я бросаю ее на кровать, и она приземляется с неподобающим леди стоном. Хватаю ее за лодыжки и дергаю к краю матраса, наблюдая, как юбка поднимается выше и собирается под грудью.

Ее бедра округлее, чем я помню, ноги стройнее. Та молодая девушка, которую я помню, теперь превратилась в чертовски сексуальную женщину.

Ванесса приподнимается на локтях и опускает юбку ниже, чтобы прикрыть живот.

– Можешь выключить свет, если хочешь.

Я опускаюсь на колени между ее ног и провожу ладонями по ее бедрам.

– С чего бы мне этого хотеть? – Я наблюдаю за тем, как руками поднимаю платье выше, пока ладонями не касаюсь ее груди. Целую ее живот, провожу языком по пупку и тяну зубами трусики телесного цвета.

– Эм... потому что... э-эм... – Ее слова заканчиваются стоном, когда я поглаживаю нежную плоть между ее ног поверх нижнего белья.

– Потому что?.. – Я рычу напротив ее пульсирующего центра.

– Я... мои растяжки.

Я замираю и смотрю на ее тело. Ванесса закрывает лицо одной рукой.

Откидываюсь на пятки и любуюсь ее прекрасными формами. Она действительно думала, что несколько гребаных растяжек меня отпугнут?

Снова встав, наклоняюсь над ней и приподнимаю ее настолько, чтобы расстегнуть молнию на задней части ее платья. Стягиваю черную ткань и отбрасываю ее в сторону, затем расстегиваю лифчик. Он соскальзывает с ее рук, и она позволяет ему упасть на кровать, но быстро прикрывает грудь.

Ненавижу неуверенность, которая светится в этих зеленых глазах.

Я накрываю ее рот своим и, опираясь коленом на кровать, ползу по ее телу вверх, целуя до тех пор, пока ее руки не оказываются в моих волосах. Затем опускаюсь на бок рядом с ней и наблюдаю, как ее грудь поднимается и опускается в тяжелом дыхании.

– Мне всегда нравились эти губы, – говорю я и провожу подушечкой пальца по ее приоткрытой нижней губе. – Помню, как мне захотелось поцеловать их, когда ты впервые назвала меня мудаком. – Провожу пальцем по ее подбородку, по центру горла и между грудей. – А это... – Я медленно обвожу один сосок. Затем другой. – Знаешь, сколько раз я думал об этом? – По ее коже пробегают мурашки, и соски напрягаются. – Годы, Несс. Годы. – Скольжу ладонью к ее животу, и в горле возникает едва заметная боль. – Хотел бы я увидеть тебя беременной.

Она прикусывает нижнюю губу, и я не могу сказать, от нервов это или из-за эмоции.

Провожу рукой по ее бедру и ощущаю полоски бледных растяжек.

– Твое тело – это чертова чудо-машина, Несс. Ты вырастила здесь ребенка. – Я прижимаюсь лбом к ее плечу и бормочу слова, которые так хочу произнести. – Нашего ребенка.

Она прижимается губами к моей макушке. Напряжение в ее мышцах медленно исчезает.

– Тебе нечего стесняться. – Я придвигаюсь ближе и целую ее челюсть, безмолвно прося ее губы. – Ты всегда была моим идеалом.

Ванесса предлагает мне свои губы, и я нежно целую ее так долго, как только позволяют наши тела. Она прижимается ко мне и закидывает ногу мне на бедро. Я запускаю руку в ее трусики и стону от того, насколько возбужденной я ее нахожу. Ее дыхание сбивается, когда два моих пальца легко проскальзывают внутрь. Она насаживается на мои пальцы и двигает бедрами. И я вспоминаю, как сексуально то, что она сама добивается своего удовольствия. Отстраняюсь и наблюдаю за ней, и это приводит к тому, что мое собственное возбуждение достигает головокружительных высот.

С моих губ срываются грязные слова, каждое из которых подталкивает ее все ближе, пока она не оказывается на грани. Ее дыхание становится неровным, звук скорее животный, чем человеческий, и ее внутренние мышцы крепко сжимают мои пальцы.

– Подожди. – Я освобождаю руку и скольжу вниз по ее телу. Лежа на спине, обхватываю ее бедра и переворачиваю так, что ее киска оказывается у моего лица.

Девушка поднимается на четвереньки. Я срываю ее нижнее белье с бедер и тяну ее к своему рту.

Она вскрикивает, когда я поглощаю ее. Затем взрывается. Тело выгибается, бедра дрожат, я беру каждый кусочек, который она дает, и глотаю ее соки, вбирая ее в себя. Одной рукой удерживаю ее бедра, а другой сжимаю себя, чтобы не кончить раньше времени.

Секс был планом. Это то, чего Несс хотела. И я собираюсь дать ей его так, как она того заслуживает.

Я не останавливаюсь, пока она не обмякает и не падает на бок. Руки закинуты за голову, трусики спущены на коленях, Ванесса похожа на самый сладкий влажный сон.

Хватаю за край пледа и натягиваю его на нее, чтобы согреть.

– Я сейчас вернусь.

Ее глаза закрыты, и когда прижимаюсь к ее губам, я наполовину ожидаю, что она отвернется, почувствовав вкус себя на моих губах. Мне следовало бы знать лучше. Ванесса лениво заводит руку мне за шею, наклоняет голову и целует, чтобы ощутить вкус себя на моем языке и губах, облизывая и посасывая.

– Мне нужно сходить за презервативом, – шепчу я ей в губы.

– Ммм.., – мурлычит она, глаза все еще закрыты.

– Никуда не уходи. – Я прижимаюсь поцелуем к ее носу, а затем спрыгиваю с кровати.

В гардеробной я достаю презерватив из своего тайника. Я всегда считал банальностью – класть их в прикроватную тумбочку, но теперь злюсь, что они так далеко, что мне пришлось покинуть тепло тела Ванессы, чтобы взять один. Сбрасываю штаны и бросаю их в корзину для белья, а тяжесть между ног настолько велика, что мне приходится поддерживать член при ходьбе, иначе это больно.

Я добираюсь до кровати и собираюсь разорвать упаковку презерватива, когда наступаю на трусики Ванессы на полу. Затем слышу тихое похрапывание, доносящийся из-под пледа.

Ванесса стянула с себя трусики и отключилась.

Я улучаю минутку, чтобы посмотреть, как она спит. Жутковато, знаю, но все, что связано с Ванессой, кажется таким мимолетным. Как будто если моргну, то могу все пропустить. Поэтому я впитываю все это, как будто это мой последний шанс. Когда боль между ног становится невыносимой, я отправляюсь в ванную, чтобы принять холодный душ.

Тихонько закрываю за собой дверь, чтобы не разбудить ее. Затем принимаю самый быстрый душ, какой только возможен, забираюсь в постель к Ванессе и притягиваю ее к себе.

Ладно, это не то завершение ночи, на которое я рассчитывал.

Но во многих отношениях так даже лучше.

ГЛАВА 18

Ванесса

Я просыпаюсь разгоряченной и потной, и... почему-то пахнущей баром??

С пересохшим ртом и больной головой открываю глаза. Как всегда, мне требуется минута, чтобы сориентироваться. Я не дома. Я у Хейса, в его гостевой кровати.

События ночи проносятся перед глазами. Хейс на мне, рядом со мной, подо мной... Ох, я стояла на четвереньках над его лицом! По телу разливается жар. Я пытаюсь сесть, но чувствую, как железная хватка смыкается вокруг моей талии.

– Слишком рано, – ворчит Хейс мне в затылок.

Черт, черт, черт!

Мы занимались сексом! Но подождите, я не помню секса... О, боже мой, я занималась сексом с Хейсом и не помню этого! Нет, нет, нет, нет. Что я сказала? Что мы делали? Я молюсь Богу пентхаусов на небесах, чтобы он открыл портал и вытащил меня из этой ситуации.

– Не делай этого, – сурово говорит он. – Я чувствую, как ты накручиваешь себя.

– Я не... – Прочищаю горло, чтобы избавиться от хрипоты в голосе. – Я не накручиваю. – Нет, хрипотца осталась. И у меня во рту привкус дыма. Ах. Сигары с Хелен. – Я пытаюсь вспомнить.

Его тело напрягается у меня за спиной.

– Ты не помнишь.

Облизываю пересохшие губы.

– Я помню. Просто пытаюсь вспомнить все.

– Уверен, что ты не забыла, как я перегнул тебя через кресло и трахнул сзади.

Я смотрю расширенными глазами на коричневое кожаное кресло, стоящее в паре метров от кровати, и пытаюсь представить себе то, что он описывает. Пытаюсь вызвать хоть какое-то воспоминание.

– Да. – Я тяжело сглатываю. – Я помню это.

– И как я трахал тебя у стены в ванной.

О. Боже. Черт!

– М-м-м...

– Я думал, что ты выдоила меня досуха, пока мы не легли в постель, и ты так скакала на мне, что у меня синяки на бедрах.

Я подношу руки к лицу, переворачиваюсь на живот и кричу. А, теперь я знаю, откуда взялся запах перегара. Мерзость.

То, что начинается как небольшая дрожь рядом со мной, перерастает в землетрясение, когда Хейс разражается хохотом.

– Прекрати смеяться, – говорю я в свои ладони. Думая, что могу опьянеть от собственного дыхания, я отворачиваюсь от него. – Это несмешно!

– Несс, детка. – Он переворачивает меня на спину и подпирает голову рукой.

Черт... Я и забыла, как горяч только что проснувшийся Хейс. Есть что-то такое в утренней поре, когда обязанности дня еще не навалились на его разум, когда он все еще пробивается из страны грез в реальность. Мужчина выглядит более мальчишеским, игривым и совершенно потрясающим. У меня перехватывает дыхание.

– У нас не было секса прошлой ночью. – Хейс приглаживает мои волосы, которые, должно быть, выглядят сейчас ужасно. – Честно.

– Но мы... – Я прикусываю нижнюю губу, вспоминая его поцелуй, его пальцы, этот порочный рот.

Он ухмыляется.

– Мы определенно делали это.

Я выдыхаю, а потом закрываю рот рукой.

– О, боже, прости. У меня изо рта пахнет джаз-клубом.

Он отдергивает мою руку и целует меня, конечно же, близко к губам.

– Мне было весело прошлой ночью.

Весело. Точно. Весело. Потому что мы не встречаемся. Мы не вместе. Мы просто дурачились. Даже не занимались сексом, слава Богу. Мне только не хватает заниматься сексом с отцом моей дочери.

– Мне тоже. – Я отодвигаюсь в сторону как можно более грациозно, учитывая неловкость, и сажусь на край кровати. – Наверное, мне стоит вернуться в свою комнату, пока Хейван не проснулась.

Хейс прищуривается, как будто хочет что-то сказать, но не делает этого. Я беру плед с собой, насколько это возможно, но когда дохожу до края кровати, он вылетает у меня из рук.

Оказавшись обнаженной при дневном свете, пока Хейс наблюдает за мной, приподнявшись на локтях с непроницаемым выражением лица, я нахожу свое платье и трусики и бегу в ближайшую комнату с дверью. В итоге это оказывается шкаф. Достаточно хорошо.

Натягиваю платье и, вместо того чтобы надеть грязные стринги, комкаю их в руке.

Когда возвращаюсь в спальню, Хейс стоит там, прислонившись к коричневому кожаному креслу, одетый в серые спортивные штаны. Его выпуклость между бедрами невозможно не заметить.

– Несс, мои глаза здесь.

Я перевожу взгляд на его лицо. Его брови подняты в той дерзкой манере, которая говорит: не пытайся отрицать, что ты смотрела. Я игнорирую его невербальную команду.

– Я оценивала... ткань. Это египетский хлопок? Неважно, мне пора.

Я направляюсь к двери с пылающим красным лицом.

– Я, э-э, еще увидимся. – Я бегу по коридору в прихожую, а затем в наш коридор. Забегаю в свою комнату и закрываю дверь с выдохом облегчения.

– Мама? – Хейван выходит из моей ванной с тушью в руке. Ее взгляд опускается на мое платье, мои босые ноги, а затем на то, что, я уверена, является размазанным макияжем и крысиным гнездом у меня на голове. – Подожди, ты только что вернулась домой? – Медленная, заговорщическая улыбка появляется на ее губах. – Я застала тебя на последнем километре твоей прогулки позора?

– Что? Нет.

– Значит... ты не переспала с кем-то прошлой ночью и только сейчас возвращаешься домой.

– Я...

– Потому что твоя кровать не тронута. Я думала, ты встала пораньше и пошла в спортзал или еще куда-нибудь. – Ее голос становится все громче и громче. – Не могу поверить, что ты переспала с каким-то парнем! Где ты с ним познакомилась? Он твой старый друг или что-то в этом роде?

Не знаю, что лучше – позволить ей поверить, что я переспала со случайным парнем, или что это был ее отец.

– Так вот почему ты не захотела пойти с нами вчера вечером! – Она выглядит искренне счастливой за меня. Еще одна вещь, о которой мне нужно будет подумать, как только пройдет головная боль. – Ты маленькая лгунья. – Она поднимает тушь. – Я одолжу это. И ты выглядишь так, будто тебе не помешает душ и, возможно, сон, так что... – Она открывает дверь. – Я оставлю тебя.

Дверь закрывается со щелчком, который заставляет меня подпрыгнуть. Мои нервы на пределе. Моя дочь ведет себя скорее дружелюбно, и я провела ночь с Хейсом!

Да, душ и сон – это именно то, что мне нужно.

Если повезет, я никогда не проснусь.

Душ творит чудеса, смывая с моей кожи воспоминания о прошлой ночи, но он ни хрена не помогает приглушить цветные образы, которые продолжают мелькать в моей голове. Губы, язык и руки Хейса по всему телу. Мои пальцы в его волосах, на его твердом теле. Одно могу сказать точно: какая бы сексуальная химия ни была между нами в подростковом возрасте, с тех пор она только возросла и усилилась.

Работа. Мне нужно поработать, чтобы отвлечься от мыслей о простынях Хейса.

Я на цыпочках прокрадываюсь по коридору на кухню, чтобы взять самый большой в мире стакан воды и что-нибудь крахмалистое для своего желудка. К счастью, я не слышу никаких голосов, так что бегу туда. Но когда поворачиваю за угол, на меня смотрят две пары одинаковых карих глаз.

Хейс стоит у края острова, на нем рубашка без рукавов, пропитанная потом. Вены выступают на бицепсах под блестящей влажной кожей. Ням-ням! Нет. Не ням. Он держит телефон так, будто смотрел на экран до того, как я его прервала. Его взгляд скользит от моих глаз к губам и вниз по горлу к расстегнутым пуговицам блузки.

– Доброе утро, – выдыхаю я и внутренне содрогаюсь от явной нервозности в голосе.

– Я думала, ты собираешься вернуться в постель, – говорит Хейван у меня за спиной, пока я ищу большой бокал. – У мамы вчера было горячее свидание.

Я поворачиваюсь к дочери.

– Хейван!

– Что? – Она смеется. – Это хорошие новости, мам. Ты живешь практически как монашка.

Хейс кладет телефон и упирается руками в стойку, отчего его плечевые мышцы выглядят еще больше.

– Горячее свидание, да?

Я смотрю на веселье на его глупом сексуальном лице.

– Ага. – Опершись локтем о стойку, Хейван подпирает рукой подбородок. – Полагаю, ваше поколение называет это «вэм-бэм, спасибо, мэм».

– Ладно, – говорю я, вынужденная где-то подвести черту. – Мне не шестьдесят.

– Ты так не говоришь? – Губы Хейса подергиваются, а в глазах пляшет юмор. – Кто этот таинственный мужчина, из-за которого ты не спала всю ночь?

Я поворачиваюсь к ним спиной, чтобы налить себе воды.

– Да, мам. Расскажи нам.

– Никто. Не волнуйся об этом.

– Только не говори, что ты просто переспала с каким-то случайным человеком, – говорит Хейван немного обеспокоенно.

– Нет. – Теперь я смотрю им в лицо, но пью воду, надеясь, что задержка с ответом заставит забыть обо всем этом разговоре.

Веселье на лице Хейса говорит мне, что мне не может так повезти.

– Значит, кто-то из старших классов?

– Угу. И это все, что я собираюсь сказать о...

– И какой он? – Хейван, кажется, очень хочет услышать больше, и часть меня мечтает, чтобы я могла разделить с ней этот момент материнско-дочернего общения. Она ошибается, говоря, что я живу как монашка. Потому что ходила на свидания и пыталась добиться большего с Тэгом несколько лет назад, но никогда не рассказывала ей об этом. Я знаю, она мечтала о том, чтобы у нас были отношения типа «поговорим о мальчиках», но мне никогда не хотелось, чтобы она думала, что окажется на втором месте после какого-то парня. Я не хотела волновать ее, позволять ей привязываться к парню, с которым я в итоге просто расстанусь, или, что еще хуже, чтобы какой-то чувак в моей жизни начал указывать ей, что делать.

– Да, Несс, – говорит Хейс. – Расскажи нам о нем.

Я бросаю на него злобный взгляд и прочищаю горло.

– Ну, он очень красив...

Хейс кивает, как бы говоря: «Продолжай».

– Умный, успешный, почти все, что может пожелать женщина. – Я пожимаю плечами.

Часть юмора исчезает с его лица.

– Почти все?

– О, нет... – вмешивается Хейван. – У него странные причуды? Например, ноги? Или игры с какашками?

– Хейван!

– Боже правый!

Хейс и я реагируем одновременно.

– Что? – Она пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного. – Лия рассказала мне об этом. Это просто нечто.

– А мы уверены, что тебе стоит общаться с этой Лией? – говорит Хейс интонацией обеспокоенного отца.

– Нет, ничего такого. – Кривлю рот, размышляя. – Хотя я не знаю его достаточно хорошо, чтобы сказать наверняка, что у него нет пристрастия к игре с какашками...

– Уверен, что нет, – быстро говорит Хейс.

Я поднимаю бровь.

– Но это возможно.

– Вполне может быть. – Хейван строит гримасу отвращения. – Лия однажды встречалась с парнем, который спросил, может ли он на нее помочиться.

Я стону, потому что что, блядь, происходит? С каких пор мой ребенок стал достаточно взрослым, чтобы узнавать о таких вещах? Так хотелось думать, что маленький городок поможет ей взрослеть медленно.

– Нет. – Хейс качает головой. – Давайте дадим этому парню презумпцию невиновности и скажем, что у него нет никаких извращений. Мне интереснее узнать, почему ты считаешь, что этот красивый, успешный джентльмен, который звучит как довольно потрясающий парень, это «почти все, что может пожелать женщина».

Не могу поверить, что он заставляет меня это делать. Ну ладно, если он хочет играть жестко, я буду играть.

– Он гордый. Очень самовлюблен.

Хейс поднимает бровь, как бы говоря, что вызов принят.

– И грубоват с обслуживающим персоналом.

– О, да, – говорит Хейван. – Это отталкивает.

– Ладно, подождите, – говорит Хейс. – Может, он не грубый. Может, он просто прямолинеен. А гордыня может быть просто уверенностью в себе. Однако мне любопытно. Ты говоришь, что он самовлюблен, то есть озабочен только собственными потребностями? – Он поднимает бровь, как будто бросая мне вызов сказать, что прошлая ночь была не только ради моего удовольствия.

Мои глаза расширяются, а щеки пылают. Я глотаю воду, надеясь, что она охладит мое лицо, а также мои внутренности, которые разгораются при воспоминании о рте Хейса между моих ног.

Он прочищает горло и, проходя мимо меня по пути к холодильнику, бормочет:

– Так я и думал.

– В любом случае, – громко говорю я. – Неважно. Этого больше не повторится.

Я скорее чувствую, чем вижу, как напрягается большое тело Хейса рядом со мной.

– Мы вернемся в Маниту-Спрингс через пару недель...

– Фу, – говорит Хейван. – Не напоминай мне.

– Последнее, что мне нужно, это во что-то здесь вляпаться.

Дверь холодильника закрывается. Хейс идет за мной, чтобы покинуть кухню, но останавливается.

– Несс, твои туфли и сумка со вчерашнего вечера лежат здесь, на полу.

У меня перехватывает дыхание, а Хейван прищуривает глаза.

– О, должно быть, я уронила их, когда пришла сегодня утром.

Хейван переводит взгляд с моих вещей на меня и Хейса. Как всегда наблюдательная, и я почти вижу, как крутятся колесики в ее голове, и молюсь, чтобы это был тот самый случай, когда она не сложит два и два вместе.

Хейс выходит из комнаты, хихикая себе под нос. Я борюсь с желанием швырнуть свой стакан с водой ему в голову.

– У меня сегодня много работы. – Я забираю свои туфли, сумочку и воду. – Очень занята. Увидимся позже, хорошо? – Я продолжаю заполнять пространство бессмысленными словами, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы сбить ее со следа из хлебных крошек, которые я оставила прямо здесь, на полу. Все они ведут к вполне реальному выводу, что я переспала с Хейсом и спала в его объятиях прошлой ночью.

Черт побери!

Хейс

Я провожу вторую половину дня в своем домашнем офисе, работая и стараясь не думать о том, что Несс находится в нескольких шагах по коридору.

Держать ее в своих объятиях прошлой ночью было фантазией, которую я и представить себе не мог, что мне представится возможность воплотить в жизнь. Взрывная сексуальная энергия, которая всегда бурлила между нами, стала в десять раз сильнее, чем я помню, что вряд ли возможно. Я почти ожидал, что мы оставим на кровати следы от огня. Моя малышка Несс выросла, и, Боже мой, в какую женщину она превратилась. От одного взгляда на нее у меня перехватывает дыхание. Этот дерзкий ротик издает самые сексуальные стоны, когда мой рот на ней. Она нежная, храбрая, сильная и чертовски дерзкая. Прошлой ночью я даже не овладел ею полностью, а наша связь стала самым горячим сексуальным опытом за всю мою жизнь.

Джинсы становятся болезненно тесными между ног, когда член набухает и твердеет от воспоминаний. Я едва удерживаюсь на своем месте, борясь с желанием помчаться в ее комнату и вытрясти из нее все дерьмо. Не в прямом смысле. Я не люблю игры с какашками. Мерзость.

Хейван ушла пятнадцать минут назад, чтобы пообедать с Дэвидом. Это значит, что мы остались одни. И с каждой секундой я начинаю тосковать по ней.

Ванесса сказала, что то, что мы делали прошлой ночью, больше никогда не повторится. Как будто у кого-то из нас хватит самоконтроля? От этой мысли мне хочется проверить ее теорию. Посмотреть, сможет ли она, в отличие от меня, отрицать тягу между нами.

– К черту!

Я отталкиваюсь от стола, поправляю джинсы, чтобы не выглядеть похотливым засранцем, и направляюсь в коридор. Останавливаюсь, когда вижу ее за обеденным столом, склонившуюся над своим ноутбуком с прищуренными глазами и поджатыми губами.

– Ты в порядке?

Ее взгляд перескакивает на меня, и я улавливаю проблеск женского одобрения, когда она рассматривает меня. Через несколько секунд Несс как будто снимает с меня футболку и джинсы. Я наблюдаю, как ее решимость игнорировать влечение превращается в дым.

– Несс, – предупреждающе рычу я, потому что меньше всего мне хочется, это оставить шрам на всю жизнь у Хейван, если она увидит, как я трахаю ее маму на обеденном столе.

Ванесса моргает, и момент рассеивается, а ее напряженное выражение лица возвращается.

– Я в порядке. Просто пытаюсь понять этот контракт.

– Не возражаешь, если я взгляну?

Она, кажется, обдумывает это мгновение, а затем поворачивает ноутбук ко мне и опускается на свое место.

– Валяй.

Я сажусь напротив нее, чтобы не быть настолько близко, чтобы дотронуться. Она обвинила меня в самовлюбленности. Вот мой шанс доказать, что она ошибается.

– Вот вопросы, которые у меня есть. – Она поворачивает ко мне желтый блокнот, исписанный изящным почерком.

– Вопросы длиннее, чем сам контракт.

Ванесса устало и без юмора смеется.

– Возможно.

Я пролистываю верхнюю часть контракта и бегло просматриваю первые пару абзацев.

– «Источник обмена»?

– Да. Это приложение, которое я разработала для местных ремесленников, людей, которые выращивают еду, чтобы обмениваться товарами. Скажем, у Джона есть несколько десятков кур. Он может обменяться яйцами с Джейн, которая выращивает кукурузу, чтобы кормить своих кур. Или Сара может обменяться клубничным джемом с Майком, который выращивает салат-латук. И все в таком духе.

– Эта компания, «Разработки США», национальная корпорация.

– Ммм-хмм...

– Они предлагают тебе сто тысяч. – Я дочитал до конца контракта. – За полное владение дизайном, кодированием... Сколько ты будешь зарабатывать на этом приложении в год?

Она хмурится и выводит цифру на блокноте.

Я присвистываю и качаю головой.

– Они тебя сильно обманывают.

Она садится прямо.

– Правда?

– Несс, ты можешь получить гораздо больше за это приложение. Они обращаются с тобой как с какой-то мамой из маленького городка, которая не знает, на какой золотой жиле она сидит.

Ванесса прикусывает губу, потом отпускает ее.

– Боюсь, они не ошибаются...

– Позволь мне подготовить контрпредложение.

Она хмурит брови.

– Ты это сделаешь?

– Было бы халатностью не сделать этого. Могу я переслать этот контракт себе?

Она кивает.

– Это полная чушь. – Я нажимаю на значок электронной почты и отправляю контракт себе. – Это приложение – дело всей вашей жизни?

– Эм... не совсем. У меня есть три других, которые работают очень хорошо. – Она наклоняет голову. – Не делай такой удивленный вид. Это оскорбительно.

– Прости, я просто... Я думал, что быть матерью-одиночкой...

– Необходимость – мать изобретения. Разве не так гласит поговорка?

Далее она рассказывает мне о первом разработанном ею приложении под названием «Сестры-мамы» – месте, куда молодые мамы могли обратиться за вопросами и поддержкой к другим мамам. «Чашка сахара» – источник для местных семей, помогающий нуждающимся матерям-одиночкам пожертвованиями на еду и одежду. И «Нянечки» – служба няни для подростков, которая включает в себя курс обучения неотложной медицинской помощи, искусственному дыханию и общей безопасности.

Я быстро моргаю, осмысливая все это. Ванесса планировала поступить в колледж, чтобы стать компьютерным инженером, но вместо этого вложила все свои усилия в дизайн и программирование, чтобы помочь таким же молодым матерям-одиночкам, как она.

Гордость переполняет мою грудь, но ее подавляет удушающее чувство вины. Я должен был быть рядом, чтобы поддержать ее. Она никогда не должна была чувствовать себя одинокой, нуждаться в еде или няньках. Ванесса нуждалась во мне... Но на самом деле я ей совсем был не нужен. Странно чувствовать себя нужным и совершенно бесполезным одновременно.

Я провожу рукой по волосам и вздыхаю.

– Несс, мне так чертовски жаль, что тебе пришлось через все это пройти. Но я также чертовски впечатлен всем, что ты сделала.

Она слегка краснеет и пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

– Спасибо, но тебе не за что извиняться. Я о многом сожалею, Хейс. Но Хейван и та жизнь, которую я для нас создала, не входят в их число.

– Позволь мне помочь тебе с этим контрактом. Это меньшее, что я могу сделать.

Она прикусывает губу – ту самую, которая была у меня во рту прошлой ночью. И я так сильно хочу поцеловать ее снова.

Я переворачиваю блокнот на новую страницу и беру у нее ручку.

– Сначала дай мне кое-какую информацию.

Мы сидим за обеденным столом, легко работая вместе, пока я получаю даты, затраты и цифры выручки для всех приложений Ванессы. Неудивительно, что у нее есть все в компьютерной программе, которая упрощает получение подробной информации. Мы отпускаем шутки, легко смеемся, и я задаюсь вопросом, когда в последний раз мне так нравилась моя работа.

Когда дверь открывается, мы оба поднимаем взгляд от стола и видим, как Дэвид и Хейван входят, держась за руки. Веселье исчезает с моего лица, когда я смотрю на их переплетенные пальцы.

– Что вы, ребята, делаете? – спрашивает Хейван, как будто то, что мы работаем вместе, так же скандально, как застукать нас голыми.

– Хейс помогает мне с контрпредложением по сделке.

– Почему вы выглядите такими счастливыми? – Слова Хейван пропитаны подозрением.

Я чувствую, как Ванесса смотрит на меня, затем поворачивается обратно к нашей дочери.

– Хейс, кажется, думает, что мы можем получить за это гораздо больше денег.

Хейван выглядит подозрительно.

– Ну, Дэвид освободился пораньше, так что мы собираемся потусоваться в моей комнате.

– Хорошо, – щебечет Ванесса.

Пара уходит по коридору.

– Разве мы не должны сказать ей, чтобы она оставила дверь открытой или что-то в этом роде? Мне кажется, я слышал, что так поступают родители.

– Через несколько месяцев ей исполнится восемнадцать. Этот корабль отплыл.

– Я все пропустил, – говорю я, чувствуя тяжесть в животе.

Ванесса возвращается к записям.

Я немного подсчитываю в уме, отсчитывая назад девять месяцев до…

– Крыша.

– Что?

Я ставлю локоть на стол и наклоняюсь ближе.

– Та ночь на крыше. Тогда мы зачали Хейван?

Ночь была наполнена жарой и голодом, но я помню это как самое романтичное событие, которое мы когда-либо разделяли. Мы ели пиццу во внутреннем дворике на крыше дома ее родителей. Лежа на одеяле под облаками, мы искали звезды и говорили о нашем будущем. Это было вечером перед моим отъездом в колледж, и она волновалась, что мы отдалимся друг от друга. Я пытался доказать ей своими словами, а затем и своим телом, что я с ней надолго. Что ни одна женщина никогда не сможет соблазнить меня так, как это сделала она. Произнесенные шепотом слова любви и преданности наполняли воздух, пока я входил в нее медленно, глубоко и со всем намерением мужчины, полностью отдавшегося одной девушке навсегда.

– Да. Это была та самая ночь.

Это не была последняя наша ночь вместе. Я вернулся домой через две недели, и мы снова занимались любовью, но почему-то я знал, что та ночь будет особенной. Знал, что бы мы ни сделали, что бы ни обещали, это останется на всю жизнь.

– Могу я спросить тебя кое о чем? – говорит она. – Ты никогда не задавался вопросом, родила ли я ребенка?

Я говорю ей честно, потому что это то, чего она заслуживает.

– У меня никогда даже не возникало мысли что ты не прервешь беременность. Я действительно думал, что ты была помешана на своем плане относительно Стэнфорда.

– Если бы ты знал, что я оставила ее...

Господи, что я должен сказать? Я был двадцатилетним парнем, которому казалось, что весь мир у его ног. Не думаю, что я бы бросил Гарвард, чтобы вернуться домой и играть в заботливого отца. Я любил Ванессу так сильно, как только мог тогда, но не был готов отдать свою жизнь ради кого-то.

– Все в порядке. Тебе необязательно отвечать на этот вопрос. – Прохладные нотки в ее голосе подсказали мне, что она правильно истолковала мое молчание.

– Мне жаль.

– Спасибо, – говорит она, взгляд мягок, а улыбка немного грустная. – Думаю, мне нужно было это услышать.

Твою мать. Ее слова – удар кулаком в грудь.

– Если на то пошло? Мне тоже жаль. Наверное, мне стоило рассказать тебе о Хейван. Я просто не хотела, чтобы ей было больно. Не хотела, чтобы снова было больно мне. – Она опускает подбородок и кусает губу.