Текст книги "Свирепый (ЛП)"
Автор книги: Дж. Б. Солсбери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Он прищуривает глаза.
– Какая мать, такая и дочь.
– Что это значит?
Хейс моргает.
– Ничего. Мне нужно идти на работу.
В этом нет никакого смысла.
Хейс
– Мистер Норт. – Моя секретарша встает из-за стола, увидев меня. – Вы пропустили утреннюю конференцию и встречу с юристом. – Она протягивает мне пачку сообщений, пока я иду к ней.
Я забираю их и направляюсь в свой кабинет.
– Кофе.
– Еще кое-что...
Я бросаю бумаги на стол...
– Какого черта! – Я вздрагиваю, когда вижу своего брата, Кингстона, распростертого на моем диване, его голова лежит на одном подлокотнике, а ноги свисают с другого.
Ньютон прочищает горло.
– К вам посетитель, сэр.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я младшего брата, слегка раздраженный тем, что он появился ни с того ни с сего, как гребаный призрак. – Ньютон! Кофе!
– Я трижды звонил, чтобы сказать тебе, что приду. – Он задирает подбородок и закрывает глаза. – Ты никогда не отвечаешь на звонки.
– Это не ответ на мой...
Моя секретарша все еще стоит в дверях с непоколебимой решимостью в глазах.
– В чем дело? – огрызаюсь я.
– Вы хотите кофе.
Моя челюсть напрягается. Она притворяется дурочкой или действительно так легкомысленна?
– Ты плохо слышишь, Ньютон?
– Я не услышала волшебное слово. – Ее голос дрожит.
Глаза Кингстона распахиваются, и он встает, словно готовясь броситься между нами, чтобы защитить ее. А может, просто не хочет пропустить шоу.
Волшебное слово?
– Сколько нам? Десять? Волшебное слово – «сейчас же».
Ее улыбка дрожит.
– Нет. Это «пожалуйста».
Чертова Ванесса. Я ловлю себя на том, что борюсь с ухмылкой. Это она виновата в том, что у моей секретарши только что вырос хребет.
– Пожалуйста, мисс Ньютон, не могли бы вы принести нам с братом по чашке кофе?
– С удовольствием, мистер Норт. – Высоко подняв подбородок, она поворачивается на каблуках и закрывает за собой дверь.
– Твою мать, – ворчу я и провожу двумя руками по своему ухмыляющемуся лицу.
– Что за дерьмо только что произошло? – Глаза Кингстона расширены от удивления. – Погоди, я все еще сплю, да? Сплю на твоем диване и еще не проснулся.
– Очень смешно. – Я стягиваю с себя пиджак и вешаю его на стул.
– О, я понял. Пошутили и хватит. – Кингстон хихикает. – Вы, ребята, все еще притворяетесь друг другом? В вашем-то возрасте? Мне нужно поговорить с Хейсом. Где он? – Он абсолютно серьезен.
– Я и есть Хейс, ты, гребаный идиот.
Кингстон моргает и качает головой.
– Ванесса толкнула Ньютон воодушевляющую речь о том, как постоять за себя. А также сказала мне, что я не должен быть таким засранцем.
Губы моего брата приоткрываются.
– Не выгляди таким удивленным. – Жар, который начался у меня на шее, кажется, распространяется вверх. – Это не так уж и важно.
– Ты только что сказал «пожалуйста», – говорит Кингстон. – Своей помощнице.
Я поднимаю на него глаза.
– Ты ведь здесь не просто так, верно?
– Вау. – Он садится в кресло напротив моего стола. – Мне нужно присесть. У меня кружится голова.
– Послушай, королева драмы, у меня есть работа...
Два стука в дверь, и в комнату входит мисс Ньютон с двумя чашками горячего кофе. Протягивает одну моему брату, затем одну мне.
– Спасибо.
Ньютон слегка спотыкается, как будто ее каблук зацепился за ковер, вот только на ней нет каблуков, а полы мраморные.
– Не за что. – Она выбегает из комнаты.
Кингстон улыбается в свой кофе.
– Видишь? И ты не превратился в тролля.
Я игнорирую его, потому что если этого не сделаю, он никогда не замолчит. Затем открываю ноутбук и просматриваю почту. В конце концов, Кингстон скажет мне, зачем он здесь, или уйдет – оба варианта необходимы для того, чтобы я вернулся к своему списку дел.
Я не собирался начинать свой день так поздно, но когда в четыре часа утра прозвенел будильник, был без сил. Потому что был измотан прошедшей ночью и не мог успокоиться от воспоминаний о своем теле, сплетенном с телом Ванессы.
Усталость – обычная мужская слабость, которую я всегда умел преодолевать. Сегодня утром я чувствовал совершенно другой вид усталости.
– Не то чтобы это было моим делом, – начинает он. Наконец-то. – Но я подумал, что ты должен знать...
Я отодвигаю ноутбук в сторону, чтобы дать ему понять, что он привлек мое внимание.
– Кстати, Би может кастрировать меня за то, что я поделился этим. – Он откидывается на спинку стула и скрещивает ноги, отчего полоска блесток по внешнему шву его брюк ловит свет и практически ослепляет меня. – Хейван сказала девочкам вчера вечером, что не планирует возвращаться домой с мамой.
– Она и мне намекнула на это. – Я откидываюсь на спинку кресла, испытывая волнение и беспокойство в равных долях. С одной стороны, мне бы очень хотелось, чтобы Хейван осталась со мной. Я бы все отдал, чтобы иметь с ней отношения. С другой стороны, Ванесса была бы потрясена, если бы вернулась в Маниту-Спрингс без нее. Это разобьет ей сердце.
– Это еще не все. – Его губы кривятся от того, что он собирается сказать.
Мой желудок опускается вниз.
– Хейван сказала Габби, что парень, с которым она тусуется, Дэвид? Он сказал, что та может жить с ним.
Я наклоняюсь вперед.
– Какого хрена?
– Да.
– Почему бы ей не жить со мной?
Кингстон поднимает руки вверх.
– Это все, что я знаю, чувак. Как обеспокоенный дядя, просто решил поделиться этим. Я имею в виду, кто этот парень, черт возьми? И как давно он ее знает? Неделю? Что за подонок пытается уговорить семнадцатилетнюю девушку, которую почти не знает, переехать к нему? Он знает, что Хейван – Норт. Что, если ему нужны деньги или...
– Ты говоришь так же параноидально, как Август.
Он отшатывается, как будто я дал ему пощечину.
– Удар ниже пояса, чувак. – Брови приподнимаются. – Погоди, Август что, наехал на Хейван?
– Не на Хейван. На Ванессу. Он думает, что ей нужны деньги.
Кингстон кашляет, потом смеется и качает головой.
– Типичный Август.
– Ванессе не нужны деньги.
– Это очевидно. – Он прищуривает глаза. – Что вообще между вами происходит? Хейван сказала, что ее мама перепехнулась со старым другом или что-то в этом роде.
– Никаких личных тайн?
– Только не на девичнике. – Он опирается локтем на скрещенные колени. – Неужели ты так мало знаешь о том, как устроены женщины?
– Я знаю женщин, – уверенно говорю я.
– Ясно.
– Тот старый друг – это я.
Он ухмыляется.
– Мило. Так вы снова вместе или как?
Если это не вопрос года...
– Мы просто переспали.
– Подожди, значит... ты просто переспал с матерью своего ребенка.
Я пожимаю плечами.
– Значит, ты используешь мать своего ребенка для секса?
– Я не использую ее. Мы используем друг друга. – В тот момент, когда слова покидают мой рот, меня охватывает тошнота от того, что я услышал их вслух.
– Ты уверен в этом?
– Если честно, это не твое гребаное дело...
Он кивает.
– Я думаю, она использует меня. – Я провожу рукой по лицу, когда мысли, с которыми боролся всю прошлую ночь, нахлынули снова. – После того, как мы...
– Трахнулись.
Я смотрю на него.
– Полегче.
Кингстон машет рукой, чтобы я продолжал.
– Она не хочет иметь со мной ничего общего. Убегает в свою комнату спать. На следующий день ведет себя так, как будто ничего не произошло.
Медленная улыбка изгибает его губы.
– Мне действительно нравится эта женщина для тебя.
Да, она мне тоже нравится. К сожалению, боюсь, что после того, как я бросил ее беременной, у меня не осталось ни единого шанса на то, что Несс снова начнет мне доверять. Боже, если бы у меня был шанс сделать все заново...
– Хочешь моего совета? – говорит он.
– Нет.
– Скажи ей, что ты чувствуешь.
В этом-то и проблема. Я не знаю, что чувствую. Это я предложил ей секс без обязательств. Она согласилась, и теперь мне обидно, что она не влюбилась в меня по уши?
– Я вижу по эмоциональной зажатости на твоем лице, что для тебя это неизведанная территория. Говорю как человек, который годами жил без любимой женщины, а теперь каждую ночь держит ее в объятиях. Это того стоит. – Он ставит свою чашку на мой стол и встает. – А теперь, если позволишь, – он смотрит на циферблат своих часов «Вашерон Константин», – у меня через тридцать минут улитковая процедура для лица.
– Фу. Чертовски отвратительно.
– Не суди, пока не попробуешь. – Он выходит из моего кабинета, помахав мисс Ньютон на прощанье, словно королева парада.
Хейван хочет остаться в Нью-Йорке.
Ванесса считает дни, когда сможет вернуться в свой маленький городок.
Я хочу, чтобы они обе остались.
Только я не думаю, что будет справедливо просить Ванессу отказаться от чего-то большего, чем она уже имеет.
Она устроила жизнь для себя и нашей дочери. И гордится этим. Любит это. Просить ее отказаться от этого... Я качаю головой.
Нет, что бы ни решила Ванесса, это ее дело. Я не хочу влиять на нее ни в коем случае.
И если она уйдет, мне придется смириться с этим.
ГЛАВА 22
Хейс
Ни один звук не сравнится с восторженным визгом девочек-подростков.
Это утверждение приходит в голову, когда мы вместе с Хейван стоим у дверей службы безопасности в аэропорту Ла-Гуардия и ждем ее подруг. Как только она видит Мэг и Лию, три высокочастотных крика, кажется, умножаются на тысячу, когда эхом отражаются от стен.
Однажды я был в VIP-терминале, когда Джастин Бибер прилетел на частном самолете к толпе фанаток. Те девушки не идут ни в какое сравнение с разбивающим стекла визгом волнения Хейван и ее подруг.
Они бросаются друг другу в объятия, как будто не виделись годами, а не недели. Они говорят быстро и одновременно. Шквал слов, комплиментов и еще больше объятий.
– Очаровательно, правда? – мягко спрашивает Ванесса рядом со мной.
– Ага. – Как они могут понять, что говорят остальные, если все они одновременно хлопают в ладоши?
– Девчонки, это мой отец, Хейс, – говорит Хейван и показывает на меня.
Более высокая девушка со светлыми волосами протягивает мне руку.
– Приятно познакомиться, папа Хейван, – говорит она кокетливым голосом, от которого Ванесса рядом со мной хихикает.
Я действительно не хочу прикасаться к этим девушкам. Что-то в этом есть неправильное. Особенно то, как они смотрят на меня, словно я в их бассейне знакомств. Но мне также не хочется быть грубым, поэтому быстро пожимаю ей руку.
– Приятно познакомиться.
– Я Мэг. – Брюнетка протягивает мне руку, как будто я собираюсь ее поцеловать.
Я пожимаю ее пальцы.
– Хейс.
– Так, девочки, – говорит Ванесса, словно сержант. – Давайте возьмем ваши сумки и отправимся в путь.
Я вытягиваюсь по стойке смирно и присоединяюсь к Ванессе, пока мы ведем девочек к машине.
– Твой отец – полный дилф3, – говорит Лия достаточно громко, чтобы я услышал.
– Мне кажется, ты им нравишься, – шепчет Ванесса.
– Любопытно, – тихо говорю я. – Все девушки из маленького городка такие продвинутые?
Несс смеется, и звук попадает мне прямо в живот. Мне хочется обхватить ее и притянуть к себе. Или взять ее руку и почувствовать ее ладонь на своей. Но я держу свои руки при себе.
Трое подростков не прекращают говорить достаточно надолго, чтобы перевести дух. Ни когда мы садимся в машину, ни по дороге домой. Мне вдруг становится жаль Джеймса.
В итоге Ванесса согласилась на музыкальный фестиваль на тех условиях, которые я поставил, включая Джеймса в качестве сопровождающего. Он отвезет их, обеспечит безопасность и вернет всех в целости и сохранности.
Я решаю удвоить его зарплату, зная, что ему придется слушать все это.
Что касается Дэвида, то я ясно дал понять, что ему придется самому искать дорогу туда. Я не могу контролировать, будут ли они с Хейван проводить время вместе на фестивале, но после разговора с Кингстоном думаю, что Дэвиду нужны определенные границы.
Уже поздно, и мы пропустили ужин, чтобы забрать девочек из аэропорта, поэтому, как только возвращаемся домой, Ванесса начинает доставать продукты, чтобы приготовить еду.
– Могу я помочь?
– Ни хрена себе, – говорит одна из двух девушек из другой комнаты. – Это место красивее, чем дом Джей-Зи и Бейонсе!
Она права, но я держу это при себе.
– Не могу поверить, что ты живешь здесь, – говорит другая девушка.
Хейван уводит их в свою спальню, где их голоса, слава богу, переходят в отдаленный ропот.
– Они когда-нибудь перестают разговаривать? – спрашиваю я, беря из ее рук пучок салата.
– Только когда спят, – отвечает Ванесса.
– Скажи, что они много спят. – Я беру мясо, завернутое в бумагу, которое она мне протягивает.
– Нет. – Она мило улыбается, и мне так хочется ее поцеловать.
Легко представить себе жизнь, в которой мы живем здесь вместе, готовим ужин, и у меня есть свобода целовать ее и прикасаться к ней, когда захочу.
– Чем я могу помочь? – спрашиваю я, когда она достает разделочную доску и нож.
– Открой бутылку вина. Оно нам понадобится.
Я делаю еще лучше и тоже включаю музыку. Потом сижу за барной стойкой и наблюдаю, как она нарезает овощи и готовит курицу на гриле.
– Ты уверена, что я не могу сделать что-то еще?
– Достанешь тортильи из кладовки?
Я подпрыгиваю и хватаю упаковку тортилий. Затем она передает мне кусок сыра и терку.
Не прошло и двадцати минут после возвращения домой, как Ванесса собрала поднос с овощными и куриными кесадильями и обращается к девочкам, спрашивая, не голодны ли они.
Они все выбегают, одетые в то, что можно описать только как завязки с маленькими клочками ткани. Они сгрудились вокруг еды и умудряются разговаривать с набитыми едой ртами.
– Дэвид и несколько его друзей встретятся с нами у бассейна позже, – поясняет Хейван Ванессе.
– Круто, повеселитесь. – Ванесса приглашает меня следовать за ней, и я с радостью делаю это. Здесь слишком много почти голого эстрогена.
– Это безумие, – говорю я, следуя за ней в патио. – Я устаю, просто находясь рядом с ними.
– Они – уникальная порода, это точно. – Она опускается на диванчик в патио, и я прижимаюсь к ней. Может быть, слишком близко, но назад дороги нет.
– Ты хорошая мама, Несс.
Она мягко улыбается.
– Спасибо.
– Боже мой, маленькая шлюшка! – кричит одна из девочек из кухни, повергая всех троих в приступ смеха.
– Сучка, ты даже не представляешь! – Снова смех.
Я не могу определить, чей это голос, и отчасти благодарен за это.
– Не обращай внимания, – говорит Ванесса. – Просто девушки так разговаривают.
Мой пульс учащается, и я чувствую себя не совсем комфортно. Впервые, с тех пор как задумался о том, чтобы Хейван жила со мной, у меня появились серьезные сомнения. Я ни за что не справлюсь без Ванессы.
Ванесса
– Будь в безопасности, ладно? – Я целую Хейван в щеку. – Сделай правильный выбор. – Обнимаю ее. – Позвони мне, если я тебе понадоблюсь. – Еще одно объятие.
– Мам, расслабься. У нас здесь парень-коммандос, который позаботится о нас.
Три девушки, одетые в крошечные топики и слишком короткие джинсовые шорты, забираются в черный внедорожник с тонированными стеклами, настолько темными, что внутри становится похоже на пещеру.
Джеймс, мужчина за рулем, одет в белую рубашку-поло, черные брюки-карго и туристические ботинки. Ему, вероятно, около сорока пяти, но размер груди и бицепсов придают ему вид двадцативосьмилетнего морского пехотинца. Он весь деловой, не слишком разговорчивый и излучает властность, что заставляет меня чувствовать себя немного лучше из-за того, что отправляю Хейван с ним.
Хейс выглядит смущенным. С тех пор как девочки выбрались из спальни этим утром, выглядя, ну, как три молодые красивые девушки, отправляющиеся на музыкальный фестиваль.
– С ним они будут в безопасности.
– Ты пытаешься убедить меня или себя?
– Оставайся на связи, – кричит Хейс Джеймсу, когда мужчина обходит машину со стороны водителя.
Задняя часть внедорожника заполнена палатками, спальными мешками, водой и едой. Если что-нибудь случится, им хватит, чтобы продержаться в дикой местности неделю. Два дня – это ничего.
Я машу в сторону машины, когда она отъезжает.
– Ты уверена, что тебя это устраивает, – спрашивает Хейс, как будто почти надеется, что я скажу «нет», чтобы мы могли их вернуть.
– Да. Хейван заслуживает того, чтобы немного расправить крылья.
Мы возвращаемся внутрь и заходим в частный лифт.
– Какие у тебя планы на выходные? – спрашиваю я его, пытаясь завязать светскую беседу.
Его взгляд скользит к моему.
– Зависит.
– От?
– От того, хочешь ли ты воспользоваться преимуществом того, что дом в нашем полном распоряжении.
Мой желудок переворачивается от тепла и предвкушения. Переспать с Хейсом – абсолютная ошибка. Я не должна была позволять всему зайти так далеко, но была беспомощна перед притяжением.
– Как воспользоваться преимуществом? – Я приподнимаю бровь, гадая, хватит ли у него смелости сказать то, что он на самом деле думает.
Он делает два шага по маленькому пространству, зажимая меня в углу, возвышаясь надо мной.
– Я мог бы пойти в офис и работать все выходные. Предоставить тебе твое личное пространство. Или мог бы остаться дома. С тобой.
Я прижимаю ладонь к его груди, прикрытой футболкой. Его сердце бешено колотится под моими пальцами.
– Уверен, что это хорошая идея?
– Скажи, почему это не так, и я отступлюсь.
– Потому, что...
Его грудь такая широкая. Такая теплая. Идея прижаться к ней на все выходные звучит так приятно. Но также и опасно.
– Потому что? – Его голос такой глубокий, такой соблазнительный.
– Я, э-э... – Я не могу ясно мыслить. Логическая причина для того, чтобы не заниматься сексом с Хейсом все выходные? Я знаю, что она должна быть. Верно?
– Давай, Несс. Дай мне что-нибудь. Я умирал от желания снова поцеловать тебя, и мой самоконтроль на исходе.
Дверь лифта звенит и открывается в пентхаус. Но Хейс не двигается. Он держит меня в плену своего огромного тела.
– На исходе, да? Прости, что причиняю тебе такие страдания. – Я протискиваюсь мимо него в дом и направляюсь прямиком в свою спальню. Мой живот наполняется бабочками, кожа становится теплой, но в то же время в голове звучит предупреждение, что я играю с огнем.
Я захлопываю дверь и слышу, как она ударяется о что-то твердое. Хейс стоит в дверном проеме, его подбородок наклонен, а на губах играет злая ухмылка.
– Страдания – это мягко сказано.
– На самом деле это не моя проблема. – Я падаю на кровать, прислонившись спиной к изголовью, и хватаю телефон. Мои пальцы дрожат, когда я прокручиваю электронную почту, и надеюсь, что он этого не заметит.
Хейс хватается за верхнюю часть дверного проема, и я притворяюсь, что не замечаю его пресс, который проглядывает над джинсами.
– У меня есть идея.
– Молодец. – Нажимаю на спам-письмо о распродаже грилей для барбекю и читаю его, как будто это самое ценное электронное письмо, которое я когда-либо получала.
– Надень ботинки и носки.
Я бросаю на него сердитый взгляд.
– Нет.
– У тебя есть три варианта, Несс, и я клянусь своей жизнью, что буду уважать любое твое решение.
Я кладу телефон и жду, когда он продолжит.
– Первый: ты надеваешь ботинки и носки и идешь со мной. – Он делает шаг в мою комнату и приближается к кровати. – Второй: ты скажешь мне, чтобы я отвалил, и я оставлю тебя в покое до конца выходных. – Теперь он у моей кровати. Наклоняется надо мной, кладет руки по обе стороны от моих бедер, его рот всего в нескольких сантиметрах от моего. Хейс опускает глаза к моим губам, и они вспыхивают. – Третий: ты продолжаешь устраивать ссоры, и в итоге мы будем трахаться до тех пор, пока никто из нас не сможет ходить. – Он не покидает моего пространства. – Решай.
Мое сердце колотится так быстро, что я чувствую его на своей шее. Хейс так хорошо пахнет, свежими табачными листьями и кожей. А его губы так близко – это искушение, от которого не откажется ни одна душа на земле.
Я тяжело сглатываю.
– Я возьму туфли и носки, – пищу я.
Один уголок его рта приподнимается.
– Хороший выбор.
С этими словами он поднимается с кровати и уходит.
Я падаю на бок и делаю глубокий вдох. Что, черт возьми, со мной происходит? Хейс – самый сильный наркотик, и после семнадцати лет трезвости я сильно сбилась с пути.
ГЛАВА 23
Хейс
– Каток? – говорит Несс, когда мы подъезжаем к ультрасовременной ледовой арене в Бруклине. – У меня нет коньков.
– Не волнуйся об этом. Пойдем.
Она встречает меня на тротуаре перед массивным сооружением из стали и бетона. Каток используется для тренировок НХЛ и открыт для публики в определенные дни.
Я открываю перед ней дверь, и запах льда и топлива для заливочной машины смешивается с ароматом резиновых ковриков и попкорна.
– Мистер Норт. – Менеджер арены приветствует нас в холле. – Рад снова вас видеть. Давно не виделись.
– Пол. – Я пожимаю ему руку. Я позвонил ему вчера и спросил, могу ли арендовать лед только для себя на час. Хотя не был уверен, что возьму с собой Ванессу, но рад, что она решила пойти со мной. – Это Ванесса.
Они вежливо приветствуют друг друга.
Просто нахождение в этом пространстве помогает мне дышать немного глубже, мои мышцы медленно расслабляются.
– Для вас все готово.
– Спасибо. – Я беру Ванессу за руку и веду ее на каток арены, окруженный рядами скамеек для зрителей. – Сюда.
За дверями раздевалки воздух теплее. У меня есть отдельный шкафчик, где я храню свое снаряжение, а на скамейке перед ним лежит пара женских хоккейных коньков седьмого с половиной размера.
– Это для тебя. – Я указываю на коньки. – И это... – Я открываю свой шкафчик и достаю куртку на гусином пуху.
– А ты что наденешь? – Она надевает куртку поверх футболки с короткими рукавами, достаточно обтягивающей, чтобы отвлекать внимание.
Я надел термобелье под одежду перед тем, как мы ушли.
– Я в порядке.
Похлопываю по скамейке рядом с собой, мы садимся и начинаем зашнуровывать коньки.
– Это потрясающее место. – Она запрокидывает голову назад, чтобы изучить майки НХЛ, висящие на стенах, а также черно-белые снимки различных хоккейных матчей. – Я и не знала, что ты все еще катаешься на коньках.
– Да, ну... – Я сильно затягиваю шнурки. – На самом деле никто не знает.
– Совсем никто?
Я завязываю последний шнурок и встаю.
– Только ты. – Протягиваю ей руку. – Готова покататься?
Ванесса берет мою руку и шатается, когда встает на ноги.
– Надеюсь, вспомню, как это делается. Я не каталась на коньках с тех пор, – она качает головой, – я даже не помню когда.
Я не отпускаю ее руку.
– А я помню, как ты впервые встала на коньки.
– Конечно помнишь. – Она закатывает глаза. – Это было незабываемое первое свидание.
– Откуда мне было знать, что ты никогда раньше не стояла на коньках? – Я хихикаю, вспоминая, как она прижималась к моему телу, боясь упасть на лед. Ощущение ее прикосновения ко мне, ее руки, сжимающие мою одежду, не позволяли оставаться джентльменом. А слова, слетавшие с ее губ при каждом падении от потери равновесия? Она проклинала все на свете, включая меня. – И по сей день это лучшая прелюдия, которую я когда-либо испытывал.
Ванесса откидывает голову назад, и смех вырывается из ее горла. Я смотрю на нее, ошеломленный красотой, когда звук охватывает меня.
– Ты сумасшедший.
Я заправляю темные волосы длиной до челюсти ей за ухо, удивляясь, как это возможно, чтобы она стала еще красивее после стольких лет.
– Насколько я помню, это ты напала на меня, когда мы вернулись к моей машине.
– Это неправда! Это ты... – Она моргает, и ее взгляд становится расфокусированным.
Я жду, когда воспоминания о нашем первом свидании полностью вернутся к ней.
Она хмурится.
– Я ударилась о переключатель скоростей, и у меня остался синяк на бедре.
– Ты ударилась о рычаг переключения передач, когда перепрыгивала через центральную консоль, чтобы оседлать меня.
Ее лицо краснеет, и она прикрывает рот.
– О, боже, ты прав.
Я подмигиваю.
– Лучшее свидание в истории. – Я веду ее к двери, ведущей на лед, стараясь идти медленно, пока она не освоится на коньках.
– Но сейчас это не свидание, – говорит она, ее голос ровный и твердый.
Я прячу тайную улыбку.
– Конечно, нет.
– Я стала лучше кататься, да?
На моей рубашке остались следы от сжатия кулаками, а на спине и животе – следы от ее ногтей – доказательство того, что за годы, прошедшие с нашего первого свидания на коньках, Ванесса точно не стала кататься лучше.
– Хочешь знать правду? – говорю я с улыбкой, все еще чертовски счастливый от того, что она в моих объятиях, как и все эти годы назад.
Она поднимает на меня взгляд, ее подбородок практически упирается в мою грудину.
– Нет.
– Намного лучше.
Она рычит и снова пытается встать на ноги.
– Могу предположить, что ты каталась на коньках раз или два с тех пор, как была на льду со мной. Подумал, может, ты брала Хейван?
– С чего бы, – ворчит она, с трудом держась на ногах, – мне это делать?
Я отталкиваюсь ото льда и легко скольжу к краю катка, где она может ухватиться за бортик. Ванесса цепляется за него, но одна нога ускользает из под нее.
– Черт. – Я обхватываю ее за талию, и она снова приклеивается к моей спине. – Давай попробуем что-нибудь сделать. Повернись.
Благодаря поддержке моих рук и бортика ей удается повернуться, не шлепнувшись задницей о лед.
Я подхожу к ней сзади, обхватываю рукой ее грудную клетку и прижимаю к себе. Она сжимает мое предплечье, которое лежит чуть ниже ее груди. Мне всегда нравилось, как хорошо она прижимается ко мне. Свободной рукой придерживаю ее за бедро и приникаю ртом к ее уху.
– Просто держи ноги вместе, хорошо? Остальное я сделаю сам.
Я отталкиваюсь и начинаю медленно скользить, давая ей привыкнуть к ощущению лезвий на льду, к устойчивому ритму моего катания.
– Ты в порядке?
Она кивает.
Я увеличиваю темп. Ее волосы развеваются, касаясь моей шеи и подбородка, и я осторожно поворачиваю, пока мы два, три, а затем четыре раза объезжаем каток.
– Вот так. Весело, правда?
– Да, так гораздо лучше.
Я немного сдвигаюсь, прижимая ее к себе. Ванесса паникует и чуть не падает, но я удерживаю ее, чтобы она оставалась в вертикальном положении.
– Помни, держи ноги под собой. Остальное я сделаю сам.
Она прикусывает губу, сосредоточившись, пока я провожу нас по кругу. С каждым поворотом я понемногу отпускаю ее, и вот мы уже держимся за руки. Она не двигает ногами, но продолжает позволять мне таскать ее за собой, хихикая от удовольствия.
Этот звук доносится прямо до моего члена.
Я хочу ее.
Единственная причина, по которой я привел ее сюда, это увести нас обоих подальше от кроватей, потому что я знал, что если мы останемся в этом доме, то закончим трахом. И хотя я чертовски сильно этого хочу, я больше хотел побыть с ней вот так.
– Ты делаешь это! – говорю я, отпуская ее еще немного.
– Да! – Она отталкивается одной ногой. Это движение выводит ее из равновесия, но она берет себя в руки и умудряется оттолкнуться снова, уже более уверенно.
Еще один поворот, и я отпускаю ее. Она шатается, но остается на ногах. Я качусь перед ней спиной вперед, подбадривая ее.
Постепенно приходит уверенность, и Ванесса действительно начинает кататься. Она все еще выглядит как десятилетний ребенок, впервые вставший на коньки, но это уже прогресс, учитывая, с чего мы начинали. Она пытается приблизится ко мне вплотную, словно проверяя, сможет ли обойти меня.
Мило.
Когда приближается, то теряет равновесие.
Она хватается за меня как раз в тот момент, когда ее коньки выскальзывают из-под нее.
Я обнимаю ее, но инерция слишком велика. Мы падаем. Я перекатываюсь, принимая удар льда на спину, а Несс падает на меня сверху.
– Ай... – Я стону, голова болит в том месте, где я ударился об лед. – Не думал, что нам понадобятся шлемы, но теперь понимаю, что стоило захватить парочку.
– Мне так жаль. – Она обхватывает мое лицо обеими руками. – С тобой все в порядке?
Все ее тело вытянуто по длине моего, бедра выровнены в нужном месте. Ее полные и круглые груди прижимаются к моей груди, и, клянусь, я чувствую ее твердые соски сквозь одежду. А может, мне это кажется.
– Не двигайся, – стону я, притворяясь, что мне чертовски больно.
– О, боже. Тебе больно? – Она извивается, пытаясь сползти с меня, но я удерживаю ее бедра на месте над своим быстро твердеющим членом.
– М-м-м...
Она тянется вверх и обхватывает мой затылок, от чего между нами возникает трение, заставляющее меня прикусить губу.
– Вроде шишки нет.
– Разве нет? – Я двигаю бедрами под ней.
– Хейс! Ты ужасен! – Она откатывается в сторону и ложится на лед рядом со мной.
Я широко улыбаюсь.
– Бесстыдник! – Она смеется, и я снова задаюсь вопросом, был ли когда-нибудь в мире более сладкий звук. – Тебе нужен холодный душ.
– Не хочу тебя расстраивать, но я лежу на льду, и он ни хрена не помогает.
Ванесса с трудом поднимается на ноги.
– Я ухожу отсюда, – говорит она, все еще смеясь. Поскальзывается и падает на задницу.
Я переворачиваюсь на бок и подпираю голову руками.
– Кажется, ты застряла здесь.
– Нет, я поползу. Видишь? – Она становится на четвереньки и медленно ползет к стене катка.
Я встаю на коньки и подхожу к ней сзади.
– Уверена, что тебе не нужна помощь?
– Я могу сделать это сама.
– Дай мне знать, если передумаешь. Я буду здесь. Наслаждаться видом.
Она смеется.
– Ты хуже всех.
– Могла бы попросить о помощи.
– Никогда! – Ванесса, наконец, добирается до стены и умудряется подтянуться вверх по бортику. Она раскраснелась и задыхается, но с улыбкой качает головой. – Мои ноги словно желе.
– Думаю, на сегодня хватит.
Держась за ботик то одной рукой, то другой, она тянет себя по льду к выходу.
– У меня разыгрался аппетит.
– Я бы тоже поел. – Я протягиваю ей руку, и она, кажется, раздумывает, брать ее или нет. – Обещаю, что буду вести себя хорошо.
– И где же тут веселье?
Черт бы побрал эту женщину.
Ванесса берет меня под руку, и я веду ее со льда, думая о том, что это самое веселое, что я испытывал за всю свою жизнь.
ГЛАВА 24
Хейс
– Эти двадцатидолларовые «Маргариты» стоили каждого пенни, – бормочет Несс с пассажирского сиденья моей машины.
Мы отправились в ресторан мексикано-азиатской кухни, упоминания о котором не сходят со страниц газет с момента его открытия в прошлом году. Вспоминать старые истории за корейскими тако с говядиной было так же естественно, как дышать. Как будто я проводил этот день не с женщиной, а со второй половиной себя. Я потерял счет времени, слушая старые истории о Хейван, и благодаря этому ланч перешел в «счастливый час».
Мы застряли в пробке на мосту, возвращаясь в Манхэттен. Несс опустила стекло и высунула руку, чтобы почувствовать влагу в воздухе. Солнце низко висит за серыми облаками, и золотистый свет заставляет ее кожу сиять. До сих пор я никогда не желал, чтобы движение на дорогах остановилось навсегда.
Она поворачивает голову в мою сторону, смотря мечтательным взглядом.
– Мне было очень весело сегодня.
– Рад это слышать. – Интересно, она купилась на всю эту непринужденность или чувствует, как мое сердце колотится где-то за ребрами.
– Ты не так уж плох, знаешь ли.
– Спасибо? – Я ухмыляюсь ей.
